Границы дозволенного

«Где я?» — Нам-Гю открыл глаза и уставился в незнакомый потолок. Белый, с едва заметной трещиной у самого края. Он моргнул, пытаясь прогнать туман из головы. Комната. Не его комната. Голова раскалывалась, во рту – пустыня. Вчерашний вечер обрывками воспоминаний кружился в голове. Что… что произошло? Он приподнялся на локте, одеяло сползло, открывая вид на обнаженное тело. Нам-Гю резко отшатнулся, будто обжегшись. Он был гол. Паника подступила к горлу. Он судорожно пытался вспомнить хоть что-то, кроме алкоголя и обрывков музыки. В голове вспыхнули смутные образы: смех, прикосновения, шепот… Танос. Он повернул голову. Рядом, разлегшись на подушке, спал Танос. Его фиолетовые волосы разметались по белоснежной наволочке, грудь мерно вздымалась. Нам-Гю затаил дыхание, боясь пошевелиться. В голове хаотично метались мысли. Как… как это произошло? Некоторое время Нам-Гю просто смотрел на спящего Таноса, не зная, что делать. Мысли метались в голове. Внутри одновременно боролись стыд, неловкость и… что-то еще, непонятное, теплое. В конце концов, он решил, что нужно что-то делать. Тихонько, стараясь не делать резких движений, Нам-Гю протянул руку и легонько коснулся плеча Таноса. Тот пошевелился, сонно промычав что-то неразборчивое перевернулся на другой бок, пряча лицо в подушку. — Танос, — прошептал Нам-Гю, собравшись с духом. — Проснись. Никакой реакции. Он снова тронул его за плечо, на этот раз чуть сильнее. — Танос! Фиолетоволосый наконец зашевелился, медленно открыл глаза. Несколько секунд он смотрел на Нам-Гю с раздраженным взглядом, словно пытаясь понять, где находится и кто перед ним. Потом в его глазах мелькнуло узнавание. — Ммм? — сонно протянул он. — Что такое? — Нам… нам нужно поговорить, — пробормотал Нам-Гю, чувствуя, как краска заливает его щеки. Танос окончательно проснулся, сел на кровати, огляделся. Его взгляд упал на разбросанную одежду, затем на обнаженное тело Нам-Гю. Выражение его лица изменилось — сначала удивление, потом… что-то похожее на панику. — Что… что произошло? — спросил он хриплым голосом. Он отшатнулся, инстинктивно прикрываясь одеялом. В его глазах читалась растерянность. Нам-Гю отвел взгляд, не в силах выдержать этот взгляд. — Я… я не знаю, — прошептал он, чувствуя, как ком подступает к горлу. —Мы… много выпили. Тишина повисла в комнате, тяжелая и неловкая. Смятые простыни, разбросанная одежда – свидетели прошедшей ночи. Нам-Гю украдкой посмотрел на Таноса. Тот сидел, сгорбившись, и нервно теребил край одеяла. — Я... я не хотел,— пробормотал Танос, не поднимая глаз. — Я тоже, — поспешно ответил Нам-Гю. Но эти слова прозвучали как-то неуверенно, даже для него самого. Внутри, под слоем смущения и страха, было что-то еще. Что-то, что он не мог, или не хотел понять. Он поднялся с кровати и начал неуклюже натягивать свою одежду. Каждый шорох ткани казался через чур громким в напряженной тишине. —Нам-Гю… — Танос поднял голову, и в его взгляде мелькнуло что-то неуловимое. Нам-Гю замер, держа в руках свою мятую футболку. — Что? Танос молчал несколько секунд, словно тщательно выбирал каждое слово. —Я… я не жалею, — прошептал он, наконец. Нам-Гю резко развернулся к нему и переспросил. — Ты.. что? — Я сказал, я не жалею, — повторил Танос, на этот раз уже тверже. Он встретился с взглядом Нам-Гю, и в его глазах мелькнул огонек. Не страх, не растерянность, а что-то … большее. Нам-Гю замер, слова Таноса повисли в воздухе, густые и значимые. — Я тоже, — прошептал он, голос был тихим от внезапно нахлынувших эмоций. Он сделал шаг к Таносу, колени слегка дрожали. Опустился рядом на край кровати, не в силах отвести взгляда от его глаз. — Не жалеешь… — повторил он слова Таноса, словно пробуя их на вкус. В этом повторении слышалось и удивление, и трепет, и невысказанный вопрос. Он осторожно взял руку Таноса в свою, переплетая их пальцы. Тепло чужой кожи отдалось приятным покалыванием по всему телу. — И… что теперь? — спросил он тихо, ища в глазах Таноса ответ, которого боялся, но одновременно отчаянно желал услышать. Танос резко выдернул свою руку, словно обжегшись. — Что теперь? — переспросил он, стараясь, чтобы его голос звучал холодно и равнодушно, но предательская дрожь все же проскользнула в интонации. — Ничего. Это была ошибка. Забудем об этом, как о пьяном бреде. Он отвернулся, пытаясь скрыть смятение в своих глазах. «Ошибка?» — ехидно шепнул внутренний голос. — «А как же то тепло, что разлилось по телу от прикосновения Нам-Гю? А как же учащенное сердцебиение, которое никак не хотело успокаиваться?» Он сжал кулаки, борясь с противоречивыми чувствами. «Это неправильно» — твердил он себе. — «Мы друзья. Так не должно быть.» — Но где-то глубоко внутри, под слоем отрицания, тлел огонек желания, который он отчаянно пытался потушить.