Падший ангел

      Тихий шорох, и парень мог покляться, что увидел, как тень занавесок зашевелилась. Нотки волнения прошлись по телу, и рука на автомате потянулась к оружию. Он попытался отогнать разные мысли и, в знак подтверждения, подошёл к окну. Резким движением он разонавесил шторы и смог выдохнуть, понимая, что это просто паранойя, образовавшиеся за времена долгой грязной работы. Каждая смерть, каждый последний вдох человека, что он заставил издать — все это всегда приходило в кошмарах. Отец говорил, что у человека с подобным образом жизни не будет кошмаров, если он избавиться от такой вещи, как «совесть». У отца ее не было и у сына тоже. А может, он так только думал. Откуда кошмары, если ему все равно даже на смерть невинного ребенка от собственных рук? Возможно, это просто кара за ее отсутствие.       Парень решил оставить шторы открытыми, чтобы спокойно уснуть. На улице ночь. Сегодня были последние сутки работы перед весенним отдыхом. За время отпуска он должен исчезнуть из этого города, позабыв о старой конторе. Он давно мечтал об этом. Уехать, вычеркнуть имя, что стало важным, и начать новую жизнь в другой, менее криминальной кампании. Необходимые деньги были надежно спрятаны в сейфе под кроватью. За годы подобной жизни выработалась привычка, поэтому даже сквозь сон можно услышать шаги.       Правда не со всеми убийцами это работало. Кто-то, к большому сожалению, был профессиональней в своем деле, чем мог бы представить парень.       Стоило ему повернуться спиной к окну, как сзади послышался расслабляющий, словно песня, голос.       — Привет, Зив.       Парень резко развернулся и увидел силуэт, что медленно стал выходить из тени занавески на свет ночной луны.       — Я не Зив, придурок! — сглотнув, прорычал парень.       Силуэт стал издавать звуки, похожие на цоканье.       — Не бери чужое. Это моя привычка — оскорблять смерть, когда она за мной приходит.       Когда луна смогла осветить темный силуэт, парень наконец-то понял, кто это. Даже с таким освещением он увидел сильные руки в плотно облегающих перчатках для «работы» и холодный блеск голубых глаз.       На губах появилась улыбка, но напряжение не спало с его плеч. Парень по кличке Зив усмехнулся:       — Чего тебе надо, Натаниэль? Пришел повторить нашу прошлую ночь? Уверен, тебе понравилось сидеть у меня на члене. Ты так просил об этом в прошлый раз.       На губах Натаниэля тоже заиграла улыбка, она, словно расслабленная симфония в удушающей атмосфере страха сдавливала грудь Зива. Веснински одаривал ею всем, кому не повезло оказаться с ним в игре кошки мышки.       — Да, ты прав. Только вот какая незадача, не люблю быть снизу. И опыт с тобой только подтвердил, что не стоит его повторять.       Веснински двинулся в сторону Зива, а его тень прошлась следом, словно отдельная личность.       — Ты не против, если в этот раз мы поменяемся местами? — спросил Веснински.       Зив отшатнулся, ощущая себя в клетке. Словно стены раньше родного места, что так бережно защищало от холодного воздуха и бурь, теперь сужались, не давая шанса на спасение.       Натаниэль приложил большой палец к своим губам, глазами изучая жертву.       — На колени! — попытался приказать Зив, когда вспомнил про метку, что ради своей чести оставил на этом теле.       Натаниэль склонил голову по-кошачьи, не убирая палец с губ. Тихий смешок стал пульсировать в висках и отдался по стенам. От него Зив почувствовал себя беспомощным, имея при себе только пистолет с пятью пулями. У Натаниэля же наверняка было в два, а то и в три раза больше оружия, спрятанных в одежде. Самое страшное было то, что Зив никогда не мог вычислить, где именно. Даже сейчас. Казалось, что нету ячейки, в которую можно было спрятать хотя бы один пистолет, или любой другой лазейки, в которой могло бы лежать лезвие. Зив чувствовал себя тупым человеком, когда пытался понять местонахождение метки, как вдруг смог осознать, что ее просто нет. Шея Натаниэля была обмотана бинтами. Либо он таким образом скрывал свой позор и знак, что он стоял на коленях, либо действительно свел ее.       Зив ощутил слабую уверенность, всего на мгновение, надежду, будто он ещё верил в свое спасение, думал, что это шутка. Конечно, когда ты долгие годы работаешь с человеком, убиваешь вместе с ним людей, ходишь на задания, ты никогда не ожидаешь, что именно он станет твоей смертью с косой.       Натаниэль подошел к тумбе рядом с большой и аккуратно застеленной кроватью, не задевая штор, передвигаясь, словно не материальный. Налегке касаясь деревянной поверхности, он посмотрел на застывшего Зива.       — С прошлого раза не осталось и следа. Даже кровь ты вымыл. Очень приятно с твоей стороны — прибраться к моему следующему визиту.       Зив хотел огрызнуться, но язык прилип к нёбу, а горло пересохло. Будто вся материя в комнате начала сгущаться, а сама тень парня начала подрагивать от страха. Натаниэль кончиками пальцев провел по мягкому матрасу.       — Кстати, когда шел к тебе, смог осмотреть окрестности. В твоем городе довольно красиво и, как ты и сказал, здесь действительно хорошие кофейни.       Натаниэль упал спиной на кровать, смотря в потолок и устроившись звездой на матрасе. Зив прокручивал в голове план побега. У него есть, сука, пистолет! Он может прямо сейчас выстрелить в рожу этого ублюдка и, взяв все нужные вещи, свалить отсюда. Можно переждать ночь в дешевом мотеле, а утром отправиться на самолет. Всё просто идеально. Но предательский страх не давал двинуться и выполнить хоть один пункт из плана.       — Не стесняйся, садись рядом! — на лице Натаниэля сияла улыбка.       Веснински устроился на мягкой кровати по-турецки, продолжая изучать глазами тело Зива. Подтянутое и накаченное оно отличалось своей силой, мощью и упругостью. Саму красоту этой фигуры можно было разглядеть даже среди огромной толпы убийц или в моменте ужаса. Будто сам вид и лицо парня говорило о ней. Да, многие омеги были бы без ума от такого. Многие, но не Натаниэль. Он всегда умудрялся разглядеть за серьезным лицом — самодовольство и хвастовство, а за сильным рельефом — трусость и страх смерти. Этот человек не имеет сильного могущества, он так же слаб и боится своей неминуемой гибели. Многие, что встречал Натаниэль, не боялись смерти, некоторые мечтали о ней, а в большинстве случаев были такими же, как и Зив. Натаниэль же входил в число людей, что управляют смертью и не боятся ее наступления. Его таким воспитали. Заставили посмотреть в лицо смерти, встретиться с ней слишком близко для маленького ребенка, сразиться с ней, перестать бояться, не замирать при виде нее.       — Где метка? — только и спросил Зив. Зрачки подрагивали, а тело всеми силами пыталось удержаться на ногах, не показывать свой страх. Он так старался, что Натаниэль был готов рассмеяться над этой само твердостью.       Веснински снял с левой руки перчатку и откинул ее на матрас, снял кольцо матери, прокручивая его между ловких и тонких пальцев и изучая на нем эмблему союза Хэтвордов и Веснински.       — Она никуда не исчезла, просто я посчитал, что ее стоит немного подкорректировать.       Голубые глаза блеснули на свету луны огнем предвкушения. Картины в голове делали красивую сказку убийства и непристойного зрелища, такого кровавого и доминирующего, что в душе рябило. Противная ночь течки смешивалась с представлениями о мести, того, как Натаниэль будет повторять все те действия, что делали с ним, на Зиве, только уже ножом и «интересными» предметами из его подвала. Он никогда не был любителем или хотя бы сторонником сексуального насилия, но в таких случаях (а он один) решил делать исключения. Натаниэль не считает это местью, он называет такое по-другому, «шрам за шрам, боль за боль». Он сделает то же самое, что сделали и с ним, и он не видит в этом чего-то плохого или мстительного. Просто Веснински не любит оставаться в долгу, а какой это будет долг — решать уже вам.       — Хочешь увидеть мою работу? — спросил Натаниэль. Он встал с кровати, подошёл вплотную к Зиву и наклонился к его уху, шепча слова на испанском — родном языке Зива. — Хочешь увидеть, во что превратилась твоя ошибка? Как я воплотил свою работу на себе, заставил страдать и извиваться в муках у зеркала, только чтобы сжечь это уродство? О да, я уверен, что ты хотел бы на это посмотреть.       Голыми кончиками пальцев левой руки он провел по затылку Зива, вызывая дрожь от их холода. Другой рукой Натаниэль припустил свои бинты, открывая зрелище на большой ожог. Хотя нет, это было больше похоже на то, что Натаниэль вместе с меткой пытался избавиться от куска кожи. Даже не пытался, у него это действительно получилось. Зив привык к пыткам, он слишком часто видел искалеченные тела мучеников, чтобы как-то реагировать. Но он еще никогда не видел, чтобы человек гордился своей работой, болью, которую он причинил себе сам.       В горле почувствовалась привычная, едва ощущаемая тошнота и какое-то совершенно новое, незнакомое раньше, будто все органы сжались, а осознание своей безысходности и будущих муках наконец дошло до него.       — Нравится? — спросил Натаниэль, улыбаясь. — Я уверен, что нравится. Скоро похожие отметины появятся и на твоем теле.       Рука в перчатке грубо взяла Зива за подбородок и приблизила вплотную к лицу Веснински. Запах чужого, слишком горького парфюма ударил в лицо. Нат всегда предпочитал скрывать свой истинный запах, сколько Зив его знал. Он слышал его феромоны, но чаще всего ощущал только едкий парфюм, который заглушал итак контролируемый запах Натаниэля. Это прибавляло ему какого-то своего пафоса, словно тем самым он пытался сделать свой образ более кровожадным и пугающим, словно хотел, чтобы он стал прямым значением слова «опасность».       Хотя, вероятно, это было связано больше с его личной ненавистью к своей омежьей сущности. Вряд ли Натаниэль намеренно пытался остерегать других людей от него. Скорее, он просто выполнял свою работу, а парфюм — лишь последствие его отвратительной участи.       — Твое тело такое сильное, мускулистое... — завороженно произнес Натаниэль. — Представь, как оно с моей помощью станет еще красивей!       Глаза Натаниэля засияли безумием, а рука у подбородка сильнее сжалась. Губы Веснински оказались у уха Зива, нашептывая:       — Я сделаю тебе так же приятно, как когда-то сделал мне ты, Junior.       Электрический ток страха прошелся по телу Зива, и парень резко ударил Натаниэля в живот. Тот отскочил в сторону и скрылся в темноте комнаты. Зив не стал терять времени. Он оставил деньги, у него есть пистолет — этого будет достаточно, чтобы пережить ночь. Он вернется за деньгами, когда точно убедится, что Натаниэль ушел. Плевать, сейчас на всё плевать. Сейчас любая ошибка — неминуемая гибель. Зив привык к риску жизни, но не когда это был Натаниэль, человек, за которым Зив наблюдал во время разделывания трупа.       Зив рванул к двери, во время движения доставая ключи из кармана. Он быстро открыл замок и выскочил в коридор. Он двигался вслепую, спускаясь по поручню со звуком скольжения ботинок об покрытое лаком дерево. Пол под ногами ощущался невесомо, Зив бежал из всех сил, но казалось, будто он застрял в пустоте и до сих пор на одном месте. Сколько бы он не бежал, этого недостаточно. Зив взломал замок уборной работников персонала и скрылся там, останавливаясь, чтобы отдышаться. Легкие горели огнем, а в животе тянуло узлом. Еще чуть-чуть. У него получится скрыться, спрятаться в тени.       Зив пробыл в этом месте около десяти минут, пока не спланировал весь план отступления. Он вышел из уборной, тихо закрывая дверь и направляясь в сторону выхода, обходя светлую сторону ресепшена.       Когда он смог выйти на темные улицы уже родного города, Зив побежал по переулкам и кварталам, дворам и мимо кустов. Везде, лишь бы уйти как можно дальше.       Его планы поменялись сразу же, когда что-то прилетело ему в висок. Его планы поменялись, когда Зив увидел высокий силуэт перед собой. Все в один миг поменялось, когда Зив понял, что теряет сознание.              Натаниэль присел на корточки рядом с лежачем на асфальте парне.       — Бездарные игры, что ж, это было весело, но мне наскучило. Пора переходить к более интересному, ты так не считаешь, Junior?       Натаниэль наблюдал, как веки Зива закрываются и парень погружается в сон. После Веснински нажал кнопку на наушнике, предупреждая о приходе, и взял Зива на руки, запрокинув спящее тело на плечо.       — Боль за боль, шрам за шрам, Зив, — только и произнес Натаниэль, связывая руки и ноги спящего и укладывая его тело в багажник черного авто.       

* * *

             Не успел он привыкнуть, как опять все менялось. Время… безграничное и не осязаемое, а что если его все же можно ощутить? Каждый раз, оказываясь в экстренной ситуации, Эндрю чувствовал, как время выскальзывает из его рук. В иных случаях оно, словно насмехаясь над ним, уходит лишь по частям, пытая и уничтожая его. Оно осязаемо, и Эндрю в этом уверен, просто оно ощущается не так, как все остальное. Оно, словно потеря. Чувственно только в момент осознания.       После того, как ему сменили партнера, комнату тоже было необходимо поменять. Так что в скором времени он съехал с немногочисленным набором вещей к Натаниэлю.       Алан ушел из его жизни, исчез сразу же, как Эндрю переехал. Он не знал, закончился ли срок возврата долга у его старого хозяина или нет, но больше он его не видел и не увидит никогда.       В будущем Эндрю задумывался: «А не был ли Алан лишь его галлюцинацией?» Учитывая обстоятельства, в которые он попал, это казалось возможным вариантом.       Перебравшись к Натаниэлю, Эндрю думал, что жизнь сука, гадкая мразь, которая не оставляет тебе никакого другого выбора, кроме уже существующего. Но правда была не так проста. Жизнь может ставить ловушки, может ломать тебя, издеваться над тобой, но в итоге все всегда будет зависеть только от тебя. И если ты хочешь выиграть в тех условиях, в каких тебе не посчастливилось родиться, то ты должен стать еще большей мразью, чем жизнь, убивающая тебя.       Комната Натаниэля не сильно, но оказалась привилегированной. Во-первых, расположение. Да, его часть находилась дальше всех комнат «пешек», в более уединенном и тихом месте, куда не доходил гам, где стоял реальный замок, для которого, чтобы взломать, нужны профессиональные отмычки, где были удобные матрасы на кроватях, где была проведена вентиляция, чтобы вонь хоть немного уходила, и где не был засран туалет. Попав в бездну, Эндрю никогда не думал, что будет ночевать в подобном месте так скоро.       Счастье не длилось долго, ведь он попал не просто в хорошую комнату, он попал к Натаниэлю.       — Не привыкай, через неделю мы уедем, — наблюдая за тем, как Эндрю все изучает, сказал Нат. Гибель смотрела на него, прислонившись к дальней стене. Его взгляд излучал хладнокровие, его тело сквозило гнетущей аурой. От Натаниэля в такие моменты всегда ощущалась стена, словно, как бы близко ты не находился к нему, между вами всегда было расстояние. Эндрю видел это, когда в первый раз встретил его в подвале, когда Веснински смотрел на слезы Элисон, держась на расстоянии от нее. Натаниэль всегда был вдали, но нельзя забывать, что, как бы ни был он далеко от тебя, он все еще был здесь.       — Жду не дождусь, — хмыкнул Эндрю в ответ, закидывая второй набор вещей на свою половину в шкаф. — Как твоя подружка переживает горе?       Эндрю не знал, чего конкретно он добивался, когда увидел едва заметную складку на лбу Веснински. Может, он просто ненавидел наглость и высокомерие, которое было в Натаниэле, может, он ненавидел его поразительную внешнюю схожесть с Натаном, но это было не важно. Сам факт их партнерства, даже несмотря на хорошую комнату, вызывал в Миньярде что-то вроде отвращения и ненависти. Что может быть хуже, чем облизанный сверху-донизу сынок убийцы?       Так или иначе, он был не в настроении ругаться и хотел поскорее лечь спать, поэтому пошел в ванную комнату. Жесткая и грубая рука остановила его за плечо до того, как он успел дойти. Ярость воспламенялась в Эндрю, как подожженный керосин. Никто, никогда не по каким привилегиям не мог его трогать, и Натаниэль не станет чертовым исключением. На нежелательное прикосновение он среагировал моментально, вырываясь из захвата и, не тратя времени на замах, устремился к Веснински. Очевидно, он был чересчур самоуверен, так как уже через секунду Натаниэль остановил его, так что Эндрю ударился грудью об, пусть и картонную, но все еще существующую стену. Миньярд был не мало удивлен тому, как легко Веснински держал его руки, зажатыми сзади, и одновременно не давал ему сдвинуться. Складывалось ощущение, будто сзади Эндрю прислонилась стена.       — Стоит тебе кое-что пояснить, — голос Натаниэля сквозил холодом. — Если не прекратишь высказывать свои недовольства, я затолкаю твое ебанное самомнение глубоко тебе в зад, да так, что ты никогда не вытащишь его обратно. Станешь что-либо говорить о близких мне людях, и я увеличу твой долг до таких цифр, что ты всю жизнь проведешь в этой дыре.       — Папочка поцеловал тебя в третий глаз, и ты думаешь, что все можешь?       Натаниэль усмехнулся.       — Нет, но можешь не переживать, мой папочка достаточно мне доверяет, чтобы поверить, если я скажу, что ты не справляешься со своими задачами и тебя стоит поднапрячь. Думаю, он мог бы взбодрить твоего братца, если ты не будешь работать в полную силу, как тебе такая идея?       «Ох, Натаниэль. По грани ходишь».       — Только попробуй, и твои останки найдут в центре Балтимора, — огрызнулся Эндрю.       Эндрю не видел, но чувствовал в его голосе улыбку.       — Жду не дождусь.       

* * *

      Натаниэль уже давно не объяснял людям, как с ним не стоит общаться, поэтому подобный опыт был странным. Он слишком привык к понимающей Натали. Что ж, в этом была его ошибка. Эндрю входил в число «сильнейших», ублюдков, которые считают свои заблуждения истинными и верят в себя слишком сильно.       Попытки Эндрю выбраться или ударить Натаниэля локтем не увенчались успехом. Веснински видел, как парень под его руками потел и напрягался с каждой минутой, что он держал его. Реакция была интересна. Натаниэлю это наскучило, и он перевернул Эндрю лицом к себе, прижимая его к стене и приставляя лезвие к его шее. Эндрю застыл. В его глазах была злость и... страх? Да, наверное это стоит назвать таким образом. Наслаждение подкралось к Веснински медленно и совершенно неожиданно. Страх партнера, его безоговорочная слабость в руках и ножах Натаниэля. Веснински собирался стать его самым большим кошмаром, сломить его и заставить подчиниться. Он хотел доказать самому себе, что тот бой был ошибкой, что ни одной «пешке» в этот дыре не стать сильнее его.       Натаниэль блаженно улыбнулся, плавно проводя ножом чуть ниже, нажимая Эндрю на артерию. Огненный взгляд Миньярда был сладок для глаз Веснински.       «Приди в себя», — говорил разум Натаниэля. Это что-то смогло его взбодрить. Улыбка спала с его лица, а дыхание вышло из легких. В голове звучали слова Натали: Самое сложное в жизни среди монстров — это остаться человеком.       — Предлагаю сделку, — мрачно и уже другим голосом сказал Веснински. — Ты не трогаешь моих людей, беспрекословно работаешь со мной в паре, а я не трогаю тебя и твоего брата.       — Отпусти меня, — прохрипел Эндрю.       Натаниэль так и сделал, отойдя от него на два больших шага назад. Плечи Миньярда опустились, из его рта вырвался судорожный выдох. Натаниэль наблюдал, как тело окатило дрожью и как с каждым мгновением Эндрю приходил в себя, собираясь с силами. Он больше не нападал, лишь еще раз оглядел Натаниэля с ног до головы, будто оценивая в этот раз с другой стороны.       — Согласен.       — Отлично, будем надеется, что ты сдержишь свое слово, Миньярд.       Эндрю ушел в ванную, а Натаниэль покинул комнату. Проходясь по коридору, он невольно кинул взгляд на теперешнюю комнату Элисон и Натали. Как же непривычно было ощущать одиночество вновь. Натали была его якорем безопасности как физической, так и моральной. С ней он мог полностью расслабиться, прийти в себя. Натали была его верой. Но он не был эгоистом, и не мог отрицать того, что Натали сейчас нужнее Элисон, чем ему. Он справится, как справлялся всегда, а новенький не сможет выбить его из колеи. Рано или поздно они срастутся, станут партнерами такими же, как все. Проблема была только в течках и гонах. Натаниэль не хотел повторять опыт с Зивом. Если тот случай отец простил ему, то, случись подобное с Эндрю, он остерегался, что этого не произойдет.       «Я не допущу, чтобы это повторилось», — говорил он себе.              Лола ждала его в подвале, разглядывая чертежи на столе. Натаниэль подошел к ней сзади и оглядел рисунок.       — Это план Аон-центра, — сказала она, не отрываясь от изучения.       Натаниэль просмотрел точные и слишком тяжелые для первого восприятия чертежи. Он никогда там не был, вероятно он посетил около трех небоскребов за всю свою грязную жизнь, но этот он точно не знал изнутри.       — Назовем его шишкой, — сказала она.       Для заданий особого крупных масштабов использовались закодированные названия и имена для всего, что можно. Некоторые для своей безопасности и, наверное, для разнообразия придумывали закодированные имена для каждой ночи и любого задания. «Пешек» не просвещали, им не давали больше информации, чем нужно было знать, порой их могли посадить в машину и не сказать, куда везут, а они обязаны были молчать и помнить, что на задании их зовут не так, как обычно. Каждую ночь и для всех остальных за гранью бездны они «пешки». «Пешка» не оригинальное название. Так отзывались практически все услужники преступных организаций. Это было молчаливое соглашение, которое обеспечивало безопасность всех кланов, от мелких до крупных. Во всяком случае так было в Америке. В Японии, насколько было известно Натаниэлю, их обозначали цифрами, а некоторые кланы даже рисковали набивать их на щеках, что лично он считал глупым.       В Англии прозвища считались глупостью и «американским бредом». Как говорил Стюарт на одном из семейных мероприятий: «Зачем мертвому знать мое имя или имя любого из моих людей, если он итак мертвец? Он будет рассказывать об этом своей бабушке на небесах или напишет об этом статью, как в фильме у Романа Полански?»       Лола указала острием ножа на одну из лестниц эвакуации.       — После пожара они улучшили систему безопасности, но кое-что осталось неизменным. — Лола посмотрела Натаниэлю в глаза. — Лень рабочих при реконструкции.       Малкольм покрутила нож между пальцев, задумавшись. Натаниэль не прерывал ее молчаливые рассуждения, оценивая в голове все возможные утраты.       — За ночь мы должны решить, каким способом подорвем свет во всем здании, — в конце концов сказала она.       — Отец вновь придумал, как заполучить больше, чем следовало?       — Нет. В этот раз это указ Мориямы. Подробностей я не знаю, но… — тон Лолы потерял прежней резкости. Она посмотрела на карту как-то обреченно, словно та была виновата в том, что им вновь придется рисковать своей шкурой. — Думаю, это как-то связано с правительством. Кенго делает все, лишь бы их махинации оставались в секрете, а Натан помогает ему, так как от его положения зависит наше.       Несмотря на то, что Мориямы были японской мафиозной организацией, связь двух кланов была прочна вот уже долгие годы. У каждого из них было много информации друг на друга, так что их связь стала больше вынужденной. Нарушит договор кто-то один, подорвется другой. Натаниэль еще не родился, когда союз с ними был подписан. Со слов отца, клан Хэтвордов никогда не хотел с ними мир, но после заключения договора Натана с Кенго им ничего не оставалось, кроме того как принять все условия.       Побег матери был предательством не только для Веснински, но и для Хэтвордов. Из-за ее глупости с английским кланом ее отца могло произойти что угодно. Если бы Натан решил отомстить, то Мориямы поддержали бы его, так как заключенный контракт подразумевал взаимопомощь, а поступок Мэри был достаточным ударом по репутации и кошельку Веснински.       Натаниэль не знал, что думал отец насчет побега матери. Искал ли он ее до сих пор? Жива ли она? Он предполагал, что нет. Либо она смогла сменить личность так, что больше ее нельзя было узнать.       — Работать будут три отряда: два наших и один от Морияма. Задача нашего обеспечить легкое и не заметное для работников и охраны проникновение. Чтобы это сделать, нужно ослепить и оглушить их — это поставит их в ступор, наведет небольшую панику, так как происходить все будет ночью. Мы попадем в здание через лестницы для выхода во время экстренных ситуаций.       — Трудоемко, — прокомментировал это Натаниэль, понимая, что день предстоит долгий.       — Этой ночью сразу после того, как мы все спланируем, Чет отвезет тебя в центр Балтимора, к Стивену. У него ты заберешь оборудование, я договорилась.       — А куда мне деть новенького?       Лола усмехнулась:       — Ждешь от меня благословение на то, чтобы оставить его здесь?       Натаниэль с надеждой молчал.       — Нет, и не думай оставлять его в рабочее время одного. Я не допущу, чтобы опытный киллер дырявил штаны. Возьмешь его с собой. Тем более не забывай: на все задания ты будешь ходить только с ним. Введи его в курс дела, потому что еще одни мозги и пара ловких, нацеленных рук нам не помешает.       Натаниэль не ответил, но Лоле этого и не требовалось: девушка знала, что все будет сделано в чистом виде.       

*

      — Куда мы едем?       Натаниэль взял свое яркое пламя под контроль, усмирив его до спокойного и мирного огонька и ответил:       — В торговый центр.       Они сидели в новой машине, которую Лола опять сумела где-то одолжить или выкрасть, на задних сиденьях. Чет был за рулем, напевая под нос какую-то мелодию, услышанную им по радио или с улиц. Подобная его привычка со временем перестала раздражать. Первый год Натаниэль практически выл от непереносимого раздражения. Лола только смеялась над его капризами, называя подобное «его вторым испытанием». Сейчас все поменялось, и Натаниэль мог наблюдать, как хмурилось время от времени лицо Миньярда, а через двадцать минут такой поездки его нога начала нервно подрагивать. Эндрю, желая заглушить завывание Чета, завел разговор.       — Там мы встретимся со Стивеном, — продолжал Натаниэль, — нашем дилером. У него мы заберем все нужное для будущего задания.       — Когда ты говорил, что задания приближенных Мясника отличаются, ты это и имел в виду?       Натаниэль глядел в окно, положив локоть для удобства.       — Практически. Помимо сложности задания, от нас также больше требуется, и наказания за ошибки соответсвенные.       — Например?       Нат вздохнул, думая, что не об этом он должен распространяться, а о самом задании.       — Возможно, тебе кажется, будто самое ужасное наказание физическое, но на самом деле хуже всего для любого из нас — это унижение.       — Да ну? — пусто фыркнул Эндрю. Веснински услышал в его тоне едва заметное замешательство.       — Ты поймешь это когда-нибудь, но не сейчас.       Эндрю оглядел его с холодным безразличием, спорно оценивая его слова.       — Хорошо… — протянул он. — Итак, в чем суть операции?              Они приехали спустя изнурительное для ниспавшего больше суток Натаниэля время. Он держал себя в руках, и единственное, что его выдавало — это более замедленная походка, чем обычно, и синяки под глазами. Эндрю был бодрее его. Он шел рядом с ним, оглядывая светлые магазины с выставочными манекенами с обычным спокойствием. Миньярд, так как еще не успел прожить в бездне достаточно долго, выглядел измученно, но вполне приемлемо.       Они поднялись до верхнего этажа здания, Натаниэль двигался больше по инерции, накинув на голову капюшон от толстовки. Еще одним правилом в бездне было ношение серых и черных цветов. Они помогали слиться в темноте ночи. Возможно, он мог выглядеть в данный момент, как наркоман еще больше, чем в обычные дни, но его это не волновало. Главное не пересекаться с другими взглядами, смотря только туда, куда тебе надо.       Вход на последний этаж был только через лестницу. Открыв железную дверь, Эндрю и Натаниэль прошли на верхнюю часть. Это было безобидное место. Здесь находились всякие места для массажа или работали мастера маникюра. Ничего примечательного, но, пройдя дальше по коридору, завернув за нужный угол и дойдя до пустующего коридора, можно было найти дверь магазина по продаже виниловых пластинок.       Зайдя в торговую точку, звонок оповестил об их приходе. Взгляд Натаниэля упал на знакомую физиономию. Стивен работал в большей степени один и иногда, только в самые трудные времена брал помощника. Натаниэлю не было интересно, куда они так быстро девались.       — Нейт! — воскликнул Стивен, завидев его. Он поднялся со своего рабочего места.       — Стив, — кратко поприветствовал его Веснински, стараясь вложить в тон равное количество доброго и спокойного.       — Давно тебя не видел… О! В этот раз без подружки? — удивленно глянул он на его нового партнера. — Интересные изменения. И как давно это новшество?       — С недавних пор.       Стив изучал Эндрю глазами дружелюбия, в которых не было ни капли от слова «дружба». В них, если ты знаком с отродьями из низшего мира, можно увидеть только яд. Стив, каким бы идиотом он не казался на первый взгляд, был отвратителен в своей хитрости и чистой доле ненависти, иначе бы Мясник его не выбрал.       — Заказ готов? — избегая все приветствия, перешел к делу Натаниэль.       Выражение лица Стива в миг изменилось с фальшивого на его истинную, привычную натуру. Взгляд стал отчетливее и пронзительнее, улыбка спала с его лица, а, до этого слегка приподнятые брови, теперь вновь опустились до прежнего уровня.        — За мной.       Стив провел их к закрытой кладовой. Заказ всегда делается индивидуально и по штучно, и в тот же день или ночь, как был привезен, должен быть забран покупателем. Натаниэль взял несколько штук огнестрельного и холодного оружия, отмычки и специальный набор для их операции, пока его напарник наблюдал за этим со смесью восхищения.       Взяв получку, Стивен провел их до двери. Прощаний не было, только слова:       — Поаккуратней на выходе. Недавно взяли на работу несколько охранников, которых я не знаю, и связей у меня с ними тоже нет.       — Планируешь искать новое место? — поинтересовался Натаниэль.       Стив был задумчив.       — Нет, наверное нет, но это пока. Здесь работают еще несколько подобных типов, как и я, и если дело запахнет жареным, то я уйду куда-нибудь.       — Мясник может выделить тебе место рядом с нашей зоной, если надо.       — Спасибо за предложение, но нет. Мне нужен быстрый доступ к товару, а все производители, с которыми у меня договор, здесь или дальше, но я, так или иначе, найду выход.       Веснински кивнул, и на этом их разговор был закончен. Выходя из магазина, Эндрю закинул на плечо сумку с товаром и произнес:       — Признаюсь, неплохой набор.       — Пришлось знатно потрудиться, чтобы найти такого союзника, как Стивен. Мясник заключил с ним договор еще пять лет назад, с тех пор он ни разу нас не предал.       Они дошли до машины Чета, погрузили добро в багажник и поехали вновь в бездну.       — Выход на задание будет через ночь, — сказал Натаниэль. — Сегодня я все покажу и объясню, — пообещал он.       Эндрю хмыкнул, отвернувшись к окну:       — Будь добр.       Натаниэль проигнорировал его. Голову его занимали мысли о том, что произойдет через сутки. Страх, каким бы он ни был, всегда присутствовал на подкорках его сознания каждый раз во время подобных заданий. Обычно с ним была Натали, чтобы помочь ему прийти в себя, но сейчас он знал, что она будет не с ним, а с Элисон. Им придется разделиться, и Натаниэль не знал, сможет ли он довериться Миньярду. Он также не был уверен, что тот не подведет его. Хотя Эндрю казался ему человеком надежным, но это было необходимо проверить на практике. В его действиях и словах было что-то опорное, словно он не говорил пустой бред так, как это делали другие, словно на него можно было положиться.       Заглядывать так сильно в будущее не стоило. Натаниэль проверит Эндрю сразу, как только сможет. Сейчас важно было другое. Выжить. В принципе как и всегда.       

      * * *

             В бездну они вернулись быстрее, чем ехали из нее. Эндрю предстояло свыкнуться с новыми распорядками вновь, привыкая к обычаям приближенных к Мяснику людей. Как оказалось, помимо сложности заданий, они также меньше отдыхают. И Натаниэль, как Эндрю понял, был тем, кто чаще всего брал дела в свои руки. Это была инициатива Лолы. Эндрю знал, потому что видел ее восхищение каждый раз, когда Натаниэль, словно послушная собака, не поддающаяся дрессировки долгие годы, выполнял ее приказы.       Вернувшись в бездну, они зашли в подвал. В нем было тихо, но это пока. Парень уже предвкушал приход других «пешек», и их реакцию на его первое задание с Натаниэлем. Он был уверен, что те не оставят это без внимания. Но он ничего не испытывал по этому поводу. Их издевательства явно не могли сравниться с теми, что Эндрю уже прочувствовал.       Единственными людьми в подвале были две девушки, одну из которых Миньярд уже знал. Элисон выглядела поникшим цветком, ее измученные слезами глаза смотрели сквозь все рядом с ней стоящее. Девушка, которая держала ее за руку, была альфой. Эндрю понял это сразу же, как почувствовал ее феромоны. Горькие и удушающие, они создавали напряжение в пространстве. Одно из отличий одеколона от феромонов — это эффект. Духи создают реакцию только на нюх, но феромоны могли изменить поведение всего тела, именно поэтому ни одна омега не могла скрыть свою сущность за одеколоном, как бы не пыталась. И все же Натаниэль смог, но не запахом. Парень пугал своим хладнокровным взглядом убийцы, устрашал иными способами, движениями, тем, как тихо опускались на пол его ноги, как легко держали его руки ножи и как просто они могли задушить тебя. Он напрягал сильнее любого альфы.       И все же эта девушка могла потягаться с Натаниэлем. Она выглядела мягче, но казалась еще сильнее. Ее тело, напряженное и готовое к бою, даже если тот начнется прямо сейчас, оберегало Элисон, как скала, закрывающая вид на город.       Натаниэль отнесся к ним теплее, чем к Стивену. Положив руку на плечо Элисон, он кротко сжал ее и сказал ей тихое, но твердое:       — Я жду тебя.       Элисон посмотрела на него, и ее взгляд прояснился.       Возможно, что слова Натаниэля означали: «Я готов ждать, когда ты придешь в себя, готов быть рядом, пока это не случится».       Другой девушке он указал в сторону стола, и они пошли к нему.       Желудок разъедал Эндрю изнутри, но у него не было возможности поесть до ужина , так как уже скоро Натаниэль занял его мысли заданием. Карта аон-центра предстала перед Эндрю своей запутанностью. Он никогда не участвовал в таких крупных махинациях. К тому же он даже не знал, зачем они это делают, что было самым ужасным. Эндрю терпеть не мог находиться в неведении, чувствовать себя «пешкой» в чужих руках. Хотя в этом и был смысл системы. Ты раб, который крутит колесо на фабрике, даже не зная, что оно изготавливает.       — Мы зайдем здесь, — сказал Натаниэль, указывая на дверь выхода во время чрезвычайных ситуаций, — а выйдем здесь. Ровно в двенадцать ночи сменяется охрана, мы подойдем примерно в это же время. Нам нужно успеть до того, как будет повторный обход здания. Если не сможем, то задание провалено. Это необходимо сделать аккуратно и не заметно, создать иллюзию того, что неполадки в системе освещения произошли без чужого вмешательства. Датчики, контролирующие свет во всем здании, находятся тут и тут.       Палец Натаниэля перемещался по всей карте, а Эндрю вникал и запоминал, пытаясь воссоздать картину у себя в голове.       — Так как входы в офисы открываются благодаря ключ-картам, то из-за отключки электричества многие работники останутся запертыми в своих кабинетах вплоть до исправления ситуации. Но одну дверь нам нужно оставить открытой, поэтому здесь нужны вы, — он посмотрел на Элисон и Натали. — Кто-то из вас должен заблокировать основные выходы персонала, а кто-то дежурить у нужного офиса до прихода людей Мориямы. Натали, ты должна справиться с замками. Есть те двери, что не работают от электричества.       Натали. Удивительно, как много ужасных людей Эндрю повстречал, чье имя начиналось со связки «Ната». Натан, Натали, Натаниэль. Троица монстров.       Они разобрали основные детали вплоть до прихода остальных «пешек». У них была еще одна ночь перед тем, как они пойдут на это задание. Натали и Натаниэль отошли поговорить наедине, а Эндрю в это время наблюдал, как опустошенная Элисон сидела на полу у стола. Ее изнеможденное тело почти не двигалось, словно ей было трудно даже дышать или она просто не хотела.       Эндрю опустился перед ней на корточки, девушка не отреагировала, продолжая глядеть в даль.       — Эти люди хотели, чтобы ты страдала, — произнес он. — Не показывай им, что у них получилось это сделать.       Элисон ничего не ответила, но было видно, что она выслушала. Эндрю поднялся и направился к Натаниэлю, но не успел он дойти, как услышал в свой адрес:       — Неужели уже успел очаровать нашу грозную омежку своим членом? До этого только двум людям это удавалось.       Это было произнесено с усмешкой и так, словно ранить Эндрю, но на самом деле этот парень издевался не над ним.       — Да брось, больше. Я уверен, что больше, — с усмешкой сказала другая «пешка», рядом с ним стоящая. Она говорила так, словно знала немного больше, чем остальные. Ее улыбка, коварная и жестокая, растянулась по ее лицу, обнажая клыки. — Не бойся быть с ним грубым, он это любит.       Эндрю глянул на Натаниэля, тот был погружен в разговор с Натали. Те стояли дальше от них, и им было явно не до этих слов. Миньярд решил промолчать. Вряд ли бы они рискнули сказать это, если бы Натаниэль стоял рядом с ними, но их посыл странным образом напряг тело Эндрю.       

      * * *

             Потные ладони и учащенное дыхание. Двенадцатилетний Натаниэль вбегает в свою комнату, закрывая дверь на замок. Он отходит назад, его ноги дрожат, потому что с коридора слышится смех нескольких парней:       – Натаниэль, маленький, глупый Натаниэль, где же ты?       Он оглядывается по сторонам и забегает в ванную. Его сознание кричит: «Найдут! Они тебя найдут, у тебя не выйдет спрятаться!»       Слезы текут сами собой, но еще не время плакать, боли еще нет, но она будет. Она придет, оставит после себя раны, и ему будет больно, больно, ужасно больно, потому что по-другому быть не может.       – Малыш Натаниэль, где же ты? – звучит голос с другой стороны двери.       Они стучат в дверь комнаты, и Натаниэль прячется под раковиной в уборной. Он прижимается к стене спиной и крепко держит рукой ручку запертой двери.       «Найдут! Они тебя найдут!»       – Пожалуйста, – шепчет Натаниэль себе под нос. Он не знал, у кого просил помощи. У Бога? Поможет ли он? Натаниэль снова шепчет, умоляя, прося помочь, облегчить его страдания: – Пожалуйста, помоги…       Натаниэль слышит, как выбивают дверь в его комнату. Он зажимает себе рот рукой и пытается не выдать себя. «У тебя есть пол минуты, пока они не дойдут до этой двери. Пол минуты, пока они обыскивают твою спальню».       Его тело застыло от страха, а маленькая детская рука крепко продолжает сжимать ручку двери.       Няня когда-то говорила, что нужно помолиться Богу, и тогда он поможет. Он верил в чудо, Натаниэль продолжает верить в него, в помощь откуда-то с неба, потому что это последнее, что у него оставалось. Просто ждать и надеется, что они уйдут. «Прошу! Пусть они уйдут!»       Пол минуты проходит, один из парней стучит в дверь ванной, и Натаниэль сильно вздрагивает. Чужой голос по ту сторону двери говорит:       – Натаниэль, ты все равно не уйдешь от нас, – он звучит ласково и нежно. – Открой дверь, и тогда мы обещаем, что не будем делать тебе очень больно.       Натаниэль не верит, он сильнее сжимает ручку двери. Внутренне он надеется и думает, а может, может они говорят правду. Может, это и вправду закончится быстрее.       – Ну же, малыш, я считаю до трех. Один…       Глаза Натаниэля бегают по комнате, ища последний шанс. «Прошу, не надо, хотя бы на эту ночь, только на эту ночь».       – Два…       Натаниэль ждет, он сдвигается близко к двери и прижимается к ней. Вдруг у него получится остановить их, не дав им выбить дверь.       – Три.       Они начинают яростно бить в дверь, и Натаниэль уверен, что это именно «они», потому что один человек не смог бы поставить такой удар. Они дергают за ручку, в которую вцепился Натаниэль.       Натаниэль просит, шепчет постоянные «Помоги, пожалуйста!», но никто не приходит, чтобы помочь. Лишь двое взрослых парней выбивают дверь, и Нат остается беспомощен. Парни смеются, когда видят испуганного Натаниэля, который совершил попытку быстро пролезть между ними двумя к выходу, но ему перегораживает третий, который сторожил дверь. Натаниэль окружен, он видит, как один из них расстегивает ремень, а другой облизывает губы, прежде чем схватить его за половые железы.       Тогда Натаниэль понял, что Бога нет, потому что те парни разорвали его одежду, изнасиловали, привязали его руки и ноги к кровати и оставили одного. Потому что, если помолиться о помощи, она не явится.       Няня называла все трудности жизни испытаниями, посланные Богом специально, чтобы проверить его веру. Она говорила, что нужно не переставать верить и просить милости.       Натаниэль не верит в милость. Люди никогда ее не давали. Милость. Это звучало так, будто Натаниэль был испорчен и обречен, будто он заслуживает это все, но может облегчить свою кару, оставаясь слабым и продолжая просить.              Натаниэль распахнул глаза, почувствовав, как окаменело его тело от страха. Прошло некоторое время, прежде чем он смог глубоко вдохнуть и выдохнуть. Он поднялся с постели, сев, чтобы прийти в себя. Его сознание все еще было там, на той кровати, с мразями, которые потом ушли из бездны, но навсегда оставили на Натаниэле эти увечья. В свои семнадцать лет Веснински нашел их всех и расправился с каждым, но та боль, которую они ему причинили, преследовала его.       Иногда ты живешь и ощущаешь себя лучше, но потом ты вновь помнишь, видишь, слышишь и знаешь, что все не хорошо, что ты проклят на вечные страдания. Гадкое чувство грязи. Сначала Натаниэль не мог отмыться от чужих прикосновений, а теперь от крови. Одно сменилось другим, и он не знал, что было хуже.       Он услышал сквозь оглушительную тишину, которая накрыла его мозг, как одеяло, шорох на соседней кровати. Натаниэль поднял взгляд и встретился с глазами Эндрю. В них не было насмешки или беспокойства, или жалости. Миньярд поднялся с постели и сел напротив него.       — Стресс, — хрипло объяснился Натаниэль. — Не хотел тебя будить.       Эндрю, словно понял его, кивнул. Веснински знал, что вряд ли сможет заснуть еще ближайший час, поэтому отошел в ванную комнату и принял быстрый душ. Когда он уходил, Эндрю глядел ему в спину, наблюдая, как появилась первая трещина в идеальном образе Натаниэля.