Счастье для вампиров

Тисовая улица дом №4. 1985 год, 30 июля, 11:30       Между совершенно аналогичным домами гуляла угольно-черная кошка, зыркая своими ярко-золотистыми глазами с вытянутым зрачком. Остановившись на мгновение, хищница перевела свой взор с дороги, на абсолютно одинаковые дома и почти идентичные клумбы с такими же похожими цветами. Заскучав от столь однообразного вида, кошка развернулась и начала разглядывать забор, из-за которого была видна лишь русая макушка женщины с лошадиным лицом. Судя по всему, она вновь собирала слухи и выискивала что-то ненормальное. Если заглянуть за забор и пройти непосредственно в сам дом, там можно наблюдать, как мужчина, больше похожий на борова, смотрит телевизор, а ребёнок, который сидел рядом на том же уже прохудившимся под весом диване, самозабвенно ломал игрушечных солдатиков, подаренных на недавно прошедший день рождения. И вроде бы всё в порядке, скажете вы, самая обычная семья, но один маленький факт, что сейчас спит в чулане под лестницей, доказывает хотя бы то, что жестокое обращение с детьми имеет место быть. Однако, для всех они абсолютно нормальная семья, у них один ребёнок, который живёт в любви и заботе, а про маленького мальчика никто даже не знает. По крайней мере так думала единственная женщина в этом доме, знала бы как она ошибается, сразу бы собрала вещи всей семьи и съехала оттуда или же сдала того самого мальчишку в приют. Только что проснувшись, мальчик из чулана тряхнул волосами цвета во́ронова крыла и открыл свои яркие, будто светящиеся, изумрудные глаза. Потерев глаза и проморгавшись, он наощупь нашёл свои склеенные по несколько раз очки-велосипеды и, нацепив их на курносый нос, тихо открыл дверь чулана, про себя молясь, чтобы его не услышали. Выбравшись из чулана, маленький взъерошенный мальчик побежал в ванную комнату, нужно было сделать все задания, полученные от тёти, чтобы избежать наказания за то, что сегодня он проспал, но он пообещал себе справиться, ведь он сильный. Кивнув самому себе, мальчик понёсся на кухню готовить обед для тёти и её семьи. Сам же он отлично понимал, что раз он проспал, то ничего не получит, кроме разве что стакана воды. Грустно вздохнув, мальчик включил газовую плиту и, достав все ингредиенты, начал готовить сытный обед, главное побольше, а то, вдруг, ему может что-нибудь перепасть. Вытирая пот со лба, мальчик не услышал как его зовёт тётя Петунья. Мальчишка слишком ушёл в себя, пока готовил, и почти не реагировал на слова Петунии, это очень раздражало её и Вернона, который начал орать, не вставая с бедного дивана. Дадли только весело смеялся, откручивая голову очередной лошади и выбрасывая её в сторону кухни. — Мальчишка! — взревела пуще прежнего женщина, подлетая к опешившему от такой громкости ребёнку, что сейчас смотрел на неё с широко раскрытыми глазами, в них плескался дикий страх. Мальчик боялся, очень сильно боялся, ведь именно после таких «разговоров» его оставляли без еды на неделю, при этом не снижая ежедневных нагрузок. А ведь малыш даже сказать ничего не мог, он до панических атак боится боли, но терпит и ни слова сказать не смеет. Порой мальчику кажется, что он не человек, что в этом и есть смысл его существования — прислуживать Дурслям и жить в чулане. Сразу отогнать эти мысли не всегда получалось, ведь у всех есть имена, а его уродом кличут, и не ясно, имя это или просто обзывание, а потому откликается он только на «урод» и «дрянной мальчишка». Петунья же, смотря на бездействие нахлебника и начинающий подгорать обед, резко схватила ребенка за копну непослушных волос и грубо дёрнула на себя. Зеленоглазый даже сообразить ничего не успел, как уже полетел на встречу с белоснежным кафелем кухни, резко дёрнув руку в право, женщина впечатала лицо мальчика в ручку плиты, разбив ему нос. Ярко-алая кровь потекла по плите, а мальчика просто выкинули с кухни, наказав непонятно за что. Из гостиной послышался смех мужской половины этого семейства, неприятный, со свиными повизгиваниями, но, определённо, радостный смех. От несправедливости этой ситуации у мальчика, которого кличут «уродом», навернулись слёзы на больших изумрудных глазах. Он не помнил, как начал плакать, не понимал, почему к нему так относятся, ведь ничего плохого он не делал! Никогда не перечил, терпел побои, порку и голод, только потому, что родственникам это нравилось. Думы мальчика прервал оглушительный крик из гостиной. — Ненормальный! Прекрати, высеку! — горлопанил Вернон, побагровевший от злости. Гарри, испуганно прижавшись к двери чулана и широко распахнув глаза, наблюдал, как его родственник движется к нему, снимая со своих брюк широкий кожаный ремень с железной пряжкой. Гарри не понимал, что он сделал не так, от страха он не замечал, что возле него начал искрить воздух, а пальто и куртки, что висели в прихожей на крючке, начали летать. Видя, что дядя уже находится на расстоянии вытянутой руки, мальчик зажмурился и сгруппировался, закрывая тонкими ручками жизненно важные органы. Умирать он не хотел, ведь до сих пор надеялся, что за ним придут и отведут в хорошую и добрую семью. В семью, где о нём будут заботиться; мечта не спешила сбываться, но Гарри очень надеялся, что его родители живы, что они просто не знаю где он, а если всё так, как говорят родственники, то он хотя бы надеялся, что опека о нём узнает и заберёт из этого жестокого дома. От охватившей его паники перед болью он потерял сознание, так и не узнав, что Вернон добрался до него и нанёс несколько довольно сильных ударов ногой по рёбрам, а Петунья только усмехнулась и пообещала себе, что завтра она заставит его драить весь дом и ухаживать за цветами, это будет своеобразный подарок на день рождения нахлебника, которого им подкинули. Кинув бессознательное тело в чулан и заперев его на хлипкий замок, они со спокойной душой двинулись на кухню, обед никто не отменял, да и летающие вещи надо бы подобрать.

***

Следующий день не принёс Гарри ничего хорошего, проснувшись, он почувствовал тупую боль в рёбрах и даже некоторое время не мог нормально вдохнуть. На лице ощущались струйки запёкшейся крови, неприятно стянувшие кожу, волосы превратились в нечто, напоминающее гнездо, ещё больше обычного. Желудок Гарри жалобно урчал, оповещая хозяина, что вообще-то вчера он ничего не ел, одежда была в пятнах крови, и он был более чем уверен в том, что на рёбрах зреют пурпурным цветом синяки. Тяжело вздохнув, он отвёл взгляд от рук и переключил внимание на вновь сломавшиеся очки: линза с правой стороны раскололась и пошла трещинами. Очки было жаль, но разумно решив, что лучше так, чем вообще ничего не видеть, надел их на нос. По внутренним ощущениям, было около пяти утра, об этом свидетельствовал ещё и громкий храп Вернона и Дадли со второго этажа. Из-за боли Гарри было тяжело вставать, но его обязанности никто не отменял. Сжав зубы от прострелившей ребра боли, мальчик, быстро поднявшись и нацепив более-менее чистую толстовку Дадли, максимально бесшумно открыл дверь чулана. Прикрыв дверь, зеленоглазый на цыпочках направился в ванную комнату, чтобы смыть кровавые разводы и оценить степень травм. Зайдя в ванную, Гарри быстро умылся, стараясь поменьше тревожить повреждения, нанесенные Верноном. Сплюнув пасту и прополоскав рот, Гарри осторожно приподнял футболку и тихо застонал. Весь его торс пестрел фиолетово-жёлтыми гематомами, чуть более хорошей новостью можно было считать, что ребра не сломаны, но Гарри все равно было дико больно. Рвано выдохнув сквозь зубы, пятилетний мальчик поплёлся делать домашние дела, боясь получить ещё больше побоев, чем положено. Хоть он и был маленьким, но уже умел читать и считать, а также знал алфавит, и всё благодаря своему кузену, который выкидывал все подаренные или купленные книжки. Таким образом под половицей в чулане лежат три книги: букварь, математика для дошкольников и сказки — обычные сказки, которые были зачитаны до дыр, когда маленький Гарри пытался отвлечься от боли, прожигавшей его маленькое тело, или от голода. На кухне творилась вакханалия, видимо, родственники решили не убираться и скинуть всё на маленькие плечи ненавистного племянника. Грустно вздохнув и подавив стон боли, Гарри начал уборку: вымыть тарелку, протереть столы, помыть пол — и всё это вручную. Хоть мальчик и привык, но это всё равно оставалось очень сильной нагрузкой на его маленькое тело, сказывалось ещё и то, что он почти нечего не ест. Обычно после обеда Гарри отдают остатки еды со стола, а так как ели Дурсли много, то получал мальчик лишь малую часть. Через час он, закончив с кухней, приготовил обед, вычистил помещение до блеска, и, пока никто не видел, немного поел. Выпив два стакана воды, он вымыл руки и направился за веником: ему нужно было убрать гостиную и идти на улицу к клумбам. Чем раньше он закончит, тем быстрее придёт завтрашний день. Взяв метлу и совок, он начал подметать гостиную, выметая весь мусор из комнаты. Выкинув грязь в мешок, мальчик краем глаза заметил календарь, на котором было отмечено 31 июля. Это был день его рождения, но поздравлять его было некому, а из подарков, максимум, что он получит — это новые побои. Невесело усмехнувшись, ребёнок домёл прихожую и отправился на улицу. Быстро перебирая ногами, он пересёк коридор, на втором этаже смолк громкий храп, что было преддверием пробуждения дома, и ему лучше не попадаться ни Вернону, ни Дадли. Весь день он провёл во дворе, пересаживая цветы, поливая клумбы и вытаскивая сорняки из прекрасных цветов его «любимой» тётушки. Морщась от боли, прострелившей ребро и спину, что начала болеть после третьего часа сидения в одной позе, он крупно вздрогнул, подняв глаза и увидев среди травы маленького ужика, который непонятно как сюда забрался. Гарри уже хотел взять его на руки и вынести за забор, как змея вдруг взвилась и зашипела на него. — Чшшеловек! Не подходи-с! — неожиданно понятно прошипела змейка. Гарри отпрянул и свалился на многострадальную задницу, удивлённо воззрившись на ужика. Змейка на солнце начала переливаться из синего цвета в зелёный и обратно, мальчик заворожённо наблюдал за игрой света на чешуе, совсем забыв о том, что по какой-то причине понимает её. — Чшшего пялишшсся, чшшеловечшишшка? — грозно прошипела змея, и Гарри осознал, что понимает её, шире распахнув глаза, он открыл было рот, но сразу же закрыл его и неожиданно даже для себя ответил: — Я тсебя-с понимаю-с? — всё ещё не отойдя от шока, спросил мальчик, не замечая, что разговаривает не на привычном и родном английском, а на змеином. — Ты-с меня-с понимаешшь? Говорящщий-с.... Для меня-с чесссть разссговаривать-с сс Вами, — вежливо прошипела змея и склонила голову к земле в уважительном поклоне. Гарри немного опешил от такого поведения змеи, но не подал виду. Они смотрели друг другу в глаза, пока по заднему двору не пронёсся окрик, который предупреждал, что если сейчас мальчик не явится, он опять останется без еды, и в дом его уже будут тащить за волосы. Грустно вздохнув и повернувшись к змее, Гарри тихо зашипел: — Проссти-с, но мне пора-сс, — грустно произнёс человеческий мальчик и ласково улыбнулся своему, как он надеялся, первому другу, пусть даже не человеку. — Пожшшалуйсста, ессли увидишшь других-с людей, осстерегайсся их-с, — это была последняя фраза, которую услышала змейка, прежде чем человеческий детёныш помахал рукой и удалился в дом. Змейка решила послушаться говорящего, она была уверена, что этот мальчик не навредит ей. Последнее, что увидел мальчик, прежде чем открыть дверь, был блик солнца, прямо у забора, отражённый от чешуек его нового друга. Гарри хотел спать, Гарри хотел поесть и отдохнуть, но его хотениям не суждено было сбыться после приезда с работы пьяного Вернона. На данный момент зеленоглазый лежал в своём чуланчике и переводил дыхание от быстрого бега. Несколькими мгновениями ранее он нёсся по всему дому от разъярённого родственника, который решил, что Гарри испортил его обувь гуашью. Мальчика сильно удивил тот факт, что, зная о том, что никакой гуаши он даже в руках не держал, обвинили именно его, а всё лишь потому, что Дадличек сказал родителям о якобы одолженных ему красках. Вернон, увидев красное пятно на своей обуви, поразительно быстро провёл параллели, жаль конечно, что неправильно, но дела это не меняет. Скандал был громким, и пока Гарри тихо пытался улизнуть, понимая всю степень подставы от кузена, Дадли стоял рядом со своим отцом и смеялся, задорно так, похрюкивая, словно, и впрямь, свинота. Закончился этот хаос только после того, как глава семейства убедился, что «урод» надёжно изолирован в своём чулане и вылезти оттуда не сможет. Гарри же было не до вылезания из ненавистного ему чулана, он пытался перевести дыхание, чтобы оно стало ровным и неглубоким. Каждый глубокий вдох, словно иглы, впивался в сами лёгкие и кожу груди, но мальчик терпел и восстанавливал дыхание. А вскоре и вовсе уснул от пережитого стресса и напряжённой работы в саду.

***

Тисовая улица дом №4. 1986 год, 20 августа.       Вымуштрованный родственниками мальчик встал ровно в пять утра, как и всегда, наскоро умывшись, Гарри принялся за уборку. Если он не успеет помыть полы до пробуждения Дурслей, то даже тех крох еды, что они ему дают, он не получит. Елозя тряпкой по полу, мальчик с тоской и завистью думал о том, что Дадли идёт в школу. Там он обязательно заведёт новых друзей, а он, Гарри, будет и дальше работать прислугой в доме родственников. Иногда Гарри подмывало сбежать, но он знал, что маленький мальчик, в одиночку бродящий по улицам, обязательно вызовет вопросы у полисменов. Да и в детдом Гарри искренне не хотел, пускай Дурсли особо о нем не заботились, но у него была еда, пусть её и был минимум, была одежда, крыша над головой и спальное место. А когда Петуния была в особо благополучном настроении, что бывало после того, как женщина узнавала новую сплетню, то ему даже перепадала нормальная еда. Каждый день Гарри работал в саду, там, скрытый кустами роз, обитал его первый друг. Мальчиком каждый раз овладевало счастье, когда он видел Сераша, общение с ужиком пусть и не обогащало словарный запас ребёнка, но даже такой собеседник помогал не сходить с ума от одиночества. Однако приближалась осень, а вслед за ней и зима. А зимой Гарри останется совсем один, ведь Сераш впадет в спячку. Это печалило мальчика, но он знал, что не стоит идти против природы. Ведь это может плохо отразиться на здоровье его маленького друга, змеёныш стал его семьёй даже за такое короткое время.

***

      За неделю до первого сентября дядя Вернон забросил в чулан к Гарри старый потрепанный рюкзак и прочие школьные принадлежности. Петуния, поджав губы, своим визгливо-высоким голосом потребовала от Гарри, чтобы все вещи были в целости и сохранности после использования. Также миссис Дурсль, выдав мальчику серую краску для ткани, велела ему самому подготовить себе форму. Дадли, естественно, купили все новое и самое лучшее. Гарри не спорит, привык уже. Да и не добьётся он ничего, привлекая к себе внимание, разве что дядя будет ещё злее, и, возможно, все же сломает хрупкие ребра, укрывающие маленькое сердечко юного мага. Вернон в последнее время был не в настроении, сорвалась какая-то крупная сделка с, как сказал сам дядя, напыщенным павлином, провоцировать его в таком состоянии было опасно не только для физического, но и для психического здоровья. Убирая книжки в потрепанный рюкзачок, Гарри осторожно поглаживал их корешки, тихо читая названия. Любовь к книгам стала спасением для одинокого ребёнка: погружаясь в мир книг, Гарри прекращал ощущать сосущую пустоту, что жила в его сердце. Все его тревоги и обиды отступали на второй план, когда в маленьких ручках появлялась книжка. Гарри было все равно, что читать, начиная от комиксов Дадли, которые тот прятал под кровать, и заканчивая кулинарными книгами тёти. Несколько рецептов Гарри даже запомнил, чтобы приготовить их тогда, когда он наконец станет взрослым и съедет от ненавистных родственников, что живут на такой же ненавистной улице. Первое сентября Гарри встретило оглушительным топотом дяди Вернона по лестнице, повизгиваниями тети Петунии и глажкой рубашки для Дадли. Самому Гарри на сборы в школу оставили жалкие двадцать минут, за которые мальчик должен был: умыться, одеться, позавтракать и, взяв свои вещи, выйти на улицу. К счастью, Гарри успел, и дядя не смог, как грозился, оставить мальчика идти пешком. Школа находилась в нескольких кварталах от Тисовой улицы, и Гарри физически не успел бы добраться вовремя. Да и опасно маленькому ребенку ходить одному. Гарри сел на самый краешек пассажирского сидения. Пока дядя Вернон заводил машину и вез их в школу, он думал о том, что, приехав в школу, он обязательно попробует подружиться с одноклассниками. За такими размышлениями Гарри и не заметил, что они приехали, из мыслей мальчика вывел грозный окрик дяди. — Выметайся, отродье! Придется машину мыть после тебя! Гарри тихо вылез из машины, и, опустив голову, поплелся в школу. Он не мог позволить дяде Вернону и Дадли испортить ему праздник. Отстояв линейку, во время которой директор произносил приветственную речь, Гарри взглядом нашел учительницу с табличкой своего класса. Тихо подойдя к женщине, он получил ласковую улыбку и заулыбался в ответ, правда, его радость несколько померкла, когда у себя за спиной он услышал голос Дадли. — Хей, урод! Не смей портить мне авторитет в классе! Гарри поспешил спрятаться за спинами других детей, пока кузен не начал кричать громче или не полез драться. Когда учительница собрала всех своих подопечных, то, выстроив их по парам, она повела их в класс. Гарри старался держаться поближе к взрослому, ведь заметил, что, кроме Дадли, в их классе еще и Пирс Полкинс. С Полкинсом мальчик «познакомился», когда тот вместе с матерью приходил в гости к Дадли, а Гарри обычно был их прислугой: он носил им лимонад и закуски. Полкинс, поначалу не обращающий на него внимание, вскоре присоединился к любимой игре Дадли, и они стали вдвоем развлекать себя игрой «сделай жизнь Гарри еще ужаснее». Подавив печальный вздох, Гарри сел за первую парту, перед учительским столом, и стал слушать преподавателя. Гарри был в восторге, ему понравилось слушать учительницу, миссис Холлис вела урок в живой манере. Она захватила внимание всего класса, даже Дадли с дружком не пытались прервать женщину. А вот на перемене они показали весь свой гнусный характер, благо Гарри благоразумно остался в классе под присмотром учителя. Дадли и Полкинс решили показать остальным, кто в их классе «главный»: изначально мальчишки просто хвастались, но когда кто-то попробовал их остановить, то в ход пошли кулаки. Никто сильно не пострадал, а Дадли с Полкинсом получили выговор. Гарри, видя, как насупливается кузен, решил, что ему лучше не попадаться тому на глаза. Все оставшиеся уроки Гарри следовал этому правилу. Как только кузен начинал искать его глазами, чтобы затащить в туалет, и побить, чтобы выпустить пар, он прятался за учительницу и других детей. К глубочайшему сожалению мальчика, вскоре уроки закончились, а это значило, что за ними пришла тётя Петуния. И в самом деле, на улице уже стояла худая женщина с лошадиным лицом, едва завидев своего любимого Дадличку, тётя Петуния расплылась в улыбке, и засюсюкала: — Сыночек! Умница мой! А кто мамин первокласничек? Кто самый умный мальчик в классе? Гарри привычно был проигнорирован, единственное, что сказала ему тётя, это: — Пошевеливайся, тебе еще ужин нужно приготовить. И смотри, если подгорит, то останешься без еды на неделю! Мальчик опустив голову пробормотал: «Да, тётя», — и поплелся вслед за Петунией, распинающейся о том, что сейчас они с Дадли закинут вещи домой, а потом поедут в парк развлечений, праздновать. Гарри закусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не заплакать, пусть такое отношение и было привычно, но менее обидно от этого не становилось. Тихо вздохнув, Гарри решил немного помечтать, чтобы отрешиться от разглагольствующей тёти, и похрю... то есть, посмеивающегося Дадли. Пока тётка вела детей домой, Гарри мечтал оказаться около Сераша, чтобы поделиться новыми впечатлениями, но окрик Петуньи и пинок от Дадли заставили его крупно вздрогнуть и поднять голову. — Мальчишка, не смей учиться лучше моего Дадлика, а не то разговаривать будешь с Верноном! — мерзкая ухмылка появилась на и так не очень привлекательном лице, сделав его ещё уродливее. — Да, тётя Петунья, — грустно сказал мальчик, уже раздумывая как ему не применять знания, и, решив носить маску глуповатого ребёнка, кивнул сам себе. Но сам Гарри мысленно уже был в школьной библиотеке с ворохом книг по самую взъерошенную макушку.

***

      Учебная неделя только началась, а маленького Гарри уже затолкали в туалет Дадли и его новая банда. Люди остались, в принципе, теми же, только выросли на голову и стали более жестокими. Например, сейчас они зажали мальчика, которого всё-таки выловили на перемене, в туалете и начали теснить к фаянсовому другу, чтобы окунуть его туда головой, а то и чего похуже. Гарри, конечно, смирится, но вот как объяснить учителю его мокрую голову, он не знал, а тот обязательно напишет замечание. Тётя с дядей, естественно, лишат его за это еды, как минимум, на пару дней. Вот прозвенел «спасительный» звонок на урок, и это было не просто выражение, он действительно был спасительным, ведь если Дадли опоздает на урок, то тётя его отругает, конечно, не так же, как Гарри, но один лишь факт, что кузену тоже достанется, делали мальчишку счастливым. Дадли и КО лишь рассержено фыркнули, но из туалета удалились, и Гарри со спокойной душой вернулся в класс, прекрасно понимая, что на следующей перемене придётся скрываться тщательнее. А лучше вообще находиться рядом с учителем. Горестно вздохнув, мальчик вслушался в речь учителя по математике, которая объясняла новую тему урока.

***

      Спустя месяц с начала учёбы в первых классах был назначен обязательный медосмотр, который представлял собой комплексное посещение врачей, таких как: педиатр, стоматолог, офтальмолог, травматолог, психолог и т.д. Также при осмотре подразумевалась ещё и сдача анализов крови, мочи и кала. Гарри очень боялся боли, даже не смотря на то, что привык, даже такой мимолётной как укол. А тут ещё и кровь брать будут, целых два раза, из пальца и из вены, мальчик очень переживал, но поддержать его было некому. От сильных переживаний и истощения, ведь родственники недавно наказали его за разбитую Дадли вазу, Гарри упал в обморок прямо посреди пустого коридора. Очнулся мальчик только вечером того же дня в медкабинете, врач, сидевший рядом, подскочил с насиженного места и подал ему стакан подслащенной воды, живот заурчал привлекая к себе внимания. От этого Гарри покраснел и опустил голову так низко, насколько это вообще возможно было. Его отросшие, из-за отсутствия ухода, волосы закрывали красные щёки и блестящие от непролитых слёз глаза. Однако его покрасневшие уши ничего не прикрывало, это сдало мальчика с потрохами. — Что-то болит? — это было первое, о чём спросил врач, всё-таки отдавая стакан с водой в тоненькие ручки. Гарри отрицательно махнул головой и тут же поморщился от тянущей боли в затылке и укола неприятных ощущений в шее. — Мистер Поттер, что же Вы мне врёте? Я же вижу, что у Вас сильное физическое истощение, лично я до сих пор понять не могу, почему Вы вообще на ногах стоите! — воскликнул доктор Рогс, чье имя прочитал Гарри на бейдже, и досадливо покачал головой, как бы сетуя на то, что ему врут. От вскрика мужчины мальчик вздрогнул, что заставило доктора успокоиться. Сделав глубокий вздох, Рогс присел перед ребенком на корточки. — Гарри, можно же тебя так называть? — мальчику оставалось лишь кивнуть. — Я понимаю, что, может быть, тебе страшно говорить, но пойми, от того, что ты молчишь, хуже только тебе. Ты же живёшь со своими родственниками: дядей, тётей и кузеном, верно? — вновь кивок и низко опущенная голова. — Скажи мне, они хорошо с тобой обращаются? — Гарри быстро помотал головой, как бы говоря, что он не хочет продолжать этот разговор. Отвернувшись от доктора, Гарри лёг на койку и накрылся одеялом с головой, абстрагируясь от мира насущного. Мужчина, подняв глаза к потолку, отстранился от койки и вышел из кабинета. Пройдя пару поворотов, Рогс постучался в кабинет психолога, услышав громкое: «Войдите», — он зашёл в кабинет. За своим столом сидела школьный психолог, миссис Лаур. Женщина оторвалась от заполнения документов и недоуменно взглянула на Рогса. — Мистер Рогс, что-то случилось? Мужчина тяжело вздохнул и кратко рассказал о Поттере, Лаур нехорошо прищурилась и встала из-за стола. Вернувшись в свой кабинет, Рогс указал коллеге на кокон из одеяла, откуда слышались тихие всхлипы. Миссис Лаур присела на краешек койки и, осторожно поглаживая детское плечико, ласково заговорила. — Гарри, покажись, пожалуйста, мне будет сложно напоить тебя чаем, если ты под одеялом. Из-под одеяла раздался тихий скулеж, миссис Лаур знаками показала Рогсу, что ему лучше удалиться, и вновь обратилась к Гарри. — Мистер Рогс ушел. Его здесь нет, покажись, пожалуйста. Одеяльный кокон на секунду замер, а после из него показалась растрепанная макушка. Гарри убрал одеяло с головы и сел на попу, стаскивая покрывало до живота. На миссис Лаур с покрасневшего от слёз лица смотрели два огромных и полных отчаяния изумрудных глаза. Слёзы катились по худым щекам, расчерчивая лицо влажными дорожками. Всхлипнув, Гарри закусил губу, чтобы не разреветься в голос, ему было очень страшно. Едва он услышал, что мистер Рогс ушел, как его накрыла истерика. Мальчик представлял, что с ним сделают Дурсли за то, что он не просто попал в медпункт, но и провалялся там до вечера. Мысли, одна мрачнее другой, заполнили его сознание. Миссис Лаур, достав из кармана жёлтый платочек, осторожно приблизив руку к детскому лицу, вытерла прозрачные капельки. Гарри вздрогнул, ощутив руку женщины на своем плече. — Гарри, пойдем ко мне в кабинет, я налью тебе теплый чай, угощу печеньем. Я не буду у тебя ничего спрашивать, просто подождёшь у меня, пока тебя заберут. Хелен понимала, что просто так мальчик ничего ей не расскажет, но и она не зря была психологом. Усадив ребенка в мягкое кресло, женщина, накапав в чашку мягкое успокоительное, безвредное для детей, подала первокласснику чай. Выпив горячей жидкости, Гарри заметно расслабился, чем и воспользовалась психолог. Достав бумагу и карандаши, Хелен предложила мальчику порисовать. Внимательно наблюдая за тем, какие цвета выбирает ученик, она могла понять, что именно происходит в его семье. И наблюдения её не порадовали. Гарри выбирал темные цвета, иногда он сочетал их с чересчур яркими, так на одном рисунке он изобразил: три чёрные фигуры на диване, а в уголке серым нарисовал еще одного маленького человечка, на другом рисунке был яркий змей, который сидел под кустом, а рядом с ним тот же серый человечек. Эти картинки навели Хелен на мысль, что мальчик являлся нежеланным ребенком в семье. Что ему было легче подружиться с «животным», чем с «человеком». Гарри напрочь проигнорировал мягкие цвета, белый карандаш вообще вызвал у ребёнка недоумение. Хелен Лаур только и могла, что наблюдать, даже если она сообщит органам опеки, то Дурсли могли откупиться. Женщина слышала, что мистер Дурсль являлся директором весьма большой фирмы по производству инструментов. Единственное, чем могла помочь Хелен, это позвонить знакомой, чтобы та пригрозила опекунам ребёнка, и помочь самому Гарри, пока тот в школе. Достав мисочку с печеньем, психолог поставила её перед все ещё рисующим ребёнком. — Гарри, не мог бы ты иногда навещать меня? Мне одной в этом кабинете слегка тоскливо. Я была бы рада твоей компании, на переменках или после уроков. Приходи просто так, чай попьем. Хорошо? Хелен надеялась, что мальчик поймет её завуалированное предложение прятаться от всех в кабинете психолога. И Гарри её не разочаровал, ребенок отрывисто кивнул, и, взяв из миски печенье, продолжил рисовать. Миссис Лаур бросила взгляд на рисунок, и едва сдержала крик: на белом листе бумаги чётко вырисовывалась детская кроватка с ребёнком, фигура женщины перед ней и тёмная фигура, что угрожающе над ними нависала. У Хелен перехватило дыхание, сделав несколько дыхательных упражнений, женщина обратилась к первокласснику. — Гарри, а почему ты нарисовал такой необычный рисунок? Ты видел что-то похожее? Мальчик оторвав голову от куска бумаги, рассеянно протянул: — Оно... Это мне снилось... Часто. Я не знаю, кто это, но она всё время кричит: «Только не Гарри!». Но... Я её не знаю. Прикусив внутреннюю сторону щеки, детский психолог Хелен Лаур, пожелала, чтобы её догадка не подтвердилась. — Гарри, а где твои родители? Ты же живешь с тётей? Мальчик окаменел от такого вопроса, и Хелен сделала себе мысленную пометку, что эта тема ребенку неприятна. Гарри же, взяв себя в руки, постарался звучать как можно беззаботнее. — Я не знаю. Тётя Петуния, сказала, что они погибли в автокатастрофе. Я их совсем не помню. Хелен с сомнением посмотрела на пугающий рисунок, в версию с автокатастрофой женщина не поверила, однако других данных у неё не было. Услышав громкий топот, миссис Лаур попросила у Гарри его рисунки на память. — Ведь тебе они все равно не нужны, да? А я их в рамочку поставлю. Женщина понимала, что опекуны мальчика накажут его, не стоило это усугублять такими своеобразными картинками. Пусть хоть так, но она попыталась помочь ребёнку. Дверь в кабинет распахнулась, и Хелен увидела стоящего в дверном проёме толстого мужчину, бросив взгляд на мальчика, Хелен только сильнее уверилась в своих догадках. В глазах Гарри Поттера был страх. Вежливо улыбнувшись мужчине, так как её должность школьного психолога запрещает орать на родителей учеников, Хелен начала разговор раньше, чем моржеподобный мужик открыл рот. — Добрый вечер, мистер Дурсль, Вы знали, что Ваш племянник упал в обморок из-за недостатка сахара в крови? Почему, придя в назначенное время за сыном, Вы не узнали, что со вторым мальчиком? Дурсль, некрасиво покраснев, чуть ли не брызжа слюной, начал орать на Хелен. — Да Вы...! Да Вы хоть знаете...! Я не слежу за племянником! Сын сказал, что тот ушёл гулять после школы! Естественно, мы с женой ближе к вечеру забеспокоились! Даже думали обратиться к полисменам, но мистер Рогс позвонил раньше. Хелен, услышав в голосе мужчины нотки едва скрытого бешенства, поспешила увести волну чужого гнева от ребёнка. – Мистер Дурсль, Вашему племяннику необходим отдых, я напоила его сладким чаем, это должно ему помочь. Будет печально, если и завтра я замечу, что ему не полегчало. А ведь в ближайшее время органы социальной опеки хотели проверить наш район. Вы ведь понимаете меня, верно? Такая респектабельная семья, как Ваша, конечно, может и избежать проверки, но что, если нет? Намек Дурсль уловил, бросив злобный взгляд на миссис Лаур, он с силой сжал предплечье Гарри и выволок его из кабинета, даже не попрощавшись. Хелен выдохнула сквозь стиснутые зубы, её рабочий день уже был окончен, а значит она вполне могла пойти домой и позвонить кое-какой знакомой. В это же время Гарри был грубо закинут на заднее сиденье машины дяди. Вернон, бросая проклятия на голову миссис Лаур, завел машину и резко выехал с территории школьного двора. За время поездки мужчина ни разу не бросил в сторону племянника даже слова. Это только сильнее пугало Гарри. Прижав к себе свой потрепанный рюкзачок, мальчик старался казаться совсем незаметным. Когда машина становилась на Тисовой, Вернон молча выбрался из неё и молча следил за тем, как Гарри выходил. Обмирая от страха, Гарри поплёлся в дом, а дядя проследовал за ним. Едва они вошли, как дядя Вернон, не глядя, рвано бросил: — Сиди в чулане, пока не позовут. Гарри мышкой юркнул в свое убежище, благодаря тонким стенкам он мог прекрасно слышать всё, что творилось на кухне. Дядя мрачно поведал жене о произошедшем, та же, раскричавшись на то, что маленький «ублюдок» их подставляет, приказала мальчику явиться пред её очи. Сглотнув вязкую слюну, Гарри подчинился грозному окрику, стоило ему зайти на кухню, как Петуния огрела его мокрым полотенцем. От неожиданности Гарри упал, а женщина продолжила кричать: — Неблагодарный! Сахара в крови мало?! Да ты благодарить нас должен, что на помойку не выкинули?! Проверка СОЦ служб?! Из-за этого выблядка?! Вернон мрачно посверлил взглядом сжавшегося на полу мальчика и фыркнул. Более он никак не стал комментировать действия своей дражайшей супруги, а Петуния, слегка успокоившись после избиения приёмыша, раздражённо вскрикнула: — Дорогой! Теперь его нельзя будет наказывать! По крайней мере физически! Чем черт не шутит, пойдет ещё эта Лаур в органы опеки! Да и кормить его теперь придется больше! И отдать вторую комнату Дадлички придётся! О ужас, за что же нам все эти напасти! Тяжело вздохнув, Вернон схватил заливающегося слезами Гарри, за растрёпанные волосы, и грозно спросил: — Что ты ей рассказал, щенок?! Замерев от ужаса, Гарри, срываясь на мольбы о пощаде, ответил: — Ни о чём! Клянусь! Дядя, умоляю! Я молчал! Пожалуйста... Меня ни о чём не спрашивали! Дядя, пожалуйста отпусти! Пожалуйста... Я буду послушным... Дядя...! Отбросив Гарри, словно он был мешком со старыми тряпками, Вернон брезгливо сморщился. — Иди в чулан, с этого момента ты наказан! Никакого ужина! Завтра разберёшь вещи во второй спальне и отныне будешь жить там! И чтобы не слова психологу! Понял?! Гарри закивал, даже не пытаясь встать, пока дядя его не отпустил. Услышав злое: «Пошел вон!», мальчик поспешил скрыться в своем чулане. Гарри знал, что этим всё и закончится, но ни в жизнь не подумал бы, что они отдадут ему спальню Дадли! Ведь они его ненавидят, и понимание того, что родственникам могут угрожать социальными службами, доставила мальчишке из чулана столько удовольствия, сколько он не получал со дня знакомства с Серашем. Однако радость мальчика быстро сменялась грустью, ведь ради этой комнаты ему пришлось пойти на шантаж. Вернее, не совсем ему, но приятного всё равно мало. Однако такие размышления были слишком серьёзны для семилетнего ребёнка, и Гарри поспешил выкинуть дурные мысли из головы. Слегка истерично хихикнув, он дёрнул за верёвочку, включая свет в чулане, и принялся за домашнее задание, ведь если в школе он притворяется глупым, то здесь, в почти родном чулане, он мог быть самим собой. Стены коморки повидали многое за эти шесть лет его проживания, и он был уверен, если бы стены могли говорить, они бы посочувствовали ему. Сердце мальчика охватила печаль, он очень хотел взвыть от боли, как душевной, так и физической, но не мог. Гарри всё держал в себе, он никогда не выказывал своего мнения, даже если оно было, никогда не перечил, был покорен и тих, словно трава на газоне в летний зной, но его всё равно ненавидели. Причин в ненависти к себе мальчишка не видел, ведь он всегда делал то, что скажут, и даже иногда сверх того, он старался заслужить признание родственников, но вскоре понял, что это бесполезно, было такое ощущение, будто они изначально ненавидит его, но тогда зачем было брать его, Гарри, в дом? Он этого не понимал, хотя очень-очень пытался. Раз так не хотели, то почему просто не отдали в детдом? Откуда же Гарри было знать, что за его содержание Дурсли получают пособие. Гарри и не знал, из-за этого пропасть непонимания в разуме мальчика только росла. Просидев в чулане до позднего вечера и дождавшись пока все уснут, Гарри прошмыгнул на кухню, и, выпив стакан воды, поплёлся в ванну. Ему нужно было смыть последствия валяния на полу с одежды, иначе завтра в школу он придёт весь в пыли и грязи. А выглядеть как заморыш он не проявлял желания, потому, быстро приняв водные процедуры, он застирал форму и оставил её сушится, а сам тихо спустился вниз и заперся в чулане. Уже засыпая, Гарри вспомнил, что не отблагодарил миссис Лаур и решил оставить это на завтра.

***

      Гарри и не заметил, как пролетело уже семь месяцев учёбы. В этот промежуток ничего особенного не случилось, кроме, разве что его переселения в комнату на втором этаже и ежедневный нормальный ужин. Да, Дурсли прекратили измываться над ним физически, но это не означало, что давления на психику стало меньше. Родственники придумывали всё больше и больше новых и «оригинальных» прозвищ для него, а Дадли с удовольствием помогал. За это время Дурсли упоминали о его родителях больше тысячи раз на дню, но Гарри уже после первой сотни перестал обращать на это внимание, ведь родителей он не знал, а воспитание ему дают именно тётя с дядей. Да, он их ненавидит, и это взаимно, но благодаря им он научился держать лицо. Чтобы ни произошло, выражение его лица не выдаёт почти ни единой эмоции, только если они не слишком сильные. В классе он пытался с кем-нибудь подружиться, но как только об этом узнавал его кузен, с Гарри переставали общаться и начинали игнорировать, поэтому друзей он себе не завёл. Да они и не были ему особо нужны. Все своё свободное время мальчик проводил либо в библиотеке, либо в кабинете психолога. Миссис Лаур всегда наливала первокласснику сладкий чай и угощала печеньем или другими снеками. Например, по пятницам миссис Лаур приносила для Гарри сытные сандвичи. Пусть Дурсли и стали его кормить, но для растущего организма этого было мало. Сейчас, сидя на старой кровати в комнате на втором этаже, он размышлял о том, как несправедлива к нему жизнь. Вы, может, скажете, что Гарри ещё ребёнок, но он таковым себя не считал, с недавнего времени он разумно предполагал, что нелюбовь родственников как-то связана с его «ненормальностью», которая выражается в странных вещах. Например, когда он уронил тарелку, а та разбилась мало того, что бесшумно, так ещё и после того, как мальчик начал паниковать, она собралась в изначальное состояние. Ничто не говорило о том, что она вообще падала, кроме, конечно же, Гарри, который наблюдал за тем, как кусочки разбитого фарфора будто сплавляются друг с другом, не оставляя даже намёка на трещины или повреждения. Тогда Гарри, пребывая в смешанных чувствах, рассказал всё своему верному другу Серашу, тот ничего внятного не сказал, но пообещал, что как мальчик подрастёт, то всё узнает. Он рассказал, что у одной знакомой ему змеи была подруга, у которой случалось такое же, правда, после её одиннадцатого дня рождения. Та змейка видела подругу только летом, но она не унывала и старалась не расстраиваться из-за того, что хозяйка её не ласкает, как было раньше. Гарри внимательно выслушал историю знакомой Сераша, как он узнал у него же, ту самку питона звали Сэха, а также то, что когда её подруге исполнилось семнадцать, она вернулась домой уже насовсем и стала больше времени уделять питону. Приняв это во внимание, Гарри перевёл тему и расспрашивал как прошла охота, не попадался ли Сераш людям, не нападали ли на змею животные. Он очень боялся, что в один ужасный день его друга раздавят или убьют. Сераш на эти переживания только отфыркивался и принимался за новую интересную историю, которую мальчик слушал с явным интересом, ведь у змеек понимание реальности совершенно другое. Вспомнив тот разговор, Гарри побоялся того, что ему придётся после одиннадцатилетия оставлять Сераша тут, с Дурслями, совсем одного! Тогда Гарри поклялся самому себе, что когда придёт время уходить, он возьмёт ужика с собой, куда бы ни отправился, ведь оставлять друга одного он был не намерен.

***

      Начало второго класса началось довольно странно, семилетнему Гарри понадобилась вся его прыть и ловкость, выработанная на побегах от побоев Дурслей. Дадли, видимо, вознамерился отомстить кузену за «отобранную» у него комнату, которую старший мальчик защищал от Гарри всеми правдами и неправдами, которые только смог придумать ребёнок семи лет от роду. Сейчас же Гарри улепётывает от Полкинса. Парень, больше похожий на помесь крысы и медведя, нежели на человека, гнался за мальчиком от самых ворот школы по молчаливому приказу большого Дэ, — так стали называть Дадли его дружки. Поворот и ещё один, вверх по лестнице, направо и вот она, спасительная дверь в кабинет школьного психолога миссис Хелен Лаур. Красивая блондинка, двадцати пяти - тридцати лет ещё в первом классе завоевала доверие Гарри. Сам мальчик пользовался предложенным тогда шансом прятаться от недругов в её кабинете, и на протяжении всего года он прятался именно тут. Когда Дадли об этом узнал, он предпринял попытки остановить кузена от хождения к миссис Лаур, но они не увенчались успехом. Гарри все равно бегал к единственному взрослому, которому верил. Учёба давалась ребенку легко, хоть он и старался в классе не показывать уровень своих знаний. В целом Гарри мог бы сказать, что живет он вполне неплохо, у него есть крыша над головой, есть еда и есть друзья. Пусть его друзьями и были: змея в саду и школьная психолог, — но Гарри был к ним искренне привязан. Дни летели словно сумасшедшие, время ни на секунду не замедляло свой бег. Вот пролетел первый триместр, вот второй, с его полугодовыми контрольными. Рождество и каникулы, а после с новыми силами грызть гранит науки. Очередной триместр, все те же самые гонки на выживание для Гарри, ведь Дадли и не думал прекращать свои издевательства. Благо вещи не трогал, ведь дядя Вернон был очень недоволен каждый раз, когда «уроду» нужно было что-то покупать, а расстраивать отца Дадли не хотел. Так и жили: Гарри по всей школе бегал от Дадли и КО, а если не получалось убежать, то прятался в своих потаённых местах. Четвертый триместр и годовые контрольные ставили в тупик всех, кроме Гарри, как же мальчику было жалко, что он не может показать истинный уровень своих знаний. Ведь начни он получать оценки выше, чем у Дадли, то тётя не успокоится, пока на его спине не останется живого места. Летние каникулы встретили Гарри теплым ветерком и работами в саду, во время которых Гарри тихо перешёптывался с Серашем. Его спокойно-размеренные будни длились ровно до 23 июня. В этот день Дурсли планировали отвезти Дадли в зоопарк, как обычно оставив Гарри на попечение сумасшедшей мисс Фигг, но, к их несчастью, старушка лежала в больнице с переломом шейки бедра. Из-за этого Дурслям пришлось брать приёмыша с собой, Дадли горестно вздыхал, но Вернон с Петунией ничего не могли с этим поделать. И пришлось Дадличке мириться с присутствием «урода». У белого забора стояла машина Вернона, вот к ней подходит Дадли, праздник которого обернулся для него «кошмаром», ведь нужно брать с собой приёмыша, а всё потому, что старуха сломала бедро! Дадли и Петуния негодовали, Вернон же отнёсся к этому символично, мол, несчастья преследуют его семью с того момента, как «урод» начал у них жить. Гарри подошёл к машине, ожидая указаний. Сегодняшний день для маленького Гарри не мог испортить никто! Ведь он впервые поедет в зоопарк, мальчик признался сам себе, что очень благодарен миссис Фигг, но ей он этого не скажет. В салоне машины Гарри занял место у самой двери, боясь приближаться к кузену, но когда они тронулись, он ни разу не пожалел, что сел у окна. Рассматривая будто пролетающие дома, он задавался вопросом: а почему в Литтл-Уингинге всё так однообразно, особенно на Тисовой ? На этот вопрос ему конечно никто не ответит, по крайней мере сейчас, а в новом учебном году он спросит об этом миссис Лаур. Дорога проходила нормально, не считая переругиваний Дадли и Вернона, по поводу того, что он, Гарри, едет с ними, но никакие возражения и просьбы прямо сейчас остановиться и, выкинув его на дорогу, уехать, не принимались в силу того, что дела с полицией дядя иметь не желал. А потому они сейчас в тишине подъезжали к зданию зоопарка, Гарри тихо радовался, а Дадли медленно вскипал, услышав «хи-хи» кузена. Выйдя из машины, они направились в здание зоопарка, гуляя между вольерами с разнообразными животными около трёх часов, и за это время все проголодались, и Гарри был в их числе. Он тихо попросил свою тётку купить ему перекусить, клятвенно заверяя, что это первый и последний раз, когда он что-либо просит у неё. Та, раздражённо закатив глаза, всё-таки купила ему хот-дог под удивлённые взгляды мужа, сына и благодарный — от Гарри. Закончив перекус, Дадли захотел посмотреть на рептилий и потащил всех к отдельному зданию, в котором находились террариумы со змеями, игуанами и другими представителями хладнокровных. Гарри с интересом рассматривал всяких ящериц, жаб и, конечно же, змей. Дадли с рёвом добежал до террариума с огромным питоном и попытался растормошить змею. Наблюдающий за всей этой картиной Гарри искренне посочувствовал змею. Когда, не добившись от змеи реакции, Дадли убежал к другому животному, Гарри и сам подошел к вольеру. — Обидно, наверное, да? Каждый день наблюдать за всем этим? Питон, услышав голос мальчика, приподнял голову, и, стрельнув в воздух раздвоенным языком, зашипел: — Дааас-с, невыносссимо-с. Гарри печально кивнул. — Понимаю. Не обижайся на Дадли, он просто дурак. Змей, приподняв туловище, покачал треугольной головой. — Как сскажшешь-с, Говорящщий-с. Дотронувшись кончиками пальцев до стекла, Гарри искренне захотел избавить змея от неволи, он ведь и сам знал, каково это, когда тебя запирают в маленькой комнатке. Внезапно его что-то отбросило от клетки, упав на пол, Гарри услышал противные повизгивания Дадли. — Смотрите, что творит! Ещё!! Давай ещё! Гарри, больно ударившийся локтем, когда падал, пожелал кузену самому оказаться в клетке. То, что произошло дальше, никто из обычных людей не мог и предположить. Стекло террариума исчезло, и крупный мальчик, бьющий до этого момента по стеклу, провалился в вольер. Испуганно закричав, толстый ребёнок отполз от огромного питона, который, почуяв желанную свободу, стремительно выполз прочь из опостылевшего места. Лишь на мгновение змей замер, когда склонил голову перед маленьким мальчиком, сидящим на полу. Питон что-то зашипел, но никто, кроме мальчика, так и не понял, что произошло, а змей, закончив благодарить ребёнка, скрылся за поворотом. Лишь три человека не поддались общей панике. Статный блондин с длинными ухоженными волосами, повернув голову к своему темноволосому другу, удивленно бросил: — Выброс детской магии, причем весьма мощный. Еще и питон этот, брр. Его молчаливый спутник, заметив вихрастую макушку сидящего на полу мальчика, прищурился, отчего стал больше похож на хищную птицу. А блондин меж тем продолжил разглагольствовать. — Змея явно что-то сказала тому мальчику. Значит ли это, что мы случайно столкнулись со змееустом? Маленький блондин, стоящий рядом со своим отцом, слегка дёрнул родителя за рукав. — Отец, можно с ним познакомиться? Ну пожалуйста. Старший блондин отрывисто кивнул, даже не слушая до конца, что именно сказал ему сын, так как заметил знакомое лицо. Это самое лицо самозабвенно орало на маленького мага, что и устроил представление для всего зоопарка. Мужчина, сжав покрепче трость, чеканя шаг, пошёл разбираться, его черноволосый друг, возведя глаза к потолку, пошёл за ним, держа за руку ребёнка друга. Приблизившись к месту происшествия, маги услышали крики. — ...бя! А ты свои чудачества творишь! Вытащи Дадли, сейчас же! На три дня наказан! Нет! На неделю! Не смей творить ненормальщину! Старший блондин, надменно скривив губы, одёрнул зарвавшегося магла. — Немедленно прекратите шуметь, тут кроме вас ещё есть люди. С вашим Дадли все в порядке, змея-то уползла. Тощая тётка, стоящая рядом с толстым мужчиной, залилась диким визгом. — Да, как Вы смеете! Мой Дидикенс испытывает стресс! Мой мальчик в клетке! А все из-за этого ненормального! Племянничек, называется... Заметив второго мужчину, Петуния Дурсль даже на секунду заткнулась, однако уже через мгновение она вновь завизжала. — Северус Снейп! И ты здесь! Да что же вас, уродов, так много!? Люциус удивленно покосился на скривившегося друга и тихо спросил: — Знаешь её? Фыркнув, Снейп все же кивнул. — Сестра Лили Эванс. Лицо Малфоя вытянулось в удивлении, повернувшись ко все еще сидящему на полу мальчику, мужчина столкнулся с пронзительно зелёными глазами. — Вот же, Мордред! Северус согласно фыркнул, а Драко, не утерпев, подошёл к мальчику. Подав ему руку, маленький блондин бодро представился. — Драко. Драко Малфой, а ты? Гарри посмотрел на блондинистого мальчика с невозможно серыми глазами и, почувствовав стыд за свою одежду и вид в целом, ведь на фоне явного аристократа он выглядел челядью, всё равно протянул руку. — Я Гарри, Гарри Поттер. Тихо произнёс мальчик с красными от стыда щеками, румянец сильно выделялся на бледном исхудавшем лице. Не только Драко заметил болезненную бледность и поношенную одежду, но пока предпринимать ничего не решились. Кто знает, может, за мальчиком наблюдает кто-нибудь из Ордена или сам Альбус. — Люциус, простите мою жену и нерадивого племянника! На слове «племянник» на лице, покрытом жиром и складками, появилось презрение, и пока мальчики знакомились, а Северус за этим наблюдал, Люциус решил немного поиграть с маглами, что посмели орать и, мягко говоря, очень плохо относиться к последнему представителю древнего рода чистокровных. Пусть род Поттер и не входил в священные двадцать восемь, но всё равно имел вес в магическом сообществе, особенно сейчас, когда последний представитель — спаситель магической Британии. — Кто дал Вам право обращаться ко мне по имени, мистер Дурсль? — надменно протянул лорд Малфой. — Как же, мы же почти деловые партнёры и можем опустить официоз. Нервно улыбнувшись, Вернон молился, чтобы из-за этой встречи новая сделка не полетела к коту под хвост, Люциус же лишь пренебрежительно пожал плечами и, кинув взгляд на детей, хмыкнул. — Мистер Дурсль, запомните раз и навсегда: для меня важнее всего бизнеса в мире стоит семья, а смотря на то, как Вы относитесь к своему явно, ммм, истощённому племяннику, и речи быть не может о каком-либо сотрудничестве. Так же хочу до Вас донести, что в нашем мире, — он многозначительно посмотрел на Петунию, которая поймёт, о чём он говорит, — допускать такое обращение с детьми равно самоубийству, ведь магия всё видит. Вы же знаете, что случилось с напавшим на вашего племянника магом? Нет? Так я Вас просвещу: будет Вам известно то, что от того мага не осталось ни косточки, лишь кучка пепла и палочка. Окатив маглов своим знаменитым презрением, он направился к Северусу и детям, но не успел и приблизиться, как раздался громкий окрик. — Мальчишка! А ну быстро сюда, мы уезжаем, если не догонишь, оставим здесь! — брызжа слюной и разворачиваясь на своих ногах-сардельках, произнёс Вернон, быстрым шагом для такой туши уходя к выходу из помещения, а Гарри лишь вздрогнул и, тихо всхлипнув, поплёлся за ними, помахав новому другу рукой. Драко обеспокоенно смотрел вслед герою магической Британии, нет, не герою, Гарри, его новому другу, и перевёл взгляд на отца и крёстного. — Пап, а Гарри будет в порядке? — тихо спросил Драко у своего сиятельного отца, вновь хватаясь за руку крёстного. — Не знаю, Драко, не знаю, но я обещаю при следующей встрече мы ему поможем, сейчас у нас связаны руки, хорошо? — покачав головой, ответил Люциус и перевёл внимание на своего лучшего друга, взглядом ища поддержки своим словам. Северус просто кивнул и они, зайдя в тёмный закоулок, аппарировали в мэнор Малфоев.

***

      Гарри сидел тише воды, ниже травы в своём чулане, потирая шею, ведь буквально пять минут назад они вошли в дом, и его, пригвоздив к стене за горло, чуть не задушили. Дядя сказал, что больше никогда в жизни не возьмёт его никуда, даже если его будет не с кем оставить. Вернон пообещал, что просто пристегнёт Гарри на крыльце, и тот будет там сидеть, пока родственники не приедут обратно из отпуска или любой другой поездки. Уже укладываясь в кровать, он отстранённо подумал о том, что очень хотел бы такого отца, как у Драко.