happiness as punishment

Элисон прижалась ко мне сзади, её дыхание было тёплым и нежным, словно весенний ветерок, а голос — полон игривости. Её рука, ласковая и лёгкая, пригладила мои волосы. В книжках это иногда описывают как нежный поцелуй, оставленный на коже, обещающий нежность и заботу. —Давай, детка, я уверена, что у тебя всё получится! К тому же, такой куш со рвешь!— сказала она, её голос был словно песня, льющаяся из сердца. Я всегда недоумевал, почему люди так тянутся потрогать мои волосы. Они ведь обычные — такие же, как у них, только другой длины или цвета. Но со временем я привык к этому. Если им нравится — ну и отлично, я не против. —Давай, ебанько! У меня даже роза есть для этого! — поддерживал свою девушку Сет, его глаза сверкали от веселья, словно звёзды на ночном небе. —Да зачем вам это? — с наигранным отчаянием спросил я, прикидываясь, будто не понимаю всей ситуации. Элисон засмеялась: —Слышала, что твои одноклассники сделали ставку на то, как ты ворвешся в кабинет в этот раз. Да и Дэн с Рене хотят увидеть твои способности. Так что у этого есть свои плюсы! — продолжала она настаивать, не отлипая от меня, словно бабочка, присевшая на цветок. —Хорошо, — согласился я, хотя внутри меня всё бурлило , словно море в шторм. Я заметил Жана в коридоре, который направлялся на урок. —ЖААНН!! — окликнул я его, стараясь привлечь внимание. Жан мгновенно потерял свою первоначальную цель и подошёл ко мне. Он был словно маяк, направляющий меня в этом бушующем море эмоций. —Чего тебе, Дьявол?— спросил он с лёгким недоумением на лице, словно не веря своим глазам. Я отошёл от Элисон и, подхватив розу, которую протянул Сет, подошёл к Жану. Роза, словно символ любви и страсти, трепетала в моих руках. Вдохновлённый моментом, я взял его за руку и опустился на одно колено. Звонок прозвенел в самый раз, но в этот миг это было совершенно неважно. Время словно остановилось, и весь мир сжался до этой одной маленькой точки, где мы встретились. Я наклонился над его рукой и поцеловал её, глядя ему в глаза из-под ресниц. —Разрешишь украсть мне твой первый танец?— произнёс я с лёгкой улыбкой на губах. Жан сначала смотрел на меня с удивлением, а затем с лёгким недовольством. —Боже, за какие такие грехи мне досталось такое наказание... Нужно будет в Церковь сходить, вдруг поможет! — прошептал он с притворной серьёзностью, но в его глазах я увидел лишь огоньки азарта. —Тебя сразу святой водой обольют, и ты черным дымом растворишься в их компании! — поддержал я его шутку, хихикая прямо перед ним. Жан закатил глаза и сказал: —Хорошо, а теперь пошли на урок, опаздываем... Да хватит снимать этого идиота! Вы только подстегнёте его на новые глупости! — произнёс он, притягивая меня к себе и прижимая к своему телу. Его взгляд был полон злобного веселья, направленного на Элисон с Сетом, которые продолжали снимать это безумие на камеру. Парочка переглянулась и рассмеялась.

***

Подойдя к кабинету, ну как подошёл, на самом деле не просто подошёл. Я ехал на спине Жана, как на коне, оправдываясь тем, что "у меня ножки болят, а Кевин — бессердечный мудак". Жан лишь закатил глаза, будто бы уже устал от моих жалоб. Вот ведь черствый ублюдок — даже не пожалел меня в этот момент! —Не будь таким драматичным, Кота— фыркнул Жан, останавливаясь возле двери. —Да ладно тебе, Такара!— попытался я, но слова мои звучали неубедительно. Сет, как настоящий джентльмен, потянулся к ручке двери и, с ожиданием смотря на нас, произнёс: —Готов? Мы же не хотим упустить возможность устроить шоу. Элисон, тем временем, настраивала камеру на своём телефоне, словно это был финал "Танцев со звездами". Я с Жаном встали в позу: одна его рука легла на мою талию, а другую он приподнял вместе с моей в воздух, словно мы кружимся в вальсе. —Я оставлю отзыв о вашем танце, месье Моро, думаю Джереми захочет знать на что он променял свободу. — произнёс я с лёгкой усмешкой, оценивающе оглядывая Жана. —Ммм, он выбрал любовь, ласку, заботу и большой член, — с задорной улыбкой ответил Жан, как будто это было самым важным в жизни. —Мм, я видел твой член, — парировал я с игривой ухмылкой, — поэтому не позорся. Жан, к счастью, не успел ответить на эту колкость, потому что в этот момент дверь распахнулась, словно по волшебству. Сет, с его вечной дерзкой ухмылкой, распахнул её, как театральную кулису, а Элисон включила музыку. Звуки мелодии заполнили коридор, создавая атмосферу ожидания и волнения. В этот миг время будто остановилось. Мы оба замерли в ожидании, словно в каком-то романтичном фильме, где главный герой должен сделать решающий шаг. —Ну что, покажите, на что вы способны! — засмеялась Элисон, подбадривая нас. —Ты готов, мой милый?— спросил я, на что получил испепиляющий взгляд, родных глаз.

***

После мини-концерта ,Жан, словно герой из старинной пьесы, первый направился к нашей излюбленной парте в конце ряда, где светило яркое утреннее солнце. Мы всегда сидели там, "старательно срывая уроки", - говорили они, но ни я, ни, тем более, Жан никогда не соглашались с этим определением. Мы просто искали вдохновение в лучах солнца, и оно всегда находило нас, как бы мы ни старались его избежать. —Хетворд! - донесся до меня голос учительницы, когда я проходил между рядами. Я остановился, медленно повернулся, и в тот же миг моё настроение, как капризный ветер, переменилось. Лицо моё стало пустым, как белый холст перед художником, а внутри зашевелилось лёгкое раздрожение. Жан, заметив это, драматично закатил глаза и произнес что-то о "бестолковых созданиях", что только добавило масла в огонь. —Ты не будешь там сидеть! - скомандовала Патрисия Филлипс, скрестив руки на груди, словно вела с нами войну. —С хренали? - спросил я, полон недовольства и легкого сарказма. —Потому что мне надоело выслушивать от других учителей о том, что 'Эти два брата-окробата снова сорвали мне урок своим идиотизмом'," - произнесла она, постепенно отворачивая взгляд от угнетающего чувства. Это был тот редкий случай, когда присутствие одного человека меняло атмосферу вокруг. —Патрисия Филлипс, за этим имбецилом нужен глаз до глаз, - начал Жан, его голос становился всё более печальным с каждым словом. —Поэтому я постоянно приношу себя в жертву, держа эту тварь рядом со мной. Нил, незаметно зарядил Жану локтем в бок. Когда учительница это заметила, он с невинным лицом произнес: —Простите, рефлекс! Он случается, когда рядом есть зануды недоделанные. Надо будет сходить в больницу — а то кажется, это заразно! —Так прекратите этот концерт! - резко сказала миссис Филлипс. —Хетворд за первую парту! Живо! —Первая парта! Давай шевели булками! - подтолкнул его Жан с легкой усмешкой на губах. Почесав затылок, я повернулся к Жану, словно завороженный его присутствием. Схватив его за шею, я притянул к себе, наклоняя его голову, чтобы шепнуть что-то на ухо, прошептал, чтобы слышал весь класс: — Не скучай без меня, любимый. Мир вокруг будто замер. В классе повисла тишина, прерываемая лишь тихим шелестом страниц учебников и едва различимыми вздохами учеников. Кто-то закатил глаза, кто-то начал хихикать, а девочки, затаив дыхание, принялись перешептываться о чем-то, что мне было совсем не интересно. Я чувствовал себя на сцене, в центре внимания, словно актер, играющий главную роль в драматическом спектакле. Пересаживаться вперед не хотелось. Там, за первой партой, царила атмосфера скуки, как будто все вокруг было застывшим. Поэтому я хмыкнул, смирился с ситуацией и направился к своему волшебному месту - уголку класса, который как-то должен был меня успокоить. "Надеюсь, я и там устрою свой каминг-аут", - пронеслось в моей голове. Я был готов, готов к любым последствиям, к любому повороту судьбы. Классная, наблюдая за моими действиями, едва заметно улыбнулась, как будто знала о моей внутренней буре. Я отодвинул стул и плюхнулся на него, вытянув руки перед собой, словно желая обнять мир. Но вдруг меня накрыло волной знакомого аромата. Это был аромат шоколада, с тонкой примесью мужских духов, аромат, который я помнил с самого детства. Этот запах был как тайна, загадка, которая всегда манила меня, заставляла задуматься о неизвестном. "Он здесь..." - шептало что-то мне, словно говоря сам с собой. Сердце забилось быстрее, в груди зародилась волна волнения. Подняв голову, я повернулся и посмотрел на парня, который сидел рядом со мной. Его старание игнорировать меня было очевидно; он, казалось, с увлечением разглядывал пейзаж за окном, будто там скрывалось что-то, достойного его внимания. Но я знал, что это всего лишь маска, за которой прятался нежелание столкнуться с реальностью. Эндрю знал, что я сел рядом, но даже не пытался встретиться со мной взглядом. Светлые волосы его сверкали на солнце, словно золотые лучи, а аккуратные черты лица обрамляли шрам на брови — след от нашей безумной игры в пиратов. Этот запах шоколада и мужских духов, который всегда окружал его, был мне знаком до боли. Я бы не спутал его ни с кем на свете. В этом мире, полном лиц и имен, он оставался единственным, кто смог бы вызвать у меня такой шквал эмоций. Я не собирался заговорить первым — это был его выбор. Я понимал, что желание моего отца причинить боль тому, что я так бережно хранил в своем сердце, было сильнее любой любви или привязанности. В тот день, когда я решил попытаться отстраниться от Эндрю, он сам сделал все за меня. Это был его выбор — уйти и оставить за собой лишь горькие воспоминания. Если бы он действительно хотел видеть меня в своей жизни, они бы нашли способ защититься от ненависти и злобы моего отца. Но вместо этого он уехал, оставив после себя лишь слова, которые резали душу как острое лезвие. Пустота, которую он оставил, была невыносимой. Он не хотел видеть меня. Он стремился забыть меня, вычеркнуть из своей жизни как страшный сон, который преследует ночами. Я знал: своим присутствием я лишь нарушаю его границы, которые он так старательно выстраивал вокруг себя. Каждый миг рядом с ним был наполнен тёмной смесью любви и ненависти — любовью к тому, что когда-то связывало нас, и ненавистью к тому, что разлучило. Мое сердце разрывалось от желания дотянуться до него, но я понимал: между нами теперь стояли не только расстояния и время, но и тени прошлого, которые не позволяли нам быть вместе. И вот мы сидели рядом — два человека, которые когда-то были единым целым, теперь же стали чужими. Я чувствовал, как внутри меня нарастает буря эмоций: боль от утраты, ненависть к обстоятельствам. Но я знал — этот путь может привести только к ещё большей боли. Я не мог больше молчать. Я не мог просто сидеть и наблюдать, как он медленно уходит из моей жизни, не попытавшись хоть что-то изменить. Но и менять это не буду, ведь смысл хотеть того чего не достоин. Слова в тот день застряли в горле, словно комок земли, который не дают проглотить. Я чувствовал себя беспомощным, разбитым, и я не знал, как вернуть того, кто уходил от меня прямо на глазах. Я чувствовал себя настолько потерянным, что хотел закричать, но вместо этого я лишь тихо прошептал в пустоту: —Как пожелаешь... Я молчал, смотрел безнадёжным и печальным взглядом в спину того что дарило свет в моей жизни и сейчас с его уходом появились чёрные тучи. Я не знал, что делать дальше. Я не знал, как вернуть его, да и был ли смысл? Я продолжал смотреть на Эндрю, и в этот момент заметил, как на его шее дернулась венка, как сжалась челюсть и как напряглись все мышцы его тела. Внутри меня разразился смех — ситуация казалась комичной до невозможности. —Хетворд! - крикнула Патрисия Филлипс, прерывая мои мысли, словно удар молнии, разряжающей напряжение в воздухе. - Скажи мне, у тебя шило в одном месте? Прекрати пялиться на парня, тебе уже восемнадцать, а ведёшь себя как первоклассник! Эндрю едва заметно дернулся, будто смеялся над происходящим, но где-то глубоко внутри себя. Я откинулся на спинку стула, подперев рукой подбородок, словно задумываясь над какой-то тайной, но на самом деле, я просто наслаждался моментом. Мне было всё равно, что классная требовала внимания к себе; пусть найдет себе кого-то, если так сильно хочется. Разглядывать того, кто растоптал моё сердце восемь лет назад, было гораздо интереснее. При всём уважении к его границам, он так жестоко разорвал и растрепал мою душу, что это было сродни биологическому чуду — такое вообще возможно? Где же справедливость в этом жестоком мире, где всё противоречит друг другу? —Знаете, Патрисия Филлипсова, Титаник утонул в океане, а я хочу утонуть в его глазах, - произнёс я дерзко, ухмыляясь и растягивая губы в широкой улыбке. Я заметил, как у Эндрю перехватило дыхание. Будто он задохнулся от моих слов. Это будет действительно интересный год. —Боже мой, ну что за детский сад! - прошептала классная, поворачиваясь к доске и продолжая урок. Но я знал, что ее слова были лишь шуткой, чтобы скрыть своё замешательство. В этот момент на мой телефон пришло сообщение от Эли: "Ты тут такой секси-мальчик, все парни и девушки будут твоими, детка". Под ним было видео, которое я тут же отправил в группу класса. Всё-таки Сет — бог монтажа, хотя в остальном тот ещё придурок. Некоторые одноклассники сразу открыли видео и начали смотреть; те, у кого не было доступа к телефонам, заглядывали к соседям по партам. И почему девушки так мечтательно вздыхают, глядя на это? Я не мог понять. —Кто это за первой партой? - раздался голос Джексона, и я, не оборачиваясь, лишь развёл руками, мол, самому интересно. В классе стояла напряжённая тишина, нарушаемая лишь шёпотом и перешёптыванием одноклассников. —У нас новый ученик! - произнесла Патрисия Филлипс с той же энергией, с которой объявляют о важном событии. - Эндрю Миньярд, познакомьтесь друг с другом на перемене. —А он всегда в таком тряпье ходит? — вдруг спросила ... А, кажется - Марисса? Я закатил глаза и издал смешок. Да, я ненавидел Миньярда, но отрицать очевидное было невозможно: даже в этой мешковатой одежде он выглядел привлекательно. Внутри меня разгорелись противоречивые чувства: отвращение и восхищение одновременно. —Марисса! - вскрикнула классная, и я не смог сдержать ухмылку. Да где же моя поощрительная награда за угаданные имена? Эндрю ничего не ответил. Он просто драматично закатил глаза и продолжил смотреть в окно, словно там было что-то более интересное, чем наш класс. Что же там могло быть? За окном не было ни чудес, ни магии — лишь серый пейзаж школьного двора. —Не смущай мальчика, - произнёс я, но почувствовал, что это только подстёгивает моё желание поддеть его. Я повернулся к Эндрю лицом и заметил, как он краем глаза смотрит на меня, будто ожидая чего-то. Я томно прошептал: —Я подарю тебе поцелуй, и если он тебе не понравится, можешь вернуть его мне. Как тебе такая идейка, ммм? Моя улыбка была полна злорадства, и в этот момент я хотел видеть, как его лицо изменится от недоумения и раздражения. Я знал, что это может показаться жестоким, но в глубине души чувствовал только боль. Раньше я бы хотел оберегать его от всего мира, особенно от своего отца. Но теперь я понимал: он использовал меня так же. Я был для него удобным инструментом, а я, как наивный дурак, верил каждому его слову. Сейчас во мне лишь росла ненависть. Ненависть к тому, как легко он манипулировал мной. Ненависть к тому, что когда-то испытывал к нему чувства, которые теперь казались мне смешными и глупыми. В этой классовой комнате, полной смеха и невинности, я чувствовал себя изолированным в своём собственном аду. Я был пленником своих эмоций, своих воспоминаний.