Два медведя в одной берлоге

      Москва. Отель. Раннее утро.       Понежившись в объятиях любимого, Дима, преисполненный храбростью и слабоумием, проводил Брукса до выхода из отеля. Пока стоял и слушал о том, как у них прошла игра, взгляд периодически падал на Кертиса, который с грустью смотрел на Диму, боясь хоть как-то к нему подходить. Увидев, как с отеля вышел Трямкин, протянул ему карточку от номера с благодарностью кивнул. — Куда ты сейчас, странник? — Задумчиво спросил Никита, и, жестом поманив к себе Волка, обнял его. Кертис уткнулся ему мордочкой в грудь, явно найдя утешения в его объятиях. — Искать ответы на вопросы. — Дима улыбнулся, — Береги… — Он кратко перевел взгляд на Волка и указав на Брукса, осторожно дополнил, — его. Он мне нужен живым.       Трямкин с пониманием кивнул. Дима сделал вид, что что-то шепчет Бруксу на ушко, а сам поцеловал его в щечку, и, пожелав удачи в предстоящем матче, отправился на вокзал. С вокзала в Москве уже спустя непродолжительное время и один билет на Спасан — оказался в Санкт-Петербурге. Спрятав морду от ледяного холодного ветра отправился по протоптанным дорогам до квартиры, где его уже давно не ждут. Еще раннее утро. Да еще и после игры. Ротенберг точно должен быть у себя. Не найдя препятствий при входе в парадную, быстро поднялся на нужный этаж. Постучался в дверь. Снова хозяйка дома ему приветливо улыбнулась и бросилась на шею: — Димка! Мой дорогой Яшкин! Как же я соскучилась! — Ирина Леонидовна, я то как рад, что вы все еще как всегда рады меня видеть. Рома у себя? — Да, только встал. Но он не один. Ники пришел к нему пол часа назад. — Женщина стянула с него верхнюю одежду, — Подождешь или сразу пойдешь? — Сразу пойду. Уж за половину часа все можно было обсудить. — Завтракать не будешь? — Она сложила ручки перед собой, одетая в красивый фартучек, из-под которого выглядывала рубашка и классическая юбка. — Там сырники с малиновым вареньем. Я тебе любимый кофе сварю. — Уговорили.       Дима отправился за ней на роскошную большую кухню. Стол на двенадцать персон. Дорогие скульптуры и картины. Яшкин с грустью наблюдал за домработницей, раздумывая, как бы к Роме подобраться так, чтобы он его не обманул. Женщина поставила перед ним большую тарелку с сырниками и небольшую фарфоровую розетку, в которой и было приличное количество варенья. Осторожно взяв маленькую фигурную ложечку, зачерпнул варенье и распробовал его. Как всегда домашнее. Она какую-то еще небольшую детальку добавляла, что добавляло варенью интересный привкус. Спокойно и неторопливо позавтракал, слушая истории о быте, с большой радостью рассказывая о том где побывал и что случилось с ним за все это время. Женщина уселась рядышком с ним, поставив большую кружку с кофе рядом с ним, а сама устроившись с хрупкой маленькой фарфоровой кружечкой в руках. Потратив еще половину часа на светские разговоры помог ей с посудой и отправился наверх. Только поднимаясь по деревянным ступеням услышал недовольный вскрик Никишина: — Нет! Не смей!       Пришлось ускорится. Проскочив небольшой коридорчик вошел без стука. Захлопнув за собой дверь замер, увидев страшную картину. Никишин, что лежал на полу, упирался и руками и ногами в Рому, что явно что-то пытался запихнуть ему в рот. Схватив Ротенберга за пиджак резко отпихнул его. Саша издал удивленный вздох. — Димка… — Привет, мелочь. — Он подал ему руку. — Беги к маме.       Он рывком поднял Сашу на ноги. Резко сгруппировался, не дав Роме его оттолкнуть. Ротенберг был в ярости. — А ну не лезь, придурок в наши разговоры! Не то очень пожалеешь!       Никишин растерянно спрятался за спину Диме, шумно дыша. Яшкин выдержал очередной удар. Схватив Рому за галстук, оттащил его от двери. — Бежать!       Саша, едва слышно успев поблагодарить его, сбежал с кабинета. Ротенберг уставился ему в глаза со злобой. Дима свободной рукой схватил его за запястье, заставив разжать руку. На пол свалились несколько белоснежных таблеток. Дима оскалил зубы и со всей силы оттолкнул Рому, да так, что его не удержали ноги и он с грохотом завалился. Слегка отполз от Яшкина. — Ах ты сука. — Дима злобно зарычал, — Плей-офф нихера не изменилось, да?! Ты все такой же моральный урод?! — Хули тебе опять надо от меня?! Съебался в свой Татарстан — вот и пиздуй в него! — Дрянь какая. — Взвыл Дима. — Я тебя сейчас за Никишина разъебу. Ты какого хера себе позволяешь?! Вот какой ценой ты опять хочешь кубок добыть?! Пиздуй-ка ты в Амур, блять, к Броадхерсту. И любите там друг друга во всех позах и в любом состоянии. Я пришел сюда за ответами, Рома. И только попробуй мне сейчас соврать — тот случай, когда я изнасиловал тебя, тебе покажется приятным времяпрепровождением. Я услышал одну не очень хорошую вещь. — Дима крепко сжал руки в кулаки и снова замахнулся, когда Рома попытался подняться с пола. Ротенберг оставил эту попытку. Отполз еще немного подальше и вжался спиной в батарею. — Что Волк у тебя делал в кабинете? Ты не раз и не два его принимал тут. — Рома молчал, шумно дыша. Яшкин подождал с минуту и сорвался на громкий крик, — Я еще раз повторяю, что Волк делал у тебя в кабинете?! — Мы с ним… Он пришел просить у меня помощи от Даррена Дица в начале сентября. — Какую цену ты ему озвучил?       Карие глаза сияли яркой ненавистью. Рома поджал ноги, растерянно его осматривая. Все лицо было изуродовано. На запястьях едва проступили следы от веревки. Но Дима явно стоял перед ним очень и очень злой. И силы у него в таком состоянии немерено. Неужели во всем виновата игра с москвичами? А может и еще что-то. Яшкин, устав ждать ответа, наотмашь ударил Рому кулаком по лицу, завалив на пол. Резко наступил на его плечо, вжав его в пол и надавил на него в половину своего веса. Раздался жалобный вой. — Я… я не брал с него за это ничего. Мне стало его жалко. Мы с ним… пару раз переспали. И то первый раз был по его воле.       Яшкин молчал. Его этот ответ не устраивал. Он просто не верил в то, что Рома может быть такой… щедрый. Щедрость это точно не про него. Надо было поставить следующий вопрос правильно. Любая не такая формулировка позволит Ротенбергу выкрутится и остаться чистым. Дима прекрасно знал, что Рома всегда хочет цену за свои услуги. — Ты ему не озвучил прямой цены. Но ты, когда он перестал тебе подчиняться, решил залить его грязью от наркотиков? И начал всем вливать в уши то, что это Волк сделал меня таким?!       На лице Ромы появился шок. Дима внутри себя издал радостный вопль. Он угадал. Значит мозги в голове еще есть. — Я тебя спрашиваю. Больше некого. Или хочешь повторения? Не смотри, что у меня хер не стоит. Я найду что тебе внутрь запихать. — Он снова замахнулся. — Да! — Вскрикнул Рома, побоявшись удара, — Дима, стой! Тихо! Не бей. — Яшкин медленно опустил руку. Резко схватил его за ноги и, протащив немного по полу, резко уселся на его бедра. Ротенберг взвыл. Крепкая рука снова схватила его за галстук. Взявшись за нужный край, слегка затянул его. — Дима! Нет! Остановись! — Рассказывай все так, как было. — Я хочу… хочу Волка как мальчика на следующий сезон. Но он отказал мне в контракте. Я поставил ему очень короткий срок для раздумий. Не получил нужного ответа и решил его сбить с ног. Я знаю много его страхов и тайн. И я знаю как он любит своего Лямкина. Никите было очень легко испортить жизнь. Я же делал уже это раньше. — Бруксу зачем контракт в СКА предложил? — Ледяным тоном спросил Дима. — Ты надеешься меня на него приманить? — Ротенберг кивнул. Яшкин поджал губы. — Кто из вас первым решил, что я в этом году снова буду не против нажраться наркотиков? Кто из вас додумался, сука, через Никишина накормить и меня? — Он медленно опустил голову, смотря Роме в глаза со страшной ненавистью, — Я знаю ответ. И я хочу чтобы ты его озвучил смотря мне в глаза. Облегчишь этим себе участь. Только попробуй мне сейчас сказать неправильный ответ — я за себя не ручаюсь.       Ротенберг молчал, явно раздумывая над предложением. Дима немного поерзал на его бедрах. Резко дернул рукой галстук, затянув его на шее удавкой, второй рукой с размаху ударив его головой об пол, решив немного поторопить с ответом. — Я! — Вскрикнул Рома, — Это был я! Волк перестал мне подчиняться! Перестал мне доверять. — Это правда, что именно он запихнул меня в Казань, когда я сбежал от тебя. Ты за этим за ним гоняешься?! Мотив-то у тебя в чем был?! С начала, блять, рассказывай, паскуда?! — Я прекрасно знаю о том, что Волк мне врал, что его истинный мотив это погоня за этим неухоженным придурком. Защитником этим твоим… Никитой этим придурочным. — Рома едва дышал. Запихав пальцы под удавку слегка оттягивал ее, чтобы не задыхаться. — У Волка была одна мотивация. Это ты. Он ради тебя в эту лигу пришел. Ради тебя носился с твоим Бруксом последние два сезона. А по дороге влюбился уже в этого Лямкина, будь он не ладен. Когда Волк пришел ко мне, он сказал о том, что хочет… — Рома вскрикнул, когда Дима снова ударил его об пол головой. Завозился, пытаясь его скинуть. — Да подожди ты! — Заорал он, — Яшкин, остановись! — Ты мне пиздишь! — Сорвался на крик Дима в ответ, — Пиздишь! — Нет! Умоляю, остановись!       Дима замер, смотря на него. Рома с трудом отдышался. — Волк захотел спокойствия. И пришел просить помощи от Даррена Дица. Я ничего ему не озвучил. Сказал, что буду помогать просто так. Мы с ним виделись очень часто. Скорее я просто звал его поболтать. Видел какой он зашуганный и напуганный. Совершенно мне не доверял. Я пару раз поговорил с нужными людьми. Мне пообещали выпихнуть Даррена со скандалом. Но цену заломили большую. Чтобы они как минимум дошли до второго раунда и попались обязательно на Автомобилист. Волк был в ярости. Закатил мне истерику. Я первый раз видел его таким… живым. Я долго за ним наблюдал. Как он злится. Он понимал чем это обернется. Что его команда просто не сможет пройти через московских армейцев. Трехкратные обладатели кубка Гагарина против какой-то там команды откуда-то там… с ебеней, даже не удостоившаяся ни разу за шестнадцать лет существования этого турнира уйти дальше второго круга. У Волка последний год контракт. Он сказал мне, что этот сезон будет у него последний в жизни. Я прекрасно знал это. Но я согласился на эту цену. Я хотел окончить ему сезон раньше. Чтобы его команда снова от него отказалась и вышвырнула его так же, как сделали это с ним все команды до этого. Все команды, кроме Барыса, которая оказалась единственной, откуда он ушел сам. — Рома вдруг улыбнулся, — На третий раз нашей встречи, когда я озвучил ему эту цену, он впал в эти эмоции… Я признаю… я поддался на разговоры о том, что он лучшая шлюха лиги. Да и цена слишком большая за его услуги. Я люблю деньги, Дима. И люблю их беречь. Если что-то можно взять бесплатно — я не буду долго сомневаться. Я беру это. Если можно не платить десять тысяч за ночь, а просто позвать его в нужное время домой и быть к нему максимально внимательным и чутким — десять тысяч платить не потребуется. Он чувствовал что я хочу от него. Это было начало осени. Я уже даже месяц не вспомню. Но он еще не был в отношениях с этим своим дурноголовым. Я переспал с ним. И ты, я думаю, понимаешь мои чувства. — Что, дурак старый, под сраку лет влюбился в нежную недотрогу, а она оскалила зубы и укусила тебя?       Ротенберг вытянул руку. Расстегнул запонку и медленно сдвинул белоснежный рукав. Дима опустил взгляд. Шрам от острых клыков явно выделялся на идеально гладкой коже. — Укусила. И очень больно. Это мне была расплата, что я взял его силой. Я ничего не делал для того, чтобы его оберегать. Сидел и занимался своими делами. Все еще думал периодически о тебе. Все еще хотел тебя. Ты ко мне пришел. Сделал мне больно. Но это наша с тобой история… Что касается его, то очень скоро он пришел на порог снова. Когда мы… — Рома поджал губы и сказал, — Ты же понимаешь, что я в него стрелял не с целью убить.       Яшкин впал в шок. Тот случай, который его довел до первых седых волос. Из-за которого он свалился в запой. Тот самый случай, когда Волка убили. А потом он нашел его едва живым в этом проклятом доме. Когда спасал Брукса и Кертиса отсюда. — Это все было… театром? — Растерялся Яшкин. У него разжались руки. Он побледнел. Опешил, не зная что делать. — Я не знал об этом. — Кертис это придумал. Ему надо было обмануть целую свору ищеек, что гонялись за ним. Он был в ужасе. Думал, что уже даже я не справляюсь с тем, чтобы помогать ему. — Рома улыбнулся. — Я ничего для него не делал. Даже пальцем не пошевелил. Сильно много почестей для шлюхи. Он пришел ко мне. Озвучил план. Нарвался заодно и на Никишина, что был под страшной дозой, но еще тогда был вполне управляемым. И я позвонил тебе. Дальше ты знаешь. Я тебя разнервировал, вогнал в состояние ужаса и просто выстрелил. В это время рядом с нами была бригада врачей. Она поймала Кертиса, оказала ему помощь. И мы принялись ждать. Ждать тебя. Ты сделал все сам ровно так, как нам и надо было. Рассказал все Шипачеву. А Вадим уже со своей сворой крыс сделал все сам. Я в нем и в Да Косте ошибся. Думал они сами по себе. Но нет. К сожалению было все не так. Пришлось резко разворачивать план нападения. И мы с Волком остались вдвоем. Против меня уже был ты и целая свора крыс во всей лиге. Шипачев всегда стоял особняком. Вредил как тебе так и Радулову. Причем последнего он до сих пор держит в дураках, прикидываясь его другом. В это же окружение крыс входит и Диц, и Да Коста, и твой любимый Жафяров, про которого ты так не вовремя забыл! Я затащил в круг врагов к тебе Лямкина, но тот, выбившись из сил, проработав на меня не очень продолжительное время, сдался. Когда ты ввалился ко мне с геройским плащом и освободил Брукса и Волка, которые толком и не были заложниками, когда покорно одел на себя мою уздечку, я думал все наладится. Но вскоре пришел Радулов забирать свое. — Ты не договорил. То есть Кертиса никто не убивал? — Рома отрицательно покачал головой, — Я для вас был просто… игрушкой? Просто легким вариантом сделать свои дела и не запачкаться? И никто из вас мне это говорить не собирался? — Рома снова отрицательно покачал головой, — Радулов с тобой… — И со мной и с Волком — они страшные враги. Особенно после того случая, когда Волк забил Радулова клюшкой Артура… Мальчика твоего. Сынишки очередного. — Рома тяжело вздохнул, — Насколько я знаю, Волк сам накормил Радулова наркотиками. В отместку за тот случай, когда накормили наркотиками его. Я разговорил его об этом случае. Пока ты валялся в отключке, а Диц уже несся по следу за Лямкиным, который указала ему его бывшая жена, мы с Волком уже переговаривались об этом. Кертис сразу после того, как запачкал руки чужой кровью влетел ко мне в кабинет, охваченный ужасом и во всем признался. А тут Артур позвонил. Я решил помочь Радулову. Он хороший соперник. Я протянул ему руку и помог. Но спросил цену не с Артура. Взял расплату с Волка. Завалил его и выебал на столе. Ты знал о том, что у него фетиш на удушение? Не удивительно, что он хочет повесится. Приятно ловить эйфорию и подыхать. — Ротенберг закрыл глаза, шумно выдохнув, — Я дал приказ Никишину любой ценой отравить тебя в Омске по-новой. Я знал что в таком состоянии он тебя легко утянет к себе. И я ведь даже не давал приказа Саше сделать это. Ты ругался со своим Радуловым. Бесился и прятался от него по всей стране. Я дал приказ накормить Ники тебя. А дальше ты сам, переебавшись по дороге с Буше, пришел ко мне в руки. Волк тут не причем. Волк причем только в том, что он едва не убил Радулова, едва не убил Михайлиса, хотя сам ему тут же вызвал скорую. Я об этом узнал уже постфактум, когда случайно разговорился с Разиным на одной из игр. Что Волк ему оплатил и лечение, и транспортировку. У Волка что-то в голове… какая-то резкая неконтролируемая ярость. Когда он может кинуться и убить. С Радуловым, я полагаю, стопор не сработал. Пришлось мне руки марать. С Михайлисом сработал. Он ударил его наотмашь, выскочил из-за угла, вызвал скорую и бросился бежать. — Рома фыркнул, — Оставил записи с камер себе на случай, если Волк снова выебнется. Так же как и те, которые остались в архиве твоего дома после убийства Радулова. Волк придет ко мне в руки как миленький. Сядет передо мной и покорно протянет руку. — Ротенберг резко распахнул глаза и прорычал, — Никто не имеет права ставить меня в уязвимое положение. Если я что-то хочу, то я получу это. Тебя, Яшкин, это тоже касается. Возвращайся в Петербург добровольно. Иначе я превращу твою жизнь в ад. — Поздняк метаться. — Дима улыбнулся. — Она и так давно в аду. Ты меня не напугаешь. — Он указал на руку, — Не страшно еще раз получить зубами в руку? А в проклятье, что наложено на Михайлисе и Лямкине от Волка тебя не смущают? Или легенду про Валькирий никогда не слышал? — Я и есть та Валькирия, которая испоганила жизнь Лямкину. Я достаточно правильно и холодно с ним разговаривал, чтобы прощения Волка на третий раз не случилось. Я не первый год существую на этом свете, Яшкин. Я хочу Волка к себе на сезон. А чтобы птичка прилетела, надо чтобы временный владелец ее отпустил. — Рома улыбнулся. — Лямкин такой сразу стал падкий, когда Лиза его простила… Когда Лиза пошла на уговоры своего адвоката. Имущество Никиты снова при нем. Штамп о разводе аннулирован. Больше Лямкину его птица не нужна. — Ты знаешь о том, что Кертис хотел покончить с собой. — О том, что он жив, я узнал, когда включил их игру. Мне было любопытно кого они поставят во второй центр вместо Кертиса. Но я увидел его самого. Да Коста решил меня обмануть. А может просто сам по себе тупой. Что взять с этого француза, у которого на уме только одни деньги? Ему даже ничего не надо было. Право поучаствовать на Олимпиаде за честь его родной страны, и деньги. Только деньги в бесконечном количестве. Я до сих пор не знаю где Кертис был и что с ним случилось. — Рома вытянул руку, указав на стол. — Я читал его дневник. Он… он и правда писал последние страницы так, словно больше жизни не будет. Но видимо у жизни свои планы на него. — Его спас Диц. Временный владелец в виде Лямкина его отпустил. Но вот Даррен свою птицу не отпустит. — Дима хмыкнул.       Поерзав, упер обе руки в плечи Ротенбергу, смотря ему в глаза. Значит это все был один грандиозный обман. Вся его жизнь в этом сезоне была изгажена чужими склоками и руганью. И он везде был только инструментом для решения чьих-то проблем. — Какие-то дела у тебя с Бруксом были? Зачем ты ему предложил контракт? — Чтобы получить тебя. Что опять за глупые вопросы, Яшкин? — Он слегка приподнял бедра, — Чувствуешь? — Дима кивнул. Как же не чувствовать такой крепкий стояк, — Нет. Мэйсек ни с кем дел не вел. Со мной в разговоре ни разу не участвовал. Что у него было с Кертисом я не знаю. Этот немец или канадец кто он там по происхождению вообще никак со мной не контактировал. Только когда я помогал твоему Артуру с документами, чтобы слетать в Канаду, с трудом смог уговорить его на то, чтобы он взял деньги за билет для Артура. Он сказал «ладно». Но все переводы блокирует. — Рома усмехнулся, — Гордый, блять, какой.       Яшкин замолчал. Рома поджал ноги и Дима уперся в них спиной, рассевшись на нем. Впал в состояние прострации. Значит все вокруг было ложью. Один большой театр. И верным ему и не чувствующим в представлении оказался только… Брукс? Брукс и Артур. Он закрыл глаза и медленно выдохнул теплый воздух. — Рома. Последний вопрос. — Карие глаза спустя почти минуту медленно открылись. — Нади когда-то существовала? Моя… жена? — Я про такую ничего не нашел. Вся команда говорила мне о твоей новой жене. Но я такую не знаю. Единственное что мне удалось узнать, что у тебя в Чехии была девушка. Какое-то очень недолгое время, с которой ты переехал в Америку. Дальше Сент-Луиса информации нет. Я даже имени ее не знаю и что с ней случилось я тоже не знаю. Тейдж, твой бывший сослуживец из Блюза рассказал моим информаторам о том, что твою девушку у тебя просто увели. А ты в то время уже подсел на наркотики и выпивку. И признался ему в том, что выдумал то, что ее убили, чтобы было не так обидно.       Яшкин слез с него. Выпрямил спину. Задумчиво поправил рукав худи и, обойдя стол, уселся в его кресло. Ротенберг повернул голову, вопросительно смотря на него. Диме позволялось сидеть в его кресле. Даже носить его вещи. Он своим мальчикам на сезон все позволял. Яшкин выглядел растерянным. Он закрыл руками лицо, уперевшись локтями в крепкую столешницу, явно погрузившись в раздумья. — Значит Автомобилист не пройдет ЦСКА? Такое было условие спасение Кертиса? Что команда опять всего лишается и уходит с пустыми руками? — Тебя после всего услышанного волнует сейчас это? — Поразился Ротенберг, даже не думая встать с пола, смотря на Диму, что сидел на его рабочем месте. — Я у тебя что спросил? — Дима отвел руки от покрасневшего лица с гримасой вековой усталости, — А ты о чем мне отвечаешь, да еще и вопросом на вопрос. — Да. Такое было условие. Кертис о нем знает. Но я полагаю никто из команды об этом не в курсе, смотря на то, как они бились в той игре. Четыре гола забили. Но ЦСКА забило все равно больше. Москвичи пойдут дальше, как бы он и его команда не старались. Тебя это тоже касается, Яшкин, как бы ты не старался для тебя этот раунд окажется последний. — Рома улыбнулся, — Я заберу свое, даже если мне придется испачкать руки и сунуть их в Московское Динамо или в ЦСКА. Я учился охоте у лучших охотников и на их ошибках. Я научился надолго задерживать дыхание. Я научился прикидываться невинным, чтобы даже самый внимательный хищник не заподозрил во мне угрозы. Кертис такой жалкий, когда говорит о том, что его беспокоит. Так и хотелось заткнуть его и выебать. Каждый чертов раз, когда он приходил ко мне. Но я молчал и слушал его. Я прикидывался чутким и внимательным. И вовремя захлопнул ловушку, сломав несчастной птичке крылышко. Она больше никуда от меня не денется. Птичка сбежит от лисички, а помощь окажут только тут. И она вернется в мои руки. В таком виде, в котором я захочу. Лошадке капкан сломал ножку. Она вернётся в конюшню зная, что ее тут примут и выходят. Придется одеть, моя дорогая лошадка, золотую уздечку. Зато ты получишь то, что хотел.       Дима опустил голову, не зная что делать. Захотелось просто растворится. Исчезнуть. Навсегда забыть что он хоккеист. Убить себя. Быть может просто убить себя? Нельзя бросать Брукса. Схватить его, паспорта и уехать к родителям в канадскую глушь. Навсегда забыть про социум. Навсегда забыть про этот кошмар. Закрыл глаза, откинувшись в мягком кресле. — В прошлый раз Гусев показательно отказался от моей помощи, заявив, что не просто так ушел. — Рома, увидев, что Яшкин сидел закрыв глаза, вытянул руку и осторожно подобрал обе таблетки, что лежали на полу. — А в этот раз, когда я сказал ему, что помогу им пройти какую-то там невнятную Казань, так он сразу подобрел, сразу спросил что делать надо. — Он медленно поднялся, постаравшись незаметно прижать одним пальцем обе таблетки к ладони, и очень осторожно начал подходить к своей лошадке, что сидела свесив голову, крепко закрыв глаза. — Скажи мне, Дима, очень приятно было оказаться на месте Кертиса, с клюшкой не в руках?       Дима медленно поднял голову. Положил обе руки на стол. Почувствовал аромат его одеколона. Акватические нотки. Цитрусовые. Кедр. Стоит совсем рядом. — Скажи мне, Дима, как тебе играть в команде, где все тебя предают? Пить отравленную воду. Не чувствовать себя в безопасности. Чтобы тебя собственный тренерский штаб не уважал и ни во что не ставил. Скорее чтобы больше вредил, чем помогал. — Я будто снова оказался в СКА. — Шепотом признался Яшкин. — Это пиздец. Кто меня травит? — Твое окружение. Шипачев, Лукоянов, Мифтахов, даже Сафонов.       Яшкин молчал. Рома мягко положил одну руку на его плечо. Раскрыл руку, вложив в ладошку таблетки, подгадывая момент, когда Дима окончательно расслабится. — Дима, берегись! — Вскрикнул голос в голове.       Рома резко схватил Диму за загривок, закинув голову и попытался втолкнуть ему наркотики в рот. Яшкин наотмашь ударил его. Дернул головой. Рука крепко зажала ему рот. Язык почувствовал знакомую кислоту. Яшкин распахнул глаза. Со всей силы дернулся, просто уронив его. Тут же харкнул в него содержимым рта. Со всей дури дал ногой в живот. — Ящик, Дима! Там пистолет. — Взмолилась Нади. — Сделай это! Убей его!       Яшкин оскалился. Рома взвыл, вытеревшись от отравленных слюней и с отвращением взмахнул рукой, скинув слизь с себя. — Я не буду убивать человека. — Дима тяжело дышал. Его трясло от злобы. — Я не буду этого делать. — Он вытянул руку и раскрыл ящик под столешницей. Взял в руки оружие и наставил его на Рому. Ротенберг замер с ужасом на лице. — Обе наши команды должны пройти, Рома. Любой ценой. У тебя есть десять минут решить вопрос иначе я просто выстрелю в тебя. И тогда не пройдет уже твоя команда. Ты меня понимаешь? Когда ты подохнешь, тебя уже никто слушаться не будет.       Руки Нади медленно легли на его трясущиеся руки, моментально успокоив дрожь. Девушка ему мило улыбнулась, встав рядом. Ротенберг молчал, смотря растерянно на Диму, отползая от него. — Он не будет ничего делать. Лучше сделай это сам сейчас. Убей его. Так будет лучше. Иначе он однажды убьет тебя. Доверься мне. Убей его, Дима.       Дима отрицательно покачал головой. Рома растерянно достал телефон. Но делать ничего не стал. Яшкин хмыкнул. Только рука расслабилась, как Нади, опустив пистолет слегка ниже, нажала на нужные пальчики. Пуля вышла из пистолета и пронзила плечо насквозь. Раздался истошный крик. Дима вздрогнул. Карие глаза остановились на ужасающей картине того, как кровь Ромы разливается по полу черной лужей, пропитывая аккуратный костюм. — Это тебе за Артура, паскуда. — Прорычала Нади. Пальчики ловко сжались. Вторая пуля пришлась уже в ногу, — А это тебе за Никишина. Желаю удачи.       Она вытащила пистолет из рук впавшего в ступор Димы, и потащила его за рукава за собой. Рома, изнывая от боли, быстро начал рыться в контактах, ища номер своей любимой частной скорой. Дима вышел из кабинета и, сделав несколько шагов, почувствовав слабость, рухнул на пол, с грохотом навернувшись с лестницы. Его в очередной раз проглотила тьма.       Очнулся, издав странный жуткий всхлип. Раскрыл глаза. Он снова дома? В Казани? Как он тут оказался? Растерянно огляделся. Ну да. Вся квартира его. За окном поздний вечер. — Есть кто-нибудь дома?! — Громко задал вопрос Яшкин.       Пустота ему ничего не ответила. Яшкин расстроился, сделав грустный вид. Как обычно теперь. Он дома один. Тогда тем более много вопросов как он тут оказался. Да и… улетал ли куда-то вообще? Учитывая странное ощущение в голове, есть небольшие сомнения, что никуда не девался. Поднял телефон. Поставив его на зарядку через пару минут включил. Прождав, пока все уведомления свалятся, нашел график игр чужой команды и посмотрел на дату, что писалась сверху. Он… он пропустил целый день? Глаза в шоке распахнулись. Полез в пропущенные вызовы. Нет, ему никто из тренеров не звонил. Только Жабка с Домовым. Полез на сайт лиги. В шоке уставился на главную новость о том, что с него взыскали огромный штраф. Ах, у него было отстранение от матча. Ну весело. Первое отстранение в Казани. Стоило бы это отметить. Дима грустно усмехнулся. Так еще и тем двум пидорам выдали отстранение. Вот это они похулиганили от души.       Опустил взгляд. Они… выиграли первую игру? Он распахнул глаза в шоке уставившись на счет. Они победили Москвичей? После такого-то количества удалений? Откинув одеяло, бросился бежать до гостинной. Свалившись на диван, быстро нашел матч, что во всю шел. Ну его отстранили. Но никто же не запрещал посмотреть что происходит. Раскинув ноги, растерянно уставился на счет, что писался в левой части экрана. И снова выигрывают? Да, середина второго периода. Но счет был один-ноль. Очень опасный. Да и не понятно было, как давно забили.       Потратив пять минут, беспрерывно смотрел матч, крепко сжав телефон в руках. Счастливо улыбнулся, увидев на Лямкине нашивку капитана. Никита явно о чем-то возмущался Миллеру, что стоял и улыбался как дурак, пока звено нападающих расставлялось на вбрасывании. Сложив ноги на стеклянный столик, заказал себе курьера, нагрузив еды на все возможности. Дома есть нечего. А был голодный. Пока лежал и смотрел матч, пытался разглядеть и помощников Никитки. Спустя пару минут застал и их. Сафонов с Шипачевым. Яшкин растерянно покачал головой. Бедный Никита. Можно было только соболезновать ему. Сделав игру потише, сделал дозвон до Брукса. Шумно шмыгнув носом, задумался. Никто не брал. И чего делать?       Откинувшись на спинке дивана, задумчиво досмотрел конец периода. Пока была пауза пошел ополоснулся. Осторожно осмотрел себя, стоя под горячей водой. Следы от уродств все еще остались. Значит как минимум эта часть жизни ему точно не приснилась. Как бы выяснить, было ли остальное, если Брукс не берет, а остальным нет желания или возможности звонить? Выйдя полностью голый из ванной, отправился в спальню. Прислушался. Судя по воплям игра уже начала третий период. Неспешно оделся в пижамку. Только уселся смотреть дальше, как спустя пару вбрасываний и одно удаление за махание клюшкой в неположенном месте, раздался стук в дверь. Дима пошел открывать. Еду притащили. Отдав мальчишке-курьеру щедрые чаевые, закрыл дверь и пошел раскладывать все по местам. Слушая ход матча, приготовил не торопясь ужин. Пока все само варилось и подрумянивалось в духовке, снова свалился на диван с большой пачкой чипсов и баночкой пива. Сложив ноги на столик, смотрел задумчиво хрустя чипсами за тем, как его команда, пропустив шайбу, уходит на овертайм.       Издал грустный вздох. Пока шла пауза, пока пошел первый овертайм, уже все приготовилось. Команды бились хорошо, наносили много бросков, но вратари с обоих сторон держали оборону. Дима улыбнулся, смотря за тем, как Билялов прекрасно справляется со своей работой. Надо будет Тимура поблагодарить. Одним овертаймом ничего не закончилось. Закончилась только пачка с чипсами. Второй овертайм закончился случайным рикошетом от коньков собственных защитников по конькам Коновалова. Казань выиграла вторую игру. Дима издал радостный вскрик. Послав воздушный поцелуйчик в телевизор герою, окончившему эту возню, которым стал Илья Сафонов, смело выключил телевизор и пошел на кухню. Аккуратно слил воду с картошки. Сделал вкуснейшее пюре на сливках. Пару ложечек подъел без гарнира. Открыв духовку, осторожно достал шницели. Уселся ужинать в одиночестве. В очередной раз на свой дозвон получил лишь тишину.       Наевшись, уселся на пол кухни, в попытках всю грязную посуду запихать в посудомойку. Замер, услышав среди звона тарелок и кружек странный звук. Словно кто-то открывает дверь. Прислушался, крепко сжав грязную тарелку в руках. Нет. Полная тишина. Даже соседей не слыхать. Решив, что ему показалось, сложил всю посуду и закрыл посудомойку. Пока она делала свою работу он подошел к входной двери. Очень осторожно заглянул в глазок. Никого в зоне в видимости. Осторожно опустил ручку двери, решив попробовать, открыта ли дверь. Не успел он ее пихнуть боком, как резко в квартире все затихло. У него выключили свет. Яшкин вздрогнул. Сердце быстро забилось. Пихнул все же входную дверь. Тут же в ответ получил кулаком по морде, рухнув на пол.       Очнулся с кляпом во рту, привязанный к собственной кровати, да еще и уткнувшись мордой в подушку. Чьи-то теплые крепкие руки мягко поглаживали его по голой спине. Открыл глаза. Темнота. Шумно выдохнул. Опять он заложник. Прислушался. У кого-то очень странное дыхание. Словно с хрипотцой. Взвыл. Резкая боль заставила его поджаться. Снова он получил чужим хером в задницу. Завыл, недовольно покачав головой. Как же это было больно. Еще от прошлого раза не отошел. А тут все по-новой. Ощущения показались ему знакомыми. Принюхался. В воздухе витал аромат лекарств, который все перебивал. Очень едкие лекарства. Крепко сжав связанные руки на изголовье, попытался устроится поудобнее. Получив с размаху по заднице замер. Его опять ебали и не стеснялись. С трудом все переждав, рухнул с коленей на живот, раскинув ноги. Сверху на него улеглись. Кожа почувствовала чью-то очень горячую. Почувствовал поцелуй между лопаток. Задержал дыхание. Он знает только одного человека с такими поцелуями. Прогнув аккуратно спинку, прислушался к ощущениям. Вот бы руки отвязали. Он точно поймет показалось ли ему или нет. Тело сверху тяжелое. Борода колючая. Чужие руки проскользнули по ребрам и, обняли его.       Неужели это он? Радулов. Его же руки. Слишком знакомые ощущения. Чужие руки схватили его за волосы, заставив задрать голову. Дима лежал крепко стиснув в зубах кляп. Горячие губы скользнули по бритой щеке. Принюхался. Чертовы лекарства. Все ароматы перебили. Почувствовал как шею обвивает что-то. Что-то, что моментально начинает его затягивать. Сознание снова покидает его.       Снова очнулся. Распахнул глаза. Уставился в ужасе на Лямкина, что растерянно смотрел на него стоя в странной одежде. Резко повернул голову. Все еще темно. Эта ночь бесконечная? Снова повернул голову, уставившись на Никиту. Лямкин глупо похлопал глазами и осторожно сказал: — Ты чего дверь не закрыл на замок? Я думал мне придется и тут обходной путь искать. А у тебя не заперто… — Откуда ты здесь? — С двери. — Никита шумно шмыгнул носом, — Я пришел тебя забрать в Москву. У нас выезд. Тренера сказали без тебя не приходить. Мне не нравится быть капитаном. Шипачева не берут на выезд. Наши два матча обозвали самым жестоким из идущих. Вот остальные тихо мирно играют. А мы только деремся. Обозвали наши матчи — бои на льду. — Как ты умудрился выиграть первый матч с Динамо? — А я не знаю. — Никита улыбнулся, — Они все сами сделали. Я старался не косепорить и не привозить ничего. Дальше все сами справились. У Кагарлицкого гол пришел, у Дыняка… А там дальше по списку. Выиграли в овертайме опять. Я чет откинул шайбу. А она ебысь и в пустые ворота попала. — Он издал тихий смешок. — Дубль у меня, да. Это случайно получилось. — Он вдруг погрустнел и поджал губы. Отвел взгляд, издав шумный вздох. — Ладно. Не будем об этом вспоминать. Поднимайся. Только оденься — я не могу на тебя такого красивого смотреть. — Никита, я боюсь жить в этом доме. Меня кто-то изнасиловал. — Лямкин нахмурился, мягко взяв его за руку и очень осторожно потянул с кровати, — Никита… возможно это был Радулов.       Лямкин в ужасе уставился на него. Запустив руку с десятками колечек мягко потрепал бедолагу по волосам. Дима растерянно протянул ему руки и очень осторожно обнял его. Никитка свалился рядом. Дима крепко прижался к нему и издал тихий всхлип. — Никита, я был в Москве. А потом был в Петербурге. — Родной… пока ты не начал этот рассказ, после которого мы оба сядем плакать, давай мы с тобой приведем себя в порядок и начнем собираться? Я тебя умоляю…       Яшкин открыл глаза. Никита выглядел очень грустно. Лямкин нахмурился и уткнулся носом в его голую ключицу. Дима растерянно провел пальцами по чистым топорщащимся волосам. Больше перьев нет? — Да, пахнет от тебя очень не очень, Яшка. Помочь тебе? — Никита. Можно я скажу одну вещь… Она очень важная.       Лямкин поднял голову от него. Позволил закинуть на себя ногу и очень осторожно обнял его, полностью голого, стараясь сильно не разглядывать его изуродованное тело. — Да, если считаешь нужным, то говори. — Ты снова с Лизой в браке? — Никита кратко кивнул, — Ты снова с имуществом и любимыми девочками? — Снова кивок. — Я разговаривал с Ромой. Я знаю что Кертис едва не убил Радулова. И что он едва не убил Михайлиса. Но он отказался от контракта со СКА. И все дела, что у него были с Ромой, он вел только по поводу Даррена. Именно из-за Ромы ты лишился всего. И Рома легким взмахом руки вернул тебе все. Это нужно было для того, чтобы ты выпустил Кертиса из рук. — Лямкин молчал, поджав губы. Отвел взгляд, шумно дыша. — Не знаю из-за чего вы разошлись. Но я видел Волка… — Не говори мне про него. — Взмолился дрожащим голосом Никита. — Мне больно. — Почему? — Меня все еще тянет к нему. — Признался Никита. — Но я не могу больше даже за руку его трогать. — Он зажмурился отведя голову в сторону. — Дима, пожалуйста, не говори мне о нем. Мне больно…       Яшкин кратко кивнул. Они крепко обняли друг друга. Синхронно очень тяжело вздохнули. Никита все же слез с кровати. С трудом вытащил Диму. Поволочил его очень осторожно до ванной. Пока Дима намывался, пытаясь смыть с себя ощущение грязи и чужих рук, Лямкин собрал ему вещи на выезд. Помог ему вытереться и одеться, крепко держа его, чтобы он не завалился. Услышав о том, что хочет поесть перед выездом, кратко согласился. Есть немного свободного времени. Дима поволочился на кухню. Разогрел еду, даже не спрашивая у Никитки, будет ли он что-то есть. Задумчиво открыл посудомоечную машину. Вся посуда все еще грязная. Она так сама и не научилась слезать с блокировки, когда электричество в доме появляется. Вместо нормальной мойки пришлось ставить ускоренную. Сообразил и кофеечек на двоих. Неспешно ужинали. Хотя скорее уже завтракали. На улице было пять утра. — Что… — Никита осторожно поднял взгляд, — что ты еще узнал? — О том, что опять Кертиса все грязью облили. Рома признался мне что это его рук дело в том, что я снова на наркотиках. Потому что мне все уже посчитали своим долгом сказать, что это не Рома, а Волк это сделал. Я не чувствую в Кертисе врага. И не считаю его таким. Я еще так по-скотки поступил. Они же спрятались после того, что с ними случилось. — Дима быстро прожевал приличный кусок шницеля, и, зачерпнув квашенной капусты, с большим удовольствием ее прожевал. — Знаешь же? — Не знаю. Игнорирую новости про их команду. Это делает мне больно. Что-то серьезное? — Кертис хотел повеситься. Не получилось — Диц ввалился в окно и достал его с петли. Потом произошла какая-то цепочка событий неизвестной длины. Они оказались в Москве. Кертис сбежал от него. А моему Бруксу по затылку прилетело кирпичом от бывшей почти жены. Динамовцы над нами издеваются тоже как раз из-за его выходок. — Дима шумно вздохнул. Набрал на вилку пюре, с большим удовольствием съев его. — Да. В общем Рома мне заявил, что Москвичи хотят победы. И над нами и над ними. Такое было условие. — Пиздец. — Констатировал Никита, с большим удовольствием поедая свою порцию. Дима с улыбкой положил ему второй шницель и добавил пюрешки, увидев, что он не наелся. — Это хуево, что нам не дают просто спокойно поиграть. Только видать у Динамовцев планы наебнулись. Схлопотали удаление, да, первая игра едва не закончилась в их пользу. Но мы успели выровняться. И успели… в этой игре победить. Да, на втором овертайме с дебильным счетом два-один. Но получилось же. — Брукс трубки не берет. И в ответ не перезванивает. — Дима тяжело вздохнул, — Боюсь за них. — Все будет в порядке. Скорее всего там все за всеми глядят. Тебе бы заиметь номер Трямкина, а лучше подружиться с Широковым. Лучше чем капитаны никто команду не знает. — Если такой капитан как я, сомневаюсь. — Дима усмехнулся.       Они быстро доели. Дима распихал посуду по местам, запихав грязную снова в посудомойку, но уже запускать ее не стал. Они прихватили вещи, собрались и ушли из дома. Доехали на Ниве до привычного места встречи с командой. Запихались в автобус. Команда с громким ликованием встретила Яшкина. Дима счастливо всем улыбнулся, идя слегка прихрамывая. Свалился рядом с Артуром, что тут же крепко обнял его.       Они снова отправились в аэропорт. Снова самолет. Короткий полет, и самолет приземлился в Шереметьево. Команда ровным строем пошла по внутренним коридорам следом за тренерами. У идущих впереди раздались удивленные вздохи. Дима, отвлекшись от разглядывания красивого узора на стенах, выглянул из-за спины Лямкина. Мимо них, на встречу таким же ровным строем шла чужая команда со столицы Урала. Они летели домой. А Казанцы только прилетели.       Яшкин тут уже улыбнулся, волочась последний. Никитка стеснительно отвел взгляд. Две команды шумно поприветствовали друг друга, разменявшись пожеланиями в удаче. Никитка кратко вытянул руку совсем незаметно. Волк, прошедший мимо, на доли секунды переплел с ним пальцы и поднял взгляд серых глаз. Никитка одарил его в ответ счастливой улыбкой. Мягко отпустив руки, тут же разошлись. Дима же встал в шоке от увиденного. Кертис опустил голову, сделав грустный вид. Яшкин вытянул руку раскрыв ее перед ним. Волк притормозил. Не поверил в то, что увидел. Все же положил свою руку в его руку. Дима ему с улыбкой подмигнул и едва слышно сказал: — Я знаю правду. За убийства не прощу. Но и не брошу. Все еще друзья?       Волк неуверенно кивнул в ответ. Спрятав руки, быстрым шагом отправился дальше за всеми. Брукс тут же бросился на шею к Яшкину. — Блять, да вы че! — Взвыл Голышев, идущий предпоследний, — Сука, нашли место. Вы еще засоситесь! — Так, молодожены! — Широков легонько оттянул Брукса назад, — Дома под одеялом будете обниматься.       Обе команды остановились уставившись на них. Брукс крепко обнимал Диму за шею, повиснув на нем. Дима обнимал его за талию, счастливо улыбаясь. Голышев с Широковым с трудом оттянули Мэйсека подальше от чужого капитана, которого оттянули Лямкин с Сафоновым. Дима, издав едва слышный стон, резко притянул Мэйсека к себе и впился губами в его губы. — О-о-о-о! — Затянули обе команды. — Пизда. — Констатировал Трямкин. — Никита, ну-ка!       Лямкин схватил Яшкина за шиворот. Трямкин схватил Брукса за капюшон. Они на счет три синхронно отдернули их друг от друга. Двое Никит довольные хлопнули друг другу пять и потащили с силой возлюбленных дальше. Дима завозился, громко заскулив. — Я знаю, что хочется к нему. Вот выиграешь и вернешься к нему!       Брукс повис в руках Трямкина, заскулив в ответ. — Вот нашел тоже время! — Возмутился Широков, — Вот отыграй свое. Вот сделаешь хет-трик по воротам ЦСКА, я тебя отпущу хоть в Караганду! Даже можешь не доигрывать больше. Прям так пиздуешь. Прям с матча!       Команды начала громко ржать над произошедшей картиной. Казанский Ак Барс погрузился в автобус, что повез их по утренней Москве до отеля. Остановились недалеко до Арены Динамо. У кого-то даже окна будут выходить на нее. Яшкин с видом главного начальника, весь покрасневший, гордо прошагал мимо команды, рассевшейся на диванчиках и вставшей около стенки. Заглянул за плечо помощника тренерского штаба. Он в номере с Миллером и Барбером. Интересное кино. Сразу по трое? Перевел взгляд на соседей. Никитка останется вместе с Сафоновым. А эти вдвоем. Ну так не интересно. За стенкой снова вратари. Теперь уже двое. Билялетдинов треснул по любопытной лошадиной морде деревянным планшетиком составом на игру. Команда громко заржала. Яшкин гордо фыркнул и отошел подальше сделав невозмутимый вид. — Яшка, а че красный как рак? — С улыбкой спросил Кагарлицкий, — Да ладно, ушел уже, не возбуждайся. — Пиздец, вот мы со всех придурков самого самого выбрали. — Поддержал его усмехнувшись Сафонов.       Пока всех заселили, пока всем раздали ключи, прошло приличное количество времени. Тут, в отличии от Хабаровска, никто не торопился. Команда громко ржала и обсуждала очень странные вещи. Лямкин заскочил на спину Диме, и тот едва не завалился. Лямкин вытянул ноги, довольный обняв свою лошадку. — О, глянь, как с капитанской нашивкой походил, так сразу уже на меня прыгает. — Дима чуть повозился, схватив его поудобнее, — А все, а расселили нас. — Ах ты сучка. — Никита опустил голову, болтая ногами, — Ушел от меня? Все, да? Опять развод и девичья фамилия? — Я с ними. — Дима вытянул руку указав на стоящих в стороне Миллера с Барбером. — О, понятно, — Лучевников отхлебнул кофе, — мои соболезнования тем, кто будет за стенкой от них. Ночью точно не поспите.       Снова раздался громкий ржач. Остатки команды разошлись по своим номерам. Яшкин упер руки в бока, раздумывая где-бы ему организовать стойло. Барбер с разбегу заскочил на кровать около окона. Миллер встал рядом. Либо кровать около стенки сразу за входом. Либо ногами вперед. Дима хмыкнул и, опустив голову, посмотрел на Миллера и спросил: — Ну и где хочешь пристроится, мелочь? — А ты прям… — Миллер удивился, — А можно на любой? И ты прям не против. — Яшкин улыбнулся и гордо кивнул. — А можно вот эту?       Он указал на свободную кровать около стенки. Дима кивнул. Митчелл довольный свалился к себе на кровать. Дима уселся на последнюю, что пряталась за шкафом, но была не в самом комфортном месте. Они поделили единственный шкаф, разложили свои вещи, и отправились на завтрак. Завтра игра. А он к ней вообще не готов. Опустил голову, идея по коридору, кратко глянув в телефон. Гусев предложил пересечься вечером в баре. Отличная идея. Он давно хотел с ним поговорить. Может хоть он расскажет какого хера тут происходит.