В объятьях Дракона

Королева Драконов Ледяной ветер бил ей в лицо, мешая видеть, но Мэл закрыла глаза и положилась на магическое зрение, чтобы не врезаться в барьер, единственное возможное препятствие на такой высоте, и кровную связь, чтобы найти свою мать. Она до конца не верила, что долетит до барьера, но это случилось. Мэл с силой хлопнула крыльями, отдаляясь от барьера, и тихо пробормотала: — Значит, её здесь нет. Это обнадёживало. Решив поискать её позже, уже вне барьера, она развернулась и полетела назад. Приземлившись около Логова, Мэл вдруг осознала, что больше сюда никогда не вернётся. Это почему-то наполнило её тоской по тому беззаботному времени, когда она ещё не знала о всех ужасах, что происходили вокруг. Войдя в дом, она наконец заметила, что именно было не так во всём здесь. Всё вокруг казалось брошенным. На столе чашка недопитого отвара и недочитанная книга, в воздухе витала пыль, а холодильник открывать было страшновато. Мэл зашла в комнату Карлоса и взяла один из опустевших с его отъездом ящиков, после чего начала методично обыскивать гостиную и складывать в ящик всё, что могло быть ценным. Памятные предметы, фотоальбомы, даже её старые рисунки, которые мама почему-то не хотела уничтожать. Бен, до этого молча наблюдавший за ней, осторожно спросил: — Что ты делаешь? Мэл сложила в ящик стопку старых альбомов с рисунками и ответила: — Забираю своё. Остатки еды, какие-то лекарства, детали, что накопил Карлос за годы жизни здесь — всё это можно было заменить. А вот старые фотографии, детские рисунки были частью её прошлого, и потому — бесценны. Закончив в главной комнате, выполнявшей когда-то функции гостиной, столовой и кухни разом, Мэл направилась в спальню матери и выгребла оттуда всё, что мама, как ей казалось, хотела бы забрать, но почему-то не забрала. Сама Мэл и Карлос утащили всё ценное для них с собой ещё тогда, когда уехали. Когда она закончила, набралось два ящика. Сделав мысленную заметку поблагодарить Карлоса за предусмотрительность, Мэл передала один из ящиков Мэгги, взяла второй в руки и сказала: — Идём! Вернувшись к машине, она первым делом велела проверить заряд в накопителях. Балиан залез в кабину и оттуда бодро отрапортовал: — Хватит ещё минут на двадцать. Ну и на возвращение, разумеется. Удовлетворённо кивнув, Мэл подошла к Бену, указала рукой на дверь кабины и, стараясь внушить как можно больше ужаса, сказала: — Значит так, Бенджамин. Сейчас ты остаёшься в машине и сидишь внутри, пока мы не вернёмся. Если я узнаю, что ты выходил, то покажусь тебе страшнее, чем моя мать и Аид вместе взятые. А я узнаю, если ты выходил, не сомневайся. Ты меня хорошо понял? Бен сглотнул и быстро кивнул, а Мэл ещё раз указала на дверь и добавила: — И ничего не трогай. Ясно? Он понятливо кивнул и залез в машину. Забрав груз провизии для отца, она негромко сказала, поворачиваясь к своим стражам: — Сходим по-быстрому, а потом поедем обратно. Балиан кивнул, явно сдерживая радость, Мэгги казалась воодушевлённой, а Мэл, повернувшись к выходу с пляжа, бросила: — Можете не скрывать радость. Мне здесь тоже не нравится. Король Аурадона Со стороны Мэл оставить его здесь было невероятно несправедливо. И весьма недальновидно, ведь он мог бы быть полезен на этой встрече. Впрочем, Бен не был склонен к самообману. Ему было просто любопытно. Вся эта встреча, спрашивать о которой он опасался всю поездку, выглядела до крайности подозрительно. Все те ящики и мешки, что лежали в багажнике, явно предназначались этому человеку, что могло означать либо продажу этих припасов, либо снабжение кого-то важного. В любом случае остаются вопросы. Если первое, то что обменивается на эти припасы? Если второе, то кого Мэл так поддерживает? Сплошные вопросы и ни одного ответа! Первые пять минут Бен думал, после чего вытащил из своих вещей телефон и включил его, намереваясь поиграть, но потом вспомнил, что давно удалил все игры. Ища, чем бы себя занять, он обратил внимание на ящик, из которого так соблазнительно торчала книга с потрепанной обложкой. Решив, что Мэл убрала бы это в багажник, если бы ему абсолютно нельзя было видеть эти вещи, Бен вытащил эту книгу и открыл, но вместо увлекательной истории он обнаружил наклеенные поверх старых страниц рисунки. На первой странице красовалось то, что хоть раз рисовал каждый ребенок. Семейный портрет — мама, папа и я. У Мэл этот рисунок выглядел крайне забавно. У фигурки «мамы» рога были направлены в разные стороны, «папа» мог похвастаться прической, похожей на торчащую вверх траву почему-то серого цвета. Между ними была схематично изображена сама художница, что интересно, без намека на крылья, а чуть ниже были нарисованы две крайне странные фигурки. Одна голубая и тощая, подписанная «Панк», а другая, красного цвета, более упитанная и пониже, помеченная расплывшимся словом на букву Б. Рассмотрев этот рисунок, Бен отложил книгу, не желая вторгаться в личное пространство, откинул голову, скучающе вздохнув, и снова посмотрел на часы в телефоне. Прошло всего шесть минут. Ещё какое-то время он очищал телефон от различного мусора: ненужных фотографий, приложений и файлов. Это занятие отвлекало его вполне успешно, пока ему не захотелось в туалет. Бен тщетно старался отвлечься хоть на что-то, чтобы не выходить раньше времени. Угроза Мэл звучала более чем правдоподобно, а вызывать её гнев он опасался. Но спустя мучительно долгие три минуты ему вдруг подумалось, что она будет так же зла, если он обмочится прямо в кабине. Безуспешно прождав ещё две минуты, Бен сдался и выскочил из машины, отошёл на несколько шагов и с облегчением удовлетворил свою потребность. Закончив, он затянул штаны, поправил балахон и развернулся, но вдруг наткнулся на крюк. Тот самый пират, что преследовал их до самого жилища Аида, усмехнулся и сказал, водя крюком по лицу Бена: — Так, так, так. И кто же это тут у нас? А не король ли всего Аурадона? Бен сглотнул и пожалел, что снял с себя амулет изменения внешности, а его, схватив под руки, потащили в сторону города. Сопротивляться было бесполезно — численное преимущество пиратов было десятикратным, а его меч остался прислонённым к сидению. Хорошо ещё, что он закрыл за собой дверь вездехода, пусть и по привычке. Поначалу территория пиратов ничем не отличалась от остального Острова, но потом, когда они приблизились к порту, всё изменилось. К многогранной вони гниющего мусора прибавился запашок протухшей рыбы, соли и ещё какой-то незнакомый, но абсолютно тошнотворный запах. Войдя в то, что он счёл таверной, пираты притащили его к прилавку и швырнули на пол около кресла рядом. Девушка в нём хитро ухмыльнулась, тряхнув сине-зелёными косичками, и пропела: — А вот и наш билетик отсюда.