Обещание

Какаши не находил ответа на свой вопрос: почему Рин? Пытаясь сосредоточиться на тренировке, он вновь метнул кунай мимо. Вновь мысли об Обито одолевали сознание мальчишки, не давая собраться. С ним это было впервые: он никогда не стремился играть с другими ребятами, «забить» друга и не давать ему общаться с остальными. Он часто видел, как ровесники ссорились друг с другом из-за того, что не могли поделить товарища. Какими же глупыми они казались: неужели нельзя проводить время втроём? Теперь Какаши понимал этих детей. С каждым днём ему начинало казаться, что Учиха все больше отдаляется. Все парные задания в Академии тот стремился выполнять с Рин. Стоило девчонке попытаться объединиться с Хатаке, как Обито надувал щеки и отстранённо забивался в угол. Нохара оставалось лишь расстроенно хлопать широкими блестящими глазами, оглядываясь на снова оставленного Какаши. Обито все так же мечтал стать Хокаге, обещая вырасти и защищать Деревню, своих друзей и, конечно, Рин. Хатаке был готов помочь своему другу: тренироваться вместе, изучать программу Академии, в будущем ходить на миссии. Он предлагал свои услуги, и Учиха, широко улыбаясь, радостно благодарил товарища. Какаши в надежде ожидал услышать обещание Обито не забывать и о нем. Помогать и ему. Оберегать и его. Не сейчас, потом. Он готов подождать, но он тоже хотел места под солнцем, места рядом с беспечным мальчишкой. Со временем Какаши начал замечать своих друзей все чаще вдвоём. Вечерами он видел их гуляющими по улочкам города, беззаботно смеющимся. Порой он заставал их в Ичираку. Обито и Рин сидели друг к другу так близко, едва ли не вплотную. Девушка, улыбаясь, смотрела в глаза Учихи, щеки которого пылали от смущения. Он также знал, что они часто собирались вдвоём у Рин, и девушка помогала другу с заданиями. Обито каждый день сиял, совсем не скрывая своей радости, и дела ему не было до Какаши. Они не переставали общаться, ребята по-прежнему собирались втроём, оттачивая навыки, однако постепенно Хатаке оставалось в их компании все меньше места. Он видел, что Рин не скрывала восхищения от Какаши. Она радостно хлопала в ладоши, когда тот удивлял всех новой выученной техникой, не скупилась на поздравления. Он часто ловил взгляды подруги на уроках, и она то и дело отводила глаза в сторону. Нередко она просила его помочь объяснить какую-то тему или технику, но каждая просьба сопровождалась смущением и неловкостью. Она словно боялась подойти и попросить о помощи, тихо, едва-едва слышно говоря о чем-то. Рин была доброй, милой и скромной. Она была хорошей ученицей, старательно изучавшей науку. Трудно было отрицать, что Нохара была хорошей партией для такого недотепы как Обито. Однако она все же заслоняла Какаши. Она мешалась. Стараясь помочь, порой примирить парней, она снова показывала себя ангелом. Однако Хатаке чувствовал, как это его раздражало. Он понимал, что в битве за внимание Обито она, даже не прилагавшая никаких усилий, не знавшая об их состязании с Какаши, выигрывала. Не оставляла ни единого шанса. Она просто была собой. Замечая в очередной раз своих друзей в Ичираку, Хатаке рассерженно сжимает кулаки и убегает подальше. Сбивая на бегу зевак и проходящих, он продолжает нестись вдоль улиц. Он не замечает ничего, не понимает куда бежит, не различает дороги сквозь размытость в глазах. Глотая солоноватые слёзы, он резко останавливается. — Эй, Какаши, — знакомый голос прерывает его побег. — Какой смысл гнаться так быстро одному? Мы можем устроить состязательный забег! Вытирая рукавом глаза, Хатаке понимает, что встретил он никого иного как Майто Гая. — Не нужно мне твоё соперничество! Найди себе другого партнёра. — Я хочу сразиться именно с тобой. Ты для меня образец для подражания. Возможно, не сразу, но я переиграю тебя. Внутри Какаши все вспылило. Его такое не устраивало, он уже проиграл битву за дружбу. Стоило утереть нос самонадеянному выскочке. — Так уж и быть, я принимаю твой вызов. — Отлично! — мальчишка радостно протягивает руку вперёд с оттопыренным вверх большим пальцем. На лице сияет белоснежная сверкающая улыбка. — Пусть нашим первым состязанием станет забег до Академии! — Легко. Гай очертил пяткой на земле полосу, ставшей стартом. Остановив на улице мальчишку из их класса, он попросил того объявить начало забега. Ничего непонимающий парень с синей банданой на голове, удивлено взглянув на Хатаке, подошёл к старту. — Три… Два… ОДИН! Едва последнее слово слетело с губ Асумы, как две фигуры рванули вдоль улицы. Прохожие в испуге шарахались в стороны, кто по-доброму посмеиваясь, кто недовольно посылая вдогонку оскорбления и претензии. Зря эти люди старались, ведь Какаши с Гаем были не пальцем деланные и мигом исчезали из виду. Добежав до Академии, Хатаке обернулся назад — мальчишка в зеленом костюме отставал на несколько метров. — Я же говорил, что ты мне не ровня, — с безразличием бросил он, видя, как запыхался Гай. — Один — ноль! Проигран один раунд, но не все наше состязание, однажды я тебя перегоню. С тех пор Гай постоянно бросал вызовы своему другу. Поедание на скорость рамена, забеги по Конохе, спарринги, отжимания на скорость — фантазия вечного противника Какаши Хатаке не знала границ, и последний каждый раз безнадёжно вздыхал. Не смея отказывать назойливому однокласснику, он начинал понимать, что ему это нравится. Ему нравится, что его ценят, стремятся его перерасти. Постепенно Какаши стал понимать, что такое дружба. Майто не отставал и в Академии, и после уроков. Он светился от счастья, находясь рядом с новым другом. Даже когда у Хатаке совсем не было настроения, вечно радостный и лучезарный Гай появлялся и прогонял тучи от друга. Какаши переставал бегать за Обито. Он прекратил таить обиду и злость, он отпустил все негативные эмоции. Если Учихе хорошо с Рин, то он больше не будет им мешать. Он не будет надоедать, приглашать их к себе и отвлекать. Боль не утихала, не испарялась в воздухе. Как бы не уверял себя Какаши, что он стал сильнее, нашел себе нового друга и посвятил себя вновь тренировкам, он чувствовал, как было больно внутри. Как сжималось сердце, искажая ночью лицо мальчишки в удушающей истерике. Как он жадно глотал воздух, стараясь избавиться от кома в горле. Утром он цеплял маску безразличия и холодности, обманывая и себя, и окружающих. Уверял всех, что все было в порядке, а его совсем не волновало ничего. Он помнил слова отца. Он хранил данное обещание. Он мог не сопровождать своего друга, однако продолжал приходить на помощь Обито. Учиха раз от разу удивлялся, тихо благодаря спасителя. Какаши было все равно. Ему не нужны эти нелепые слова. Кого они волнуют, когда на деле тот продолжал тянуться к Нохара? Один раз он увидел, как ребята сидели на скамье, и Рин держала Обито за руку. Его Обито. Ведь Какаши поклялся защищать его. Ведь Какаши вытаскивал того из любых неприятностей, спасая его постоянно. И внезапно ему с ними не стало места. Он мог не быть с ними рядом постоянно, но ведь по-прежнему вытаскивал своего товарища из глупых ситуаций. — Какаши? — размышления были прерваны нежным, задорным голоском Рин. Застыв на месте, он смотрел на них уже с минуту. В глазах отражалось лишь отчаяние, и даже сквозь маску было понятно, что парень не готов был к такому. Покачав головой, он бросился оттуда, пропуская мимо ушей голоса ребят, окрикивавших его. Неправильно. Нельзя. Не так! Ему запрещено думать о чувствах, об этих глупостях. В его жизни было место только тренировкам и состязанию с Гаем. И защищал он Рин и Обито только из-за обещания, данного отцу. Какое нелепое обещание! Из-за него теперь Какаши вынужден страдать, не находя себе места. Прибежав к тому месту, где обычно тренировался, он начал в ярости бросать кунаи в мишени. Прожигаемый злостью, он наполнял каждый бросок обидой, гневом, рассекая воздух острием железа. Закончив, он обессиленно опустился на землю, прикрывая голову руками. Обхватив колени, он обиженно прикусил губы, ведь боль не затухала. Просидев на площадке в одиночестве, пока не стемнело, Какаши сжал кулаки. Он сдержит обещание. Он будет рядом. Отец всегда был прав. Поднявшись с холодной земли, он побрел в сторону дома. Наверняка, отец мог вернуться с миссии уже и сегодня. Приоткрыв сёдзи, Какаши вошел в дом. Свет не горел, наверняка, Сакумо был еще на миссии. Сняв обувь, мальчишка зажег фонарь, поспешно входя в комнаты. Осветив небольшую, почти пустую комнату, Какаши увидел на полу отца. От удивления он выронил фонарь. Отгоняя самые страшные мысли, мальчик начал тихо ступать по полу, идя к отцу. Он надеялся, что Сакумо спал, устав после тяжелого похода. По-другому быть не могло. Подойдя к телу отца, освещенному холодным серебристым светом луны, он навис над ним. — Пап? — тихо позвал Какаши. — Пааап? — уже громче, толкая того в спину. Тело было немного тяжелым для ребенка, и мальчик потряс мужчину, стиснув его за руку. — Паааапа! — вскричал он от отчаяния. Проводя рукой по лицу отца, он чувствовал, как же холодно было. Он чувствовал, как изнутри поражало болью и страхом. Он ощущал, как мороз моментально окутывал и его самого. Этого просто не могло быть. Это не могло быть возможным. Не сейчас. Нет. Взвыв от рвущейся изнутри безысходности, Какаши упал рядом с телом отца. В комнате не было слышно ничего кроме тихого всхлипывания мальчишки. В комнате не было ничего, кроме повалившихся на пол тел. Вздрагивая, Какаши глотал слезы, в глубине души надеясь, что отец жив. Что тот просто очень замерз и устал. Что тот не бросил его одного. За окном взвыл ветер, раскачивая на ветру ветви деревьев. В комнате взвывал оставшийся один ребенок, качавший тело отца.