Нечто большее, или...

В школе было так, как я думал: весь класс перешёптывался по вчерашнему случаю и поглядывали на меня с дурацким смешком, пока я мирно и спокойно выполнял задание, данное учительницей на урок, пока она сама оставила нас одних в кабинете и пошла по какому-то вопросу к заместителю директора с бумажкой по поводу одного из одноклассника. Что можно сказать про класс? Разве что то, что он был самым громким среди параллели и имел славу клоунов. Каждый так или иначе вставил свои пять копеек во всеобщую историю класса, и я в том числе. Нет, было и такое, что мы участвовали в интеллектуальных играх и даже выигрывали, но это незначительно на фоне остального. Наш класс – гроза учителей и социального педагога. Именно в нашем классе один ученик, тот, кто вчера остановил меня возле школы со своими пацанами, врезался в дерево на машине, будучи в алкогольном опьянении, в конце седьмого класса. Можно вспомнить ещё один случай, но он безобидный и забавный: в том же учебном году уже другой залез в шкаф во время урока то ли алгебры, то ли геометрии, когда учительница выходила в учительскую с кем-то поговорить и забрать какие-то документы, и на еë вопрос, куда этот ученик исчез, он вышел из своего места, и класс буквально взорвался со смеху. Она пребывала в шоке, но потом сказала, что обязательно расскажет об этом своим подругам, чтобы те посмеялись от этой смешной истории из школьной жизни учителя. К слову, этот ученик хорошо понимает технические предметы по типу математики, физики, информатики и химии, но очень плох в биологии и подобных предметах, где надо учитывать множество факторов, вследствие чего он был между хорошистом и троечником с редкими пятëрками. Ко мне никто не подходил, и я сидел в гордом одиночестве, никем не нарушаемой. К моему удивлению, так же никто не просил у меня домашнее и не рылся в моих учебниках и рюкзаке, что наталкивало меня на мысль, что они меня… боятся? Но почему они меня боятся, если я им ничего плохого не делал и никогда им не желал несчастья? Но ничего, я привык к тому, что почти всегда нахожусь не в центре внимания и я рад этому факту. Уроки незаметно и как-то быстро прошли, и я стоял в раздевалке и одевался в свой любимый пуховик. В проходе мне не помешали, и с лëгкостью вышел на крыльцо школы, где увидел знакомый со вчерашнего дня портфель и его хозяина, остановившегося спиной в воротах у второстепенного входа на школьную территорию. Алиса стояла неподвижно и явно кого-то ждала. Я решил не медлить и подошёл к ней. – Привет, Алиса, кого ждать? – спросил я у неë. – Привет, тебя ждала, – и взглянула мне в глаза, легонько улыбнулась и пошла по дорожке, а я за ней. – Как дела? К тебе не лезли, не пытались списать? – Нет, не пытались, настроение в норме. А почему, кстати, ты меня спрашивае… – Вот и хорошо, что всë в порядке. Главное, чтобы настроение было хорошим, а дальше там всë самим собой наладится, так ведь, да? – Да, так… – Только и ответил я. – Кстати, ты в каком классе учишься? Я, вот, в 8 «А». У нас классуха просто богиня и чудо-женщина! Договаривается с другими учителями, когда можно будет переписать ту или иную работу, и говорит нам дату, поддерживает позитивное и доброжелательное поведение внутри класса и водит по различным интересным выставкам. В прошлом месяце, например, побывали в производственном цеху нашего завода вместо того, чтобы проводить школьный урок на эту тему! Мне очень понравилось! А у тебя как, Андрей? – Думаю, мне стоит сказать только одно – 8 «В». – Понятно… – Мгновение назад улыбчивое и увлечённое рассказывать лицо вмиг превратилось в сочувствующее и отчасти грустное. – Теперь понятно, почему ты не особо много улыбаешься и почему они к тебе лезли вчера. – Могла вчера не вмешивать… – Ты же отличник, насколько я поняла по школьному стенду около столовой, – продолжила она, не обращая внимания на мною сказанное. – А ты что, недавно, что ли, в этой школе учишься? – задал я вопрос, выбранный методом тыка. – Ага. Вообще я с Перми, но у родителей возникли кое-какие финансовые трудности, и после такого, понимаешь, надо переезжать в место победнее, где не будет проблем… Ну и приехали сюда, и я пошла в школу чуть меньше месяца назад… – То есть тогда, когда началась вторая четверть, да? – Ага. Да, в начале ноября. Хоть и времени прошло немного, но всë же скучаю я по этим высоткам, по этим небольшим и уютным кафешкам и, самое главное, по родному дому, в котором жила с рождения… Ты не понимаешь, как тяжело расставаться с таким местом, где, можно сказать, были запечатлены яркие моменты… – Алиса отвернула от меня голову в сторону и вытерла лицо рукавом правой руки, на котором заметил тёмное пятно – слëзы. – Нет, и здесь тоже хорошо… Подруг себе хороших нашла, но мне всë равно кажется, что… там я… Я обошёл еë с левой стороны, достал с левого кармана утеплëнных брюк платок, которым никогда не пользовался, и дал ей в руки. Она сначала отстранëнно убрала его, но я настоял, и ей больше не оставалось, кроме как принять шерстяное изделие и использовать по назначению. – Дарю, тебе нужнее будет, чем мне. – Н-некрасиво как-то… На остановке в-верну. – Можешь не возвращать. Оставь себе на память. – Нет, я точно тебе верну. – После этих слов я решил, что лучше согласиться, чем убедить в обратном. – Можешь, пожалуйста, дать мне свой «ВК»? – Не могу. – Почему? – Родители имеют доступ к нему. Могу дать только юзернейм в «телеграме», так как он не проверяется ими банально потому, что они не знают о нём ничего. – А там я не сижу. Смешно, да? – она улыбнулась. – Вот так получается, что ни то ни другое не можем использовать. В «дискорде» хоть сидишь? Я улыбнулся и ответил, что нет, не сижу. – Давай так, – начал я, – ты создаëшь аккаунт в «телеграме», и на остановке, пока будем ждать автобус, добавим друг друга в друзья, хорошо? – Хорошо, Андрей, через час всë равно встретимся. А, кстати, ты в каком доме живëшь? В этом? – рукой кивнула на тот дом, что находился по высоте на том же уровне, что и мы вдвоём. – Да, в этом. А ты на два дома пониже, вот тот. – Откуда знаешь? Вчера после тренировки за мной подглядывал, да? – Почему сразу подглядывал? Просто смотрел в твою спину и таким образом узнал, где ты живëшь. – Сказал я серьёзным голосом, что не возникало по этому поводу у неë сомнений по правдивости моего высказывания. – Туда-то хоть не смотрел? – Алиса лукаво посмотрела на меня и, поняв, что я не понял, уточнила, – на зад мой не смотрел? – Алиса… до вчерашнего дня я тебя вообще не знал и ни разу не видел, если честно говорить. Да и к тому же нам всего четырнадцать. – Да поняла я, поняла, что ты скучный человек! – Если я скучный человек, то тогда скажи, почему сегодня ждала меня у ворот? – задав этот вопрос, она смутилась. – То-то же, не просто так ждала меня там. Скажи мне причину, если не боишься рассказать. – Я просто хотела узнать тебя получше и… Только не думай о том, что я в тебя влюблена! Я просто хотела поговорить с тобой как с другом, не более! – Да я вроде и не думал. Мне просто интересно, как так получилось, что вчера мы были от слова совсем не знакомы, а уже сейчас разговариваем так, будто мы встречаемся и… – Андрей, всё, тебе пора идти домой! – направила меня в нужную мне сторону и, отбежав от меня метров десять, крикнула, – через час встретимся! Зашëл в подъезд улыбчивым, а в саму квартиру с лицом спокойным, не выражающим никакие эмоции. Так же, как и вчера, съел два бутерброда, но на этот раз с кабачковой икрой, потому что молочная колбаса была пожарена на сковородке для макарон, которые поем только после тренировки. Зашëл в свою комнату, сделал алгебру-геометрию, посмотрел короткое видео по теме музыки, и вот пришла пора выходить на тренировку. Переоделся в свой костюм, взял телефон, положив в правый карман пуховика, и вышел на улицу, чуть не забыв про лыжи с палками, стоявшие со вчерашнего дня в прихожей на импровизированной вешалке, сделанной летом отцом. По пути к остановке чуть не пересëкся с теми тремя одноклассниками, стоявшими за углом здания и парящими два вейпа поочерёдно с различными вкусами. Хоть этой темой я не интересовался, но, к сожалению, что-то знал. Убеждëн в том, что лучше вместо таких способов получения удовольствия лучше практиковать метод обучения в школе или заниматься каким-либо спортом – и здоровье будет и польза будет. Первое время на месте никого не было, но это сначала. Потом пришла она в том же костюме, что и вчера, и поприветствовала меня, затем обменялись контактами и сели на лавку в остановке, ожидая автобус. – Андрей? – Что? – Можно задать личный вопрос? – Задавай. Всë равно автобус ещё не приехал – есть время немного поговорить. – Почему родители имеют доступ к твоему аккаунту? Это же нарушение твоих личных границ! Они могут просматривать все сообщения, которые ты отправляешь, и в случае чего поговорить с тобой на тему того, что, с кем и, главное, о чëм ты разговариваешь с людьми в интернете! Ты говорил с ними на эту тему? – Нет, не говорил. Я и вживую много с кем не разговариваю, кроме с тобой, наверное, а в интернете я боюсь критики и того, что кто-то может поджидать меня за углом абсолютно любого здания, просто зная мой IP-адрес. – Так он же даёт твоë примерное местоположение, а не точное! Да и если ты вдруг оставляешь в интернете свои фото многолетней давности, не всегда можно вычислить, точно это ты или не ты. – Нейросети, – сказал я, смотря для убедительности в еë оранжевые глаза, в которых чуть ли не утонул. – С помощью них теперь можно что угодно делать и даже находить личные данные пользователей, какой бы срок они не имели – будь то день, будь то десять лет. Если человек не умеет взламывать системы, он может обратиться к ним, тем самым выбрав альтернативный путь, который приведёт к тому же результату – получению ценной информации. – То есть ты не против того, что они владеют твоим аккаунтом? Кстати, в их доступе есть твоя электронная почта? Если да, то это уже тотальный контроль. – Вроде бы нет у них моей почты. В какой-то степени я против этого, но опять же скажу, что толком ни с кем не веду разговоры в интернете. – Может, я смогу чем-то помочь? Ну, помочь тебе поговорить с твоими родителями об этом. – Только этого мне не хватало… – Что? – Алиса, смотри, наш автобус едет. – Сказал я, и мы одновременно встали и пошли к нему. Я пропустил еë вперёд ввиду того, что у неë кроме одежды ничего не было, и пошëл было на своë место, но Алиса взяла меня за руку, дала мне возможность сесть только рядом с ней на рядом находящееся свободное место и только через несколько секунд после этого смутилась, поняв, что сделала что-то не так – заставила сесть человека возле неë против его воли. – Прости меня. Можешь сесть на другое место, я не буду возражать. – Сказала девушка и повернула голову в сторону, а я, однако, не собирался вставать с кресла и лишь сильнее вжался в него, показывая ей, что я не отступлю. – Нет, правда. Я тебя пойму, если ты сядешь на другое место. – Нет. – Нет? – Нет. – А почему нет? – спросила она и чуть повернула голову лицом ко мне так, чтобы видеть меня боковым зрением. – Только не говори, что влюбился в меня. Я не верю в любовь с первого взгляда. – И я тоже не верю. И знаешь, Алиса, я, пожалуй, действительно поменяю место, раз ты не против этого. И я попытался сделать задуманное, но не получилось: Алиса поставила руку на поручень, преградив таким образом мне путь выбраться. – Как я вижу, ты всё-таки оказалась против. – Не против. Скоро мы всë равно доедем, так что садись обратно на место и держи покрепче лыжи, чтобы они не упали. Кстати, где ты их брал? – Ну, в Перми их брали в прошлом сезоне вроде бы за двадцать тысяч. – На «Ласточке»? – Ага, очень удобные эти электрички, да и билет на ней стоит не очень дорого, до пятисот рублей. До Перми-1 около двух часов езды, и всё. – Так вот сколько на самом деле длилась поездка! Я не знала, сколько на ней проездила, потому что весь путь спала, а папа говорил, что в районе четырëх часов. – Шутка не очень. Выходи, Алиса. – Уже? – Уже. Что-то мы разболтались сильно. – Да… Ладно, давай, что ли, выйдем сначала и каждый пойдëт к тренеру. После окончания встречаемся на лесенках, хорошо, Андрей? – Хорошо. Эту тренировку я уже смог запомнить, и состояла она в следующем: разминка – четыре километра, одновременно бесшажный ход, одновременно одношажный ход, попеременно двухшажный ход и без палок – две серии по километровому кругу и заминка – три километра; итого – пятнадцать километров классическим стилем. После лыж шла небольшая вчерашняя силовая и отдых в ожидании обратного отъезда домой, которым я не пользовался, предпочитая ему ходьбу. Как и договаривались, я сидел на лесенках у входа в здание. Связка лыж и палок стояла у стены. Как и вчера, слышался снизу голос тренера фамилию которого я не знаю, а спрашивать у него как-то не хочется – неизвестна реакция, которую он может мне выдать: могу получить как ответ, так и посыл обратно наверх по той причине, что я мешаю ему тренировать спортсменов своими тупыми вопросами. Сегодняшний день обрадовал меня не менее, чем вчерашний, когда познакомился с девушкой и с которой в первый же день обнялся, причём не по своей воле: произошëл обмен контактами в «телеграме», побольше поговорили, да и в целом я стал чуть… живым и более разговорчивее? До этого я едва с кем столько болтал, даже в кругу семьи, а тут с незнакомой девушкой, про которую если родители узнают, то будут допросы с пристрастием, кто она такая и почему привязалась именно ко мне и начала «губить» меня – хорошего человека в их глазах, хотя они в душе не знают, что это мне пойдëт на пользу – вести диалог с человеком, который доброжелательно относится ко мне, пусть он и другого пола. Послышался звук вытекающей из фонтанчика воды, а затем приближающиеся ко мне шаги. Повернул голову в их сторону и увидел Алису, явно запыхавшуюся после тренировки. – Как и договаривались, я сидел на лесенках и ждал тебя. – Спасибо, молодец. – За что? – Что за что? – За что ты меня похвалила, если я просто сидел и ждал тебя, Алиса? Это не сложное действие, чтобы хвалить человека. – Я взял лыжи-палки в руки, и вышли из здания. – Мне и самой похвалить кого-то тоже несложно. Что, ты редко когда получаешь похвалу? – она заинтересованно и с ноткой грусти посмотрела мне в глаза. –Или, может, у тебя сразу разношёрстный букет со всеми вытекающими? – Скорее второе, чем первое. – Ситуация затянута… – Каким родился, таким и… – Нет! Только не думай о том, что это навсегда и что ты никак от этого не избавишься! Я думала, у тебя там только ограничение в «ВК», а тут вот как оказалось… Может, ты ещё себя ненавидишь за что-то, на завершение? – Есть такое. – Сказал я и в голове подумал, почему она интересуется мной об этом, если я для неë такой же незнакомый человек, как и она мне, и хотел спросить об этом, но решил оставить на потом. – Ты же примерно представляешь, Алиса, как ко мне относятся одноклассники. Так вот, и дома у меня не всë всегда прекрасно: постоянные споры между папой и мамой, вспыльчивость и дурачество младшего брата и требование от родителей, в частности от отца, быть первым везде и во всëм. По части учëбы я сам понимаю, что мне это в будущем пригодится, а со спортом… тут смешанные чувства. – То есть ты не хочешь стать быстрее, выше и сильнее, чем ты есть сейчас? – Почему не хочу? Хочу как раз-таки. Просто то, как отец надавливает на меня и оскорбляет, когда ему не нравятся мои результаты в соревнованиях, за исключением школьных, в которых мало кто может достойно и быстро кататься на лыжах, мне не нравится, из-за чего и возникают смешанные чувства – вроде хочется, а вроде бы не хочется. – Не, ну разве это нормально материть родного ребёнка? У меня родители только разговаривают со мной, в целом относятся ко мне хорошо и не оскорбляют, когда я делаю что-то такое, что им не нравится. Может, тебя ещё и бьют дома до кучи? – Иногда бывает, где-то раз в неделю-полторы. Я привык к этому. Как они говорят, особенно отец, для профилактики это полезно, чтобы я не расслаблялся и не становился таким же овощем, как мои одноклассники. Алиса смотрела на меня и не понимала, как так получается, что я, отличник, живу хрупкой, эмоциональной и недоверчивой, что ли, жизнью, в которой являюсь грушей для битья для тех, кто находится рядом со мной – в том числе и дома. Мне точно нужен кто-то, кто не отвернëтся от меня и не начнëт бить и просить что-то, что важно ему, а не мне; кто-то, кто поймëт меня, примет меня таким, какой я есть, будет поддерживать меня в трудные минуты жизни, когда кажется, что всë, что без меня миру будет лучше, и при этом сам тоже будет нуждаться в моëм внимании и подобном, чтобы не допускать односторонних предложений, выгодных только для меня, а не для него. Жизнь – штука тяжёлая: сегодня у тебя всë хорошо, а завтра будешь сводить концы с концами, чтобы выжить и увидеть, что там дальше тебя ждëт и поджидает за углом. Жизнь может давать тебе только белую полосу, через некоторое время может решить, что ты слишком хорошо живëшь, и внезапно может дать тебе не то что чёрную полосу, а просто одну беду, но зато такую, после которой вся та белая полоса мигом исчезнет и ты подумаешь, а не было ли прошлое сном хорошим и беззаботным. Никто от этого не может отказаться, поэтому рано или поздно это случается – у кого-то раньше, как в моëм случае, у кого-то позже. Я привык к этому. – Как мне тебя жаль, Андрей. – Девушка положила руку мне на правое плечо, – я думала, это у меня настоящая беда, а оказалось так, что это у тебя. Спасибо, что смог убедить меня в обратно, – и обняла меня, не обращая внимания на связку, которую я держал в левой руке. Я обнял в ответ. Прошло около двух минут, а ухода из объятия никто из нас двоих не предпринимал. – Алиса? – Спросил я. – Может, хватит? – Нет… давай ещë немного пообнимаемся… – Сказала она, лишь сильнее сделав хватку за моей спиной и прижавшись чуть ближе ко мне. – Мне это нравится… Я не возражал. Мне это и самому нравилось. Нравилось, потому что просто нравится, потому что, видимо, так и должно быть, что нравится, а не не нравится. Иначе этого не было бы, и я бы не принимал в этом участия – отошëл бы в сторону и всячески игнорировал девушку. Но мне нравится с ней общаться не только потому, что раскрыл ей некоторые детали моей жизни, которые прятал ото всех и о которых не делал намëки другим, боясь их критики, а ещë и потому, что она не бросила меня и внимательно слушала, хоть по вчерашнему дню это не скажешь. Хотя я с ней только вчера встретился и вот так углубил отношения с ней… Что-то очень быстро, и меня это настораживает и напрягает, потому что это, по-моему, невозможно. – Как себя чувствуешь, Алиса? – задал я вопрос оранжевой шапочке с очками. – И ты сейчас представляешь, что обнимаешь меня? – Спасибо, уже лучше… Вообще, это я должна тебя об этом спросить, а не ты меня… – Тем не менее отвечу на твой незаданный вопрос: тоже спасибо, уже лучше. – Не дразнись, а то в глаз получишь, – сказала она и отошла от меня, после чего поправила мне шапку на голове. – Вот, теперь хорошо выглядишь, а то у тебя шапка наперекосяк была надета. Ты в зеркало хоть смотрел на себя, чудо? – Как ты меня назвала? Чудо? – Андрей! Я просто сказала, не из-за любви к тебе и… Нет! Забудь, что я только что сказала! – Запомнил. Ты меня любишь и… И получил снежок в лицо. Отряхнувшись, получил ещë один и увидел, как Алиса, звонко хохоча, убегала в сторону своего дома, оставив меня одного перед своим. – До завтра! – крикнул я в убегающую спину, уже скрывшуюся за углом здания, и направился к подъезду дома. Поев макарон с жареной молочной колбасой, первым делом проверил «телеграм» на случай. Там было новое сообщение от Алисы и говорило о том, что она только что пришла домой и села делать домашнее. Воодушевившись, я так же начал выполнять на завтрашний день задания, заданные в прошлые учебные дни: по истории – конспект по двойному параграфу – минимум две страницы, по биологии учить записи в тетради и читать три коротких параграфа, по географии устно – не задано, по алгебре сделано, по литературе сделать анализ стихотворения «Памятник» у Пушкина и двойная физкультура, от которой официально освобождëн, потому что я занимаюсь лыжами вне школы. Как и ожидалось, самым долгим было составление конспекта – потратил в районе двух с половиной часов – и я, начав выполнение домашних заданий в примерно семь часов вечера, закончил только ближе к одиннадцати часам. Алиса закончила где-то на час ранее, хотя было задано больше: она не отвлекалась от работы, в отличие от меня. И началось виртуальное сообщение, продлившееся почти до двух часов ночи и принёсшее нам обоим огромное удовольствие, несмотря на то, что надо рано вставать в школу. Поболтали о том о сëм, провели небольшой любительский и ничего не значащий разговор про нынешнюю ситуацию с Украиной, и я удивился, когда она сказала, что очень ждëт выхода «Atomic Heart», с которой познакомилась после матерящейся в трейлере бабушки, фраза которой успешно улетела в интернет и стала символом игры до его выхода: ''До полного пиздеца, блять, сынуля, до полного пиздеца'', и что ждëт прохождение этой игры от небезызвестного летсплеера, любителя хоррор-игр и ютубера по имени Дмитрий Куплинов. Ей также очень понравился ремикс песни Аллы Пугачëвой про лето и какой-то зелëный шарообразный прыгающий робот, а про Близняшек и речи быть не может. Вот кто мог додуматься до двух трëхметровых роботов, тут же завоевавших своей внешностью сердца многих игроков, кроме как гениев-сценаристов и художников! Также узнали о музыкальных вкусах друг друга, и оказалось так, что предпочитаем примерно одно и то же – рок. Она мне писала красоту и изящность слов у Цоя, а я ей в ответ прилагал вечность, пахшую нефтью, Егора Летова; она – «Лирику», а я – любовь к своей стране и ненависть к государству от «Люмен»; она – про ожидание патрона в стволе у «Сплин», а я – про камень, упавший на гостя, который шëл на праздник в маске рыжей обезьяны, у Михаила Горшенëва. Различие состояло в том, что я слушаю и люблю пост-рок, а Алиса нет. Для неë это какой-то шум, пока для меня это целая музыка, выражающая надежду на будущее – «Exodus» от «April Rain», непостоянность и стремление всë успеть сделать – «Fireflies and Empty Skies» от «God Is an Astronaut», ощущение потерянности чего-то, что было важно и очень дорого для тебя, но было потеряно, – «F 63.9» от «Break My Fucking Sky» и так далее и тому подобное. Общение закончилось моим сообщением, что пора ложиться спать, совместным пожеланием спокойной ночи и выспаться к утру, чтобы не ходить по школе как овощ.