Чтобы увидеть звезду, нужно открыть глаза

Первое, что Крис сделал, когда закончил со всеми накопившимися делами и вышел от консультанта — выдернул к себе в студию Хёнджина. Подумаешь. Позже запишется, когда освободится — не Хёнджин то есть, а сам Крис. Ничего, не поспит ночку, и так уже отоспался за глаза. В любом случае, за эти два часа и Чанбин с Джисоном куда-то делись, и Сынмин уполз вокалом заниматься, и остальные как-то прямо вот сию секунду отчего-то не горели желанием соваться ему под руку. То ли, когда они мельком встретились в коридоре, у него такое выражение лица было, то ли вообще поведение, но явно все насторожились и всё ждали, кому повезёт. Точнее, кого не пронесёт. Не пронесло Хёнджина, которого Крис поймал за тощий бицепс и буксиром потащил следом за собой. Хорошо хоть из туалета уже вышел и уже в студию шёл, а то со стороны смотрелось бы, наверное сногсшибательно: альфе после гона мало и он пытается отыграться ещё и на бетах. Хёнджин сам закрыл за ними дверь — на замок, умница — и, бесцеремонно протянув руку, щёлкнул тумблером с надписью «Идёт запись», зажигающим специальную табличку снаружи перед входом. Глядя, как он устраивается в кресле с колёсиками, как перекладывает свои длинные ноги, ища позу поудобнее, Крис поверить не мог, что это всё тот же человек, который спотыкался и задевал все углы с утра, ещё не до конца проснувшись, тот, что с откровенным удовольствием не так давно обсуждал с Чанбином порно, используя при этом откровенно вульгарную лексику… Нет, сейчас перед ним Хёнджин играл диву. Изящно наклонив голову, он вскинул брови и расчётливо, буквально с точностью до миллиметра ожидающе растянул уголки губ. Если бы Крис собственными глазами не видел, как тот тренируется перед зеркалом, наверняка бы даже купился. — Завязывай, — со вздохом велел он. — Джин-а, готов объясниться? Мигом растеряв весь пафос, Хёнджин скорчил недовольную рожу и фыркнул: — Да было бы что объяснять, хён. Он же устроился на всё готовенькое! Альфу — получил, позицию в группе — получил, да ещё его в танцевальную группу сразу зачислили, а я посмотрел видео — и он танцует даже хуже Чанбина! — И Сынмина с Чонином? — провокационно поинтересовался Крис, потому что ну вот Чанбин вообще-то опыт танцора побольше, чем у него самого, имел за спиной. Так-то и Хёнджин иногда ему даже проигрывал — но Чанбина усиленно тянули на рэп-позицию в будущей группе, хотя всё и могло ещё поменяться раз сто. И, в общем, конечно, Крису было интересно, как Хёнджин оценивает Феликса, а напрямую спрашивать смысла не было никакого — тот всё равно бы вывернулся, не сказав в ответ ничего определённого, зато вот так, по собственной вроде как воле, тот вполне мог наболтать много чего занимательного. — Да ну нет, — наморщил нос Хёнджин. — Это, по-моему, вообще невозможно. Но, правда, если подумать, куда его девать ещё, он же вообще бездарный. Безголосый, рэп вообще не читает, по-корейски не говорит совсем, только танцевать и остаётся, да зарубежных фанатов заманивать. И то у нас на это ты есть, хён. Крис внимательно глянул ему в лицо. Конечно, всю традиционную лесть следовало вычитать и игнорировать как обязательный элемент практически любого разговора хубэ с лидером, но вот остальное… Был ли Феликс настолько бесполезен, обеспечив себе место в группе исключительно дыркой, или всё-таки Хёнджин под настроение делался неожиданно злоязыким? — Скинешь мне видео? — попросил он. — Если найду, мог удалить уже, — кивнул Хёнджин и тут же возбуждённо выпрямился: — Спрошу ещё раз у старших, они мне точно скинут! В крайнем случае послезавтра принесу, не позже! — Спасибо, — благодарно отозвался Крис. — Но вообще я изначально имел в виду немного не то. Зачем так агрессивно, Джин-а? Я могу понять, зачем ты это делаешь в целом, чего хочешь добиться — но почему именно так? — Пусть не думает, что в стае его примут, — задрал тот нос. Крис аж подавился вздохом от неожиданности, смешанным с каким-то дурацким вообще, идиотским совершенно смешком, и закашлялся, забрызгав слюной собственную ладонь. Хорошо, что хоть прикрыться ещё успел, дурень. — В какой ещё стае, Джин-а? — наконец жалобно выдавил он. — Вообще-то, — Хёнджин вскинул брови, явно стараясь выглядеть убедительнее: в ход снова пошла гримаса из отрепетированных ранее перед зеркалом, — все группы, которые не распадаются в первые пару лет, создают в результате стаю. Я спрашивал, хён. И у сонбэ спрашивал из Twice, и у сонсенимов спрашивал, и мне все без вопросов сказали — нельзя жить вместе столько времени и не стать стаей. Это противоречит буквально всему, что мы знаем. — Но они все беты, — возразил Крис. — Альфа во главе делает стаю прочнее, — убеждённо отозвался Хёнджин, сразу поняв, что тот имел в виду. — Крепче. Защищённее. Больше шансов, что такая стая продержится весь отведённый ей срок и не разрушится даже после распада группы. Хёнджин звучал так непривычно, что Крису очень захотелось даже спросить, кого тот цитировал. Ответ, правда, и так был очевиден. — Ты с консультантом говорил, что ли? — удивился Крис вслух. Чуть виновато кивнув, тот всё равно вновь задрал подбородок и уставился в потолок. Посмотрел секунд пять, но слишком долго не продержал образ — захихикал и слил все старания напрочь. — Он все равно знает, как нам лучше, — подвёл Хёнджин черту свои размышлениям и пожал плечами, теперь уже безо всяких попыток изобразить кого-то, кем он не являлся. — И как ты думаешь, — Крис вздохнул, — делаешь ли ты стаю крепче, пытаясь выжить из неё омегу альфы? — Может, лидер-ним сам его ещё выгонит, — пробормотал себе под нос тот, старательно отводя глаза. — Джин-а! — Ну что?! — «Ну что, хён?»! — Ну «хён»! Ну не нравится он мне, да и не должен нравиться! Это же не я с ним трахаюсь, в конце-то концов! Хотя… Хёнджина перебил громкий, отчётливый рык, и далеко не в первое мгновение Крис понял, что рычит здесь вообще-то он сам, а поняв, тут же смутился и замолчал. Джизус, эта физиология его до сумасшествия точно когда-нибудь должна была довести! — Прости, Джин-а, — виновато попросил он, только огромным усилием воли сумев оставить непроизнесенным наполненный злой ревностью приказ больше вообще не подходить к Феликсу. — Ты прав, это я с ним трахаюсь. И я просто физически не смогу терпеть некоторые вещи, понимаешь? Всё, чего я прошу — это отсутствие прямой агрессии. Ему и так сейчас тяжело. — Ой, да подумаешь, его все равно Минхо всего оближет, — вновь скривился Хёнджин. — Представляешь, я уходил из дома, а они сидели, в произношении корейского языка тренировались! — Завидно — сам оближи, — буркнул себе под нос Крис и с трудом сдержал недовольное рычание, а потом вдруг, не выдержав нелепости, творившейся в его собственном мозгу, рассмеялся. Хёнджин засмеялся вместе с ним, то ли просто привычно делая вид, что ему тоже смешно, то ли действительно понимая причины подобной реакции. — Джин, ну правда. С Джисоном же вы как-то умудряетесь не ссориться в открытую! — С Джисоном совершенно другая ситуация! — торопливо отрезал тот. — Я его… Глядя, как Хёнджин, спохватившись, зажимает себе рот, Крис только снова вздохнул. Как бы тот ни собирался закончить эту фразу, Крис либо уже знал окончание, либо не хотел знать его вовсе — как минимум потому, что самому Джисону явно нравился Минхо. Минхо же… Минхо, по-видимому, нравились кошки. И, судя по всему, Феликс. Ох, как же Крис не хотел с этим разбираться… Вот в семейные психологи он здесь не нанимался точно. Торопливо черканув в ежедневнике пару строк — как раз на странице Хёнджина, — Крис вскинул на него уставший взгляд. Ему часто говорили, что нужно быть убедительнее, злее, серьёзнее — приказывать, а не просить. Но он всё равно не мог и пытался каждый раз достучаться, понять сам и заставить понять себя других. — Джисона ты чуть до больничной койки не довёл. С Феликсом ты тоже только тогда остановишься? — риторически уточнил он и отмахнулся от тут же последовавших возражений. — Пожалуйста, Джин. Я очень на тебя надеюсь. — Ладно, хён, — остывая, вздохнул Хёнджин. — Я попробую, правда. Но ничего не обещаю! *** Если бы разговор с Хёнджином изменил что-то кардинально, Крис бы первый этому удивился. Феликса сторонились. Явно, очевидно и не скрывая, однако больше и не грубили. То ли Хёнджин пересказал разговор, то ли до самих дошло, что передавили, вызвали недовольство лидера — и сбавили хором обороты. Общался Феликс по-прежнему лишь с Минхо, да и то очень кратко — мешал языковой барьер: Минхо вообще не знал английского и терпеть его не мог, постоянно жалуясь на абсолютно невыносимого преподавателя, который ничего нормально объяснить не мог. Феликс же по-корейски говорил крайне плохо, медленно и на уровне первого топика максимум — да и на слух понимал лишь малую часть. Раньше Минхо с языком помогал Крис и Феликсу, он думал, тоже придётся помогать ему — но эти двое, по-видимому, нашли друг друга, и он с облегчением сбросил со своих плеч эту ношу. И без того дел было по горло. Да и об остальных следовало не забывать. Заметно обиженный Джисон игнорировал существование Минхо как данность и напоказ общался совершенно со всеми, кроме него. Даже попытался позвать Криса посидеть вдвоём где-нибудь в воскресение, где-то вне студии, впервые за всё время с момента знакомства — и вот это был первый звоночек. Вторым стал Чанбин, торопливо перебивший Криса во время их очередных бдений за микшерским пультом, стоило Крису начать распределять партии в очередном треке и дойти до имени Минхо. Попытаться дойти, точнее, потому что договорить он не успел и пришлось отвечать Чанбину на совершенно не срочный вопрос, а потом на второй, третий, а затем зашёл Сынмин, желающий записать свою партию именно сейчас, и всё, больше речь в этот день об этом не зашла. Если же кто-то думал, что Крис не заметил благодарный взгляд Джисона, адресованный Чанбину, и то, как Чанбин строчил втихую Сынмину смс-ку под столом с просьбой зайти — что же. Этот кто-то точно ошибался. Третий звоночек Криса добил, потому что третьим оказался Чонин, пришедший к нему перед сном с просьбой поговорить. — Хённим, — помялся тот, но всё же присел, как и было предложено, на край кровати. — Я хочу сказать тебе кое-что, но не знаю, как это лучше сделать. И не уверен, что это стоит говорить, но дальше так не могу. — Что такое, Инни? — вздохнул Крис. Чонина он не знал почти совсем — как человека то есть, хотя уже успел с ним достаточно поработать, чтобы понять, что тот неконфликтный, спокойный, обязательный и исполнительный. И с голосом, до которого даже Сынмину далеко было: в конце концов, Сынмин тянул максимум баллады, хотя и пытался изредка изобразить что-то поинтереснее, но не выходило, хотя диапазон и позволял, не хватало опыта, умения управлять голосом, стараний… Да всего! А Чонин легко изображал трот, брал оперные партии — хоть и несложные, и Крис точно знал, что тот в состоянии повторить буквально всё, что сам Крис сумел бы спеть. Может, не с первого раза, но Чонин его не разочаровывал никогда. Да и работать с ним Крису нравилось. А еще Чонин был младшим в группе, и Крис до сих пор не понимал, почему этому такое значение придавали в Корее — потому что, по его личному мнению, младшим в группе по характеру и внутреннему возрасту с самого начала являлся исключительно Джисон. Чонин казался ему куда серьёзнее. Тот, видимо, чувствовал не слишком тщательно скрываемое уважение — и тоже непроизвольно тянулся к Крису в ответ. Помимо всего прочего, Чонин единственный из всей группы был не бетой, а буквально ребёнком, то есть кем-то, у кого ещё не проявился вторичный пол. Врачи мониторили уровень гормонов и, ориентируясь на отсутствие всплесков, обещали, что бетой тот и станет — и через полгода приблизительно, как раз где-то после дебюта всё и должно было решиться; Крис искренне надеялся, что, если тот станет омегой, ему, как альфе, не придётся удовлетворять двух омег разом, или, если альфой — то эта же обязанность не ляжет на плечи Феликса; в этой жизни он бы уже ничему не удивился. Но об этих трудностях он собирался думать тогда, когда те наступят, ну или хотя бы на пару-тройку месяцев позже, а сейчас всё-таки его ждал разговор. — Я… я в последние дни поздно ложусь спать, — начал Чонин. Крис кивнул: он прекрасно знал, что временами тот засиживается с Сынмином за компьютером, играет с ним в онлайн-игры. — И, когда я прихожу, Джисон-хён делает вид, что спит, но он просто притворяется. А если я рано встаю, он тоже не спит. И он часто плачет ночами, хённим. Он-то думает, что я не слышу — но я же слышу! И я не знаю, что делать, но так это дальше не может продолжаться, он же угробит себя еще до дебюта! — Что ты предлагаешь мне делать? — Крис покачал головой в сомнениях. — Поговори с ним, хённим, — попросил Чонин, не поднимая глаз. — Я понимаю, что ему тяжело, что он в депрессии и ему обидно, но он же потеряет всё, чего собирается достичь! — С чего ты взял, что он не проигнорирует меня точно так же, как и тебя? — поморщился Крис. Вот Чанбина тот, видимо, не игнорировал, и этот разговор, наверное, Чонину стоило вести именно с ним. Однако тот сразу же развеял его подозрения одной простой фразой: — Да он всех игнорирует, ко мне уже Чанбин-хён тоже подходил с вопросом, не разговаривает ли он со мной. — А он разговаривает?.. — Да я не пробовал даже! — Чонин поднял на него мрачный взгляд: — Как будто я не знаю, в чём дело, хённим. И ты не делай вид, что не знаешь. Поморщившись, Крис отвёл глаза в сторону и уставился невидящим — или наоборот, слишком уж внимательным взглядом на койку напротив, на эту дурацкую занавеску на нелепой верёвке от стены до стены. — Да знаю, — бросил он и в сердцах выругался себе под нос по-английски. — Инни, да что я ему такого сказать могу? — Что свет клином на Минхо-хёне не сошёлся. — Чонин с неожиданной уверенностью встретил его изумлённый взгляд. — Что ему нужно вспомнить, зачем это всё, потому что, если не хватит сил сейчас — он испортит себе всё будущее. Что, если у него не хватит сил справиться самому, пусть обратится к кому-нибудь. К священнику, психотерапевту — да хоть к тебе. Но если он не сможет с собой справиться, мы не сможем долго ходить вокруг них на цыпочках, как сейчас вокруг вас с Феликсом-хёном ходим. Хёнджин-хён первый не выдержит и всё обязательно испортит, хённим, ты же знаешь, какой он. Крис снова глянул вбок, пытаясь собраться с мыслями — и, если бы не был столько внимателен и сосредоточен, пусть и не на том, и не заметил бы, как угол занавески слабо шевельнулся. Интересно. — Может, Хёнджин и не испортит, — задумчиво прокомментировал он, словно размышляя вслух. Занавеска тихо-тихо фыркнула, Крис еле услышал вообще, но не сомневался ни мгновения, что определил источник звука правильно, а оттого продолжил: — Может быть, что-то такое Джисону и нужно, чтобы его взбодрило и привело в себя. — Ну, может быть… — поколебался Чонин и замолк, ковыряя еле заметную ниточку на одеяле. А потом неожиданно сменил тему: — Хённим, ты теперь за Феликсом-хёном будешь ухаживать, да? …А вот это уже было внезапно. — А я должен, да? — с неожиданным для себя интересом уточнил Крис, потому что сам он, что делать, не знал. Точнее, не думал, что должен делать что-то особенное. Только разве что относиться так же, как и ко всем остальным. Ну и задание со звёздочкой выполнить: не завалить на первую попавшуюся поверхность и не начать нюхать сквозь надоевшие блокаторы. Не метить своим собственным запахом. — Ну вы же теперь вроде как пара, — словно само собой разумеющееся, сообщил Чонин и вдруг улыбнулся ему — всё так же волшебно, как и всегда, с ямочками, так, что невозможно было не улыбнуться во все щеки в ответ. — Но если нет, то нет, но надо бы, хённим, а то его иначе не примут. Уже не принимают. Чувствуя, как улыбка сползает с лица, Крис пытался не морщиться, но получалось откровенно с трудом. Феликса не оскорбляли, но часто игнорировали. Не помогали на тренировках, и пару для разминки ему назначал преподаватель, не делились водой, не спрашивали классическое «я до автомата, притащить что-нибудь?». Не хамили, но настолько очевидно исключали из числа своих, что даже Крис, который частенько жил по своему личному расписанию, замечал без труда. Кто-то игнорировал специально — Джисон тот же. Кто-то вынужденно, как миротворец-Чанбин, потому что его произношение Феликс не понимал совсем, да тот, видимо, разок подошёл в неудачный момент — и Феликс, яростно пылая даже сквозь блокаторы чуть ли не том-ямом, высказал ему что-то на английском длинное, злое, явно оскорбительное. Сам Крис не застал, только пересказ Хёнджина услышал, и, по его словам, Чанбин, английский знающий тоже кое-как, устало вздохнул, буркнул себе под нос что-то вроде «да и хуй с тобой», и просто ушёл. После этого с Феликсом он тоже первый больше не заговаривал. Пара, значит?.. Учитывая, что дебютировать Крис всё еще собирался, да и Феликс, несмотря ни на что, в группу с музыкальной точки вроде как вписывался — да и с сексом, как бы он ни игнорировал этот факт, у них очень даже всё получилось — то, видимо, парой тот ему и был. Или должен был стать, дурацкой, вынужденной, но всё же парой. Ну да, Крис его послушал наконец сам. Посмотрел на него, проверил злоязыкость Хёнджина — и тот, конечно, одновременно и прав оказался, и всё равно несколько преувеличил. Танцевал Феликс… ну, как сам Крис, терпимо, но без особых способностей, правда, двигался изначально плавнее и лучше, точнее, что его и спасало. Чем-то, пожалуй, даже на Минхо походил, только разница в комплекциях сбивала. Пел Феликс тоже нормально. Без особых талантов, если забыть о низком голосе, но и без серьёзных недочётов. Типичный середнячок. Как Минхо, если задуматься — но Минхо слишком хорошо танцевал. За Минхо взгляд цеплялся, и тут дело было не в сексе, ни в чём-либо ещё, а в таланте. В кошачьей грации, изяществе, которое тот своими же руками собирался убить, искренне составляя Чанбину компанию в спортзале, забивая мышцы, лишая себя гибкости в обмен на силу, лишая себя единственного преимущества. У Феликса же не было и этого. Только тяжёлый баритон, больше подходивший зрелому, взрослому альфе, — а не омеге двадцати с лишним лет, пытающимся читать рэп (плохо, хуже Хёнджина), и Крис в результате пока выделял ему бриджи и короткие строки, которые при ином раскладе оставил бы себе или Джисону, универсалам, в общем. На восемь частей грызть треки оказалось ещё сложнее, чем на семь. Много чего оказалось куда сложнее. На днях, отрываясь от ноутбука, чтобы продиктовать свой заказ Сынмину, Крис мазнул взглядом по молчаливому Феликсу и почти рефлекторно спросил по-английски, что тому заказать. Благодарно встрепенувшись, тот попросил какой-то бургер и колу, Крис сдублировал сказанное на корейский и выпал обратно в свой музыкальный мир. Только сейчас, однако, ему пришло в голову: а осмелился бы Феликс хоть что-то сказать, если бы Крис не спросил? Заказать что-то? Заказал бы себе сам? Крис точно знал, что денег ни у кого из них не водилось лишних. По одежде было видно. Никаких баленсиаг, луи вуи… виу… чего-то там, в общем, так что хватило ли бы денег Феликсу, чтобы заказать еду себе самому? Чем он питался вообще все эти дни? Джизус, не лидер, а идиот. Пара, значит. Ухаживать, значит. Крис глубоко вздохнул, пряча эмоции, и глубоко, медленно, на счёт выдохнул. — Давай закажем на всех мяса? Хён угощает, — улыбнулся он Чонину. — На еду Джисон вылезет, мы его поймаем и поговорим, как тебе план? — Звучит хорошо, — вновь заиграл ямочками тот. — Можно мне бульгоги, хённим? — Конечно, — Крис закивал, стараясь оставаться невозмутимым. — Спросишь у остальных, чего они хотят, ладно? Я сейчас, сохраню проект и тоже подойду. — Конечно, хённим! — одарив его ещё раз напоследок довольной улыбкой, Чонин неторопливо выскользнул за дверь и аккуратно прикрыл её за собой. В комнате наступила тишина, только со стороны приоткрытого окна доносился привычный шум проспекта, да тихо гудели на границе слышимости кулеры ноутбука. — Всё слышал? — зло спросил Крис занавеску и, откинувшись на спину, несколько раз стукнулся затылком о стену, наказывая себя самого. Л-лидер, мать его за ногу. Хённим. Манипулятор.