Два медведя в одной берлоге

      В Казани раздался громкий и недовольный вздох. Тренерский штаб выставил расписание на ближайшие два дня, чтобы успеть встроится в график. Увидев, что все за день увидели сообщение, а единственный кто ничего не увидел оказался Яшкин, Билялетдинову ничего не осталось, кроме как позвонить. Вдруг, чего опять случилось с этим бедолагой. Радулов, мягко успокаивая Диму, который недовольно выл, сжавшись в комок, кратко написал с чужого телефона, что он придёт после обеда. Как раз, чтобы не успеть разочароваться в составе.       Ахтямов, развалившийся на матрасе, что лежал прямо на полу, уставился с грустью в сообщение. В связи с тем, что у Билялова травма, у него был шанс отыграть в основе третий раунд плей-офф. Но его глаза видели другое. «Основной вратарь — Амир, Артур на подхвате.» — И кого я должен подхватить, блять?! — Взвыл Артур, и, отвернувшись к стенке, завыл едва слышно.       Аня, что сидела за единственным столом, обложившись учебниками, практикумами и прочими достижениями науки в бумажном варианте, подняла голову. Ее мальчишка лежал и тихонько скулил в уголочке. — Тебе чем-нибудь помочь? — Узнай у карт, будет ли у меня шанс в этом раунде поиграть, а не посмотреть игру бесплатно.       Аня откинулась на стуле, с трудом дотянувшись до тумбочки, и, достала из одного из ящиков карты. Артур задумчиво слушал шуршание ламинированной бумаги. У нее своя колода под настроение, под вопросы, под еще что-то. Но она часто оказывалась права. Пока девушка делала расклад прямо на учебнике с наркологией, бросив в планшете записывать лекционный материал, Артур тихо спросил: — Может мы к Диме жить уйдём пока? Он бы… — Помолчи пока. Сейчас я посмотрю все, чтобы не сбиться с мысли, и скажу тебе свой ответ.       Артур уселся, раскинув лапы, одетый в одну синюю джерси Торонто. Он ее обожал. Бегал в ней по дому. Он устал от этого уныния съемной студии. Но ничего больше они пока себе позволить не могут. Жалобно квакнул, на что Аня кратко приподняла руку, погрозив ему кулаком, продолжив своими делами заниматься. Сложила аккуратно руки, смотря на получившийся расклад. — Тебе нужна чья-то помощь. Если задавать вопрос, как ты мне его сказал, то карты сказали однозначное нет. — Она подняла карту, — Наставник тебе нужен. Колесница… — Не надо мне это объяснять. — Грустно сказал Артур, — Так я и думал. Нечего было ехать обратно. Остался бы в Торонто и было бы все хорошо. Но нет. — Он рухнул обратно, — Ладно… Спасибо.       Он рухнул обратно на матрас и, укрывшись одеялом с головой, сжался в комок, зажмурившись. Ноль шансов. На что он вообще надеялся? Что его хлоп, и первым номером поставят? Аня вопросительно смотрела на торчащие из-под одеяла босые тонкие лягушачьи лапы, и перевела взгляд на карту перед собой. Перевела взгляд снова на Артура. Он же под одеялом уставился в экран. В первую смену, помимо Амира, выходит еще и большой «друг» Яшкину — Шипачев. А следом ему в пару еще и Адамчук — большой любитель ломать Кертису ноги. Понятно уже было, на что надеется тренерский штаб. Сейчас придут старшие ребята, расшугают этот детский сад, и выиграют Автомобилист четыре-ноль. У Артура были некоторые сомнения в реальности такого шанса. — Ты ведь даже не знаешь, что за наставник. — Яшкину самому такой наставник нужен. Тренер вратарей в меня не верит… Будь бы сейчас тут Лямкин, он бы точно сказал… — Бесполезно трепыхаться. — Закончила за него фразу Анья, подперев голову рукой, — Нет… Это не они. Кто-то другой наставник… — Она издала удивлённый вздох, и собрав за раз все карты, прошептала, — Да быть того не может!       Артур тут же откинул одеяло и резко сел обратно. Замер, смотря на свою девочку, что сидела перед ним в футболке Ак Барса и красивых пижамных штанах с овечками. Пополз к ней и, встав на колени около обеденного стола, выглянул из-за книг, сунув свою любопытную лягушачью морду в расклад. Аня была сосредоточена. Сжала крепко в руке оставшуюся колоду и прошептала: — Потерявший сам ориентиры вернётся на поле боя… — Она повернула голову, смотря в черные глаза своего Лягушонока, — Ничего не напоминает? — А кто у нас… А я не знаю таких. А понятнее можно?       Она подняла карту, кратко подписанную очень лаконично — Смерть. Да. Так было понятнее. — Дима всегда говорил, что есть человек, от которого разит смертью. — Он напугано перевёл взгляд на Анью, — Радулов. Он вернётся? — Смерть не такая плохая, как кажется с начала. — Она сложила руки на колени, смотря задумчивым взглядом на расклад, — аркан Смерть часто является индикатором человека тяжелого, способного, что называется, рубить сплеча, принимать радикальные решения. «Не доставайся же ты никому» и «Погибаю, но не сдаюсь», желание утянуть врагов за собой в могилу — такие мотивы проявляются и в мелочах, и в серьёзных ситуациях. Отличительная черта — безрадостность, что, впрочем, позволяет спокойно носить всё в себе, не изливая своего горя на окружающих. Человек может держаться совершенно адекватно, иметь твёрдый характер и хороший потенциал, но именно умение радоваться жизни будет отсутствовать — и этому важно учиться. Человек-Смерть отчуждён, сам по себе. Ни с чем не слит и ни к чему не привязан. Такому впору писать трактат «о бренности всего сущего». — Это скорее про Кертиса, чем про Радулова. — Прошептал Артур. — Это же он у нас такой. Ты прям уверена в Саше? — Карты говорят, что это кто-то из твоего рабочего мира. Я не думаю, что речь про Кертиса, хотя может быть и такое. — Она хмыкнула, перебирая карты, — Яшкин тебе не помощник. У него другая карта. Сила. Это стадия в духовном развитии, на которой человек должен обрести внутреннюю силу для преодоления внешних и внутренних препятствий, умение и решимость управлять собой, собственными инстинктами. — Аня задумчиво перерыла колоду и показала Артуру нужную карту. — Она, к нашему разговору в аэропорту, восьмая. А Смерть тринадцатая. По Силе происходит ласковое, любовное и в то же время твердое укрощение страхов, агрессии, влечения, зависимостей, даже, если позволишь, как бы без видимых усилий, только внутренней силой духа. Карта по сути описывает сам механизм самоконтроля, управления собой, своими сильными и безрассудными желаниями. Сотрудничество сознания и подсознания дает человека огромного могущества, который умеет ходить почти не оставляя следов. Мудрость Силы — действовать только твердостью духа, добротой и верой, и не убить, а подчинить. В Яшкине этого нет. Он сваливается с этого всю жизнь. — Ахуеть. — Артур смотрел на любимую, хлопая глазками, как любопытный ребёнок, сидя перед столом на коленях, смотря на то, чем взрослые заняты, — Погоди… — Восьмой аркан, — Она показала карту Силы, — грубо говоря, созидающий. Тринадцатый аркан, — Она в другую руку взяла карту Смерти, — уничтожающий. Когда они друг на друга накладываются, вступают в близкие отношения, от Яшкина отваливаются последние остатки мудрости. Помнишь, когда мы были с тобой в гостях, мы с Бруксом разговорились на нашем с ним языке. Я спросила у него, почему он выбрал семнадцатый номер. — И снова изящная рука порыскала нужную карту. Только она перевернула карту лицом к Артуру, как он удивленно уставился на нее. — Он сказал, что в детстве любил считать звезды. Это единственное, что как ему казалось, имеет смысл. — Звезда. — Прошептал Артур, смотря на карту, где была красивая звездочка. — Расскажешь подробнее? — Семнадцатая карта. Звезда. Только она у него — не такая. — Аня перевернула карту, и звезда оказалась внизу, а не вверху. — Вот так. В нормальном положении у нее вообще значение «Надежда». Светит, но не греет. Зато светит. Звезда — желание света и стремление к нему. При «звезде» мы испытываем непреодолимую тягу к чему-то. Внутренняя чистота, жажда творить благое, мудрость которая не позволит повторить прошлых ошибок. Эмоциональное понимание происходящего даже. Звезда в картах Таро, является, по сути, высшей путеводной силой. У каждого из нас есть своя звезда. Именно этот аркан указывает, что нечто свыше ведет человека, и его главная задача — остаться верным самому себе и своим принципам. Вера и доверие будущему. Чаще всего появление этой карты в раскладе — очень хороший знак. Проблема в другом… — Она потрясла рукой с картой, — Перевернутое положение у него на жизнь. Потери, сомнения, разочарования, пессимизм. Он сказал мне как-то: «я себя не пожелаю даже злейшему врагу». От него ушла девушка, которая едва не стала ему женой. У него раз за разом рушится карьера. У него только одни сплошные неудачи. Хорош, но не лучший. Боится, потому что комплексует. Возможно проблема из детства. — Она отложила карты из рук, и, сняв резиночку с запястья, завязала на голове волосы в смешную копну волос, чтобы они не мешались, и задумчиво сказала, — Вообще, может быть несколько значений. Одно из них — что человека ведут не его дорогой, что он делает что-то, что вот никак не про него. Как следствие — потеря надежды, неверие и недоверие своим силам и страшный пессимизм. Другое значение — утрата своей мечты и внутреннего ориентира. Даже есть трактовка про помутнение рассудка. Но кое-что еще есть. Он уже не выправил бы свое положение, если бы не один чудак. — Она отложила колоду и взяла в руку другую карту. Силу. — Насколько мне хватает квалификации, можно предположить, что человек, связанный с картой Звезда, будет иметь гармоничные и позитивные отношения, основанные на надежде, вере и вмешательстве высших сил. Второй человек, связанный с картой Сила, будет уверенным в себе и успешным, что может способствовать хорошим отношениям с первым человеком. — А ведь это ровно то, что происходит между ними. — Улыбнулся Артур. — Дима ведь при нем другой. И Кертис мне сказал, что Брукс при нем другой. — Они делают друг друга лучше. Проблема вот в чем. У нас у Димки Сила в прямом значении, а у Брукса Звезда перевернутая. Если бы были оба в нормальном положении, то это великолепное сочетание. Но если звезда перевернута, а сила прямая, это притча о баране и новых воротах бывает — бесполезная трата сил и приложение усилий. Иногда… — Она отвела взгляд, — Звезда в таком положении может означать смерть даже. Но… Если посмотреть на их расклад по отношениям — много конфликтов в начале, а дальше, только лучше. Уже через пару лет конфликтов не будет. Но так получилось только из-за того, что наша Сила до этого столкнулась со Смертью. Яшкин был с Радуловым. Долго ведь был. — Звезда с ее рук упала, показав Смерть. — Сочетание карт Сила и Смерть может указывать на необходимость использования силы и преодоления страха во время изменений и преобразований. Это может быть временем больших перемен, как внутренних, так и внешних. Сочетание этих карт может предвещать конец старых привычек и путей и начало новых, более глубоких и значимых. Эта комбинация карт также может указывать на необходимость принять и преобразовать свои темные истинные страхи, чтобы достичь своего истинного потенциала. Это может быть вызовом к самоанализу и работе над собой. В общем, сочетание карт Сила и Смерть является мощным и глубоким сигналом о необходимости использовать силу и преодоление для достижения перемен и преобразований в жизни. Радулов его переломал. Открыл его к действиям. Дал начало его изменениям. Эти его крики, эта его ругань… Беда даже была в том, если бы Яшкину не хватило бы сил разорвать отношения с Сашей, это схлопотало бы прямую линию сочетания таких карт. Сила скорее про бесконтрольное нанесение вреда. А со смертью — ненамеренное самоуничтожение. Сила вообще карта очень ресурсная. А если Смерть стоит рядом — это сто процентное самоубийство. Если бы был у Яшкина Маг рядом, например, Шипачев, это было бы убийство с подставой. Если бы Император, то особо жестокое убийство. Если бы рядом была Луна, то это было бы сваливание в стадию «маньяка» как принято в народе называть. — Она пожала плечами, — В любом случае, как бы Дима не говорил, что ему все равно, что он Сашу не слушал никогда — так ведь не было. Он слушал. Подчинялся. Менялся. От этого, когда рядом с ним встала Звезда, он смог ему помочь.       Она отложила три карты, и, порывшись снова в колоде, решила принять свою судьбу, и просто закрыв все книжки, сложила их в небольшую стеночку. Артур выдвинул табуретку, усевшись рядышком. Он не верил в карты толком. Даже как-то Диме наказал не лезть к его Анье за консультацией. А может… и зря? Он подпер голову рукой, смотря на изящные ручки своей девушки. Она достала карту солнца и положила ее перед Артуром, словно предлагая угадать кто это мог быть. Даже дала подсказку — порядковый номер карты не имеет значения. — Не знаю… Солнце, чисто по логике, это же что-то хорошее, правильно? — Ну… — Аня кивнула, — Солнце, как ни странно, не может нести негативный смысл. Просто все, что происходит в жизни человека — не имеет таких ярких красок, успехов, достижений. Очень редкая карта, которая даже в перевернутом положении не очень-то плохая. Ты этого мальчика хорошо знаешь. И он нас всех знает. Не совсем хорошее значение имеет этот аркан, не смотря на то, что я выше сказала. Человек стремится к большому успеху, но в итоге может рассчитывать лишь на среднее достижение. Ситуация будет складываться таким образом, что некие препятствия не позволят ему легко и быстро двигаться к своей цели. Это может быть отсрочка успеха. Но чтобы успех все-таки произошел, человеку придется приложить максимум своих усилий. Не исключено, что перевернутая карта может говорить о плохом здоровье, временной разлуке с близким человеком или семейных проблемах. Наблюдается ослабление успеха, поэтому даже сбыточные мечты не будут осуществимы полностью. — Еще подсказку. — Попросил Артур, не сводя взгляд с карты, быстро перебирая в голове варианты. — Попроще. — В отношениях отмечаются временные неурядицы, которые связаны с периодом притирки. Если человек долгое время готовился к какому-то важному и кульминационному событию, то перевернутое Солнце скажет о том, что приятные вести временно придется отложить. Если это как-то связано с любовью или со свадебным мероприятием, то человеку понадобится время, чтобы развеять свои сомнения по поводу любимого человека. Только после этого, он будет готов сделать решительный и окончательный шаг. Все что угодно может разрушить отношения двух людей под воздействием этого аркана. Сюда относятся: вредные привычки, страстность, дурные предположения, которые способны испортить жизнь. — Кертис, мать его, Волк. — Прошептал Артур, и Аня гордо кивнула. — Ахуеть! — Он повернул голову, — У него что, вообще без шансов? — У них с Никитой есть общая карта. Она не сходит от них, хотя они явно давно расстались. — Аня подперла голову рукой, — Две родственные души. Чувствуют друг друга. Знакомы не первую жизнь, и скорее всего даже не первый десяток жизней. Понимают друг друга без слов. Но встретились в этот раз слишком поздно. — Она бросила сверху на карту Солнца следующую, что подписана как «Влюбленные». — У человека с главной картой Солнце будут тёплые и гармоничные отношения, основанные на взаимной поддержке и доверии. Второй человек с главной картой Влюблённые будет стремиться к искренним и глубоким чувствам, искать настоящую любовь и понимание. И все у них есть. Да слишком поздно встретились. У Влюбленных — уже жена и двое детей. А у него за спиной полторы тысячи половых партнеров, неизлечимые болезни, седые волосы в тридцать и много чего еще сверху. — Что значит, что она от них не сходит? — Удивился Артур. — Мне интересны их отношения. Они не такие как все. У меня нет четкого понимания. Но мне очень любопытно какого черта. Я стабильно на этих двоих расклад делаю. Все карты меняются, говоря о том, кто в какую сторону свернул. — Ее острый ноготок постучал по карте. — Она не сходит. Она остается. Они все еще любят друг друга. Я тебе это гарантирую. У всех все меняется. У них — ничего. — Я думаю Кертис влез в отношения с Никишиным. Я видел взгляд Саши. Видел его заботу. — У Кертиса уже были такие отношения. Они называются — отношения из жалости. Ты же мне даже рассказывал про них. Про этого очаровательного мальчика из Магнитогорска. Я опять забыла как его зовут… — Так же как и Лямкина. Очень удобно. Что тот Никита, что этот Никита. — Артур удивился, — Ты хочешь сказать… — Не знаю, чем Волк думает, но явно не головой. Он уже был в таких отношениях, где его любили, и он отвечал любовью, а внутри ничего не чувствовал. И в итоге разбил мальчику сердце своим отказом. Не дай бог Саше влезет в голову идея спросить любит ли Кертис его. Ответ, я думаю, ты сам угадаешь. — Нет? — Растерялся Артур, — Как так можно… Это же вранье. — Волк будет осторожен. Так, как сможет. Но он — перевернутое солнце. — Она отодвинула карту, показав ему снова солнце. — Ситуация будет складываться таким образом, что некие препятствия не позволят ему легко и быстро двигаться к своей цели. — Повторила она свои слова. — И самое важное, Артур, что я уже говорила — не исключено, что перевернутая карта может говорить о плохом здоровье, временной разлуке с близким человеком или семейных проблемах. Ключевые слова — «временная разлука с близким человеком». Это не всегда про родителей, сестер и брата. Близким может стать тебе и чужой человек. — Она отрицательно покачала головой. — Они не разойдутся окончательно. Не смогут, понимаешь. Тянет обоих. Один — безрадостный, если Волчонка рядом нет. Другой мечется, скулит, но… все равно в «любимых» один контакт с надписью «Домовенок». Еще и на русском. Это единственное слово на нашем языке, в котором он уверен, как оно пишется, и сможет его написать без ошибок. — Будет скандал? — Удивился Артур, — Ты думаешь… — Я думаю этот раунд плей-офф всем даст грязи, Артур. И Яшкину, которого двое будут рвать в разные стороны. И испытание между Солнцем и Влюбленными. Это будет беда. Дай бог, чтобы все живы остались. — Она закинула голову, шумно выдохнула. — Так… Все. Я устала говорить. Твоя очередь. Что ты предлагал там? — Я понимаю, что очень классно жить в пяти минутах от стадиона, но… мне не нравится тут жить. Поехали к Яшкину жить обратно? — Два условия. — Она опустила голову, немного сжавшись, устало смотря на него, — Ты своего Яшкина привязываешь к коновязи, чтобы его нигде не мотало, потому что я не хочу еще за одним отходящим наркоманом следить. — Она указала на учебники, — Я пытаюсь как можно быстрее изучить материал, чтобы успеть все сдать раньше, чем тебя Канада заберет к себе, а вот этот лошадиный вой на фоне мне не поможет. А второе — я не буду спать на маленькой кровати. Либо ты спишь на полу, либо предлагаешь Диме пойти спать к тебе в комнату, а мы с тобой уляжемся на его кровать. Только там бы все хлоркой помыть. И святой водой окропить… А лучше бы, конечно, сжечь, ведь огонь лучший дезинфектор, но я думаю МЧС со мной не согласится. — Я поговорю с Димкой. У нас завтра тренировка после обеда будет вместе. Мы что-нибудь придумаем. — Он улыбнулся. — Ты правда не против? — Мне далеко до университета. Я все пробки собираю. Чистопольская из-за вас и ваших игр вечно забита, со стороны набережной тем более! А эти поганые мосты через реку, которые строили, видимо, еще в момент когда тут была орда, а Казань была поселком, вообще всегда руинят мои планы, и мне быстрее просто перебежать через них. Так что я не то, что за, я очень даже за! — Ты очень уставшая. — Артур улыбнулся, — Позаботится о тебе? — Аня едва заметно кивнула. — Голодная? — Очень сильно. — Она протянула руку, и Артур, прильнув к ней, поцеловал ее. — Позаботься обо мне, мой лягушонок.       На другой стороне Казани, Радулов, недолго думая, свалился рядом с Димой, позволив ему себя обнять. Услышав, как Дима притих, перестав, наконец, скулить, поглаживал его по волосам. Взяв его телефон, включил будильники на одиннадцать и двенадцать часов дня. Как раз Диме хватит времени прийти в себя. — Кошмары снятся. — Прошептал Дима, крепко обняв Радулова, — Не уходи от меня. Я прошу тебя, только не уходи.       Саша ему ничего не ответил. Незачем слова тратить. Наклонился к нему, потеревшись носом об его небритую щеку. — Собаня. — Прошептал Дима во сне.       Он прильнул к нему и впился губами в его губы. Жадно принялся целоваться с ним, запустив язык внутрь. Радулов даже растерялся от такой наглости и такого резкого проявления чувств. — Снишься мне. — Улыбнулся вдруг Дима, открыв глаза, — Значит я точно выдумал тебя. — Он залез на него сверху, тут же поерзал по бедрам. — Хочешь меня? — Хочу. Но у тебя же Нади и Брукс. Я не люблю быть третьим. Только единственным.       Дима в один жест стянул с себя пижамную рубашку и, положив руки ему на живот, покачал бёдрами. Радулов поджал губы от боли. Какой же он тяжелый. — Что за реакция? — Удивился Дима. — Ты делаешь мне больно.       Дима тут же убрал руки. Осторожно задрал его худи и в ужасе уставился на изуродованное тело, все в синяках, шрамах и швах. На нем живого места нет. — Прости… — Если чего-то хочешь, то я буду сверху. Ты слишком тяжелый. Мне больно.       Дима впал в ступор. Слез с него, усевшись между раздвинутых ног. Расстегнул в его штаны и стянул их. Фиолетовые синяки украшали и ноги. Яшкин отшатнулся от него, резко начав дышать очень тяжело. В ужасе слез с кровати и попятился назад. — Если… Если я тебя выдумал, откуда это все… — Он резко повернул голову. А вот и Нади. — У тебя же нет ничего.       Девушка изящно выгнула руку, и, проведя пальцами по шее, обнажила чудовищный чёрный синяк. Подарок ей от Кертиса, который она так и не смогла пережить. — Я от тебя прячу его. А он не хочет. Дима, пора просыпаться. Давай я помогу?       Дима взвыл, растерянно смотря то на Нади, то на Сашу. Нади мягко подошла к нему, и мягко положив руки на голову, поцеловала его. Дима пошатнулся и закрыв глаза, рухнул на пол. Саша растерянно огляделся. Хорошо. Яшкину теперь если скорую помощь и вызывать, то точно не с красной полосой.       Он едва слышно шмыгнул вечно недышащим носом. Застегнул свои штаны обратно и поправив одежду медленно сел. Бок слишком сильно заболел. Саша приоткрыл рот, пытаясь переждать приступ боли. — Ты в таком состоянии не выйдешь играть. — Прошептала Нади так, чтобы он услышал, — Хочешь, я помогу тебе?       Саша замер, раскрыв рот. Нади сделала шаг к зеркалу и, взмахнув рукой, замерла. На лице Радулова нарисовался ужас. Он видел женский силуэт у зеркала. Перекрестившись, соскочил с кровати и, спотыкаясь, в ужасе побежал вон из спальни. Ударился плашмя об дверь. С трудом совладав с ручкой, дернул ее и, громко взвыв, сказал: — Сгинь, нечистая. — Я вполне себе чистая, и пахну карамельным яблоком и ванилью. — Усмехнулась девушка, — Радулов, послушай меня… — Нет! — Вскрикнул он, — Сгинь! Сгинь нечистая! Тьфу на тебя!       Нади фыркнула. Он слишком напуган. Стоит попробовать в следующий раз. Она позволила двери открыться, и Саша, как малолетка, своровавший яблоки с соседской яблони, умчался сверкая пятками. Девушка же взвыла, уставившись на спящее тело, прижавшееся к комоду спиной. Укрыла его одеялом, а сама легла на большую кровать дремать. Ее отражение в зеркале исчезло, как и след на шее. Она как всегда осталась его сторожить.       В Екатеринбурге Широков, наконец добрался до города, пока Радулов был еще на середине пути. Встав в паркинге дома, захлопнул дверь и гордо протянул руку Трямкину, что сидел на капоте своего большого внедорожника. — Ну, приволок? Он опять напился или еще чего веселого? — А этого, Никитос, мы никогда не узнаем. — Серёжа открыл пассажирскую дверь, — Понесли, кошку нашу бездомную. — Котят не принесет нам в подоле? А то еще уйдет в середине плей-офф в декрет, и что делать будем?! — Усмехнувшись, спросил Никита. — Зачем мы вообще позволили ему в эту несчастную кобылу втюрится?! — Меня еще в Спартаке носило, когда он уже по нему слюни пускал, так что это ты проеб, милый. — Ну как всегда. — с грустью вздохнул богатырь.       Они поднялись с крепко спящим Бруксом на нужный этаж. Пока Никита его держал, Сережа переодел в пижаму. Они уложили его спать, поставив рядом с кроватью кувшинчик с водой, обезболивающим и запиской того, что случилось и почему он оказался тут. Бедолага же очнется, а он не там, где засыпал, страшно же это все.       Пока Никита сидел в ногах у Брукса, Широков решил сделать звонок второму неудачнику из команды, которого могло носить неизвестно где, и неизвестно, принесет ли он обратно свой птичий зад в город на горе. — Волк, где ты есть? — Серьёзным тоном спросил Широков. — В Москве. — Задумчиво сказал Кертис, быстро записывая очередные строчки дневника, — Да, я видел, что мне после обеда на работу. Но мне ещё надо Брукса найти. И лошадь домой отвезти. — Мы с лошадью уже разобрались. Мэйсек тоже дрыхнет. — Ты смог поднять Брукса? — Удивился Волк, не отвлекаясь. — Окреп, капитан? — Ничего, ты вырастешь, таким же сильным станешь. — Кертис издал недовольный тяжелый вздох, отведя руку в сторону. Широков громко заржал. Он уже видел перед собой это недовольное выражение лица. — Радулов мне помог. Кстати, а ты с Лямкиным развёлся? — А тебе какое дело? — Насторожился Кертис. — Мои отношения, это мое дело. Ты же знаешь, на работу это не влияет. Значит и знать это не обязательно тебе, дорогой мой капитан. Тогда я всех успокою и обрадую, — решил перескочить с темы он, продолжив вести записи, — завтра буду. Я обо всем в курсе. Я чат читаю, в отличии от Брукса. — Не трогай медвежонка. — Усмехнулся Сергей, — А ты что в Москве забыл? — Забыл спросить у тебя, что мне тут делать. — парировал Волк в ответ. — Не бойся, капитан, билеты у меня на руках, я приеду. Лошадку, говоришь, забрали? — Ага. Радулов сказал отвезёт. Про позаботится, вроде, разговора не было. Ладно, жду.       Кертис тяжело вздохнул, отведя телефон в сторону. Тут же набрал Никитку. Опустил взгляд в строчки. Сбился с мысли. Чёртов капитан. И чего вечно пристает? Или Радулов надоумил? Волк, слушая гудки, провел пальцами по волосам, растрепав их. Если у него была суперспособность влюблять в себя мальчиков, то у Радулова суперспособность утягивать людей на свое мнение. Да как этот парень умудрился собрать себе такую большую банду, которая словно существовала против одного несчастного Кертиса. Отрицательно помотал головой. Ну так же нельзя было. Но он же умудрялся. — Да, минем кош… — Никита тут же одумался. — Кертис. — Это я. — Кертис усмехнулся, — Я тебе по поводу лошадки звоню. Она дома. Привезли. Говорят в порядке, но я не уверен, что он будет под присмотром. Если хочешь, можешь потом проведать. — О! На тренировку его заберу тогда. — Усмехнулся Никита, сидя на кухне в один трусах, размешивая лениво кофе в своей литровой кружке. — Спасибо… — Он замолчал, опустив голову. Шумно выдохнул. Хотелось с ним поговорить. Почирикать. Да не знал, стоило ли… — Хочешь о чем-то поговорить, а нельзя? — Нет, я один в квартире. Я не знаю, стоит ли поднимать этот разговор. — Какой? — Осторожно спросил Кертис. — Мы с тобой ведь друзья, да? — задал вопрос Никита, хотя прекрасно знал ответ, — И мы с тобой… Закончили отношения. — Кертис едва слышно согласился, — Я… — Я остался рядышком с Сашей, потому что чувствую, что он ко мне не ровно дышит. Я буду с ним рядом, хоть думаю, что это не долгая история будет. — Ты так оправдываешься, словно мы все-таки в паре. — Я вижу твой взгляд. Слышу твой голос. Ты не рад происходящему. Я не имею права тебя забирать у твоей Лизы. Она тебя… — Минем кош. — Прошептал Никита, прервав его, — Ты дома? — Буду дома завтра в десять часов. Пока я в Москве. Ты что-то хочешь?       Никита промолчал. Опустил голову, отложив телефон на громкой связи на столешницу, и, закрыв руками лицо, едва слышно выдохнул. Он был без понятия что делать. Кертис опустил глаза, уставившись на строчки дневника, пока Никита находил в себе силы что-то сказать. «Я бы все отдал, чтобы эта треклятая дружба, которая никому из нас не нужна, окончилась. И окончилась страстной любовью. Пока Никишин спит и видит свою красивую Элизабет, хватая меня за грудь так, словно она у меня есть, и из него вырываются стоны, с криком «Элли» я сплю и вижу только Никиту. Промолчать. Проигнорировать. Нельзя трогать чужое. Домовенок чужой. Но я так хочу его. И ничего со мной не сделать. Я готов на все. Просто на все. У меня так давно не было такого отчаянья. Пока мы ели с Ники (и почему он просит не называть его Ники?) с… Сашкой? (слово «Сашка» у меня ассоциируется с Радуловым, уж спасибо не собака), ладно, так вот, пока его родители нас кормили, явно стараясь меня из слегка отощавшего откормить до состояния Яшкина в его самой большой весовой категории (я уже не буду Фенриром, я смирился и вы смиритесь, что ж вы как из ада повылезали, черти????), я слушал слова Саши (да не Саша он. Надо придумать ему прозвище. Никиша? Пускай так будет). Мальчишка явно по девочкам. Я ему временная замена. Зачем было столько флирта в мой адрес, если пока он спит, он только и стонал «элли, сладкая» и прочие непотребства. Или это уже мое прозвище, которое мне Рома дал? Я был осторожен. Прислушивался и был внимательным к его словам. Его вера и доверие ко мне — безусловны. Но это точно не любовь. Это скорее про «духовного отца». Спросить совета да, а ебаться со мной ему явно было немного странно. Он… я не знаю. Надо просто спросить его в лоб, нравлюсь ли я ему. А если ответ будет да, то что мне делать? Как учил меня Домовенок на «да» ответить «пизда» развернутся и уйти виляя задом? А я от него не убегу…»       Дальше как-то мысли уже не шли. Не убежит же. Закрыл одной рукой острое перо, щелкнув колпачком. Откинулся назад, просто свалившись на двухспальную кровать. Саша разрешил ему поваляться в одежде, пока кровать не заправлена. Он с родителями разболтался. Волк понял по его знакам, что лучше будет оставить их одних, и благополучно свалил сюда. — Минем кош? — Нежный голос Никиты моментально остановил Волка в прочтении собственного же дневника. — Никитка? — Дрожащим голосом спросил Кертис. — Скажи прямо. Ты же знаешь, что я… — Я не знаю что мне делать, Кертис. Лиза треплет мне нервы, словно вынуждая уже мне подавать на развод. Вроде станет теплее, вроде позволит поцеловать, позволит обнять, а потом резко оттолкнет, фыркнет и уйдет. Они сейчас на прогулке с девочками, а я… — Никита поднял взгляд, — а я в холодном пустом дворце. — Он вдруг усмехнулся, — Я поймал себя на мысли, что словно когда я расстался с тобой, я словно принял решение бросить наркотики. Мне плохо. Больше никакого счастья в жизни. Ничего не вкусно. Ни с кем не весело. Одиноко, даже когда я среди людей. Все серое. Я подозревал, что так будет. Но не подозревал, что настолько плохо будет. Вот мы с Лизой приехали, пообедали, поспали. — Он вдруг издал тихий всхлип, — Она вечером залезла на меня. Явно чего-то хотела. А я смотрю на нее… И у меня… — Ничего в душе нет? — Осторожно спросил Волк, перевернувшись на бок, отвернувшись к стенке, обнимая свой дневничок. Никита едва слышно согласился. — Никитка, я понимаю твою боль. Возможно ты устал от нее ждать нормального отношения. Она почувствовала это, очнулась, но… видимо слишком поздно. Я вижу, что тебе больно. Вижу, что ты не радостный, даже когда улыбаешься. Чего бы ты сейчас хотел? — Хотел бы, чтобы все было как раньше. Чтобы она была нормальной. Чтобы она нормально ко мне относилась, а не как щенка беспородного шпыняла по дому, словно царевна. Я не чувствую себя нужным. И девочки это чувствуют. Лисята мои ей еще больше конючат. Она старшую еле выпроводила из дома. Младшая вообще плачет, когда я не рядышком. — Он вздохнул, — Я попросился один побыть. Вот… Просидел часик в тишине и темноте. Подумал. Не то что-то, минем кош. Ну не то. Я не могу это выразить в словах. — Не будет уже как раньше, Никитка. И ты сам это понимаешь прекрасно. Измена дала трещину. Она не отстанет. Ей больно и обидно. Она пыталась простить, судя по виду. Но мне кажется, она успокоится, только когда я помру. Не удивлюсь даже, если она закончит мои дни. И тогда-то уж точно будет ей хорошо. Но будет ли тебе от этого хорошо, я тебе не скажу, ты сам должен это решить. — Кертис закрыл глаза, говоря очень осторожно. — Но и ты уже не такой, как был при ней. Ты видел только ее отношение к себе. Спокойно относился к холоду в отношениях, когда вы месяцами не трогали друг друга. А потом я осмелился кинуться на тебя. И ты почувствовал другой вкус любви. Та же самая любовь, даже называется так же. Но ты получил уважение, получил внимание, которого тебе столько не хватало. Поэтому сейчас тебе как на синдроме отмены. Оно выправится со временем. Даже, думаю, будет лучше, если мы вообще перестанем общаться. Или ты хочешь чего-то другого? — Я выбрал ее. Выбрал семью и дом. Выбрал ошейник и коленно-локтевую позу под ее ногами. — Никита взвыл, — Ненавижу это все. Ее гнев на ровном месте. Ее крики. Глупую ревность к тебе. Я теперь навечно виноват, даже когда не виноват. Как она мне сказала: «ну ты же у Марнера с Кертисом же спал, а что, мне потом тебя в эти губы целовать?». Ничего же не было. Но она уже не верит. — Она не верит. Я же говорю, она уже не успокоится. Она нападает первая, потому что это лучший шанс на защиту. Я ее понимаю и уважаю за такой выбор. Но я бы не смог с тобой так поступать. Не смог. Я бы лучше утопил себя ненавистью и осуждением, чем нападал бы на тебя. Она уважает себя. Любит и ценит себя. И не позволит еще раз сделать ей больно. — Он тяжело вздохнул, — Никитка, может ее успокоит тот факт, что я уеду играть в другую конференцию? — Все-таки в СКА, да? — С грустью спросил Никитка. — Да. Бруксу других вариантов не дают. Ему страшно. Я иду с ним. Иду к Саше Никишину, к Захарке Бардакову. Меня не пугает опять усесться на лавке и смотреть на то, как всем весело играть в хоккей, а ты опять наказан. Ты хочешь меня остановить? — С надеждой спросил Кертис.       Никита вздохнул. — Мы больше не пара. Я не имею права тебя останавливать. Я понимаю, что это ей сделает сильно лучше. Я могу сказать ей это?       Кертис поджал губы. Он бы не хотел, чтобы этот секрет ушел куда-то. Но вроде бы не его жена была основным источником сплетен и слухов Казани. Но если это выплывет где-то и ударит по нему больно, он будет уже точно знать. — Да, можешь. Можешь и про мою смерть сказать, если захочешь. Что хочешь наговори. Только учти, что она может и другое что-то понять, что-то решить. Если ты знаешь какую реакцию это даст, действуй. И знай, что я от тебя никогда не отвернусь. Я всегда буду рядом. — Тот поцелуй в самолете… — Прости меня. — Прошептал Кертис. — Я скучаю сильно по тебе. Я сам тебя спровоцировал на это.       Никита опустил голову. Отведя руку в сторону, завершил звонок. Откинул телефон на стол, а сам, поднявшись, побрел в спальню по темноте. Свалился на мягкую большую кровать. Укрылся объемным одеялом, что укрыло его словно мягкое облачко. Он зажмурился, чувствуя, как побежали слезы по щекам. Сам выбрал такую жизнь себе. Так будет правильно. Нечего и слезы лить. Но они никогда его не спрашивали.       Он хотел услышать другой ответ. Какой угодно, но не такой. Не такой, что заставит его в очередной раз себя ненавидеть за этот треклятый выбор. Пускай Лиза думает что хочет, но он больше… Нет. Целовал же другого. Изменщик. Лучший друг в виде Дмитрия, блять, ебаного, Яшкина сильно понизил планку понятия «измена». Поцелуй тоже измена. Закрыв голову руками, сжался в комок, чувствуя как слезы текут по лицу.       Через половину часа услышал как входная дверь закрылась. Никита слушал, как Лиза нежно и с любовью разговаривает с дочками. Не было сил даже подняться и помочь ей. Она долго провозилась, но все же через полтора часа добралась и до спальни. Судя по звуку, переоделась. Лиза осторожно легла рядышком. Никита лежал все так же сжавшись в комок. Теплая женская рука прошлась по волосам, привычно торчащим как попало. Она улыбнулась, осторожно вытащив еловую иголочку и кинув ее на тумбочку. Домовенок периодически превращался в лешего, если не помогать ему ухаживать за собой. — Никита, у тебя все хорошо? — Мне плохо. — Признался он. — Грустно и обидно. Одиноко. Очень сильно одиноко. — Он убрал руки от лица, смотря на жену. Она была явно уставшая. Ее мягкая рука, пахнущая сладостями, нежно поглаживала его по щеке, смотря в глаза, — Лиза… ты все еще любишь меня?       Она поджала губки, поглаживая его. Слегка наклонилась к нему, и прошептала: — Конечно, мой домовенок.       Никита закрыл глаза. Она всегда говорила «я очень сильно тебя люблю». А сейчас только согласилась. — Как девочки? — Все хорошо. Повредничали немного, но потом, после мороженного, подобрели. Признались мне, что им в Канаде очень понравилось. — Она продолжала поглаживать его, — Тебе от меня так плохо? — Увидев скромный кивок, тяжело вздохнула и сказала, — Прости, Никита. Это скоро пройдет. Я стараюсь себя контролировать, хоть это последнее время вообще не получается. Тошнота, извращенные вкусы и запахи, перепады в настроении. Это все мне тяжело дается. Но я знаю, что ты будешь дома. И знаю, что ты у меня только мой. И это сильно легче мне делает. — Нежная рука скользнула под одеяло. Она прижалась к нему, закинув на него ногу. Он прижался к ней в ответ, — Ну изменщик ты у меня. И я тоже не лучше. Так получилось, как любит говорить твой любимый Яшкин. Мы попробуем еще раз вырастить дерево, которое так легко не сломает ветер? — И снова кивок. — Домовенок мой. Только мой. — Она прижала его к себе. Никита прижался к мягкой груди мордой, стараясь не реветь перед ней. Но пиздец как хотелось. — Непричесанный, неумытый грязнуля, непутевый и в драных лаптях. Неловкий смешной дурачок. — Она мягко приподняла его голову и смотря в глаза, тихо сказала, — Я же знаю, что ты только внешне такой. Я же знаю, что ты охранник и защитник. Любящий отец и муж. И знаю, насколько черны иногда твои мысли в голове. Понимаю, как сильно ты нуждаешься в ответных чувствах. Я заставляю себя не отталкивать тебя, когда меня что-то раздражает. — Она вздохнула, — Поэтому ты мне изменил. А я дура глупая. Только недавно это поняла. — Кертис уйдет играть в Петербург. И у нас с ним ничего не было. Я только твой. — Он шмыгнул носом, — Перестань меня ревновать. Я люблю тебя. — Я знаю, Никита. — Она наклонилась к нему, и, положив обе ручки на его слегка колючую мордочку, принялась его целовать. Его руки мягко прошлись по шелковой ночнушке, прижав к себе свою королеву. Лежали и довольные целовались друг с другом. Лиза, с неохотой отстранившись, прошептала, — И я очень сильно тебя люблю, Никита. И я не жалею ни об одном дне, когда ты был рядом.       Никита счастливо улыбнулся. Любит все-таки. Осторожно провел рукой с талии на бедро. — Ага, а теперь захотелось? — Она усмехнулась, увидев его неуверенный кивок. — А я тебе предлагала. А ты тут ревешь лежишь. Говори, если больно. Признавайся, если одиноко. Я сейчас это тяжело распознаю. И мысли читать не умею. Но я всегда рядышком.       Она ловко залезла на него. Никита приподнялся на руках и жадно принялся ее целовать, позволив на себе рассесться. Тепло любимой жены успокоило его грусть и обиду. Сейчас ему было не до этого.       В Москве же стояла полная тишина. Уже было за полночь. Кертис лежал в кровати рядом с Сашей, спрятавшись в его теплые объятия, не зная что и думать. Саше, судя по поглаживаниям, тоже не сильно-то спалось. — Саша, а можно с тобой поговорить? — Осторожно спросил Кертис, — По поводу того, что между нами происходит? — Можно. — Он опустил голову, — Тебе что-то не нравится? — Мне все нравится. — Улыбнулся Волк, пригревшись в его руках, — Ты чуткий и приятный в общении. С тобой одно удовольствие рядом находится. Скажи, у тебя есть ко мне какие-то чувства? В плане… Любовь, может влюбленность?       Саша покраснел. Нет, он точно не привыкнет к этим вопросам прямо в лоб. Но видимо его это беспокоило, раз ему не спалось. — У меня давно девушки не было. — Кертис издал смешок. Никишин тут же одумался, — Не… Погоди. Вот не думай лишнего, я… — Интересный способ рассказать о своих чувствах, начав именно с постели, когда перед тобой лежу я. — Он улыбнулся, — Говори, я не обижусь, чтобы не услышал. Мне важно тебя и твое мнение услышать. — Ну я в плане… что одичал я немного по заботе, по ласке. Просто… За ручку с кем-то подержаться. Если позволишь, даже вот так в обнимку полежать. В гости пригласить… Про то, есть ли что-то, я не уверен. — Он нежно перекинул прядки волос, рассматривая его, — Ты мне снишься. Это необычно. У меня никогда такого не было. — Я? — Удивился Волк. — Ты во сне стонал о некоторой «Элли». Я удивлен это слышать. Да и ты… хватаешь меня за то, чего у меня нет. — Ты первый мальчик, с кем я сплю, оказавшись сверху, если я правильно все помню и ничего не забыл. — Усмехнулся Саша, — Ну… — Его пальчик скользнул по груди, — Ну есть. Но схватить не за что. Ты мне нравишься, но… Пойми меня правильно, я бы не хотел это все в отношения переводить. — Он сомневался что говорить, неуверенно очень говорил, делая большие паузы, подбирая слова, — Мне нравится этот флирт. Мне нравится спать с тобой, как бы гетеро часть меня не возмущалась, это очень приятно. Подо мной не каждая девушка так прогибалась. — То есть парнем я тебе не стану, даже если встану к тебе в звено? — Осторожно поинтересовался Кертис. — Нет, точно нет. Этого точно не будет. — Он растерялся, — Ты расстроен? — Нет. — Он пожал плечами, — Я же сказал, что я приму любой твой ответ. Так что за Элли? — Бывшая моя. Которая у меня тут в Москве осталась, не захотев со мной в Петербург ехать, сказав, что я падкий на деньги. — Саша фыркнул, — Огромные деньги, ага, прямо Владимир Ткачев и его сто двадцать миллионов. Но я даже рад. Если рядом со мной будет предатель пускай это предательство выйдет на свет как можно быстрее. Если это не моя девушка, пускай она найдет своего парня. — Он вдруг прошептал, — Я верю в судьбу. Она все равно вытащит меня на нужный путь. Бывает, что надо было оступиться, где-то опоздать, где-то с кем-то разойтись, чтобы выйти на свою дорогу. — Боюсь даже представить тогда, что было моей дорогой. Боюсь даже искать тропу по тому темному лесу, который был у меня все мои тридцать лет. — Он кивнул, — В чем соглашусь, так это в отношениях. Не твои люди и правда от тебя всегда уйдут. К сожалению, я только к этому возрасту понял тот факт, что можно расходиться с любимым человеком, даже продолжая его любить. Расставаться с улыбками на лицах. И не желать бывшим смерти. Мне для этого столько лет понадобилось. А ты уже это знаешь. — Да, я только с самой первой разругался так, что мы ненавидим друг друга. С остальными четырьмя мы лучшие друзья. Я вижусь с ними, мы обсуждаем за чашечкой кофе что случилось в наших жизнях, старое что-то вспоминаем, на новые авантюры подписываемся. Я открыт новым людям. И мне не важно кто кем был раньше. Иначе я бы не смог даже с тем же долбоебом Лайпсиком в одной команде играть. Да и себя бы простить изначально не смог за эти поганые наркотики. Кертис, ответь мне, ты не против быть мне временным вариантом? Не против, если я буду спать с другими? — Я буду рядом с тобой в таком статусе, в каком нужен тебе. — Кертис смотрел на него с доброй улыбкой, — Если хочешь меня напоить и выебать, я не буду против, так же если ты захочешь порыдать, обнимая меня вместо мягкой игрушки. — А ты сам-то чего хочешь? — А какая разница? — Волк закрыл глаза, устало вздохнув, — Жизнь все равно меня не спрашивает, что я хочу. Хочешь чего-нибудь? — Если ты ничего не хочешь, я не полезу. — Спасибо. — Прошептал Кертис, прижимаясь к нему. — Благодарен тебе за твою внимательность.       Саша мягко его поцеловал в щечку, спрятав под одеяло, прижав его к себе. Они уснули в обнимку. Саша очень беспокойно спал, пару раз скидывая Кертиса на пол. На третий раз среди ночи оказавшись на полу, Волк издал усталый вздох. Он так ничерта не выспится. А еще домой же лететь. Встав на колени перед кроватью, положил руки на простыню, смотря на Сашу, что издал жалобный скулеж.       Огромная СКА-Арена. Ликующий стадион, скандирующий лишь одну фразу — убивай! Лед весь покрыт толстым слоем снега. Испуганный взгляд остановился на табло. Восемь-один. Матч против Казанского Ак Барса. Саша растерянно опустил голову ниже. Перед ним стоял Яшкин, весь перекошенный от злости, весь насквозь мокрый. Он бросил зеленые краги в его ноги, грозно закатывая рукава белой джерси. Саша сделал шаг назад. — Убей его! — Приказал Ротенберг с лавки, — Не смей отдавать команду этому уроду!       Никишин замер, опустив руки, чувствуя как задыхается. — Дима, я не буду с тобой драться. — Взвыл Саша, сжав руки в синих крагах, сделав шаг назад, — Я не буду! — Малолетка тупая. Залез тут на все готовенькое, весело ему. — Рычал Яшкин, грозно ступая на него, — Я лишился всего, лишь бы ты, и уроды за твоей спиной получили свой дрянной кубок. — Он вдруг топнул ногой, сорвавшись на крик, — Я потерял Никиту, потерял Кертиса, Брукса, Сашу! Думаешь я не знаю, что это твои выходки?!       Никишин расставил широко руки, закрывая перепуганных ребят позади себя. — Сашка, не лезь на него. — Негромко ответил Толчинский. — Бля, не лезь на него. Он же под дозой. Ты же ему проиграешь, он тебе, как Бруксу своему потом горло вспорет коньком. Санька, мелочь, поехали нахуй отсюда. — Никиша, сваливай. — Попросил Бардаков, — Этот долбоеб тебя разъебет. Ты же знаешь — ты с ним не перемахаешься.       Яшкин резко дернулся на Никишина, схватив его за синюю джерси с символом СКА и со всей силой дернул на себя. Он был безумен.       Два капитана. Судя по нашивке плей-офф на обоих формах — они финалисты. Судя по крикам на арене — это очень важный матч. — Будь ты проклят.       Он с силой его оттолкнул, и Саша, оступившись, рухнул на лед. Команда вся дернулась до лавки, оставив его в одиночестве. Арена кричала: «Убивай». А Никишин лежал на льду, раскинув ноги, в слезах смотря на Диму, что подошел к нему. Яшкин поднял ногу над ним. С острого лезвия конька упала ледяная крошка на шею. — Ты проиграл мне. Ты неудачник, Саша. Как всегда им был.       Он резко опустил ногу. Острое лезвие распороло горло.       Никишин истошно заорал, резко подскочив на кровати. Подлетевшее одеяло свалилось на пол. Кертис испуганно смотрел на него, с опаской выглядывая с пола. — Все в порядке? — Осторожно спросил Волк. — Блять. — Никишин рухнул на кровать. — Блять. — Выл словно в бреду он, — Блять. Блять. Блять… — Очень информативно. — Кертис издал вздох.       Поднявшись с пола, нежно взял его за руку. Никишин резко схватился за него, обняв настолько сильно, что косточки захрустели. Рухнул на кровать, сжав его словно плюшевую игрушку и начал плакать. — Саша. Это просто ночной кошмар. Как бы он реалистично не выглядел — это только сон. Я рядом. Ты в Москве. Все хорошо. — Он мягко поглаживал его по голове, успокаивая, — Тихо, Сашка. Тихо, Никиша мой маленький. — Я боюсь. — Взвыл Саша. — Боюсь, что это очередной вещий сон… — Он заливался горькими слезами, — очередной вещий сон, о том как я умру.       Кертис распахнул глаза. Очень плохой знак. Такие сны обычно не сулят ничего хорошего. — Это не вещий сон, тихонько. — Нежный и спокойный голос Кертиса отрезвлял и успокаивал, — Ты говоришь, что он очередной. А ты все еще живой. Так что они как минимум не сбываются. — Слушал то, как он потихоньку перестает плакать, а дыхание восстанавливается, прошептал, — Давай я тебе чаю сладкого сделаю? Хочешь? Вкусненького… — Хочу. — Всхлипнул Саша. — Меня мама в детстве всегда так успокаивала. — Тогда придется отпустить меня. Или еще полежим так? — Еще. Погоди. Я скоро буду в порядке. Не бросай меня. — Я буду рядом. От всех хулиганов защищу. — Кертис. — Дрожащим голосом сказал Саша, — Сделай хоть что-то с Яшкиным. Он же опять свалится в наркоту. И все мои вещие сны будут и правда вещими. — Тебя… — Кертис растерянно смотрел на него, нежно поглаживая по волосам, — … Дима убивает? — Ники быстро закивал, давясь слезами, — Тихо. Я обещаю тебе, что сделаю все, что от меня зависит, чтобы не дать ему снова употреблять. От этого и моя жизнь тоже зависит. — Признался он. — Дима убивает меня на льду. Всегда. И он всегда обдолбанный. Перекормленный треклятой наркотой, что уже это скорее просто сто двадцать кило ненависти на коньках. То в драке я проигрываю. То он силовым меня приложит. То… сейчас коньком горло перерезал. — Саша взвыл, — Сюжет меняется. Слова его никогда не меняются. Он всегда говорит, что он потерял всех. Что потерял тебя, Никиту, Брукса с Сашей… И что это все потому что я кубок хочу. — Никишин притих. — Не хочу. Не такой ценой. Но мое мнение никого не интересует. У меня приказ данный свыше — достать Ротенбергу этот кубок любой ценой. А я не готов любую цену платить.       Волк внимательно слушал его, раздумывая над каждым его словом. Видимо поэтому Нади заставила его не дать Яшкину нажраться наркоты. Треклятый Яшкин. От него столько раз все эти кубки и медали ускользали, что он уже готов, видимо, и своей и чужой жизнью расплатиться. Поставленная задача перед ним начала обрастать новыми проблемами. Беда. Это просто беда.