Падший ангел

      В голове шум, все вокруг — лишь иллюзия, жалкое подобие на настоящее. Натаниэль ненавидит, ненавидит. Это ужасно, когда ты теряешь контроль, это противно, когда ты буквально создан, чтобы тебя трахали, и тело напоминает об этом каждые два месяца. Если бы Натаниэль мог, он бы задушил себя, перерезал себе горло или упал с крыши, чтобы не чувствовать и не проходить через это вновь и вновь. Но он не может, потому что ему не позволят, остановят раньше и заставят терпеть и страдать дальше.       Боль, которая сотрясала все его тело, выходила за грань выносимой. Руки двигаются отчаянно, хватаясь за все подряд, просто чтобы успокоиться и прийти в себя хоть немного. Он горит, но не так, как когда тебя сжигают заживо, а изнутри, словно пожар зажегся в нем самом. Натаниэль кусает до крови руку, когда непростительные мысли лезут ему в голову, и сознание проясняется. Эти жалкие несколько минут, когда он берет над собой контроль, буквально выбивая их из себя, самое настоящее счастье. Он обещает себе, что его никто не тронет, но уже скоро он ненавидит эту информацию.       Его тело двигается само по себе, доползая из тесного душа до двери. Омега царапает деревянную поверхность и не в себе шепчет:       — Выпусти, — он прислоняется к щели, пытаясь глубоко вдохнуть аромат человека, который, как он знает, сидит там и держит его взаперти.       Из запястья течет кровь, и он морщится, когда металлический запах просится перебить феромоны альфы. Натаниэль переворачивается и прижимается к двери спиной, глубоко дыша через рот, но все равно чувствует метания за стеной, которая была слишком тонкой, чтобы скрыть маленький секрет Веснински. Человек за дверью будто борется сам с собой. Вероятно, ему так же тяжело, как и Натаниэлю сейчас.       По его скуле стекает пот, конечности подрагивают.       — Ты жестока, — шепчет он.       Его язык заплетается, не давая ему выразить мольбу. Он злится, гнев делает его феромоны почти что горькими, и их осадок остается у него на нёбе. Омега падает вперед, сгибаясь и прижимая руки к животу. По его бедрам стекает грязь, напоминавшая ему, что вообще-то его тело ждет и нужно как-то справляться с проблемой. Боль вновь поражает все его тело, и он уверен, что есть единственное решение, самое верное. Локоть с особой жестокостью врезается в дверь, или ему только кажется это сильным, ведь тело по-прежнему ватное и заторможенное, но это действие отдается неприятными ощущениями, так что омега пытается снова и снова.       Он добивается лишь:       — Успокойся, я принесу тебе еду, когда придет Элисон.       Натаниэль скулит. Нахер еду, нахер Элисон. Он не этого просит.       — Мразь, — тихое проклятье срывается с его уст.       Он вновь плачет, капли смешиваются с потом, когда он вновь ощущает эту противную боль, гадко стекающую внизу. Он готов, они могут сделать это с ним прямо сейчас, но его игнорируют, словно его жалкое тело никому не сдалось.       За дверью слышится шум. Натаниэль плохо соображает, но ощущает чужой, совершенно новый прилив феромонов. Они тяжелые и резкие, просачиваются в ноздри и тело омегу неожиданно, давая ему слабую надежду, от которой он в наслаждении мурлычет. Его сущность льнет к зову, прижимает его к двери, вдавливая, словно он способен пройти сквозь нее.       — Свали отсюда, блядь, — рычит женский голос за дверью.       — Эй, да я же помочь хочу, тем более ты знаешь, как сложно терпеть и проходить мимо, когда им воняет за километр.       — Если ты сейчас же не покинешь эту комнату, я отрежу твой член и затолкаю его тебе глубоко в зад.       Очевидно, угроза подействовала, так как аромат пропал, а тело Натаниэля вновь вернулось в то же состояние. Он лег на холодный и грязный кафель, складываясь пополам. Дрожь сотрясла его, из рта выходили тихие стоны. Как же хуево он себя чувствует. Это все из-за стресса и ран, которые пополняли его тело во время заданий. Говорят, плохой образ жизни объясняет у некоторых омег боль во время течки, и сейчас Натаниэль им верит. Насколько же он слаб по своей природе, что аж тошно. Порой он думает, что ему легче сдохнуть, нежели чем дожить до сорока. Хотя, учитывая его жизнь, он может долго не ждать. Лет через двадцать это все закончится.       «Но начнутся другие проблемы», — проносится в голове Натаниэля. Что ж, сейчас ему еще рано мечтать об этом. Сейчас он снова скулит и трет ноги друг об друга, размазывая прозрачную жидкость по полу.       Дни будут долгими.              

* * *

             Эндрю видит себя ребенком, изуродованным и оскверненным. Его детская версия стоит в дали коридора, откуда исходит свет. Сзади взрослого Миньярда лишь темнота, она сгущается и как бы толкает его вперед. Эндрю видит и узнает возраст. Десять лет. Он помнил это время так, как никто другой. Это те года, когда случается самая настоящая ошибка по вине детской наивности и взрослой беспощадности. Эндрю идет к ребенку, чтобы остеречь его, сказать хотя бы жалкое уходи, помочь ему избежать гибели.       Но не успевает он добежать, как видит сзади маленькой версии себя женщину. Она мягко и тепло улыбается, подходит к ребенку и, садясь на уровень его глаз, нежно приобнимает мальчика за плечи. Она что-то шепчет ему на ухо, и Эндрю повторил бы ее слова так же, как свое имя.       — Дрю, малыш, хочешь я научу тебя готовить? Мы могли бы вместе испечь кексы и печенья, а после поесть мороженное. Воспитательница сказала, что ты любишь шоколадное, но я могу купить тебе любое другое, если ты захочешь. Завтра сделаем ужин: приедет мой старший сын. Он просто прелесть, ты его полюбишь. Все дети любили Дрейка.       Все дети, — эхом отдается в голове Эндрю, когда он просыпается. Он думает, что заслужил боль, которую ему наносили из раза в раз в приемных семьях, но те другие дети, которые никогда не были похожи на него, в чьих душах всегда было детство, а в разуме — наивность… Они не должны были пройти через это. Эндрю слишком поздно пришел. Он должен был стать единственным, чьи слезы стекали вместе с кровью в душе. Он должен был быть первым и последним.       Из его рта вырывается сиплый выдох. В комнате темнота, как всегда в последние дни. Он видит солнце только при рассвете и то не успевает насладиться его лучами. В нижней части бездны нет окон, есть узкие вентиляции, которые редко встретишь в спальнях. Металлический запах крови, пахучего пота и грязи смешались в одну вонь, которая давила на виски Миньярда и заставляла его голову болеть, словно он нанюхался краски.       Здесь он спал только на спине. Лежать спиной к двери опасно, спать затылком к Натаниэлю — еще опаснее. Поэтому сейчас он отчетливо видит старый потолок.       Что будет, когда пройдет год, два, больше…? Он станет бледным, заразится кашлем или чем хуже, забудет о воле и свободе, станет полноценной «пешкой». Эндрю сольется с толпой таких же, как все здесь, и станет никем, преследуемый лишь маленьким огнем. Аарон. Все ради брата, все ради семьи и чертовых обещаний.       Эндрю потирает глаза ладонями, смывая сонливость, смотрит на часы. До пробуждения полчаса. Он глядит на соседнюю кровать. Натаниэль выглядит невинно, погруженный в сон. Синяки по телу, оставленные накануне, в темноте не видны. Было бы здесь окно, блики луны смогли бы немного их осветить.       И все же он видит его небольшие кудри, падающие ему на лицо и прикрывающие веки. По скуле идет ссадина. Без света он почти не напоминает Натана, но все еще кажется Эндрю отвратительным. Миньярд вспоминает его ухмылку, слишком красивую для такого ужасного создания, и думает, как бы Натаниэль выглядел, зажав он его, поставив он его в состояние тряски и страха. Эндрю не любит оставаться слабым, но сейчас ему ничего не остается, кроме как подчиниться, но придет время, и он напомнит ему о когда-то совершенной ошибке.       Веснински оплошается, и Эндрю отомстит, как сделал со всеми до него.       Пробуждение далось ему тяжело, но он справился. Впереди неделя, прежде чем они уедут. Эндрю нутром ощущает, как тело просится покинуть это заставляющее его гнить место. Оно, как болезнь, убивает его витамин D, понижает гемоглобин, ухудшает дыхание и забирает жизнь из его рук.       Но к чему нытье, верно? Он уже голодал, убивал, насиловал, после чего раз за разом ненавидел себя все больше. Шрамы украшали его тело от постоянных избиений в детстве и из колонии. Люди, с которыми он имел связь в незрелом возрасте, когда он только начал познавать жизнь улицы, раз за разом напоминали о его низком авторитете. Теперь они все мертвы. Столько тел полегло, столько слез сожалений утекло, он не мог допустить еще одну смерть близкого от его рук. Аарон будет жить, если он, конечно, не умер до сей минуты.       За завтраком он чувствовал помятость. Его спина горбатилась над тарелкой жалкой каши. Теперь он сидел за столом Веснински. Натаниэль уже закончил с едой и теперь изучал какую-то бумажку с чертежом, которую ему всучила Лола буквально при первой же встрече. Элисон и Натали выглядели угрожающе, когда молча ели, кидая мрачные взгляды в сторону Миньярда. Они не доверяли ему, что было очевидно. Он чужак, никто. Ему опять нужно было создавать репутацию.       Обстановка в столовой была удушающая. Эндрю с каждым разом все сильнее сжимал ложку, видя чужие ухмылки. Синяки болели, напоминая о вчерашних избиениях.       — Что сказал Натан? — в упор спросила Натали, помрачнев вместе с Эндрю от внешнего смеха.       Натаниэль завис и медленно поднял взгляд на альфу. Он расслабленно откинулся назад, насколько это оказалось возможным на отстойных стульях.       — А по нам не видно, какой вердикт он извлек?       — Мы же выполнили задание и сделали все, что могли в подобной ситуации, — вспылила она, явно не желая терпеть высер Натана, что было странным. До этого момента Эндрю всегда видел ее слишком уравновешенной по сравнению с остальными людьми здесь.       Девушка отодвинула тарелку от себя, дыхание участилось, словно она пыталась с помощью воздуха взять контроль над гневом. Натаниэль тем временем оставался спокойным.       — Мы не выполнили все условия. Приказ состоял в том, чтобы сделать все незаметно, мы же облажались. С этим покончено.       Сказав это, он вновь равнодушно вернулся к листку в своих руках, ожидая, что альфа угомонится.       — С этим не покончено, — нажала она.       — И что ты предлагаешь? — усмехнулся Веснински. — Подписать петицию, что мы не согласны с его санкциями, и отправить ему голубем?       — Я предлагаю хоть раз не глотать его дерьмо. Или продолжишь сосать ему член, надеясь, что однажды он…       Реакция Эндрю была достаточно хорошей, чтобы заметить, в какой момент Натаниэль взял вилку со стола и со всей силы воткнул ее в деревянную поверхность, близко к кулаку Шилдс. Между рукой и острием оставался жалкий миллиметр.       Девушка мгновенно замолкла, вздрогнув всем телом от действия Натаниэля. Ее выражение лица осталось прежним, все таким же гневным.       — Я сказал: с этим законченно, — прорычал Веснински, нагнувшись к ней.       Рык омег не ровнялся с рычанием альф, но мог не уступать в силе ярости. Люди часто оставались убеждены, что злость омегам несвойственна, и они не способны воздействовать на другой пол без возбуждения. Эндрю точно знал, что это было не так. Он не мог сказать, как далеко способны зайти омеги, но Кэсс приносила боль, душевную и настолько ужасную, что Эндрю выл и ревел навзрыд. Он ненавидел ее, но не мог убить. Эта женщина забралась в самые корни, из раза в раз воздействуя на него с помощью феромонов. Он не знал, как она это делает, но увидев ее слезы там, на кладбище над могилой своего сына, который оказался монстром вместо добродушного ребенка, Эндрю не смог простить себя.       Гам в столовой немного стих. Эндрю не сводил глаз с разыгравшейся перед ним картиной, но все равно ощущал чужие прожигающие взгляды. Натаниэль вытащил вилку из стола и поднялся.       — Кажется, у тебя скоро гон, — сказал он, удивив этим заявлением и Миньярда, и Элисон тоже.       Бета с нескрываемым шоком глянула на Натали, но та даже не посмотрела на нее в ответ, пытаясь убить Веснински одним лишь взглядом.       — Подерись с кем-нибудь и приди в себя, ты должна быть в форме к концу недели.       С этими словами он покинул стол, а Эндрю, вспоминая свое отстойное обязательство следовать за ним по пятам, подорвался из-за стола и догнал его. Удивительно, как легко Натаниэль вычитал в теле Шилдс изменения. Для остальных они не были столь заметны. Как любой другой преступник, Натали держала контроль над запахом, но именно в гон это сделать намного сложнее, для некоторых нереально. И все же нюх Эндрю почти не ощутил их у Натали.       По правде сказать, агрессия Шилдс вполне выдает ее подвешенное состояние. Каждый альфа во время гона более подвластен эмоциям, чем всегда, но с условиями, как у «пешек» в бездне, наверное, ощущал себя в два раза хуже.       Эндрю даже не хотел представлять, что его будет ждать, когда гон начнется у него, а стоило. Надо было обдумать, как именно его провести. Обычно он просто закрывался в комнате на несколько дней и выплескивал всю злость через дрочку и избиение подвесной груши, если та имелась. Аарон мог приносить ему еду, воду, но почти не трогал. Пока Эндрю проводил гон, его брат работал в одиночку: грабил и находил Эндрю новых заказчиков для последующих дней.       Но его брат был альфой такой же, как и он. Сейчас ситуация другая. Эндрю проводил гон с омегой лишь единожды, против воли того несчастного парня. После этого Миньярд зарекся не оставаться в одном месте с омегой во время гона в принципе никогда, если не получит прямого согласия. И хоть Натаниэль вполне мог его вырубить или воспротивиться ему, Эндрю не нравился сам факт, что он может вновь встать на эту сторону.       «Это можно обдумать и позже», — пронеслась мысль в голове Эндрю.       Они пришли в подвал раньше остальных, Натаниэль разместился у стола, раскрыв карту района на полу у своих ног. Эндрю устроился рядом, наконец оглядел рисунок и понял, о каком месте идет речь.       — Что нам нужно найти? — спросил он.       — Есть вероятность, что в этом районе находится база Ваймака, хотя бы одна из, — проговорил Натаниэль. На карте были отмечены несколько красных точек. — Лола предположила, где именно она может быть. Несколько наших доносчиков видели людей Ваймака в этих местах.       — Они не убили их? — не понял Миньярд.       — Нет. Если бы они это сделали, Мясник запустил бы в их головы топор сразу же, как узнал. Мы не убьем их, по крайней мере не должны. Важно только устранить, подорвать все опорные нити, за которые они дергают, когда им что-то нужно узнать или сделать.       — Трудно проделать настолько мелко дельную работу, легче просто убить Ваймака и всех его людей.       Натаниэль покачал головой.       — Это невозможно. У Ваймака слишком много последователей, он многим помог. Если он умрет, то произойдет то же, что происходит в мафии — взамен него будет кто-то другой. С такими, как он, нужно оставаться осторожными, именно поэтому Мясник не идет в прямую атаку. Мы избавляемся лишь от некоторых, слишком мешающихся людей.       — Разумно, — сухо оценил Эндрю. — Мы должны найти базу и все?       — Мы попытаемся узнать как можно больше. Может быть, здесь и нет их базы, а, например, их союзники.       С этим делом они отправились через час, взяв все необходимое. В этот раз они обезопасили себя бронежилетами. Это придавало чуть больше спокойствия. Эндрю не привык к перестрелкам, он уже давно убивал только тихо, поэтому после задания в Шишке мандраж еще не успел пройти. Застать перестрелку вновь не хотелось.       В этот раз они добирались пешком, потому что Чет сломал ногу, разбившись в машине в прошлый раз, а доверять кому-то еще их жизнь Натаниэль не посчитал правильным. Эндрю решил не тратить время попусту. На улице было темно и тихо, они не могли точно сказать, что их ждет дальше, стоило отвлечься перед неизбежной опасностью.       — Когда ты в первый раз убил человека? — невзначай поинтересовался он, видя, как Натаниэль себе совершенно несвойственно нахмурился. — Не смотри на меня так. Мы застряли в паре друг с другом, и мне нужно знать о тебе хоть что-то.       Эндрю спрашивал равнодушно, словно ему было скучно, и по правде так почти и есть на самом деле. Они одни, до района идти примерно полчаса и неизвестно сколько времени они останутся партнерами.       — Не думал, что я останусь тебе интересным после моих угроз расправы над твоим братом, — ответил Натаниэль.       — Ты буквально сын ублюдка, которого я ненавижу, — саркастично ответил Эндрю. — Должен же я знать, кого мне ненавидеть еще больше. А пока что я знаю только то, что тебе нехило досталось родиться и жить в таком смердевшем месте и что ты отвратительно выполняешь задания, гробя себя.       Натаниэль молчал какое-то время, продолжая идти. Миньярд не настаивал. Если Веснински хотел вести между ними беседы лишь по делам, то Эндрю был не против.       — В пятнадцать лет, — в конце концов признался он, чуть тише, чем говорил до этого. — Это был один из копов.       — Ого, коп, — фыркнул Эндрю. Что ж, возможно он чуть-чуть его уважает, совсем немного.       — А ты? — словно чувствуя себя обязанным, спросил в ответ Веснински.       — В тринадцать. Сводный брат.       Натаниэль промычал, как будто сопоставлял детали у себя в голове.       — Семья оказалась не счастливым местом? — усмехнулся он.       — Скорее, жестоким, — поправил он. — Как и мир впрочем.       — Жесток не мир, а люди.       Эндрю щелкнул пальцами, мол «в точку». Дошли до необходимого места они в молчании. Больше часа они потратили только на то, чтобы ходить, как идиоты, и изучать отмеченные на карте точки.       — Последняя цель — это квартал, — сказал Натаниэль.       — Хорошо, но давай хотя бы покурим? — поймав недовольный взгляд Веснински, Эндрю только отмахнулся. — Ну или поедим что-то. Мы ходим пять часов с того момента, как покинули бездну.       В итоге они дошли до квартала. Замкнутые улицы напоминали форму квадрата на карте, когда он изучал ее в подвале. Несколько мелких магазинов и гостиниц, которые работали ночью, сочетали в себе одновременно и свет, и мрачность. Этот квартал оказался не менее грязным, чем подвал, но терпимее. По углам улиц лежали без сознания бездомные, мусор был разбросан то тут, то там.       В итоге они сделали все. Испробовав нормальную еду впервые за время в бездне, Эндрю почти почувствовал себя счастливым. Как-никак роскошь.       Выйдя из магазина, где так любезно находились стойки со стульями для тех, кто желал нормально отобедать, они встали напротив гостинцы, закурив по сигарете.       Эндрю следил, как рыжие пряди волос Натаниэля спадали из-под капюшона его кофты. Он всегда предпочитал выходить на улицу только так, прикрывая голову. Было ли это своеобразным способом уменьшить опасения, что кто-то узнает в нем Веснински? Он отвел взгляд.       — Как я скучал, — выдохнул любовное признание вместе с дымом Миньярд. Он прикрыл веки и запрокинул голову к небу.       — Кончай лебезить наркотику, — не поддержал его драмы Натаниэль.       Веснински сделал еще одну сильную затяжку, прежде чем потушил окурок об стену.       — Скоро начнет светлеть, нам необходимо закончить обход и вернуться.       Эндрю не был удивлен или разочарован, скорее оскорблен. Натаниэль каким-то образом заметил это по нему, когда они решили изучить магазины.       — Не делай кукольную трагедию, ты находишься в бездне не так долго, поэтому не ной.       — Не припомню, чтобы я когда-то плакался тебе в плечо о своем положении.       Наконец Натаниэль заметил нечто приметное. И этим чем-то оказался магазин… зеркал?       — Это видно по твоему лицу, — продолжал их разговор Веснински, когда зашел в здание.       — Что мы здесь делаем? — прошептал Миньярд, мгновенно забыв про их недавнюю тему.       За кассой сидел один человек. Довольно крупный мужчина приятной натуры, одетый в скудные вещи. В зале находился еще один парень-консультант. Он кинул на покупателей темный взгляд, и Эндрю в ту же секунду ощутил то, что почувствовал Натаниэль, увидев этот магазин.       Эндрю изучал свое отражение в идеально вычищенных зеркалах, впервые за долгое время увидев себя во весь рост.       — Чем-то могу помочь? — спросил мужчина за кассой, когда они подошли к нему.       — Да, — серьезно сказал Натаниэль, так что Эндрю ощутил напряжение. Мужчина нахмурился и невольно выпрямился на стуле. Но в следующую секунду уголки губ Веснински приподнялись, и он произнес прежним, даже больше мягким голосом: — С выбором зеркала. Нам нужны ваши самые большие варианты.       Плечи мужчины немного опустились. Он кивнул и позвал консультанта:       — Ян, проводи покупателей в зал с большими зеркалами.       Парень подошел к ним, фальшиво улыбнулся и указал на лестницу, ведущую на второй этаж.       — Пройдемте за мной.       Натаниэль и Эндрю последовали за ним и оказались в просторной комнате, стены которой были сплошь закрыты зеркалами. Большое окно с яркими светло-зелеными шторами приятно дополняло общую картину.       — У вас есть определенное представление, насколько большое должно быть зеркало? — уточнил консультант.       — Мы пока не решили, — ответил Эндрю, с интересом оглядывая комнату. — Но мы обязательно решим, изучив все, и дадим вам знать. Не оставите ли нас?       Парень сощурился, лицо потеряло прежнего обаятельного выражения, но он проговорил хмурое «Конечно» и удалился. Около пяти минут Натаниэль внимательно разглядывал зеркала, не обронив и слова. Эндрю изучал вместе с ним. Он остановился рядом с одним из самых больших зеркал. Что-то показалось ему странным, и он приставил к нему палец.       — Нат, — выдохнул он.       Эндрю отшатнулся, сердце ускорило свой ритм, взгляд устремился к лестнице, по которой они поднимались, и Миньярд понял, что выход закрыт. Тиканье сузило ориентир и время до пяти секунд. Миньярд только и успел схватить огнетушитель, прикрепленный к стене, и бросить его со всей силы в окно, когда они вдвоем буквально выпрыгнули из здания.       Сзади раздался оглушительный взрыв.              

* * *

             На секунду в глазах Веснински потемнело. Осколки впились ему в тело, боль сотрясала позвоночник, но не настолько сильно, как при переломе. Он чувствовал тяжесть, которая давила ему на грудь, когда он пытался встать. Натаниэль открыл глаза и увидел Миньярда перед собой. Тот был запыхавшийся, израненный от осколков. Сзади него было ярко.       — Встань с меня, — откашлявшись, произнес Натаниэль.       Он похлопал Эндрю по плечу, подбадривая, но парень не пошевелился.       — Идиот, сюда едут пожарные, а прямо за ними спешит полиция, — прошипел он.       На этих словах его, наконец, услышали. Эндрю вынул осколок из руки и на ватных ногах встал с Натаниэля. Стоило найти опору, и все резко прояснилось: зрение, слух, страх. Он видел, как горит база Ваймака часть за частью, и не знал, что испытывает по этому поводу. Видимо, Дэвид оказался в безвыходном положении и решил сбежать и уничтожить все оставшееся здесь.       — Бежим, — сошла команда с губ Натаниэля, пока он не отрывал взгляда от огненного зрелища.       Они скрылись ровно за минуту до того, как приехала скорая, пожарные и полиция.       — Давно я не видел взрыва, так волнительно, — сказал Натаниэль, запыхвашись, когда они свернули за угол.       — Да, а еще пиздец остро, — фыркнул Миньярд. — Ты похож на жену резака.       — Да уж, — выдохнул он, — А ты напоминаешь шлюху, которая отказала ножевику.       — Пошел ты.       — Обидчивый альфа, — хмыкнул Веснински.       — Злостный омега.              Натаниэль следил за темными бликами. Тени на ковре, высокие стены особняка, коридоры. Их вид затягивает. Кровь на щеке и костяшках давно засохла и выглядела грязно на фоне вычищенного дома, а само пребывание парня здесь кажется таким незначительным по сравнении с этим местом. Он думал об этом, пока сидел на полу напротив двери кабинета отца. Было бы все иначе, оказавшись он альфой, а не омегой? Стал бы отец заниматься им, превратил бы его в самоуверенного ублюдка, внушив, что по своему происхождению он король, не меньше? Был бы он счастливее или остался несчастным?       Может, это проклятье, которое досталось ему от матери, или ее молва. Может, той ночью перед побегом она заключила какой-то смысл в отданное ему кольцо, например, что он обречен страдать в этом месте до конца жизни или что она еще вернется. Кто она, эта женщина?       Размышления Натаниэля на тему своего существования прервала отворившаяся в кабинет отца дверь. Из нее показалась Лола. Женщина сжала губы, как всегда слишком сдержанная после встречи с Натаном. Только Веснински и Ромеро могли влиять на нее. Натаниэль не знал, какую магию творил отец, чтобы укротить психа, но она безусловно работала.       — Мясник выслушал мой отчет о твоем задании, — проинформировала она. — Он ждет тебя.       Натаниэль поднялся с места, Эндрю проследил за его действием, но ничего не сказал.       Присутствие Миньярда раздражало. Он словно был его занозой, глубоко воткнутой в его зад кем-то с целью изгадить ему жизнь так же сильно, как делали это голуби на чужих машинах. Но сейчас казалось удивительным то, с какой легкостью Натаниэль забыл о его компании, погрузившись в себя.       Дверь за ним закрылась, до боли знакомые феромоны альфы попали в ноздри Натаниэля. От них в детстве ему всегда хотелось плакать, а сейчас лишь убивать. Натан стоял в позе лидера, как в шутку называл ее Натаниэль своей подруге. И хоть во время встреч с Натаном было совсем не смешно, но с Натали они об этом не думали.       Соединенные руки сзади и прямая спина говорили о задумчивости. Очевидно, отец размышляет, каким боком ему скажется содеянное. Натаниэль думал соврать Лоле, выставив взрыв своим планом, но шрамы были краской на его лице, которая кричала бы об обратном, поэтому он признал все.       — Возможно, это оказалось правильным исходом, — сказал в конце концов Натан. — Но странно, что они решили выполнить нашу же работу. Не поверю, что Ваймак не предполагал о нашем визите. Он должен был предупредить своих людей.       — Они не выглядели удивленными, но мне они показались… настороженными? — невзначай бросил Натаниэль. — Может, они ожидали, что мы начнем с другого места.       — Или они думали, что вы не дойдете.       Слова отца ввели Натаниэля в секундное замешательство.       — Но… за нами никто не следил.       Натан наконец одарил сына взглядом, повернувшись к нему лицом.       — Ты уверен? — мрачно уточнил он.       Натаниэль еще раз вспомнил их выход. Они шли до района примерно час, в это время Эндрю и он разговаривали о своем. Никаких шорохов, никаких лишних звуков. Еще три часа они исследовали местность. Все было так же тихо, может пару драк, которые их не касались, или несколько личностей из разряда одиночек. Натаниэль был в состоянии отличить слежку от обычных прохожих.       — Да, никого не было, — наверное, не произнес Веснински.       — Тогда стоит рассмотреть твой вариант. Может, где-то рядом есть еще их база, и они ожидали, что мы явимся в первую очередь туда.       Натаниэль начал предлагать всевозможные варианты, но в голове у него пронеслась мысль:       «А что, если Ваймака обманули?..»       Он вышел из кабинета задумчивым, опять погруженным в свои мысли. В последнее время все так неоднозначно: абсурдное появление Эндрю в его жизни, непонятки в заданиях, смерть Сета. Как будто кто-то над ним завуалированно смеялся.       Он пересекся взглядом с Миньярдом и, когда тот хотел что-то сказать, остановил его рукой и тихо произнес:       — Прекрати.       Хотя говорил он это не ему, а ублюдку, который делал всю ту херь с его жизнью. Вдруг услышит. Эндрю заткнулся и просто пошел за ним. Как приятно, когда люди молчат и делают то, что он у них просит.       Они пришли на тренировку последними, но никто не обратил на них внимания. Лола уже вовсю верещала о новой системе охраны, которая возможно появится в Балтиморе, и всем к счастью было не до них.       — Вероятно, количество патрулей увеличится в несколько раз, особенно при выезде из штата. И хоть у нас есть связи, вы должны помнить, как действовать, — говорила она.       — Что случилось? — шепнула Натали, появившись рядом с ним.       — Вы не в курсе? — спросил Натаниэль.       — Если бы была в курсе, не спрашивала. Я знаю, что система охраны не меняется просто так, а еще вы опоздали, ты не опаздываешь беспричинно. Выкладывай, какое дерьмо вы натворили.       Натаниэль задержал взгляд на жестикуляции Лолы.       — Позже.       Натали приняла его ответ таковым, но уже через время…       — Вы что, блядь? — вспылила она, когда они оказались в комнате Натаниэля и Эндрю. Элисон рядом с ней встревоженно глянула на нее. Рука девушки легла на плечо Натали, слабо сжимая.       — Тише, ничего страшного не произошло, — говорила она, растирая шею подруги.       Натаниэль проследил за этим жестом, и что-то внутри него отдалось отвращением. Он помрачнел и решил не зацикливаться, продолжая рассказывать:       — Вылетели, как пробка, — он сымитировал звук губами.       — Ты ублюдок, если думаешь, что это смешно, — прошипела она.       Натаниэль зло усмехнулся. Он знал, что совершает непростительную ошибку, но когда он вообще обещал, что не сделает это?       — Да, а по-моему ты недостаточно прочувствовала мой юмор, думаю, тебе недостает члена для этого.       Альфа взревела. В следующую секунду его уже прижимали к полу, а кулак Натали со всей ярости прилетел ему по щеке. Она не поскупилась, когда со всей мощи избивала его тело. Парень не остался в долгу, и они довольно быстро сменили позиции. Ладонь омеги сжалась на шее альфы, пока кулак другой пачкался кровью, хлестающей из носа и губы Натали.       Но к несчастью злость девушки во время гона превзошла способности Натаниэля, поэтому долго вести он не смог. Уже скоро его тушу со всей яростью зажали. Щека Веснински прошлась по паркету, его руки до синяков скрутили сзади и бедра альфы давили на его задницу. Натали прошлась ладонью по рыжим локонам и резко сжала их на затылке, еще сильнее впечатывая лицо Натаниэля в пол.       Минуту в комнате стояла тишина, прерываемая только громким дыханием бывших напарников. Все застыло, казалось, даже сам мир завис в ожидании.       Неожиданно молчание нарушилось тихим смехом Натаниэля, который спустя секунду перерос в задушенный смех. Рука Натали отпустила его, и Веснински обернулся, чтобы увидеть, как девушка улыбается уголками губ. Напряжение спало с ее плеч, и она слезла с него, вытирая стекающую кровь с своего лица. Натаниэль повторил ее жест и перевел взгляд на Элисон и Эндрю. Рейнольдс не была впечатлена, хмуро смотря на их разрисованные лица. Миньярд же смотрел на них в замешательстве. Натаниэль никогда не думал, что видеть хмурый лоб Эндрю после драки, в которой его в буквальном смысле слова нагнули, может быть забавно.       — Итак, — протянул Веснински, кашляя, перед тем как продолжить говорить: — Полагаю, моя работа сделана.       Натали коварно ухмыльнулась.       — Этого хватит ненадолго, но пожалуй да, спасибо.       Элисон встала с кровати и утянула Шилдс за собой, ворча себе под нос:       — Да-да, годы идут, а вы все такие же идиоты, я поняла, пошли.       Натаниэль, наивно не понимая, почему Элисон не оценила их юмор, с невинным лицом смотрел, как они уходят. Дверь хлопнула, оповещая, что теперь он остался один со своей проблемой.       — Кхм, — послышалось со стороны Эндрю. Дождавшись внимания Натаниэля, Миньярд сказал: — Не знал, что тебе нравится быть подушкой для битья.       Натаниэль сплюнул кровь вместе со слюной на пол и, невпечатлившись ответом Эндрю, поднялся на ноги. Он пошатнулся, голова трескалась на части.       — Я не был подушкой для битья, мы дрались честно, просто во время гона Натали очень буйная. Ее тяжело победить, даже когда гормоны не истребляют ей разум, но сейчас тяжко в два раза больше. Кроме того, это взаимопомощь. Она помогала мне во время течек, а я — во время гона. Так работает партнерство.       Эндрю никак не ответил, но Натаниэлю это было и не нужно. Он ушел в душ, чтобы смыть с себя следы поражения никчемным душем.              

* * *

             «Во время течек», — пронеслось в голове Эндрю. Значило ли это, что они трахались? В его голове возник образ их тел, взгляды, которые они кидали друг другу, и все стало понятнее. Иначе рассуждая, как еще Натали могла помогать? Эндрю решил не углубляться в личное. Сон прошел быстро, и уже скоро парни были на подъеме. Боль продолжала сковывать его тело, он не думал, что сумеет удачно сделать задание, каким бы оно ни было. Оказалось, что быть в паре с опытным и приближенным к Натану человеку в два раза хуже, чем он представлял.       — Встреча, — сказала Лола.       Она подошла к ним после завтрака, передавая еще одну бумагу Натаниэлю в руки. Женщина была замучена не меньше их, с мелкими синяками на лице и руках. На ее плече висела черная сумка, под манер спортивной.       — Они будут там этой ночью. От Мясника должен пойти один человек, — продолжала она.       — Но мне нельзя показываться, — нахмурился Веснински.       Лола в ответ только улыбнулась, словно думала, что таким образом может нагнать интригу.       — Ты и не будешь показываться. От Мясника пойдет другой человек, и вы тоже будете там. Ваша задача — убить конкретного человека.       Она передала Эндрю сумку, и Миньярд, расстегнув молнию, увидел несколько новых пистолетов, черную форму в два комплекта и еще несколько вещей.       — Вы поедете туда на машине Господина Веснински в образе охранников и по прибытии уйдете в слепую зону. Убить надо ублюдка-Горилу.       Натаниэль усмехнулся.       — С каких пор Горила ходит на такие мероприятия сам?       — С тех самых, когда один его близкий друг принес ему дерьмо вместо каши на завтрак.       Юмор женщины остался проигнорированным. Натаниэль осмотрел бумагу и поинтересовался:       — Натан не сказал, почему мы должны это сделать?       Лола резко стала серьезнее.       — Ночи все темнее, мальчик.       Натаниэлю не понравилось ее издевательское обращение, но он молчал. Женщина достала нож из рукава и покрутила его между пальцами, прежде чем передать Веснински. Парень скептически посмотрел на Лолу, но все же взял его и изучил.       — Этим убили Ромеро, — сказала Малкольм. Голос ее напоминал сталь, словно она говорила о работе и убытках. Альфа запнулась, когда попыталась сказать что-то еще, в итоге вместо того, чтобы продолжить, сжала руки в кулаки, а губы сомкнула в тонкую линию. Эндрю не мог точно ответить, правда ли она страдала или лишь отыгрывала еще одну роль.       И каким бы не был мастером скрывать самого себя, Натаниэль не ожидал. Он поднял взгляд на женщину, когда та произнесла имя брата, и в его глазах застыло удивление и тревога. Так, по крайней мере, распознал эту эмоцию Эндрю.       Брат и сестра. Одна кровь и тысячи других, пролитых ими ради Натана. Вероятно, они служили Мяснику уже долгие по счету годы. Какого было ему узнать, что одного из самых близких ему людей убили?       — Когда? — спросил Натаниэль.       Никто не любил Ромеро — это верно. Но он был ублюдком Натана, очень близким ублюдком, и кто-то оказался настолько смелым, что избавился от него.       — Во время пожара. Это случилось на нашей территории.       Значит, кто-то знал об их отсутствии и намеренно воспользовался ситуацией. Этот кто-то также был в курсе о существовании Натаниэля и количестве близких людей Натана. Невероятно много информации для третьего лица.       — И этот нож, он…?       — Мориямы, — от этой фамилии волоски на руках Эндрю встали дыбом. — Они не оставляют следов просто так и тогда сделали это намеренно. Это вызов, но не от Кенго. Кто-то решил сыграть революцию. Теперь понимаешь?       Это смогло заткнуть не только Натаниэля. Эндрю подозревал, что дело могло раскрыться самым неудачным образом, но такая информация потрясла и его. Вот почему никто не знал о пожаре. Натан молчал и приказал заткнуться другим. Поэтому никто не слышал о смерти Ромеро, не просто смерти, убийстве. Ситуация была пошатанной. Не зная противника, ты не можешь ответить точно, сколько у него союзников и преимуществ.       — Все меняется, Натаниэль, — продолжила Лола. — Врагом может стать кто угодно, а Горила — один из тех, кого Мясник хочет исключить из возможного списка сразу.       Эндрю не упустил то, как она сказала «стать» вместо «быть». Вероятно, этот кто-то активно искал людей по сей день. Сколько их? Как давно они решили подставить Кенго?       Они переоделись в форму, которая была в сумке, и покинули бездну через главные двери первого этажа.       — А наши ботинки не слишком нищие для столь качественной подстилки? — уточнил Эндрю.       — Проблемы подстилки, — ответил Натаниэль.       — Скорее, служанки.       — Скорее тебе надо начать думать о задании.       — В противном случае начнешь запугивать меня благополучием брата? — он слегка наклонил голову в его сторону.       Они ждали приход человека, которого они обязаны сопровождать на мероприятии, и ему хотелось развлечь себя, отвлекшись от пиздеца.       — Мне не нужно упоминать его, чтобы ты помнил об этом. Или сделка для тебя пустое слово?       — А если я скажу, что мой брат сдох?       — Тогда я скажу, что не верю тебе, потому что он жив.       — И ты знаешь, где он?       — Знаю, — кивнул Натаниэль.       И хоть Эндрю не доверял ему полностью, но напряжение чуть покинуло его. Все эти дни он думал только об этом.       — Не поделишься знанием?       — Не поделюсь, — подтвердил он.       Наконец, мужчина пришел. Эндрю все еще думал о новостях, что делал и Натаниэль, задумчиво уставившись в окно. Он наверняка знал больше. Может, он мог даже сказать, кто именно затеял бунт. Эндрю лишь немного слышал про Морияму по понятным причинам.       У Кенго есть два сына, один из которых являлся его прямым наследником. Второй почти не являл себя публике. Семья была разделена на две ветви — главную, которая занималась основными делами клана, и вторую. Другая ветвь, как понимал Эндрю, либо покрывала деятельность Мориямы, либо снабжала ее. А может, все сразу.       Многие главы мафии предпочитали умалчивать о детях. Например, про Натаниэля Эндрю узнал, только попав в бездну. Поэтому о сыновьях Кенго ему долго было неизвестно, даже когда он признал себя преступником и активно начал узнавать то, что до этого не получалось.       Сейчас все было иначе. Он работал на союзника Мориямы и мог узнать больше. Сотрудничать с «цифрами» … ну разве не честь сдохнуть из-за дула японского оружия? Да, Эндрю тоже считает, что нет. Хотя после убийства Ромеро это напоминало больше неразбериху, чем реальное сотрудничество.       Появление Натаниэля должно было вызвать ажиотаж, но этого не произошло, потому что Лола таки додумалась положить в сумку дополнительную маскировку. Во время мероприятия допускался один перерыв и две возможности покинуть комнату на туалет. Натаниэль сказал, что Горила во время всех церемоний, что он проводил у Натана, всегда покидал мероприятие, когда обсуждения заходили на скучный лад или невыгодные ему предложения. Дебилу было слишком скучно. Из-за чего Натаниэль предложил просто дождаться, когда Горила выйдет в туалет. Эндрю же подумал, что кто-то должен будет остаться на страже, а кто-то — пойти и убить. Сыграв в нечестную демократию, они решили, что пойдет за Горилой Эндрю.       — Пусть он не знает, кто за ним конкретно пришел, — говорил ему Веснински в машине. — Помни, что он не только преступник, но и глава банды. Он не даст себя убить так просто.       — И не таких убивал, — закатил глаза Эндрю.       — Ты буквально оказался в бездне, потому что не смог убить человека, — фыркнул Натаниэль.       — Точнее, ты хотел сказать: «Ты оказался в бездне из-за моего отца-мудака».       — Туше, — признал Веснински.       Эндрю почувствовал, что он наконец-то делает свою работу. Проверять наличие ножей, ощущать, как пульс усиливается, но это не страх, как во время задания в Шишке, это адреналин, получаемый во время катания на американских горках или прыжка с парашютом.       Это сравнимо с возращением домой.       Горила вышел через полчаса от начала заседания.       «Ненадолго же его хватило», — думал Эндрю. Да, мужик был беспечен в таком серьезном деле. Он явно не волновался и был не предусмотрителен с рассказов Натаниэля: заключал необдуманные сделки и искал тех, кто смог бы это решить за него, разорял банду, несколько раз был лишен звания главаря, а после с триумфом становился им вновь, только чтобы потом опять провалиться. Один раз он попросил помощи у Натана. Натаниэль поведал, как ему пришлось помучиться, чтобы вернуть Гориле его место в банде, а тот через год вновь вляпался в проблемы. Одарен, но бессовестно глуп для данных возможностей.       Эндрю прикрыл за собой дверь. Уборная была небольшого размера, с новым ремонтом. Он зашел вглубь комнаты. Помещение было разделено с помощью двери на туалеты и раковины с зеркалом.       Миньярд чувствовал, как сгущается в нем напряжение, делая его движения более аккуратными, но все еще жесткими. Натаниэль не соврал, когда сказал про Горилу. Во-первых, увидев мужчину, которого ему предстояло убить, Эндрю сразу нашел ответ, откуда пошло прозвище. Во-вторых, этот мудак с легкостью вычислил положение Миньярда и набросился на него, выйдя из кабинки. И хоть Эндрю давно взял за привычку передвигаться бесшумно, это не помогло сделать нападение. В итоге напали на него и пришлось биться честно. Мужчина был выше и крупнее, чем Эндрю. И да, они оба были альфами, но сейчас Эндрю остро чувствовал свое пошатанное состояние.       Но удивление прошло, в руках оказались ножи, а боль на теле от оставленных Горилой синяков заставила ярость в жилах Миньярда кипеть. Мужчина увернулся от ножа, но это не спасло его руку, которая начала кровоточить в следующую секунду. Чем любил Эндрю свое телосложение: в боях у него всегда было преимущество перед громилами. Он был более ловок и быстр, но не менее силен.       Эндрю опрокинул тело мужчины на кафель, и его кулак прилетел ему по черепушке. Он достал веревку из кармана и натянул ее со всей силы на крупной шее Горилы, усеянной старыми шрамами. Эндрю кулаком натянул веревку и ударил мужчину по груди, чтобы не брыкался. Через пять минут Миньярд убедился в мертвом пульсе и поднялся с трупа. Он оглядел привычную для него картину и ничего не почувствовал.       Эндрю подошел к двери и пару раз стукнул, через секунду оттуда вышел Натаниэль с таким же хладнокровием, как и прежде. Он бросил взгляд на проделанную работу и кивнул.       — Супер, — сказал он. — Можем идти.       — Мы не избавимся от тела?       — Это не нужно. Камер в этих местах нет, и нас не заметили. В главном холе всего пару человек, которых знает Лола. Я позвонил людям, скоро сюда придут еще два человека, они проводят нашего друга, когда встреча подойдет к концу, а мы уйдем. За Горилу, наверное, побеспокоятся ближе к тому же времени.       — У него разве нет охранников? — не понял Эндрю.       — Нет, — его голос сквозил холодом, — теперь нет.       — Ясно, тогда уходим.       Они вышли через пожарную лестницу. На улице светлело. Миньярд припустил маску, ощущая теплые лучи солнца на лице, и стало приятно. Он всегда был ночным жителем, но в этом месяце ему не хватало свежего воздуха.       — Завтра мы уезжаем, — нарушил тишину Натаниэль.       — Известно куда?       — Нет.       Значит, скажут завтра.       Тем временем Эндрю обдумывал утрату. Пожалуй, главной неприятностью за все время в бездне было отсутствие ножей, к которым привык Миньярд. Он представил, как уедет за пределы штата и будет там сохранять себе и напарнику жизнь без них, и по телу прошлась неприятная тоска. Киллер без оружия, как полицейский без пистолета.       — Я хотел бы заключить с тобой еще одну сделку, — сказал Эндрю, отвлекая Натаниэля.       Миньярд засмотрелся на крапинки в его глазах, думая, что постепенно привыкнет. Когда-нибудь он смириться с бесправным заточением, как сделал это Натаниэль, но тревога не уйдет.       — Я хочу заполучить свои повязки с ножами, которые у меня забрали.       — И что ты предложишь взамен?       — Что ты хочешь? Что бы это ни было, скажи, и я это сделаю.       Натаниэль молча смотрел на него какое-то время, пока не отмахнулся:       — Мне ничего не нужно. И что ты способен мне дать, кроме проблем?       — Мне все равно пригодятся ножи во время отъезда, мой набор будет куда лучше, потому что я его знаю. Ты можешь отдать мне их, а потом сказать, что ты хочешь от меня.       Натаниэль выгнул бровь.       — И ты подпишешь себя на все что угодно?       — Я готов рискнуть, если в конце я верну себе покой.       Признаваться в привязанности было гадко. Эндрю ощущал себя бедняком, который просил денег на еду, потому что без нее не сумеет выжить.       Веснински промолчал. Он не ответил ему в эту ночь и больше не сказал ни слова. Эндрю думал, что сможет получить ответ когда-нибудь позже или никогда. Сейчас его мозг был забит всем тем, чем не должен был. Он переживал, что было мягко сказано, ведь на самом деле он был в ужасе.       «Я должен жить, чтобы выжил он», — думает Эндрю. И он выживет. Он порвет глотки всем, кто попытается убить его, изрежет их и задушит, потому что сейчас от его жизни зависит благополучие брата.       «Я выживу», — уверяет он себя, идя по тихим улицам.