Нечто большее, или...

Утро не особо запомнилось, как и не запомнилось то, как я одевался и что ел на завтрак. Выветрилось с моей головы как ненужный мусор, как бесполезный фрагмент памяти, положенный в дальний уголок, который никогда никем не проверялся и не будет проверяться. Помню, что я быстро-быстро надевал куртку с ботинками, и всë. – Эй! Андрей! – послышалось снизу дороги, и я остановился: это Алиса. – Ты почему вчера мне не написал и… – И посмотрела на моё лицо, с которым явно было что-то не то, судя по еë реакции – страху. – Привет, Алиса. – Сказал я со слабой улыбкой, ощутив боль в районе рта. – Не обращай на это внимания, хорошо? Я привык к этому. – Да как тут не обращать внимание! У тебя всë лицо абсолютно в крови! Ты не должен появляться сегодня в школе, чтобы никого не пугать им на переменах! – она активно жестикулировала руками и тыкала пальцем в мою сторону. – Как ты додумался пойти в школу в таком виде!? Тебя просто-напросто вышвырнут с порога и скажут пойти обратно домой! – Алиса, ты знаешь примерную причину, по которой я так сделал, – начал было оправдываться я, однако девушка меня не слушала, взяла меня за руку и побежала. – Куда бежим? – Ко мне домой! За перекисью! – Но… – Никаких но! В еë квартире никого не было, что дало бы волю сделать нечто такое, о чëм потом можно будет пожалеть, но я старался об этом не думать. Нам рано с Алисой такое практиковать, хоть вчера и говорили, что хотим узнать друг друга получше; узнали друг друга получше, но со слабых мест, которые скрывались от посторонних глаз, но раскрылись одному определëнному человеку. Здесь не только возраст мешает, а ещё и банальное неумение расставлять приоритеты и цели, позже могущие быть неправильными, и отсутствие какого-либо опыта в прошлом. Я стоял на пороге и видел туда-сюда мечущуюся девушку – не может найти нужный препарат. Разувшись и сняв с себя куртку с бафом и шапкой, пошëл в ванную комнату наощупь. Вторая дверь слева от коридора, расположенная около у кухни,– у меня так же. Прямо передо мной стояло зеркало с работающей раковиной, на которой находилось множество различных бутылочек, мыльница с прилагающим к ней мылом и стакан с зубными щëтками. В помещении пахло чем-то вкусным, напоминающим… смесь земляники и клубники, да. Подошëл к крану, повернул синий рычаг в сторону, и загорелась газовая колонка на кухне – горячая вода. Выключил еë, повернул другой рычаг в сторону и получил нужную воду. Она обжигала моë лицо очень сильно, и мне стоило больших сил не пискнуть, чтобы не привлечь лишнего внимания. – Алиса, где у тебя в ванной салфетки? – Вытирайся об полотенце! – послышалось издалека. – Но оно же белое! – крикнул я ей, в ответ ничего не получив. Едва успев взять его в руки, Алиса зашла ко мне, недолго посмотрела на меня, заглянула под ванную и достала оттуда серую баночку, чуть позже вытащив и пакет с бумажными полотенцами. – На, держи. Сильно не надавливай на кожу. Как вытерешь, зайди на кухню, буду там тебя ждать, – и вышла с ванной комнаты. Через минуту зашëл на кухню и сел на стул, достаточно удобный для сидения, и Алиса села рядом, аккуратно дотрагиваясь моего лица смоченным в перекиси ватным тампоном. Было невыносимо больно, но я держал себя в руках, одновременно с этим смотря на неë, на контуры еë лица, на еë рыженькие мило болтающиеся в воздухе небольшие хвостики. Сейчас тот самый момент, когда можно было бы укрепить отношения поцелуем, но я погас это желания, доказывая это тем, что, несмотря на вчерашний последний разговор, я не знаю, какая будет реакция у каждого из нас. – Что ты так на меня смотришь, как кот на сметану? – смутившись, спросила Алиса. – Нравлюсь тебе очень сильно, что ли? – Да нет… Да. Вообще удивляюсь тому, как так вышло, что знакомы четвëртый день, а уже… Ай, больно! – Тише, тише, уже почти закончила. Сейчас ещë немножко и… Всё готово, – сказала Алиса, посмотрев на часы. – Кстати, через двенадцать минут звонок будет, так что… Я посмотрел впервые за день на себя в зеркало. Были видны следы вчерашнего битья – синяк на левой щеке, покраснение на лбу над правым глазом, – но, думаю, это гораздо лучше выглядит, чем если бы была видна кровь на лице. – Спасибо, Алиса, тебе огромное. – Да не за что. – Смутилась она и сказала, – собирайся давай, а то на урок опоздаем. За две минуты одевшись, мы вышли из квартиры, закрыв за собой дверь на ключ, и побежали в школу лëгким бегом, разделившись на месте и успев зайти каждый в свой кабинет за минуту до начала звонка. – Андрей? – Что? – А почему ты от меня то отходил, то приходил? Тебя что-то беспокоит? – Да, младший брат… Он рассказал родителям про моë с тобой времяпрепровождение, поэтому разъединялся, чтобы он не замечал меня с тобой, Алиса. – А, поняла. То есть поэтому на тебе была кровь? – Не только. Вообще он меня ударил в лицо просто за то, что пришëл домой поздно. Понимаешь, Алиса? Сильный удар за поздний приход. Где гуманность? Еë нет. – Хочешь сказать, что ты еë забыл? – Нет, – ответил я, пройдя вместе с ней пятиэтажное жилое здание, около которого сегодня утром Алиса упала бы на твёрдый лëд, если б я не успел поймать еë. – Я не забыл, а вот отец… Он постоянно твердит, что бьëт меня исключительно для профилактики, для того, чтобы я стал настоящим мужиком, а не сопляком, по его мнению. – Воспитывать человека надо с лаской, с заботой, как сказал один из персонажей «Собачьего сердца». – Доктор сказал? Как его там… Филипп Филиппович? – Вроде так его зовут, да. Давно просто читала, в шестом или вообще в пятом классе. Не понимаю только моменты с рабочим классом в рассказе. А ты, Андрей? – А перестройка всë идëт, и всë идëт по плану. – Дурак. – Алиса улыбнулась и по-дружески ударила в бок, – причём здесь Летов? – А при том, Алиса, что рабочий класс стал управлять страной. Послушай его и поймëшь, что с помощью него можно отвечать. – И как ты до этого докатился?.. А нет, и так понятно, что с помощью музыки ты хочешь уйти от того, что происходит у тебя дома. – Да, эскапизм – наше всë. – Эскапизм? – Да. Он же уход от реальности в свой мир, где всë по-другому, где тебе хорошо и нет каких-либо проблем, которые есть в реальной жизни. – Поняла, спасибо. – За что? Я же ничего особого не сделал, в отличие от тебя, Алиса. Это же ты убрала с моего лица кровь, а не кто-либо другой. – На моëм месте любой бы сделал такое! – девушка смутилась и чуть повернула голову в сторону, чтобы я не увидел еë краску на лице, но я увидел. – Не надо меня возвышать над другими. Я такая же простая девочка, как и все остальные. – А я и не возвышаю, – сказал я, аккуратно взяв еë за подбородок и направив в свою сторону. – Ты просто единственная, кто обратил на меня внимание, которого мне категорически не хватало. Хорошего внимания, а не плохого, как в случае с родителями и одноклассниками. Она смотрела в мои глаза, проверяя, не вру ли я или нет, но я не врал – говорил честно и как есть. Если есть какие-либо трудности и об этом спрашивает дорогой для меня человек, то я лучше скажу правду, чем скажу ложь, после которой буду жалеть, что сказал неправду и что обманул человека. Если об этом будет спрашивать тот человек, которому не доверяю или доверяю, но не всецело, то совру или скажу правду, но так, чтобы он не понял точно, обманул я его или нет – дам смутный ответ, лишь бы отстал от меня поскорее. С Алисой у меня первый случай: она дала мне знать то, что этот мир не без добрых людей, что эти самые добрые люди живут повсюду и возле меня, а не только в интернете и в телевидении, когда дело касается благотворительных фондов. Я ей буду говорить правду и буду надеяться на то, что и она будет доверять мне такое, что не будет никому другому доверять, даже родителям, и что ей тоже нужна будет помощь. Мне помогать в радость, но только не тем, кто смешивает меня с коричневой массой, насмехаясь надо мной и над моей доверчивостью. – Дурак. – Как и несколько минут назад, она повторила это слово и – к моему удивлению! – легонько коснулась своими губами мою левую щеку. Последняя согрелась, ощутил приятные мурашки на ней, пока смотрел на Алису и не закрывал глаза. Девушка опустила голову вниз, смущëнно улыбнувшись, и отводила взгляд на ботинки. Было видно, как ей самой данное действие понравилось и ей не удобно от этого. Это еë первый раз, как и мой. – Алиса? – Молчи, – сказала она, не отрываясь от своей обуви, – молчи. Только не думай, что… О чëм я не должен был думать, я не узнал, так как она оттолкнулась от меня и начала стремиться бегом зайца вниз к своему дому. Немного постояв на месте и посмотрев на убегающую спину, опомнился и пошëл быстрым шагом в свой персональный ад, которого, по моему мнению, вообще не достоин, – дом.