Тот любит и шипы

Вода едва ли пропитывала подсохшую землю, оставляя тёмные прожилки. Несмотря на то, что Лиза едва не забыла полить часть растений, воздух в оранжерее стоял влажный, даже с примесью затхлости. Привычный для этой части их зимнего сада, где содержались более влаголюбивые цветы. Осень, на днях полноправно воцарившаяся за окном, началась холодной и дождливой, и Лиза совершенно не печалилась, что проводила теперь всё время в замке. Единственное, что немного огорчало её, — это то, что она впервые за долгое время не делала ничего для других. Только для себя: поправляла здоровье, проводила невероятно много времени с мужем и сыном, читала, разделила с Адрианом обязанности по поддержанию оранжереи. Жизнь превратилась в размеренную череду домашних хлопот, напомнив Лизе о том времени, когда Адриан только родился. Тогда многое тоже отошло на второй план, и на первом месте для них с Владом оказался ребёнок. В тот момент многие ситуации казались пугающими, но сейчас Лиза вспоминала их с улыбкой: каково же было её удивление, когда выяснилось, что при всех знаниях учёного Влада Дракулы, всё, что касалось младенцев, он помнил крайне смутно и только в сырой теории. «Не интересовался», — сознался тогда Влад, и Лиза впервые за пару лет знакомства на тот момент ощутила себя абсолютно на равных с мужем. Они оба были новичками, но ради Адриана сумели-таки разобраться со всеми трудностями.  — Лиза? — голос Влада ворвался в её мысли. Ничего: ни шорох, ни звук шагов, ни вдох — не предвещало его появления, но Лиза уже давно привыкла. Он всегда где-то рядом, где-то за спиной, в темноте коридора или в тишине кажущегося пустым зала. Особенно здесь, в замке. В замке Влад — неотъемлемая часть её жизни, не вызывающая удивления. Это в ныне разрушенном зажиточном для людей и весьма скромном для вампиров доме на окраине Тырговиште Влад ещё казался кем-то из ряда вон — особенно когда не скрывал свою сущность при Лизе, но в замке его присутствие и внезапные появления — это данность, к которой Лиза давно привыкла.  — Здравствуй, — Лиза улыбнулась. — Я почти закончила. — Она рассеянно поправила отросшие уже до плеч волосы, убрав прядь за ухо.  — Я рад. Адриан решительно прогнал меня с кухни, объявив, что сегодня у него творческое настроение, — Влад отодвинулся чуть в сторону, чтобы Лиза полила одну из кадок.  — О боже, надеюсь, мы не отравимся! — шутливо покачала головой Лиза. Влад негромко рассмеялся:  — Я всё же надеюсь, что его творческие порывы в кулинарии останутся хотя бы приблизительно в рамках разумного. — Он перехватил опустевшую лейку из рук жены и поставил её на место.  — О каких рамках разумного идёт речь, Влад, ты помнишь, кто его родители? — Лиза наигранно округлила глаза, приложив ладонь к груди. Влад только пожал плечами, приобняв её со спины:  — Даже не уверен, этим аргументом надо восхищаться или оскорбляться. Идём?  — Смириться с тем, что это данность, — Лиза извернулась, поцеловав мужа в уголок губ. — Сейчас, только срежу коробочки лотосов, пока не забыла.  — Зря я сказал тебе, что постельный режим окончен, — только вздохнул Влад, но потянулся к корзине с всевозможными садовыми инструментами, достав два коротких ножа. Небольшой пруд, где наконец-то отцвели лотосы, делил эту часть оранжереи на два почти равных пространства; в период цветения он год за годом восхищал Лизу невероятным по красоте сочетанием бледно-розовых цветов и зелени всех оттенков, напоминая об очень далёком детстве, когда она в компании других не менее любопытных сорванцов сбегала вечерами к озеру, получая нагоняи по возвращении. Озеро из детства не могло похвастаться лотосами, и в воспоминаниях Лизы не осталось этого терпкого аромата цветов, символизирующих чистоту и мир у некоторых народов. Впрочем, аромат и сейчас уже почти растаял, задушенный запахами десятков других цветов в оранжерее. Осталась лишь тень этого сладкого аромата: вроде и есть, а прислушаешься — исчез. Лотосов было немного, так что вдвоём они быстро срезали крупные приплюснутые коробочки с семенами, сложив в корзину. Почти без приключений: на последней коробочке лезвие ножа скользнуло по пальцам Лизы, оставив небольшой укол на большом пальце и проронив несколько капель крови в воду. Лиза даже среагировать не успела — в отличие от мужа, молниеносно выхватившего у неё нож. Влад чуть сжал её ладонь, приложив к крошечному порезу шёлковый платок, то ли сотканный из воздуха и магии, то ли Лиза проморгала и его появление перед носом:  — Любовь моя, будь осторожна, — досадливо проронил он. Отчасти, как подозревала Лиза, и на себя самого: ранка была до смешного крошечной, но после казни Влад буквально напрягался на каждый чих.  — Это только царапина, — Лиза нежно провела рукой по скуле мужа, одновременно пытаясь успокоить его и передать то, как она ценит его заботу.  — Знаю, — Влад притянул ей к своей груди и осторожно сжал в объятиях. — Но пока не могу избавиться от чрезмерного беспокойства и очень не хочу тебя терять. У меня ещё не настолько плохая память, чтобы за два месяца забыть, насколько ты уязвима. Лиза задумчиво провела пальцем по узорчатому аграфу на плаще мужа. Кончик ногтя перескочил на цепочку, перепрыгнул с одного кольца на другое. Лиза вздохнула и грустно улыбнулась:  — Да, есть за мной такой грешок, прости.  — А если не прощу? — Влад улыбнулся ей в ответ более горько, вроде и поддерживая её попытку свести неприятную для обоих тему в шутку, но не скрывая слишком серьёзный взгляд алых глаз.  — Я уверена, что смогу тебя уговорить, — Лиза дразняще поцеловала мужа в щеку и отпрянула, состроив наигранно-невинное лицо. — В любом случае, это не то, что я в силах исправить верно? Рано или поздно все люди умирают. Всё, что мы в силах с этим сделать — немного продлить их жизнь. Лиза вздохнула, прикусив губу и борясь с желанием сказать чуть больше: за два месяца, которые она провела в замке после её несостоявшейся казни, она немало размышляла и очень здорово покопалась в себе. Молча, невысказано, потому что изначально разрозненные мысли, казалось, разрывали на части и её саму, а уж произнести их вслух казалось чем-то совсем безумным. Потом пришло понимание, подобное сложившимся в единую канву кусочкам мозаики: единственный наклёвывающийся выход из вороха противоречий всё время находился рядом. И этот выход всегда казался Лизе пугающим и шёл вразрез с её мечтами и взглядами. Её смертность — это проблема, но только пока она человек. Влад, похоже, воспринял её молчание по-своему, примирительно поцеловав в макушку и приобняв. Тишина в оранжерее, тем не менее, переросла из уютной в натянутую.  — Не самое радостное завершение разговора, — подытожил Влад.  — Ну да, — Лиза пожала плечами. — Учитывая, что мы обсуждаем мою смертность с момента нашего знакомства, кажется, мы несколько иссякли в аргументах и так и не пришли ни к какому выводу, кроме того, что да, однажды я умру. Влад никогда не предлагал ей распрощаться с человеческой жизнью в обмен на бессмертие, да Лиза бы и не согласилась: она всегда ценила то, что она человек. Она действительно любила человечество в целом и мечтала, что сможет сделать жизнь людей хоть немного легче. Вот только прежде она не сталкивалась с собственной уязвимостью настолько близко, и это заставляло пересмотреть свои взгляды. Хотя бы усомниться и задуматься — для начала.  — Я просто не хочу, чтобы это однажды наступало. — Влад кивнул в сторону дверей, ведущих в замок, и они медленно пошли к выходу из оранжереи. — Знаешь, я с этого начинал. Мне очень хотелось победить смерть, и вот я здесь. Победил. Только этого недостаточно. Недостаточно просто жить вечно, абы как, не получая от этого удовольствия, — он чуть раздражённо отмахнулся. — А потом появилась ты, и я не стану скрывать, что я счастлив. Ты мой ангел, и я бесконечно восхищаюсь тем, как ты изменила мою жизнь, — Влад оставил невесомый поцелуй на её виске и клыкасто улыбнулся. — И вместе с тем ты моё самое страшное проклятие, потому что двадцать, сорок или даже шестьдесят лет по сравнению с веками — это очень мало. И что мне остаётся делать, когда тебя не станет? Лиза задумчиво сжала в руке платок. Царапина уже не кровоточила, но проблема её смертности всё ещё стояла костью в горле.  — Надеюсь, не уничтожать всё живое только потому что ты не можешь быть счастлив?  — А это будет зависеть от того, какую роль всё живое сыграет в твоей смерти, — с пугающей простотой ответил Влад, и Лиза прекрасно понимала, что это не шутка и не попытка уйти от ответа. В конце концов, она догадывалась, что жизнь её палачей в Тырговиште завершилась весьма скоро и плачевно. И Лиза абсолютно точно знала, что не без участия её мужа. Они молча зашли в замок и, взявшись за руки, стали подниматься по винтовой лестнице в столовую, как-то безмолвно выбрав не самый короткий маршрут. Кажется, им обоим было о чём помолчать и подумать, прежде, чем они столкнутся лицом к лицу с Адрианом. Не то чтобы Лиза и Влад предпочитали держать что-то в секрете от собственного сына, но нагружать его неразрешимыми проблемами в столь чудесный вечер не хотелось. Двадцать, сорок и шестьдесят лет действительно были пустяковым сроком для её потенциально бессмертных мужа и сына, и Лиза не желала портить ни одного дня из этого отмеренного ей срока, сколь коротким бы он ни был. Хотя соблазн продлить срок становился всё сильнее, и Лиза ловила себя на мысли о том, что двадцать, сорок и шестьдесят лет — недостаточно и для неё. Эта мысль витала где-то поблизости — и ускользала, как исчезнувший аромат лотоса. И в то же время уже не покидала голову Лизы уже ни на секунду.