Чтобы увидеть звезду, нужно открыть глаза

Пришёл в себя Крис совершенно внезапно. Вот он, ещё сохраняя какие крохи сознания, отчаянно двигал бёдрами, пытаясь достичь разрядки, а то вдруг открыл глаза — и явно, судя по ощущениям, после долгого сна. Судя по ощущениям, он вообще проснулся после… кхм, всего. Стараясь продолжать дышать размеренно, чтобы не выдать себя, Крис медленно, попунктно, анализировал себя, чувства, свой организм в целом и кое-какие части тела в частности, пытаясь понять, что вообще до того было и что происходит прямо сейчас. Итак, во-первых, сверху на нём лежало одеяло, укрывая его по самый подбородок. Консультант предупреждал, в принципе, что первое время после гона может морозить по контрасту, знобить, так что, по всей видимости, так и случилось. Во-вторых, одеяло укрывало не его, а их. В его объятиях, спиной к нему, классической «маленькой ложечкой» лежал Феликс и тихо, сонно сопел в две дырочки. Что он не проснулся вместе с Крисом, следовало, наверное, считать за отдельное везение, потому что… ну, потому что в-третьих. В-третьих, мягкий член Криса до сих пор оставался в заднице Феликса. Видимо, размеры и поза сна не позволили им… кхм… расцепиться. Нет, разъединиться. Нет, и так, и так звучало плохо. Или, возможно, слишком хорошо. В первые мгновения, просыпаясь, Крис думал, что гон кончился. Судя по отсутствию возбуждения, судя по позе, он омегу всё-таки связал узлом — хотя сам об этом и совершенно не помнил. И на этом наступало в-четвёртых. В-четвёртых, возбуждение медленно нарастало обратно, и Крис откровенно не знал, что с этим делать. Вообще-то в сети писали, что первое время после гона альфа вообще даже ссыт сидя, потому что не встаёт и от одной мысли о сексе хочется себе член отрубить, хотя с точки зрения анатомии и звучало это не слишком реалистично. Крис же сейчас готов был поклясться, что его собственный гон кончился — потому что так ясно он не мыслил, казалось, целую вечность. Но то, как ощущался Феликс в его руках, то, как тесно и жадно его тело само собой обхватывало его член, то, как доверчиво и тесно Феликс жался к нему во сне, делало ситуацию плохой настолько, что Крис, ощущая, как этот самый член медленно твердеет, только и мог, что думать о том, как можно двинуться по старой смазке, по старой сперме, которой он залил омегу изнутри до краев — не факт, вообще не факт, но звучало слишком возбуждающе — вот по всему этому член должен был скользить очень, очень круто. Не в силах сопротивляться искушению, он медленно, буквально по миллиметру, принялся отстраняться, словно меч вынимал из ножен — и вынул только на пару сантиметров, не больше, как будто врагу демонстрировал, — когда Феликс сонно мяукнул, зевая в его руках, потянулся, задирая руки — и замер, непроизвольно насадившись обратно практически до конца. Выдавая себя, Крис выдохнул тихий, лёгкий, но все равно очень заметный в утренней тишине стон, и испуганно замер тоже. Было бы легче, знай он, чего именно боялся — возможной реакции или того, что делал то, что пытался делать, впервые в полном сознании и по собственной воле. Впрочем, Феликсу, по-видимому, проблема казалась куда проще, чем Крису, потому что его ступор продлился всего несколько секунд, а затем с томным, низким вздохом тот провокационно шевельнул бедрами и вжался окончательно. — Крис, — буквально-таки промурлыкал он. — Ну, не тормози же. Или мне опять всё делать самому? Судя по этой фразе, Крис из своего гона не помнил слишком многое из того, что помнить бы хотел. Но, опять же, первый раз, первый раз с омегой… Консультант предупреждал, что такое может случиться, что это совершенно нормально — просто взрыв гормонов. И, в общем, пришлось делать так, чтобы запомнить хотя бы этот раз. Медленно отведя бёдра, Крис толкнулся обратно — все так же неторопливо, почти ласково — и скользнул рукой от груди ниже, к животу. Легонько помассировал мышцы и, придавив, прижав в районе лобка, задвигался уже более размеренно, выверенно, не теряясь после каждого толчка. То ли ракурс был удачный, то ли ещё что, но Феликс постанывал в такт и сам пытался выгибаться навстречу. И если светлый затылок, то и дело щекотавший волосами ему лоб, Крис ещё мог игнорировать, то загривок перед носом провоцировал настолько, что он с трудом удерживался от укуса. И вроде бы ничего такого, сверх уже совместно пережитого ими, подобный укус не подразумевал — кроме того, что альфа, словно мартовский кот, зубами держал омегу, пока трахал, метил, чтобы об этом знали все — но Крис всё равно стеснялся. Ещё полдня назад он бы без проблем укусил бы, поддавшись инстинктам — но сейчас мозг уже не затмевала пелена гормонов и он откровенно страшился любых своих меток на этом, отдельном, конкретно взятом омеге. Впрочем, с метками он явно погорячился. Рука в процессе чуть сдвинулась с живота пониже, и он тут же вляпался в пятно засохшей спермы. Неприязненно морщась, Крис попытался вернуть ладонь на грудь — и неизвестно, как он не заметил сразу, но и тут определенно под пальцами ощущались заскорузлые полоски. А если бы он заставил себя посмотреть внимательнее — он посмотрел, но поначалу непроизвольно — то заметил бы сразу остатки спермы и в волосах перед собственным носом. В принципе, если задуматься, то сперма была буквально везде, и особенно под телом, уже засохшая: колола, раздражала, и очень хотелось подвинуться уже хоть куда-нибудь. Ещё хотелось ускориться. — Ликс? — как-то легко, даже слишком легко получилось. И интонация вышла игривая, возбуждённая. — М-м-м?.. — вопросительно протянул тот. — Ляжешь на живот? — Ну ты дай перевернуться тогда, выпусти, — фыркнул Феликс и, стоило Чану отодвинуться, устроился задницей кверху и раздвинутыми ногами. Без лишних заморочек Крис навалился сверху, укрыл своим телом и вошёл снова — с той же лёгкостью, что и представлялось раньше. В чём-то интернет всё же не врал: не хотелось устраивать какую-то показательную оргию, демонстрировать свою выносливость, но в такой позе всё равно получалось двигаться быстрее — и вот это был неоспоримый плюс. Покусывая плечо Феликса — плечо, а не шею, контролируя себя, как взрослый, сознательный человек, — Крис придерживал его за бёдра, чтобы уж было совсем удобнее; с каждой минутой мысли про стеснение, неловкость казались всё более далёкими, надуманными и глупыми. Тихие звуки, издаваемые Феликсом, стали чуть громче, и тот попытался двинуться навстречу, но тем самым только помешал Крису. Пришлось перехватиться, сжать задницу, чтобы не дёргалась, и чуть опуститься, сменив угол. Вскрикнув, Феликс под ним уже знакомо сжался и застыл, пережидая пик ощущений. В принципе, при желании Крис мог бы оттянуть свой оргазм ещё на несколько минут — но не видел в том смысла, и буквально через пару толчков отпустил себя тоже, удовлетворённо изливаясь внутрь горячего тела. Вообще, если присмотреться, тело было не просто горячее, но и горячее. То есть тёплое. То есть красивое. И действительно всё в сперме, в укусах — не на шее, Крис собой гордился — но вся спина пестрела темными пятнами, круглыми красными отпечатками зубов, и один ещё, особенно крупный, нашёлся на правой ягодице. Собственный внутренний альфа Крису, пожалуй, даже нравился. Желания у них явно совпадали — ну, как минимум некоторые. — Без узла? — лениво поинтересовался Феликс, но в его голосе проскользнула нотка тревоги. Обернувшись через плечо, он уставился в лицо Крису — и отчего-то вздрогнул, встретившись с ним взглядом. Кажется, это был намёк, что пришло время вытащить. Крис не успел, честное слово, потому что Феликс практически столкнул его с себя раньше и выпрямился перепуганным сусликом, руша всю атмосферу и уничтожая настрой. Разом напоминая размякшему Крису про мысли о притворстве и продажности одного конкретного, отдельно взятого омеги. — Простите, мистер… Крис-сси… — В запахе Феликса явственно прорезались прокисшие ноты: страх? За что именно его нужно было простить, тот, конечно же, не сказал, просто потупился в одеяло, и всё. Больше всего Крису в этот момент хотелось — по инерции после гона — притянуть Феликса к себе, посадить на колени, идеально совмещая их тела, и слизать этот отвратительный запах с его тела. Вынюхать и вымазать его в своём собственном — хотя со стороны, наверное, Феликс как раз только им и пах, а вовсе не собой. Крис, правда, всё равно чуял. В продолжение собственных мыслей он глянул на шею, нашёл запаховую железу Феликса — и абсолютно не удивился, осознав, что воспаление, так поразившее его в первые часы гона, стало гораздо меньше, хотя и не прошло ещё до конца. И, в общем, если бы он вылизал её снова — помогло бы? Отметил запахом, как своего? А если бы укусил, связал их? Джизус, какие мысли в голову лезли. А всё этот глупый гон виноват был. — Феликс, — спокойно покачал он головой. Сладкого короткого «Ликс» уже не получилось, да и казалось, что тот этого неформального панибратства не примет. — Всё в порядке. Называй меня по имени — особенно на английском, на корейском будет достаточно «хён». Ты знаешь, как употребляются подобные обращения? Феликс на миг вскинул на него глаза и замялся, и до Криса вдруг только сейчас дошло, что, наверное, время для вопроса он выбрал крайне неуместное — оба в сперме, в совершенно грязной постели, которую, наверное, проще выбросить было, чем отстирать. — Ладно, потом, — торопливо решил он. И по-джентльменски предложил: — Хочешь первый в душ? Молча кивнув, Феликс завозился, закутываясь в простыню так, будто Крис не вылизал его за эти дни с головы до ног всего и не видел каждый сантиметр его слишком худого тела — стеснялся? До сих пор? Или отчаянно намекал, что секс должен остаться исключительно сексом во время гона? Как же хотелось его развернуть обратно. Как подарок. Пряча глаза, Крис поднялся и принялся наводить порядок в номере. *** Самым сложным оказалось держать от Феликса руки подальше. Вне гона он не пах ничем вообще, напропалую используя блокатор и заклеивая руки-ноги-шею пластырем, однако Крису всё равно временами чудился призрачный запах страданий и прокисшей выпечки. Нет, ладно, первые дни Феликс даже после душа пах им, Крисом, точно так же, как сам Крис пах Феликсом, и один этот факт уже согревал Крису сердце. Правда, с каждым днём всё меньше и меньше, прямо пропорционально с исчезновением запаха. Эти первые дни вообще оказались тяжёлые. Буквально именно то, что радовало его самого, огорчало остальных, в том числе, казалось, и Феликса. Хёнджин даже напоказ поморщился в первые пять минут, прежде чем кинуться Крису на шею, чем поставил его не то чтобы в неудобное положение, но совершенно точно озадачил. Попросту забыв о выкинутом ранее Хёнджином… экзерсисе и столкнувшись со слабой попыткой продолжать, Крис буквально не знал, что ему делать. С одной стороны, хотелось… нет, даже требовалось, чтобы все одногруппники нашли между собой общий язык, чтобы успеть к дебюту превратиться в один огромный юнит, с другой же — он постоянно помнил (и одновременно постоянно забывал), что Феликс притворялся. Что был неискренен. Что он не хотел дебютировать именно с ними и заниматься сексом именно с Крисом, нет, ему было плевать, с кем и что придётся делать. Нет уж, милой улыбке было его не обмануть, хотя, честно признаться, временами Крис терял контроль над своим телом и то реагировало совершенно не так, как он бы хотел. Мало того, что руки сами тянулись обнимать и вообще коснуться при любой удобной возможности — Сынмина того же он автоматически сторонился, к примеру, даром что в одной школе учились и знали друг друга дольше, чем всё остальные вместе взятые — так ещё и на любую случайно упущенную Феликсом улыбку его собственные губы так и норовили растянуться как можно шире. Чанбин — и тот уже про сердечки в глазах пошутить успел. Когда они приехали из отеля, их встретил поначалу только Хёнджин, старательно морщивщий нос и всем своим видом показывающий, как же его Феликс бесит — и Крис искренне думал, что всё этим и ограничится, однако в гостиной их ждали остальные пятеро. Может быть, это планировался общий совет, может — показательная попытка распять, а может, ещё что-то, но между собой эти пятеро… шестеро, точнее, явно не договорились, потому что, завидев их, Минхо первым делом слетел с дивана и кинулся — мимо Криса — обнимать и тискать Феликса так, что Крис непроизвольно ощутил приступ ревности и сам даже с удивлением не понял, кого к кому ревновал. Отвлекая его, Минхо тоже сморщился: — Вы помыться не могли? — недовольно уточнил он. Растерянно переглянувшись с Феликсом — тот проторчал в душе не меньше часа, сам Крис, конечно, поменьше, но тоже немало — Крис вопросительно обнюхал собственное запястье и рефлекторно, потому что собственное тело сдавало, полез нюхать уже заклеенную шею Феликса. Блокаторов тот пока не нашёл и потому пока ещё пах неясной смесью их общих запасов. Вкусно, к слову, пах. Да и сам Крис, в общем-то, тоже… Но чтобы такие претензии? Они оба, не сговариваясь, вопросительно уставились на Минхо. — Вы как будто прямо тут за дверью в сцепку входили, — Минхо снова поморщился и разжал руки, сделал несколько шагов назад. — Ёнбок-а, ты как? Всё хорошо? Наш суровый лидер не сделал тебе больно? Крис пока понятия не имел, сколько Феликс вообще понял и перевёл из вопроса — нужно было и с этим ещё разобраться, Джизус, — но с интересом тоже ждал ответа. Что поделать. Впрочем, он и сам прекрасно понимал, что, если тот притворялся в постели, то и тем более притворится здесь и сейчас, одно неминуемо тянет за собой другое. Феликс искоса глянул на него и потупился. — Всё хорошо, сонбэним, — тихо выдавил он. — Простите. Сейчас я. И, всё ещё с сумкой в руках — с запасной одеждой, тоже смазкой, какими-то лекарствами, Крис разглядел свозь незакрытую молнию, пока тот был в душе, но специально по ней, разумеется, не шарил — быстро направился в их с Сынмином комнату. — Ты его так запугал, что ли? — фыркнул Минхо, под заинтересованными взглядами остальных возвращаясь обратно на диван. — Он обычно другой? — не поверил Крис и вновь почувствовал себя дураком. Опять актёрство. — Ёнбокки — солнышко, — покачал головой Минхо. — И я не знаю, что нужно было сделать, чтобы он перестал светить. Прозвучало это как обвинение, и Крис не то чтобы от изумления потерял дар речи — но просто не знал, что сказать вообще в ответ, однако его спас недовольно нахмурившийся Джисон. — Хочет — светится, не хочет — не светится, — заявил он, старательно не глядя в сторону Минхо. — Тоже мне ядерный коллайдер. Чан-хён, ты сейчас сильно будешь занят? У меня есть пара текстов, которые я хотел тебе показать… — Да почему ты сразу? — возмутился и перебил его до сих пор молчавший Чонин. — Мне, между прочим, тоже есть что рассказать! — И мне! — тут же влез, адресно ухмыляясь Джисону, Сынмин. — Мне, между прочим, сольный трек предложили. — А нам одобрили альбом, но я же молчу, — пробормотал сбоку Чанбин, и Крис схватился за голову. Сколько его не было? Дней пять? И всё опять насмарку, вся дисциплина и отношения, и в воздухе уже вновь висела смесь раздражения и недовольства. Пять дней и не было, как оказалось. М-да. — Хватит, — решившись, наконец перебил он поднявшийся гомон. — Сейчас я разберусь с вещами, и мне нужно будет в офис. Если кому-то нужен я в студии, то через пару часов you're welcome. В офис ему нужно было как минимум за консультацией к консультанту… в общем, по поводу гона поговорить. Уточнить, всё ли в порядке, да и анализы, наверное, съездить сдать — но вот это, вероятнее всего, придется сделать на следующий день с утра, натощак. А свободный вечер, видимо, стоило потратить на разгребание накопившихся вопросов. — Чур, я! — выкрикнул из-за спины Джисон. — Мы, — быстро поправил его Чанбин. — Да вы… — снова принялся возмущаться Сынмин, и на этой ноте Крис со вздохом подцепил тот самый пакет, всученный ему менеджером перед течкой — ну не бросать же его там, в номере, было — и зашагал к комнате. Спохватившись, по дороге он притормозил и постучал в Сынмино-Феликсовую дверь. Открыли ему, разумеется, далеко не сразу — но не то чтобы Крис ожидал чего-то иного. — Я через полчаса в офис, — сказал он по-английски высунувшему нос Феликсу — тот явно не собирался пускать его внутрь и вообще хоть как-то демонстрировать, чем занят. — Если тебе тоже нужно, например, к консультанту, можем поехать вместе, всё равно машина приедет. — Я завтра съезжу, спасибо, Крис-сси… Крис-хён, — поправился Феликс под его раздраженным взглядом. И почему-то снизошёл до пояснения: — У меня после твоего гона ещё три дня отдыха на восстановление. Крис тут же, конечно, смутился. Разумеется, он же оме… Феликса то есть, конечно, Феликса — затаскал он его по всем поверхностям. И затрахал. Неудивительно вообще, что тот хотел отдыха. Причем, наверное, одинокого, чтобы ни одного альфы на расстоянии километра и ни слова вообще о сексе. Подтверждая его предположение, Феликс уже ничем не пах. То есть призрачные нотки знакомого кокоса Крис чувствовал, но уже слишком слабо, поверх явно пахло химией блокаторов. Это так слова Минхо на него повлияли, что ли, неприятно удивился он — но промолчал. Надо было дать Феликсу отдохнуть, хотя, конечно, остатки того дикого существа в душе, что и таскали его по всем поверхностям, требовали ворваться в комнату, лечь сверху и не отпускать, пока Феликс не начнет снова пахнуть ими обоими. Пока снова не окажется по уши в их общей сперме. Да и вообще не отпускать… Он поспешно отступил назад, пытаясь сдержать феромоны. Разбуянившийся организм никак не хотел браться под контроль, и потому Крис, поспешно буркнув что-то в духе «Вот и договорились», предпринял стратегическое отступление в собственную комнату. Точнее, в их с Минхо — и на входе сразу ошарашило его запахом, напомнило, что это не его личная территория, так, что захотелось вообще уйти хоть куда-нибудь. Перед гоном, казалось, было легче, но сейчас вся душа его, вся сущность звала его дышать омежьим запахом, а не каких-то там бет, будь они сто или двести раз даже членами его группы. О-ме-гой. И никем другим. Консультант сказал, что это нормально. Много чего сказал, на самом деле, Крис записал себе большую часть: как взрослый, незадолго до гона он завел себе толстый ежедневник или даже скорее записную книжку без дат, потому что уже начинал не справляться. Слишком многое требовалось запомнить — и речь шла даже не столько об уроках, которые им давали как трейни, нет. Слишком многое ему требовалось запомнить о тех, кто следующие годы станет ему ближе родной матери. Ну, и о себе тоже теперь. Минхо любил ванильные пудинги и кошек. Крис старательно, посимвольно, записал хангыль кличек и, уже куда более недовольно, китайские иероглифы рядом. Непонятно, зачем — но, раз Минхо в ответ на вопрос написал именно так, то, Крис решил, это стоило знать. Китайский вообще был его личным бичом, потому что даже японский давался ему намного легче; однако во многом корейский строился на китайском, и после старта изучения японского он чувствовал себя так, будто строит стену, не глядя на фундамент. Но времени не хватало уже сейчас — и ох как жаль этого было, ох как жаль. Китайский, к слову, кое-как знал Джисон. По крайней мере, лучше, чем все остальные. И по-английски тот говорил благодаря жизни в Малайзии, и по-японски тоже более менее, и вообще, кажется, обладал мозгом полиглота, то и дело вообще путая, на каком языке ему нужно говорить. Чанбин любил психологию и математику. У Чонина на тумбочке лежала зачитанная, потрёпанная Библия, и пару раз Крис видел, как тот молится, но ничего не сказал. У Сынмина была старшая сестра, которую тот ужасно любил, и долбанутые на всю голову родители. Ну и любовь к бейсболу, разумеется. Хёнджин рисовал и любил фотографировать. Компания явно пыталась сделать из него какое-то эфемерное создание в глазах будущих фанатов, но вне камер Хёнджин вообще-то, во-первых, был типичной сучкой — ну и неплохим парнем одновременно. Крис ему, по-видимому, нравился как лидер, потому что Хёнджин вцепился в него чуть ли не с первого дня появления в агенстве и держался до упора. Даже кофе приносил, бывало, по утрам — что для Хёнджина вообще-то был край выказанной при всех привязанности. Ну, если всерьёз, а не напоказ, как перед Феликсом. Феликс… Всё, что Крис про него знал, он не имел права записывать. Ни то, как отчётливо вспыхивает тот восторгом, стоит Крису, взяв его сзади, потянуть за волосы. Ни то, как Феликс смущается, когда целуют его тонкие щиколотки. Ни то, как доверчиво тот подставляет шею. И, уж разумеется, вовсе не то, какую обиду на него, мигом отшатнувшегося, стоило гону кончиться, испытывал сейчас Крис. Сидя над пустой страницей с именем Феликса в студии, бесцельно тратя ограниченное время — в девять уже пришлось уступить бы место следующим трейни и айдолам, Крис не смотрел, кто записался на то время, только увидел, что занято, и всё, — он невидящим взглядом смотрел в ежедневник и не видел ничего. И не думал, честно говоря, в этот момент, что справится.