Клятва рыцаря.

Тяжело жить в постоянных ожиданиях. Цукаса никак не мог додуматься, как же поступит Хаяси: нападет ли он прямо? А может стоит ждать неприятного удара со спины? Впрочем… Блондин грезил о начале поисков Руи, но здравый голос где-то в краешках его сознания говорил, что на это нет ни времени, ни дополнительных сил. Успокаивая себя, Тенма неизмеримо много твердил самому себе, что после исчерпания конфликта обязательно найдет Камиширо и извинится перед ним вообще за все, но, а прежде всего за самое страшное – разбитое сердце. Королева Южных проливов легко согласилась на неожиданный союз, и все три королевства сошлись в Восточных ветрах. В замке места хватило на всех, и даже остались отдельные залы, которые впоследствии были использованы как тренировочные помещения. Во главах таких учений в основном всегда стоял Мизуки. Широко выпятив грудь от гордости, которая его распирала, он вещал о том, да о сем. О тактике боя Хаяси, о его слабостях и приемах. Удивительно, но толпа внимала его рассказам, а Акито, стоявший, по обыкновению, с таким недовольным лицом, что от одного его взгляда можно было впасть в уныние, с неподдельным любопытством вслушивался вести о слабостях общего врага. У страха есть глаза, а у отваги есть сердце. Несмотря на то, что нависло над тем, казалось бы, еще совсем слабым и неопытным мальчиком, коим себя чувствовал Цукаса, он чувствовал, что еще не все кончено. Что есть еще надежда. Что у надежды теплые и мягкие руки, которые нежно обнимают, гладят по голове, и ее мягкие губы бережливо целуют его в макушку. Его надежда – это девушка, которая теперь неустанно была рядом с ним. Руи нельзя было заменить. Однако, Цукасе даже дышать было легче, когда он чувствовал родную душу рядом с собой. Наравне с мыслями о том, где же шатается пропащий рыцарь, в его голове затеснилась другая, еще более приятная, но от этого глупая мысль. Если такое возможно, если он правда отстоит себя и свой дом и выживет… Тенма непременно попросит руки Ями. — Миледи, вы любите чай? — послышалось откуда-то сверху. Внизу, в беседке, чаевничали двое принцесс. Но едва ли Саки решилась отойти, как на одинокую Эну напал этот слащавый и невероятно довольный голос. Мизуки, сидящий на нижней ветке дуба, раскинувшегося над беседкой и прикрытого тонким пушистым снежком, выглядел чрезвычайно довольным зрелищем, за которым невесть сколько наблюдал. Казалось, по одному его лицу было понятно – он невыносимо влюблен. Но его хрупкому сердечку еще предстояло побороться за твердый нрав принцессы. — Гораздо больше люблю, чем юных рыцарей, жаждущих моего внимания, — ее прелестные щечки залились приятным пунцовым теплом, а карие глаза заискрились неприкрытым интересом — раньше в ней никто и ничего не находил. — Вы оскорбляете меня. Разве смею я, ваш покорнейший раб и слуга, жаждать чего от вас? — Акияма слез с ветки и принял нарочито обиженный и непонимающий вид. Он припал на одно колено перед старшей сестрой короля, демонстративно протянув ладонь, как бы делая молчаливое предложение, но всем своим видом говоря: «лишь если вы позволите». И Эна, недолго думая, протянула свою ладонь, ощутив на ней теплые и чужие губы. — Ах, знаете… Вы, пожалуй, первый, кто меня целует. Ни разу раньше я не чувствовала такого, — тихо произносит она, отводя глаза. — Будто целая стая бабочек… — Поселилась у вас в животе и не собирается покидать его? Мне тоже это незнакомо, Ваше Высочество, но едва ли я посмотрел на вас, мир стал для меня иным, — Мизуки покорно опустил голову. — Может, я не лучший вариант для вас, учитывая с каким воспитанием я рос первые годы своей жизни, но я просто не могу устоять перед восхищением вами, глядя в ваши бездонные, прекрасные глаза. — Я с самого детства не покидала дворцовых чертогов. Разве могла я увидеть там что-то красивее, чем ваша душа, которую вы так легко показываете мне? Вечернюю пустоту разбавляли пересвисты улетавших с рябин снегирей. Внимательнее приглядываясь к границам на жесткой, пожелтевшей карте, Цукаса размышлял, куда же, в случае чего, придется отступать. На Западе – непосредственный враг, с востока море и, даже если постараться, через него на деревянных лодках вряд ли перебраться. С севера к самому берегу тянулся горный кряж, а на юге все было испещрено бухтами и мысами, точно так же выходящими к морю. Восточное королевство находилось в отнюдь невыгодном положении, а, значит, права на проигрыш не было. Фарфоровая кружка уже давно остыла, а пить из нее чай никто так и не собирался. Береза, под которой уместился король, рассевшись на пушистом снежном ковре, молчаливо покачивала ветвями на пронизывающем ветру, словно прогоняя прочь все мирские заботы и тревоги. — Вы планируете расширить наши границы, Ваше Высочество? — послышался тихий и игривый голосок, прежде чем на самую середину карты легла тонкая ручка. Уже как неделю он пригласил Ями ко двору – предложение, от которого ни одна здравомыслящая женщина не откажется. — Планирую хотя бы сохранить то, что есть, — так же тихо отозвался он, но глаза Цукасы, при одном взгляде на девушку, потеплели и заблестели несдерживаемой любовью. Губы сами растянулись, превратив его лицо в улыбчивую моську, а широкая ладонь накрыла аккуратную дамскую ладошку. — А после можно и расширить. Преподнести целое королевство в дар вам, моя королева. Робко и осторожно, Тенма целует ее руку, утопая в сладком аромате за запястьем. На непростительно грубых несколько секунд, король отказывается отпускать от себя сладкое ощущение поцелуя, но все же отстраняется. — Эта, и все остальные победы, которые мерцают в будущем, без сомнения для вас. Для такой женщины, как вы, я бы не пожалел и всего мира. Почти с удовольствием, Цукаса наблюдал, как блондинистая миледи зарделась и чутко отвела взгляд. Но также не утаилась и ее мимолетная улыбка, которой он был так счастлив. Это был полный крах в его отношениях с Руи. Все когда-то приводит к финалу, вот и любовь тоже доходит до конца. Его сердце теперь отдано девушке, с которой он проведет остаток жизни, безоговорочно и до конца. Девушке, которая подарит ему наследников и узаконит его право зваться королем. Вящая благодарность. Но как же иногда красивы зацветшие розы. Розы, между Руи и Цукасой.