Падший ангел

      Его тело было неподвижным в костюме уже целую вечность. Банкет начался час назад, а он успел три раза вспотеть и несколько раз задохнуться от ужасных феромонов влиятельных альф, которые считали своим долгом показать Натаниэлю его место, проходя мимо него. Они словно таким образом напоминали ему, кто он по природе. Натаниэль ненавидел тот факт, что он не может контролировать некоторые аспекты своей жизни. Например, свое поведение во время течки, которое зависело исключительно от инстинктов, реакцию на альф, особенно старших. У тех с возрастом развилось умение влиять на тебя с помощью контакта, неважно какого. И это не магия, это природа. Старшие были опытнее, они пережили яркий всплеск гормонов, который делал из них рабов перед инстинктами, и теперь наслаждались так долго ожидаемым покоем.       Хотя некоторые их внутренние желания все еще остались, если Натаниэль правильно понял затяжные взгляды отцовских послов на его фигуре. Это казалось таким противным, когда у Натана при всех спрашивали, собирается ли он выдавать своего прекрасного сына замуж, и предлагали свою кандидатуру. Натаниэль только усмехался, когда отец отвечал им скупым отказом. Ну конечно, он приносил ему куда больше денег каждый год, чем мог бы ему подарить брак. Отчасти из-за этого Натаниэль и работал в поте лица, но угрозы отца на него все равно не действовали. Он продаст его, только если младший Веснински лишится ног и рук или станет беспомощен, иначе бедных извращенцев будет ждать сюрприз в виде глубоко засаженного ножа в их задницу вместо кофе утром.       Банкет проходил в поместье Веснински, на основном этаже в честь Рождества. И, так как Натан Веснински был истинным ценителем традиционных праздников и заключения новых выгодных сделок, все было выполнено шикарно и для большого количества гостей. Из всех этих благородных фамилий Натаниэля волновали только две. Хэтворды и Мориямы. И если первые не приходили ни на одно торжество после пропажи Мэри, хотя Стюарт все еще был приглашен на каждый из вечеров Натана в знак поддержания дружбы, то вторые никогда ничего не пропускали. Отец проявлял фальшивую благосклонность к Хэтвордам и продолжал держать маску, как бы слабо она не держалась. Натан ненавидел выставлять себя проигравшим и не желал огорчить Кенго. Морияма приходил всегда, а вместе с тем и его сыновья, а также их подчиненные.       Сам Кенго не волновал Натаниэля, но его сыновья могли оказаться проблемой, которую было не просто решить. Рико и Ичиро казались ублюдками, которыми и являлись. Ичиро, как наследник клана, общался с Натаниэлем исключительно в дипломатическом плане, но никогда не считал его полноправным наследником или хотя бы достойным человеком. Его брат был жалким мальчиком, которого обделяли вниманием с раннего детства, на которого Ичиро практически не смотрел, а Кенго относился холодно, почти не воспитывая его, отдав все полномочия своему брату, Тетсуи, поэтому Рико, дабы тешить свое эго и приносить хоть какую-то пользу семье, начал заниматься «пешками», выстроив свои порядки и иерархию.       Братьям дозволялось делать, что вздумается, если это не нарушает образ их семьи и не приносит большие утраты.       — Как дела в Балтиморской дыре? — поинтересовался больше насмешливо, чем стоило, Рико. С левой стороны от него стоял Жан. Натаниэль знал его со слов Лолы. Женщина куда больше осведомлена про устройство в Гнезде, как называли место существования «пешек» Мориямы. Жан Моро был бетой, и имел соответственное отношение. В Гнезде была жесткая иерархия, право голоса было только у альф, беты были второстепенным сортом, а омег и вовсе не считали за людей и использовали, как хотели. Жан был единственным подарком от отца Рико. Его подарили, когда младшему сыну исполнилось шестнадцать лет, как равному, но Натаниэль привык думать, что Кенго просто отдал бесполезную вещь.       С правой стороны от Рико стоял Кевин Дэй. Он был таким же высокомерным, но рядом с Рико его голос затихал. На щеках всех трех была вытатуирована римская цифра, словно в каком-то концлагере. Подобное делали со всеми «пешками» в Гнезде, поэтому Натаниэлю было привычней называть их «цифрами».       — По-прежнему мрачно и громко, — ответил Натаниэль.       Они стояли в зале, другие гости проходили мимо них. Натали стояла на небольшом расстоянии от Натаниэля, обязанная быть рядом с ним.       — Крики не прерываются, — спокойно объяснил Веснински, когда поймал на себе взгляд Кевина, полный сомнений.       — Веснински ведут себя грязно, — ответил на это Жан, морщась от отвращения. — Вы же мастера пыток, верно?       Натаниэль ухмыльнулся.       — Верно, именно поэтому Тетсуи всегда отдает провинившихся людей к нам, избавляя себя от грязной работы. Помнится, одна из ваших цифр сбежала, и люди моего отца нашли ее, спрятавшейся у незнающего, с кем связался, человека. Твой дядя велел наказать цифру, как следует. Хотите узнать, что с ней стало? — Натаниэль посмотрел на Рико, почувствовав азарт от его реакции, но, не дождавшись ответа, продолжил говорить таким голосом, какой использовали омеги по вызову: плавным, звучащим немного глупо и завышено: — Сначала я порвал этому парню связки на ногах, потом вырезал сухожилия и вырвал глаз, а после отрезал его мелкий член и запихнул его в лишенное глаза место.       Он увидел, как сузились зрачки Кевина, а Жан вздрогнул. Рико продолжал смотреть на него с каким-то почти не видным испугом.       — А после я оставил его истекать кровью и умирать, а когда его сердце остановилось, мы сожгли тело, развеяв пепел на ветру. Твой дядя очень щедро нас отблагодарил, подарив несколько своих обученных и знающих английский язык «цифр». Уже год, как они наши «пешки».       — Я помню, — ответил Рико, поморщившись.       Тон Натаниэля вернулся к обычному, который он тренировал долгие годы, мучая свое горло грубыми и хриплыми нотами, дабы придать его словам серьезности. Голос мужчин-омег, как у обычных парней, но он все равно более нежный, чем у других второстепенных полов. Мужчины омеги славились плавным и приятным тоном. Из них чаще выходили хорошие певцы, они умели притягивать к себе людей только с помощью голоса.       Натаниэль помнил, как в свои шестнадцать слушал рассказы Лолы про бордели, популярные в Балтиморе. Несколько таких заведений отводились только для омег-мальчиков, несколько были запрещенными — там продавались подростки. В них омег учили также и пению, чтобы расслаблять клиентов. Через год он смог сам увидеть это место.       Ну а теперь он здесь, восемнадцатилетний, на этом отвратительном банкете запугивает малышей Мориямы.       — Еще бы ты забыл. Надеюсь, что рассказанная мною добрая история даст тебе ценное знание, как расправляются с предателями, — проговорил Натаниэль, смотря, как краснеет от гнева лицо Рико. Веснински подошел к нему ближе, видя, как отшатываются от него Жан и Кевин, но Рико не дернулся. Нейт нежно провел по щеке младшего сына и прошептал ему на ухо: — Мой отец передает тебе с Тетсуи любительский привет.              

* * *

             Больше нельзя было ждать. Время текло быстро и не щадило, словно спешило вместе с ними. Эндрю чувствовал, как колотится его сердце, разрывая ему грудную клетку. Если они проиграют, то его посадят, а после убьют люди Натана в тюрьме. Если они оставят хоть одну заметку, дающую понять, что это сделали «пешки» Натана, то полицейские смогут получить след, за что их всех накажут. Все должно быть быстро и незаметно.       Они вышли в необходимое время, поездка в аон-центр прошла напряженно. Натаниэль вновь обговорил детали плана, карта должна быть выучена, чтобы в случае непредвиденной ситуации они знали, куда спрятаться. Эндрю это было не сложно благодаря своей хорошей памяти, но важнее было не помнить, а уметь воспользоваться, в чем он не был столь уверен.       Все, кроме Эндрю, выглядели спокойно. Вряд ли они не переживали, но у них явно не было тайфуна из тревог внутри. Миньярд успокаивал себя мыслями о смерти. Странно, так ведь? Но смерть — это, пожалуй, единственное верное в своем постоянстве явление в жизни Эндрю. Смерть в любом случае лучший выход, чем страдания, но точно последний. Страх перед ней появляется вместе с новой обязанностью. Сейчас это был долг.       И вот, он вернулся к этой точке снова. Он не может умереть, пока не заплатит, ведь в ином случае Аарон станет узником за него. Хотя будет ли в этом значение, если Эндрю нет? Его же нет, верно? Он не станет корить себя за невыполненный контракт, совесть не изведет его за гибель брата, а слезы не придут к нему ночью.       «Нет, это все бред, опомнись, вы почти приехали».       Вернувшись в реальность, Эндрю увидел высокое здание. Машина Чета затормозила, и он сказал:       — Дальше сами, я буду ждать вас здесь, если все пройдет хорошо.       Еще одна привычка, которую заметил Эндрю у приспешников Мясника, — они никогда не желают друг другу удачи.       Каждый накинул капюшон и маску, Натаниэль поправил свои перчатки, Эндрю невольно сделал так же. Они вышли из авто и направились к шишке.       Посторонние звуки доводили до лишних вздрагиваний, любой шорох и Миньярд начинал думать, что все, на этом все, их задание закончено. Он думал попросить Натаниэля ударить его, чтобы прийти в себя. Они справятся, и он не в первый раз совершает что-то незаконное, как никак он убивал людей, совершенно разных людей, но в этот раз его оплошность, значит, оплошность Натаниэля, что ведет за собой риск для Аарона. Слишком много составляющих. Эндрю ощущал себя в клетке. Никогда его действия так не играли роли, как в бездне.       Все придет в норму, когда он прекратит нервничать и начнет, блядь, работать.       Зайдя в здание, стало легче дышать. Дойдя до части с управлением электричества, дело оставалось за малым. Натали и Элисон проскочили в коридор и должны были дойти до двери за быстрое время, после чего выманить нужного человека. Как только они это сделают, на наушнике Эндрю сработает сигнал. Прошли мучительно долгие и напряженные пять минут, прежде чем это случилось. И вот, здание погрузилось в темноту…       Сотни офисных окон погасли, главный зал померк, лифт, двери — все прекратило работу. Эндрю услышал чужие голоса удивлений и почувствовал, как небольшое напряжение спало с его плеч. Они не видели «цифр», поэтому Миньярд предположил, что те зашли в здание не как преступники, а как гости.       — Ну где они, — недовольно прошептал Эндрю.       Глаза Натаниэля устремились на дверь, в которую вошли девушки, он потянулся к ручке, когда из коридора послышался оглушающий звук выстрела. Черт.              

* * *

             Голоса резко стали громче. Натаниэль выругался. План пошел в пизду. Веснински резко вышел в темный коридор, Эндрю поторопился за ним. Рука рефлекторно достала пистолет. Люди были явно сами по себе. Звуки доносились из дальней части. Парни как можно быстрее бежали туда. Теперь работники знали, что это не просто неполадки в системе, и им еще предстоит с этим разобраться. Паника среди запертых нарастала, Нат услышал, как кто-то звонит в полицию и сообщает о ситуации, но пока в коридоре никого не было. Стоит забрать девочек и сваливать, пока сюда не поднялась охрана.       Трое человек, облаченных в черное, стреляли прямиком в Элисон и Натали. Девушки не ожидали такого и явно возвращались к парням, когда их нагнали. Шилдс держала раненный бок и стреляла вместе с Элисон, безуспешно пытаясь обороняться. Натаниэль выстрелил в одного из нападающих, попадая ему в затылок. Осталось двое.       — Вытаскивай девочек и уходите, — скомандовал Натаниэль и продолжил огонь.       Один против двоих не выстоял бы, учитывая, что команда была в бронежилете, а он нет, поэтому он защищался, как мог, когда Эндрю вывел Натали на лестничную клетку. Элисон помогала, чем могла, но в скором времени ее рука беспощадно начала истекать кровью, и она выбежала к лестнице. Натаниэль, в попытках увернуться от пуль, налетел на стену и увидел кнопку пожарной сигнализации. Его рука была быстрее, чем его мозг. В следующую секунду коридоры погрузились в красные огни, а звук отдался от стен прямиком в мозг.       — Уходим, — прокричал он, убегая в след за Эндрю к лестнице.       Миньярд взял его за руку и потянул на себя. Это конец, они провалились, и чья бы эта подстава не была, отвечать придется Натаниэлю.       — Кто были эти люди? — спросила Элисон, когда они возвращались бегом к машине.       — Узнаю, — выдохнул Натаниэль.       Они увидели, как Чет держал Натали, помогая ей сесть на заднее сиденье, и подбежали к ним. Девушка морщилась и тяжело дышала, продолжая держать раненный бок. Натаниэль усадил ее и сел рядом с ней. Давно ему не было так страшно за близкую подругу. Эндрю и Элисон устроились рядом.       — Езжай быстрее, — сказал Чету Натаниэль.       Машина двинулась с места. Натали продолжала дышать, но ей это давалось все трудней. «Мы не успеем», — с ужасом понял Натаниэль. Они не успеют, если не остановятся где-то прямо сейчас.       — Чет, найди безопасное место и останавливайся, — скомандовал он.       — Но…       — Я сказал, — твердо произнес он.       Чет промолчал, но принялся заворачивать во двор, пытаясь найти безлюдный угол. Им стоило поторопиться, поэтому Натаниэль принялся искать в сумке что-то острое. В машине Чета должна быть аптечка, поэтому он повернулся к задней части, над багажником, и достал нечто напоминающее ее. Паника не давала сориентироваться, но он старался.       Элисон включила свет, когда они остановились.       — Вы двое выйдите и будете следить, чтобы никто лишний не пришел, — сказал он Элисон и Эндрю.       Рейнольдс посмотрела на него с болью в глазах.       — Натаниэль, — прошептала она.       — Я сделаю все возможное, но вы должны дать мне время, — пока нас не догнали.       Они вышли, а Натаниэль попытался устроить Натали так, чтобы она легла. Он сел между ее ног и отвел ее руку в сторону. Порвав на девушке одежду, он достал пинцет и прошептал:       — Не бойся.       Натали всхлипнула, когда он стал доставать из нее пулю. Ее глаза намокли, но она сжала губы и подавила в себе звуки боли. Изредка из нее выходили дрожащие выдохи, но она упорно дышала и вела себя тихо, понимая, в каком они положении.       Когда он закончил, перевязав ей рану, с улицы вновь послышались выстрелы. Чет, увидев, что Натаниэль закончил, выглянул из окна и позвал Элисон и Эндрю. Натаниэль освободил им место, перебравшись на переднее сиденье.       Машина с большой скоростью поехала вперед. Натаниэль посмотрел в зеркало заднего вида и увидел другую быстро надвигающуюся на них машину. Человек с переднего сиденья выглянул на них из окна и продолжал стрелять. Он попал в заднее стекло, и в этот момент Чет выругался. Эндрю забрал у Элисон пистолет и принялся стрелять в снайпера.       Чет предупредил их:       — Когда я скажу, вы должны выпрыгнуть из машины. Я уведу их, а вы бегите.       Натаниэль перегнулся, чтобы посмотреть, как там Натали. Девушка лежала на Элисон с закрытыми глазами.       — Эндрю, — позвал Веснински. Миньярд спрятался от пуль и посмотрел на него. — Сможешь держать Натали?       Он кивнул. Чет замедлился и завернул за угол, Элисон помогла придвинуть Натали ближе к Эндрю. Натаниэль готовился прыгать, держась за ручку двери. Когда прозвучала команда, прилив адреналина и реакция не заставили себя долго ждать. Боль была ярким всплеском, который еще долго прослужит воспоминанием. Тело Натаниэля проехалось по асфальту, и в его голове было только одно слово. «Выжить». Рядом с ним легли Натали с Эндрю.       Первые секунды он ничего толком не чувствовал, но когда прилив адреналина отпустил его, то Натаниэль выдохнул, по его лбу медленной струей текла кровь, он сильно закашлял и перевернулся, чтобы попытаться встать. Правая рука обдала болью, рукав намок, а плечо заныло еще сильнее. Рядом с ним застонал Эндрю. Он принял весь удар на себя, прижимая Натали к торсу.       — Где Элисон? — потерянным голосом спросил Веснински.       Глаза Миньярда закатились к верху, закрывая глаза. Помутневшим взглядом Нейт увидел, как губы Эндрю двигались, а до слуха донеслось:       — Я что, ебу что ли?       Натаниэль проигнорировал его и огляделся. Машин уже не было, Элисон лежала с другой стороны. Веснински вяло поднялся, ноги подогнулись, когда он это сделал. Он попытался дойди до согнувшейся Элисон, но плохо держащие его ноги норовились уронить его. Выйдя на пустующую дорогу, он смотрел на следы от шин. Ни с правой, ни с левой стороны ничего не было.              

* * *

             Кулак отца ударил по поверхности его дорогого стола, когда он прорычал:       — Как ты посмел такое допустить?!       Натаниэль не вздрогнул. В ноздри ударили феромоны Натана, которые надвигали на его тело ужас, заставляя сжиматься. Навязанная когда-то давно реакция вынуждала его встать на колени, попросить прощения, разреветься, расплакаться, показать свое сожаление, но это нарушало его честь. Где был бы Натаниэль, если бы он не научился контролировать то, что невозможно по чужим меркам?       — Там были чужие, — ровно сказал Натаниэль.       Старший Веснински прикрыл веки. Он всегда так делал, когда пытался утихомирить свой пыл. Гнев застилал ему глаза и разум, его концентрация падала, а мозг отказывался мыслить.       — Кто? — спросил он через какое-то время.       — Послушники Ваймака, — Натаниэль выяснил это сразу после операции. — Больше некому, тем более у них есть повод. Кажется, на днях ты приказал избавиться от одного из них.       Это Натаниэль тоже выяснил. Сэм Миллер. Парень пробыл на службе у Ваймака больше пяти лет вместе со своей сестрой. Возможно, Андрея Миллер решила отомстить, испортив им операцию.       Дэвид Ваймак был занозой в заднице преступников уже много лет. Он и его команда занимались тем, что вытаскивали «пешек», помогали им сбежать и принять защиту. Ваймак предоставлял жилище, заботу, новые документы и новую жизнь, помогал связаться с семьей и обрести дом. За годы службы Ваймак разрушил несколько десяток мелких организаций и недавно позарился на рыбу покрупнее.       Натан и его порученные не знали, сколько у Ваймака было точно людей, но пару из них, самых запомнившихся, которые норовились засунуть нос в самую пучину событий, были им известны. Сэм входил в их число, и недавно новенькие избавились от него.       Натан подошел к сыну и заглянул ему в глаза.       — Да, все верно. Но ты включил чертову пожарную сигнализацию, а если бы люди Кенго не успели уйти? Ты вообще можешь представить, какой опасности подверг их.       — Оте… — Натаниэль вовремя прикусил язык, прежде чем с его уст вышло слово, которое недозволенно произносить. — Господин, но это также позволило им уйти. Мы не могли оставаться, чтобы отвлечь людей Ваймака, а сигнализация не оставила им выбора, кроме того, как бежать.       — Вы должны были остаться.       — Мы бы умерли, если остались.       — Так пусть бы умерли, — прошипел он, наклонившись к его лицу.       Натаниэль не отворачивался, он глядел в яростный взгляд отца и не снимал маску. Он не склонится, не помолится, не попросит прощения. Он умрет, но будет стоять вровень ему и смотреть.       — Каждый из вас — это инструмент в моих руках, ваша смерть всего лишь убыток. А вот моя репутация… Моя репутация куда важнее той ерунды, что ты называешь честью. И, я знаю, что ты бы не умер.       — А что, если бы умер? — Натаниэль решил, что раз он мечтает убить отца, то грубить ему не страшно. — На мне не было бронежилета, а пуль было мало, что если бы я вернулся к тебе мертвым?       Натан презрительно вздернул бровь и отвернулся от него.       — Значит, так было нужно. Тогда бы я не называл тебя трусом.       — Я поступил не как трус, а как человек, который думал о ценных для службы людях.       Натан хмыкнул, словно это звучало забавно.       — Значит, твои же ценные люди ответят за это. Я скажу Лоле, чтобы она распорядилась.              — Через неделю пары уезжают на задания. И тебе придется потрудиться, чтобы вернуть мое расположение. Тебе и твоему партнеру предстоит избавиться от одной девушки, юной, — добавил он.       — Так ли сложно избавиться от девушки? — поинтересовался Натаниэль.       Натан не ответил.              

* * *

             Эндрю стоял у двери в кабинет, ожидая приговора. Они не провалили задание, но здорово облажались, оставив после себя шум и хаос. «Цифры» успели сбежать, но образ Натана в глазах его близких партнеров надломился.       Натаниэль вышел порывом ветра, раскрыв дверь нараспашку. В его глазах ярость, в руках — дрожь то ли от страха, то ли от злости. А может это было спавшее с его тела напряжение. Эндрю не знал, но понимал, что хороших новостей не ждать.       Миньярд шел вслед за Натаниэлем в подвал.       — Кажется, у нас завелась крыса, — сказал Веснински через какое-то время. — Которая говорит не то, что нужно, и не тому, кому надо.       — Да, но ведь это лишь часть? Такое уже бывало.       Натаниэль устало опустил плечи. Остатки злости покинули его, теперь было только для всех них привычное хладнокровие и смирение.       — Верно, но я успевал узнать об этом раньше, чем упущенная информация наносила ущерб. Кто-то был достаточно тихим, чтобы его действия не оказались замечены даже моими доносчиками.       Комнаты основного этажа сменились спальнями «пешек», темными лампами и тихими говорами. Это были словно два разных города — верхний и нижний. Проваленное крупное задание, как понял Эндрю, несло в себе траур для всех. Еда в столовой становилась хуже и скуднее, наказания жестче. Никто не был рад оплошности.       — Член в твоей заднице оказался сильнее, чем твой разум, или что, Веснински? — окликнула «пешка». Натаниэль остановился, а за ним и Эндрю. Все знали, что главным в этой операции был Веснински, и все были намерены винить только его. Миньярд считал это слегка несправедливым, учитывая, что работали четверо.        Эндрю не успел сообразить, когда Натаниэль оказался рядом с парнем, вякнувшим не то, что нужно, и не тогда, когда можно. Рука Веснински сжала волосы на макушке «пешки» и притянула его к себе.       — Вот ты мне и ответь: какая крыса рассказала о нашей операции? Ты был одним из тех, кто слышал наши обсуждения.       Парень прошипел от натяжения волос.       — Я не крыса, мудак!       — Значит, пригрел ее, — Натаниэль оттянул его голову назад, заглядывая ему в глаза.       Стоящий рядом с ним партнер этого идиота хотел вмешаться и помочь, но Эндрю схватил его за запястья и до боли сжал их сзади.       — Не знаю я, кто крыса! — прокричала «пешка», когда Натаниэль приставил нож к его горлу. Веснински отпустил его спустя мгновение и взглянул на остальных «пешек», которые наблюдали за ситуацией со стороны.       — Все, кто что-то знает, могут рассказать мне до вечера. Больше времени на раскаяние я не дам.       Он пересекся взглядом с Эндрю, и они вместе ушли. Вернувшись в комнату, Эндрю смог осознать, как сильно он устал за эту ночь. Ему хотелось спать, ноги готовы были упасть, не дойдя до кровати, но он упорно заставил себя стоять.       — Что будешь делать? — спросил он у Натаниэля.       — Подожду, — в конце концов ответил Веснински. — Мне нужно отоспаться, после чего у меня появятся силы хоть что-то делать.       Миньярд кивнул.       — И да, Мясник сказал, что нас ждет наказание, — добавил он. — Я не знаю, какое.       — Переживу, — пробормотал Эндрю.       Новость о наказании была ожидаема. Он знал, что ему придется это перетерпеть, что бы то ни было. Вряд ли это будет что-то смертельное, но явно неприятное.       Они легли спать, и Эндрю отрубился спустя секунду. Сон окутал его, давая временно забыть о проблемах.       

      * * *

             Темнота, бледность, кашель.       Так помнила эту жизнь девушка. А еще боль, нескончаемая боль вперемешку со страхом. Робин было одиннадцать, когда она навсегда попрощалась с родителями и потеряла покой, когда ее украли. Робин было тринадцать, когда спустя два года заточения и каждодневных пыток она потеряла веру в спасение. Робин было четырнадцать, когда человек, что украл ее, продал ее Мяснику, чтобы расплатиться с долгами.       Девушка ничего не умела, кроме того она была ребенком, зашуганным и испуганным. Они должны были убить ее, но предпочли выжать из нее все возможное. Ее отдали Ромеро, чтобы он научил ее чему-то.       Уроки с ним стали еще одной пыткой из сотен тех, что Робин уже испытала за свою жизнь. Шрамы на ее теле стали привычкой, несмываемая слабым душем грязь пачкала и скрывала их за серым цветом, а кровь, ее и чужая, не замечалась за блеклым светом коридоров.       Спустя два года в бездне Робин начала кашлять, кашель не прошел ни через день, два, три, ни спустя месяца. Он был слабым, но неприятным. Хуже него был только страх и дрожь. Каждый раз, приходя на очередную индивидуальную тренировку, Робин мечтала об одном: сон, долгий и вечный сон. Она так давно не могла выспаться. Раньше ночи были страшнее, но теперь они стали больнее.       К пыткам присоединились ножи, а в ее голове появилось четкое представление смерти, как она выглядит, какой от нее исходит запах и как легко, оказывается, ее испытать. Раньше она мечтала о смерти, теперь она ее боялась. Смерть в бездне не приходила просто так, она навещала тебя вместе с небывалой жесткостью. Робин помнила, как плакала ночью после первой жертвой от своих рук. Слезы не прекращали течь из ее глаз, а хуже всего было то, что она не могла себя убить. Теперь у нее была возможность, у нее были ножи, знания, куда и как лучше бить, чтобы смерть наступила быстро, но Ромеро пригрозил, что если она даже попытается, то он навестит ее родственников. Робин не хотела терять то, что, как она знала, еще есть. Последняя надежда, что где-то там есть ее мама с папой, которые все еще ждут ее и не теряют сил.       «Я вернусь», — думала про себя Робин в настоящем.       Теперь все было иначе. У нее был партнер, которого она почти не знала, хотя была с ним в паре год. Он отзывался на имя Грейс. Они спасали друг другу жизнь, ходили всегда вместе, как и положено парам, но больше ничего. В самом начале их партнерства Грейсон пытался до нее дотронуться так, как это делали большинство мужчин в жизни Робин, но после того, как об этом узнал Ромеро, Грейс больше к ней не прикасался.       Робин возвращалась в комнату после завтрака. Кажется, она забыла бумажку с заданием, которую ей отдала Лола, потому что в кармане потрепанных штанов она ее не нашла.       Ее рука потянулась к замку, когда кто-то резко схватил ее сзади. Девушке перекрыли рот и сжали запястья. И все. Дальше были нескончаемые попытки освободиться, вырваться, но все было бесполезно. Она увидела его, не то что кошмар, скорее темнота. Люди по природе избегают темноты. Мы знаем, что не все, что мы можем в ней встретить, хорошее и что есть в ней зловещее, опасное, что нужно остерегаться. Нормальные люди спят ночью, «пешки» работают, убивая лишних, занимаясь грабительством и всем тем, чего боятся обычные, но они все также остерегаются. Натаниэль был темнотой.       Робин привели в один из тренажерных залов, с силой ударили по ногам, чтобы она не могла встать от боли, и прижали к стене. Из горла девушки выходили хрипы и кашель. Когда она подняла свои слезящиеся глаза на Натаниэля, то всем телом вздрогнула.       Идеальная копия Мясника, более молодая, но все еще она. Веснински сел напротив нее, рядом с ним стоял другой парень. Робин его не знала и надеялась, что никогда не узнает.       — Я жду раскаяния, — проговорил Веснински. Голос хриплый, какой бывает под конец, когда мужчина кончает.       Робин молча продолжала смотреть на него.       — Грейс поведал нам о твоем маленьком секрете. Ты сбегала днем всего на десять минут, чтобы встретиться с одним из людей Ваймака. Тот человек обещал, что вызволит тебя, если ты окажешь ему одну услугу. Так?       Робин кивнула.       — Я могу даже предположить ее имя. Андрея, верно?       Снова кивок. Из глаз Робин потекли слезы.       — Ты ведь знала, на что шла. Твои слезы лишь доказывают, насколько абсурдно ты себя повела.       Когда Натаниэль вытащил из рукава нож, Робин запрокинула голову к верху, ударившись макушкой об стену. Ее щеки не успевали высохнуть, как на них вновь капали слезы.       Смерть не приходит одна. Она навещает тебя вместе с жестокостью.       — Кажется, Ромеро тобой сильно заинтересовался. Даже когда ваши индивидуальные тренировки закончились, он не прекратил тебя навещать, — продолжал голос убийцы.       — Ты не можешь винить меня за то, что я хотя бы попыталась прервать повторяющийся цикл, — сказала единственное за это время Робин. Голос поцарапал ее слабое горло, и она вновь закашляла.       — Не могу, — почти сладко подтвердил Натаниэль, словно он наслаждался, словно все это было для него забавной игрой.       Ну же.       Помоги мне.       Сделай то, для чего ты был рожден.       — Когда Андрея тебя встречает?       — Утром, после этой ночи.       Робин закрыла глаза, когда почувствовал чужое приближение. Это не будет так больно, как было всегда. Это можно перетерпеть. В конце концов она навсегда это забудет.       Запах чужих, почти сладких феромонов окутал тело Робин. Она уже давно не чувствовала омег и успела забыть ощущения от них. Она сильно дернулась, когда по ее щеке прошлось лезвие. Она ожидала дальнейших действий, но они не последовали. Робин раскрыла глаза.       Натаниэль стоял над ней, глядя на нее сверху вниз. С его руки упал нож, приземлившись рядом с ногами девушки. В его взгляде не было жалости, сожаления или еще чего. Глаза его были пусты.       — Дождешься утра здесь. В шесть никого нет. Оставишь следы, и я найду тебя.       Никогда раньше тело Робин так не дрожало.       

      * * *

             Наказание оказалось не настолько болезненным, насколько могло. Наверное, потому что их косяк был не столь серьезным. Боль была ужасной, но терпимой.       Когда они вернулись со сна, разобрались с крысой и пришли к Лоле, та отправила их на кухню. Натали и Элисон заставили мыть весь нижний этаж, а Натаниэля и Эндрю перемыть всю посуду.       Руки Эндрю стали сухими и выжитыми, а нос привык к вони, исходящей от кастрюль, чашек и тарелок.       — Это чай? — спросил у Натаниэля Эндрю, когда ему в руки попала кастрюля с какой-то темной жидкостью и прозрачными пятнами.       — Да, холодный чай. Его наливают, как суп. В кастрюлю наливают заварку, которая перед этим хорошо настоялась, кипяток, после этого оставляют окисать день.       Но к горлу Миньярда подступила тошнота только после того, как он отлеплял с гадким звуком остатки еды от тарелки. Тогда он реально поверил, что его вырвет.       Натаниэль посмотрел на его выразительную гримасу и сказал:       — Сосиски доставляются с фабрики, я как-то ездил на нее. Отвратительное зрелище. Я как будто попал на шоу «Самые грязные кварталы города». Котлеты привозятся оттуда же.       С этих самых слов Эндрю был уверен, что никогда не съест хоть что-то мясное здесь.       Спустя изнурительные часы рабского труда разум и тело Эндрю посетило счастье: они закончили. Вернувшись в комнату, которая была чиста благодаря девочкам, он лег в кровать. Конечности ломили, и он был готов уснуть прямо сейчас, но до тренировки остался час.       Когда они пришли в подвал, все уже собрались. Очевидно, разговор не закончился.       Миньярд увидел Ромеро, заметил его взгляд, полный ярости и горечи, почувствовал лед в душе и теле и не успел моргнуть, как Малкольм вжал Натаниэля в стену. Его кулак попал по виску Веснински, когда он прорычал:       — Ты убил ее, ублюдок!       Обстановка сгущалась, глаза Эндрю заслезились, словно от лука, когда едкие феромоны Ромеро распространились по пространству. Если ему тяжело, то что же испытывал сейчас Натаниэль?       Рука альфы сомкнулась на шее Веснински, которая в этот момент показалась Миньярду такой тонкой и ничтожной. Пальцы мужчины нащупали половые железы омеги, оставляя на них очевидный синяк.       — Она подставила наше задание, — спокойно ответил Натаниэль на истерику Ромеро, но взгляд у него был убийственный.       Когда Эндрю двинулся к нему, чтобы помочь, Веснински отрицательно покачал головой. Миньярд замер.       — И только из-за твоей грязной любви к ее тощей заднице, я не собирался оставлять крысу среди нас, — прошипел в лицо Ромеро Натаниэль.       Его рука дрожала, когда потянулась к плечу Малкольма. Невыносимая боль читалась во всем теле Веснински, но он молчал, не издавал ни единого писка, как раньше видел у других омег Эндрю. Неожиданно рука дрогнула, и Миньярд не сумел сообразить, что произошло за этот краткий миг, когда Ромеро уже выл, сжимая кровоточащее ухо, отходя от Натаниэля. Секунда, две и Эндрю понял. Веснински отрезал Ромеро ухо.       Натаниэль вдохнул сквозь сомкнутые зубы по больше стертого подвального воздуха и его кулак прилетел Ромеро прямо по его болезненному месту. Крик прошелся по помещению, утонул среди других «пешек», и Эндрю ощутил, как его тело сильно вздрогнуло. Натаниэль не нуждался в жалости и помощи, не просил пощады, он мстил и отвечал так, как считал нужным, как учила его отвечать жизнь.       Эндрю посмотрел в сторону и увидел легкую, почти не заметную улыбку Лолы. Родство еще не делает из нас семью. Родство не говорит о нашей любви друг к другу. Оно обязывает нас любить, но не заставляет. Лола не помогла Ромеро, даже не сдвинулась, а лишь смотрела на это, словно находилась в цирке. Эндрю повел бы себя так же, если бы вместо Ромеро была его мать.       Натаниэль отряхнулся и пошел дальше, Миньярд с каменным выражением лица пошел за ним. «Пешки», как обычно, расступались перед ними. Они присоединились к Натали и Элисон, те были измучены уборкой, но продолжали стоять ровно.       Лола щелкнула пальцами одному парню, указав ему в сторону Ромеро. Тот все понял и без лишних слов подошел к нему, чтобы увести его. После этого девушка встала рядом с их провинившейся группой и начала каждого поочередно толкать на пол. Эндрю стиснул зубы, но никак не отреагировал, когда очередь дошла до него. Эндрю глянул на Натаниэля, всматриваясь в его грубые, но по-прежнему мягкие черты лица. Смотря на них, он вспоминал Мясника, его наглое выражения лица, когда он подсчитывал, сколько стоит изводить Эндрю трудом, и ощущал только отвращение.       Эндрю быстро отвернулся.       Малкольм повернулась к остальным «пешкам» и гадко, почти по-змеиному улыбнулась.       — За ошибки нужно отвечать, — сказала она, — и вы знаете, как.       Боль была ужасной, но терпимой. Стоило «пешкам» дать волю, и они смогут выместить на тебе всю свою обиду на жизнь, мир и людей. Они позволят себе на миг представить, что ты и есть виновник всех их проблем, и заставят тебя пожалеть о своем появлении здесь. Да, Натаниэль, Элисон, Натали — все они пользовались большим уважением, чем остальные, но только потому, что их боялись. В тайне каждая «пешка» мечтала отыграться, вообразить, что она выше, чем какая-то элита, что она хоть где-то лучше и счастливее.       Это агония, но лишь временная. «Она закончится», — думал Эндрю, когда ему в ребро прилетело ботинком.       Все это когда-нибудь закончится.