Два медведя в одной берлоге

      Казань. Середина дня.       Команда гостей приехала первая на стадион, отправившись на разминку. Брукс, завязывая кроссовки, с грустью посмотрел на Кертиса, что сидел потерянный, уперев грустный взгляд вперед себя, пока вокруг творилось веселье. Команда, воодушевленная красивой победой, была явно готова к новому этапу плей-офф. Капитан был настроен решительно — ободрать все крылья несчастной татарской кошке, и ускакать с четыре-ноль в финал битвы за кубок. Все его поддержали. Все, кроме двоих. Мэйсек, потерянно оглядев команду с привычным грустным выражением лица, поднялся, с кроссовком в руке дойдя до Волка. Присел перед ним, и очень осторожно спросил: — Ты будешь в порядке? — Я не могу. — Дрожащим голосом признался Кертис, смотря ему в глаза. Брукс прекрасно заметил, как у него покраснели глаза, — Ты видел состав? Мы опять против них. Нас туда специально сунули. — Он опустил голову и прошептал, — Домовенок мой. — Он не твой, Кертис. Так получается, что он не твой… — Мы с ним поговорили не так давно. А он… Просто бросил трубку. — Кертис резко его оттолкнул и быстрым шагом ушел в туалет, решив закончить диалог.       Брукс уселся к себе. Завязал шнурки на втором кроссовке. Ему тоже было ничерта не легче. Казань сдвинула свои звенья. И теперь ему надо против мужа играть. Он кратко осмотрел команду. Все были в хорошем расположении духа. Отправился на сухую разминку перед игрой, стараясь игнорировать тяжелую надвигающуюся на него тучу.       Со стороны Казани же была очень недружелюбная атмосфера. Ребята были все уставшие, явно не очень довольные собой. Яшкин сидел поникнув, крепко держа в руках джерси с капитанской нашивкой. Хотелось ее порвать на портянки и выкинуть. Шипачев со своим звеном спокойно обсуждал с главным тренером план на игру. Защитников собрали своей кучкой. А на капитана было всем плевать, как и на всех, кто был в его звене. Яшкин швырнул джерси на пол. Его всего трясло. Руки тряслись. Слабость начала душить. Он ненавидел себя. Сил подниматься на ноги не было. Команда отправилась на сухую тренировку. Яшкина ждать никто не стал. Он остался один. Сидел опустив голову, чувствуя, как слезы наворачиваются. — Нади? — Нахуй иди. — Послышался нежный голосок. — Я видеть тебя не хочу после вчерашнего.       Дима взвыл. Да, он тот еще козел. Даже говорить ничего не стал. Просидел всю разминку в раздевалке, одеваясь неспеша уже в игровую форму. Вот и команда вернулась, уже сильно радостнее. Шли какие-то обсуждения, хохот. Кто-то периодически кидался изолентой, готовя инвентарь к бою. Яшкин сидел и обречённым взглядом смотрел вперед себя. Слышал, как обсуждают чужой состав. Он играет против Брукса. Обязан его остановить.       Услышав радостные крики, поднял с трудом голову. Взгляд тут же напоролся на белый рукав на зелёной форме. Никита гордо сжал клюшку в голой руке. Та самая джерси, у которой на одном рукаве девяносто шестой номер, а на другом четырнадцатый. Послышался громкий ржач. Никита улыбнулся Диме. Тот лишь опустил голову обратно, так ничего и не проронив за все время. Все отправились на раскатку. Барбер с Миллером подхватили капитана под руки и насильно потащили на лед. Дима сдался. Пошел все-таки с ними. Услышал громкие аплодисменты арены. Замер, сжав зеленую клюшку в руках. Его взгляд моментально остановился на Никитке, который понесся первый к середине поля. С другой стороны прибежал Кертис и тут же прыгнул ему на шею, повиснув на нем. Никита счастливо расхохотался, прижимая к себе свою маленькую хрупкую птичку. — Растяни их. — Серьёзным тоном сказал Билялетдинов. — Никто этого видеть не должен. — Там никто на той стороне не против. — Шепотом ответил Яшкин, стоя на скамейке запасных.       И правда, что Трямкин с Голышевым, будучи альтернативными капитанами, что сам капитан Сергей Широков, были явно не против, стоя кучкой и с глупыми улыбками на лице. Шипачев с Сафоновым потыкали клюшкой в Никитку, что счастливо обнимался с Волчонком, совершенно не заботясь о том, что о нем подумают. — Яшкин, это приказ.       Дима недовольно сплюнул вязкую слюну, и, выйдя на лед, лениво поскользил до центра поля. Положив руку на плечо Никитки, тихо шепотом сказал: — Дома будете чирикаться. — Он едва заметно улыбнулся, — Или после первого перерыва. А то опять подумают, что мы друг другу поддаемся.       Кертис слез с чужих рук с явной неохотой. Протянул Диме руку, сняв перчатку. Яшкин ее пожал совсем едва. Смотрел на него с грустным взглядом, выглядя очень погано. — Хорошо, грозный капитан. — Усмехнулся Кертис, — Я тебя послушаюсь.       Он счастливо улыбнулся Никитке, и гордо ускакал обратно на свою половину, где во всю была разминка. Яшкин же легонько пихнул Лямкина под зад клюшкой, и, надев крагу обратно, поехал вместе с ним. Пока проходила разминка, с ложи между трибунами наблюдали за ней те, кто были не приглашены на сегодняшнюю игру. Александр Радулов стоял на одной ноге, больную поджав под себя, нахмурившись смотря вниз, следя внимательным взглядом за двадцать третьим номером. Опять Яшкин спиздил его клюшку. Вот же козел. Даже не козел, а «козла»! А ему потом на тренировках мазать, чтобы все ржали. Рядом с ним стоял Стефан Да Коста, которого тоже не взяли на игру, а причины не назвали. У него в руке был бокал с шампанским. Вторая рука лежала на хрупкой талии красивой девушки, что звали Лизой. Она стояла прижавшись к французу, сама попивая полусладкое розовое игристое, с улыбкой спросив: — Ты же не кубковый игрок считаешься, Стефани. Не боишься без зарплаты остаться? — Будто мне дело есть до этих долбоебов. — Он наклонился к ней, и Лиза игриво ему улыбнулась, позволив себя поцеловать в щечку. — Мне плевать, что они обо мне думают. Я где-то услышал, что меня не пустили, потому что я с Казанью связан. — Он пихнул Радулова в плечо, — В каком месте хоть? — Ну мы же с тобой раньше в одной команде играли. — Саша пожал плечами, не отвлекаясь от просмотра раскатки. Каждый раз вздрагивал, когда Яшкин наносил бросок по воротам. Хотя бы не мазал, на том спасибо. — Вот ты и присел. Поддашься же. — А когда надумаешь вернутся, если не секрет? — Хихикнула Лиза, пододвинув руку Да Косты со своей задницы обратно на талию. Стефан нежно поцеловал ее в шею, шумно выдохнув. — Не твое дело. — Фыркнул Саша, не отвлекаясь.       Он кратко осмотрел их идиллию, и, жестом показал свалить, чувствуя, как начинает злиться. — Пойдем к тебе? — Улыбнулся Стефан. — Или ко мне?       Лиза мягко положила пальчик к его губам, смотря в глаза. Мягко обняла его за шею, второй сжимая хрупкий бокальчик, осушила его. Саша молча смотрел на лед. Ему было противно, что творит жена, когда муж готовится к войне. Его взгляд внимательно следил за девяносто шестым вместе с четырнадцатым. Видел, как они улыбались друг другу. Значит… все еще пара? Он повернул голову и с силой треснул Да Косте подзатыльник, рявкнув на него, чтобы он съебался и не бесил его. Стефан прихватил бутылку и скрылся за стеклом, погасив свет. Они расселись на диванчике, только и делая, что флиртуя друг с другом. Радулов же молча наблюдал за происходящим, стараясь успокоится. Второй глаз начал сильно хуже видеть. Иногда было настолько плохо что-то видно, что он уже и не мог разобрать, где чья команда носится.       Раздался свисток. А вот раскатка закончилась. Переодеться, да приготовиться к первой игре.       Услышав знакомое «кис-кис-кис» очнулся от мыслей. Замотав головой, фыркнул, словно лошадка. Как дурак уставился глупым взглядом на поманившую его красную перчатку. Услышал следом и нежное медвежье «лошадка, иди не бойся», быстрым шагом, топая коньками, пошел мимо раздевалки. Завернул за угол. Тут же улыбнулся, хоть и первый раз за день. Перед ним стоял Брукс, в мокрой форме. Белая с красными полосами. Дима тут же обнял его за шею, и впился поцелуем. Брукс вжался в стену, довольный отвечая. Схватил за задницу, жадно и тяжело дыша. — Димка… — Брукс мягко его оттолкнул его, — Поговорить хочу. У нас мало времени, пока капитана отвлекают. — Он провел рукой по крепкому плечу, — Как ты себя чувствуешь? Сильно плохо? — Дима кивнул, завороженно смотря на него, приоткрыв рот, — Давай я что-нибудь придумаю? — Я в порядке. — Едва дыша сказал Дима, — Чего хотел-то, медвежонок? — Дима… Это очень важный вопрос, пока не началась война между нашими командами. Ответь мне, как мы будем играть? Что делать будем, когда… — Как обычно. — тут же ответил Яшкин. — Как всегда играли.       Брукс удивился его словам. Ему почему-то казалось, что Дима скажет ему поддаваться, боялся какого-то морального выбора. Но… Яшкин сказал совершенно все другое. Он глупо похлопал глазами, решив поинтересоваться, правильно ли его понял. — Тоесть… И обгоны, и отборы, и силовые? — Ну да. — Снова, как дурак, кивнул Яшкин, — Я это и сказал. Я буду играть как обычно, полноценно. Поддаваться не вижу смысла.       Брукс едва заметно улыбнулся. Обняв его, положив голову на плечо. Дима прижал к себе своего любимого, крепко зажмурившись. Мокрая форма приятно холодила руки. Они еще пару минут потратили на поцелуи, пожелали друг другу удачи, и тут же разбежались по своим раздевалкам.       Дима осматривался молча по раздевалке. Явно команда хорошо себя чувствовала. Он чувствовал, что надо бы что-то мотивирующее сказать. Но ничего из себя не смог родить. Ни слова. Ни звука. Слабость и желание реветь в темноте до утра. Только будучи рядом с Бруксом ему сильно легче становилось. — Ребята. — Вдруг оживился Шипачев, — Парни. Давайте мы все дружно постараемся проскочить первую игру четко показывая, кто тут главный. Никого щадить не стоит. Бейте их насмерть. Нельзя их пропускать вперед.       Его все шумно поддержали. А вот и тренера пришли. Интересное зрелище, как Билялетдинов мотивирует команду, а сам взглядом готов убить капитана. Дима закрыл глаза и опустил голову. Подсознание волшебная вещь. Она моментально подсунет то, что он хочет услышать. Он услышал знакомый хохот. Услышал добрые слова в свой адрес. Знакомые голоса. На его измученном лице появилась улыбка. Он открыл глаза. Перед ним была раздевалка СКА. Он увидел на себе синие шорты, знакомую звезду и все ту же капитанскую нашивку. Взгляд карих глаз остановился на Никишине, что стоял и кривлялся перед Бардаковым. — Так! А ну отставить! — Роман Борисович грозно вошел в раздевалку, расшугав моментально молодежь. — Яшкин! — Это я! — Гордо ответил Дима, согласившись впервые за долгое время, что именно он Яшкин. — Чего? — Да нихуя! — Радостно ответил Попугаев, — Делать чего будем? — Воевать до победного. — Улыбнулся он, счастливо рассматривая команду в синем, — Против кого хоть лезем? — Против…       Яшкину моментально стало плохо. Он провалился в темноту. Организм тщетно старался вылезти из тьмы, скованный слабостью. И даже вылез. Очнулся уже на льду. Мимо него пронесся чужой капитан, только подняв снег из-под лезвий коньков. Яшкин повернул голову. Только и успел заметить промелькнувший семнадцатый номер на белоснежной форме с красными деталями. Блеснула клюшка при свете ламп. Удар, щелчок по шайбе. Вратарь в темно-зеленой форме не справляется с броском. Арена издает недовольный вздох. Карие глаза казанского капитана поднимаются к табло. Один-ноль не в их пользу. Снова опустив голову он безучастно проводил взглядом Брукса, что не стал даже праздновать первый гол в новом этапе битвы за кубок Гагарина. Отбив всем кулачки, заскочил на лавку. Широков остановился перед Яшкиным. Положив руку на плечо, тихо сказал: — Прости, что победим. Это повторится.       Яшкина моментально выбесила довольная морда Сергея Широкова, и он, недолго думая, со всей силы ударил кулаком по нему. Тут же получил удар в ответ. Между двумя капитанами развязалась хорошая драка. Яшкин был слаб. Три удара, и он уже обречённо падает на колени перед чужим капитаном. ТатНефтьАрена недовольно гудит выходкам капитана в ответ. — Команда Ак Барс, номер двадцать третий — две минуты, грубость!       Вот как? Даже не драка? Яшкин, стоящий на коленях опустив голову, задыхаясь от слабости, услышал лишь тихий смешок от чужого капитана. Широков уехал до лавки, пока шла рекламная пауза. Дима же с трудом поднялся на ноги. — Ура, мы проиграем! — воскликнул вечно жизнерадостный Миллер, — Я уж и не думал, что у нас будет лёгкий путь!       На лавке раздался хохот. Кулачные бои разбудили его. Он обреченно уселся на лавку штрафников. Провел языком по разбитой губе. Задумчиво наблюдал за игрой. Взгляд то и дело останавливался на Бруксе, что о чем-то переговаривался со своим звеном. Отвлекся от глухого удара и громких аплодисментов. Мифтахов гордо выпрямил руку с шайбой внутри. Дима лишь отрицательно покачал головой.       Время штрафа прошло впустую. Не смогли чужаки воспользоваться преимуществом, хоть и очень старались. Два капитана старательно делили лед и подчиненных. После сильнейшего удара Трямкина, Миллер рухнул на лавку Автомобилиста, засыпав всех следом снегом. Яшкин злобно оскалился крепко схватив клюшку и вскрикнул: — Никитос! — Он смело подъехал к двухметровому защитнику, не боясь смотря на него снизу вверх, — А ну не обижай маленьких! — Извините. — Улыбнулся Трямкин, похлопав казанского капитана по плечу, — Он мне под вираж попался.       Лукоянов вытянул Миллера с лавки, и недовольно отпихнул руку Воробьева от своего защитника. — Не трогай Булку нашу. — Пригрозил Артём, чем вызвал у всех громкий хохот. — Без контекста звучало очень классно. — Усмехнулся Аликин, сидя на лавке в качестве запасного вратаря, — Ну ты Тёма, как че-нибудь пизданешь!       Снова свисток. Яшкин остался, а остальные вокруг него сменились. Он чувствовал некоторый прилив сил. Неужели аппетит пришёл во время еды? Напротив него встал на вбрасывание Бывальцев. Дима сжал клюшку в руках, решив, что будет выигрывать. Жизнь же решила, что он сегодня все вбрасывания проиграет, и это не стало исключением. Шайба отскочила до защитника в виде Зборовского. Ребята в бело-красном ловко скользили до чужой зоны, пока казанцы наспех пытались соорудить что-то в виде защиты. Дима ринулся до одного, следом перегородил бросок другому. Шайба отскочила к Эберту. Бросок у Ника очень хороший и довольно точный. Яшкин дернулся, успев подставить клюшку. Сильный удар просто сломал ее. Пришлось бросить обломки деревяшки и, словно господин Трошкин из старого фильма «Джентельмены удачи» встать, расставив руки, и рычать: — Пасть порву! Моргала выколю! — Взвыл Яшкин, решив напугать Макеева, но тот, давясь смехом, все же нанес ловкий удар. — Тварь!       Шайба проскочила у него между ног. Яшкин тут же обернулся. Хорошо хоть Марченко сработал второй страховкой и прекрасно справился с обязанностями защитника. Они резко развернулись, решив начать атаку на ворота гостей. Атака получилась… Сомнительная. Первый же удар отлетевший до Кошелева, оказался последним. Его резким ударом сбил Баранцев. Отбил шайбу до Макеева. Тот ловко переправил на Голышева. Яшкин скакал за всеми, словно озорная собака, пока Шипачев с Кагарлицким ему помогали, а защитники в виде Марченко и Журавлева страховали. Еще удар. Мифтахов справился с ним. Решил поиграть клюшкой сам, состроив из себя полевого игрока. Ударил по шайбе. Она отлетела до Романцева, тот четким ударом до Макеева. Шайба сорвалась с крюка девяносто первого номера и прыгнула, словно лягушка, прямо в сетку за спину Амиру.       Яшкин медленно развернулся на месте, опустив руки. Резко и злобно вскрикнул: — Ты ахуел?! Ты ахуел, я тебя, блять, спрашиваю?! Ахуел?! — Что-то на латышском. — Синхронно ответила казанская команда, потащив Яшкина вон от вратаря.       Дима громко рычал, недовольно уставившись на табло. Два-ноль. Чертовых два-ноль! Он был готов убить этого урода на воротах. Его усадили на лавку в центр, зажав между Шипачевым и Лукояновым. Вадим дал ему его бутылку с водой, внимательно следя за тем, как Яшкин пьет. Пока Дима успокаивался, Казань поняла, что проигрывает. Быстро развернулась на атаку. Яшкин вытянул руку за клюшкой. Прошлую то ему сломали. Саша, свесившись вниз, недовольно фыркнул. Итого у него только две клюшки осталось. Уставился на ту, которую протягивали Диме. Его клюшку ему вернули. Ладно. Значит шанс скоро выйти на игры со своим оружием, а не с веслом Лямкина, или палкой-копалкой Ахтямова у него стал поменьше. Зажав гостей в их зоне, весь первый период старалась забить треклятую шайбу. Но Галкин был великолепен. Не пропускал случайностей, отбивая шайбу в сторону своих, не ставя игру на паузу. Поймал настоящий кураж, наслаждаясь своей волшебной серией. Артур, свесившись с казанской лавки изумленно наблюдал за ним. По нему за десять минут нанесли больше пятнадцати бросков. Но Автомобилист остался героем и гордо ушел с нулем на счету на перерыв, пока Казань отправилась на перерыв уже подгорая с двумя шайбами. Пока не критично. Но очень неприятно.       Артур, дождавшись пока все уйдут, торопливо побежал в коридор, мимо раздевалки. Нырнул в проход, что уводил в коридор к чужакам. Кратко высунулся, услышав разговор Володи Галкина с Женей Аликиным. Они стояли и болтали прямо в коридоре, громко хохоча. Галкин увидел тощую ручонку, поманившую его в темень. Кратко и ловко закончив разговор, пихнул Женю в раздевалку, а сам сделал вид, что пошел клюшку менять. Когда в коридоре остался один, тут же свернул в проход, где не было ни одной камеры, да и света толком не было — один полумрак. — Волшебник! — Шепотом сказал Артур, бросившись на шею Володи, — Ахуеть ваще!       Галкин усмехнулся, обняв Артура с большой радостью в ответ. Он был весь мокрый, но Жабу это явно не смущало. Он закрыл глаза, прижавшись к нему, и шепотом ответил: — Учусь у лучших. Ты же мне все секретики рассказал. А я внимательный к твоим словам. — Он приоткрыл глаза, едва приподнял голову, теплым воздухом дыхнув ему в шею. — Жаль, что тебя как всегда не пустили. — Володя замер, приоткрыв глаза, смотря Артуру в глаза. Его тонкие пальцы прошлись по вьющимся волосам, с которых капал пот. — Не трогай меня, я вонючий.       Артур едва заметно улыбнулся, чувствуя, как тяжело бьется сердце. Он опустил взгляд. Володя наклонился к нему и осторожно начал его целовать. Артур взмахнул руками, положив их на плечи, начав отвечать на поцелуй. Запустил руку в мокрые волосы, пошатнувшись, вжался спиной в стену. Наслаждался поцелуем, не желая отстраняться. Оба слышали крики и ругань с Казанской стороны. Слышали хохот с Екатеринбургской стороны. Но обоих интересовало сейчас совершенно другое. — Ебаный ты блять! — Вскрикнул Яшкин, полыхая ненавистью к Амиру, что стоял напротив него, крепко сжав бледные руки в кулаки, — Ты хули сегодня как общажная розетка — всех в себя пускаешь?! — Иди ты нахуй, выродок косоногий! — Заорал в ответ Мифтахов, — Не твое лошадиное дело, что я делаю на своих воротах. Пока ты не забиваешь — не смей мне ничего говорить! — Вскрикнул он. — Да ты ахуел! — Сорвал голос в крике Яшкин. — Уебок блять! Хули ты забыл вообще на воротах?! Прекрасно без тебя справлялись! — Яшкин, заткнись. — Резко сказал Шипачев, решив, что хватит глохнуть на одно ухо. Поднявшись со своей лавки, медленно подошел к нему, встав по правую сторону от Амира. Дима не мог оторвать взгляда от его нашивки альтернативного капитана. Обязан его послушать. Хотя бы принять к сведению. — Чего ты орешь как бешеная сволочь? Радика нет, так ты теперь голосистый? Ебало завалил, катаешься и не вякаешь. — Он сложил руки на груди, — Надрывается он тут. Амир прав — пока мы забить не сможем — нет смысла на него орать. Претензии к вратарю начинаются, когда есть хоть пара забитых шайб. И то их не во всем упрекать можно. И тебе ли об этом не знать. — А ты, нахуй, на место меня не ставь. — Прорычал Дима, весь покрывшись красными пятнами от злости. — Тебя никто не спрашивал. И ты тут никому не нужен. — Нам сейчас все нужны. — Неуверенно ответил Райли Барбер, сидя среди толпы игроков, что жались по группкам, словно пингвинчики на льдине, не зная что делать. — Он тоже может забивать, Дима. Не кричи, мы все хорошо слышим. — Он прав. — С грустью сказал Кагарлицкий, — Яшка, полегче. Только первый период. — Мы же не семь-ноль горим. — Пожал плечами Артем Галиев, сидя вытянув ноги, довольный почесывая Лямкина, что сидел у него в ногах, по растрепанным торчащим волосам, — Все будет. Только вот если мы друг с другом сраться не будем. Яшка… полегче, братец.       Дима опустил руки, шумно дыша, слушая их очень внимательно. С джерси уже капал пот, насколько он был мокрый. Его всего мелко трясло. Руки совсем ослабели. Он растерялся, увидев на себе взгляды полные разочарования. — Яшка, мы тебя не за тем в капитаны выдвигали, — решился сказать Никита Лямкин, — чтобы ты унижал нас всех так же, как в свое время и прошлые капитаны. Ты все еще наша поддержка, как и мы твоя. Мы стараемся. Пока не получается. Не кричи. У нас еще сорок минут, чтобы изменить ход событий. И каждый из нас надеется сегодня на победу. Пока два-ноль. Но думать надо, что делать будем. А не орать и ненавидеть друг друга. Выдохни. Успокойся. У тебя мозги есть, руки тоже не из жопы… — Он добродушно улыбнулся, смотря на своего лучшего друга, качая ногами обутыми в коньки, — Все будет, Яш. Терпение. — Да, простите. — Выдохнул Дима. — Я переборщил. Я просто волнуюсь сильно за результат, и не могу… — Не командир, а задрота убогая. — Недовольно ответил Шипачев, и, решил пойти вон с раздевалки. С силой толкнул Диму плечом в плечо, от чего капитан едва не завалился. — Ебыря себе — тряпку и соплю нашел, и сам такой же стал.       Яшкин моментально впал в ярость. Резко и со всей силы толкнул его в номер. Шипачев с грохотом завалился, едва не распоров руки и морду об коньки ребят, что сидели на полу. Благо все защитники синхронно успели подогнуть ноги. В раздевалке настала гробовая тишина. Вадим медленно поднялся с пола. поправил на себе джерси и встал напротив Димы, смотря на него очень недовольно. Мифтахов резко дернул Яшкина за воротник джерси, пошатнув его. Следующий удар пришелся по морде капитана прямо от его заместителя. Яшкин рухнул на пол без сознания. — Хватит с нас. — Фыркнул Вадим. — Уебок. — Давно пора было его на место поставить. — Поддержал действия Лукоянов. — Туда его.       В раздевалке все лишь растерянно переглядывались. — У кого-то еще будут вопросы о том, чем вся команда будет занята весь следующий период? — Резко и громко спросил Вадим, спугнув у всех спокойствие.       Лямкин поднялся на ноги. Громко шмыгнул носом и пошел до Шипачева. Встал с другой стороны от лежащего плашмя Яшкина, стараясь даже близко к Мифтахову не подходить. Встав по другую сторону от Димы, Никита мягко положил ему голую руку на его крепкое плечо, и осторожно напомнил: — А если ты захочешь свое слово поставить против слова Яшкина, ты не забывай, пожалуйста, что ты только… — Длинный палец Никиты указал Вадиму на букву «А» на его форме, — …временная замена. И мнение команды надо спрашивать не таким воинственным тоном. Мы Яшкина выбрали. Он нам помогал гораздо больше и дольше, чем ты, или Сашка Радулов… По сезону много капитанов сменилось. — Вежливый и мягкий тон Никиты вызвал у всей команды улыбку на лицах. — но вот ни один надолго не задержался. Мы с Яшей долгий путь прошли, даже в плей-офф. Он умеет наши права защищать и в обиду нас не давать. Не зли мне его. — Никита мило улыбнулся, смотря сверху вниз, — А то я тебе челюсть сломаю за него.       Вадиму было нечего сказать. Мифтахов лишь отрицательно покачал головой, явно разочаровавшись в Шипачеве. Обойдя лежащего без сознания капитана пошел к себе на лавку и притих там, ничего не сказав. Лямкин же подняв с трудом Диму, усадил его на лавку, а сам вернулся в теплые руки Артема, что лохматил его только еще больше. Все решили своей небольшой толпой пообсуждать какие-то игровые моменты, совершенно игнорируя Шипачева, что стоял уперев руки в бока, не понимая, какого черта происходит.       Тем временем за два поворота от казанской раздевалки, Артур и Володя простояли пару минут, наслаждаясь друг другом в жадном поцелуе. И не услышали шаги. Кертис, взяв мягко за руку Галкина, потянул его на себя, и прошептал, спугнув всю интимную атмосферу: — С ума сошли прямо тут стоять?! Это хорошо, что я понял, что что-то не так.       Артур зажмурился. У него затряслись ноги. Галкин же отвел взгляд, глупо улыбаясь. — А че такого?! — Мальчики, взрослые уже оба. — Волк дернул Галкина на себя, и, встав между ними преградой, — Я ничего и никому не скажу, что видел. Но я не думаю, что кто-то будет от увиденного в восторге. — Кертис провел рукой по волосам Артура, — Ты в порядке? — Да. — Едва дыша согласился Артур, стоя весь красный, как рак.       Кертис перевел взгляд на Володю, отрицательно покачав головой и сказал, показав на казанскую сторону. — Там раздевалка всегда пустая. И закрывается. — Он кивнул, — Больше так не рискуйте, я вас прошу. — Он повел Володю прочь и, пихнув его в раздевалку к своим, вернулся к Артуру. — Чего случилось, Лягушонок? — Ахтямов открыл глаза, с трудом восстанавливая дыхание, — Хочешь о чем-то поговорить? — Я хочу его, Кертис. Очень сильно. Но я же не могу. — Он показал голую руку с кольцом, — Аня будет не в восторге. — Он зажмурился, — Блять, что мне делать? — Подрочи иди, иначе тяжело следующий период будет. Если хочешь знать моего мнения — это плохо кончится. И лучше до этого этапа не доходить. Но ты думаешь своей головой. И принимаешь решение сам. — Он кратко посмотрел на свою часть коридора. На нем была полностью сухая свежая джерси. Артур внимательно смотрел на него, — У тебя было такое раньше? — Я хотел так же Яшкина в свое время. Напился до состояния нестояния… Получил что хотел. Успокоился. Больше не хочу. — Артур поджал губы. Он остановил взгляд на изящной шее Кертиса. — Я думаю, что с Володей так не получится. У него был кто-то? — Был. — Осторожно сказал Кертис.       Артур удивленно уставился на него. Он совершенно не ожидал вообще ответа. А положительного, так тем более. — Мальчик…?       Волк кивнул, поставив Артура в ступор. Мальчишка опустил голову, быстро в голове перебирая все то, что они пережили вместе. Даже тогда в их петушествии, что путешествием ни у кого из них язык не поворачивался назвать, у него чувствовалось, что опыта было побольше. Но вот такое узнать о лучшем друге было явно некоторым шоком. С другой стороны — он тогда бы не стал с ним целоваться. Возможно Галкина самого сейчас что-то такое одолевает. Но он-то в игре. Ему проще на азарте играть. А вот Артуру… нихера не проще. Увидев некоторые проблемы с восприятием, Кертис мягко положил руку на его покрасневшую щеку, заставив поднять голову и улыбнулся ему. Ахтямов растерянно смотрел на него. — Я не могу тут быть советчиком. Ты должен сам этот выбор сделать. — Но ты бы не стал? — Я бы стал. — Кертис улыбнулся. — Я бы прямо сейчас завалил Никитку прямо в коридоре и до утра бы его не отпустил. И мне было плевать, что у него жена и дети. Но я совершил страшную ошибку. И не хочу тебе дать эту ошибку сделать. Лучше не стоит. Понимаю, что хочется… Но у тебя скоро будет жена. Твоя любимая Анюта. Твоя красавица, умница и волшебница. И ты ведь ее любишь. — Артур тут же кивнул, не раздумывая над ответом ни секунды, — Ну вот видишь. А до свадьбы совсем немного времени осталось. И ты сам знаешь, что она от этого всего не в восторге. Не понимает она, что мальчик мальчика тоже любить может. Однажды это все всплывет наружу. Не надо. — Легче не становится со временем. — С грустью ответил Артур. — Конечно. И не будет. Вы же постоянно рядом. Тянет друг к другу. — Кертис пожал плечами, стоя перед ним, едва заметно переминаясь с ножки на ножку. — Просто понимай все последствия своего выбора и делай его с умом. Боишься — не лезь… — А лезешь — не бойся. — Шепотом дополнил Артур фразу, которую ему всегда твердил Яшкин. — Я от вас с Никишиным в таком восторге нахожусь. — Признался Волк. — Вы такие очаровательные мальчишки, оба с головами на плечах, у обоих бывают в жизни тяжелые моральные выборы. Но вы в своем возрасте сильно умнее меня. Горжусь вами… Горжусь тобой.       Артур улыбнулся ему в ответ. С благодарностью кивнул. Задумчиво смотрел вперед себя. — Тебя оставить одного или побыть с тобой рядом? — Я сам справлюсь. — Неуверенно ответил Артур. Тут же подняв голову и спросил, — Но если что… я могу у тебя потом попросить помощи если буду нуждаться? — Всегда. — Согласился Кертис. — Я буду рядом, пока нужен. — Он потрепал его по волосам, — Все будет хорошо, Артур. — Я так хочу к Диме в гости обратно попросится. Но не думаю, что сейчас это будет уместно. — Сейчас точно нет. Приди лучше завтра с утра, пока ему никто настроение не испортит, и сил максимально много именно хороших. Так будет лучше. — Артур радостно кивнул. — Спасибо!       Кертис пошел обратно в свой коридор, услышав вызов на лед. Артур же стоял вжавшись в стенку, погрузившись в раздумья. Он все равно никому не нужен. Дождавшись, пока вся команда выйдет, вышел из темноты и побрел до раздевалки. Разделся и пошел в душ, воспользовавшись советом. Да, так будет лучше.       Второй период начался у Казани как попало.       За побегами туда-сюда в попытках отобрать несчастную шайбу у хулиганов в белом. Звенья Екатеринбурга разыгрывали шайбу между собой, довольно уверенно усевшись в чужой зоне, пользуясь тем, что дальняя лавка мешает смене. Удары наносил каждый, до кого шайба вообще только долетала. После очередного выброса шайбы, обе команды в очередной раз сменили игроков. И вот два вторых звена друг с другом встали на вбрасывании. Кертис, явно не торопясь, катился к центральному кругу вбрасывания, увлеченно разговаривая с Широковым и Мэйсеком, аккуратно «ступая» коньками по льду, покачивая бедрами. Митчи, кратко посмотрев глупым взглядом на Кертиса и, услышав шумное потягивание слюней по соседству, повернул голову в сторону. Лямкин стоял уставившись исподлобья на происходящее. Слюни капали на форму. Он стоял положив клюшку на плечо, рассматривая Кертиса. Тот, игриво порычав на капитана, лениво прикатился к центральному кругу вбрасывания. Шипачев встал напротив него, уверенно схватив клюшку в руке. Яшкин, стоящий в верхнем кругу вбрасывания, игриво пихнул жопой вставшего рядом Брукса. Тот шикнул на него, глупо улыбнувшись. Судья стоял к ним спиной. Дима резко выпрямил спину вместе с Бруксом, и, схватившись за клюшки, не сговариваясь встали приплясывать. Кагарлицкий с Широковым, стоящие рядышком начали безбожно ржать.       Кертис аккуратно указал судье на происходящее за его спиной. Лайнсмен выпрямился, услышав как громко начала ржать арена. — Танцы, мы устроим танцы! — Запел Яшкин, пихаясь с Бруксом, стоя спинами к лавкам, — Ты такая классная крутишься в пространстве! — Яшкин! — Синхронно вскрикнула казанская лавка. — Мэйсек! — Раздалось с другой стороны. — Тридцатилетние дебилы. — Прорычал Вадим, — Лучше бы ты так играл, как пляшешь.       Широков пригрозил Бруксу кулаком. Он все же склонился обратно, и легонько ударил Диму по конькам клюшкой, показав, что пора и правда делом заняться. Делу время — танцам час. Волк выиграл вбрасывание. Шайба отлетела к ногам Трямкина. Никита тут же отдал пас на Широкова. Капитан понесся вперед. За ним с громким топотом побежала вся банда белых, а зеленые очень старались не отставать. Шумно затормозив, Сергей нанес удар по Мифтахову. Амир ловко отбил шайбу в сторону. Она отлетела к Митчеллу, но бедолагу сбил с ног Воробьев, выбив шайбу до своих. Яшкин со всей силы пихнул в сторону Широкова, от чего капитан едва не завалился, успев получить шайбу себе на крюк. Волк выскочил с одной стороны, заставив его отвести руку в сторону. Брукс, выскочивший с другой, тут же выбил шайбу к себе, взял паузу в несколько секунд, пока собственные защитники перегородят Амиру весь вид, и точным ударом прошил казанского вратаря, во второй раз за вечер сменив счет. — Эх! — Резко выдохнула арена. — Олень тупой! — Вскрикнул Лукоянов, — Конь бесполезный!       Кертис, увидев как на лице у Димы появилось осознание того, что случилось, бросился от него бежать, прихватив Мэйсека с собой. Широков сбежал следом. Они отбили команде кулачки. Дима же стоял глупо хлопая глазами. Амир, схватив свою клюшку двумя руками, пихнул Лямкина в спину и вскрикнул: — Уйди, нахуй, каракатица, нихуя не увидел из-за тебя! Вообще не лезь ближе чем к синей линии ко мне! Без тебя лучше будет. — Договорились! — Вдруг радостно согласился Никита, встав в сторонку с Митчеллом, — Только если еще одну от кого-нибудь пропустишь, я дам Яшкину тебя сожрать. И будь уверен — он даже коньками не подавится.       Яшкин впал в ступор, выронив клюшку, смотря глупым взглядом на табло. У него в голове было пусто и ветер гулял словно по степи. Три-ноль? Две из которых Брукс забил? Это за что ему такая доброта? Кагарлицкий, уперевшись коньками в лед, уперся с другой стороны в спину Яшкина, и словно тумбочку на колесиках, покатил капитана к центральному кругу. Никто не стал даже меняться. — А какого хуя?! — Вдруг спросил Яшкин, и, повернув голову, уставился на Брукса, — Я тебе какое зло сделал? Минет последний плох был?       На льду раздался громкий ржач, когда Брукс моментально покраснел. — Ну слышь… — Растерялся Дима, дергая Брукса за рукав, — Ну я тебе еще отсосу сегодня. Вот… прям постараюсь… давай не надо! Хватит с тебя. — Мы играем честно, Димка. — Улыбнулся ему Брукс, и, выдернув свою руку, вдруг пихнул его бедрами, — Проигрывай с достоинством. — Да было б достоинство. — Усмехнулся Вадим, — Там… кукурузная палочка. — Слышь, я тебе ща в ебало дам, и даже две минуты не схлопочу! — Возмутился Яшкин, — Не подслушивай мой флирт. — Яшкин, флирт оставь для дома. — Попросил его лайнсмен. — Флирт для дома? — Удивился Дима. — А молодость для тус! — Радостно воскликнул Никита. — Не держи-и-и ме-е-еня — все равно со-о-орвусь! — Вдруг громко затянул Дима, и к нему моментально подключились Трямкин с Воробьевым, — В этот вечер пья-я-ян, хо-о-оть потом напью-ю-юсь! — Улечу-у-у в закат, — подхватил с ними Лямкин, отведя руку с клюшкой в сторону, вместе с Кагарлицким присоединившись к пению, — но-о-очь наступи-и-ит пу-усть! — Я друзей по-о-озвал, — поддался на провокацию Широков. — Мо-о-олодость для ту-у-ус! — Синхронно проорал весь стадион. — Боже, как с вами сложно, еб вашу мать! — Возмутился Шипачев, — Давайте играть уже, ладно вам! Потом петь будете!       Лайнсмен громко свистнул, прервав сеанс караоке. Вадим с Кертисом снова склонились ко льду. Мэйсек оценивающе посмотрел на Диму, что глупо ему улыбнулся. Хорошо, что он не расстроился от того, что Брукс и правда во все силы играл. Видимо с проклятием Яшкина на вбрасываниях стала заражена и вся команда. Шипачев снова проиграл вбрасывание. Шайба отлетела до Мэйсека. Яшкин тут же со всей силы ударил его об борт, свалив с ног его, выбив шайбу и понесся первый на чужую сторону поля, где Галкин стоял лениво подпирая ворота. Волк ловко нагнал казанского капитана и, вытянув ручку, попытался отобрать шайбу. Диме пришлось прибавить ногами и, сделав вираж за воротами, пихнул Кертиса жопой, не дав помешаться, отдал передачу на выскочившего из-за спины Трямкина Кагарлицкого. Девятый номер нанес опасный удар по воротам, но в ответ лишь громкий звон штанги. На упавшую шайбу налетели сразу трое, лишь один из которых был в белом. Брукс распихал Миллера и Шипачева, стараясь выбить шайбу вон. На помощь подоспел Широков. Грубо пихнув Миллера, выдернул шайбу крюком, отбив ее в сторону своих. Яшкин снес силовым Воробьева, коньком остановил шайбу. Ебучая клюшка в руках его с трудом слушалась. Он нанес удар точно по воротам. Получилось примерно куда-то в сторону ворот. Возможно. Галкин растерянно огляделся, не поняв, куда улетела шайба, пролетевшая над головой. Рикошеты бывают опасны. Но шайба отлетела к клюшке Трямкина. Он отдал большую диагональную передачу. Шайба ловко проскакала между двух казанских защитников, мимо капитана, где ее уже стоял и поджидал Кертис. Лямкин, громко вскрикнув, толкнул Яшку в сторону, и понесся за Волком, что побежал, словно озорной щенок, сорвавшись с красной линии, играясь с шайбой словно с мячиком.       С ложи свесился Радулов, внимательным взглядом наблюдая за происходящим. Наконец-то парочка оставила его одного и не бесит его своим существованием. У него сердце быстро забилось. Еще одна? Серьезно, будет еще одна? Он поджал губы, беспокойно пальчиками перебирая край рукава худи. Синхронно свесилась и вся команда чужаков, наблюдая за своим быстролапым нападающим. Лямкин несся за ним, выставив руку с клюшкой вперед. Прекрасно помнит, как Кертис оформил дубль по воротам. Амир точно не готов к нему. Да и Артур тоже. Может Билялов только мог отбивать броски Кертиса со сто процентным результатом, да вот только он на больничном с очередным растяжением.       Никита вдруг улыбнулся, поймав Кертиса на вираже, резко подхватил его под руки и просто выпихнул в последний момент от ворот. Волк вскинул ножки, не ожидав этого. Лямкин выпустил птичку из рук, перекинул клюшку в основную руку, быстро нагоняя сменившихся, перекинул им шайбу. На льду уже во всю топталось звено Сафонова, что расставилось у чужих ворот. Волк, волочась с дальнего угла до своих, поехал мимо казанской лавки, и, состроив недовольную мордочку, покривлялся, проехав мимо Лямкина, заскочил следом последний. Тут же огреб подзатыльник от капитана и все звено начало громко ржать. — Нашел себе тут фигурное катание! Волчий твой хвост! — Это я! — Гордо усмехнулся Кертис, сидя с улыбкой на лице, — Завидуйте молча, капитан! — Это все, что мне остается делать. — Широков склонился чуть ниже и вскрикнул, — Мэйсек! — Немец вздрогнул, подавившись водой, и тут же вопросительно уставился на него в ответ, — Ебанешь хет-трик, я разрешу тебе на следующую игру сделать тот план, который ты хотел.       Брукс состроил грустное лицо, опустив руку с бутылкой воды. Команда начала над ним громко ржать. — А можно чем-нибудь другим отплатить?! — Только хет-трик, детка. — Поддержал капитана Трямкин, похлопав рядом сидящего снайпера по плечу, — И хоть без формы выходи. Хоть в бальном платье. — У него только ебальное есть. — Давясь смехом ответил Кертис.       Тут же на лавке прошелся громкий ржач, когда Брукс стыдливо закрыл лицо рукой.       На фоне же продолжалась игра в одни ворота. Казань заставляла Галкина работать больше всех на льду. Вратарь пластался по зоне, отбивая летающие снаряды и плечом, и шлемом, и защитой. Хорошо, хоть защитники сегодня вокруг него не хоккей смотрят и не только про танцы петь умеют. У них хорошо получалось. Он твердо решил сегодня уйти с сухарем, каких бы сил это ему не стоило. Яшкина резко выкинули на помощь, когда Марченко перескочил через борт. Яшкин понесся в пыл битвы. Синхронно следом казанская лавка уставилась на происходящее, вскочив со своих мест. Дима занял привычное место перед Володей. Тот раз его пихнул, тут же успев упасть на щитки, отбив прилетевшую шайбу. Тут же подскочил, опять убрав толстый лошадиный зад от себя. С другой стороны встал Юдин, загородив Галкину последний свет. — Па-а-ап! — Вскрикнул Володя, призывая на помощь великого защитника под восемьдесят восьмым номером, — Меня обижают!       Трямкин, едва дождавшись когда задыхающийся Блэкер заскочит на лавку, свалился на лед и поехал шугать молодежь. Резким силовым снес Юдина, и тут же пихнул Яшкина. Галкин успел подскочить, в очередной раз отбив шайбу. Рикошет пришелся на крюк Яшкину, что ловко развернулся на месте. Махнул клюшкой, словно играл в гольф. Шайба пролетела мимо, едва Трямкин успел пригнуться. Раздался свисток, означавший, что шайба покинула игровое поле. — Не, ну это даже не мимо… — растерялся смотрящий на происходящее Сафонов. — Яш… ну ты… косой, конечно…       Обе команды уставились на то, как шайба свалилась в сетку над воротами. Яшкин раздраженно плюнул. Шайба все же свалилась на лед. Дима со злостью ударил по ней, и она тут же заскочила в ворота. — Эй! — Вскрикнул Галкин, — Пацаны, бей его!       Трямкин схватил Яшкина за рубаху, и тут же с силой толкнул на лед. Дима с грохотом завалился, выронив свою клюшку. Он растерянно выдохнул, громко извинившись. Все ребята в белом переступили через него, сменившись. Дима же лежал на льду, с трудом приходя в себя. Галкин же, выудив шайбу, отъехал до синей линии и с размаху швырнул шайбу в сторону огромного фан-сектора ребят в красной форме. — Номер первый, команда Автомобилист, две минуты — выброс шайбы! — Громко сказал судья. — Не-не-не! — Возмутился Широков, резко подскочив с места, — Уважаемый! Разрешите доебаться! А как Яшкин выкидывает, так можно! А как мы, так две минуты?! Не-не-не, я так не играю! — Серега! — Вскрикнул Яшкин, свесившись с борта, — Ты это… — Чево?! — Вскрикнул в ответ Широков, словно старая бабка на рынке, — Чаво, милок?! — Ты это… ну… — Яшкин кинул в него перчаткой, — Нахуй иди!       Широков тут же вылез на лед. Трямкин схватил его за воротник формы, держа, словно собаку на цепи, от чего капитан мог только грозно рычать. Яшкина же держали сразу Лямкин с Миллером, не давая кинуться. — Так и охота сказать на весь стадион, — вдруг сказал главный судья, стоя в толпе своих, — команда Ак Барс, номер двадцать третий, штраф по причине — долбоеб, пять и двадцать до конца игры.       Они вчетвером лишь издали тихие смешки. Капитаны грозно пригрозили друг другу кулачками, но все же игра продолжилась без драки. Второй период подходил к концу. Казань вынуждена была перестроится на оборону, и только и делала, что приседала и подставлялась под точные удары гостей. Трибуны начали недовольно свистеть и галдеть. Дима растерянно за всем наблюдал, постоянно отвлекаясь на этот недовольный крик трибун. Это они про своих? Это же по-любому про них. Осуждают их. Сидят, галдят и воют. Недовольны. Болельщики ими пиздец как недовольны. Огромные цены на билеты. Аншлаг впервые за долгое время. И тут вместо праздника хоккея — рынок пятикопеечных хоккейных шутов с чехом в главной роли. И тотальное поражение как вишенка на торте. Брусничинка на пироге… — Да идите вы нахуй, — Вскрикнул Бывальцев, пихнув от себя Лямкина, что в очередной раз отбил удар, приняв его на себя. — Дайте поиграть спокойно! — Обойдешься! — Возмутился Никита, — Вон, каток залили перед сорок шестой школой! Иди играй!       Алексей нанес очередной удар по чужим воротам, и Максим Осипов очень постарался запихнуть шайбу под Амира. Лямкин влез в борьбу, грубо пихая парня под двадцать первым номером. Максим со всей силы пихнул от себя Никиту, и тот, пошатнувшись, толкнул его в ответ, да с такой силы, что въехал локтем прямо по морде, завалив парня на лед. Раздался громкий свисток от главного арбитра. Лямкин растерянно поднял голову и тут же получил красной перчаткой по морде. — Не, хи-хи и ха-ха я люблю, — грозно сказал Трямкин, — Обижать своих не дам. Ну че, подеремся, Домовенок Никитка?!       Лямкин расстегнул перчатки, бросив их в ноги Яшкину и поехал на него, шумно шмыгнув носом. Они вежливо отъехали чуть подальше, и тут же начали великолепнейшую драку. Трямкин размашисто бил кулаками по такому же защитнику, но Лямкин не сдавал честь и гордость Татарстана в очередные лапы хозяев Урала. Получилось пару раз очень больно ударить его в ответ. Вскрикнул, когда чужак схватил его за волосы, успел дернуться, не получив кулаком в нос. Вывернулся с чужих рук, со всей силы резко наскочил на него, и просто завалив двухметрового защитника, что был больше ста килограмм ростом, кинулся его избивать. Судьи полезли их разнимать. С трудом стянули Домовенка, что зашипел, словно озлобленный кот, забив коньками по льду. — Успокаиваемся, парни! — Воскликнул главный судья, не дав Трямкину начать второй раунд бойни, — Тихо! Все! Харош! Хватит уже с вас драк! По пятерке, каждому! — Этот козел нашему Максимке нос сломал! — Вскрикнул Широков, соскочив с лавки, — Ему мало пятерки. Он бил точно в голову! До конца матче выгоняйте нахуй его! — Э-э-э! — Влез в срач Яшкин, загородив собой Никитку, жестом показав обоим лайнсменам, что сам с ним справится, — Слышь ты! Москвич! — Только Яшкин мог место рождения засчитать за оскорбление. Другой бы уважал москвича. Но явно не этот чех, который словно забыл, что сам не один год проиграл в Москве, — Нахер пошел! Твой парень сам подставился. Смотреть надо и лишний раз не подставляться! Сам виноват! — Ах ты сука! — Взвыл Широков, пихнув главного судью в спину, — А ну пустите меня, я ему всеку ща! — Так хватит! — Второй главный прервал срач, — Успокоились и сели. Пятьдесят второй, ты на двушку. Восемьдесят восьмой, пятерка за драку. Двадцать третий, зеленый, тебе пятерка, нечего всех посылать, девяносто шестой — вон с игры! — Уважаемый! — Возмутился Яшкин, — Позвольте выразить свое недовольство принятыми вами решениями в столь провокационной ситуации! Я не хотел обидеть этого достопочтенного гражданина, но смею выразить свое несогласие с некоторыми его высказываниями, которые он решил высказать не смотря на свою высокопоставленную должность руководителя первого подчинения…       На льду раздался громкий ржач. Главный отмахнулся от него, встав на любимое место рассказа новостей и вытянув руку, тут же повторил вердикт: — Номер пятьдесят второй, команда Автомобилист, две минуты — неспортивное поведение, номер восемьдесят восьмой, команда Автомобилист, пять минут — драка. Номер двадцать третий, команда Ак Барс, пять минут — неспортивное поведение, номер девяносто шестой, команда Ак Барс, пять и двадцать за удар в область головы и шеи — удаление до конца матча.       Лямкин растерялся, шумно дыша. — Димка… — Взвыл Никитка, — Защити меня. Я же не хотел…       Яшкин кратко посмотрел на него, жестом показав помолчать и поехал вместе с главным судьей до своей лавки. Билялетдинов, встав к самому борту, решил поспорить с решением судей. Но те были непреклонны. Решение менять не стали. Лямкин растерянно посмотрел на капитана. Следом перевел взгляд на главного тренера. Но, получив указание на дверь, даже спорить не стал. Опустив голову молча ушел в подтрибунное помещение. Остальные же уселись дальше, кто играть, а кто штраф отсиживать.       Трямкин сидел и хохотал рядом с Широковым, положив руку ему на плечо, пока Сергей сидел и ржал, закрыв руками лицо, бросив красные краги на пол. Яшкин же растерянно смотрел вперед себя, не зная что делать. Две минуты игры четыре на четыре ни к чему не привели. Но только стоило выскочить Широкову после своего штрафа, образовав собой большинство, как нарисовался красивый выход два в один. Адамчук откатывался назад, мысленно умоляя Марченко поторапливаться. Мэйсек, проскакав на полной скорости мимо красной, а следом и синей полосы, отдал пас на Широкова, а сам побежал за ворота. Сергей нанес удар, хоть и косой. Шайба отскочила от борта, прямо на крюк Мэйсеку, и тот, воспользовавшись тем, что Амир выкатился довольно далеко с ворот, зашвырнул шайбу в пустой угол, и, бросив клюшку на лед, радостно вскрикнул, тут же бросившись в объятия капитана. — Ебаный ты нахуй. — Растерянно прошептал Шипачев. — Я съебываюсь. Мне даже никакого штрафа не надо. — Вадим, ты теперь основной капитан. — Приказал Билялетдинов, — Я с Яшкиным в перерыве поговорю. — Он повернул голову и громко сказал: — Ахтямов! — Это я. — Тут же ответил Артур, очнувшись из мыслей. — Чего? — Меняй Амира. — Нашли время. — Усмехнулся грустно Миллер, сидя опустив голову, — Конечно, когда четыре шайбы пропустили за сорок минут, можно и подумать, что не только мы виноваты. — Где-то и мы виноваты. — Устало сказал Райли. — Я понять не могу, кто нас проклял. Мы не можем с ними ничего сделать. — А мы и в прошлые разы не могли. — Напомнил Лукоянов, — Мы сколько им умудрились за регулярку просрать? Этот немец вообще как ебанулся. Только лупит и лупит по воротам. И все залетает, и плевать ему ЦСКА забивать, нам или Ладе. Покер и хет-трик за один плей-офф это, конечно, ахуенно. Вот бы наша ебанашка чешская еще вспомнила, что он снайпер. — Этот помнит только как бухать и ебаться. — Грустно сказал Шипачев, подперев голову рукой, смотря на ложу, где Радулов стоял сгорбив спину, сам подпирая руку головой.       Яшкин сидел закрывшись руками, свесившись к полу, слыша недовольные крики в свой адрес с трибун. Его начало страшно тошнить. Вдруг на табло показали Радулова. Саша сам того не ожидал. Едва заметно улыбнувшись, помахал в камеру. Трибуны явно оживились, заорав так громко и радостно, словно этот самый Радулов им пообещал десять шайб за следующий период забить. — Радулов! — Кричали трибуны, — Радулов!       Саша послал трибунам воздушный поцелуй и снова опустил взгляд, сосредоточенно смотря вниз. Яшкин же начал просто реветь от беспомощности. Ему все это просто сниться. Ну подумаешь… Ну подумаешь какого-то там Радулова зовут. Они бы еще Харламова позвали, дурачки. Он сидел зажмурившись, чувствуя, как слезы градом капают на пол. Бесполезный. Он просто бесполезный. Пока он сидел и ревел, а остальная команда продолжала играть, явно не унывая от происходящего, стараясь хоть одну шайбу отбить. Где одна, там можно и две попробовать забить.       Пока у всех шла во всю игра, Никитка добрался до дома, уставший до невозможности. Прижавшись плечом к входной двери, молча открывал ее ослабевшими руками. Какой же он мудак. Надо же было как-то осторожнее играть. Нет, размахался… Еще и надеялся, что Дима его защитит. Открыв дверь, пронырнул в полную тишину и холод дома. Положил ключи и, сделав шаг по полной темноте, едва не убился. Все же дотянувшись до выключателя, включил свет в прихожей. Растерянно опустил голову. Чьи такие кроссовки классные… Еще и с золотыми деталями и каким-то рисунком на боку. Принюхался. Какой-то выпечкой пахло. Поставив свои кроссовки на место к аккуратным сапожкам Лизы, открыл шкаф, повесив внутрь куртку. Пошел дальше в квартиру в своих любимых и привычных разноцветных высоких носочках. Удивился тому, что пальто Лизы валялось на диване. Услышал разговоры со спальни. Мужской голос и довольный стон Лизы в ответ. Поджал губы. Устало вздохнул. — «Привет, Никита.» — Прошептал Лямкин, закрыв глаза, вспоминая слова последней девушки. — «Давно хотела тебя бросить так, чтобы было тебе больно. Мне нравится видеть как тебе плохо.» — Он отрицательно помотал головой. — Сука. Почему мне так не везет? Я где так нагрешил в той жизни, что мне в этой только одни измены.       Он пошел широким шагом в спальню, где была приоткрыта дверь. Встал на пороге. Дверь медленно открылась полностью с недовольным скрипом. Никита уставил уставший пустой взгляд на то, как Лиза, раскинув ноги на их большой кровати, довольно постанывает, выгнувшись, пока Да Коста ее целует в шею. — Извините, что помешал. — Ледяным тоном ответил Лямкин, спугнув всю интимную атмосферу. — Выметайтесь. Оба. Из. Моей квартиры.