Ты реален и это меня почему-то пугает

Ситуацию того вечера Николас убрал в чёрный ящик, запечатал его и поставил на верхнюю полку своего разума. И всё равно мысли из неё просачивались в его жизнь, как будто он засунул в коробку туман. Это были мысли о том, с какой страстью Ноа рассказывал о своих идеях, как светились его глаза, и как он улыбался. Нет ничего плохого в том, что тебе просто интересен человек, как личность, даже если ему нет восемнадцати, правда же? Иногда он думал об этом, но каждый раз заканчивалось тем, что “я же его целовал, я его трогал”, и становилось как-то совсем неуютно. Он никому не посмел рассказать и мечтал забыть об этом. О милом парне, которого он хотел слушать часами, задавать ему вопросы, узнавать его мнение о важных вещах. Так прошло две недели, пока ему на Фейсбуке не прилетело сообщение от этого самого парня. Ноа Себастьян Дэвис, запрос в друзья. Блядь, он сам его нашёл. Николас вытащил наушники из ушей и отложил в сторону скетчбук, глядя на уведомление. Всё кричало о том, что он не должен этого делать, не должен отвечать этому парню ещё два года, но есть же обратная сторона — Ноа разве заслужил такого обращения? Хотя он должен был понять, что Николасу больше восемнадцати хотя бы потому, что у него есть работа. Да и на его странице была написана дата рождения, если Ноа не знал об этом раньше, то теперь наверняка. Николас тяжело вздохнул, принимая запрос, и открывая переписку. привет?

привет

ты так и не добавил меня :) я сам решил.

прости, были причины

я не дурак, я понял. может, расскажешь о причинах?

почему ты не сказал, что тебе 16?

Почему-то именно сейчас он начал злиться. Не тогда, когда узнал, не после, а теперь, когда у него появилась возможность задать этот вопрос. мне 17 в этом году

ты НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЙ

мне всего лишь через год будет 18, расслабься

сам факт, что тебе 16, а мне уже даже не 18, это очень напрягает

ты поэтому не писал?

угадал прости, просто это неправильно. я не хочу, чтобы у тебя или у меня были проблемы

я хочу встретиться с тобой а не переписываться пожалуйста мы можем лично поговорить? Насколько сильно Ник хотел ответить “нет” — сложно описать словами. просто поговорить пожалуйста мне очень надо я хочу увидеть тебя На последнем сообщении Николас сдался. Ему стоило только представить, как Ноа смотрит на него и говорит это, и всё — решение было принято.

окей, давай встретимся но не дома ни у кого можем встретиться в парке

ладно давай в парке ты сегодня можешь? Они забились на встречу через полтора часа, и всё, сообщения прекратились. Ник уставше посмотрел на незаконченный эскиз, надеясь, что не пожалеет. Ровно через час и сорок три минуты Ноа показался на дорожке. Тонкий и высокий, в слишком лёгкой для такой погоды куртке. Николас сидел на спинке лавочки, поставив ноги на сидушку, потому что недавно прошёл дождь и это был единственный способ не намочить себе весь зад. На секунду хмурый день озарила улыбка Ноа, но она быстро сошла, встретившись с абсолютно пустым лицом Николаса. — Привет, — Ноа сел рядом, пряча руки в карманы. — Как дела? — Нормально, как у тебя? — Пойдёт. Так ты… узнал. — Слава богу, что узнал, — поправил его Ник, даже не взглянув. — Ты хоть можешь представить, как я себя чувствую? — А ты можешь представить, как себя чувствую я? Ник сжал губы. — Да, мне шестнадцать. Окей, всё, раскрыли меня. И я догадывался, что тебе как минимум восемнадцать. Но, блядь, я не какой-то ребёнок, окей? Я не малолетний придурок. Кстати, напоминаю, что шестнадцать — это возраст согласия. — И всё равно это не совершеннолетие. — Да плевать. Тем вечером… Тот вечер был лучшим вечером за годы. Я сейчас не вру. Когда мы с тобой разговаривали, мне казалось, как будто я нашёл родственную душу. И я не поверю, если ты скажешь, что не почувствовал то же самое. — Ты мог бы сказать, сколько тебе лет, и мы бы просто спокойно общались дальше. — Я побоялся, — Ноа опустил голову. — Решил, что ты просто посмотришь на меня, как на ребёнка. Николас промолчал, потому что, вероятно, так и получилось бы. — Разве после разговора у тебя сложилось впечатление, что я младше тебя на целых три года? — У меня… нет. Не сложилось. — Разве тебе не понравилось? Всё то, что мы делали. — Господи… — Я серьёзно! Я не понимаю, что не так? Я к шестнадцати пережил столько, сколько некоторые и к тридцати не переживают. По общению со мной не складывается мнение, что я маленький и тупой, внешне я тоже выгляжу на какой-то неопределённый шестнадцать-и-старше возраст! — Но факт… — Да плевать мне на факты! — Ноа сделал несколько торопливых вдохов, а потом вдруг успокоился. — Ты мне очень понравился. И я правда ждал от тебя сообщения. — Не начинай. — Кроме возраста. Кроме ёбаной цифры. Что не так? Я не доразвит физически для общения? Для поцелуев? Окей, допустим, чтобы тебя инфаркт сейчас не хватил, про секс я не говорю. Ник сжался на месте, как будто это он был в чём-то виноват. Он всё это прекрасно и сам понимал, потому и сказать было нечего. Об истинном возрасте Ноа он бы никогда не догадался, просто не было таких критериев, которые могли бы сказать, что этот парень до сих пор не перешагнул черту “легальности”. Не с первого взгляда, и, может, даже не со второго. — Я знаю, что я испытываю, — уставше продолжил Ноа, когда Николас ничего не ответил. — Я знаю, что ты мне нравишься не так, как нравился кто-нибудь в девять лет. Я вижу разницу между детской любовью и тем, что я испытываю сейчас. Я осознаю это, анализирую, отдаю себе отчёт. — Ты не видишь тех рисков, которые вижу я. Вот что тебя отличает. — Но я чувствую всё это. Всё равно чувствую. Люди влюбляются в моём возрасте, а потом вырастают, выходят замуж, заводят детей, вместе стареют и умирают. То есть, это же прямое доказательство, что мои чувства уже не детские. — Я верю тебе. Правда верю, — наконец, Ник сказал что-то, отчего у обоих полегчало на душе. — Но этого недостаточно. Ты же понимаешь, что у меня будут проблемы. — Но… Мы можем ничего не делать такого… — Это не важно. В глазах общества я буду ебаным растлителем малолетних, вот и всё. И тебе тоже от этого легче не станет. — Друзьями-то мы сможем быть? — Ты думаешь, что сможем? — Ник, мы никому… — Прости, но я так не могу. Я не смогу. Я просто не выдержу. Собственные слова и решения резали сотней лезвий прямо по сердцу. Такая глупость, встретиться один раз, часик поболтать ни о чём, и всё, уже лишился рассудка из-за одного человека. После такого разговора ужасно хотелось прижать замёрзжего парня к себе, согреть его своим теплом, и вообще извиниться за всё, но Николас уже дал себе обещание не поддаваться сладким провокациям собственного больного мозга. — Я могу хотя бы писать тебе иногда? Донеслось ему в спину, когда Ник сделал несколько шагов в сторону. — Д-да, — неуверенно ответил он, чуть повернувшись обратно. — Да, пиши. — А когда мне восемнадцать исполнится, приедешь ко мне на день рождения? Тридцать первого октября, в следующем году? — Конечно, — не задумываясь бросил Ник, прежде чем уйти. Потому что быть с ним рядом — та ещё пытка. Встретиться почти через два года — хорошая ли это идея?