Корабль, спущенный на воду

Она тогда ехала по заснеженной долине, завернувшись в тёплую куртку, и наслаждалась покоем. Такие моменты нечасто случались в её жизни. Всегда приходилось куда-то бежать, опаздывать, подводить и не оправдывать доверия. Неудивительно, что она свыклась с этим. Но в тот момент она просто разглядывала белые поля, ехать предстояло ещё часов шесть, а потом ещё целую вечность, и впервые за долгое время она провела это время, почти ничего не делая. Только отвлеклась на пирожок с капустой и грибами и на чай из термоса, а потом опять уютно завернулась в куртку и смотрела, как мелькают за окном электрички застывшие деревья, заледеневшие столбы вдоль дороги, на звенящие переезды со стайками замёрзших машин. И снова — поля, тихие пруды и речки, скованные льдом и засыпанные пушистым снегом. Она покидала дом в тот утренний час, когда снег под фонарями ещё синих и сиреневых оттенков, когда за окном тихий полумрак, а огни далёких машин светят малиновыми огнями сквозь ветви. Она знала, что должна уехать: предчувствия никогда её не обманывали, и, повинуясь им, она сдерживала вздохи и собирала вещи. В том доме она прожила дольше всего и накопила больше всего вещей. С ними тоже приходилось расставаться. В теплой куртке и ботинках, с одним лишь рюкзаком за плечами, она шла и долго ждала на станции электричку. Запахи ранней булочной, сигаретное облако от случайного прохожего — ей казалось, она будет скучать по всему этому, и прибавила ходу, чтобы не давать себе грустить заранее. На станции верхушки зданий уже были окрашены нежно-оранжевым, лучи солнца где-то в высоте. Здесь, внизу, было пустынно, и голубые тени казались мягкими и акварельными. Мороз пощипывал щёки. Когда подошла электричка, девушка оказалась на перроне совершенно одна. Двери с шипением закрылись за ней. Опять путь в неизвестность. Уже несколько дней спустя она прочитала, что случилось с её домом, который так не хотелось покидать. Интуиция её снова не подвела. Но радости девушка не испытала. Она встаёт, ещё плотнее оборачивается в плед и забирается на палубу в поисках одежды потеплее. Кроме того, прохладный день — лишний повод побыть наедине с собой и затеять уборку. Ей кажется забавным, что в дни полного уединения она выбирает дни, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Тонкая смысловая грань, которая раньше даже не приходила ей в голову. Девушка надевает вельветовые штаны клёш и тёплую клетчатую рубашку. Из обуви ничего не приходится по душе, поэтому она так и ходит босиком, тем более что палуба с подогревом. Хаос из вещей постепенно уменьшается, находится даже потерянный комплект очень красивого белья и пистолет, который зачем-то засунула под бухту каната. К полудню корабль чист и прибран, разве что в некоторых дальних каютах теперь чуть больше вещей и беспорядка, и девушка вспоминает, что пора завтракать. Кофе и тёплые шоколадные вафли уже ждут её у борта, и девушка, покачивая ступнями, сидит на краешке палубы и уплетает лакомство. Ветер треплет короткие пышные волосы, прядки падают на глаза, и она нетерпеливо смахивает их. День странный; она пытается занимать себя, даже берётся за справочник по грамматике португальского языка, снова копается в недрах двигателя, но время как будто застыло, и девушка просто честно признаётся себе, что просто хочет увидеть русалку снова. Солнце клонится к закату, верхушки деревьев оранжевые, ветер всё так же свеж, и девушка устраивает пикник на берегу, рядом с кораблём. Несколько пледов, книги, вино и хлеб с оливковым маслом. Она прочитала, что так опьянение приходит медленнее, и неожиданные запасы муки и других продуктов оказались кстати. Ей хочется выпить много вина, чтобы выветрить мысли из головы; чтобы воспоминания не приходили так часто. Она в запредельной части галактики, она ни от кого не убегает, она просто мирно проводит дни; но мысли поглощают её, и с этим нужно что-то делать. Она как раз макает кусочек свежего хлеба в оливковое масло, откусывает, но перестаёт жевать, когда видит перед собой обнажённые ноги и поднимает голову.