Чужак

      — Вот только не смотри на меня так, пожалуйста. И без тебя тошно.       Однако мордашка рыжего львёнка продолжала глядеть на неё из-под серебристой каёмки ручья несмотря на мольбы хищницы об обратном. Его сосредоточенный, излишне хмурый взгляд говорил о многом. Лайли и слушать — и даже смотреть! — в сторону собственного отражения не желала. Время близилось к вечеру, но солнцу было ещё далеко до горизонта. Лучшее время, чтобы надо всем подумать.       — Я сделаю это, Дождик, потому что я беспокоюсь за Кову. Ты ведь понимаешь, как это важно? — продолжала львица, пытаясь убедить не то отражение, не то себя.       Однако львёнок из дождя имел своё мнение на любой вопрос, а потому всеми силами пытался привлечь внимание к своей скромной персоне; вода в ручье внезапно забурлила, и хвост Лайли окатила неясно откуда взявшаяся волна. Львица в тот же миг вскочила на в лапы и протестующе взглянула на излишне серьёзное отражение:       — Ты что творишь? И ведь всё равно никак не повлияешь на моё решение!       Отражение закатило глаза, но расплываться в водной ряби не спешило. Как и Лайли не торопилась идти в ту сторону, куда ушёл её лучший… да, пожалуй, друг. Львица устало вздохнула и вновь опустилась на влажный песчаный берег ручья, чтобы получше видеть львёнка из дождя. За все эти годы он так и не вырос.       — Чего ты хочешь от меня?       Рыжий малыш мотнул головой в сторону, где красовалась Скала Предков.       — Нет, отступать я не хочу. Да и, согласись, всё это… немножко несправедливо по отношению ко мне. Верно ведь?       Немного поразмыслив, львёнок нехотя кивнул. Хотя бы в этом мысли отражения сходились с мыслями самой Лайли. Хищница в очередной раз измученно взвыла, когда до неё дошло осознание нелепости всей ситуации.       — Я сумасшедшая, да?       Львёнок вопросительно наклонил голову.       — Разговариваю со своим отражением, вижу в воде не себя, а какого-то львёнка, ещё и имя ему дала. — Малыш многозначительно кивнул, мол, так и есть. — Ну, с другой стороны, мне всегда есть, с кем поговорить. В сумасшествии есть свои плюсы.       Львёнок из дождя с сочувствием пожал плечами. Он попытался коснуться крохотной рыжей лапкой львицы, и та с мягкой улыбкой протянула свою лапу к ласковой поверхности воды. Лайли думала о том, что, наверное, она родилась ненормальной сразу. Просто решили так звёзды, и всё тут! И ничего не поделаешь.       Дождик был рядом с ней всегда, хоть и не каждый раз осмеливался оспаривать решения Лайли. Исключением были моменты, подобные сегодняшнему.       — Мне страшно. Все вокруг что-то замышляют, но никто ничего друг другу не говорит. Ещё и отец положил на меня глаз, а я понятия не имею, почему! Кайди свела молодняк с ума, Тик с Кову вечно сбегают, да и… — Лайли вовремя напомнила себе, зачем вообще пришла на границу Земель Прайда. — Да и я не лучше них. Пытаюсь всё выяснить в одиночку. Но у меня нет выбора, понимаешь?       Львёнок возразил бы, если бы у него был голос. Потому малыш мог лишь отчаянно качать головой из стороны в сторону, мол, выбор есть всегда.       — В данном случае его действительно нет, — Лайли поднялась на лапы и, попрощавшись со своим маленьким другом, снова выдвинулась в путь. Она тайком наблюдала за Кову и Тиком уже достаточное количество дней, чтобы запомнить запутанную дорогу.

***

      Тирико понял для себя несколько вещей.       Во-первых, ему нравилось проводить время с Огонёк. Какими бы разными они ни были, взгляды этой странной, шумной, немного даже безумной львицы были отчего-то ему очень близки и знакомы, хотя сам принц об этом никогда не задумывался (или задумывался?..)       Во-вторых, Готто все эти годы был не настолько уж «прелестным» королём, каким он пытался себя выставлять. Тирико догадывался уже очень давно, но позволил себе как следует принять и проработать эту мысль лишь теперь. Почему? Да потому, что большего наказания, чем сейчас, за связь с чужим прайдом, он уже не получит. Терять было нечего, пришло время переворачивать собственный мир с лап на голову.       В-третьих, ему нравилась философия Вольных о свободе. Она приходилась принцу по нраву и была удивительно близка его сердцу. Но Тирико не прельщало двоякое толкование этой самой «свободы»: к такой мысли он пришёл той самой роковой ночью, когда решился послушать байки Вольных. Тревоги, появившиеся с первого дня, в пару раз усилились.       Можно было задать пару вопросов Огонёк, но та ускользала от ответа слишком хорошо, да и, по правде, Тику не хотелось портить только-только завязавшуюся дружбу — если это было можно так назвать, — лишними подозрениями. Оставалось надеяться на лидера Вольных, но…       Эта львица была загадкой. О ней не было неизвестно совсем ничего, она почти не появлялась за всё их с Кову пребывание среди свободных львов, и при этом лишь Вольная имела возможность объяснить абсолютно всё. Но не могли же они с братом просто вломиться в её пещеру и прямо спросить!       Или же Кову всё-таки мог?.. Если вселить в него пару семян сомнений, то…       — Мне нужно поговорить с Вольной. Срочно.       День начинался с сюрпризов. Вот такое вот заявление Кову, который вломился к нему на Скалу Предков в совершенно растрёпанных чувствах, было чем-то новеньким.       Тирико поднял голову на небо: был полдень, совсем скоро они так или иначе отправились бы проведать идущих на поправку львов. Дождя в ближайшее время не планировалось, так что никаких возражений песчаный принц не возымел: он согласно кивнул на слова брата.       Дорога до Вольных проходила в напряжённом молчании, что лишний раз заставило Тирико гадать над тем, что же могло вызвать столь буйную реакцию обыкновенно чуть более сдержанного Кову. Несколько раз всё обдумав, лев-таки решился спросить:       — Я всё понимаю, лезу не в своё дело, но… что случилось? Я могу чем-то помочь?       — Готто случился, — выплюнул Кову. Он не оборачивался, но ото льва так и летели разъярённые искры, будто у него намеревались отнять самое дорогое. — Как этот ублюдок вообще посмел тянуть свои мерзкие лапы к Лайли!       Тирико всё это ни на шутку насторожило. Он знал о попытке отца некоторого рода восстановить взаимоотношения с дочерью, но… судя по словам брата, всё зашло слишком далеко.       — Что он сделал? — сухо выпалил лев, остановившись. Кову тяжело вздохнул, не откликаясь. — Что он сделал, Кову? Мы можем решить это вместе. Я не хочу верить в сказки о добром короле, я хочу знать правду.       — Ничего такого, что другие посчитали бы чем-то плохим, — сквозь зубы бросил Кову. Он не оборачивался, явно боясь, что выражение морды выдаст весь ураган бушевавшей в глубине его души ярости и обиды. — Но… я не знаю, Тик, я не слышал их разговора. Далеко был. Они играли в Кама… в общем, в игру, которую Лайли сама придумала. Мы с ней часто таким образом коротали время, и всё в этом духе. В общем… Лайли выглядела очень расстроенной, когда этот подлец что-то ей говорил.       — Очень плохо. И то, что ты описал — явно не всё об этой ситуации. Так что же самое страшное?       Кову обернулся на брата, и впервые Тирико увидел что-то вроде блеска в его глазах. Затаённого, старательно подавленного.       — Что она, скорее всего, добровольно согласилась на всё это. На Камактику, на разговор, на… да чёрт возьми, я не знаю, что с ней творится в последнее время! — лев помедлил, а после усилием воли заставил себя успокоиться: — Да, время… мы теряем время. Мне надо поговорить с Вольной.       Хищник рванул вперёд с новой силой, скрываясь за высоким каменистым холмом. Тирико поспешил нагнать брата, боясь вновь заблудиться в этой странной цепи запутанных коридоров. Когда принц столкнулся с бурым львом почти нос к носу, он выдохнул с некоторым облегчением.       — Так зачем тебе к Вольной?       Кову медлил.       — Я приму любой твой ответ, только честно.       — Я повторю свой вопрос, — изумрудные глаза были наполнены каким-то незнакомым Тирико чувством, похожим на ядрёную смесь ненависти и надежды, — ты действительно никогда не хотел свергнуть своего отца?       Принц смолк, опустив полный смятения взгляд в землю. Вот уже несколько дней подряд он размышлял над этим вопросом, только всё никак не мог найти для себя однозначный ответ. Тирико не спешил отвечать и в этот раз, на что Кову отреагировал резко, пускай и постарался придержать вскипевшую злобу.       — Ладно, мне всё понятно. Можешь не отвечать.        — Кову, я…        — Я сам поговорю с Вольной. Постарайся у Огонёк выяснить больше деталей про свободных львов, это может нам… то есть, мне, понадобиться.       Кову бросился вперёд с ярым стремлением как можно скорее достигнуть спасительного лагеря Вольных. Тирико старался за ним поспевать, но постоянно отставал: принца тормозила ни сколько усталость, сколько нескончаемый поток собственных сомнений и мыслей.        «Хотел бы я свергнуть отца?»        «Мне всё равно. Главное, чтобы было, где прайду размещаться…»        «Мне лучше знать, что делать для благополучия прайда».        «…в отличие от твоего ленивого и трусливого брата».        «…твой брат боится за свою шкуру. Только за это».        «Всё бы было нормально с Землями Прайда! Они прекрасно существовали и без её восшествия на престол, лишь при короле!»        «…король выше любого обитателя саванны, он главнее какой-то там львицы!»        «Знай своё место, львица. Моё слово важнее твоего».       И снова вопрос, треклятый вопрос, на который так хочется дать ответ.        «Хотел бы я свергнуть короля?»

***

      Тирико наблюдал за оживившимися Вольными и с интересом, и со слабо скрываемой тревогой. Сейчас Огонёк не было поблизости, так что свои вопросы лев решил придержать при себе. Пока что.       Вольные действительно оправдывали своё название: разбившись на группки, каждый занимался тем, чем хотел. Кто-то просто купался в лучах закатного солнца, кто-то вёл бурные споры на совсем неважные темы, кто-то — перегонял по земле неясно откуда взявшееся в этих местах перекати-поле. В общем, все были заняты и в то же время совершенно свободны.       А ещё Тирико знал, что если захочет присоединиться к кому-нибудь из них, ему никогда не откажут. И дело было даже не в том, что принца видели каким-то героем — хотя его действительно считали таковым. Просто Вольные привыкли давать шанс всем. Однако сегодня Тирико предпочёл гордое одиночество: не без причин, конечно.       Кову взвинченным коршуном носился около пещеры Вольной, которой, как назло, не оказалось в лагере. Они с Огонёк и несколькими другими львицами ушли не то на охоту, не то в разведку — наверняка никто не знал, — а оттого бурому льву предстояло ещё дождаться лидера свободных львов для важного разговора. Тирико уже примерно представлял, какого, и ему вся эта затея совсем не нравилась. Однако и останавливать брата он никакого права не имел, поскольку отчасти понимал Кову, но…       Но это же отец! Его отец, отец Тирико! Как он вообще мог вот так вот закрыть глаза на такую угрозу в сторону королевской особы, да и к тому же…       — Эй, Тик-Тирико! Не хочешь присоединиться к нам?       Из мыслей льва внезапно вытащила львица по имени Пустыня. Её вместе с возлюбленным и несколькими другими бедолагами братья кропотливо выхаживали в течение определённого времени, так что хищница запомнила принца достаточно хорошо.       Тирико хотел отказаться, но передумал, решив, что Вольные львы — довольно-таки интересная компания. Все они были разными, знали многое — тема для разговора находилась без всяких проблем. Да и к тому же, наконец появился повод не думать над тем, над чем совсем не хотелось. Потому принц поднялся с места и подошёл к Пустыне и её спутнику Оазису, приветливо кивая обоим:       — Рад видеть, что вы чувствуете себя намного лучше!       — Всё благодаря тебе и твоему брату, — мягко улыбнулась Пустыня. Вот уже как пару дней эти двое разгуливают среди Вольных совершенно здоровыми: с позволения двух «лекарей», конечно же.       Карие глаза львицы были особенно тёмными в преддверии заката.       — Знаешь, Вольным стоило бы отблагодарить вас чуть побольше, чем обыкновенным «спасибо», — добавил Оазис, как бы невзначай указывая в сторону пещеры лидера. — Не хотите поговорить об этом с Вольной?       Тирико видел маячащую фигурку старшего брата около пещеры, но не врать, не говорить правды не стал. Мало ли, какие шепотки про них пойдут?       — Мы с Кову особо об этом не думали… в конце концов, мы ваших обычаев почти не знаем, вдруг у вас так не принято.       — У нас какие угодно обычаи, — усмехнулась Пустыня, на что Оазис поспешно добавил:       — Главное, чтобы они не противоречили нашей философии.       — То есть все привносят в общий круг что-то своё? — тут же смекнул принц, на что получил утвердительный ответ от кареглазой львицы:       — Угу. Так было с самого начала сбора Вольных! А это давно произошло. Мы с Оазисом тогда ещё подростками были. Привнесли привычку расставлять часовых на время сна остальных ребят. А ещё манеру передвигаться ночью, а отдыхать днём: это сильно помогало в долгих переходах.       — Да, тяжкие были времена, — подтвердил слова спутницы светлогривый хищник, — Вольных тогда было всего ничего. Мы вступали в «философию» пятыми по счёту. Я четвёртый, а Пустыня — пятая.       Тирико вдруг всерьёз задался вопросом того, а кто же являлся «первым», «вторым» и «третьим». Он помедлил, но всё-таки решил спросить:       — Кто же на момент вашего вступления уже был среди Вольных?       — Сама Вольная, — стала перечислять Пустыня, — старуха Полынь и Огонёк. Но Огонёк ещё совсем львёнком была, от Вольной ни на шаг не отходила. И сейчас слухи ходят, что она ей приходится дочерью, но ни подтвердить, ни опровергнуть этого никто так и не может.       Тирико насторожился. Подобное он услышал впервые, и… не сказать, чтобы эта догадка была ему приятна. Потому что Огонёк мало чем походила на суровую мрачную Вольную. Было бы странным, если бы они приходились друг другу родственниками! Верно же? А даже если и да, то что в этом такого интересного?       — Вот и просят Огонёк поведать историю на вечере Звёздных баек, — охотно подхватил Оазис, прощупав подогревавшийся интерес принца к знаменитой среди Вольных сплетне. — Да только она молчит. Боится, что ли?       — Скорее забавы ради, — машинально ответил Тирико, но мыслями он был уже далеко не с Оазисом и Пустыней. Лев пытался сопоставить все имевшиеся факты, но, увы, он знал о «рыжей бестии» слишком мало, чтобы делать какие-то выводы. Вот и ещё один лишний повод для мыслей не давать ему уснуть!       — Поговаривают ещё, — начала вспоминать раззадорившаяся Пустыня, — что Огонёк — первоклассная убийца!       — А это вы с чего взяли? — Тирико нахмурился. Оазис как бы невзначай кивнул на собственные перья:       — У неё перья орла и стервятника. Орёл мало интересен, но вот стервятник…       — Стервятник означает, что рядом с ней всегда маячит смерть, — на выдохе довершила Пустыня. Кажется, парочка песчаных львов была более чем довольна выразившимся на морде принца смятением. — У Вольной, к слову, тоже стервятник. А ещё ворон.       Вся эта ситуация с утаиваниями и недомолвками, умело переплетёнными с сухими фактами, очень сильно раздражала Тирико. А дело было в том, что он, как назло, опять не знал правды. И Кову не знал. Да и в принципе никто из Вольных, кроме самих объектов сплетен, ничего внятного сказать по этому поводу не мог! Всё лишь догадки с красивыми деталями, не более.       — А вам не кажется, — начал Тирико, понизив голос. Он боялся нагрубить Пустыне и Оазису, но в то же время предательски хотелось поставить сплетников на место, — что обсуждать такое за спиной своего лидера — немного… неправильно, что ли?       — Мы не за спиной обсуждаем, — отмахнулся Оазис. — Мы прямо перед ней и Огонёк повторим всё то же самое! Результат один — правду всё равно не узнаем.       — Да и к тому же, все Вольные уже настолько часто это обсуждают, что почти потеряли к данной теме интерес, — добавила Пустыня. Её глаза сощурились, и излишне внимательный взгляд вдруг остановился на искажённой тревогой морде льва. — Эй, Тик. А тебе-то какое дело до всего этого?       — Мне… — принц растерялся, но вовремя ляпнул первое, что пришло ему в голову: — Мне интересно, чем живут Вольные.       — Неужто к нам примкнуть собрался? — шутливо хмыкнул Оазис. — И как много причин у тебя на это? На вечере Звёздных баек не проронил ни словечка! — чуть ли не с обидой добавил светлогривый лев, а Тирико продолжал молчать, всё больше поражаясь буйству воображения этих двоих. Видимо, самые интересные истории среди Вольных разносят именно они, и это было ещё одной весомой причиной обдумывать каждое слово.       Ни к кому примыкать он не собирался, к тому же! Земли Прайда его дом — какой есть, но всё-таки дом. Просто стоило навести в нём порядок.       — Нет, я никогда не собирался бросать свои земли на произвол судьбы, — осторожно пояснил Тирико. — Ну а моя история мало интересна, чтобы…       В этот самый момент принц выцепил взглядом Вольную, Огонёк и ещё нескольких львов и львиц, вернувшихся в лагерь с добычей. Охотники положили пару туш зебр и одну антилопу к большому камню где-то в центре поляны, а после разбрелись, кто куда. Вольная — в свою пещеру, где её уже дожидался Кову. Огонёк тем временем остановилась на месте, будто кого высматривая: Тирико очень надеялся, что именно его, а потому поспешил покинуть общество Пустыни и Оазиса:       — Был рад пообщаться! А сейчас мне пора. Ещё раз поздравляю с выздоровлением!       И лишь когда Тирико уже покинул болтливую пару, до него наконец дошло, как выглядело всё это со стороны и какой богатый спектр сплетен теперь могли распустить про него эти двое. Он был раздосадован этой неприятной оплошностью, однако совсем скоро позабыл о ней, стоило Огонёк приветливо улыбнуться и позвать его за собой.       — Ну, что новенького? — львица наклонила голову набок, хмыкая с интересом. — Может, ты уже придумал правильный вопрос?       — Пока думаю, — попытался перевести тему Тирико, надеясь, что сумеет вывести хищницу на признания и без всяких игр в «угадайку». — Что-то ничего дельного в голову не приходит.       — Ты подумай, подумай. Время есть.       Лев и львица пристроились неподалёку от выхода из лагеря, заведя неспешную беседу. Однако всё это время Тирико то и дело поглядывал на пещеру Вольной, где прямо сейчас «толкал великие речи» его взволнованный брат. Принц даже не хотел представлять, чем могло всё это обернуться, а потому всеми силами наслаждался остатками спокойствия в обществе, казалось бы, самой неспокойной львицы, которую он знал.       — Откуда ты?       — Мы что, возвращаемся к самому началу? Ха-ха, мне это нравится! Оттуда, где рождается ветер.       — А он рождается везде…       — Точно так.       — Но не можешь же ты быть во всех местах одновременно!       — Как знать! Ты и половины моих способностей не видел.       — Может, поведаешь о них?       — Я подумаю над этим завтра.       И снова ничего конкретного, но Тирико, в общем-то, теперь это мало тревожило. Он мог бы ещё долго скрываться от мучительных выборов и догадок, которые так некстати подкидывала ему жизнь, если бы не один случай.       Подозрительно знакомая блёклая рыжая фигура проскользнула на поляну лагеря Вольных.