Чтобы увидеть звезду, нужно открыть глаза

Минхо в следующие дни выглядел откровенно загруженным. Конечно, тем вечером он попросил Криса повременить — от всей души попросил, сказал, что пытается разобраться в себе и в том, что вообще хочет, потому что сам себя не понимает, — и Крис даже согласился. Только сроки поставил до конца недели — да и всё равно, в любом случае, Джисон его самого послал куда подальше, хоть и очень вежливо и с кучей экивоков, но факт оставался фактом. В принципе, в любой другой день Крис бы надавил, заставил бы выплеснуть накопившееся, но не в этот раз. В этот раз он остался смотреть со стороны. Не упустил он и задумчивого Хёнджина, кругами ходившего вокруг Джисона, но точно так же, как и сам Крис, не делавшего совершенно ничего. Но если у Криса хоть какой-то аргумент в пользу ожидания имелся, то, чего тянул Хёнджин, было непонятно. Крис его иногда вообще понимал слабо. Сам он по жизни был склонен к прямому обсуждению проблем — по крайней мере, пока собеседник демонстрировал то же самое, — а вот Хёнджин почему-то разговоров о своих или их общих проблемах избегал, и разговорить его на эту тему можно было либо загнав в угол, либо, как тогда Крис в студии, вылавливая информацию по кусочкам из обилия сказанного не о том и не про то, или вовсе вычитая из сказанного влияние роли. Актёром как таковым Хёнджин не был — он просто так жил, и это следовало тоже учитывать. И его «фи» по поводу приземлённой уборки, недостойной и пальца Изящного Принца, и нарочитый испуг в толпе при чьих-то криках, и ещё что только не. Игнорирование Феликса, впрочем, кажется, шло от души, как и круги вокруг Джисона. Впрочем, пару раз Крис поймал себя на мысли, что Хёнджин ему куда больше Минхо напоминал в эти дни кота: слишком уж походило то, чем тот занимался, на обычную засаду в ожидании, пока добыча расслабится и выглянет из норки. Тут-то Хёнджин её и подцепит лапой, поймает в зубы и выпустит только если ради игры, а не всерьёз. А вот задумчивость Минхо не пошла на пользу Феликсу: внимания теперь ему уделялось меньше, и Феликс заметно загрустил, игнорируемый практически всеми. Нет, Минхо не забыл про него — просто ходил, погруженный в свои мысли, и ему заметно оказалось не до того. Крис же, наоборот, всё чаще себя ловил на том, что, находясь в одном помещении, смотрит на Феликса всё чаще. В общем-то, он просто пытался его понять, понять его нужды, испугавшись тогда того подозрения, что Феликс голодает, не умея попросить о помощи. Оказалось, конечно, что Крис ошибался и Феликс ежедневно забегал в лавку у общежития, брал готовую еду, которую требовалось всего лишь разогреть в микроволновке, быстро ел и прятался в своей комнате. В их с Сынмином, конечно, но Сынмин, по-видимому, внепланового соседа игнорировал как такового. Да, Феликс не голодал; однако Крису хватило подозрения. Хватило провокационных, тихих и аккуратных слов Чонина. Макне, хмурился Крис ночью, переворачивая подушку прохладной стороной, тёмный омут. И тот ещё, кажется, манипулятор. Чонин слишком хорошо знал, как легко ему верят люди, слишком легко дёргал за ниточки, и Крис корил себя за то, что не разглядел этого ранее. Оставалось лишь надеяться, что внутри Чонина ядро всё-таки наполнено светом, а не тьмой… Измучив себя, Крис вырубился часам к пяти, не раньше, а будильник у него сработал в шесть с лишним, чуть было не заставив его отказаться вообще ото всех намерений, включая дебют в принципе, а не только по отношению Феликсу. Но всё же Крис заставил себя сползти с кровати и, игнорируя, раздражённое ворчание Минхо, самовыпинаться на кухню за чаем. Как люди кофе пили — он даже не представлял. Особенно черный. Ему лично он напоминал воду из-под окурков; однако одна сонбэ ему сказала, что тоже несколько лет назад ещё ненавидела кофе — а теперь литрами пьёт, вынужденно, но как-то втянулась и теперь ей нравится, причём как раз чёрный. Бр-р-р. Наведя себе термос, Крис на большой белой доске под своим именем в таблице — идея Сынмина, к слову, которую все очень быстро оценили, потому что гугл-документы всем заполнять оказалось лень куда сильнее, чем доску, — проставил попунктно личное время, студию, обед, сценическое мастерство, ужин и снова студию. Отдыха у него в этот бешеный день не предвиделось вовсе, особенно с учётом того, что он собирался ещё в это расписание втиснуть. Личное время он потратил на поездку в Тондэмун. Только там, в кварталах простых торговцев, он мог найти то, что искал, то, что пригрезилось ему в полусне и что он так и не смог до самого утра выкинуть из головы. Идея, конечно, была дурацкая, понял Крис, забирая объемный пакет и осознавая, что даже поднимает его с трудом. Но слишком уж ему хотелось увидеть результат. И только ради этого результата он пёр этот пакет через весь рынок к автомобилю и потом под понимающим взглядом водителя обнимал его всю обратную дорогу до общежития. В комнату Феликса он проскользнул, затаив дыхание. Конечно, все уже разбежались, разошлись, так что смущаться было некого и не перед кем — но Крис всё равно жутко смущался. Смущался — но всё равно, кое-как, вытащив свёрток из пакета, развернул его и, задрав рукава, принялся тереть нежный мех запястьями. Устал, правда, быстро; подумав, Крис усмехнулся всей нелепости своего энтузиазма, но всё-таки потянул шкуру к шее. Мелькнула ещё мысль приспустить штаны и потереться ещё и пахом, потому что вот так запах бы остался так запах, на полную, как полагалось, однако, даже по мнению Криса, это уже был бы перебор. И так уже от шкуры явственно разило им самим, причем настолько сильно, что перебивало уже вроде как устоявшийся в этом углу комнаты кисловатый кокос. Крис сморщился. Кислота в запахе прямо указывала на то, что Феликс, во-первых, снимал-смывал в своей комнате блокаторы и Сынмина это не беспокоило, а, во-вторых, что в основном Феликс был не в порядке. Непонятно, как и почему: остатки запаха не давали никакой толковой информации, просто сообщали, что хозяину плохо, но вот уж в этом Крис был готов поклясться. Пахло так, как будто Феликс вовсе не спал, а, как и он сам, мучился, вертелся по какой-либо причине с боку на бок и отчаянно страдал. Оставалось надеяться, что аккуратно сложенное под покрывалом меховое одеяло из шкурок пары десятков норок, пахнущее им самим, успокоит Феликса хотя бы немного, хоть на какую-то часть. По крайней мере, Крис хотел в это верить. Ухаживать, да, Чонин? Я ухаживаю, с глупым смешком подумал он. Вон, меха для гнезда дарю. Если верить всё тем же сайтам — и консультанту так-то тоже, — то омеги во время течки стремились строить гнёзда. Ну, в переносном смысле — просто устраивали лежанки с бортиками и запахами всех близких, имитируя их присутствие, чтобы течка проходила легче. Да и в минуты стресса, и во время болезней… Альфа во время ухаживания обычно дарил одеяла и меха для гнезда. Классический, проверенный веками подарок. Уже коснувшись двери, Крис додумал эту мысль и, медленно опустив руку, обернулся и уже новым взглядом посмотрел на аккуратно заправленную кровать Феликса. Ни единого признака гнезда. Ни здесь, ни на полу, ни в шкафу — он не поленился, заглянул, — ни где-либо ещё, включая кладовку с едой в противоположном конце их блока общежития. Если верить сайтам и консультанту, омеги строили гнезда. Все омеги без исключения. Прикрывая за собой дверь кладовки, Крис крутил со всех сторон в голове нелепое подозрение: а Феликс вообще был у консультанта хоть раз? Разговаривал с ним? Знал ли Феликс, кем был и к чему подталкивала его природа? *** Реакции на свой подарок Крис ждал с откровенным интересом, с трудом заставляя себя сосредоточиться на повседневных задачах. Всего-то и требовалось от него, что дождаться вечера, точнее, почти ночи и посмотреть, как отреагирует Феликс. Точнее, отреагирует ли хоть как-то и не будет ли уже спать к его возвращению. Предупрежденный Крисом, менеджер все следующие разы, когда заказывал на них еду, отдельно осведомлялся у Феликса, чего бы тот хотел, не пуская дело на самотёк. Уж об этом-то Крис позаботиться мог и сразу Дохёну сказал, что, если нужно, деньги отдаст. Это было в его силах, и уж на один лишний обед — и пару лишних мехов — ему денег хватало без проблем. Плюс первые выплаты уже начались за подработки для других групп, да и репетиторство по английскому спасало. Не был Крис альтруистом, ох, не был. Точнее, был, но для своих, а своих-то у него и насчитывалось, что всего семеро. Ну, может, ещё трое-четверо, и те сонбэ, которые сами о нем, словно о макне, заботились, что Пениэль-хён, что Джихён-хён (Крису официально запрещено было хихикать при этом обращении и приказано говорить просто «Хён», но он всё равно упрямо использовал полное имя и действовал ему на нервы), что Сана-нуна. Сану, к слову, Феликс умилил. Крис так и не понял, где эти двое успели столкнуться, однако та пришла к нему в студию сама и буквально завалила восторгами, мешая работать и окончательно не давая сосредоточиться — да так, что домой в результате Крис потащился аж в районе всего девяти и жутко злой. Сана-нуна была классная и бета, пока в ней не включались — благо что редко — неизвестно откуда взявшиеся омежьи инстинкты, и за час та три раза успела спросить про течки, гоны, свадьбу и о том, какие у них будут дети. На попытке предложить свои услуги в качестве суррогатной матери Крис её и заткнул. Это что, все девочки такие были, вне зависимости от второго пола? Впервые в жизни Крис абсолютно по-сексистки вознёс хвалу Господу за то, что его группу собирали исключительно из мужчин. Лучше уж Феликс, чем… это. Дети, подумать только. Свадьба. Пиздец, одним словом. Точнее и не скажешь. Дома его ждали… да не ждали, разумеется. Ужин, заказанный Дохёном, уже доставили, к Сынмину приезжала бабушка и навезла всяких гостинцев — так что обошлись бы и без ужина, да Минхо тихо шепнул, что неловко объедать было, вот и заказали ещё еды. Хотя поделиться Сынмину домашней, конечно, пришлось, особенно с Джисоном, которому вообще на эту тему не слишком везло. Сын родителей-музыкантов, родителей-рокеров, альф-перекати-поле, он, конечно, не знал домашнего уюта и уж тем более не приучен был к постоянному порядку. Чонин вон уже не впервые ворчал про раскиданные по всем поверхностям шмотки, пусть и чистые. Поэтому, наверное, Джисон и тянулся к Минхо, единственному сыну своей матери, одинокой пожилой женщины-омеги, ради которой Минхо из себя выбивался, но на всё был готов, чтобы обеспечить ей старость в достатке, точно так же, как та поступилась слишком многим, чтобы дать ему возможность оказаться здесь. Да, Крис говорил со своими одногруппниками по душам. С Минхо, наверное, чаще всех. И потому Джисону — уже немного более оживлённому, притулившемуся под боком у Сынмина, — он ни слова так и не сказал. Взгляд Минхо не дал. С другой стороны Криса жёг обиженный взгляд Чонина. Хёнджин же обсуждал с Чанбином какое-то аниме и вообще не заморачивался по поводу атмосферы в кухне; в такие моменты Крис ему ужасно завидовал. Его независимости, самодостаточности и умению эту самодостаточность контролировать, впуская за границы кого-то по собственному желанию. Чанбин вот давно, по-видимому, пасся внутри этих границ, и эти двое сейчас ржали как кони на всю кухню, создавая свою, отдельную атмосферу исключительно для них двоих. Феликса не было. — Где Феликс? — тихо уточнил Крис у Минхо. — В спальне, — шепнул в ответ тот. — Поел? — За кого ты меня принимаешь, конечно да! — уже громче обиженно фыркнул Минхо и выпрямился, принял независимый вид под удивлёнными взглядами остальных. Скрывая смешок — в первую очередь от самого Минхо — Крис как ни в чем ни бывало направился к холодильнику за своей порцией. Эти остальные — все, кроме Джисона — ещё не поняли почему-то, что все угрозы Минхо являются всего лишь словами, лишь попыткой отпугнуть людей, чтобы те не подобрались слишком близко к сердцу. Как только до Криса дошло, он принялся вслушиваться и начал слушать, а не слышать, и с тех пор их с Минхо, пожалуй, можно было назвать настоящими друзьями. «Я отравлю твою еду» Крис теперь переводил как «я боюсь, когда обо мне беспокоятся, потому что это временно» и отвечал: «Конечно, Минхо-я, я съем что угодно, если это приготовишь ты». Вместо «ты как собака» Крис отвечал на «твоя привязанность слишком открытая, тебя любой может обидеть» и просто благодарил за заботу. Однажды, шутки ради, он даже устроился у кровати Минхо на коврике — и тот не выдержал уже пять минут спустя и извинился, пользуясь отсутствием лишних свидетелей. В общем, Крис Минхо доверял, несмотря на короткий срок их дружбы. Полгода всего, да там, сильно раньше, месяца три, может, общения — даже не близкого, так, «привет-пока». Но именно поэтому, разогрев себе еду, Крис вернулся всё на то же место к Минхо под бок и, подцепляя палочками кусок риса, тихо уточнил: — Как он? Минхо, что было совершено неудивительно, сразу понял, о ком речь, объяснять не потребовалось. — Тихо, — пожал он плечами. — Не знаю, хён. Как поел, так сразу сбежал к себе в комнату и больше не выходил. Крис с сожалением вздохнул. Обходными путями выяснить реакцию не удалось. Неужто придётся стучать и разговаривать? Разговоры он любил, но всё равно боялся именно этого, конкретного, причем сам не понимал даже, почему. Наверное, боялся демонстрировать слабость — хотя кто, как не Феликс, его слабость видел уже буквально со всех сторон, включая голый член и задницу? От мысли, что наибольшую власть над человеком имеет тот, кто в данный момент держит его член во рту, Крис с трудом сдержал ухмылку. Но стало легче, не так нервно, и он, потакая себе, решил подождать ещё день, а уже потом с Феликсом поговорить. Спросить, может, тому нужно что-то, что Крис может помочь обеспечить. Вспомнилась вдруг опять, без малейшей на то причины, та отвратительная мысль, что Феликс притворяется, что ему плевать, с кем спать и что он беспринципен до мозга костей. Настроение мгновенно испортилось снова, и, чтобы не портить его и остальным, торопливо доев, Крис вымыл за собой тарелку и, налив чаю, ушёл в комнату. Проект-то, не законченный вечером из-за Саны, он запустил и даже секунд двадцать бриджа куда-то в середину впихнул, но тоже того ещё недоделка, а потом завис, глядя перед собой в пустоту. Что его ждало в будущем? Отложенный было дебют вроде бы никуда не девался, Феликс навёрстывал отставание, несмотря на прохладные отношения с сокомандниками, первый альбом был готов уже более чем наполовину, и ещё песен десять навскидку — про запас. Концепты выступлений уже набросали, оставалось выбрать несколько для дебюта, на днях обещали начать запись дебютного же сингла и сразу после — клипа… Всё равно Криса что-то не устраивало. Что-то казалось неправильным, а он не мог понять, что и почему. И даже что конкретно его настораживало, сказать не мог. Нахмурившись, он невидяще уставился в экран, пытаясь поймать в воспоминаниях это ощущение, чтобы понять хотя бы, в каком контексте оно возникало, но только-только ухватил было мысль за хвост, осознав, что принес эту настороженность после разговора с Саной, как его отвлёк еле слышный скрип двери. Кто-то — в комнате было темно, экран ноутбука светил ему в глаза и за пределами его Крис по контрасту не видел вообще ничего — тихо, почти крадучись, слишком аккуратно ступая, прошел внутрь и остановился напротив, чётко за ноутбуком. Не Минхо, лихорадочно перебрал варианты Крис, не Сынмин, не Хёнджин — всё они топали громче и всех их бы он уже унюхал, — не Чонин, тот был бы куда смелее; не Чанбин — тот сразу включил бы свет. Джисон или Феликс? Феликс или Джисон? — Садись, — тихо позвал он Джисона, кивков указав на кровать — и промахнулся. Джисон бы завредничал и уселся как можно дальше, и ноутбук попросил бы захлопнуть, но Феликс тихо скользнул на противоположный край и, вертя в руках какую-то мелочёвку, уставился вниз. С этого ракурса, чуть повернувшись вбок, он неплохо видел выражение его лица — как обычно, сдержанное, безэмоциональное, да попросту никакое, если прямо сказать. — Что-то случилось? — тихо спросил у него Крис, стараясь не разрушить громкостью ту атмосферу доверия, что каким-то образом успела сложиться между за считанные мгновения. Темнота, что ли, навеяла? Феликс тихо и отчего-то очень знакомо вздохнул — только спустя мгновение Крис понял, что помнит этот нервный вздох по разговору перед самым началом гона — и вскинул на него взволнованные глаза. Непривычно-раскосые, не слишком азиатские, как у самого Криса, но странной помеси с привычной австралийскостью, будто бы даже с нотками маори, они придавали Феликсу на удивление загадочный вид. Веснушки на темной коже только оттеняли его взгляд, делали его ещё притягательнее; Крис очнулся, только когда тот заговорил. — Спасибо за подарок. — Тебе понравилось? — с трудом сдержав широкую улыбку, Крис всё равно не сумел скрыть нахлынувшее удовлетворение. Феликс молча кивнул, всё ещё не опуская глаз, всё ещё разглядывая его так внимательно, как будто ему за это деньги платили. Настолько не ожидал, что ли, подарка, удивился Крис и сам вдруг разозлился своему удивлению. Ещё бы он ждал, в конце-то концов! К нему здесь вообще как к человеку относились? Каким бы беспринципным актёром тот ни был! В конце концов, даже беспринципные актеры заслуживали знать, что где-то у них будет дом, если они будут вести себя по-человечески. Или, точнее, будут вести себя искренне. Крис усилием воли заставил себя унять вздох. — Тебе ещё что-то нужно? — спросил он, глядя на Феликса в ответ. — Ты так мало вещей привёз… Феликсов один чемодан и правда совершенно не вязался с тремя Чонина и пятью сумками Сынмина. Правда, и с небольшим рюкзаком Минхо тоже даже рядом не стоял, будучи раза в два, а то и в три больше по объему. Если на первый его вопрос Феликс дрогнул ресницами и как будто бы захотел даже что-то сказать, то на второй — расстроенно прикрыл глаза, поджал губы и покачал головой. — Не вещи? — попробовал догадаться Крис. — А что тогда? Темные ресницы снова жалобно дрогнули, и он интуитивно понял, что на верном пути. Феликс явно чего-то хотел, но чего?.. Казалось, он так и будет нерешительно мяться вечность и уйдет в результате, так ничего и не сказав. Но Феликс всё-таки заговорил вновь: — Ты… ты можешь меня пометить запахом? Не сейчас, завтра, перед выходом? Крис непроизвольно втянул носом воздух слишком глубоко и чуть было не подавился им, закашлялся, закрывая нос ладонью и со стыдом чувствуя, как волна бергамота, смешанная с чем-то сладким, расходится по комнате. Как… как неудобно-то, бедный Феликс, наверное, как ему противно… Все дурацкие мысли вмиг исчезли, словно их и не бывало, стоило ему снова перевести обратно взгляд и увидеть лицо Феликса, его расширенные зрачки, затрепетавшие ноздри, приоткрытые губы и слишком, слишком глубокие вдохи в попытке уловить как можно большее количество феромонов. Перепутать было невозможно: Феликсу совершенно определенно нравился запах Криса и вне гона. Крис привлекал его — и вот эту естественную реакцию организма не мог подделать даже самый талантливый актёр. Или, может быть, мог — но Крис о таком даже никогда не слышал. И вряд ли Феликс понимал, что ему предлагал, так? Что на блюдечке преподносил ему то, о чем Крис буквально мечтал в первые дни после гона — да и сейчас неделю спустя нет-нет, да и всплывала в голове навязчивая идея прижать Феликса к стене в коридоре, сорвать пластырь с шеи и впиться губами, ловя тончайшие оттенки вкуса и запаха, отмечая его своим. Феликс, идущий по коридору офиса и пахнущий им, Крисом, был для Криса в последнее время одной из самых горячих эротических фантазий. — Хорошо, — выдохнул он, всё пытаясь успокоиться — но бесполезно, не получалось, пока Феликс смотрел на него так. — Спасибо. — Смутившись Феликс опустил взгляд и, мгновение ещё потянув, лёгким движением сполз с кровати и буквально бросился к выходу. Хлопнула дверь. Крис напряжённо сдвинул вслед брови, встревоженный одной-единственной, только что с запозданием появившейся у него мыслью: а зачем Феликсу внезапно начинать носить на себе запах альфы? Кого тот собрался им отгонять?