История нашей любви

      Поздняя ночь. Свет фонарей, иногда билбордов освещал путь. Изуку шёл по малолюдной улице, пошатываясь. Шёл не зная куда и зачем. Точнее не помнил. Пока шёл, забыл. Омега не думал ни о чём. Несмотря на то, что он какое-то время поспал, он ни на грамм не протрезвел. Был сильно пьян. Он издавал странные звуки себе под нос.       — Ту-ти-ту-ти-ту…       Нагрянул ливень. Нежданно, без предупреждения. Изуку быстро промок. Он поднял вверх голову.       — А… Вспомнил… Я пописать хотел.       Промчалась мимо машина и обрызгала его. Изуку не дёрнулся, он медленно обернулся назад, в сторону, куда она уехала.       — Вот мразь…       Послышались всплески, будто кто-то бежал по лужам. Омега повернулся туда. Орочи закрывал свою голову руками, но от дождя это точно уже не спасёт. Он остановился перед Изуку, заметив его. Парень супил брови и скалил зубы от злобы и ненависти. Мидория же смотрел абсолютно безразлично.       — Ты думаешь, я позволю тебе ему рассказать? — с ходу сказал Орочи, опустив руки.       — Хм… Чё?       — Я говорю, что не позволю тебе ничего рассказать Бакуго!       — Что рас… Ааа… Слушай… Пропусти меня, я в туалет хочу. — ответил Изуку, качаясь.       — Ты… пьяный?       — Нет… Я выпивший.       — Похрен. — Орочи подошёл ближе, — Слушай сюда, ты с чего это вдруг осмелел?       — Ну… Все очень переживают, а я не хотел этого, поэтому… скрывал. Но п-получается теперь в этом нет смысла, да и… я устал… Ты надоел.       — А ты забыл о моём предупреждении? Ты думаешь, что легко отделаешься, после того, как расскажешь?       — Да… Думаю. — Изуку харкнул и плюнул ему в лицо.       Орочи стоял в состоянии шока. Слюна с капельками дождя скатывалась по носу. Она быстро смылась ливнем. Но гордость уже была задета. Курода огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что рядом никого.       — Скатина… — и кулаком нанёс удар по его лицу.       Изуку отшатнуло вправо. Он не издал ни писка, ни стона, а просто сплюнул кровь. Орочи хватанул его за волосы.       — Тебе не кажется, что ты какой-то борзый? — он потащил омегу к каменной стене здания, а потом долбанул его голову об неё, не жалея силы.       Сделал это второй раз, третий, четвёртый. Бил, не останавливался.       — Сволочь, уёбок, ничтожество, дерьмо, отродье!       Пока его лоб не был залит кровью. Орочи перевернул и толкнул Изуку, он ударился спиной о стену и скатился по ней. Курода поставил свою ногу на его плечо.       — Я говорил, что изведу тебя так, что ты сам не захочешь быть рядом с Кацуки… Да я тебе блять такую райскую жизнь устрою! ТАК ИЗВЕДУ, ЧТО МАТЬ РОДНАЯ НЕ УЗНАЕТ! — он опустился к нему, схватил волосы, подняв голову, — Завтра… увидимся.       Напоследок ударил ногой по лицу и убежал. Изуку остался на этом же месте, в глазах темнело, веки желали сойтись. Он промок до нитки.       «Можно уснуть… и не проснуться?» — последнее о чём он подумал перед потерей сознания.       Проснулся на утро следующего дня. Его подёргала женщина-омега средних лет. Услышав его мычания, она спросила:       — С вами всё хорошо? Вам плохо?       — М… Я… — Изуку взялся за голову, которая жутко ныла, после поднял взгляд на девушку, пощурился.       — У вас кровь из головы! Вам вызвать скорую?       — А? Кровь. — омега посмотрел на свою руку, которая испачкалась, — Что?.. Н-не помню ничего… Где Урарака?       — Урарака? Я не знаю такую. Вы были здесь один без сознания. Давайте я вызову скорую.       — Нет, не нужно. Всё нормально.       — Вы уверены?       — Да. Кровь уже остановилась. Я просто пойду домой. — Изуку потихоньку встал на ноги, голова всё ещё болела, но он терпел.       — Мне всё же кажется…       — Не стоит беспокоиться. Правда. Я пойду. Спасибо, что разбудили. До свидания.       Изуку вытер кровь со лба и поковылял в правую сторону, держась за голову.       — До свидания…       «Район не очень знакомый. Не понимаю куда идти». — думал омега, — «Можно было бы такси, но у меня мало денег. Автобус будет дешевле. Надо остановку найти. Нужный автобус-то я знаю».       Изуку смотрел по сторонам, ища остановку. Продолжал идти, пока не понял, что заблудился.       «Блин… Да где я? Ох, что я пьяным вообще делал?.. Нет. Пить нельзя».       — Здравствуй. — обратились к нему.       Мидория повернулся на голос. Слева от него стоял парень-альфа, молодой, возможно студент, облокотившись спиной на жёлтую машину такси. У него были тёмно-бордовые волосы, челка только на правой стороне лица, серые глаза, грубые черты лица. Одет он был в чёрную джинсовку поверх белой майки, красные джинсы и белые кроссовки Nike с чёрной подошвой, внутренними стенками и чёрным логотипом сбоку и на язычке. Также у этого альфа был пирсинг на левом ухе и на нижней губе.       — По твоему взгляду мне кажется, что ты потерялся. Я прав?       — Да, не понимаю, где нахожусь, хе-хе…       — Помочь? Я мог бы подвезти тебя туда, куда тебе надо. Я в такси подрабатываю.       — Спасибо, но у меня денег мало.       — Не переживай об этом, я войду в твоё положение. Дешевле возьму.       — Правда?       — Да. Куда тебе нужно?       — До общежития номер 3 университета Каносэ.       — Хм… Четыреста йен пойдёт?       — А ещё поменьше можно? Я-я не пытаюсь наглеть, просто я правда почти на мели. Мне на еду надо…       — Двести пятьдесят?       — Ты так щедр… Спасибо.       — Поедешь?       — Да.       — Прошу. — альфа открыл заднюю дверь.       Изуку сел, бордововолосый закрыл за ним дверцу машины. Потом сам сел за руль. Как автомобиль двинулся, альфа спросил:       — Тебя как зовут?       — Изуку Мидория.       — Я Кента Ишикава. На каком факультете учишься?       — Изобразительных искусств. Специальность — дизайн.       — Понятно. Получается, хорошо рисуешь?       — Неплохо. А ты тоже учишься?       — Да, в другом универе. Такси просто подрабатываю.       — А на кого?       — Программиста.       — Ух ты, здорово.       — Ага. Что бы ещё спросить… Чем увлекаешься?       — Видеоигры люблю. Моя любимая — «Your heroic world». Я обожаю её! Там… Нет, лучше не буду продолжать. А то заболтаю, не остановить меня потом.       — Всё хорошо, говори.       Изуку начал, а лицо Кенты в этот момент стало тревожным. Альфа не вникал в суть его рассказа. Когда они стояли у пешеходного перехода из-за красного цвета светофора, он кому-то писал сообщение на телефоне. Омега заметил, что тот его не слушает, Изуку стало неловко и стыдно, что он болтает без умолку. Телефон Кенты пиликнул от пришедшего уведомления, после чего этот парень недовольно пробурчал:       — Тц, вот баран упрямый…       Изуку было любопытно, от чего тот негодует.       «Смотреть в чужую переписку неправильно…» — останавливал себя Мидория.       В поле зрения омеги, а он сидел с правой стороны, попало имя того, кому альфа писал. Изуку шокировался и отвернулся в окно, когда Кента обратил на него свой взгляд.       — Всё хорошо? Ты чего замолчал?       — Я-я закончил говорить…       — А, ну ладно. Если хочешь что-нибудь спросить, спрашивай.       — Н-нет, не хочу спросить.       — Ну, если что, не бойся.       — Угу…       «Мне не показалось? Орочи?! Я хочу думать, что мне показалось! Неужели он знаком с Орочи? Если это так… то я надеюсь, он не знает, что Орочи делал со мной. Я его не видел, так что думаю он в этом не участвует. Он вроде хороший».       Они проехали ещё пару десятков метров, после чего остановились у тротуара.       — М? Почему мы здесь встали, мы вроде ещё не приехали.       Кента промолчал.       Дверь рядом с Изуку отворилась. В машину заглянул тёмно-русый бета. Акио.       — Двигайся. — сказал он.       — Ч-что…       — Двигайся ну!       Изуку подвинулся и столкнулся своим плечом с другим плечом. По левую сторону рядышком уже была Йору. Теперь он сидел между друзьями Орочи. Открылась передняя правая дверь. Туда сел сам Орочи Курода, его ходячий ужас.       — Кента, какого хера? Ты согласился, чё вдруг ломаться начал? Ты мне друг?       — Друг… Ты мне деньги предлагал, чтобы я согласился, друг.       — Потому что иначе бы не согласился. Хотя не плевать ли тебе на этого придурка?       — Мне не хотелось влезать в твою хуйню. Но а так хоть в плюсе буду.       — Короче ладно… Хотя ты молодец, быстро всё сделал.       — Подфартило. Он потерялся.       Знакомый страх сковал Изуку. Его просто надули. Омега доверился на вид доброму человеку, но был обманут.       — Вы почему его до сих пор не вырубили? — спросил Орочи своих приятелей, — Вы хотите, чтобы он увидел, куда мы его везём?       — К-куда вы меня собираетесь везти? Ч-что происходит? — взволнованно говорил Изуку.       — Туда, где твой язык будет на замке. — ответил Курода.       — Что?!       Акио шибанул ему по носу. Парень не потерял сознание, ухватился за нос, застонав. Бета ударил ещё раз. Теперь для Изуку начало темнеть вокруг. Машина сдвинулась с места. Омега получил ещё раз и отключился окончательно.       Пришёл к сознанию он от воды в лицо. Орочи взял его за подбородок, сжав щёки.       — Подъём. Доброе утро.       Изуку приоткрыл глаза. Всё было другим: лес, руки его связаны, рот заклеен. Омега ощутил, как болел нос, хотя должно было пройти достаточно времени прошло с того момента, как он потерял сознание, чтобы боль ушла. Из носа шли две красные полоски, следы от крови.       — Тебе следовало быть паинькой. — Орочи отпустил его лицо.       Изуку заёрзал, замычал.       — Поздно. — он встал, — Кента подвесь его вверх ногами на дерево, ветка крепкая.       — Ты чё собрался делать?       — Вы наверняка не знаете какой сегодня день. А я знаю. Сегодня день рождения Кацуки- тяна. — Орочи пошёл к машине, на его сидении была сумка, из которой он достал биту, — Весёлая часть праздника — это пиньята, вы любите конфеты?       — Ты из него пиньяту сделать хочешь?       — Ну праздник же сегодня. Пусть побудет полезным. Делай, что я говорю.       Кента неуверенно подходил к Изуку. Омега задёргался, заворочался, мычал, прося не делать этого. Орочи подлетел, влепил пощёчину и схватил за воротник.       — Прекрати делать такое лицо! Прекрати мычать! Прекрати! Не заставляй меня ненавидеть себя ещё больше!       Но он не перестал, а заплакал.       — Я сказал ПРЕКРАТИ! — Орочи ударил его, — Прекрати! — ещё раз, — Перестань! — и снова, — Хватит! Хватит! — и ещё серия ударов, — ХВАТИТ!       Курода разбил его нос почти всмятку. Кровь лилась фонтаном из ноздрей. Лицо разукрашено «синими пятнами».       — О-орочи, это…       Попытка Кенты вразумить его оборвалась.       — Заткнись! Я нисколько не сомневаюсь в своих действиях! Подвесь его уже!       Ишикава взял ноги омеги, связал их верёвкой, которую забрал из машины, и подвесил другим её концом. Пока он это делал, говорил:       — Прости… У меня мама болеет, срочно нужные большие деньги, на такси быстро не заработаешь.       А Орочи грыз свой ноготь, убеждая себя в мыслях:       «Я не сомневаюсь. Никаких сомнений. Я не сомневаюсь, я не сомневаюсь».       Изуку теперь бултыхался в воздухе.       — Неужели. — Орочи приблизился, крутя в руке биту, — Йору, завяжи мне глаза.       Когда поле его зрения закрылось завесой, он попросил Кенту отойти, а то заденет. Орочи встал в позу готовности, а потом сделал удар со всей своей силы и попал ему по левому боку. Изуку не мог кричать. Он издал громкое мычание смешанное с криком. Выдохнуть Орочи ему не дал, тут же долбанул во второй раз и снова попал уже по бедренной части. Третий раз промазал. Но после Изуку получил по правому боку, потом по животу, по спине. Иногда Орочи промазывал, но чаще попадал по нему. Он бил и по тем же местам, и по новым, а Изуку пронзительно мычал и стонал от боли, слёзы хлынули вотопадом. В какой-то момент он попал ему по челюсти. Мидория смог открыть рот, скотч немного отклеился, и кудрявый визгнул во всё горло, когда в следующую секунду ему прилетело в бок. В местах, где били, с каждым ударом боль становилась всё более ноющей, мучительной, адской, жгучей. Орочи приподнял повязку, чтобы приклеить скотч обратно. Немного передохнул перед тем, как продолжить.       Все ужасались. Йору отвернулась, не желая лицезреть это.       — Ну это как-то… Вот так увозить в лес и… — говорил Акио.       — Так говоришь, будто мы не причастны. — возмутился Кента и посмотрел в глаза Изуку, которые рыдали и просили о помощи.       Он задумался, так ли нужны ему эти деньги, если они достанутся ему такими кошмарными страданиями другого человека, да и он наслышан, что Орочи вырезал «Ничтожество» на его животе. И теперь он поучаствовал в подобном зверстве. С Мидории потекли капли пота, он побледнел, а глаза закатывались за веки.       «Нет! Этот пиздец надо останавливать!»       Орочи приготовился к повторному избиению, но Кента выхватил биту.       — А?! — омега снял повязку, — Какого ты творишь?! Отдай!       — Нет! Ты достаточно поиздевался над ним! Ты его хочешь убить?!       — Да! Я отдубашу эту тушу как следует и оставлю здесь в лесу! Пусть сдохнет! Я не могу больше терпеть его! Отдай сейчас же! — Орочи накинулся на него, чтобы забрать биту.       — Нет! Ты ебанутый! — Кента поднял её вверх, не давая тому достать, — Тебе надо в психушку!       — Если он будет, то Кацуки никогда меня не полюбит! Никогда! Не мешай мне!       — Да он возненавидит тебя после этого! Смирись с этой безответной любовью, придурок! Ты не заставишь его любить себя!       — Заткнись! — Орочи прыгнул на него, начал драть его волосы и кусать руки.       — Блять! Больно! Хули вы встали?! Снимите его с меня!       Акио сорвался с места, обвил талию Куроды и потянул назад.       — Отвалите! Отвалите от меня! Я думал, вы мои друзья! Предатели!       — Ты заходишь слишком далеко! На убийство мы не подписывались! — крикнула Йору.       Она тоже подбежала помочь стащить Орочи, и у них получилось.       — Держите его! А я пока кудрявого отвяжу! — сказал Кента.       Акио и Йору прижали чёрноволосого омегу животом к земле.       — Не смей! Не смей! — голосил Орочи.       Кента пусть и провозился, но развязал верёвку, Изуку упал вниз головой, альфа не успел словить его.       — Чёрт! Прости!       Он быстро взял его на руки.       — Ты как?!       Омега не отвечал, он учащённо и жадно вдыхал воздух. Альфа потрогал его лоб, щёки, шею.       — Кипяток. Чёрт, ему совсем худо… Больной ублюдок.       Он помчал к чёрной машине, на которую они пересели, когда везли Мидорию сюда, вне видимости камер.       — Нет! Всё не должно быть так! Нет! Отпустите! Он должен исчезнуть! Нет! — вопил Орочи.       Кента положил Изуку на заднее сидение. Сев за руль, он дал газу. Разлетелся дым и запах бензина.       — Нет! Нет! Нет!       Ребята отпустили его.       — Суки…       Заиграла мелодия, Орочи звонили. Он вынул телефон из кармана, на экране высветилось: Кацуки-тян. Его обуяла дрожь и тревога. Именно в этом момент позвонил, будто знал. Курода снял трубку и услышал:       — Какого хуя я узнаю от Нейто, что ты издевался над Изуку?! Ты что делал за моей спиной, лицемер ёбаный?! Изуку опять не пришёл вчера, что ты с ним сделал?! Отвечай мне!       Да знал. Орочи желал отдалить Изуку от Бакуго, убрать подальше, но теперь он не сможет этого сделать, он потерял Бакуго навсегда, и никакого его расположения никогда не получит. От осознания этого у него пошли слёзы.       — Эй! Ты слышишь меня?! Отвечай!       Змея откусила свой хвост.       Орочи бросил трубку. Он захныкал, губа задрожала, отбросил телефон и зарылся в руках.       — Всё пропало… — пробормотал Орочи, расплакавшись.       Нужно было срочно отвезти Изуку в больницу, Кента не убавлял скорости. Оказавшись в городе, он гнал даже на красный цвет, если не проходили люди. Но недолго. Образовалась пробка, в которой он застрял.       — Да блять! Если я не успею, вдруг он умрёт?! Что мне делать?..       Ишикава посмотрел и заметил общежитие.       «О! Это же вроде одно из общаг его универа. Только в этом ли он живёт? Их у них пять… — размышлял Кента, — «Хотя так ли важно это сейчас?! Я здесь застрял надолго! А в больницу нужно сию же секунду! Я оставлю его там, чтобы кто-нибудь из людей помог!»       Машина стояла у обочины, это было удачей, альфа достал омегу, который трясся и всё ещё также часто и тяжело дышал.       — Держись.       Он добежал до общежития и оставил парня у двери.       — Прости, что позволил этому случиться. — сказат он и убежал, прикрывая нижнюю часть лица джинсовкой.       Пара людей заметила Изуку. Они были ошеломлены его видом. Вызвали скорую сразу. Стеклись сюда потом ещё несколько человек. И та розоволосая. Мина Ашидо. Ещё вчера вечером она шаловливо и задорно запрыгнула на Бакуго, обрадовавшись встрече, подшучивала над ним, доставала, смеялась. Она не смогла появиться в начале семестра. Прямо перед учебным годом она серьёзно потянула ногу и пробыла в санатории, родители посчитали, что это будет полезно. Мина целый месяц не виделась с друзьями и соскучилась, для неё это много. А с Бакуго она видится реже, чем с остальными, поэтому он был первым с кем бета хотела встретиться. Бакуго всегда был скрытным и необщительным, и в эту встречу она также вытягивала из него слова. Но только в начале. Постепенно альфа был всё разговорчивее, чему она удивилась. И разговор сводился к Изуку. Она моментально поняла:       — Бакуго, ты что ВЛЮБИЛСЯ?!       — Что?! Я-я не говорил т-такого! — Кацуки зарделся.       — Но ты почти только о нём и говоришь. При этом улыбаешься. А сейчас краснеешь, хи-хи.       — Н-не правда!       — Ты порой такой смешной! Ха-ха-ха!       — Сама такая! Только и умеешь, что ржать!       — Зато жизнь весёлая!       — Тц, грёбаная Пинки… — Бакуго замолчал и замедлил шаг, — Может… ты и права… Стоит побольше смеяться. Я бы хотел… — он остановился, — Много смеяться вместе с Изуку.       Они встретились взглядами. Мина широко улыбалась.       — Я рада, что у тебя появилось то, что тебя радует.       — Ты меня тоже радуешь.       — А?       — И Киришима, и Джиро, и Яойорозу. Вы меня радовали. Было здорово, когда мы проводили время вместе. Я помню наш поход. Хотелось бы его повторить. Было весело. Просто часто я этого не замечаю. Многое кажется серым… Но… я буду стара…       Мина обняла его, крепко прижав к себе.       — Мы твои друзья. Помни об этом. С нами ты можешь перестать прятать боль, разделить её с нами, раскрошить и уничтожить. Ты наш друг. Помни.       — Да… Спасибо.       Позднее, когда она была дома, Бакуго позвонил ей весь на нервах. Приближалось двенадцать часов, а Изуку нет и нет. Альфа передумал всё, что можно, потому что это уже был второй раз.       — Я-я уже не знаю, что думать! Он в какой-то момент стал себя странно вести, неожиданно начал краситься, ходить без макияжа не может, пропадает теперь! Я тревожусь!       — Может что-то скрывает под макияжем? — ответила Ашидо.       — Хм… По… Побои?.. Блять… Его глаз… Это было самое подозрительное… Чёрт, его точно били! Но кто блять… Попал кому-то под горячую руку? Вот узнаю, кто это сделал…       — А когда это всё началось?       — Ну не так давно… Вот после того, как этот прилипала припёрся и начал опять меня заёбы…       Образовалась минутная пауза.       — Бакуго?       — Это началось после того, как появился Орочи… Блять… Я так хочу ошибаться.       — Думаешь его рук дело?       — Есть шанс. Увидел со мной рядом другого омегу и кукуха поехала.       — Если началось именно после этого, то, скорее всего, он причастен к этому.       — Что делать? Я не могу вот так заявиться к нему и прибить его, нужны доказательства. Вдруг окажется, что не он?       — Подожди Изуку ещё немного, может придёт. Завтра придумаем что-нибудь с ребятами. Хорошо?       — Хорошо…       Изуку не объявился. На утро Бакуго обзвонил всех своих и его друзей. Позвонить Мономе было кстати. Сам омега тоже собирался звякнуть ему.       — О, Бакуго. Я хотел тебе позвонить. Тут с Изуку беда.       — Да! Его со вчера в общаге нет! Второй раз!       — Снова?! Чёрт! Стопудово Орочи опять за своё!       — Орочи?       — Да. Орочи издевался над ним. Мне Шинсо сказал, а ему сам Изуку.       — Сука так и знал! А этот ублюдок улыбался и пиздел мне в лицо!       — Ты о ком?       — Об Орочи! Я бы так не сказал об Изуку. Он тоже лгал, но я не особо удивлён, его и в школе травили, а он терпел. И сейчас также.       — Думаю, он не хотел, чтобы мы переживали… Дурак.       — Ага… Я уверен, что он попытался сказать мне ещё вчера. Но этот ублюдок появился и увёл меня. Блять, нужно было остаться с Изуку, несмотря на всё, что он говорил. Если бы я знал…       — Винить себя точно не вариант. Нужно Изуку найти.       — Да, ты прав. Но в данный момент мне хотелось бы послушать этого ублюдка, раз я теперь точно знаю, что это он. Может я что и выясню.       — Ну окей, узнаешь что, позвони.       — Ага.       Ничего он не выяснил. Так как тот кинул трубку, не сказав ни слова. Бакуго встретился с Серо и Денки, чтобы обсудить, что делать, и где его искать. Во время этого позвонила Кьёка.       — Мина побоялась тебе звонить, она была в ужасе.       Альфа включил громкую.       — Всё его лицо в синяках, нос, похоже, сломан, кровь из него и головы, кожа бледная, почти белая, ещё у него судороги, он кровью блювал! Его осмотрела скорая, у него синячищи и по всему телу, избили его мама не горюй! Джинсы в месте между ног в крови, они предполагают, что у него кровотечение внутренних органов! Я сама от шока отойти не могу!       Рука Бакуго, в которой был телефон, затряслась.       — Ублюдок…       — Блять, я не могу это слушать. — сказал Денки.       — В какую больницу его увезли? — спросил Серо.       — В центральную городскую.       Бакуго рванул, что есть мочи.       — Подожди нас! — крикнул бета.       Они еле поспевали за альфой, предмет воздыхания серьёзно пострадал. Чувство вины разъедало душу, не понял, не заметил, проглядел, позволил змее показать клыки.       «Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! ЧЁРТ!»       Когда парни прибежали, Изуку был в операционной. В больницу уже пришли Монома, Киришима, Тодороки, Кьёка, Яойорозу, а также Мина, Урарака и Цую.       — Изуку! Где он?! — Бакуго вцепился в футболку Киришимы.       — Е-его оперируют.       — Оп-перируют?..       Блондин обречённо свалился на колени. Киришима опустился и обнял его.       — Бакубро, я уверен, что всё обойдётся. Мы все рядом, давай поверим в него.       — У-угу… — издал Бакуго сквозь слёзы.       — Блять! Ну что за дурак! Почему он молчал?! Как можно молчать о таком?! И он вот так готов страдать?! — кричал, возмущался, топал ногой и вытирал слёзы Денки, — Чёрт возьми! Теперь понятно зачем ему нужен был это яркий макияж! Придурок!       Серо заключил омегу в объятья.       — Всё-всё…       — А вы кто? — Тодороки обратился к Цую и Урараке, щурясь с подозрением.       Все, кто пришёл позже обратили на них внимание. Очако ответила:       — Я Очако Урарака, это моя подруга Цую Асуи. Я первая, кто узнала о травле.       Она уже рассказала всё Мономе, Киришме, Яойорозу, Кьёке и Мине и сейчас снова пересказала остальным.       — Простите, лучше бы я не звала его вчера пить. Он пьяный… немного агрессивный.       — Не вини себя… Это он врун! — сказал Денки.       Бакуго поднялся.       — Ничтожество… Ничтожество значит… Я ему по всему телу это вырежу.       — Бакубро, прошу, не делай ничего, что приведёт к ещё большим проблемам. — сказал Киришима.       — Блять… — Бакуго упал на стул, — Я хочу его убить.       — Бакубро…       — Я же сказал, что хочу! Но не буду…       — Давайте подождём окончания операции и потом посмотрим, что да как… — сказала Асуи.       Ещё полчаса они просидели и простояли в томительном ожидании. Операция закончилась, Изуку увезли в одиночную палату, новости были неутешительными. Кровотечение было интенсивным и очень сильным, если бы скорая не успела, то он бы умер из-за большой кровопотери. Но даже сейчас его жизнь не в безопасности. Он впал в кому, не могли точно сказать, когда очнётся. И очнётся ли вообще. Кровотечение пусть и остановлено, но организм в плохом состоянии, обменные процессы серьёзно нарушены. В коме Изуку почти не мог самостоятельно дышать, поэтому его подключили к ИВЛ. Иначе никак, он умрёт. Изуку между жизнью и смертью. И исход не был пока известен — жизнь или смерть. Справится ли его организм или нет. Главное не отключать парня от аппарата. За ним останется лишь наблюдать. Но… он был так плох… что врач сказал им не питать особых надежд.       — Можно мне… увидеть его? — попросил Бакуго.       — Не стоит, он только после операции. — ответил врач.       — Я же просто сяду рядом… Ну пожалуйста. — упрашивал альфа с жалостливым взглядом.       — Ладно… Но только вы.       — Спасибо.       Врач ушёл.       — Бакубро, он справится, — говорил Киришима, положив ему на плечо руку, — Нам нужно верить в него. Мы пойдём, если тебе нужно будет выплеснуть эмоции, свяжись с кем-нибудь из нас.       Бакуго кивнул. Все уходили. Кроме Тодороки.       — А ты что?       — Я останусь.       — Разрешили только мне.       — Я подожду тебя.       — Долго будешь ждать.       — Ничего, подожду. — Тодороки улыбнулся.       Бакуго вошёл в палату. Изуку был на больничной койке, под белым одеялом, в его рту была эндотрахеальная трубка аппарата искусственной вентиляции лёгких, справа стоял сам аппарат, а также назогастральный зонд, трубочка которого была во вправленном носу Мидории, и мочевой катетер, слева стоял кардиомонитор, издававший пикающие звуки. Альфа подошёл к кровати, придвинул стул и сел. Он разбито смотрел на лицо Изуку. Избитое, потрёпанное. Всё его тело было в тёмных синяках, но под одеждой и одеялом не видно, но Кацуки знал, что они там есть.       — Почему… — Бакуго всхлипнул, — Мама, почему ты забираешь его к себе так рано?.. Не надо… П-пожалуйста… М-мы же… только подружились…       Альфа пальцем дотронулся до руки омеги, потом подложил под неё всю свою ладонь и легонько сжал его пальчики. Слёзы сползали по щекам вниз к подбородку.       — С днём рождения меня… — проскулил он и разревелся.       Бакуго никому не говорил, когда у него день рождения. Он не любил праздновать его, всё потому, что именно в этот самый день его мама ушла из жизни. Чтобы никто не устраивал ему сюрпризы, чтобы не дарили подарки, он молчал о дате. Орочи узнал о дне рождении случайно, увидев в паспорте. Всё же он признался Мине во время последней встречи в этом и в том, что хотел бы поесть вместе с Изуку торта в этот день. Но теперь… будет ли это возможно? Как говорится, надежда умирает последней.       Мина рассказала остальным о дне рождения Бакуго. Они подумали устроить для него небольшой праздник, они хотели, чтобы этот день дарил ему тёплые радостные воспоминания в кругу друзей, а не грусть, тоску и безнадёжность. Ребята решили в большой подарочной коробке положить маленькие подарочки от каждого. Бакуго был с Изуку до вечера. Он не собирался уходить из больницы даже, когда его буквально вытащила из палаты медсестра. Тодороки не было.       — Я бы тоже не стал столько ждать… — альфа сел на стул у двери.       Он просидел бы там до утра, не обращая внимания на предупреждения, что больница закроется. Но Киришима написал, что хочет срочно поговорить. Нужно было прийти к нему домой. Бакуго пошёл в надежде, что хоть немного отвлечётся от этого гнетущего чувства. Постучав в дверь, он услышал тишину. Никаких шагов к двери, ничего. Постучал ещё раз. Ничего. Ещё раз. Пришло сообщение от Киришимы:       «Открыто».       — Чё за херня?       Бакуго зашёл. Было темно.       — А?       Он включил свет в прихожей, разулся. Пошёл дальше. Везде была темнота.       — Да чё такое? Это прикол?       Когда в свете озарилась кухня, раздался громкий синхронный коллективный:       — СЮРПРИЗ!       — АА!       Ребята толпились рядом со столом, который был уставлен блюдами и десертами. На шкафах висели шарики. С потолка свисала гирлянда разноцветными буквами:       «Happy Birthday!»       — Ёп твою мать! У меня сердце в пятки ушло!       Бакуго лишь через секунду понял по какому поводу всё это сейчас происходит. Он посмотрел на гирлянду и нахмурил брови. Мина подбежала к нему.       — Бакуго, я помню, что ты мне говорил. Этот день не ассоциируется у тебя с чем-то хорошим, но мы хотим изменить это. Чтобы ты весело провёл время, чтобы ты запомнил этот день счастливым. Такими и должны быть дни рождения. Счастливыми. Этот день не должен быть серым. Мы твои друзья, и не можем смотреть на твои страдания.       — Я уверена, Изуку хотел бы, чтобы в свой день рождения ты был радостным и счастливым. — сказала Яойорозу, — Он хотел бы, чтобы ты веселился в этот день, чтобы тебя ничего не печалило.       — Я в него верю. Он боялся за твоё ментальное состояние больше, чем за своё физическое, поэтому и не подумает уходить и оставлять тебя одного. — сказала Урарака.       — Один? Почему это он один? — вопросил Денки.       От него таких слов не ожидал никто, особенно Серо.       Каминари приблизился к светловолосому альфе.       — Ты меня, конечно, сильно раздражаешь… но теперь гораздо меньше, и… — говорил Денки, не смотря на него, — Для Изуку ты имеешь не малое значение, а я хочу, чтобы он был счастлив, поэтому раз он считает тебя другом, раз ему не всё равно на тебя, то и мне тоже, и поэтому… Посмотри. — омега повернулся на остальных, — Посмотри, сколько людей на твоём дне рождении, этим людям не всё равно на тебя, на твоё состояние, эти люди здесь, рядом с тобой. Подумай, одинок ли ты? И был ли ты одинок до знакомства с Изуку? Взгляд Бакуго пробежал по Киришиме, Кьёке, Яойорозу и Мине.       Эйджиро Киришима — его первый лучший друг, Кьёка Джиро, Момо Яойорозу, Мина Ашидо также стали его друзьями. Они всегда вытаскивали его потусить, чтобы он не тонул в тягостном состоянии, пусть у них не получалось добраться до его души, пусть не знали, что сделало его таким, ребята пытались его взбодрить, развеселить, несмотря на его нелёгкий характер были рядом. Бакуго обрёл друзей, когда поступил сюда. Он не был один. А альфа не замечал это.       Смотря на своих друзей, Бакуго дал волю слезам. Бета спешно отодвинула от стола стул и посадила на него плачущего блондина, поглаживая по спине.       — М-мина, Киришима, Джиро, М-момо… Друзья, обнимите меня… П-пожалуйста.       Он наконец назвал их всех друзьями, Мина и Яойорозу сами расплакались и сильно прижались к нему. Киришима и Кьёка переглянулись, улыбнулись и сами присоединились к обнимашкам.       — Ты не должен бояться испытывать эмоции и чувства, тем более при нас. — сказала Кьёка.       — С-спасибо… Спасибо вам…       Денки глядел на этого Бакуго, усомнившись в своих прошлых словах и действиях.       — Совесть мучает? — спросил Серо.       — Эх… Да. Но я же не знал, что он не такой, каким кажется. Однако при этом всё же стоило выбирать выражения, я ведь иногда начинал первый.       — Иногда… Здорово, что ты понял ошибки.       — А можно мне тоже обнять? Я думал, я тоже друг. — сказал Тодороки.       — Я-я думал… мы соперники. — ответил Бакуго.       — Одно другому не мешает.       — Ну ок… — Бакуго выставил руки.       Тодороки побежал к нему.       — Я тоже хочу. — сказал Серо и пошёл за ним. Денки проводил его удивлённым взглядом.       Тодороки и Серо с улыбками обнимали Бакуго, который перестал плакать и не понимал, что происходит. Было уже не трогательно, а забавно. Ребята захихикали.       — Хватит ржать…       — Не смущайся так. — одновременно сказали Тодороки и Серо.       — Да отстаньте уже! — Бакуго оттолкнул их.       — А только что охотно обнимался… — расстроенно сказал Шото.       — Ты обидел Тодороки, как не стыдно. — саркастично упрекнул его Серо, поглаживая гетерохрома по голове.       — Боже…       — Обнимашки! — воскликнул Монома, прыгнув на Бакуго.       — Эй!       — Не бузи, я тоже хочу поучаствовать.       — И я! — Урарака подобралась к нему сзади.       — Да отвяньте!       Когда эти двое отстранились, к альфе подошла Цую.       — Тебя, наверное, это уже бесит, но я бы тоже хотела тебя обнять и тоже могла бы стать твоим другом.       Бакуго завис и засмотрелся на неё, потом выдал следующее:       — Если добавить кудрявые волосы и веснушки, то ты будешь версия Изуку женщины-омеги.       Тишина. Не хватало звуков сверчков.       — Извини… — Бакуго от стыда вспыхнул красным.       — Ничего. Мы похожи? — спросила Цую, улыбаясь.       — Немного…       Асуи обняла альфу.       — Бакуго сегодня заобнимали до нехватки воздуха. — сказал Серо.       — Да. Хватит. — блондин легонько отстранил Цую.       — Бакуго! Садись скорее в середину! Ты должен быть в центре! Давай! — Мина подталкивала его.       — Щас-щас.       Бакуго сел на средний стул.       — Вы сами готовили?       — Ещё чего, это заняло бы кучу времени. — ответил Денки.       — Так много было необязательно.       — Не ты же только есть будешь. Я много ем.       — Я тоже! — сказала Мина.       — По жёлтому я бы не сказал.       Бета была средней полноты, когда как Денки был весьма худеньким.       — Я волшебник.       — Понятно…       Все сели за стол. Тодороки и Киришима устроились рядом с именинником. Мина нацепила ему белый колпак в разноцветный горошек.       — Это зачем ещё?       — Ты же сегодня именинник. Ты здесь главный.       — Хм, я главный…       — Да. — Ашидо села рядом с Денки.       — Раз я главный, тогда… Могу я еду пропустить? У меня нет аппетита…       — Но Бакуго, ты и так плохо ешь. — сказал Киришима.       — А мы думали соревнование устроить. — сказал Денки.       — М?       — Выиграет тот, кто съест всё последним. Если все остальные не смогут продолжать есть и сдадутся, то ты выиграл.       — Да ну… Я же сказал, что не голо…       — Слабо?       — А? Чё сказал?       — Слабо тебе?       — Мне слабо?       — Тебе.       Денки надавил на нужную точку.       — Ну всё, сука, если я выиграю, то ты на месяц станешь моей служанкой.       — Пф, окей. А если выиграю я, ну или кто-нибудь другой, то уже ты будешь ползать в моих ногах.       — Эй, почему это только тебе плюшки? — вознегодовала Урарака, — Кто выиграет, тому он слугой и станет.       — Ладно-ладно… Просто я больше уверен в своей победе. — ответил Денки.       — Ха! Ладно! Будто напугали меня! — Бакуго распечатал палочки.       — Но перед этим ты задуешь свечи на торте. — сказала Мина.       Перед Бакуго стоял шоколадный торт с вишнёвой начинкой. На нём двадцать свечей. Он был двухъярусным. Из всех тортов блондин любил только шоколадный и именно с этой начинкой.       — О, мой любимый.       — Давай, загадывай желание.       Бакуго поглядел на торт. Не долго думая, он задул свечи. Никто даже не мыслил о том, чтобы любопытствовать и расспрашивать его о желании, в первую очередь не потому, что желание нельзя рассказывать, а потому, что все прекрасно понимали, что он загадал.       Чтобы Изуку выжил.       После того, как Киришима снял свечи, они приступили к остальному. Ребята активно уплетали яства. Нужно есть быстро и как можно больше, такими были условия. Первыми сдались Кьёка, Цую и Яойорозу. Через какое-то время к ним присоединились к Серо, Монома и Тодороки. На «ринге» остались Мина, Денки, Урарака, Киришима и Бакуго. Все пересиливали себя и запихивали еду в рот, съедено было много. Почти все. Только Киришима был расслаблен и спокойно ел.       — Какого хрена ты всё ещё можешь это спокойно есть? — спросил Бакуго.       — Даже мне уже немного трудно… — сказал Денки.       — Я просто… ем. — ответил Киришима, взял в палочки кусочек мяса и съев его.       — Всё! Не могу… — Мина упала лицом в стол — Хотя было весело! — она вновь повеселела и подняла руки вверх, но вдруг затошнило, — Ой…       — Что-то незаметно, что вы обычно много едите. — отметил Серо.       — Заткнись, ты вообще уже сдался. — сказал Денки.       — А я и не выпендривался, что много ем и поэтому выиграю.       — Я, пожалуй, отойду. — Мина, держась за живот, ушла в уборную.       Послышался хруст. Урарака сломала палочки, они упали на тарелку.       — Я гордо принимаю поражение. Пойду займу очередь в туалет.       — Удачи. — сказал Серо.       Теперь их трое: Денки, Бакуго и Киришима. Эйджиро до сих пор ест и не ведёт бровью, не блюёт, не держится за живот.       — Как ты это делаешь… — не понимал Денки.       — М? — Киришима хлопал глазками.       — Чёрт возьми, осталось чуть-чуть… Этот ёбанный торт.       Бакуго дошёл до торта и ел его третий кусок, сдерживая рвотный порыв.       — Я не… сдамся. — Денки отломил ложкой от куска торта ломтик и сунул в рот, но не смог ни прожевать, ни проглотить, еда попросилась из желудка обратно, — Чёрт… Я-я всё… — он убежал к очереди в уборную.       — Ха-ха! Вот и ты продул! — торжествовал Бакуго, радуясь приближению победы, но у самого вся каша внутри вот-вот выпрыгнет наружу, — Блять… Нет, я справ… — альфа закрыл рот руками.       — Бакуго тебя щас вырвет. Иди в туалет. Гордо прими поражение как Урарака. — сказала Кьёка.       Бакуго хмуро посмотрел на Киришиму, проигрывать не хотелось, но иначе ему станет совсем плохо. Он послушался.       — Да уж, у нас прям парад тошнотиков. — острил Серо.       — Ты победил, Киришима. — сказал Монома.       Но сам красноволосый альфа был не очень то рад этому. Вернулись Мина и Урарака.       — Ну как вы? — спросил Тодороки.       — Нормально… — ответила Урарака.       Они сели на свои места. Цую погладила Очако по голове. Киришима же пошёл в направлении уборной. Денки был в туалете, а Бакуго ждал своей очереди сдерживая рвоту.       — Совсем ужасно?       — Да… Нахуй я согласился…       Через минуту вышел Денки, а Бакуго пулей вбежал туда, хлопнув дверью.       — Ты как, солнышко?       — Проблевался и лучше стало.       — Да?       — Угу… Поздравляю с победой.       — Да какая победа? Не нужна мне она. Вам же плохо. Зачем мне победа, заработанная такой ценой? Я не хочу, чтобы дорогим мне людям было плохо.       Денки улыбнулся и подозвал его пальцем ближе к себе. Киришима наклонился к нему поближе, омега обвил его шею руками и поцеловал в щёку, а затем в губы.       — Люблю тебя. — сказал он.       — И я тебя. — ответил Киришима, — Родной, иди выпей воды и приляг.       — Но я хочу остаться с остальными и праздновать.       — Мы сейчас всё равно переместимся в гостиную, чтобы подарить Бакуго подарок.       — Ааа, ну хорошо.       Киришима дождался Бакуго.       — Ну как? Тебе лучше?       — Да… Надо посидеть.       — Пойдём в гостиную, там тебя подарок ждёт от всех нас.       — О, хорошо.       Киришима повёл его в гостиную. Ребята тоже поспешили туда.       — Убери ноги, жёлтый.       Денки лежал, закрыв рукой глаза. Он выглянул одним глазом и согнул ноги.       — Спасибо. — Бакуго сел.       А потом ноги омеги оказались на его коленях.       — Эй.       — Они тебе мешают?       — Да не особо…       — Ну и всё.       — Ох… Показывайте подарок.       Киришима притащил большую коробку с черепом и красной лентой. В любимом стиле Бакуго.       — Ого…       — Это не какая-то одна большая вещь. Я бы сказал бы собрали для тебя бокс.       — Интересно, что вы туда положили.       Киришима поставил её на столик перед диваном. Бакуго открыл.       — Ух ты…       В ней было много интересных вещей. Первым взял упаковку с какими-то лапками, написано было «сквиш-антистресс».       — Это типо снимать стресс?..       — Открой. — сказал Монома.       Распечатав, он взял одну белую лапку с розовыми подушечками в руки. Она была мягкой и приятной на ощупь, тянулась, сжималась.       — Прикольно… — Бакуго начал усиленно мять её.       — Нравится? Мне помогает, когда я сильно нервничаю. Может и тебе поможет. — Монома улыбнулся.       — Спасибо.       Не вынимая из рук сквиш, он достал следующий подарок, конфеты.       — Это от кого?       — От меня. — ответила Яойорозу.       — Вкусные?       — Мне нравятся.       Одной рукой Бакуго распаковал их и попробовал.       — Ммм… Нормально так. Они дорогие да? На вид и на вкус как дорогие.       — Это конфеты Le Chocolate Box, полтора миллиона.       Бакуго поперхнулся.       — Мне интересно, чего ты удивляешься? Ты же тоже богатый. — сказал Денки.       — Во-первых, не я… — альфа откашлялся, — А Мицуки. Во-вторых, мои карманные деньги не доходят до этой суммы.       — А сколько тебе дают на месяц?       — Пятьсот тысяч.       — Ну пол-лимона.       — К тому же для конфет это много. Я, пожалуй, их как декорацию поставлю…       — Я надеялась ты их съешь… — сказала Яойорозу, — Это же подарок, деньги не важны.       — Ладно. Ты права.       Дальше блондин заинтересовался подушкой.       — Я так понимаю, это массажная подушка?       — Я думаю, тебе не помешает расслабление время от времени. — сказал Киришима.       — А это твоя идея? Спасибо, очень заботливо.       — Ты мой лучший друг.       — Дальше у нас… Фотик.       Это был фотоаппарат мгновенной печати.       — Фоткаешь и тут же вылезает фотография, можно запечатлеть столько классных моментов, а потом положить в альбом, повесить на стену или холодильник! — сказала Урарака.       — Фоткать же можно и на телефон?       — Ну это не то. От этих фотографий особенный вайб, атмосфера момента так и передаётся! Я тебе подарила, чтобы ты собирал воспоминания.       — Спасибо.       Бакуго вынул сразу несколько подарков: кружку, розовый блокнот на кольцах сбоку и две книги. Кружка была обычной чёрной с белым дном.       — Просто кружка. Чёрная.       — Ну ты же любишь чёрный. — сказала Кьёка с хитрой подозрительной улыбкой.       — Ну да, спасибо…       А книги были… по психологии. Первая назвалась «Рефлексия — твой помощник», вторая — «Загоны — злейший враг». Было не сложно догадаться, кто додумался до этого. Бакуго переместил взгляд на Серо и на Тодороки.       — Что ты так смотришь? — спросил Серо.       — Тебе будет полезно прочитать. — сказал Тодороки, ухмыляясь.       — Спасибо… — сарказмом ответил он, — Почитаю из мусорного пакета.       — Бакубро, правда полезно будет. Ты отказываешься от психотерапии, пусть они не заменят её, но это хоть что-то. — сказал Киришима.       — Да. Это проверенный автор. Мы сами почитали перед тем, как подарить, чтобы не подсунуть тебе псевдопсихологию, а таких книг развелось много… — сказал Серо, Названия странные, конечно, но книги нормальные.       — Хорошо, ладно. Прочитаю… Так, а это блокнот… розовый.       — Эм… Это я положила. — сказала Цую.       Все посмотрели на неё.       — Всегда, когда меня что-то тревожит, печалит, волнует, я записываю свои чувства и мысли на бумагу, мне это помогает успокоиться, что-то переосмыслить, подумать над ситуацией. И вот я решила подарить тебе такой блокнот, в который ты запишешь всё, что чувствуешь.       Бакуго посмотрел на него, на написанное на обложке фиолетовыми буквами с чёрной обводкой и звёздочками рядом:       «Shine every day».       Альфа улыбнулся и, прикрыв блокнотом краснеющее лицо, ответил:       — С-спасибо.       — Эй! Только не влюбляйся мне тут! — крикнула Урарака, дав ему подзатыльник.       — Ты чё дура?! Даже не собирался!       — А что ревнуешь, Урарака? — спросил Серо с усмешкой.       — Д-да вообще нет! Пфффф… Ну и херню ты сказал…       — А почему краснеешь?       — Тебе кажется. — Урарака пригрозила ему кулаком.       — Ладно, понял.       — Давайте быстрее! — раздражался Денки.       — Ждёшь, когда он твой подарок посмотрит? — усмехнулся Ханта.       — Завали рот. — омега перевернулся на бок лицом к спине дивана.       Бакуго достал небольшую коробочку. Это была карточная игра «Love letter».       — Можно будет всем вместе поиграть! — возрадовалась Мина.       — Да, ты любишь совместные игры.       — Обожаю! — Ашидо сильно обняла его.       — Задушишь… Отпусти, последний подарок остался!       — Хорошо-хорошо.       На дне коробки лежал плакат группы «Linkin Park». С автографами от каждого участника. Бакуго взял его в руки.       — Киришима говорил, что тебе тоже нравится эта группа, ну и… решил тебе подарить плакат с их автографами. — бубнил Денки, — Хотя у тебя, наверное, есть…       — Нет. У меня нет их автографа. Я был на нескольких концертах, но его так и не взял, слишком много людей, было лень протискиваться. Спасибо, мне очень приятно.       — Да вообще не за что…       — Но разве он тебе не нужен?       — Для тебя… не жалко.       — Мы знаем, что ты там смущаешься. — сказал Серо.       — А вот и нет! — Денки вскочил весь покрасневший.       — Да-да, конечно.       — Нет! — парень надулся.       — Солнце, тебе лучше? — спросил Эйджиро.       — Да…       Вдруг со стороны прохода послышалось:       — Угадайте кто?!       Там стоял омега с рыжими волосами, заплетёнными в немного распушённый хвостик, с красными глазами в белой клетчатой рубашке с расстёгнутыми верхними пуговками, чёрных шортах и белых кроссовках. На плече у него была чёрная некожаная сумка. В руках он держал две бутылки вина.       — Привет, мам. — сказал Киришима.       — Здравствуйте, Нобуо. — Денки неловко улыбнулся.       — Приветик, а я тут не с пустыми руками. Ах! Уже все подарки подарили! — Нобуо поставил бутылки на столик, — Я и свой принёс! — из сумки он вытащил фотографию в белой рамке в виде сердца.       На ней был Изуку в панаме, рабочей садовой одежде, он широко улыбался, убрав правую руку за голову, которую чуть приопустил влево. На фото было лето. Солнечные лучи отражались на камере, создавая прекрасный эффект.       — Ох! — Эйджиро подёргал Нобуо за рукав и зашептал, — Мама, не стоило…       — Почему?       Он объяснил в чём дело.       — Божечки… Бакуго, я не знал, что…       Но блондин улыбался.       — Спасибо. Он здесь очень красивый. Даже перепачканный.       — Какое облегчение, что тебе понравилось. Он выложил эту фотографию прошлым летом в Instagram и Ameba.       — Это вы нам вино принесли? — спросил Серо.       — А кому? Давайте отвлечёмся от всего дерьма в нашей жизни и выпьем.       — Нобуо, с вами всё хорошо? — спрашивал Денки, — А то вы обычно таких слов не говорите.       — Я просто уже выпил.       — А… Понятно.       — Здорово! Заодно поиграем в игру, что я подарила! — воскликнула Мина.       Ребята сели в круг, Нобуо принёс бокалы. Мина объясняла правила, пока вино разливали по бокалам.       — О, мы будем пить из бокалов, как настоящие аристократы. — говорил Серо французским акцентом.       — Почему ты говоришь так? Речь же не про круассаны. — спросил Денки.       — Потому что звучит забавно.       Карточная игра, вино, шутки, галдёж, музыка, танцы — так продолжился день рождения Бакуго. Все, и он сам, повеселились на славу. Даже слишком. Многие напились до беспамятства. В разуме остались Киришима, Цую и Яойорозу.       — Лучше бы я пьяная уснула и всё забыла…       Всю гостиную разворотили, по ней будто прошёлся ураган.       — А мы были в ударе, ха-ха… — промямлила Кьёка, лежа на коленях своей альфы.       — Да… Пора бы нам домой.       — Я заберу Очако. — сказала Цую.       — Хорошо, я с остальными разберусь.       Когда Яойорозу и Цую вместе с Кьёкой и Ураракой ушли, Киришима подхватил Денки на руки и понёс в родительскую комнату, где была большая кровать, чтобы уложить. Его маму он устроил в своей комнате, так как до этого они поменялись комнатами, чтобы Эйджиро и Денки могли спать вместе. Бакуго — на диване, для Серо, Мономы, Мины и Тодороки он притащил матрас, но влезли на него только трое.       «Что же делать?..»       Киришима разбудил гетерохрома, который спал на полу пьяным сном.       — Тодороки, Тодороки.       — А? Что… Кто? Ты кто?       — Это я Киришима.       — А, мы же на дне рождения Бакуго… Уже закончилось?       — Угу. Остальных я уложил, а вот тебя не знаю куда пристроить.       — Не парься… — Тодороки поднялся, шатаясь, — Я просто пойду домой.       — Ты уверен, что дойдёшь?       — Абсолютно. — Тодороки задом пошёл к проходу в гостиную, показывая пальцы вверх.       — Осторо…       Но потерпел крушение, позади него был перевёрнутый стол.       — Ты в порядке?!       — Да… Полёт нормальный.       Он встал как ни в чём не бывало.       — Давай-ка я тебя хоть до двери доведу.       Проводив Тодороки, Киришима ещё минуту наблюдал, как он уходит, мало ли свалится. Потом взялся за уборку. Выкинул бутылки, осколки стекла от фотографии, не той, которую подарили Бакуго, а их семейное фото, которое стояло у телевизора.       — Придётся купить новую рамку.       Перевернул обрастно стол, помыл бокалы. Убрал карты в коробочку, поставил на место другие вещи. Закончив, альфа отправился спать. Денки уже вовсю храпел и распластался по всей кровати. Он его легонько подвинул и устроился рядом.       На утро до носа Бакуго дошёл приятный запах.       «Хм… Неужели?»       Сначала ему показался знакомых запах блинчиков. Но он был лишь похож. Но альфа всё равно заинтересовался. Потерев глаза, тяжело поднявшись, он пробрёл на кухню. Нобуо Киришима стоял у плиты и что-то жарил.       — О, доброе утро, Бакуго.       — Доброе… А что было вчера?       — Сам не помню ничего после того, как начали играть.       — Я помню, что вы были в ударе и всё.       — Хе-хе, правда? Поэтому я очень редко пью.       — Обычно вы скромнее и подбираете слова.       — Ха-ха, да.       — А что вы готовите? — Бакуго приблизился.       — Панкейки.       — А… Не блинчики.       — Ну по сути это одно и то же.       — Я про русские блины. Они тоньше, чем эти.       — Ааа, ты любишь такие?       — Да, мама готовила.       — Вот как… Ну, я тоже могу сделать тебе такие. Приходи в гости как-нибудь, когда у меня будет выходной.       — Хорошо.       — А сейчас садись, позавтракай.       — Нет, спасибо. Я пойду в общагу.       — Уверен?       — Да, я не голоден.       — Попей хоть водички, голова, наверное, болит. Вот у меня да.       — Хорошо.       Выпив воды и забрав бокс с подарками, Бакуго ушёл. До общежития доехал на автобусе. От усталости он почти ни о чём не думал. С трудом шёл по лестнице и наконец оказался в своей комнате. Пустой комнате, где не было ни одного звука, где не было никого, кроме него. Раньше ему было комфортнее и привычнее находиться здесь одному. Но теперь ему не по себе. За этот месяц он привык, что кудрявый омега почти всегда здесь с ним. Но его тут нет. Изуку между жизнью и смертью, идёт по канату над бездонной пропастью, и неизвестно, что случится, он удержит равновесие или рухнет.       Бакуго поставил коробку на стол и сел на кровать. Вчера вечер был наполнел радостью и весельем, но он закончился. Теперь Бакуго вновь грустит.       «Почему мне так не везёт… Почему в моей жизни всё происходит так?.. Почему…»       Альфа уткнулся в подушку.       — Я так хотел поесть с ним торта… Я так х-хочу… — накатывали слёзы, — Создать с ним много воспоминаний… Но я их ещё даже не создал! А у меня уже хотят его забрать! Он только появился в моей жизни! Я так не хочу! Мне было с ним так хорошо, не надо забирать его! Я так не хочу! Не хочу! Не хочу! Не хочу! Не хочу! — Бакуго бил кулаками по подушке, которая намокала от потока его слёз, — НЕ ХОЧУ Я ТАК!       Кацуки свернулся клубочком, сжав в руках подушку, рыдая от отчаяния и бессилия. Весь оставшийся день Бакуго пролежал на кровати, ничего не делая, прожигая дыру в потолке взглядом. Вскоре его поклонило в сон. Казалось бы сон — время, когда ты отдыхаешь, уходишь от забот и проблем. Но это одна его сторона. Порой он приносит не меньше боли, загоняя тебя в пучину твоих страхов. Тот невыносимый уже тошнотворный кошмар повторился. Сколько раз он его только не видел. С того дня, как не стало матери. Кошмар, отражающий событие, произошедшее в тот день. Хотя некоторые детали не совпадали с реальностью. Но это было мучительным напоминанием о прошлом, которое его преследовало. Проснувшись, он в очередной раз ощутил паническую атаку. Сердце ускорялось, било по груди.       «Сердце успокойся! Успокойся!»       Паника охватывала. Бакуго спохватился и кинулся к коробке, чтобы достать антистресс, надеясь, что это как-нибудь его успокоит. Альфа сел на пол у кровати, сжимая и разжимая лапку. По телу пробегали мурашки, тёк пот, в глазах размывалось. Бакуго старался контролировать своё дыхание. Через пару минут он пришёл в норму. Но больше не спал.       На следующий день он не появился в университете. Пусть такое и происходило часто, Киришима всегда беспокоился и звонил ему. И часто Бакуго не брал трубку, но на этот раз взял.       — Бакубро? Ты в порядке? Что сегодня не пришёл?       — Не захотел… Паршиво… Мне кошмар приснился, и я не спал потом.       — Кошмар? Я надеялся, что мы взбодрили тебя…       — Да, мне было очень весело в день рождения. Но на утро, когда я в общагу вернулся, нахлынула тоска… В комнате так тихо и пусто… Мне… т-так страшно, что он не вернётся…       — Хей, мы же верим в него так? Я верю.       — Да, и-и я… Н-но всё-таки…       — Как-то мне стало совестно… Ты снова плачешь.       — Это не твоя вина… Здесь нет ничьей вины.       — Бакубро, если всё же… Изуку настигнет… такой… конец… То давай, ты будешь жить у меня? Так ты будешь рядом со мной. Ты не будешь один. Мама против не будет.       — С-спасибо, К-киришима… Ты мой самый лучший друг.       — А ты мой.       — Д-давай встретимся сегодня.       — Приходи ко мне к пяти часам. Я после универа ещё в зал пойду.       — Хорошо.       По наступлении этого времени Бакуго уже был у его дома. Он позвонил в звонок. Послышались неспешные шаги. Потом дверь медленно отворилась. На пороге стоял Денки и с коробочкой сока в руках.       — Привет, заходи.       — А Киришима где?       — Его пока нет. Щас придёт, подожди на кухне.       — Ладно.       Бакуго разулся и прошёл за ним на кухню.       — А ты тут что делаешь?       — А что я не могу находиться в доме своего парня?       — Я не об этом. Просто ты в домашнем, будто живёшь тут.       Денки был в чёрных свободных шортах и красной футболке с белой надписью «Sport», которые были ему великоваты, и белых носках.       — Так и есть. Я ушёл из дома.       — Что-то случилось?       — Так… Проблемы в семье. Тебе не стоит занимать этим голову.       — А это шорты и футболка Киришимы? У омег реально фетиш носить одежду своих альф?       — А это плохо? Мне так не кажется.       Денки ушёл в гостиную, высасывая персиковый сок из трубочки. Бакуго сел за стол. Через пару минут пришёл Киришима.       — Долго ждал?       — Нет, только пришёл.       — Кофе сделать?       — Было бы здорово.       Киришима налил кофе, а себе чай. Он сел напротив него.       — Ты хотел о чём-то поговорить? Обычно сам ты не предлагаешь встретиться.       — Я просто… не хотел быть один.       — Вот как, ну я всегда рад тебе.       Ребята просто болтали о всяком незначительном, чтобы расслабиться не занимая мозг чем-то сложным. Киришима обходил какие-либо негативные грустные темы.       — Ты очень сильно своего омегу любишь? — спросил Бакуго.       — Ну, да у меня сильные и пылкие чувства к Денки. Он очень нравится мне. Но я скажу, что настоящая любовь проверяется временем. Потому что в отношениях всегда будет трудный период, когда возникнут недопонимая, столкновение разных взглядов, желаний и целей. И вам обоим нужно решать возникшие проблемы в отношениях, выходить из этого тупика, если хотите сохранить эти отношения. Если люди любят друг друга, то они вместе работают над отношениями, идут навстречу, заботятся друг о друге, уважают друг друга. Если один не готов вкладываться в отношения и решать проблемы в них, то значит эти отношения не имеют для него большого значения, а может и вообще никакого значения, и этот человек не любит по-настоящему. Я так считаю.       — М, скорее всего, ты прав. Ты то точно умеешь любить.       — Да?       — Ты всегда для отношений и своей половинки стараешься, сколько тебя помню.       — А как может быть иначе?       — Угу…       На кухню зашёл Денки и выкинул в мусорку коробку сока. Потом ленивой походкой вернулся в гостиную, чеса свой живот. Киришима проводил его глазами, смотря вовсе не на его спину.       — Ну и… было у вас что-то такое?       — Какое?       — Я о сексе. — нескромно произнёс Бакуго.       — Ч-ч-что ты вдруг спрашиваешь? — Киришима замущался.       — Да ты только что на его жопу пялился.       — А? Я-я не пялился!       — Но ты пялился.       — Взгляд случайно туда упал!       — Ты долго смотрел.       — Да перестань!       — Ну так было?       Он молчал, отвернувшись.       — Ну?       — Я не хочу отвечать. Просто… чувствую себя извращенцем всегда, когда ловлю себя на том, что пялюсь на его… Кхм.       — Для меня извращенцы те, кто в омегах видит только способ удовлетворения низменных потребностей и пытаются сделать с ними такие вещи без их настоящего согласия. Ты не такой. Всё-таки просто хотеть секса с любимым человеком, когда и он этого хочет, это не извращение. Я так думаю.       — Вот как, мне легче стало. Спасибо.       — И тебе спасибо, я лучше понял, какими должны быть отношения.       Поболтав ещё немного, они разошлись. Но Бакуго пошёл не в общежитие, а в больницу. К Изуку. Альфа сидел у его койки до поздна. Даже когда из палаты выгнали, он сел у двери и не собирался уходить из больницы. Остался там на ночь. Стоило заснуть, как он встречался с тем кошмаром, поэтому он не спал. На утро снова в палату. Когда время посещения заканчивалось, сидел у двери. Он не хотел покидать больницу до тех пор, пока Изуку не очнётся. Так было почти неделю. Он метался в палату и из палаты, не ел, не пил. Работники пытались прогнать, угрожали полицией. Бестолку. Прибегали его друзья, приносили еды и воды, уговаривали уйти. Бакуго только молчал и смотрел в пол. Но в один из дней, когда он зашёл в палату, у кровати Изуку сидела женщина полного телосложения с прямыми зелёными волосами по плечи, часть которых собрана в хвостик сверху. Она была в розовой пастельной кофточке, белой блузкой под ней и синей прилегающей юбке, на ногах чёрные тюфельки. Она горько плакала, ссутулившись, закрыв лицо руками. Бакуго сразу догадался кто это. Мама Изуку. Кацуки было невыносимо больно это видеть, ведь он испытывал такую же горечь. Хотя он думал, что вряд ли она сравнится с той, которую чувствует мать, ребёнок которого на грани смерти. Бакуго бросился к ней, чтобы обнять, прижать сильно-сильно, давая понять, что полностью разделяет её чувства. Она неожидала и немного напугалась, потому что не знала кто он. Но поняла что её хотят утешить и обвила руками его спину. Всё это заставило расплакаться её ещё больше, да и сам Бакуго еле сдерживался. Как только она успокоилась, альфа отошёл. Мама Изуку засмотрелась на него.       — О, ты верно Бакуго? Изуку говорил о тебе.       — Угу.       — Он говорил, что у тебя колючие волосы и красивые ярко-красные глаза. Вы соседи ведь да?       — Да.       — Об этом он говорил, что вас ошибочно вместе поселили.       — Да, но мы захотели остаться вместе.       — Вот как… А можно тебя обнять ещё раз?       — А? Эм… Хорошо.       Женщина прижалась к нему.       — Мне нравится обнимать альф, они такие большие, в их объятьях тепло.       — Правда, хе-хе?       — Да. К мужу я постоянно лезла обниматься.       — А почему в прошедшем?       Здесь молчание. А потом:       — Он умер.       — Оу… И-извините.       — Да ничего.       Она присела обратно на стул.       — Ты ведь не знал. Его потеря была большим ударом, я не могу потерять и Изуку. Я так переживала за него все годы. У него совсем не получалось влиться в коллектив, над ним издевались. Он всё время молчал, я узнавала от посторонних людей. Я ходила с ним снимать побои, я хотела обратиться в полицию, но он всё время отговаривал, повторяя, что всё станет только хуже. Я совсем не знала, что делать, как помочь…       Бакуго сел на кровать, внимательно слушая.       — А как узнала, что тут он, наконец, нашёл друзей… У меня было такое облегчение, я была так рада. Я желала, чтобы он смог найти близких по духу людей, чтобы он перестал быть изгоем и отшельником. Я была так счастлива… Но вот снова… И всё даже хуже… Почему… Я не понимаю…       — Думаю, косвенно это моя вина… С ним это сделал омега, которому я нравлюсь, приревновав к Изуку.       — Вот как… И он снова молчал. Он всегда всё терпит. От этого я волновалась ещё больше, отпуская его в школу. Совсем ничего не изменилось… Может, это моя вина… Я сама старалась быть для него сильной. Особенно тогда, когда ушёл муж. Но полностью скрывать страдания не получалось. Он успокаивал меня, плакал. Возможно… поэтому он так не выносит, когда другие переживают, волнуются, страдают.       — Не вините себя. Вы хотели как лучше. И он хотел… Просто ошиблись.       — Ты тоже не вини себя, тот, кто это сделал полностью отвечает за свои действия... Я Инко.       — А я-я Кацуки.       — Я знаю.       — Ой, точно… Знаете…       В палату вошёл медбрат.       — Время посещения закончилось.       — Что ж, пора идти. Пойдём?       — Я в больнице останусь.       — Снова спать здесь собрались? Помогите хоть вы? Он ночует в этой больнице, не уходит. — возмущался омега, — Он даже есть не уходит, ему друзья приносили.       Инко ужаснулась.       — Бакуго… Так… Т-так нельзя… Не нужно так мучать себя. Когда он очнётся, весь распереживается за тебя, будет винить себя. Никому не будет легче. Иди домой, поешь. Тебе будет хорошо, тогда и ему. Это же Изуку.       После этих сказанных Инко слов он всё же согласился уйти. Бакуго проводил маму Изуку до остановки.       — Я обращусь в полицию.       — Бесполезно. — ответил альфа, — У него же батя богатый, стопудово отмажет.       — Неужели у нас такое продажное правосудие?       — Дело не только в деньгах. Связи.       — Как же так... Уволить таких надо, которые ради наживы готовы позволить преступникам разгуливать. Я всё равно напишу заявление, если ничего не делать, тогда ничего и не изменится. Как зовут его?       — Орочи Курода.       — Хорошо, спасибо.       Увидев, что автобус подъезжает, она сказала:       — Береги себя, Бакуго. Кушай, заботься о себе. Давай просто надеяться, больше мы ничего не можем.       — Угу…       Она потрепала его по голове и зашла в автобус. Как он уехал, Бакуго пошёл до общежития, чтобы взять вещи. Он понимал, что правда ничего иного не может, но его это не устраивало.       Остальное время он жил у Киришимы. Спал в гостиной на диване. Должен был спать. Однако кошмары не давали покоя. Он засыпал и, не успевало пройти и часа, просыпался и не спал всю оставшуюся ночь. Эйджиро, его мама и Денки замечали это по его тёмным кругам и волновались. Но Бакуго ничего не мог поделать, он боялся спать.       Изуку был в коме уже месяц. И та надежда, которая была в начале, почти угасла. Бакуго всё меньше верил в его пробуждение. Пусть месяц и был нормальным сроком для комы, Бакуго это не убеждало. Его режим сна стал совсем плохим из-за кошмаров, он мало ел и потерял в весе. Друзья не знали, как помочь. Он никого не слышал. Все думали, что его угнетённое моральное состояние было только из-за Изуку. Но Киришима замечал, как Бакуго часами сидел и смотрел на свою детскую фотографию, где он вместе с мамой. И однажды, когда Нобуо приготовил русские блины, который тот очень хотел, то Бакуго швырнул сковородку на пол. Прошло много лет, но Кацуки не оправился от её смерти, а кошмары и кома человека, в которого он влюблён, только добивают. Он вновь проживает то, что хотел бы забыть. Смерть того, что любишь.              «Если его не станет… то, что я буду делать? Влюблюсь ли я в кого-нибудь ещё? И захочет ли этот человек узнать меня, понять, помочь мне… Полюбит ли он меня?» — такие вопросы крутились в его голове.       Бакуго начала пугать эта жуткая неизвестность. Он не знал, найдёт ли в себе моральные силы выбраться из этого болота, в которое попал. Если не найдёт? Если друзья не смогут ему помочь? Он понимал, что есть люди, готовые заботиться о нём, но у него возникало ощущение, будто без Изуку всё это уже бессмысленно.       «Привязался… Я к нему привязался… Чёрт… Ну как так… Прошло всего ничего… Как же так…» — эта мысль заставила его плакать.       Он очень боялся привязаться к кому-либо, убедившись сколько боли это приносит. И сейчас он был уверен как никогда.       Прошла ещё половина месяца. Бакуго начал иногда ходить на занятия в университет. Однако ребята заметили, что он странно себя ведёт. Блондин избегал их, но всё время оглядывался. Почти не появлялся дома, приходил ближе к ночи, иногда не приходил вовсе. Если дома кто-то пытался с ним поговорить, он игнорировал, словно был глухим. И вот три дня его ни слуху ни духу. Киришима и Денки решили его поискать. В общежитии не было, в домике на дереве не было. Сильно насторожились и попросили других помочь. Они проверяли малолюдные и безлюдные места. Провозились до вечера. Но Киришима нашёл его. В старом чёрном никому ненужном гараже.       Нашёл с петлёй на шее.