Три дорогих вещи*

— Гриндевальд в Хогсмиде! — истерично провизжала Гермиона, что-то взорвалось прямо у ног Тома.       От крика и глухих ударов разлетающихся во все стороны обломков кирпича Риддл проснулся и подскочил на ноги, рефлекторно сжал в руке деревянную рукоятку и поднял палочку перед собой. От резкого подъёма кровь застучала в висках, а перед глазами замаячили искры. Нащупав свободной рукой стену, Том прильнул к ней плечом. За стуком собственного сердцебиения он слышал звуки громких хлопков или маленьких взрывов, будто где-то рядом проходила дуэль. Но он не мог ничего разглядеть сквозь плотную завесу дыма, заполнившего всю комнату заброшенного дома на окраине Хогсмида.       Стук в ушах утихал, кольцо напряжения, обвившее лоб, виски и затылок немного ослабло, но огоньки перед глазами так и проходили. Тогда Том понял, что это не в его голове, что-то крошечное действительно взрывается в воздухе, из-за этого в помещении непроглядная пелена дыма. — Бодрит, не правда ли? — от недавней паники в голосе Гермионы не осталось ни следа.       Когда дым стал понемногу рассеиваться, сквозь неплотные клубы стало возможно разглядеть девушку в чёрно-синей форме и двумя небольшими сумками, висящими на сгибах локтей. Одной рукой она подбрасывала и ловила хлопушку из магазина Зонко, а второй, свободной размахивала у лица, избавляясь от дыма. — А теперь, сэр Порядочность, приводи себя в порядок и иди в «Три метлы», там твои дружки. Ты был прав, они идиоты, без тебя, похоже, не могут найти дорогу в Хогвартс, — Миона старалась сдерживать улыбку и говорить как можно серьёзнее, но бегающий по всей комнате непонимающий взгляд резко разбуженного Тома напоминал ей хомячка, которого родители подарили ей на десятый день рождения, когда его только выпустили из контейнера, в котором везли из зоомагазина, в новую клетку. — Напоминаю, утром мы пошли в Хогсмид, ты трансгрессировал, полагаю, отсюда, кого-то изнасиловал и вернулся помолвленным. По крайней мере, ты ничего из этого не отрицал. А потом ты уснул, — она рассказывала спокойно, будто перечисляла ингредиенты для зелья. — Пить надо уметь.       Пока она говорила, дым окончательно растворился в воздухе, и Том мог присмотреться к состоянию своей одежды. На полах мантии было большое пятно, брызги от которого заляпали брюки и туфли. Белая рубашка превратилась в серую, а яркий чёрный цвет мантии заметно поблек от пыли. На влажную кожу налипли волосы, причём не только самого Тома. Подцепив один волос, свисавший с подбородка, Риддл заметил, что его цвет отличается от его собственного. Это был седой волос, испачканный в крови. Летучая мышь вырвала его когтями с головы Морфина, когда ловила живущих на нём насекомых.       Непривычное ощущение холодного, металлического прикосновения к пальцу напоминало Тому о кольце Марволо Гонта, а тяжесть в кармане заставила вспомнить о медальоне Тома Риддла-отца, прихваченном впопыхах. Но юноша ничего не сказал по поводу мнения Гермионы о произошедшем. Пусть думает, что хочет, лишь бы не знала правды. — Всё так плохо? — девушка перестала ехидничать и издеваться, она была обеспокоенна тем, что Риддл снова скатывался по стене на пол, хоть и не закрывал глаза. — Мне всё равно нужно взорвать вторую, — предупредила Гермиона, заметив неприятное, тянущее ощущение в ладони, в которой лежала хлопушка. Девушка повертела кистью занятой руки, но ничего не изменилось. Внутреннее ощущение симметрии пришло в дисбаланс. — но, так уж и быть, не здесь, живи пока. Держи, жених, — она достала бутылку сливочного пива, которая по размера была чуть ли не больше самой сумки и тем не менее стукнулась внутри о вторую такую же. — На свадьбе так не напивайся, а то первую брачную ночь не вспомнишь, — она последний раз пробежалась снисходительным и вновь чуть насмешливым взглядом по Риддлу. — если будет, что вспоминать.       Тома уже порядком раздражали замечания про алкоголь, но это всё же была хорошая версия для оправдания. Следующий крестраж он будет создавать в праздник, чтобы не вызывать вопросов. Кстати о вопросах, зачем нужна вторая сумка, если обе бездонные? Но пока Том собрался это спросить, в узком заваленном проходе, который, очевидно, раньше служил коридором, раздался взрыв второй хлопушки, и Гермиона ушла.       Превозмогая ломоту в суставах и неприятное, жгучее напряжение в мышцах, юноша поднялся на ноги. В этот раз небыстро, чтобы в теле не появлялись новые неприятные ощущения. Полминуты он простоял, глядя вперёд и вспоминая, где выход, затем повернул голову к дверному проёму, рядом с которым валялась сломанная, обшарпанная и поросшая мхом дверь. Там же лежали осколки разбитого взрывом хлопушки окна. Это выход.       Нескольких взмахов волшебной палочки хватило, чтобы убрать с одежды последствия приключения в Литтл Хэнглтоне.       Двигаться было то ли ещё сложнее, чем сразу после создания Крестража, то ли с сильно затуманенным рассудком тогда он неполностью ощущал весь дискомфорт. И тем не менее, Гермиона права, его не должны хватиться.       Одно радовало — лёгкие реагировали намного менее болезненно на вдохи. — Где ты был? — Розье протянул Тому кружку сливочного пива. — Тебя искал Слагхорн. Вот, — он достал из кармана такой же конверт, как тот, что профессор дал Тому в поезде. — И что вы сказали? — прохрипел Том. Если бы не бутылка, которую он осушил по пути в паб, он не смог вы выдавить из себя ни слова, так сильно саднило горло.       Все неловко поёжились, будто мягкие диваны вдруг стали холодными табуретками, из сидушек которых торчали гвозди. Молодые люди переглянулись, перекидывая друг другу необходимость озвучить ответ. Бессмысленные переглядки были прерваны ударом ладони по столу. Тому не пришлось прикладывать много усилий, тихий хлопок, который не услышали другие посетители, привлёк внимание компании, а дальше уже дело привычки. Все боялись его взгляда, даже самого обычного, а уставшего и от этого злого тем более. — То, во что он поверит, — неуверенно ответил Чарльз Лестрейндж, боясь реакции. — Неплохо. Вы сегодня соображаете, — хмыкнул Риддл, опустив пустую кружку на стол. — Новенькая тоже так считает.       Эйвери, примкнувший к компании уже после того, как Том их покинул, первым встал из-за стола. За ним последовали остальные, но Риддл оставался на своём месте и никто не рискнул пойти к выходу. «Таракашки. Трусливые таракашки,» — Том усмехнулся своим мыслям. Но они правы, надо возвращаться в замок с остальными, чтобы не привлекать внимание.       Только успел расслабиться, как снова надо встать и идти целую вечность. Но время, прошедшее от последней трансгрессии, лечит, а отсутствие необходимости расщеплять себя, чтобы перемещаться, не наносит новых повреждений. Уже на полпути к Хогвартсу ломота и жжение превратились в неприятную, но терпимую усталость.

***

— Ты кое-что обещал, помнишь? — Гермиона подошла сзади после урока Защиты от Тёмных Искусств, когда задержавшийся для разговора с профессором Вилкост Том наконец вышел из аудитории. — Я нашла пустой класс недалеко от кабинета Прорицаний, там почти никого не бывает, я провела там весь позавчерашний вечер, — она достала из кармана галеон и покрутила его между пальцев.       Риддл, до сих пор ощущавший тяжесть предыдущего дня в висках и на кончиках пальцев, недовольно закатил глаза. К чему такая спешка? Ему хотелось прийти в своё общежитие, положить учебники на прикроватную тумбочку, расслабить галстук и завалиться поперёк кровати. Но нет, всем от него всегда чего-то надо. То декан попросит провести третьему курсу дополнительный инструктаж о поведении в Хогсмиде, будто это работа Тома, то Грейнджер со своими уроками. — В твою голову не приходило, что место лучше искать человеку, который проводит здесь уже седьмой год, а? — недовольно проворчал Том. — Мы идём на седьмой этаж, и только попробуй рассказать кому про ту комнату, останешься там навсегда, — несмотря на явную угрозу, его тон оставался ровным, будто они обсуждали повседневные вещи. — Очень-очень интересно, где сэр Порядочность хранит свои секретики, — Миона игриво улыбнулась. — Обещаю, — она положила ладонь на сердце. — это останется между нами, и твоя невеста никогда не узнает, что ты уже не будешь девственником в первую брачную ночь, — девушка уже не сдерживала смех. — Замолчи, — он процедил сквозь зубы. — или следующее заклинание, которое я на тебе испытаю, будет последним. — Конечно-конечно, — наигранно пародируя испуг, Гермиона подняла руки.       За следующим поворотом была лестница. Улыбка на лице Мионы уступила место сосредоточенности. Том обогнал Гермиону сразу на несколько ступеней, потому что она пыталась вспомнить, на какую ногу спустилась с лестницы перед уроком у Вилкост. Когда девушка наступила на первую ступеньку, она что-то прошептала себе под нос. Весь путь наверх её губы шевелились, но Том не слышал ни звука, чем был, в целом, доволен. Оказавшись на нужном этаже, Риддл направился вдоль коридора, ожидая, что Гермиона пойдёт за ним, но она замялась на предпоследней ступени. — Всё-таки передумала? — с издёвкой спросил Том. — Испугалась? От тебя стоило ожидать чего-то такого. — Здесь ступенька слишком маленькая, — Миона смотрела себе под ноги. — не знаю, что делать. — М-м, — Том вскинул брови и наклонил голову, будто раздумывая над решением сложной задачи, затем, усмехнувшись, развернулся и пошёл дальше.       Эта ступенька была слишком низкой, чтобы её посчитать, но она была, и не считать её нельзя. Наступить на неё это только полшага, но нельзя же сделать полшага на ровной поверхности. Значит и на лестнице нельзя. И как в таком случае считать общее количество шагов на каждую ногу, если есть эти полшага? Сейчас шагов сто сорок два. Когда Гермиона наступит на эту маленькую ступеньку, будет сто сорок два с половиной. Даже если она наступит и другой ногой на эту же ступеньку, считать всё равно будет неудобно, ведь количество шагов на каждую ногу будет одинаковое, но их число — нечётное.       Тогда Гермиона развернулась и использовала эту ступеньку единственным возможным способом — села на неё, поставив локти на колени и запустив пальцы в свои кудри, и уставилась в пустоту перед собой. — Это всего лишь ступенька, — недоумевал Том, остановившийся посреди коридора и наблюдавший эту странную сцену. — Ты не боишься восставших из мёртвых драконов, но не можешь перешагнуть чёртову ступеньку, — он быстрым уверенным шагом сократил расстояние между ними, затем схватил за плечо и потянул, заставляя Гермиону спиной вперёд почти на корточках перешагнуть одну ступень вверх по лестнице. — Ты с ума сошёл! А если бы у меня нога соскользнула! Мы бы оба упали! — возмущалась Миона, поднимаясь с пола. — Не переживай, — натянуто улыбнулся Том. — Я бы успел отпустить.       Когда Риддл остановился в конце коридора, Гермиона увидела пустую стену, обыкновенный тупик. Он собирался практиковать Непростительное заклинание прямо в коридоре, а её идею с пустующей аудиторией не принял? Но чем дольше Том стоял напротив стены и молча вглядывался в кирпичи, казалось, о чём-то задумавшись, тем отчётливее проступали витиеватые узоры ковки на петлях обретающих цвет дубовых дверей. Комната будто появилась по его желанию. — Итак, начнём наш урок, — сказал Том, закрывая двери изнутри. Однажды он произнесёт эту фразу перед настоящим классом. Директор Диппет уже знает о его намерении остаться преподавать после окончания школы. — Первое и самое главное, для чего тебе это проклятье? — Твоё какое дело? — Гермиона поёжилась и дёрнула плечами, будто вспоминая что-то очень неприятное. — Ничего не выйдет, если ты хочешь использовать Круциатус ради справедливости, — Том с важным видом молодого преподавателя обошёл Гермиону. — Праведный гнев не подходит для заклинаний настолько тёмных и опасных, что они веками под запретом. Чтобы заставить другого человека страдать тебе нужно ненавидеть его не за что-то плохое, что он тебе сделал, а просто за то, что он существует. — Ну, теперь я по крайней мере знаю, как ты ко мне относишься, — Миона попятилась, но упёрлась спиной в кирпичную стену вместо дверей. — Только не думай о себе много, я отношусь так ко всем, — он остановился прямо напротив неё. — Не бойся, мёртвые драконы мне интереснее пыток. — Ладно, х-хорошо, — девушка шагнула в сторону вдоль стены, чтобы не быть в его зоне досягаемости. — Мне нужны деньги, это ты знаешь, — её обычный насмешливый тон превратился в нервно-обиженный. — потому что один человек поступил, как сволочь, — она замолчала, выбирая, что сказать дальше. — Я не знаю, что в твоём понимании справедливость, но то, что другие сочли справедливым по этому поводу, я считаю неправильным. Из-за него я не могу перешагнуть грёбаную ступеньку в этом грёбаном замке, — теперь Гермиона размахивала руками, указывая на пол перед собой, будто до сих пор стояла на лестнице. — Я не могла, потому что мне казалось это неправильным — и до сих пор кажется, — считав мысли Гермионы, комната материализовала кресло. Девушка села и стала растирать ладонями колени, в которых появилось то же самое тянущее ощущение, как в суставах кисти, когда одна хлопушка была взорвана, а другая — нет. — Я хочу, чтобы и он не мог. Но только не потому что это неправильно, а потому что ему больно, — Миона подняла на Тома глаза, блестящие от подступающих слёз.