Три дорогих вещи*

      Загон с гиппогрифами однозначно лучшее место для беседы, содержание которой должно остаться в секрете. Ржание, недовольное фырканье и тяжёлый топот существ не давали подслушать разговор. - Знаешь, в Дурмстранге ходят слухи, что здесь, в вашем озере, живёт водяной дракон. Это правда? - как бы невзначай спросила Гермиона, выкладывая тушки в кормушку возле коновязи. - Хотелось бы, но здесь только спрут и водный народ, - Хагрид будто жаловася на ненадлежащее содержание Чёрного озера. - Даже русалок уже много лет не видно. Директор Диппет говорит, что это ради безопасности, но это просто отговорка, чтобы не связываться с департаментом по контролю магических существ. - А без ведома Министерства реально пронести в школу волшебное животное? - поинтересовалась Миона. - Небольшое, да, я как-то завёл внутрь рой фей, так попались только две, - с гордостью рассказывал великан. - А большое? Одно, но так, чтобы оно осталось незамеченным? Дракона, скажем? - с азартом в голосе продолжала она.       Хагрид тряхнул головой, смущённый странным вопросом свёл брови к переносице и задумался. Не то чтобы он никогда не притаскивал в замок больших существ. Это просто никогда не оканчивалось успешно. Он отрицательно покачал головой. - Жаль, - с досадой отозвалась Гермиона. - Он бы привык к человеческому обществу, и все бы увидели, что драконы не жуткие твари, а самые обычные волшебные животные.       Её тактика сработала. Лицо Рубеуса смягчилось, и вместо сосредоточенности на нём теперь отражалось вдохновение идеей Гермионы. Вот он уже помышляет себя главой департамента контроля за магическими существами, автором учебников по Магозоологии, которые изучают наравне с трудами Ньюта Саламандера. - Дай мне время, я придумаю что-нибудь. Ты только обещай, что найдёшь для него хорошее место, где его не найдут раньше времени, - вовсе не грозно, а с огромной заботой о пока ещё не существующем драконе потребовал Хагрид.       Гермиона легко согласилась на эти условия. Оба работали молча. Рубеус раздумывал, где взять и как провести дракона в школу, а Гермиона старалась как можно правильнее вспомнить пометки в книге, сделанные Гриндевальдом. Когда почти вся работа в загоне была выполнена, со стороны школы послышался голос. Вскоре из-за деревьев показалась одна из однокурсниц Гермионы. Уоррен как всегда была в расстроенных чувствах, то кричала что-то, то всхлипывала, пинала камушек и ещё больше злилась на то, что он далеко отлетает.       Камень с плеском упал в поилку, чуть не прилетев в клюв гиппогрифу. Напуганное и возмущённое животное встало на дыбы и переполошило всё стадо. Те животные, что не были привязаны, тотчас понеслись на нарушительницу спокойствия, и если бы Гермиона и Рубеус не успели их обездвижить, растерзали бы Миртл. Она даже не успела понять, что происходит: только что было тихо и не было ни звука, кроме шелеста крон, а теперь неожиданно, словно гром, раздалась животное фырканье, два взволнованных человеческих голоса и сотрясающий землю топот копыт.       Оторвав взгляд от земли, она увидела налитые кровью глаза и взъерошенные перья готовых защищаться гиппогрифов, застывших в угрожающих позах. - Ты сдурела, Уоррен! - закричал женский голос из загона. - Жить надоело?       Миртл пробормотала что-то про грубость Гермионы и про то, что на неё натравили опасных существ. - Ещё одно слово и я их отпускаю, не нарывайся, иди отсюда! - крикнула Гермиона, и Миртл, хлюпая носом, сделала ноги.

***

- Феи запретного леса напели мне сегодня интересную песню о твоём утреннем разговоре с Хагридом, - странно мягко начала Елена, примети Гермиону в нише за доспехами. - Куда ты собралась прятать дракона, милая? - шептала она. - Это всё, что тебя интересует? - студентка оторвала взгляд от учебников и с насмешкой посмотрела на школьное приведение. - Зачем он тебе, всё равно не скажешь. Зато теперь я убедилась, что вы с Томом не роман в Выручай-комнате крутите, - она задумалась. - Я должна предостеречь, что школьные правила запрещают держать таких питомцев, что это опасно, но вы и так это знаете. - Скажешь профессору Диппету? - без надежды на отрицательный ответ спросила Гермиона, начиная перебирать варианты подкупа. - Если бы приведения говорили обо всех нарушениях, которые проворачивают их студенты, школа бы опустела, - Елена усмехнулась, вспоминая проказы, которые повидала за несколько сотен лет. Это не первый дракон в Хогвартсе. Это не самая взбалмошная шалость. Драконы вредят школе намного меньше наивных волшебников, приводивших в замок магглов. - И всё же, где вы его поселите? - она знала много ответов на этот вопрос, нужно было лишь выведать, где в случае чего её искать.       Барон не раз упрекал девушку в излишней мягкости к ученикам. Говорит, вот-вот и Пивз перестанет её бояться. Он говорил это всем призракам, хотя сам из-за лязга цепей не слышал и половины планов учеников. Остальные приведения же, не считая профессора Биннса, не считали своей работой назначение наказаний. Они, как и студенты, старались не допускать снятия баллов со своего факультета.       В гостиной Когтеврана почти всегда было тихо. Даже первокурсники, дети, уверовашие в свою исключительную акакдемическую одарённость, корпели над уроками в молчаливом сосредоточении. В этом безмолвии, разбавленном тихим скрежетом пера по пергаменту, звук резко распахнутого окна показался громом. Несколько сов влетели с одинаковыми коробочками, привязанными к лапам. Сахарные ананасы.       Сахарные ананасы!       Гермиона спешно вытащила из-под обложки большой тетради, служившей ей ежедневником, блестящую золотом бумажку - приглашение на вечер к профессору Слагхорну - и посмотрела на дату, указывающую на сегодня. Гермиона закрыла книгу из запретной секции, оставив приглашение вместо закладки, и стала собираться.       Небольшая толпа уже начинала собираться у двери на седьмом этаже, когда пришла Гермиона. Том с компанией пришли в числе последних. Риддл занял свободное место рядом с Грейнджер, по другую сторону которой сидела грязнокровка Миртл Уоррен. Если Гермиона до сих пор не влилась в школьную жизнь, потому что занята учёбой и стала объектом сплетен, то Миртл так и не стала членом коллектива, потому что умела раздражать всех своим нытьём. Нотт и Розье переглянулись и усмехнулись друг другу, глядя на её неловкие попытки открыть бутылку сливочного пива. Никто, даже однокурсница сидящая рядом, и не подумал предложить помощь.       Когда профессор начал беседу об одном из своих знакомых в министерстве, который ищет себе ассистента, атмосфера в комнате резко изменилась. Чопорно-насмешливые ухмылки превратились в гордые, самовлюблённые улыбки. Все хвастались своими академическими достижениями, рекламируя собственную кандидатуру. Миртл пыталась что-то сказать, но её робкий писк всё время оказывался перебит уверенными голосами завсегдатаев таких вечеров. Но сидящая рядом Миона смогла разобрать несколько слов про удачные предсказания и развивающийся дар провидения. Впрочем, интересно это ей не было, поэтому она легко отвлеклась, когда услышала свою фамилию с другой стороны. - Достала? - полушёпотом произнёс Том. - Теперь это только вопрос времени, - ответила она, а затем повторила вопрос Елены о помещении. - Сделай хотя бы то, что от тебя требуется, - недовольно пробурчал Риддл. - а в то, что зависит от меня, не лезь. Место есть. - Мисс Грейнджер! - Слагхорн обратился к Гермионе. - Вы что же даже не попробуете посостязаться за место в Комитете контроля за магическими существами? Преподаватель хвалит вас, а буквально сегодня вы выполняли дополнительное задание. Неужели вам не интересно, или вас уже пригласили на другой пост? - Благодарю вас, сэр, - девушка вежливо улыбнулась, - но я хочу вернуться в Данию после школы и строить карьеру там, - Гермиона вежливо отказала, и такой ответ, похоже, удовлетворил учителя, но разговор снова получил продолжение с неожиданной стороны. - Конечно, Гриндевальд наверняка собрал вокруг себя всех самых жутких тварей и ищет того, кто будет с ними работать, натравливать их на невинных прохожих, - единственная фраза Миртл, которую она смогла договорить до конца.       После этих слов Слагхорн уже не управлял беседой. Девушки, которые до сих пор замолкали, когда Гермиона проходила мимо или заходила в общежитие, теперь Поддержали Уоррен и принялись осыпать новенькую вопросами. - Каким именно тёмным искусствам учат в Дурмстранге? - с наигранным страхом поинтересовалась одна. - Какое Непростительное заклинание было у тебя в билете на вступительном экзамене? - состроив ту же гримасу, спросила другая. - Научишь делать такой приворот, как делают румынские цыгане? Ну, такой, чтобы парень проводил со мной всё свободное время? - третья покосилась на Тома. - А на Прорицании ты пользуешься русскими гаданиями на Святки? - три сидевших рядом слизеринки визгливо захохотали. - А правда, что на материк теперь могут въехать только сторонники Гриндевальда? - студентка Гриффиндора задала вопрос.       Слагхорн пытался призвать к порядку, извинялся за самые каверзные вопросы, старался перевести тему, предложить какую-нибудь стажировку в Министерстве, чтобы все снова стали говорить о себе вместо того, чтобы спрашивать о других, но ничего не выходило. Девушки, воодушевлённые беззащитностью Гермионы, продолжали нападки, а юноши с интересом наблюдали за этим, как за уличной дракой, ожидая, что же будет дальше. - А вот ты на себе и проверь, - наконец заговорила Гермиона. - Может быть это всё глупые островные сплетни, а может, как только ты сойдёшь с парома, тебя располосуют на мелкие кусочки самым болезненным режущим проклятьем. Одного мужчину пытали Круциатусом прямо в порту, - она придумывала на ходу и с садистским удовольствием наблюдала, как меняются лица присутствующих. - Он орал так, что гудок отправления не мог его заглушить.       С этими словами Гермиона отодвинула свою тарелку и убрала с колен салфетку. - Дай выйти, - рявкнула она Тому, опешившему от такого тона, который он не слышит в Хогвартсе даже от преподавателей. Он и не подумал подвинуть стул. Она почти в идеальном состоянии, чтобы наконец научиться убивать, ещё буквально пара раздражающих ситуаций и она произнесёт это проклятье прямо здесь. Рукой, до сих пор лежавшей на бедре, он незаметно вытащил из кармана палочку и использовал невербальное заклинание перемещения, подвинув стакан тыквенного сока ближе к краю стола.       Неаккуратным движением Гермиона опрокинула этот стакан на себя и Тома. - Теперь я тебе точно спокойно выйти не дам! - он подскочил с места так резко, что стул неприятно проскрежетал по полу, схватил Миону за запястье и потащил к выходу, не обращая внимания на немой испуг остальных гостей. Даже профессор Слагхорн растерянно хлопал глазами, наблюдая эту картину.       Коридоры школы вечером почти пусты, все делают уроки и отдыхают после дня на ногах, поэтому Том даже не оглянулся по сторонам, когда затаскивал Гермиону в туалет для девочек. Её раздражение смешалось с замешательством, но подобрать правильный вопрос не получалось, оставалось только ждать, что дальше выкинет Риддл. Они подошли к умывальнику. Том включил воду и смыл с рук липкие капли сока. Гермиона ожидала, что дальше он примется за мантию или заставит её стирать испорченную одежду, но Том закрыл кран и что-то зашипел. На месте умывальников оказалась огромная дыра в полу. Закончив последнюю фразу на этом странном языке, он приказал по-человечески: - Закрой глаза и ни при каких обстоятельствах не открывай их, пока я не разрешу, если хочешь жить, - он обернулся проконтролировать выполнение, когда из дыры в полу послышалось грозное, жуткое шипение, больше походящее на тихих рык. - Не открывай глаза, это Василиск, его взгляд убивает, но он нам нужен. Держись, - Том взял Гермиону за руку, усадил на хвост своему питомцу и положил её ладони на один из гребней, растущих вдоль змеиной спины. Сам Риддл сел сзади и обхватил тот же гребень поверх её рук.       Когда Василиск вполз в трубу под умывальниками Гермионе разрешили открыть глаза. Но ничего не изменилось, вокруг была всё та же темнота, только несколько раз из ответвлений в большую трубу попадали лучи света, правда от чего они исходили, Гермиона так и не поняла. В некоторые моменты казалось, что змей полз вниз под прямым углом - острый пик гребня, казалось, скоро прорежет кожу и вопьётся в тело. Миона шипела от боли в такие моменты и пыталась подвинуться от гребня, чтобы просто лечь змею на хвост. - Если тебя что-то не устраивает, в следующий раз прокатимся с ветерком, без Василиска, - он убрал одну ладонь с гребня и погладил питомца. - Посмотрим, как тебе понравится провалиться в одну из этих веток и провести остаток дней подо дном Чёрного озера, - невозмутимо сказал он. - Что? - с сарказмом спросил Том, почувствовав, как Гермиона дёрнулась. - Тоже не нравится? Когда я спускался сюда впервые, ещё не знал, что можно позвать Василиска, пришлось поплутать, а он эти лабиринты знает.       Спуск кончился, Василиск привёз волшебников пыльный подвал и скрылся за металлической дверью и рельефным изображением змей. Взмах волшебной палочки поднимает с пола вихрь грязи, ошмётков змеиной кожи и свалявшейся паутины. Ещё одно движение рукой - комья слипаются и принимают очертания манекена.       Оскорблённая, смущённая, сбитая с толку и напуганная одновременно Гермиона теперь вовсе перестала понимать, что происходит. Том всем своим существом ощущал острый коктейль её эмоций, это было так похоже на то, что он чувствовал, когда впервые понял, что хочет произнести третье Непростительное. Но что-то было не так, чего-то будто не хватало именно ей, чего-то такого, что Том не мог почувствовать. Но постарался понять. Дольше минуты они стояли, вглядываясь в почти кромешную темноту оставлявшую им друг от друга только очертания.       В этой тишине стало зарождаться спокойствие. Тогда Том решился на крайние меры - на искренность. - Я убил своего отца, - он разорвал тишину. - Мне повезло с семейкой ещё меньше, чем тебе. Знаешь, о чём я с тех пор жалею? - Гермиона молчала, но Том продолжил. - О том, что убить человека можно лишь однажды... - пауза затянулась, будто было и что-то ещё, что он так и не нашёл силы признать. - Сделай это первый раз, захочется ещё.       Гермиона вспомнила свой последний день в Дании. Каждый вечер перед сном это воспоминание мелькает в её голове, но сейчас на фоне темноты, как на холсте, ярко вырисовались образы, в тишине чётко зазвучали голоса, она могла разобрать каждое слово, будто не вспоминала, а слушала прямо сейчас. А затем картинка изменилась, теперь отец целует любовницу и предлагает ей кислый мармелад. Её, Гермионы, кислый мармелад. Хотя она и прекрасно понимала, что это не воспоминание, а наваждение, вызванное ревностью или легилименцией, но воздух вокруг неё нагрелся и заискрился.       От искр даже загорелись факелы на стенах. Они осветили хищную, довольную ухмылку Тома. - Авада Кедавра! - выкрикнула наконец она, нацелив палочку манекену в голову, он разлетелся на клубы пыли и опалённые ниточки паутины. Но не полегчало. Гермиона только вошла в кураж. Том мгновенно вылепил очередную жертву, тут же развеянную серым облаком по воздуху. Третье убийство. Четвёртое. Пятое. Том едва успевал. Он выставлял уже не тренировочное снаряжение, а щиты - каждый следующий луч мог попасть в него самого. - Тише, Гермиона, тише! - всерьёз переживая за свою жизнь, Том попытался привести её в себя. - Услышь меня, - но Гермиона слышала и видела только то, что несколькими минутами ранее Том сам вбил ей в голову.       Сначала он хотел позвать Василиска, но мысль об очередном убийстве быстро пропала. - Круцио! - выкрикнул Риддл, и изогнутая в болезненной судороге рука Гермионы направила палочку в потолок.       Немного отдышавшись, Гермиона заметила, что по потолку с стенам прокатывается дрожь, а трещины рисуют на них угловатые узоры. Прямо над её головой Гермионы пронеслось рокотание, сверху посыпалось плотное облако пыли, лишившей девушку обзора, затем со звонким бряцаньем от потолка откололся и упал небольшой камушек. Потом ещё один. И ещё.       Дезориентированная, надышавшаяся пыли, со слезящимися от неё же глазами, Грейнджер пыталась вспомнить хотя бы одно защитное заклинание достаточной силы, чтобы выдержать обвал. Под всё учащающийся стук падающих камней она бормотала что-то на латыни, но запиналась на полуслове, то решая, что заклинание слишком слабое, то закашливаясь от грязной взвеси в воздухе.       Том и дальше бы наблюдал за этим торжеством слепой и глупой паники над здравым смыслом, если бы трещина не стала ветвиться, расползаясь по всему потолку. Из самой широкой борозды уже подтекала вода, значит разлом почти достиг дна Чёрного озера, и дальше смеяться над эмоциональностью и бестолковостью Мионы становится действительно опасно.       Небольшие камни теперь сыпались гостями, и вот-вот готовился отвалиться огромный валун. Беспомощно смотрящая на свою погибель Гермиона вдруг почувствовала, как её сгребают за талию и силой заставляют попятиться. - Репаро! - спокойно произносит Том, указывая кончиком палочки в то же место, куда попала своим проклятьем Гермиона. Всё происходит ровно в обратном порядке: пропадают надломы вокруг почти упавшего валуна, горстями и по одному на место возвращаются камни поменьше. Как от ветра с пола поднимается пыль, и крошечные её частички затыкают собой мелкие неровности потолка и стен.       Стиснутая в грубом объятии Гермиона завороженно смотрела, как обычно безумный, распаляющий гнев и раскачивающий душевное равновесие Том сейчас спокойно, сосредоточенно и аккуратно, крупинка за крупинкой восстанавливает последствия того, до чего сам же её и довёл. Его усилия выдаёт пульсирующая жилка на виске. Кажется, он впервые показывает себя надёжным, если не заботится, то защищает точно.       Выдохнув и вытерев рукавом губы от пыли, Гермиона подняла голову и легонько, почти неощутимо коснулась его губ своими. Том не ответил сразу, всё своё внимание он направлял на их с Гермионой спасение. Но когда, потолок и стены снова были крепко слажены и не представляли угрозы, Риддл сильно, как мог, обеими руками сжал рёбра Мионы и страстно впился в её рот.       Разгорячённая недавно пережитой опасностью Гермиона почувствовала холод его кожи. Язык отточенными опытом движениями изучал её. Касанием острого кончика прошёлся по нёбу, скользнул по её языку, облизнул и прикусил её нижнюю губу. Тело Гермионы лёгким покалыванием в кончиках пальцев, запущенных в чужие волосы, отозвалось на эти действия.       По-змеиному ледяная от промозглого окружения кожа Тома постепенно согревалась от пылких прикосновений и поглаживаний дрожащих рук. Губы, блестевшие от слюны больше не казались Гермионе холодными. То ли её тепла хватало на оба тела, то ли она настолько привыкла к его прохладе, что теперь она ощущалась как правильная.       Хватка на талии наконец ослабла, а неожиданно случившийся поцелуй был так же спонтанно разорван. - Пора выбираться, - прежним спокойно-равнодушным тоном проговорил Том, вовсе убирая руки с тела Гермионы. Он тряхнул головой, показывая, что ей стоит сделать то же самое. Но Миона выполнила эту немую просьбу лишь от части. Она последний раз провела пальцами вдоль всей длины его волос, слегка натягивая и выпрямляя кудри чёлки, а затем прошлась ладонями по его шее, опустила руки запястьями ему на плечи и сомкнула пальцы в замок.       Её взгляд не был, как это положено в похожих случаях, влюблённым или нежным. Нет. Она спокойно и умиротворённо вглядывалась в блики пламени факелов, танцующие на его лице. Она видела не прекрасного принца, спасшего её от смерти под завалами, но того же, что и всегда Тома, чья вина в обрушении потолка была чуть ли не больше её собственной. И всё же он внушал уверенность, светился силой, властью и абсолютным контролем над ситуацией - олицетворял те черты, которые Гермиона долго и безуспешно искала в себе самой. - Будет ещё время, - силой убирая от себя её руки, сказал Том. - Но не сейчас, как только ты достанешь дракона, я поселю его здесь. Под опекой верного мне Василиска с ним ничего не случится, в Тайной комнате его никто не сможет отыскать, - только после этих слов Гермиона осознала, что они находятся в огромном подвале на много миль глубже жилых подземелий замка. Здесь поместился бы наверное десяток Больших залов. Идеальное место для дракона. - Идём, - теперь Том избегал прикосновений и не стал тащить Гермиону ни за плечо, ни за запястье. Он пошёл вперёд в темноту незнакомого Мионе помещения, вынуждая её идти следом. - Закрой глаза, - приказал он и зашипел по-змеиному. Затем послышался лязг открывающейся металлической двери и шорох ползущего Василиска.       Путь наверх занял намного больше времени, чем вниз. Змей не мог так же легко подниматься по резко наклонённым трубам, как спускался по ним. Огромному тяжёлому существу приходилось описывать круги размером, наверное, с весь замок Хогвартс, чтобы избежать слишком резких подъёмов. Салазар Слизерин, создавая эту комнату, позаботился, чтобы из всех попавших сюда специально или случайно выбраться мог только его наследник. А человеческие кости, трескающиеся под весом Василиска или звенящие друг о друга, когда из разметает кончик змеиного хвоста, были подтверждением тому, что самостоятельно отсюда не выбраться.