Вторжение.

      Был нудный пятничный день, и он, к счастью, уже подходил к концу. Смена Стэна тоже заканчивалась, но это уже особенной радости не приносило, потому что его ожидало ещё много всякого дерьма, с каким только предстояло справиться в ближайшее время. Разумеется, веселее было бы отчалить домой прямо сейчас, что, к сожалению, невозможно по определённым причинам.       Дерьмо, как некстати, имеет противное свойство накапливаться, поэтому можно даже и не рассчитывать на то, чтобы в два счёта разгрести целую тонну; к одной тонне прибавится вторая, к второй — третья… Суть ясна.       Короче, заебало.       Стэн больше не хотел сегодня что-либо делать, поэтому, вероятно, он просидит до самого утра за компьютером, играя в видеоигры, когда вернётся домой. После, естественно, пожалеет о своём решении легкомысленно положить на всё болт, однако это будет потом, а не сейчас, так что пока его не волнует. Вот ни капельки!       Вообще ему немного нравилась пятница, потому что, несмотря на ощутимую заёбанность, скопившуюся за всю прошедшую рабочую неделю, расслабляться за видеоиграми было приятно. Но Стэнли всё равно ненавидел каждый день недели, потому что любой из них — кромешный отстой. Особенно рабочие дни. Однако эту пятницу Марш особенно не любил, потому что сегодня всё шло наперекосяк. Как будто нарочно.       С утра он проспал, потому что всю ночь не мог уснуть, будучи сжираемым неизведанным и неприятным предчувствием, и поэтому пришлось выслушивать долгие нотации от Баттерса, а это было, так скажем, неприятно. Марш ещё не успел позавтракать, потому что старался торопиться, из-за чего после пообедал на сомнительном фудкорте, а позже его врывало в туалете для персонала уже на работе. Пускай Кенни — благословит его Бог — бескорыстно поделился частью своего обеда, как хороший чувак, Стэну всё равно от этого стало неловко и стыдно. И вообще Стэнли сегодня крайне раздражительный. Бесит всё: люди, нелюди, кассовый аппарат, солнце и начальство.       О работе он нажаловаться успел. Стэн, конечно, часто недовольствовался своей работой, о чём чуть раньше успел написать Кайлу, и даже добавил грустные смайлики. Только толку делиться собственной злостью было мало: Кайл всё равно не прочитал даже предыдущие сообщения, датированные прошлым четвергом. В последнее время Брофловски очень сильно занят, да и так понятно: у парня новая, взрослая жизнь.       Они когда-то были лучшими друзьями и общались дни напролёт, во что сейчас очень трудно поверить. Марш даже моргнуть не успел, как с взрослением их общение стало более вынужденным, редким и сухим. Да сами тоже изменились: в нынешнем Кайле Стэн едва узнаёт своего тогдашнего лучшего друга.       В любом случае, взросление — это нормально. Единственное, что в жизни постоянно — то, что всё меняется — больше ничего.       Возможно, Стэн скучает по тем временам, но себе в этом никогда не признается. Ему не так уж и худо без Кайла. В конце концов, у него есть и другие друзья. А у Кайла — свои. Рано или поздно, это должно было произойти.       У него и так проблем по горло, которые он, к слову, умело не замечает. Да-да, у него явно всё в порядке.       Но о Кайле Стэнли всё равно хотелось бы думать в последнюю очередь: их дорожки разошлись, и никто из них не мог ничего сделать.       Хотя, был бы тот, кто хотя бы попытался. Так-то это было бы бессмысленно, так что даже в том, чтобы пытаться, резона не было.       Никто ничего не потерял; они оба только сэкономили время, силы, попытки, шансы и прочее дерьмо. И Стэн всё равно обижается. Но, типа, у него реально есть причины.       — Стэн!       Марш вздрагивает от неожиданности, когда возглас, прозвучавший слишком близко и гласно, вырывает из поглотивших целиком раздумий. Его подбородок скользит вниз по раскрытой ладони, и Стэн лениво выпрямляется, отмахиваясь от напавшей на него тоски.       — О, Баттерс. — Он не очень дружелюбно приветствует того, кто бесстыдно нарушил его пятничный покой, и выдыхает, отводя взгляд в сторону.       — Ты снова витаешь в облаках!       Стэн, конечно, не поддерживает прямой зрительный контакт со Стотчем, но уверен, что тот смотрит с укором. Как обычно, в общем. Баттерс вечно чем-то недоволен, и это так отсосно.       — Ну да. Может быть.       — Так нельзя. Ты же на работе.       Ах да, работа. Точно. Стэн уже успел о ней забыть, выпав из реальности.       Марш создаёт вид трудолюбивого работника, ради приличия обводит глазами торговый зал — пустой — и пожимает плечами. Нет посетителей — нет работы — его второй личный девиз.       — Клиентов же нет. Развлекаю себя как могу, учитывая, что в этой дыре не ловит Интернет. — Ровно на секунду Стэн завидует Кенни, потому что тот в свои смены незатейливо листает глянцевые страницы порно-журналов и радуется. Потом вспоминает, чем занимается Кенни, сидя за кассой, и зависть тут же сменяется тягучим отвращением. Поменьше бы тут к чему-то прикасаться, а то мало ли.       — Всё равно у тебя рабочие часы пока не закончились, так что… — Баттерс смотрит на свои недешёвые наручные часы, и его глаза распахиваются. — Блин блинский! Стэн, я очень прошу тебя, проверь всё перед закрытием и…       — Да вали уже, — отстранённо бросает Марш, желая как можно быстрее избавиться от назойливого присутствия Баттерса. Этот парень по-прежнему раздражает. — Всё равно я никуда не денусь.       — Кенни заедет за тобой через полтора часа. Постарайся управиться к этому времени, пожалуйста, — тараторит Стотч, а затем выбегает через автоматически открывающиеся двери. — Пока, Стэн! — прощается Баттерс.       Стэн не прощается в ответ, потому что думает, что Баттерс придурок.       Терпкий запах бензина и резины ударяет в нос, прежде чем автоматические двери услужливо закрываются за Баттерсом. Стэн остаётся один в этом помещении, посреди торговых прилавков, дребезжащих холодильников с охладительными напитками и жужжащих вольфрамовых ламп.       Стэну Маршу девятнадцать лет, и он работает продавцом-кассиром на заправке. О да, это явно работа его мечты. Какой же отстой. Ему самому от себя, если честно, тошно.       Марш игнорирует свои мысли, посылая их в задницу, и, нацепив на уши большие чёрные проводные наушники, жмёт пальцем на кнопку маленького серого MP3-плеера.       Музыка — единственное, что помогает ему отвлекаться от всего остального, происходящего вокруг него. В ней он видит собственное душевное равновесие, отражение и несбыточную мечту.       Когда Стэн был ребёнком, он хотел стать музыкантом. И Марш правда учился музыке, играл на гитаре и даже проводил концерты на общественных мероприятиях, однако к чему-то значимому так не пришёл, не достигнув своей вершины и пробив очередное дно.       В наушниках играет «My Iron Lung» от «Radiohead», и в голову пробирается Картман со своей ненавистью ко всему на свете.       Насколько Стэн помнит, сводный брат Картмана — имя с концами им забыто — фанател по этой группе, когда был подростком, и именно поэтому отношение Картмана отрицательное. Даже смешно, что детские обиды у Эрика сохранились до сих пор. Или, может быть, нет. Стэн точно не знает: с Картманом он не обменивается даже поздравлениями с праздниками, чего уж говорить о полноценном общении. Не очень и хотелось, собственно.       Да и у Картмана своя жизнь, свои друзья, свои блестящие успехи и Кайл.       Может быть, Стэну правда тогда не хватило немного харизмы, чтобы добиться хоть чего-нибудь. У Картмана же всё получилось, но он полный говнюк. Зато харизматичный.       Ладно.       Стэнли вздыхает. Тягучие песни всегда навеивают тяжёлые мысли: о прошедших днях и прочем дерьме. Забавно то, что Стэн обычно только такую — тоскливую — музыку и слушает. Знающие его люди шутили, мол, слушаешь одну депру, поэтому таким кислым вечно и ходишь, но эти шутки были дурацкими. Ничего они не понимают. Стэну, наоборот, с музыкой проживать любой дерьмовый период жизни легче, что ли. Она разделяет его моральное состояние, из-за чего всё вокруг кажется не совсем хуёвым.       Музыка вдруг стихает. Плеер, как назло, разряжается в самый неподходящий момент, не успевая осведомить об этом противным звуковым сигналом. Марш фыркает, стягивает наушники на плечи и ругается себе под нос. Ну конечно, ничего не может идти в эту пятницу хорошо.       Мало того, что Стэну нужно убраться в торговом зале и проверить всё десятки раз, чтобы Баттерс, чёрт бы его побрал, спал себе спокойно, так теперь он вдобавок остался без музыки совсем. Ему придётся слушать это раздражающее жужжание со всех сторон.       Боже, когда-нибудь Стэн сожжёт эту заправку дотла, как ему однажды снилось, а потом найдёт себе отличную работу, заработает много денег и уедет жить в лес, как отшельник. Уверенность в том, что он где-нибудь крупно проебётся и потеряет всё опять, имеется также.       Марш выбирается из-за кассового стола, подходит к автоматическим дверям и поворачивает табличку, сменяя «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО». Конечно, до закрытия ещё оставалось некоторое время, но посетители вряд ли появятся: эта заправка никому не сдалась. Хоть в чём-то был плюс этого гиблого места.       Стэн ненавидит клиентов; ненавидит разговаривать с ними, слушать и видеть их, потому что они клиенты.       Улыбайся шире, Стэн.       Не груби клиентам, Стэн.       Не строй кислую мину, Стэн.       Ох, как же его это достаёт. Дело даже не в том, что у Стэна есть особые проблемы с обществом. Их нет: он не социофоб, социопат или типа того.       Просто усталость сковывает Марша, и вместе с ней сложно что-либо делать. Может быть, Стэн ищет себе оправдания, а на самом деле попросту мудак, который плюсом ещё и нюня. Ну, это же не так, правда?       Когда Стэн избавляется от возможных нежеланных клиентов, он идёт назад — через торговый зал прямиком к комнате для персонала. Ему нужно навести порядок. Так-то за чистотой должны следить соответствующие люди, то есть, уборщики. И уборщик вполне мог здесь быть, чтобы Стэну не пришлось напрягаться, но его здесь нет.       Баттерс, руководящий небольшой сетью заправок, жмот.       Вероятно, отзываться плохо о своём начальнике — не очень-то и хорошо, однако Марш успевает сделать это сотню раз ежедневно, так что ему похуй. Всё равно Баттерс не узнает. Стэн обзывает его козлом только в переписках с Кайлом и в разговорах с Кенни, и им двоим совершенно не нужно, чтобы их дражайший друг лишался подработки в десятый раз за это лето.       Ага, его вышвыривали откуда только можно девять раз подряд за прошедшие июнь и июль в совокупности. Всё ещё отстой. А находить новые места для подработки было с каждым вылетом сложнее, поэтому только оставался один вариант — задерживаться на одном месте настолько долго, насколько это возможно.       Естественно, Стэну не хотелось бы слететь ещё раз и, следовательно, лишиться карманных денег, поэтому он даже старался. Ну, вернее, пытался. По правде говоря, его усилия оставляли желать лучшего.       Так или иначе, Стэн всё равно работает.       Он добирается до комнаты для персонала и дёргает дверную ручку на себя. Ничего не происходит. Стэн дёргает за ручку ещё раз — только уже от себя, — однако дверь по-прежнему не поддаётся. Что же, видно, не судьба. Она закрыта на ключ. Значит, можно не убираться?       Марш силится, чтобы отказаться от навязчивого желания просто развернуться и уйти, и, если честно, это многого стоит. Единственное, что заставляет его передумать — это севший MP3-плеер и необходимость занять себя чем-нибудь до приезда Кенни. Маккормик примчит сюда только через полтора часа. Времени — уйма. И, похоже, альтернативных занятий поблизости не имеется. Может, подремать? Ведь так тоже можно скоротать время. Не очень хороший вариант, пока он не уберётся. На уборку, возможно, тогда не хватит времени, а напрягать и так уставшего Кенни не хотелось совсем. Это бесчеловечно!       — Блять, — Стэн тишайше ругается себе под нос.       Ключ находится в кабинете Баттерса, где, кстати, тоже стоило бы прибраться. Баттерс об этом не упомянул, потому что торопился, так что, к счастью, работать его личной горничной необязательно.       Марш бросает злобный взгляд на светлую дверь в другом конце торгового зала. Ему приходится снова идти, но Стэн пользуется ускоренным шагом и быстро добирается до нужной ему двери. Лампы поблизости парочку раз мигают, и по всему помещению неожиданно раздаётся громкое жужжание из расположенных строго по периметру динамиков. Произошедшее Стэна ни капли не удивляет. В конце концов, динамики часто шуршали, а свет мигал из-за вечных проблем с проводкой. Следовало бы вызвать уже наконец мастера, чтобы всё вдруг не обернулось серьёзными последствиями — пожаром, например, — но Стотч отнекивается острой нехваткой денежных средств и ограничивается умениями Кенни. Только вот у Маккормика всё из рук валится, поблизости вспыхивает и разламывается, и на это уходит куда больший расход, чем бы ушло на разовый вызов блядского мастера.       Кульминация двояка: либо Стэн спалит эту несчастную заправку, либо она спалит себя сама.       В любом случае, в этот раз всё будто по-другому.       Маршу чудится, что лампочки мигают в определённый такт и что сквозь навязчивое шуршание в динамиках раздаётся чей-то голос, говорящий на непонятном языке. Он, как и любой здравомыслящий человек, в первую очередь, списывает всё на собственную усталость, а не на паранормальную хуйню. С изнеможения и Барбра Стрейзанд покажется секси. Бррр. Вот это — самые настоящие ужасы, а не призраки или зомби.       Стэн сжимает пальцами переносицу и выдыхает. Возможно, ему стоит немного изменить свой режим сна, чтобы с концами себя не угробить, но пока, к сожалению, это просто мелькнувшая мысль — не более того.       Марш вдруг едва улавливает тихий звук, когда автоматические двери открываются. Он сразу же вздрагивает и выглядывает из конца торгового зала в его самое начало. Стэнли начинает злиться и готовится сквернословить, потому что для кого висит та ебучая табличка возле входа, но все претензии тут же проглатываются.       Двери закрываются, а перед ними стоит высокий парень. И всё бы ничего, однако нежеланный клиент голый и замызганный кровью, а ещё лампы, ранее мигающие над Стэном, перегорают. В горле предательски застревает комок, а ноги будто приклеиваются к грязному полу.       Стэн не может двигаться.       — Эм, здесь кто-нибудь есть? — спрашивает окровавленный чувак.       Марш сглатывает и утаивается за прилавком.       — Вали отсюда! — Стэн восклицает, вдруг ощутив между ног явно железные яйца, потому что иначе его вспыхнувшую смелость не объяснить. — Я вызову копов, клянусь!       Надо взглянуть правде в лицо: тут не очень ловит любая связь, камеры не работают с прошлой недели, и этот подозрительный тип фактически сможет сделать что угодно, потому что Кенни приедет только через полтора часа, а кругом — лес и поле.       — Слушай, они мне сами, типа, нужны. Я не собираюсь грабить эту дыру или убивать тебя. Мне просто нужен грёбаный телефон. И желательно какая-нибудь одежда. — Он звучит… убедительно.       Стэн выглядывает из-за прилавка с чипсами и спрашивает:       — У тебя нет оружия?       Незнакомец всматривается в полумрак со скепсисом.       — На мне буквально ничего нет. — Он разводит руки в стороны. — Можешь, конечно, проверить мою задницу, хиппи, но вряд ли ты там найдёшь огнестрел. Я такими штуками, знаешь ли, не балуюсь.       — Вот и отлично.       — Ага, у меня же не льётся поток света из глаз.       Стэн не знает, стоит ли ему верить. Этот чувак странный. Реально очень странный. Но с другой стороны, он вполне мог оказаться в каком-то дерьме и ему действительно могла понадобиться чья-нибудь помощь.       — У тебя есть телефон?       — Эээ… Есть. — Стэн хочет стукнуть себя по лбу. Из них двоих только он сам звучит подозрительным. — Но я думаю, что он разряжен.       — Твою мать. Окей.       Марш подбирается немного поближе, не чувствуя угрозы со стороны… окровавленного и голого парня.       — А что случилось, чувак? Ты, типа, в порядке?       — Меня ограбили.       — А откуда кровь? Она же не твоя?       Тот неоднозначно пожимает плечами.       — Не моя. Просто одного чувака, который ехал со мной, разрубило пополам.       Стэн сглатывает. Снова. Кажется, за этим кроется какая-то ебанутая история.       — Зовут тебя хоть как?       — Крэйг.       — Окей, я Стэн. Давай я принесу салфетки, одежду, может, воды или типа того, а потом приедет мой друг и мы разберёмся, ладно?       — Ладно.