Наше лето

      - А Игорька нет, - сказал дядя Федя, и, кряхтя, выпрямился, - он на станцию пошел. Расписание смотреть.       У Олега что-то ухнуло внутри. Он растерянно взглянул на Серёжу, который быстро заморгал длинными ресницами.       - А вы уезжаете, что ли? - тихо спросил Волков.       - Отпуск не каникулы, Олеж, никто на все лето взрослых не отпускает, - рассмеялся дядя Федя, - мне уже пора на работу возвращаться. По выходным теперь будем приезжать. Заходите, чего за калиткой встали? Игорёшку подождёте.       - Не... Дядь Федь, мы лучше на станцию сходим. Да? - спросил Олег, поворачиваясь к Серёже. Разумовский кивнул, - вместе потом придем.       - А, ну, дело ваше. Знаете, как до станции идти?       Мальчики помотали головами.       - Значит так, - сказал дядя Федя, утирая лоб тыльной стороной руки, - идёте до самого конца поселка. Потом выходите на дорогу, и налево. Направо вы на озеро ездили, а это, значит, в другую сторону. И все время прямо, до конца заборов. Заборы закончились - поворачиваете направо, к тропинке, идете вдоль поля до лесополосы, до самого конца... За деревьями сразу станция будет. Поняли? Найдете?       - Найдем, спасибо, дядь Федь, - быстро сказал Волков, - но вы же не сегодня уезжаете, нет?       - Завтра или послезавтра.       Серёжа уже топтался около гаража, ждал, пока Олег закончит разговор. Он заметно нервничал, постоянно заправлял за ухо волосы и прикусывал большой палец. Когда Волков отошел от забора, он сказал:       - Давай быстрее.       Олегу было его жалко. Серёжу очень задела ссора, он так до конца и не поверил, что его простили. Ситуацию усугубило то, что их опять поставили дежурными, и прийти к Игорю на следующий день не получилось. А новость о том, что Гром так скоро уезжает, была как удар в спину. Волков и сам огорчился, но больше он думал о Сером, который места себе не находил.       - Ну, рано или поздно Игорь бы все равно уехал, - тихо сказал Олег, догоняя ушедшего вперед Серёжу, - мы же тоже вернемся в детдом.       - Волче, заткнись, - бросил Разум и побежал. Олег поджал губы и тоже ускорился.       Серёжа быстро сбил дыхание, но дотерпел до ворот. Волков подстроился под него, несмотря на то, что мог бежать еще.       - Игорь уезжает из-за того, что не хочет меня видеть? - тяжело дыша, спросил Разумовский.       - Нет, - не раздумывая ответил Олег, - ты же слышал дядю Федю. Отпуск не бесконечный. Они не могут оставаться здесь с Игорем на все лето. Все уезжают. Но есть выходные. Игорь ещё приедет.       Серёжа грустно посмотрел на него. Олег сделал самый уверенный вид, какой только умел.       Игорь нашелся около билетной кассы. На металлическом щите висело расписание электричек, обклеенное листами бумаги, на которых было напечатано: "29.06 электричка на 17:00 отменена!", "02.07 электричка на 13:12 отменена!". Игорь, хмурясь, сверял карманное расписание с этими бумажками.       - Привет, - неуверенно сказал Олег, подходя к нему.       - Здоров, - ответил Игорь, не отрываясь от своего занятия. Серёжа подошел к Олегу и схватился за его майку, - чего дома не подождали?       - Хотели... к тебе, - прошептал Серёжа.       - И станцию посмотреть, - добавил Олег. Хотя, смотреть было особо не на что – платформа, билетная касса и несколько лавочек под деревянным навесом. Солнце уже начало припекать, от асфальта запахло горячо и душно. На закрытом окошке кассы висела грязная бумажка: "Перерыв пятнадцать минут". Гудело электричество в проводах.       - Все, - сказал Игорь, убирая расписание в карман, - ну, что?       Он повернулся к ним всем телом - родной, знакомый и далёкий, подойти нельзя, дотронуться нельзя. Олега потянуло к нему, но удержал Серёжа, все еще цепляющийся за майку, и пришлось остаться на месте. Игорь прищурил глаза. В темных кудрях запуталось солнце.       - А вы когда-нибудь ходили по шпалам от станции до станции? - вдруг спросил он.       ***       День был яркий, светлый, еще не жаркий. Время относительно раннее - около десяти утра. Воздух пах нагретым железом. Серёжа, расставив руки в стороны, шел по рельсам. Олег тоже пытался, но засматривался на профиль идущего посередине Грома, и нога все время соскальзывала. Игорь жмурился, подставляя лицо ветру.       - Ты скоро уезжаешь, да? - подал голос Серёжа, ушедший вперед, - дядя Федя сказал.       - Да, завтра. Мама на днях приезжает, - ответил Игорь, - из санатория. Мне нужно будет ей помочь.       - У нее какие-то дела?       - Да нет... Какие дела. Вообще помочь. Во всем.       - Потому что она болеет?       - Да.       Серёжа вздохнул.       - Ну, что поделать, - сказал он, замирая на одной ноге, - тогда, конечно, надо ехать.        Качнулся, встал на обе ноги и обернулся. Игоря почему-то насмешил его серьёзный тон.       - Надо ехать, - передразнил он, - чего ты так загнался, Серёнь? Я ведь не навсегда.       - Ты будешь ещё приезжать? – замирая внутри, спросил Олег. Игорь заложил руки за голову.       - Ага, - сказал он, - тетя Лена до конца лета будет сюда кататься, огороды поливать. Так что, в одни из выходных напрошусь вместе с ней обязательно. Скучать хоть будете?       Он шутил, конечно, но Олегу стало не по себе. Вроде они не так давно знакомы, вроде Игорь обещает, что они еще встретятся, а так неуютно и грустно, как будто камень на сердце.       - Угу. Будем. Я буду, - пробормотал Серёжа, - но мы тебя будем ждать. И я прослежу, чтобы Волч никуда не влез, пока тебя нет.       - Слыш! - обиженно воскликнул Олег.       - Да, смотрите мне, чтобы к приезду были живые и здоровые! Кстати, чего вам привезти?       - Привезти? - не понял Серёжа.       - Ну, из Питера. Вкусного, может, чего-то хотите?       Волков и Разумовский переглянулись.       - А... Разве можно? Это же деньги...       - Серый, - фыркнул Игорь, - раз я спрашиваю, значит, можно. Ну?       - А привези жвачки, - попросил Олег, - хочется очень.       - И... и Доширак, - добавил Серёжа, краснея, - если можно...       - Понял, - сказал Игорь, - все заказы доставлю в лучшем виде. Только не кукситесь.       Олег постарался взять себя в руки. И ничего они не "куксились", конечно им грустно, уезжает их лучший друг! Он украдкой глянул на Серого – но того Игорево обещание как будто успокоило. "Ну да, чтобы привезти вкусности, надо самому приехать", - подумал Олег и отдернул себя, - "ничего я не куксюсь. Это оттого, что я к подаркам не привык. Одно дело, просто мечтать о чем-то, а другое совсем, когда тебе вот так просто говорят: "Скажи, чего хочешь, и я тебе это дам…". Я от неожиданности".       Ветер тихо шелестел листвой росших у дороги деревьев, в траве жужжали насекомые. Совсем рядом с путями раскинулись огороды, стояли деревенские дома. Они были так близко, что казалось, можно достать рукой до железной сетки забора или сорвать смородину с куста, росшего ветками на улицу. Олег, как будто, даже вспомнил, каково это - жить вот так, рядом с железной дорогой. Стеклянная посуда звенит, стены дрожат…       Волков понял, что рельсы под его ногами слабо вибрируют. Вдалеке раздался гудок.       - Слезаем, - сказал Гром, - поезд едет.       Они спрыгнули на насыпь, но Игорь потянул их дальше.       - Когда электричка поедет, от нее пойдет ударная волна. Это опасно, поняли? - сказал он, отводя мальчишек к деревьям, - я слышал историю, как один пацан не успел отойти, волна его накрыла и он упал. Друзья подошли – а он мертвый лежит.       Электричка, гудя, промчалась мимо. Почувствовав, как дрожит земля от стука колес, Олег представил себе эту волну, убившую пацана. От ощущения близкой опасности у него приятно защекотало под ребрами.       Морщась от шума, заложившего уши, Олег повернулся. Серый смотрел на Игоря, а ветер бросал ему на лицо волосы. Игорь заметил это, улыбнулся, убрал Серёже за ухо взлохмаченные пряди. У Разумовского аж лицо посветлело. Олег выдохнув, отвернулся. Неужели, помирились окончательно?       Электричка промчалась, оставив гул в ушах. Игорь ещё немного подождал, а потом разрешил лезть обратно.       - Мало ли - состав за составом идут, - пояснил он.       - Ой, кладбище! – вдруг звонко воскликнул Серёжа, указывая вперед.       Маленький сельский погост расположился на другой стороне от той, где они пережидали электричку. За невысокими деревьями и покосившимся забором виднелись железные высокие кресты и густая трава, которой позарастали старые могилы. Олег привстал на цыпочки, чтобы рассмотреть все как следует.       - Хочешь, сходим, посмотрим? – предложил Игорь, понижая голос. Серёжа покачал головой, – да чего, пошли! Оно маленькое, прошвырнемся туда и обратно. Или боишься?       - Нет, просто… - пробормотал Разум. Гром схватил его за плечи и подтолкнул к кладбищу.       - Идем, идем, мальчик! Я расскажу тебе одну интересную историю! Жил-был один парень, его звали Сергеем...       - Игорь, хватит!       Олег хихикнул, прикрывая рукой рот. Игорь вдруг схватил Серёжу под мышки и приподнял над землей.       - "Мне больно видеть белый свет", – заорал он басом, – "мне лучше в полной темноте, я очень много-много лет мечтаю только о еде!"...       Разумовский завизжал, барахтаясь в чужих руках. Игорь, перешагивая через рельсы, целенаправленно пошел к кладбищу, Олег побежал за ним.       - "Мне слишком тесно взаперти", – подхватил он, – "и я мечтаю об одном: скорей свободу обрести, прогрызть свой ветхий старый дом"…       Серёжа чудом вырвался из Игоревых рук.       - "Проклятый старый дом!", – допели Олег и Игорь хором. Разумовский съехал с насыпи, по инерции пробежал вперед, врезался в кладбищенский забор и взвизгнул.       - Идиоты!       - Да ладно тебе, Серёнь, – добродушно сказал Игорь, спускаясь к нему, – это шутка.       - Я боюсь, что тут смешного?! – рявкнул Серёжа, отходя в сторону.       - Кладбищ боишься, что ли?       Разум обнял себя за плечи и нервно покосился на ограды и памятники.       - Там люди мертвые, – пробормотал он, – а вдруг, ты пойдешь, а тебя кто-то схватит за ногу…       Игорь округлил глаза, Олег фыркнул. Серёжа покраснел и отвернулся.       - Ты обижаешься на меня, – сказал он несчастным тоном, – поэтому сейчас издеваешься.       Гром перестал улыбаться.       - Я издеваюсь? Над тобой? – переспросил он. Серёжа кивнул, прикусывая заусенец на большом пальце, – почему ты так решил?       - Потому что пацаны в детдоме пошутили бы так же. Я боюсь темноты, а они закрывали меня в кладовке и подпирали дверь, чтобы я не вышел. Ты раньше так никогда не делал, а сейчас сделал, вот и…       - Малой, извини, – проговорил Игорь, глядя на него расширенными глазами, – извини, слышишь? – он попытался заглянуть Серёже в лицо, но тот отворачивался, пряча глаза за челкой, – я и не думал издеваться, просто я дурак и шутки у меня дурацкие. Ну, ты чего. Серёж. Разве я бы смог… - он присел на корточки, чтобы посмотреть под длинные волосы, – я могу сделать ерунду, но я зла никогда на людей не держу. Все, что мне не нравится, я всегда говорю в лицо. Слушай… слушай, - он взял Серёжу за руку и заставил повернуться к себе, - давай решим этот вопрос. Мы же договаривались, помнишь? Если что-то беспокоит, то мы говорим. Мы же друзья? Серый?       Разумовский кивнул. Прикусив губу, он бросил на Олега взгляд. Волков улыбнулся, подбадривая. И тогда Серёжа посмотрел Игорю в глаза.       - Ты считаешь меня странным? – осторожно спросил он.       - Нет, – сразу ответил тот.       - А быть странным – это плохо?       - Что значит, странным?       - Ну… - Серёжа пошевелил рукой, но Игорь не отпустил, продолжая настойчиво смотреть на него, - про меня в детдоме так говорят. Что я не от мира сего, и белая ворона. Я знаю, это за то, что я книжки люблю, за то, что мне в музее нравится, за то, что все время рисую. И… еще, на самом деле, за то, что я тоже дружить с ними не хочу. С пацанами. Они тупые, злые и жестокие! Вот так… они меня обижают, а я воспиталкам их не сдаю, просто не обращаю внимания… я даже не дерусь, я ненавижу драться, а они как специально, все больше и больше ко мне лезут! Вот почему я тогда решил пойти в этот дом. Чтобы про вас с Олегом так не подумали. И, чтобы с вами такое не случилось. Я тоже не верил в сокровища, но вдруг те пацаны, как Санька, стали бы обзываться? Вдруг, вас тоже бы?... Мне все равно, когда бьют, но когда тебя ненавидят все на свете, просто за то, что ты не похож на других, это!...       Он оборвал сам себя и посмотрел на Игоря с мучением и обидой в синих глазах. Олег нахмурился, складывая руки на груди. Ему захотелось как-то оправдать себя и Серого, а то мало ли, что сейчас Гром надумает. Но Игорь усмехнулся и отпустил чужую руку.       - Серёнь, - проговорил он с улыбкой, ероша себе волосы на затылке, - а ты думаешь, у меня дофига друзей, что ли? И странным меня никто не считает? И меня в детстве в школе не лупили?       Серёжа и Олег оторопело уставились на него. Игорь, устав сидеть на корточках, встал, растирая колени.       - Ну, да... - растерянно ответил Серёжа.       - Да, - одновременно с ним сказал Олег. Игорь снова ухмыльнулся, - да ну, не. Нафиг. Ты гонишь.       - Гоню? Волч, у меня сейчас всего три друга – Лёха, с которым мы с первого класса за одной партой сидим, Ванька, который уже в институте учится, и Игнат, мы с ним вместе боксом занимаемся. Все. И поверьте, в моем классе никто особо не горит желанием со мной дружить.       - Почему? - искренне удивился Разумовский. Игорь пожал плечами.       - А хрен людей разберет. Наверное, потому что на других не похож – лицемерие не люблю, всегда правду в лицо говорю, и предательств не прощаю.       - И тебя не обижают?       - Раньше обижали, но со мной всегда Лёшка был, потом я Ваньку встретил, на каратэ пошел. Как научился кулаками махать - носы особо борзым поразбивал, и от меня отвалили. Потом на бокс попал, там Игнат, пацаны, совсем легко стало. Знаешь, что я думаю? Отбитые, которые другим жить мешают, всегда будут. Но вы не останетесь с ними навсегда, понимаешь? Не давай себя запугать или сломать. Это сложно, но я уже понял, что ты сильный и упрямый, и когда надо, можешь отпор дать. Вот и будь таким. Загрызают и затравливают только слабых, но это не про тебя, понял? Я до этого дошел только к четырнадцати, и ты бы тоже дошел, просто не сразу. У тебя поддержка, смотри, какая, - он кивнул на Олега, Серёжа даже обернулся к нему, - я тебе скажу по своему опыту, с таким другом нигде не пропадешь.       Олег немного растерялся, но Серёжа вдруг улыбнулся, доверчиво и солнечно. Он стал такой невероятный, весь какой-то золотистый, волшебный, что Волков покраснел.       - Да, – пробормотал он, сам не понимая, отчего смущается, - Игорь прав, я тебе то же самое всегда говорил. Его, вон, слушай… а не Костяшку и не Жиртреста, конченых этих.       Серёжа шутливо дернул его за красное ухо, Олег отбил его руку и отошел.       - А ты? – спросил Разумовский, поворачиваясь к Игорю. Гром непонимающе нахмурился, - ты тоже мой друг…       - Само собой.       Разумовский протянул ему руку.       - Не только на лето, – твердо сказал он, - навсегда.       Игорь смотрел на него долгим взглядом, потом усмехнулся и пожал его теплую, влажную ладошку. Затем он посмотрел на Волкова, и Олег поспешно шагнул к нему, вытирая руку о майку перед тем, как сжать Игореву ладонь.       После этого разговора атмосфера изменилась, стала как будто уютнее и легче. Серёжа расслабился, посветлел.       - А знаете, – сказал он, - чтобы наверняка было, можно на крови поклясться.       Олег поднял брови.       - Это как?       - Смешать кровь и сказать клятву, - объяснил Серый, боязливо оглядываясь на кладбище. Игорь обошел его и встал за спиной, закрывая обзор своими широкими плечами, - я читал в одной книжке. После такой клятвы герои стали считаться родными братьями.       У Олега екнуло в животе. Он быстро посмотрел на Игоря – тот задумчиво поднял глаза вверх.       - Ну… а почему нет? Братииишки, - протянул он таким тоном, что Волков опять покраснел, - у теть Лены иголки где-то были. И перекись я возьму, вам пальцы протереть. Сейчас хотите?       - Сейчас! – звонко воскликнул Серёжа.       - До станции же не дошли, – сказал Олег. Разумовский забежал на рельсы и сердито сверкнул глазами.       - Да, в другой раз сходим, - поддержал его Игорь, тоже поднимаясь по насыпи, - все равно, обратно пешком бы тащились, я же денег на билеты с собой не взял.       - А зайцем нельзя?       - Я тебе дам, зайцем! – воскликнул Игорь, шутливо замахиваясь. Олег пригнулся и отбежал в сторону, - не приучайся законы нарушать! Мой друг нарушителем не будет!       ***       Колено больно уколол мелкий камень. Олег поднял голову и получил по лицу веткой.       - Серый, ты просто… - проворчал он, выбираясь из кустов. Разум обернулся.       - Что? – спросил он.       - Ничего. Тишина, вроде?       - Да кому мы нужны, – фыркнул Серёжа. Олег поднялся на ноги, отряхнул шорты от песка и мелких листочков. Хоть Серый и был прав, осторожность не помешает.       Их утренний план с клятвой на крови провалился, когда тетя Лена застукала Игоря, выносящего из дома коробку со швейными принадлежностями. Отчитала всех троих, забрала коробку, и велела Грому отвести мальчиков домой – нужно было собирать вещи. Олег и Серёжа, которые рассчитывали провести с Игорем целым день, страшно расстроились, но спорить не решились и позволили себя увести.       В лагере их встретила радостная новость - Наталья Валерьевна уехала в город по какому-то срочному делу, замену ей не прислали, и в лагере остались вожатые и Семка. Семке было плевать, где там воспитанники находятся, а вожатым и подавно, лишь бы не шумели и на глаза не попадались. Воодушевленный Серёжа тут же сгенерировал план – раз, не удалось провести ритуал днем, можно попробовать еще раз вечером, после отбоя! Почему-то он отчаянно верил, что если они поклянутся друг другу на крови, Игоря у них никто и никогда не отнимет. Олег, которому хотелось провести с Громом еще немного времени, на свою беду согласился. И вот теперь они лезли в густых сумерках через кусты, потому что, несмотря на отбой, никто еще не спал, и свет фонарика могли увидеть в лагере.       - Игорь удивится, – сказал Серёжа, пока Олег тянул его за собой по еле заметной в темноте тропинке, сжимая руку, – он не будет ругаться. Может, ночевать останемся?...       - Нет, ночевать придем в лагерь, – отрезал Волков, – Валера приедет завтра, ты же слышал. Она точно комнаты пойдет обходить, просечет, что нас нет. Давай шустрей, что ты, как вареный?       Серёжа сделал глубокий вдох.       - Воздух теплый, – сказал он.       В остывающем после жаркого дня лесу пахло солнцем, разнотравьем и земляникой. Вне лагеря почему-то все запахи ощущались сильнее и ярче. Волков остановился и тоже вдохнул полной грудью.       Сумерки были мягкие, сероватые, обволакивали полумраком, как уютным одеялом. Стрекотали кузнечики, в ветках прыгали, переговариваясь, птицы. Вдалеке, за деревьями, замаячили желтые огоньки – в домах зажигали свет. Было такое чувство, что где-то там, в этих окошках, ждут их, вот-вот откроют двери и пустят внутрь, оставив ночь за порогом… У Олега сладко поджалось в животе.       Они добежали до калитки и Серёжа тихо повернул защелку. В окнах горел свет, тетя Лена и дядя Федя, наверное, смотрели телик, а Игорь валялся на диване в комнате… Олег оставил Серёжу около кустов смородины и пошел стучать в Игорево окно.       - Волчик? – хрипло спросил тот, невидимый снаружи из-за голубой москитной сетки, – да ладно… Сейчас, погоди, малой.       Олег показал большой палец и Серёжа подошел к нему. Игорь выбежал из дома быстро – в шортах, шлепанцах и мастерке на голых плечах.       - Что случилось, малые? – спросил он с тревогой, – что такое?       - Ничего, мы просто захотели к тебе прийти, – сказал Олег, улыбаясь во весь рот, – сегодня мало погуляли совсем. Можно? Или уже поздно?       - Одни шли, что ли? – удивился Гром, – по лесу?       - Еще не темно было, пока шли…       - Блин… и как вас теперь в дом провести, дядя Федя и тетя Лена не спят, увидят… - пробормотал Гром, ероша лохматый затылок, - хотя. Есть одна мысль. Подождите тут.       - Иголки возьми! – прошипел ему в спину Разумовский.       Дождавшись, когда Игорь вернется в дом, Олег взял Серёжу за теплую руку. Они подготовились, Олег в медпункте пластырь выпросил, перед выходом надели ветровки, чтобы комары не заели, Серый даже штаны напялил, вместо шорт, но Волков почему-то нервничал. Все время, начиная от их затеи сбежать из лагеря вечером, до этих минут ожидания, в животе крутило от волнения. Поклясться на крови… это так серьезно, верно? А вдруг, что-то не получится?       - Серый, а что будет, если нарушить клятву? – спросил он тихонько. Лицо Разума еще было хорошо видно – Олег мог рассмотреть темные, задумчивые глаза.       - На всю жизнь будешь проклят. Никто тебя любить не будет.       Олег сильно сжал его руку. Серёжа привстал на цыпочки, высматривая, не открылась ли дверь.       На крыльцо упала полоска желтого света, Игорь вышел с гитарой, какой-то лампой и пакетом на запястье.       - Отряд, за мной, – приказал он, – калитку закрыли?       Игорь завел их на чердак. Сначала забрался сам, закинул гитару и включил лампу, потом помог влезть Серёжке, и потом подстраховал Волкова. На чердаке стащил на пол два матраса почище, вытащил из пакета коробку теть Лены, бутылку с компотом, пачку сладких подушечек и несколько яблок. Съестное разложили прямо на пакете, Игорь поставил лампу ближе к открытой двери, чтобы внутрь не летели комары, положил рядом гитару и сел спиной к стене. Коробку поставил себе на колени и загадочно сказал:       - Ну что, готовы?       Олег кивнул, опять начиная нервничать. Серёжа не отводил блестящих глаз от Игоревых рук, которые протирали толстую иголку перекисью водорода. В его взгляде страха было пополам с предвкушением.       - Какие пальцы колоть будем? – спросил Волков.       - Указательные, – хором сказали Игорь с Серёжей, переглянулись, шепотом прыснули. Олег и сам улыбнулся как дурак, подвигаясь ближе.       - Только тише, а то, если дядя Федя услышит, по домам пойдем, – предупредил Игорь, – я уколюсь первый, потом вы.       Он нажал иголкой себе на подушечку пальца. Серёжа, не моргая, смотрел, как выступает темная капелька крови, а Олег разглядывал Игорево лицо – сосредоточенное, взрослое… и вдруг понял, что его сердце колотится быстро-быстро. Это не простое рукопожатие или какой-то там обмен обещаниями, Игорь же не передумает, правда? Серёжа пошевелился и Волков с тревогой посмотрел на него.       - Можно, я сам? – тихо спросил тот, протягивая руку за иголкой. Игорь кивнул.       Как они не боятся? Олег взял у Серого иголку, взял ватку, стирая чужую кровь. Он дрожал от предвкушения и странного возбуждения. Когда ритуал закончится, они будут связаны на всю жизнь. Принадлежать кому-то… быть чьим-то. И знать, что кто-то принадлежит тебе - удивительное чувство, от которого мурашки пошли по всему телу. Олег укусил нижнюю губу, прокалывая палец, и удивляясь тому, как легко это получилось.       Эти двое доверяют ему, и он положит жизнь, но не подведет их.       Кровь переливалась в свете лампы.       - Давайте, – сказал Игорь, протягивая руку. Олег дотронулся до его пальца своим, третьим коснулся палец Серёжи. Кровь смешалась и капнула на пол, – я клянусь, что буду вашим другом всю свою жизнь. Что бы ни случилось. Даже, если мы будем жить в разных городах, и никогда не встретимся, я останусь вашим другом. И, как бы мы не ругались, – Серёжино лицо дрогнуло, – и, как бы не обижались.       - Я клянусь, – прошептал Олег. В горле стоял ком, было радостно и жгуче одновременно.       - Клянусь, – эхом откликнулся Серёжа.       Они разлепили пальцы, Игорь залил ранки перекисью, а Олег заклеил пластырем. Иголка вернулась в коробку, забирая с собой всю торжественность. Серый схватил яблоко и вгрызся в него, Игорь положил гитару себе на колени. Они принялись болтать, а Олег нажимал на пульсирующую ранку через пластырь и рассеянно следил за Игорем – как Гром голову поворачивает, как смотрит, как улыбается или хмурится, какое у него лицо, когда он шутит… Полумрак не давал рассмотреть все, но было что-то особенное в том, что приходилось вглядываться, рассматривать, чувствуя, как с каждым ударом сердца что-то екает и вздрагивает в животе.       Теперь никто не сможет забрать у него Игоря.       - Поиграй нам, – попросил Олег, когда понял, что хочется обратить на себя внимание.       - Я такой игрун, Волче, – отозвался Гром, впрочем, начиная перебирать струны.       - А что?       - Да ну… ладно, притащил уже, может, поучить тебя? Возьми.       Олегу на колени легла гитара, тяжелая и гулкая. Он чуть растерялся, но Игорь наклонился вперед и взял его руки своими теплыми, шершавыми пальцами.       - Эту руку на гриф, сюда, эту – на струны. Чувствуешь, да? Прижимаешь струну к ладу – вот эти две полоски границы одного лада – и будет звук. Чем ближе к основанию грифа, тем выше звучит. Вот, прижми струну и сыграй.       Олег попробовал и сморщился.       - Больно…       - А то, струны, вообще-то, металлические, – гордо сказал Игорь, – зато после них на любых сможешь играть. Так, теперь давай, научу правильно пальцы ставить…       Олега занимало не столько само обучение, сколько то, что Игорь с ним возился – наклонялся близко-близко, задевая волосами Олегов лоб, брал его за руку, хрипловато шутил, смеялся, объяснял. Это будоражило, вызвало щемящее, теплое чувство. Волков искоса поглядывал на Серёжку, но тот не ревновал и не обижался, что с ним так не лялькаются, догрызал яблоко и задумчиво смотрел в ответ. Олег попробовал зажать один аккорд и провел пальцами по струнам. И замер, потому что это вправду получилась музыка.       - Ого! – воскликнул Разум, – Игорь, он играет, да?       - Он молодца, – с гордостью сказал Гром, ероша Олегу волосы, – основы запомнил, остались только аккорды и бой. Но этому выучится сам, дело техники.       Олег водил пальцами по струнам, пробуя зажимать их на разных ладах.       - Ну как, Олеж? – прошептал Серёжа.       - Больно. Режет пальцы.       - Сильно больно?       - Да не.       Серёжа подвинулся к Игорю, взял его за руку и стал трогать вкруговую подушечки пальцев. Олег не смотрел на них, но чувствовал – Игорь улыбается, глядя на Серёжину макушку.       - Да у Игоря тут мозоли! – воскликнул Разум, – ничего себе! Это такая защита появляется, да?       - Игорь, – попросил Олег, протягивая ему гитару.       - Что, пальцы устали? – снисходительно проговорил тот, – привыкнешь.       - А я хочу послушать, как Игорь играет! Споешь что-нибудь? - проговорил Серёжа.       - Я? - растерялся Гром, - да я не то, чтобы певец...       - Нельзя учить просто на словах! Надо показывать! Я, вот, вас слушал, и понял про аккорды и бой, но я не понимаю, как надо играть! - возразил Серёжа.       - Я же не тебя, а Олега учил, - хмыкнул Гром.       - Ну и что!       - Игорь, - позвал Волков, – пожалуйста.       Тот, раздражённый и смущённый, взял гитару за гриф.       - Прицепились, блин, как банный лист к... ладно, что вам сыграть?       - Что хочешь! – быстро сказал Серёжа, хватая еще одно яблоко и подвигаясь ближе к Волкову.       - Я ничего не хочу… так, сыграю только одну.       Игорь давно не играл, с тех пор, как матери начало становиться хуже, и резкие звуки стали ее раздражать. Да и желания не было, когда близкому человеку плохо. Поэтому, отвыкшие пальцы быстро начали ныть.       Но тут, в полумраке, на теплом чердаке, пахнущем деревом и солнечным ушедшим днем, ему вдруг снова захотелось играть. Наверное, подействовала атмосфера, было в этих посиделках что-то незнакомое, загадочное, личное... То, о чем не расскажешь никому, что останется, поделенное на троих. А ведь завтра Игоря уже не будет в этом доме. Он тряхнул головой и ударил по струнам.       Мальчишки слушали внимательно, как-то… слишком внимательно. Не как песню, а как печальную истину, с которой столкнулись уже не раз. "Ничего себе", - думал Игорь, наблюдая за ними, - "мне в одиннадцать не нравилась эта песня, мрачной казалась, непонятной... А эти, вон, как слушают".       Не хотелось думать, что в одиннадцать лет они уже доросли мозгами то того, чтобы понимать, о чем в этой песне поется.       Игорь постарался смягчить голос на припеве, чтобы получилось сгладить смысл:       - "Скоро рассвет, выхода нет,       Ключ поверни и полетели.       Нужно писать в чью-то тетрадь,       Кровью, как в метрополитене:       Выхода нет.       Выхода нет..."       Когда песня закончилась, он потянулся к бутылке с компотом и сделал глоток. Мелкие молчали.       - Игорь, а что это за группа? – спросил Олег       - Сплин, - ответил Гром, – не слушали никогда?       - Мне понравилась песня. Я не слышал ее раньше, - вдруг сказал Серёжа, забираясь на матрас и обнимая колени, - она честная. Я хочу послушать ещё что-нибудь.       Игорь, сколько себя помнил, стеснялся чужого внимания, на гитаре перед большой компанией играл всего пару раз, и то, это были пацаны Бустера, а Гром был уже поддатый. От похвалы смущался, потому что знал, что хвалят больше из уважения. И, насядь пацаны со своим "покажи" и "сыграй" - точно бы отказался. Но от Серёжиного: "Хочу послушать ещё", что-то дернулось внутри.       - Тогда, концерт группы Сплин по заявкам, в ознакомительных целях. Гитариста не бить, он играет, как умеет!        Серёжка рассмеялся.       Вскоре окончательно стемнело и играть стало неудобно. Игорь просто перебирал струны, мальчишки молча смотрели на улицу, думая о своем. В какой-то момент Серёжа зевнул и прилег на матрас. Олег заглянул ему в лицо – Серый дремал, тихо посапывая.       - Уснул, – растерянно сказал Волков, – как маленький…       - Пусть спит, – ответил Игорь. Стянул мастерку и накрыл Разумовскому плечи, – иди сюда, покажу кое-что.       Он вылез с чердака на лестницу, но не стал спускаться. Олега усадил на порожек, оперся рукой рядом с ним и показал на яркое звездное небо над их головами.       - Смотри, вон там Большая Медведица.       Тихо шелестели росшие за домом вишни, стрекотали кузнечики, далеко-далеко шумели поезда и лаяли собаки. Похолодало, но от Игоря шло тепло, и Олег, дрожа, прижался к нему.       - А вон, задери голову – Млечный путь, – прошептал Игорь, придерживая его за бедро. Олег увидел полупрозрачную полосу, пересекающее темное небо, сверкающую и искрящуюся, как будто кто-то провел линию толстым маркером с блестками, - это наша Галактика, Олеж, я в энциклопедии одной читал, что она на бочку лежит. Поэтому мы центр не видим.       - А что в центре? – прошептал Волков.       - Никто не знает пока, может громадная черная дыра, может еще что. Ну, ученые разберутся… А вон Орион.       - Я люблю космос, но никогда не видел созвездий, - восхищенно прошептал Олег. За его спиной что-то зашуршало.       - А я всегда хотел кому-то их показать, - ответил Игорь, - хрен знает, когда еще приеду, и когда еще у нас такой вечер будет. Я приеду, Олежик, обязательно, я маму оставить не могу одну. Но я придумаю, как сюда вернуться.       - Я тебе верю, - шепотом сказал Волков, и Игорь смотрел уже только на него. Долго, не отрываясь, как будто Олег был тем самым Орионом.       - Вы что смотрите? - сонно пробормотал Серёжка, вываливаясь из двери Волкову подбородком на плечо, – звезды?       - Хочешь с нами? – спросил Игорь. Серый замычал, его волосы щекотали Олегу щеку. Волков подвинулся, чтобы Разум сел рядом. Пока Серёжа с Громом разглядывали небо, он взял Игореву ладонь со своего бедра, перевернул, и погладил пальцем шершавые, жесткие подушечки. "Пожалуйста, не уезжай", - захотелось попросить, но горло передавило каким-то комком, – "я знаю, что тебе надо уехать, но ты же сегодня стал моим, я не хочу никуда тебя отпускать".       - И у тебя такие будут, не переживай, – сказал Игорь, имея в виду мозоли. Они втроем посмотрели на небо. Что-то мигнуло – спутник или звезда упала? Олег хотел загадать желание, но не успел, потому Игорь вздохнул и сказал:       - Одиннадцать ночи уже, вас там искать не будут?       - Не должны, но мы, наверное, пойдем… - пробормотал Волков. Серёжа зевнул, и, почесывая глаз, кивнул.       - Я провожу, – сказал Игорь, – Олежик, слезай, я потом Серого сниму… Серый, пошарь за собой, там фонарь где-то валяется.       - А убрать?...       - Да утром уберу, никуда не денется за ночь.       Олег спускался вниз, лестница дрожала и качалась, но было не страшно. Было до слез грустно. Только ноющий палец под пластырем как бы успокаивал, напоминая о том, что расставание не будет длиться вечно.