Свобода

Когда он пришел в себя, в голове была знакомая тяжесть, вызванная усовершенствованным препаратом Пруста. Эндрю ненавидел это отвратительное состояние. Он мог слышать и чувствовать всё, происходящее вокруг, но веки словно специально налили свинцом, а в теле абсолютная слабость.   Миньярд сразу постарался определить, где он и какова обстановка вокруг. На удивление, было достаточно тихо. Он напряг слух и попытался вслушаться в малейшие шорохи вокруг себя. Привычный ночной сквозняк дал понять, что призрак все еще заперт в своей камере. Это заставило облегченно выдохнуть и немного расслабиться: здесь он был в безопасности. Или, по крайней мере, его инстинкты молчали, потому что вокруг действительно было спокойно.   Шорох у противоположной стороны означал, что он до сих пор был не один.   — Нил?— Эндрю едва ли узнал свой голос. Хриплый и глухой, он совсем не поддавался своему владельцу.   Он совершенно забыл о пагубном действии этого зелья и это стало тотальной ошибкой. Даже став проклятым призраком, нельзя было терять бдительность. Пусть до конца он еще не осознавал, что произошло и что с ним сделала госпожа Малькольм, но сейчас он старался об этом не думать. Его единственной задачей было выяснить, что с Нилом.   Со стороны раздался приглушенный стон и Эндрю, превозмогая тяжесть и пульсирующую боль в висках, обернулся на этот звук.   «Что она ему сделала?»—промелькнула тревожная мысль в голове.   Миньярд попытался приподняться и открыть глаза. На этот раз веки поддались, но зрение всё еще было туманным. В камере заметно стемнело. Серебристый свет луны был единственным источником освещения.  Он осмотрелся и заметил лежащего на циновке Нила. Если его не обманывало зрение, то рядом с ним был еще один силуэт. Это был призрак женщины. Её образ сильно размывался, словно в тумане. Она сидела спиной к Эндрю, частично закрывая собой Джостена, как бы оберегая того от всех людей и окружающего их мира. Нил был без сознания. Он метался в бреду, по привычке сжимая в руке амулет, и не переставая, звал мать. Артефакт снова светился, как рубин во тьме. По мере того, как зрение возвращалось к Миньярду, женский силуэт становился четче. Призрачная женщина, едва касаясь, поглаживала перебинтованную руку парня и почти беззвучно что-то шептала тому на ухо. Чтобы она не шептала, это дало свои плоды и Нил наконец смог расслабиться, выпуская из крепкой хватки амулет. Рубиновый свет потух, но призрак женщины всё не исчезал.   — Вы — его мать,— Эндрю не был уверен на все сто процентов, кого видит перед собой, но женщина не стала отрицать, лишь коротко взглянула на него через плечо, что подтвердило его догадки.   Сначала Эндрю не заметил — возможно, потому что стемнело и лунный свет не давал той же освещенности в камере, что солнечный днем —, но Нил значительно изменился. И, увы, не в лучшую сторону. Теперь он выглядел еще более болезненно, чем когда его принесли сюда. Вместо потрепанной льняной рубахи, его торс почти целиком был обмотан бинтами, сквозь которые местами просачивалась кровь из еще свежих ран.   Мэри мягко проводила кончиками пальцев поверх бинтов над местами ранений, как бы латая сына. И судя по тому, что Эндрю уже видел, он был уверен, что амулет был способен, может и не полностью излечить Нила, но избавить от боли точно.   — Почему Вы не защитили его?— хмуро потребовал Эндрю. Он не мог понять, почему она появилась только сейчас. Если всё это время её душа была заключена в этом амулете, она могла явиться и защитить сына. — Он нуждался в помощи, нуждался в Вас.   — Теперь не мне его защищать,— ответила та глухо, чуть ли не шепотом, всё ещё сидя спиной к проклятому. — Моё время вышло. Амулет выбрал тебя.   «И что это должно значить?»— возмутился Эндрю.   — Как великодушно со стороны матери полагать, что какой-то безымянный проклятый призрак способен помочь ее ребенку,— язвительно ответил Эндрю, всё еще недоумевая, при чём тут вообще он.   — У тебя есть имя,— женщина взяла в свои руки свой амулет и повернула его обратной стороной. На темном фоне тонкими серебряными буквами было высечено его полное имя. — Амулет выбрал тебя.    — Нет, не может быть,— Эндрю не хотел этого. — Или Вы лжете, или не договариваете... Благодаря ему он может видеть меня, но это совершенно ничего не значит.   — Он не просто может видеть тебя, дрянной ты мальчишка,— прошипела женщина, медленно поворачиваясь к нему.— Он видит только тебя, может прикоснуться только к тебе и только мой сын способен снять твое проклятие.   Эндрю не мог поверить в то, что слышит. Наверняка это просто галлюцинация, плод его дурного воображения. Может никакого Нила и вовсе нет, а эта призрачная женщина была лишь выдумкой его одурманенного разума. Миньярд окончательно запутался, чему верить, а чему — нет.   — Он всё это время знал об этом?— призрак посмотрел на мирно спящего Джостена.   — Тайна амулета передается из уст в уста, от владельца к владельцу,— было видно, что Мэри говорила это нехотя, будто раскрывая семейную тайну, в то время как Эндрю не был частью её семьи. Но всё же она ему поведала: — Артефакт сам выбирает, чьи имена будут высечены на нем. Владелец — душа неприкаянного мертвого, и носитель — маг, чья сила способна вернуть мертвого к жизни, если тот согласиться его защищать.   «Чья сила способна вернуть... Именно поэтому снотворное подействовало? Потому что рядом с ним я возвращаюсь к жизни? Нет, бред какой-то!»— как бы абсурдна не была эта мысль, но только она одна и могла объяснить все те странности, что начали происходить с момента появления этого парня в камере.   — Абрам...— прошептала Мэри, называя сына тем именем, которое она лично дала ему и которым могла называть его только она. —Я не успела ему рассказать всё. Надеялась, что амулет будет мне подвластен, ведь я столько лет была его носителем, но мне удалось сохранить в нем лишь частичку своей души,— она перевела дыхание и заверила, обращаясь к проклятому: — Теперь его истинный владелец ты, Эндрю Миньярд. Ответь мне, будешь ли ты защищать моего сына так, как я не смогла? Позволишь ли судьбе связать ваши души навечно? Поклянешься ли быть рядом, пока вечность не разлучит вас?— голос женщины звучал как приговор. Во взгляде полупрозрачных глаз читалось недоверие. Эндрю мог слышать это невысказанное “Нет. Ты не сделаешь этого”.   От волнения сердце Эндрю неистово колотилось. Он совершенно не знал, как реагировать на слова Мэри, но тело его давно не слушалось. Он снова ощутил тепло, которое совершенно не было свойственно мертвому. Словно сам факт нахождения Нила рядом с ним позволял ему ощущать поистине живые эмоции.   — Но что, если амулет ошибся?— дрожь в его голосе выдавала его сомнения.— Я в-ведь не способен защитить даже себя. Я... просто слаб. Что я могу ему дать? — Может, ты и слаб. Но ты можешь дать клятву защищать моего сына. Он поможет тебе снять проклятие, а амулет даст тебе необходимую силу и мудрость, чтобы выбраться отсюда и спасти вас обоих. Вопрос в том, готов ли ты связать с Абрамом свою жизнь?   Эндрю долго не мог ответить на вопрос. Ему до сих пор было совсем непонятно, как Нил поможет ему снять проклятие. Погрузившись в раздумья, он и не заметил, как Мэри исчезла, оставив его наедине с удручающими мыслями. Впереди была долгая ночь.