Клятва рыцаря.

      Дождь лил уже десятый день. И если в первые дни он был ливнем, то сейчас превратился в легкую и робкую морось.       Достаточно грустное начало веселой весенней поры, но выбирать между чем-то все равно не приходилось.       Руи стоял, вытянувшись в струнку, пока тетушка деловито поправляла завязанный атласной лентой белый бантик. Нене все утро прокопошилась вместе со слугами, зато сейчас перед ней стоял идеальный ребенок. Ну… Во всяком случае, выглядел он презентабельно.       Волосы были уложены, и ничего не торчало, как по обыкновению, когда Камиширо был похож на растрепанный веник. На одежде не было не единой складочки, словно так и должно было быть.       Так повторялось раз за разом, когда графиня Кусанаги ждала гостей. Все по шаблонам, все одинаково. И только однообразие в скучной жизни мурыжило душу молодого господина. До ужаса скучно жилось ему одному с дотошно строгой тетушкой.       По вымощенным улочкам слышится отбитый стук проезжих лошадей и неразборчивый гам людей. Чему же они радовались?       Ах, да из деловой поездки с поздравлениями в другое государство вернулся сэр Кайто. Самое удивительно, что он, являясь первым придворным рыцарем и достаточно приличных богатств, человеком был приземленно простым. Он был легок в общении с кем бы то ни было, а дети, словно примагниченные тянулись к нему. Ни для кого не было секретом, что даже сам принц питает добрые чувства к отцовскому подчиненному. Руи уже доводилось сталкиваться с ним, ведь мужчина достаточно часто заезжал к родственнице мальчика по старой дружбе, вот и сегодня было не исключение.       Ворота поместья, словно сами собой открылись перед грациозно и плавно ступающим конем, который недовольно фырчал от того, что насквозь вымок. Кайто был уже не в облачении, очевидно, успел заехать домой с дороги, ведь жил он все равно на отшибе, как бы то ни было неудобно.       Руи поерзал на месте в зале, где тетушка оставила его, велев дожидаться ее и гостя. Скучно было рассматривать позолоченные гризайлевые окна, которые чуть мутнели от пыли, поднятой уборкой. Взгляд цеплялся за полный шкаф, который огромным великаном стоял у прохода в сам дом. Сени достаточно тесная комнатка, но свойского уюта по независимому мнению Руи ей придавал пушистый ковер, привезенный кем-то из гостей из-за далеких морей. Как-никак, графиня Кусанаги — женщина очень уважаемая.       Кайто всегда казался маленькому Камиширо несусветно высоким, отчего ребенок был наивно убежден: все высокие люди добрые и милые, как сам рыцарь.       Но что-то казалось, переменилось в голубых морях, сияющих в глазницах под веками. Какой-то мрачной тенью на душу сэра ложилось что-то неподвижное.       Хотя, тут и гадать не надо, ведь время быстрой рекой убегает. Его не поймаешь за хвост, как ту же удачу. Кайто отчаянно нуждался в преемнике. В ученике, который может взять то, что он может дать, как непосредственный наставник. В ком-то, кто после него встанет на защиту Его Высочества. И все же, подходящего кандидата никак не находилось, а он меж тем все более томил себя грудой ожиданий.       Вот рыцарь в сопровождении Нене вошел в дом, потрепал знакомого мальчишку по уложенным волосам, заставив графиню чуть ли не с сердечными приступом лечь прямо там, в зале. Конечно, Кайто был рад видеть Руи. Как-никак, он тоже принимал участие в воспитании побитого судьбой сироты, а его добрым сердцем руководила жалость к несчастной, обделенной душе.       Но все же, в этот его приезд случилось кое-что, что поменяло жизнь Камиширо на 360 градусов. Что-то, за что Руи потом будет безмерно благодарен и чему счастлив, ведь он найдет, наконец, то, что искал все свое детство. — Ах, дорога была совсем несложна, повезло, что не наткнулись на непогоду, — вещал рыцарь, делая глоток чая с бергамотом, едва поданного на барский стол. — А вы, мадам, управляетесь с подрастающим поколением? — голубые глаза живо осветили детской игривостью, когда он подмигнул Руи, который от этого весело захихикал.       Смеяться за столом — дурной тон. Об этом мальчик вспомнил только после грозного, почти орлиного взгляда тетушки. — Едва ли, едва ли, — с драматичным вздохом положила она руки на грудь, локтем чуть не опрокинув хрупкий фарфор. — Ну что же вы, я уверен, он послушного ряда ребенок, — отмахнулся Кайто и вновь поглядел на испуганную моську. Беззаботное и игривое выражение его лица медленно перекочевало в муторно озабоченное и задумчивое. — Пора задуматься о будущем вашего племянника, моя уважаемая графиня. Отпустите ли вы его ко мне оруженосцем? — Как же так? — драматично сложила она руки на груди. — Убьется ребенок, и дня не пройдет, нельзя. — А если я пообещаю вести тщательный досмотр? — снова этот тон, тон, которому нельзя отказывать, ведь он такой простодушный и родной, словно трели соловья на закате. Такому голосу ни за что не скажешь «нет», такому выражению лица, сочащемуся искренностью обещаний, не развернешь в услуге. — Будь, по-вашему, — сдалась она, делая еще один глоток бергамотового чая.