happiness as punishment

Эндрю Миньярд Пулей выскочив из кабинета, я помчался по ступенькам, оступившись и едва не полетев кубарем. Ноги, словно подвластные бешеным демонам, несли меня вперед, не давая остановиться. Сердце колотилось о ребра, подобно бешеному барабанщику, заглушая все остальные звуки. А ребра сжимались от нахлынувших чувств, словно в тисках невидимого монстра, жаждущего раздавить меня в порошок. Губы дрожали, едва сдерживая обиду, которая поднималась из самой глубины души, подобно бурному морю, готовому смести всё на своем пути. Я тосковал. И это было невыносимо. Тоска, как черная дыра, поглощала меня целиком, отравляя каждую клеточку моего существа. Я понимал это сейчас, отчётливо осознавая, как сильно она меня сжирает изнутри. Но в то же время, глядя на то, каким стал Весни... Нет, Хэтворд — это имя теперь звучало для меня как мелодия, полная горечи и утраты. Куда дошли его лучи тепла? Где та нежность, что согревала меня в холодные дни? Рассыпались вдребезги в тот злополучный день. И мысли сами потянулись на язык: мы разные. Наши дороги не должны пересекаться. Такие, как Хэтворд, созданы для кого-то получше, чем парень, который кинул его, нарушив данное друг другу обещание. Дважды. В детстве всё казалось проще. В те беззаботные дни мне казалось, что солнце, исходящее от Нила, принадлежит только мне. Я ловил его лучи, собирая в сердце надежды и мечты, которые светились ярче любых звезд. Однако в тот день, когда я бросил его, мой свет должен был стать намного ярче, но он потух. Я потерял себя в этом мрачном лабиринте эмоций, запутался в собственных переживаниях, словно блуждающий в тумане. Каждый шаг по холодным ступеням отдалял меня от того света, который когда-то согревал мою душу. Я чувствовал себя преданным — самим собой. Как я мог позволить себе так сильно облажаться? Как я мог думать, что без него всё будет лучше? Тоска и ненависть смешивались в моём сердце, создавая ядовитую смесь, от которой было невозможно избавиться. Я шел по пустым улицам, ощущая на себе взгляды прохожих, но их лица были размытыми тенями. Вокруг меня мир продолжал вращаться, но я оставался в своём плену — плену зависимостей и зависти к тем, кто мог быть с ним рядом. Каждый вечер я возвращался к мысли о том, что он теперь принадлежит кому-то другому, и это было невыносимо. Я не был готов принять эту реальность. Я не хотел отпускать его образ из своей головы. Он был частью меня, частью моей души. И даже если наши пути разошлись, даже если я понимал всю безысходность ситуации, внутри меня горело пламя надежды — надежды на то, что однажды наши дороги снова пересекутся. Пересекутся и станут настолько крепкими, что даже атомный взрыв не помешает. Но пока я оставался один со своей тоской и обидой, словно одинокий корабль в бескрайнем океане, без компаса и без паруса. Я чувствовал себя потерянным, словно в тумане, где каждый шаг казался шагом в неизвестность. Холодный ветер пронизывал до костей, а сердце сжималось от боли, словно тисками. Я не знал, куда идти, не знал, как найти выход из этого мрака. Но в глубине души я чувствовал, что должен бороться, должен найти силы двигаться вперед, несмотря ни на что. Ведь только так я мог вернуть себе свет, который когда-то потерял. В общагу я вернулся без настроения, как будто весь мир вновь потерял свои яркие краски. Аарон, кажется, погрузился в свою домашку, а Никки беззаботно смотрел телевизор, поглощая очередной сериал. Я бросил рюкзак в комнату и вернулся в зал, устроившись рядом с Никки, который, как всегда, выбирал самые сопливые мелодрамы. Словно кто-то решил, что именно это — лучшее лекарство от тоски. Но вскоре мой телефон завибрировал. Посмотрев на экран телефона, я увидел сообщение от Роланда. Черт, как же я мог забыть? В последнее время его сообщения стали напоминать мне о том, что я не просто человек, а марионетка в его игре. Я всегда говорил ему, что между нами нет ничего серьезного, кроме секса, но он, похоже, не слышал. Он вел себя так, словно был боссом мафии, а я — его нежная, ранимая женушка. Знакомил с друзьями, водил на вечеринки — да, бесплатная выпивка была неплохим бонусом, но это был единственный плюс. В общественных местах он не стеснялся класть руку на мою талию или пытаться прижать меня к себе так, будто мы были парой. Каждый раз, когда он это делал, внутри меня разгоралось чувство тревоги и отвращения. Я пытался донести до него свои границы, но он не слушал. Его руки оставляли синяки на моей коже — от того, как сильно он сжимал меня. Иногда я задавался вопросом: может быть, я сам заслуживал этого? Может быть, именно такого отношения стоило ожидать от себя? Ведь, кроме Нила, я больше не встречал людей, которые слышали и уважали мои границы. Нил прикасался ко мне так нежно, будто его пальцы были перьями бабочки, парящими над моей кожей. В его руках я чувствовал себя нуждающимся и важным, как будто он мог сделать меня счастливым только одним своим присутствием. А теперь все это потеряно. Мы могли бы быть вместе — сбегать из своих домов и мчаться навстречу друг другу. Но вместо этого я оказался в ловушке собственных эмоций и зависимостей. Я ненавидел Роланда за то, как он обращался со мной, и одновременно завидовал тем, кто мог позволить себе быть свободным и любимым. Я не был готов к этому — к боли и к страсти одновременно. Внутри меня разрывалась борьба: желание быть с кем-то настоящим и страх потерять себя в этом процессе. С каждым днем я всё больше понимал: эта игра закончится плохо. Но что-то внутри меня цеплялось за надежду. Надежду на то, что однажды я смогу снова почувствовать себя свободным и желанным — не как игрушка для показа, а как человек с правом на свои чувства и желания. Вернуться в реальность меня заставил звонок. Я почувствовал, как меня охватывает волна раздражения — видно, гад решил, что я трахаюсь с кем-то, и решил сам лично послушать это. Выйдя из комнаты, я взял трубку, стараясь подавить в себе растущее напряжение. — Что тебе надо? — спросил я, стараясь сделать голос как можно более равнодушным. — Неужели! Я хотел узнать, как тебе вариант сходить со мной и друзьями в бар? — с энтузиазмом произнес Роланд, его голос звучал так, будто он только что выиграл в лотерею. — Нет, — резко ответил я, чувствуя, как внутри меня закипает ненависть. Пьяный Роланд — это хуже любого кошмара. Это как пытаться дышать под водой, когда вокруг только мрак и непонимание. — Опять... Ладно, я, ты и бутылочка чего-то крепкого? — с ухмылкой спросил он, будто не замечая, как его слова только добавляют масла в огонь моего раздражения. "Может, я говорю на китайском, что он меня не понимает?"— подумал я, чувствуя, как мрачные мысли накрывают меня с головой.  — Нет! — снова повторил я, и на этот раз в моем голосе прозвучала решимость. — Ладно, обычная прогулка по городу? — спросил Роланд, явно раздраженный. Его тон заставлял меня чувствовать себя как в клетке — он словно навязывал мне свои желания, не обращая внимания на мои чувства. — И ты отстанешь от меня? — устало спросил я, ощущая, как из последних сил пытаюсь удержать контроль над ситуацией. — Если ты про этот вечер, то да, — снова весело ответил Роланд, как будто не замечая всей тяжести того, что происходит между нами. Я вздохнул, стараясь собраться с мыслями.  — Хорошо, через 40 минут встретимся возле зоомагазина, — сказал я наконец и сразу бросил трубку. Как раз будет возможность поставить все точки над «и» и забыть о нём как о страшном сне. Когда я прибыл на место встречи, моё сердце бешено колотилось, словно предчувствуя грядущие события. Роланда не было на месте. Я стоял в темноте, окружённый пустотой и тишиной, и с каждым мгновением нарастало чувство тревоги. Магазины были закрыты, и вокруг не было ни души. Ветер завывал в ветвях деревьев, словно предвещая мне конец. Я начал сомневаться в своём решении. Может быть, стоило просто написать ему, сказать, что всё кончено? Почему я не мог просто разорвать эту связь? Почему я позволял себе быть в таком положении? Вдруг я услышал шаги. Сначала я испугался — время было позднее, и я не знал, что за человек мог появиться в этой глуши. Когда я увидел силуэт, который приближался ко мне, моё сердце забилось ещё сильнее. Он был под шофе, но это не облегчало ситуацию. Я вспомнил слова Аарона о том, как важно тренироваться и быть готовым к защите. Но я был слишком самоуверен, слишком полон иллюзий о своей безопасности. Я медленно начал отходить в сторону, надеясь, что этот человек просто идёт домой. Но он ускорился, и паника охватила меня. Я бросился бежать, надеясь встретить кого-то, кто мог бы мне помочь. Каждый шаг давался с трудом; ненависть к бегу переполняла меня. Я чувствовал себя беспомощным, как будто весь мир был против меня. Пожалуйста. Слёзы наворачивались на глаза, и ветер только усугублял моё состояние. Я молил о помощи, хотя знал, что в этом мрачном месте вряд ли кто-то придёт на помощь. И тут я споткнулся, упав на землю и разорвав колени и ладони. Боль пронзила меня, но времени на жалость к себе не было — шаги приближались, и каждый звук отдавался эхом в моей голове. Я поднялся на ноги и снова побежал изо всех сил. Каждый вдох давался с трудом; страх сжимал горло. Я уже прощался со своей жизнью, когда вдруг кто-то схватил меня за руку. Я почувствовал резкое движение и прижатие к чему-то тёплому и крепкому. В этот момент весь страх и напряжение сжались в один комок внутри меня. Пожалуйста... Я вжался лицом в грудь спасителя и почувствовал знакомый аромат — шоколад и апельсин. Нил. Я поднял заплаканные глаза и увидел его взгляд — полный ненависти, но не ко мне. Он смотрел за мою спину, как будто защищая меня от невидимой угрозы. Внутри всё перевернулось. Я чувствовал себя одновременно защищённым и уязвимым. Нил был рядом, но что-то в его взгляде заставляло меня трепетать от страха и неопределённости. Я понимал, что между нами была пропасть, но всё равно искал в нём чувство безопасности и защищённости, как в детстве. Напряжение росло. Вдруг мой преследователь издал рычание и встал. Нил прижал меня к себе, его тепло окутало меня, и я, не в силах успокоиться, повернул голову в сторону, чтобы взглянуть на дорогу, по которой бежал. Но мой взгляд остановился на руке Нила. Он был одет в футболку без рукавов, и я с изумлением увидел его накачанные руки с татуировкой — ярким узором, который казался притягательным в мерцающем свете фонарей. Я не мог отвести от него глаз. То, как напрягались его руки, вызывало у меня странное желание — чтобы Нил обнял меня крепче, прижал к себе так, чтобы мир вокруг исчез. Черт, мое дыхание участилось, а уши горели от смущения. Я представлял, что именно мог бы сделать Нил этими руками. Прижавшись чуть ближе к нему, я пытался выдать это за страх, но на самом деле это было нечто большее. Я ощущал его пресс, как он слегка напрягался при каждом моем движении. Это было невероятно притягательно. — Эндрю, — прохрипел знакомый голос за моей спиной. Роланд. Блять. Я слегка развернулся в объятиях Нила и посмотрел на Роланда, который явно перебрал с алкоголем. В его глазах плескалась неразбериха, а язык, казалось, заплетался. — Ты нахера побежал за мной, урод? — разозлился я, стараясь скрыть растерянность. — Я же сказал без алкоголя! — Да что ты такой скучный? — вяло протянул Роланд, вставая и натыкаясь взглядом на меня. — Ты же сказал, что это будет просто прогулка! — продолжал злиться я. — Ой, ну подумаешь, выпил слегка! — ответил он и вдруг посмотрел за мою спину. Блять, Нил. Я ощутил, как внутри все сжалось от напряжения. Этот разговор не должен был происходить. — От темы не отходи, ублюдок! — попытался поддержать разговор я, хотя понимал, что это только разжигает конфликт. — Ох, нет, детка, что это за урод, к которому ты жмешься? — раздраженно произнес Роланд, начиная приближаться. В его голосе звучала ненависть. Я уже хотел было ответить ему что-то резкое, но Нил был быстрее. —Прошу прощения за то, что прерываю ваш милый диалог, но я вынужден вызвать полицию, поскольку ваше поведение можно охарактеризовать как преследование, а это явно не понравится полиции, — произнёс Нил, его спокойный голос словно отрезал воздух, который я пытался вдохнуть. Я чувствовал, как внутри меня нарастает буря эмоций, и каждая его фраза лишь подливала масла в огонь. «Преследование», — произнёс он, и это слово отозвалось в моей душе, как гром в ясный день. Я не понимал, как мы оказались здесь, в этой ситуации, где каждый из нас был готов перейти черту. Роналд стоял рядом, и его раздражение было очевидным. — Я имею право на то, чтобы как-то коммуницировать с ним, — говорил он, но его слова звучали как эхо в пустоте. Я чувствовал себя невидимым, словно призрак, который никто не замечает. Внутри меня разгорался гнев, смешанный с безысходностью. — Я не твой парень, придурок! — вырвалось у меня, словно последний крик души. Но Роналд, казалось, не услышал. Он продолжал говорить, его голос становился всё более агрессивным: — Убрал руки от моего парня, пока я тебе руки в жопу не засунул. Эти слова пронзили меня, как нож. Я чувствовал себя преданным, как будто он вырвал из моего сердца все тёплые воспоминания и оставил лишь холодную пустоту. Слова Роланда были не просто оскорблением; они были знаком того, что он никогда не воспринимал меня всерьёз. Я был всего лишь игрушкой в его руках, удобным вариантом для удовлетворения его потребностей. И в этот момент я осознал всю свою ничтожность. Я не мог защитить свои права, не мог отстоять свои чувства. Это осознание накрыло меня волной отчаяния. Мои глаза наполнились слезами, но я не хотел показывать свою слабость. Я смотрел на них обоих — на Нила с его холодным спокойствием и на Роналда с его яростью — и понимал, что я был лишь третьим лишним в этой игре, где правила заданы без меня. Я чувствовал, как мои внутренности сжимаются от страха. Страха перед тем, что может произойти дальше. Страха перед тем, какие ещё унижения и оскорбления я могу получить. Страха перед тем, что моя жизнь может закончиться здесь и сейчас. Роналд сделал шаг ко мне, его глаза горели ненавистью. Он был похож на зверя, готового разорвать свою добычу на куски. Я чувствовал, как моё сердце бьётся всё быстрее и быстрее, как будто оно пытается вырваться из моей груди. — Ты понял меня, сучонок? — прошипел он, его голос был полон ярости. Я кивнул, хотя слова были адресованы не мне, не в силах произнести ни слова. Я чувствовал себя беспомощным, как маленький ребёнок перед взрослым. Я был в ловушке, из которой не было выхода. Нил шагнул вперёд, его лицо было бесстрастным. — Я вызываю полицию, — произнёс он, доставая телефон из кармана. Я закрыл глаза, пытаясь спрятаться от реальности. Я не знал, что делать, как выбраться из этой ситуации. Я был в отчаянии.

***

Нил Хэтворд Глубоко вздохнув, я взял в руки телефон и, решившись, сделал ложный звонок. Жан сейчас был занят, и я знал, что он вряд ли ответит на звонок до утра. Пьяница, осознав, что это настоящий звонок, ушел, напоследок бросив: — Ты еще заплатишь за это. «Да, утром ты уже и не вспомнишь об этом», — с горечью подумал я. Завершив вызов и убрав телефон в карман, я вновь обратил внимание на дрожащую фигуру в своих руках. Боже, сейчас он казался мне таким хрупким, дрожащим и тихо всхлипывающим, что мое сердце сжималось от этой картины. Я мог бы быть рядом всегда, чтобы защитить его от всех печалей. Вздохнув, я убрал руки и уже собирался сделать шаг назад, но Эндрю вцепился в мою футболку, снова прижавшись ко мне и тихо произнеся: — Не уходи... не сейчас... «Боже, и почему тебе так не везет на людей, малыш?» — подумал я, чувствуя, как внутри меня все переворачивается. — Я могу обнять тебя, да или нет? — спросил я, не зная, чего хочет Эндрю: чтобы я остался его подушкой для слез или... — Да, — ответил он дрожащим голосом. Я положил руку на его спину, прижимая к себе, а другой — на его голову, перебирая в пальцах пряди его волос. Мы постояли в комфортной тишине, где слышны были лишь всхлипывания Эндрю, пока я не отстранился и не сказал: — Я могу помочь тебе обработать раны? Эндрю, словно не веря, посмотрел на свои колени и удивленно встретил мой взгляд своими большими заплаканными глазами, которые светились при свете луны. «Божечки, до чего же ты красив!» — подумал я, ощущая, как во мне разгорается что-то большее, чем просто желание помочь. Эндрю неуверенно кивнул, и я медленно взял его руку в свою, давая ему возможность отказаться от этого контакта. Но когда он лишь сильнее сжал мою руку, я почувствовал, как сердце забилось быстрее. Я повел его к своему байку — там всегда есть аптечка. Благо Жан — добрая душа — всегда собирал аптечку первой помощи и закидывал её туда, пока я не видел. Подойдя к байку, я неохотно отпустил Эндрю и достал аптечку. Присев на колени, я положил её перед собой и, приподняв голову, чтобы посмотреть на Эндрю, увидел его лицо. Он смотрел на меня с удивлением и чем-то еще — чем-то глубоким и трогательным, что невозможно было разглядеть. Его красное лицо после слез было настолько красиво, что я невольно задумался о том, что стою на коленях перед ангелом. Чёрт. — Эндрю, руки, — стараясь держать голос ровным, сказал я. Эндрю, опомнившись, кивнул и протянул руки. Обработав их и замотав в бинты, я приступил к коленям. Каждый раз, когда мои пальцы касались его кожи, внутри меня разгоралась волна эмоций: нежность смешивалась с ненавистью к тем людям, которые причинили ему боль. Я закончил обрабатывать его колени, и Эндрю вновь прижался ко мне. Он был такой уязвимый и одновременно сильный. Я чувствовал его дыхание — тихое и прерывистое. — Я могу подбросить тебя до общежития, — сказал я, стараясь не двигаться, не желая рушить момент. Эндрю кивнул, и я, поднявшись, помог ему сесть на байк. Мы ехали в тишине, нарушаемой лишь ревом мотора. Вдалеке уже виднелись огни общежития. Остановившись у ворот, Эндрю спрыгнул с мотоцикла и уже собирался уйти, но что-то внутри меня вспыхнуло, словно искра в темноте. Я не мог просто стоять и смотреть, как он уходит, словно ничего не произошло. — Забудь всё, что видел, — произнёс он с ледяным спокойствием, а затем продолжил: — И я мог сам справиться, тебе незачем было вмешиваться. — Ага, я видел, как ты справлялся, — устало протянул я, ощущая, как слова застревают в горле. — У меня в жизни всё хорошо и без твоего присутствия, так что сделай вид, будто ничего не было, — раздражённо бросил Эндрю и ушёл. Его спина исчезла за углом, а в сердце остался лишь холодный след его слов. Сделать вид, будто ничего не видел? Я почувствовал, как внутри меня что-то треснуло. Мысли закружились, как листья на ветру: «Я настолько стал тебе безразличным и чужим, что ты…» Я пытался понять, что же происходит. Эндрю всегда был для меня чем-то большим, чем просто другом. Он был моим светом в тёмные времена, но сейчас он уходил от меня, словно я был всего лишь тенью его прошлого. Я вспомнил все наши моменты: смех под звёздами, разговоры до утра, обещания, которые казались вечными. Но теперь эти воспоминания теряли свою силу. Как раньше уже никогда не будет. У Эндрю, видимо, всё действительно хорошо — он легко мог встречаться с кем-то другим. Зачем ему такой, как я? Человек, который лишь отягощает своим существованием. Я понял, что держался за чёртово обещание, будто только оно было важно в моей жизни. Но Эндрю не держал ни за прошлое, ни за обещание. Его жизнь шла вперёд, а моя оставалась в застое. Я чувствовал себя ненужным и бесполезным. Если он не хочет меня в своей жизни, то и я перестану держаться за «это». Если он этого хочет — пусть так и будет. Кто я такой, чтобы мешать его счастью? Внутри меня разгорелась буря эмоций: ненависть к себе за то, что не могу отпустить его. Каждый его шаг вдали от меня отзывался болью в груди. Я стоял у ворот и смотрел на ту точку, где исчез Эндрю. Ветер шептал мне на ухо: «Отпусти его». Но как можно отпустить то, что стало частью тебя? Я не был готов к этому. Моя душа кричала о помощи, но никто не слышал моего молчаливого крика. Если Эндрю действительно хочет уйти — пусть уходит. Но это решение оставляло горький осадок в сердце. Я повернулся и сделал шаг назад к своему одиночеству. Но каждый шаг давался с трудом — словно я покидал часть себя. Ветер свистел вокруг меня, унося прочь последние остатки надежды на то, что всё может вернуться на круги своя. С каждым шагом я чувствовал, как внутри меня разгорается пламя отчаяния и боли. Ветер шептал мне что-то, но я не мог разобрать его слов. Моя душа была как открытая рана, и каждое дуновение ветра усиливало эту боль. Я остановился и закрыл глаза, пытаясь найти хоть каплю спокойствия. Но внутри меня бушевал ураган эмоций: гнев, отчаяние, страх и, наконец, невыносимая тоска. Эндрю был для меня всем, и теперь он уходил, оставляя меня в пустоте.