Два медведя в одной берлоге

      Виннипег. Раннее, раннее утро.       Дима, с трудом открыв глаза, уставился в потолок, на котором были нарисованы звезды. Тут же улыбнулся. Почувствовал тепло. Он лежал сверху на Бруксе. Они еще и полностью голые. Яшкин с трудом протер одной рукой опухшую морду. Отпрянул от крепкой груди и прижался спиной к стенке, взвыв от сильной головной боли. Это что… похмелье? Он растерянно огляделся. Взгляд тут же наткнулся на бутылку с текилой. Не сильно то много осталось. Приподнял взгляд чуть выше. За окном еще было темно. Он повернул руку посмотрев на часы. Три часа ночи. Улыбнулся, увидев как крепко спал Брукс рядом, приобняв одеяло. Усмехнулся, когда нога зацепилась за подушку. Они еще и не правильно улеглись. Очень осторожно слез с него. Вытянув подушку, перевернул ее и положил под голову, укрыв Мэйсека теплым тяжелым одеялом. Он с довольной, едва заметной улыбкой продолжил спать. Он уселся на край кровати, у него в ногах. Принюхался. Они курили еще вчера? Кошмар какой. С трудом совладал с окном, приподняв его совсем немного на проветривание. Поставил на край и бутылку. Лениво почесав живот почапал полностью голый в соседнюю комнату. Достал с полки наверху полотенце. Вымылся, чтобы от него перестало так погано пахнуть, да и рожа не была настолько опухшей. Вжавшись спиной в стенку, стоял под горячим, почти обижающим душем и дрочил, уперев пустой взгляд в слегка запотевшее окно впереди. Сделав все утренние дела, вытерся насухую, и, замотав голову полотенцем, снова голый отправился обратно. Перебрал вещи в портфеле. Неторопливо оделся обратно в свой свадебный наряд — пижамку. Услышал звук сообщения, застегнул быстро пижамку, и встал в центре комнаты, уставившись в экран телефона. Домовой. Как давно он его уже не слышал.       С улыбкой уставился на фотографию, где он лежит довольный с дочками в обнимку, немного щурясь от яркого солнечного света. Дима поднял голову, обкусывая губы. Все еще за окном был снег. Как же ему тут нравилось. Тихая и спокойная жизнь. Без всякой нервотрепки. В этом богом забытом уголке Канады, где было достаточно холодно, но в этом был весь шарм и красота. Он медленно выдохнул. — Бля, как же тут ахуенно. — Прошептал Яшкин, смотря на то, как большие хлопья снега падают за окном, — Бля, какой же я счастливый. Наконец-то, блять, я счастлив.       Он сделал фотку на фоне спящего Брукса и, быстро набирая сообщение о том, что у него есть важная новость, пошел вон из комнатки. Шлепал босиком по старым деревянным полам, в полной темноте чужого дома. Вынырнул из-за арки и, остановившись около дивана, подставил задницу под тепло камина, быстро набирая сообщение, в ответ на кучу знаков вопросов которые прислал Никита: «короче. мы с бруксом теперь официально в браке. такие вот истории. вот мем, да????»       Он тут же прислал фотографию со вчерашней свадьбы, где они хвастались новыми документами, колечками и пижамками. Пауза в ответном сообщении затянулась. Он был готов поклясться, что Домовой лежал и ржал сейчас на всю Казань. Уйдя на территорию кухни, по-хозяйски порылся по шкафам. Заглянул в холодильник. Осторожно пальцами отломил себе совсем небольшой кусочек вчерашнего пирога. Задумчиво пожевал его и скривился. Резиновый, не сладкий. Фу, какая мерзость. Достал нужные ингредиенты, решив приготовить любимые оладушки, а заодно и что-нибудь жидкого. Голова продолжала страшно раскалываться. Ебучее похмелье.       В Казани, в квартире Никиты Лямкина и правда стоял громкий ржач. Лиза, услышав, как муж заливается смехом, улеглась к нему в кровать обратно. Мягко обняла, положив голову на плечо, и спросила какого черта происходит. Никита отдал ей телефон, второй рукой обнимая Алину, что лежала с другого бока, прижавшись к отцу. Самая младшая спала в своей пижамке в виде динозаврика сверху на нем, держась маленькой ручкой за его футболку. — Это еще что такое? — Удивилась Лиза, посмотрев на фотографию Димы с Бруксом, — Никита, это что такое?! — Это мой лучший друг. — Хохотал Лямкин, — Мой чертов лучший друг. — Это он… с этим… как его. Брукс же, да? — Никита счастливо улыбаясь, кивнул, — Ох тыж… ёжик… — Она явно захотела сматериться, но точно не при детях. — Это они где? Свидетельства какие странные… — Ну Яшка говорил, что они в Торонто Жабу повезли сдавать. Но скорее всего у Брукса на родине. В Виннипеге. В Канаде, да. — Ой, я бы сейчас тоже не отказалась в Канаду слетать. Помнишь как в Квебеке классно было? — Лиза улыбнулась, мягко его поцеловав, — Загранники уже пылью покрылись. — Артур сказал, что он туда с Аньей со своей полетит. Яша тоже по-любому прихватит своего медвежонка. — Никита кивнул, — хочешь, можем съездить с ними. С малышками поедем? — Я хочу! — Тут же радостно сказала Алина, — А возьмите меня с собой!       Лиза наклонилась к Никите и прошептала ему на ухо: — Может быть с третьей приедем? — Лямкин счастливо улыбнулся ей и тут же принялся ее целовать. — Пошли, Домовенок. Умывайтесь, я пока Полинку спать положу в кроватку. И завтракать. — Обожаю, когда завтрак в одиннадцать утра. Да еще и в будний день… Да еще и когда следующие четыре дня никуда не надо. — Никита сладко зевнул, прищурившись от яркого солнечного света, постаравшись не скинуть с себя малышку, — Надо будет глянуть, чтобы у всех были документы в порядке. Съездим. — Он повернул голову, смотря на Алину, что тут же довольная похлопала, — Да, тебя тоже возьмем. И младшую тоже.       Лиза поднялась с кровати и мягко забрала спящую Полинку на руки. Задумчиво посмотрела на Никиту и тут же спросила: — Так что, Артур все-таки решился сделать предложение Анютке своей? — Да, хочет после одной из игр ей предложение сделать. Уж не знаю что он задумал… Но у парня есть явно какой-то уже план. — Он кивнул, — Я даже кольцо видел. Очень и очень классное! — И откуда же деньги на очень классное кольцо у молодого мальчишки, у которого контракт на четыре сотни? — Заинтересованно спросила Лиза.       Никита выбрался с кровати, подхватив под руки своего лисенка, потащил ее на ручках в ванную и сказал: — Занял у одного богатого парня, как мне сказал. — Не хочу умыва-а-аться! — Протянула Алина, заболтав ножками в воздухе, — Ну папа! Давай будем грязнулями сегодня! — Тогда останемся без еды. — Он ногой выдвинул небольшую табуреточку, чтобы она смогла дотянутся до раковины в их родительской ванной. — Давай. Быстренько. И побежим кушать. Мама что-то явно вкусное приготовила.       Пока они завтракали, Дима, находящийся в Виннипеге, в три часа ночи, приготовил завтрак на себя и на всех остальных. Большую стопку очень и очень вкусных блинчиков. Вытянул руку, и, достав с верхней полочки кленовый сироп, попробовал его на небольшой ложечке. Сладенько. Поставил вариться кофе, помешивая сытный супчик на двоих. Кинул пару острых перчиков. Должно быть вкусно. Надо было утешить истощенный организм. Даже не понятно сколько он спал, да и спал ли вообще. Но был вроде бы относительно бодрый. Надо будет Брукса разбудить чуть попозже. Пускай пока поспит. Налив себе кружечку кофе, прихватил плед с дивана. Пошел за одну из дверей справа от кухни и, пройдя мимо небольшого тамбура, сунул ноги в чьи-то чужие сапожки и вышел на улицу. Тепло. Когда снежок идет — всегда тепло.       Он стоял, укрытый теплым клетчатым пледом, в пижамке, под небольшим козырьком, любуясь задним двором, на котором явно было очень много различных растений. А дальше лишь густой непролазный лес, над кронами которого бежали объемные фиолетовые тучи на черном небе. Скоро будет светать. Он медленно выдохнул и сделал пару глотков горячего кофе. Да. Он был счастлив. Хотел бы он тут прожить остаток жизни. Ему тут понравилось. Давно он не был в маленьком городке. Давно не видел таких компактных уютных городов. Тут наверняка все знают что это за семья тут жила. У них явно много денег. Но так сразу и не заметно. Он распил неспеша свой кофеек.       Уже когда солнце начало подниматься из-за горизонта, закрыл дверь на задний двор, отставил сапожки, положил плед обратно на диван, и мягко шагая, пошел наверх. Проскользнул рукой по резным перилам. Закрыв дверь за собой в комнатку, уселся около Брукса. Нежно поглаживал его по волосам, смотря на то, как он спит, отвернувшись к стеночке. Мягко склонился к нему, и поцеловал очень осторожно. — Детка, доброе утро. — Прошептал он. — Как ты себя чувствуешь? — Ща помру. — Взвыл Брукс, зажмурившись. — Боже, зачем ты меня разбудил… — Он начал хныкать, закрыв опухшими руками лицо, заворочавшись в кровати. — Ди-и-има-а-а… — Я тут. У меня там вкусный супчик есть и блинчики на завтрак. — Блять, ты че, хозяйничал на маминой кухне? — Мэйсек отвел руки, сонно смотря на него, весь растрепанный, — Яшкин… — Ну я. — Он улыбнулся, — Пойдем, умывайся, и вниз иди. — Сука, меня отлупят потом. — Брукс взвыл, — Дима… — Я тебя сейчас первый отлуплю. Не спорь со мной. Теперь ты в моей власти, мой маленький медвежонок.       Брукс не стал спорить. С неохотой вылез с кровати. Прихватил пижамку и пошел умываться и приводить себя в порядок. Дима застелил кровать. Аккуратно спрятал все запрещенное в тень кровати. Дождался его и вместе с ним пошел вниз. Брукс уселся за стол, с трудом хоть что-то соображая, весь растрепанный, с мокрыми волосами. Удивился тому, что перед ним поставили большую тарелку с наваристым супчиком. Дима уселся напротив. Они принялись завтракать в утренней спокойной тишине. Мэйсек явно пришел в чувство, вздрогнув. Весь покраснел, жадно хлебая густой и очень острый бульон, шумно дыша. Дима с улыбкой за ним наблюдал, с большим удовольствием поедая свой супчик. Поели, принявшись за блинчики с кленовым сиропом и кофе. Брукс сладко зевнул и посмотрел на часы. — Ой, у нас еще много времени. Сейчас только пять. — Он усмехнулся, и подняв взгляд, подпер голову, наблюдая за Димой. — Яшкин. — Ну я. — Осторожно отозвался Дима. — Не жалеешь о том, что мы вчера сделали? — О том что мы напились, накурились и потрахались во всех позах? — Дима улыбнулся, — Нисколько. И о том что расписались до этого, — он закинул очередной блинчик в рот, — Нисколько! Веселее ешь, да наверх пойдем, пока нас тут не застукали.       Брукс кивнул, продолжив задумчиво жевать вкуснейшие блинчики с сиропом. Довольный хлебнул кофе. Дима же встал снова около кухни, быстро вымыв всю посуду, включая и ту, что со вчерашнего вечера осталась стоять. Аккуратно все расставил по местам. Насыпал новых зерен в кофеварку, увидев, что совсем немного осталось, и даже на две кружки не хватит. Навел полную чистоту, пока Брукс неспешно завтракал. Откинувшись на стуле, шумно выдохнул, съев всю свою долю. Яшкин вымыл посуду и за ним. Мэйсек вытянул руку и довольный хлопнул его по заднице. В ответ получил едва слышимый стон. Дима встал, уперевшись руками в кухонный гарнитур, едва не рухнув на него. Брукс поднялся из-за стола, и резко прижавшись к нему, обнял сзади. Дима провел языком по искусанным губам и прошептал: — Ну что, рискнешь мне прямо тут присунуть? — Он легонько подался задом назад. — Или наверх пойдем? — Наверх пойдем. — Прошептал Брукс. — Пошли, а то они рано встают.       Они взялись за руки и побежали наверх, оставив после себя идеальный порядок и большую стопку горячих блинчиков. Едва успели скрыться в своей комнате, как послышались тяжелые шаги отца по скрипучим доскам пола. Мэйсек же завалил Диму на кровать, и впился в него поцелуем, забравшись рукой под пижаму. — Может повторим вчерашний фокус? — Предложил Брукс. — Так давно не курил. Хочу… — Тогда будешь опять снизу. — Без смазки больно. — Взвыл Брукс, — Давай не я? — Я сделаю так, что не будет больно. — Дима кивнул, — Идет?       Мэйсек с неохотой согласился. Снял с себя верх пижамки. Уселся поудобнее. Скрутил себе сигаретку, и довольный сделал несколько затяжек. Дима наблюдал за ним, мягко поглаживая по бедру. Дал ему выкурить половину. Уложив его на кровать, не отвлекая от процесса, мягко возбуждал, скользя руками и поцелуями по телу, которое так его восхищало и влюбляло в себя. Медленно стянул с него всю одежду. Усевшись между ног, принялся отсасывать ему. Брукс закинул ноги на его спину, ловя полное удовольствие, довольно изгибаясь. Докурив, откинул остатки на пол. Зажав сам себе рукой рот, наслаждался минетом. Все боялся, что ему придется опять быть снизу. Но Дима, с большим наслаждением сделав свою работу, покорно все проглотил и облизнул губы. Улегся просто сверху на него. Ему не хотелось ни курить, ни пить. Он положил голову на грудь Бруксу, чувствуя его тепло. Глаза медленно закрылись и он уснул, чувствуя как чужие пальчики перебирают прядки его волос.       Проснулся от мягкого поцелуя. Брукс шепотом сказал ему, что пора собираться. Выглядел он немного грустным. — Что-то случилось? — Ничего. — Мэйсек, сидящий на коленях рядом с кроватью, сложил на нее руки, а сверху положил голову, любуясь Димой, что спал на постельном в виде облачков, — Отец сказал матери, что она наконец-то научилась печь блины. — Он сдержал смешок, с немного грустным видом сказав, — Мать дала пиздячек и ему, и мне. Но мы с отцом с большим удовольствием поели блинчики. Было вкусно, Яша. — Я рад. — Он мягко почесал нос, и обнял подушку. — Нам надо уже идти? — Брукс кивнул, — Сразу на самолет? — Да, сразу на самолет. А в аэропорту и Артур прибежит к нам. Его довезут. Так что не бойся за младшего. И… и домой. — Ты к себе домой? — С грустью спросил Дима. — Я останусь с тобой еще на денечек. Мне график позволит. — Брукс хмыкнул, — А ты не списывался с Волком? А то он… сильно долго молчит. Я понимаю, что его Никита явно довел до истерики. Но обычно не настолько долго они у него. У него обычно нет сил столько плакать. — Почему истерики? — Удивился Дима. — Оуч. А ты не знаешь? Они тебе не сказали? — Дима отрицательно покачал головой, — Они расстались. Никита вернул маленькому кольцо и ушел. — Так вот, чего он такой счастливый. — Яшкин задумался. — С дочками… Значит и с женой помирился. — Дима поджал губы. — Может быть в Екатеринбург слетаем? Я попробую с ним поговорить… — Можем, конечно, попробовать, но я сомневаюсь, что он будет с кем-то из нас говорить. Просто он обычно хоть в чате группы что-то пишет. И меня это сильно пугает. — Брукс опустил голову и прошептал, — Я боюсь, что тут что-то не так. — Я понимаю почему. — Дима кивнул, — Мне теперь тоже за него немного страшно. А есть кому в гости сходить? — В этом вся и беда. — Он посмотрел на время, — Давай мы с тобой поедем в аэропорт и я тебе все расскажу. А то мы так опоздаем.       Дима вылез из кровати. С неохотой переоделся. Сложил аккуратно свои вещи. С улыбкой уставился на документ о браке. Теперь от него никто никуда не убежит. Он теперь точно не одинок. Понимание этого факта, явно и делало его таким спокойным. Он сложил все документы в портфель, оставив только чешский паспорт. Дима улыбнулся, смотря на то, как Брукс прячет свой канадский паспорт поближе. Они прибрали остатки бардака и смело отправились вниз. — Брукс! — Вскрикнула мама. — Куда это ты собрался?!       Дима быстро напялил свои кроссовки, жестом показав Бруксу бежать не оборачиваясь. Но он как на зло встал, как вкопанный. Карие глаза моментально окрасились черной грустью. Дима встал одним боком к нему и крепко взял его за руку сзади. Так, чтобы было никому не видно. А вот и мать появилась словно из ниоткуда. — Опять ты с этим… — Меня зовут Дима, уважаемая Эмилия. — Вежливо отозвался Яшкин, — И я не этот… Я вполне конкретный. Мы собираемся лететь домой. К сожалению, мы тут вам не нужны, не важны и не интересны. — Тебя никто не спрашивал. — Парировала стоящая, — Брукс. Я к тебе обращаюсь. Не к стенке.       Он молчал, смотря с грустью на мать, крепко сжав руку Димы в своей руке. — Он прав. Мы собрались домой. Я полечу в Екатеринбург обратно. И скорее всего вернусь сюда только летом.       Мама хмыкнула, сложив руки на груди. Прищурилась, смотря на него. Вдруг ледяным тоном сказала: — Почему от тебя сигаретами опять пахнет? Паспорт дай.       Он потянулся уже рукой в куртку, глубоко дыша. Дима резко остановил его, и сказал, смотря на чужую маму: — Мы взрослые мальчики и сами разберемся что нам делать. — Кто взрослые? — Недовольно сказала она, — Слушай, ты вообще малолетка не лез бы к моему сыну. — Она вытянула руку и дернула его за пуховик, — Это что за рванье, Брукс?! Тебе не стыдно в таком виде по улице ходить?! А вот мне было бы стыдно! Еще и с этой эмблемой. — Она ткнула в едва заметную букву «А» на куртке, — Позор! — Мне нравится команда, в которой я играю. И я не собираюсь ее менять, из-за того что она тебе не нравится. — Парировал он дрожащим голосом, — Мама, хватит меня унижать при Диме. Давай мы в следующий раз поговорим. Одни. — Паспорт давай. — Серьезным тоном сказала она. — И своему этому скажи, чтобы он не лез.       Брукс вытянул паспорт из внутреннего кармана. Мама выхватила его из рук. Быстро пролистала страницы, некоторые помяв. Уставилась со злостью на штамп. Крепко сжала в руках документ. Брукс замер, весь бледный. — Забыл фамилию поменять! — Вдруг вскрикнула мать и, моментально порвала паспорт напополам. — Ключи отдал, и пошел вон из этого дома! Навсегда! Ты теперь никто! И мы не твои родители! Вот пускай тебе твой чех и будет родителем, мужем, братом! Да кем угодно! Уйди из этого дома! И не смей сюда возвращаться!       Яшкин в шоке уставился на происходящее. Брукс задержал дыхание. Это был его канадский паспорт. Был! На который у него были куплены все билеты. Все чертовы билеты! Он был готов впасть в истерику прямо сейчас. У него затряслись руки. Он с трудом протянул ключи матери. Она же, дорвав паспорт, швырнула ошметки ему в ноги, выхватила ключи из трясущихся рук, и, одарив сына пощечиной, грубо его пихнула в плечо, ушла, грозно топая ногами куда-то в дом. Брукс рухнул на колени и горько расплакался. Дима не знал что делать. У него сердце заболело от увиденной картины. Брукс горько плакал, сжав в руках разорванные странички. Упал на пол, сжавшись в комок. Дима собрал в охапку остатки паспорта, запихав к себе в карман все. Поднял Брукса, с легкостью взвалив его к себе на плечо, гордо сказал: — Забудьте, что у вас был такой хороший и добрый сын, который между прочим олимпийский чемпион. Потому что больше вы его никогда не увидите!       Он вышел из дома. Ногой захлопнул дверь и с Мэйсеком на плече пошел до такси. Завалил его на сидения, уселся рядом. Крепко прижал к себе Брукса, что впал в истерику, заливаясь слезами и громким воем. Надо было его как-то успокоить. Только он совсем не знал как. Поглаживал его по волосам, утешая. Он понимал, что чужая мама была категоричной. Но не настолько же. Вот и первая проблема. И очень страшная.       Дима уставился в телефон, крепко прижимая к себе Брукса. Нашел единственное учреждение, что занимается заменой паспортов. Вытащил Брукса с машины и потащил внутрь. Долго и с большим трудом пытался объяснить что им надо сделать. Взвыл, увидев, что опять все надо в местных долларах платить. Не было у него с собой карточки, на которой были эти проклятые канадские доллары. Вытащил карту Брукса, заплатив огромный штраф за порчу паспорта. Тут же достав телефон, быстро все посчитал и закинул ему переводом всю сумму с небольшой доплатой. Очередной госслужащий вопросительно посмотрел на плачущего Брукса и перевел взгляд на Диму, серьезным тоном сказав: — Мы вот эти… кусочки должны забрать. — У нас билеты. — Дима отрицательно покачал головой, быстро заполняя заявление вместо Брукса, — Мы когда новый паспорт забирать будем, честно обязуемся все до последней буковки вернуть. — Он пихнул Брукса и сунул ему в трясущуюся руку ручку, — Давай расписывайся. Красиво расписывайся. Как умеешь.       Брукс взвыл, обняв его за шею, вообще не в состоянии ничего сделать, заливаясь слезами. Дима мягко поцеловал его и шепотом попросил его все тоже самое сделать. Мэйсек неуверенно сжал ручку и расписался в нескольких местах, даже не сильно смотря в то, за что расписывается. — Где новый паспорт будете получать? — Так… — Дима уставился взглядом в потолок, — ну в России посольства не осталось… Сюда мы больше не вернемся… — Осталось. — Задумчиво смотрел мужчина в экран, — В Москве. Забрать готовый паспорт точно сможете.       Дима взвыл, почувствовав, как Брукс сползает на пол, и, обхватив его за талию, взвалил на себя и сказал: — Ну тогда там. А то мы немного хоккеисты. Будет неудобно потом куда-то летать. Игры могут у нас быть. — Да его весь город знает. — Улыбнулся мужчина, — Можете мне ничего не говорить. Мы сделаем все, чтобы он его обратно получил. И в консульстве отдадите остатки от документов.       Дима кивнул. Забрал штук десять разнообразных листков, даже не став читать их. Потом разберемся. А пока они опаздывают слегка на самолет. Прямо совсем чуть-чуть. На полтора часа… Что явно не было бы проблемой, ехали бы они на поезде. Но самолет даже минутной задержки не потерпит. Поблагодарив мужчину, Дима схватил Брукса и потянул его в очередное такси. За весь час пути до аэропорта, Брукс, кажется выплакал все слезы, которые только у него были. Он притих. Уставился обреченным взглядом просто вперед себя. Они добрались до аэропорта       Яшкин усадил его около стекла, где ютились самолетики, прячась от северных ветров. Добежал до стойки администратора, и попросил ножницы со скотчем. Долго и упорно выяснял у представителей авиакомпании, примут ли они такой документ. Девушки за стойкой регистрации были удивлены россыпи бумажек. Сказали о том, что если он постарается так, чтобы это все было читаемо, то постараются принять, но в других аэропортах могут уже быть не так уступчивы. Он кратко поблагодарил их. Уселся рядышком на сидения, и очень осторожно склеивал паспорт так, чтобы все данные читались. Мысленно поблагодарил сам себя в том, что у него не тряслись руки. Осторожно склеив паспорт, разорванный на шесть частей, тяжело вздохнул. Выглядел он жалко. Ну ладно. Потом новый выдадут. Еще красивше будет.       Брукс, увидев свой паспорт в его руках, склонил голову и прошептал: — Дима, я хочу умереть. Прямо сейчас. — С ума сошел?! — Яшкин обнял его, — А ну не смей. Ну подумаешь, паспорт порвали. Ну где мой только не валялся. В каких реках я его только не топил. Ничего, ну расклеился немного… по всем местам сразу. — Я не из-за этого. — Дрожащим голосом прошептал Брукс, — Как я теперь могу жить, понимая что у меня дома нет? Просто… просто из-за этого? Просто из-за штампа?       Дима, вспомнив про другой паспорт, сунул руку в чужие вещи. Вытащил немецкий паспорт. Забрал у него телефон, разблокировав его по отпечатку, и полез на сайт авиакомпании. Долго и упорно воевал с ним, позволяя Бруксу складывать на его пуховик и сопли, и слюни и слезы, мягко поглаживая его по волосам. Обратно они летели уже через Дубай. Он улыбнулся, увидев, что все три билета были до Казани. Значит он сможет его дома откормить и успокоить. Лишь бы Артур не напугался увиденному. Смог поменять данные паспорта на половине маршрута. Но с Торонто до Арабских Эмиратов было запрещено менять данные документа. Кажется это снова проблемы. Он взвыл и прошептал: — Ты знаешь, я уже оказывался в такой же ситуации. Но даже не из-за росписи. Из-за собственной глупости. — Дима тяжело вздохнул, мягко поглаживая Брукса по волосам, — Я понимаю, что это тяжело. Тяжело, когда некуда возвращаться. И я понимаю, что я тебе сейчас никто, относительно твоих родителей. Но я буду рядом. Она успокоится. Извинится. Все будет в порядке. — Ни разу такого не было. — Прошептал Брукс, вцепившись в него, — Она каждый раз все громче зверствует. — Он зажмурился, — Сестры с братом уржутся, услышав что я снова попался под горячую руку. Дима, я устал. Я хочу тишины и спокойствия. Я просто понимаю… — Он тяжело вздохнул, — понимаю, что ее не будет. Я с тобой побуду в тишине денек. А потом вернусь туда. И там начнется эта грязь. Я приеду в Москву, а меня опять обольют из-за угла. Будут ржать надо мной. — Мэйсек отрицательно покачал головой, — Я устал. Отпусти меня. Я хочу умереть.       Дима уткнулся носом в его шею, крепко прижав к себе. Они молчали. Дима с грустью смотрел на то, что у них не сильно много времени до конца регистрации осталось. Но нельзя же было просто дернуть его за собой, обесценив его чувства. Обещал быть и в горе и в радости. Кажется, на них двоих всегда будет больше горя, чем радости. — Я не знаю, что Кертис тебе отвечал, когда ты ему такое говорил. Но я буду рядышком с тобой. У тебя есть дом. Где растут все твои цветы. С красивым видом из окна. Где все твое и где все такое, как тебе надо. — Я хочу домой. Хочу долго-долго плакать, нажраться таблеток и чтобы меня никто не остановил.       Яшкин отрицательно покачал головой. — Я тебя не отпущу. Никогда. Не смей даже думать об этом. Пойдем. Нам надо в самолет. И отправляться дальше. Это просто остановка на пути. Твой дом тебя ждет. А не эта странная женщина у которой с головой не все в порядке.       Мэйсек подчинился, поволочившись за ним. Дима протянул очень осторожно паспорт Брукса и крепко взяв его одной рукой за плечо, второй за голову, заставил ее приподнять. Девушка с трудом прочитала что вообще написано на паспорте. Дима тут же показал копию заявления о том, что паспорт будут менять. Пришлось пару минут поторговаться, но все же Брукс получил свой посадочный. С паспортом Димы не было никаких вопросов. Они быстрым шагом прошли дальше. Почти сразу же объявили посадку. Снова маленький самолет. Брукс устало прислонил голову к стеночке, и, закрыв глаза, сложил руки на груди, поджавшись в кресле. Дима опустил голову, сидя рядом. Он не умеет помогать другим. Вот его беда. Он привык что ему всегда протянут руку и вытащат из любого болота. Достав телефон, быстро расписал Артуру обо всем происходящем, и что это не он Брукса обидел. Жабка почти сразу же написала о том, что все поняла. «слушай, мелочь, может у тебя есть какието догадки поповоду того, куда волк делся??? А то я хер знает, чет брукс говорил что давно на связь не выходил — Я тоже этим обеспокоен!!! Мне даже спросить не у кого. Они обычно всегда вдвоем держались. И Брукс мне как раз всегда и говорил о том, где, если что, Кертиса искать можно. Димка, мы тут кое-что другое пропустили. Почитай, если возможность будет.»       Яшкин уставился в экран, в ужасе читая новость о том, что случилось с Никитой Михайлисом во Владивостоке. У него похолодели руки. Бедолага на больничном оказался до следующего сезона. Кто-то на него напал? Он кратко посмотрел на Мэйсека, что сидел зажмурившись, явно пытаясь больше не плакать. Да, его точно не стоит таким радовать. Он опустил голову, и, уперевшись ей в кресло, что стояло перед ним, быстро написал: «погоди, ну так Кертис же комуто из вас сказал, что они… — Ну да! Поговорили, рассорились и разошлись. Я вот тоже сейчас сижу в шоке. Дима… У меня к тебе будет дома разговор. Мы с Аньей тут поговорили… А ты помнишь тот момент, когда тебя к Радулову-то прицепили. В общем Аня, пока ей толком заняться нечем, расследовала немного со мной это все. если ты мне захочешь сказать, что это сделал ктото из моих близких друзей, то тогда я запрещаю тебе этоговорить, жабка. — Димка, но я не хочу этого знать. сейчас лучше быть вневеденье о том, что меня кто-то реально хотел убить или посадить лет на много за наркотики и убийство. если хочешь можете продолжать с Анютой что-то там расследовать, но мне не говорите. хочу оставаться тупым незнайкой и верить в то, что у меня остались люди которые меня не подставят, не убьют, не отравят и не обманут»       Он переставил телефон в режим полета. Достал телефон Брукса и выключил и ему связь. Брукс с надеждой посмотрел на него. — Ляг мне на ноги, попробуй поспать. — Прошептал Дима, прижав его к себе. — Должно полегчать.       Брукс кивнул. Мягко улегся на него, как только самолет поднялся в небо, и правда через какое-то время уснул. Дима полулежал в кресле, поглаживая Брукса. Надо было срочно придумать какой-то план. В Торонто не так много времени будет развернутся в случае чего. И скорее всего эти билеты были по другому маршруту, просто потому что других вариантов не было. Дима мысленно продумывал варианты отхода. Бросить Жабу одну нельзя. Но и Брукса могут никуда не пустить. Он поймал себя на мысли, что будет играть в детскую игру, где надо было козу, волка и капусту перевести на одном плоту так, чтобы никто никого не сожрал. Тяжелые логические задачки ему никогда не давались. Он решил тихонько подремать, прижав к себе Брукса.       Казань. Десять часов утра. Тренировочная база Ак Барса. — Саша, ты когда бежишь, неправильно ноги ставишь. Больше нагрузки получается. Привыкай, что сейчас ноги по-другому придется ставить. У тебя же эти части мышц повреждены. Осторожнее.       Билялетдинов, главный тренер Ак Барса стоял на коньках и в теплом костюме, крепко сжав в руках чужую клюшку, наблюдая за тем, как Александр Валерьевич Радулов скачет перед ним, словно озорная собака, пытаясь уже на пятой попытке полностью пробежать челночным бегом до конца поля и обратно. Очередная попытка закончилась недалеко от красной полосы. Очередной неудачей. — Не могу. — Задыхаясь сказал Радулов, едва стоя на ногах. Весь насквозь мокрый, измученный, словно на нем половину кузбасского угля разгрузили. — Больно. — От кого я слышу эти слова? — Спокойный тон Зинэтулы Хайдяровича с приятным теплом отозвался в душе, — Я не могу принять от тебя эти слова, Саша. Давай еще раз.       Он выгнул ногу в коньке, подсказав как может быть проще бегать. Радулов очень осторожно повторил за ним. Уперев лезвие другой ноги в лед, бросился бежать с синей линии до красной, выбивая крошку из-под лезвий. Он ненавидел себя слабого. Кости опасно трещали. Ему сказали лежать. Выдали трость. Сказали не напрягаться.       Раздался резкий скрежет коньков об лед. Радулов с трудом успел вовремя нагнуться, коснувшись рукой в зелёной перчатке красной линии и бросился обратно. Слабак. Никчемная жалкая тряпка. Команда впахивает без него. А он валяется. Пот градом тек по покрасневшему лицу, затекая в незажившие шрамы с толстыми швами. Снова затормозил. Нога подогнулась. Он рухнул на лед, взвыв от боли. Самая удачная попытка. Туда-обратно. Слабак. Билялетдинов неспешно подъехал к нему. Пихнул его крюком его же клюшки. Саша перевернулся на спину. Один глаз был полностью приоткрыт, второй на половину, но был очень жутким. С кровоподтеком, вечно слезящимся. — Саша, давай сделаем передышку. — предложил главный тренер. — Хотя бы на броски перейдем. Пока ты себе остатки костей не доломал.       Он с трудом кивнул, едва переводя дыхание с жутким хрипом. Перевернулся на бок. Уперевшись руками в лед, медленно поднялся. Пришлось полностью повернуть голову, чтобы увидеть, что ему протягивали его оружие труда. Он уперся руками в колени, пытаясь перевести дыхание и хоть как-то придти в себя. — Как мой Дима? Справляется? — Вполне. Меня абсолютно не радует его физическое состояние, но всякие мои попытки узнать что с ним не так — он останавливает.       Билялетдинов скатался до лавки и, взяв вторую клюшку, надел краги. Собрал валяющиеся шайбы и по одной начал отдавать ему на пас. Радулов едва стоя на скрипящих ногах, страшно мазал по воротам. Хорошо, что они были единственные на базе и этого никто не видел. Иначе его ждал бы страшный позор. — Я не могу. — Он резко вытянул руку и, растопырив пальцы, помахал рукой, — привыкнуть. Оно все съехавшее. — Человеческий организм ко всему привыкает. Тебе бы визор пошире одеть, чтобы глаза не повреждать.       Радулов усмехнулся. С силой ударил по шайбе, раза с двадцатого, наконец, попав в пустые ворота с синей линии. — Вы еще мне маску в сетку предложите, как в детстве. Нормально. И не с таким, — Он резко нанес второй удар, сетка ворот снова вздрогнула, — справлялись! Ух! Нихуя себе, блять! А я понял. — он откатился чуть в сторону, — Надо мимо бросать. Прям… Сантиметров на десять так.       Билялетдинов с гордостью кивнул, смотря за тем, как Радулов, сняв шлем, протер рукой изуродованное лицо. Старый древний воин уже завоевал свое место в составе. И сделает все, чтобы выйти как можно быстрее на лед.       Когда каждая шайба, с какой бы позиции она не летела, оказывалась в воротах, Билялетдинов снова отдал приказ разрабатывать выносливость. Радулов всегда выкладывался на все возможности, которые у него были. По нему можно было только увидеть, как он устал. Но он никогда не признавался в этом. И слышать о том, что ему было просто физически больно выполнять простейшие задания на льду, было великому тренеру очень тяжело. Он застал Радулова еще юнцом. И сразу все видели его страсть и полыхающий огонь, после него и его коньков. Дьявола можно было притормозить. Но нельзя было остановить.       Пронесся до красной линии, и коснувшись ее, помчался обратно, ощущая как умирает организм на каждой секунде. На очередном прикосновении к синей ленте, ноги снова его подвели, он рухнул плашмя. Тут же попытался рывком встать. Запнулся, громко завыв, свалился на колени. Пот градом капал на лед. Зажмурился, недовольно помотав головой. Резко распахнул глаза. Подскочил на ноги. Задыхаясь бросился через все поле, на полной скорости несясь до дальней синей полосы. Белоснежный фонтан из-под его коньков засыпал всю зону вратарской. Он уперся ладонью в дальнюю линию, едва не потеряв последние силы и бросился обратно. Лезвия коньков въедались в лед, выбивая крошки. Радулов коснулся синей полосы и рухнул на лед без сознания.       Самолет из Виннипега в Торонто приземлился по расписанию. Дима сладко зевнул и разбудил Брукса. С ним за ручку вышел из самолета. Поволочился до зала ожидания. Уселся снова в кресло. Брукс снова улегся ему на ноги, обреченно смотря вперед себя. Дима же, приложив телефон к уху, сделал пару попыток дозвона до Кертиса. Бесполезно. Хмыкнул. Кто еще кроме Брукса мог знать где он находится? Никита сразу нет, раз они расстались. Скорее всего Лямкин уже и забыл, что у него был такой возлюбленный. Его озорные девчата быстро из отца все вытрясли. Он улыбнулся, увидев уведомление о том, что пришла зарплата. Вот это вовремя! Он как раз проголодался. Удивился и тому, что через минуту прилетела очень большая сумма сверху, с единственным комментарием в виде сердечка. Это был Никита. И он только что вернул весь долг. Яшкин задумался. Это он, получается, отдал почти все, что у него было? Он улыбнулся. Какой хороший у него друг. Которому не надо напоминать о долгах, чтобы он его вернул. Никита сам все помнит, сам все понимает. Скорее всего даже считать не стоило за ним ничего — он все вернул до последней копейки.       Дима отвлекся, услышав через равномерный шум переполненного аэропорта, воя самолетов и дребезжания здания в ответ на каждый взлет и посадку, знакомые торопливые шажки. Закинул голову, улыбнувшись. — Димка! — Громко рапортовал Артур, прискакав к ним. Гордо раскинул ручки, и, скинув портфель, счастливый заскакал перед ним в большой синей джерси Торонто Мейпл Лифс, — Смотри-и-и! Марнер подарил! — Нихуя! Вот это подгон! — Яшкин рассмеялся, — А я, как дурак, континентальную лигу еще не всю собрал. — Какая она красивая. — Отозвался Брукс, лежа головой на ногах Димы, крепко держа его за свободную руку, — Ну что, как все прошло? — Все замечательно! — Он вскинул тощие ручки, и объемные рукава свалились, оголив пуховик. Артур подпрыгнул, резко перевернувшись к ним спиной, и гордо похвастался своей фамилией и своим тридцать первым номером на спине. — Завидуйте! — Завидуем. — Согласился Яшкин, — Блин, Артур, я так рад видеть тебя таким счастливым.       Ахтямов уселся перед ними на корточки, и, обняв свои ноги, решил поразвлекать их рассказом о том, что было. Брукс с едва заметной улыбкой слушал его, крепко держа Диму за руку. Яшкин же спрятал телефон в карман, внимательно слушал младшего, нежно поглаживая Брукса по волосам, чтобы ему было хоть чуть-чуть морально легче. Спустя какое-то время от его рассказа объявили посадку на Дубай. Дима поднял Брукса на ноги и потащил его за собой к стойке регистрации. Брукс неуверенно протянул свой разорванный паспорт. Мужчина на стойке регистрации вопросительно уставился на него. — А другой какой-то документ есть? А-то тут половину не прочитать…       Дима тут же сунул следом немецкий целехонький паспорт, сказав о том, что знает о том, что менять данные нельзя. Мужчина сделал недовольное лицо, забрав и потрепанную портянку и нормальный паспорт. Проверял документы долго. Позади них скопилась приличная очередь. — Я не могу по этому документу пропустить вас. — Отказал он, и аккуратно положил паспорт в протянутые руки Брукса. Следом положил и нормальный. — Покупайте новый билет… — У нас там следом еще две пересадки. — Парировал с уверенным лицом Яшкин, — Там же все читается. Зовите старшего. Мы отказываемся доплачивать неизвестно за что. — Да что началось то! — Возмутился кто-то с длинной очереди позади них, — Да пропустите вы его! Чего издеваться?! — Не положено! — Спокойным тоном парировал работник аэропорта. — Не задерживайте очередь. — Дима давай просто уйдем. — взмолился Брукс. — Не, а вот вы нам билеты по полной стоимости верните, новые купите с двумя пересадками, и тогда я с радостью всех пропущу. — Настоял Яшкин, — Нам лететь еще десять с лишним тысяч миль дальше. — Вы обязаны были позаботится о своих документах заранее. — Настоял работник аэропорта. — Никто не подозревал, что наш ребенок с расстройством, которого вы сейчас очень нервируете своим голосом, — Дима указал на Артура, сделав серьезный вид, — разорвет паспорт моего мужа. Вы что, хотите скандал? Зовите старшего. — Я не… — Мужчина тут же растерялся, — Я не хотел…       Артур, поняв на уровне интуиции чего хотел добиться Яшкин, закатил громкую истерику на весь аэропорт. Толпа народу разбушевалась позади них, крича оскорбления. Брукс стоял растерянный, не понимая какого черта он забыл в этом балагане. — Не принижайте права гражданина Канады. — Дима протянул разорванный паспорт, — Иначе вас ждет страшный скандал.       Мужчина без лишних слов забрал снова паспорт и, быстро распечатал посадочный, забрал паспорт у Димы. Сунул ему через пару секунд и паспорт и посадочный. Неуверенно протянул руку Артуру. Тот взревел, и отшатнулся от него. Дима, одной рукой придерживая Брукса, второй вытащил паспорт у Артура из рук, протянув его. — Не давай! — Закричал Артур, — Не отдавай его!       Яшкин сделал серьезный вид, гордо кивнув. Получив посадочный и на третьего пассажира со своей бандой отправился вперед, в зал ожидания. Дима незаметно отбил пять Артуру и прошептал: — А ты молодец. Отлично сориентировался. — Я татарин. Меня на духовную скрепу не поймаешь. — Отчиталась Жабка. — Я же знаю, что у тебя карта случайности в рукаве. С тобой надо всегда быть готовым ко всему. Я с тобой целый год рядом, я прекрасно понимаю, что с тобой нельзя никогда расслабляться. — Я ваще сам ахуел, что так получится. — Усмехнулся Дима, таща за собой бледного, чуть живого Брукса, которому внутренняя гордость и немецкое гражданство не позволяли так поступить, — Горжусь тобой, малыш мой. — Боже какой позор. — Ударь его, а то у меня рука не поднимется. — Попросил Дима, с улыбкой посмотрев на Брукса. Артур же, довольный похлопал его по бледной щеке, — Пиздец. Горжусь нами. Я просто представил, чего сейчас это будет стоить — моя внутренняя чуйка не позволила этого сделать. Я лучше немного опозорюсь, но останусь при деньгах. Я не гордый — я себя на помойке нашел.       Раздался громкий ржач. Они пошли спокойно на рейс и уселись в самолет. Их ждала снова небольшая пересадка и наконец-то дом. Большую часть полета Брукс продолжал молчать. Дима прижимал его крепко к себе, не зная, как даже и помочь. После второго ужина, где-то в середине пути обратно, когда большая часть самолета, включая Артура, которого усыпил просмотр облаков в иллюминаторе, уже спала, Мэйсек решился сказать: — Дима… — Яшкин опустил голову, задумчиво глянув на него, отложив уже круассан, который подавали в качестве перекуса после сытного ужина. — почему ты сказал моей маме, что она больше меня никогда не увидит? — Потому что я считаю, что если в мой адрес скажут — убирайся, ты мне не сын, то делать там нехуй. А ради чего туда возвращаться? Воспоминания? Так этого у тебя достаточно. Братья и сестры у тебя в дом продолжат ездить — захочешь что-то забрать, они прихватят. Захочешь еще чего-нибудь, все достанем. Я к этому проще отношусь, потому что мы с отцом тоже поругались. Я получил тот же самый ответ. Но знаешь, мне проще. Душа цыганки и так не даст мне никакого внутреннего понятия дома. — Он с неохотой признался, — Когда ты дома, а все равно вздыхаешь и говоришь «хочу домой». Поэтому я цепляюсь за людей. Люди, которые живут рядом со мной, создают мне это понятие дома. Что я не одинок. Что… когда придешь домой тебя будут ждать не только стены и недоеденный завтрак в холодильнике, а кто-то еще. — Он мягко провел пальцами по неплохой бороде Брукса, — Ты даешь мне понятие дома даже когда мы не дома. Я рядом с тобой чувствую себя в безопасности. В комфорте. В уверенности. Да и… я смотрю у тебя только мать бушует. Отец как-то попроще с этим. — Есть такое. — Брукс хмыкнул, — Отец меня на хоккей и отвел. Он все равно знает, что мои достижения не просто так. Но меня… смущает тот факт, что и он не в восторге был от того, что мы распишемся. Обычно такого нет. Не было… — А ты прям каждый день расписываешься. — Дима усмехнулся. — Брукс, постарайся к этому проще отнестись. Даже если она тебя больше дома не ждет, у тебя же кроме нее есть еще вещи в городе, которые тебя ждут. Сам дом, к примеру. Я видел тебя весь день счастливым. Это же место тебя счастливым сделало, не эти двое. — Брукс с неохотой согласился. — Ну вот. И я не хочу тебя возвращать туда. Захочешь еще раз слетать домой — слетаем, но я попрошу тебя хотя бы не к ним. Какая вообще бескультурщина… называть меня — «этот». Я вам что, стол? — Лошадка. — Протянул с улыбкой Брукс. Яшкин недовольно фыркнул, и гордо мотнул головой, убрав упавшие на лицо прядки волос, — У меня теперь своя лошадка. Не сбежишь никуда? Не пойдешь сахарок с чужих рук есть? — Не пойду. — Улыбнулся Дима, — Даже если чужой сахарок будет слаще. Давай попробуем зависимости все бросить… Мне… мне не хочется больше пить. — А еще ты больше не падаешь в обмороки, тебя не тошнит и ты вполне адекватный и полностью дееспособный. — Брукс задумчиво его осматривал, — И ты… не вспомнил про свою Нади. Ты больше не видишь ее? — Она больше не приходила. — Согласился Дима. — Но… и мне больше не одиноко. Я вспомнил один из снов. Вспомнил ее слова. И вспомнил страшную картину перед глазами, — Брукс медленно выпрямился. Поправил на Артуре теплый плед, чтобы ему получше спалось. — Брукс… а что случилось с Волком? — Я не знаю. И мне не у кого узнать. Но… я обещал тебе кое-что рассказать. Но я немного сомневаюсь в сказанных словах. И немного сомневаюсь вообще в обстоятельствах. — Он взял небольшой стаканчик, где уже подостыл кофе, и сделал пару глотков. Яшкин же смело открыл свой круассанчик, развернувшись к нему лицом, спиной к проходу, подогнув одну из ног в дурацком носочке. — В общем, я думаю ты в курсе о том, что мы с Кертисом хорошо общаемся со Стефаном Да Костой. Этот очаровательный француз получился другом мне больше, чем Кертису, но Волк явно не сильно против был его, хотя они периодически друг с другом цапаются. Но вот в чем… у меня не сходится загадка. Пока вы с Артуром развлекались, я написал Стефану и попросил сходить проверить как там маленький себя чувствует. Если бы Волк как обычно из-за своей тяжелой титановой двери опять отгавкался, что он в порядке и уйдите, вас тут не ждали, у меня не было вопросов. У меня вопрос появился в другом. Они поцапались последний раз относительно недавно. От квартиры Волка было всего две пары ключей, кроме его. Это у меня и у Стефана. Стеф написал мне о том, что был у Волка дома… Скинул пару фотографий. Я… боюсь их тебе показывать. Вдруг у тебя истерика начнется или что-то такое. — Я контролирую сейчас свои эмоции. — Осторожно сказал Дима, сжав пальцами очень крепко щиколотку, внимательно следя за Бруксом.       Он протянул ему свой телефон с диалогом. И Яшкин впал в ступор. Фотография гостинной с одиноко стоящей табуреткой. Растерянно перелистнул ее, и уставился уже на распахнутое настежь окно, из-за которого под подоконником скопилось большое количество снега. Дима растерянно вернул телефон. Прислушался к ощущениям. Нет. Они с Волком тоже чувствуют друг друга. Он прекрасно помнил, когда Рома стрелял в Кертиса, то ему было плохо. Он почувствовал приступ удушья не так давно. Неужели это было от него? Он растерянно поднял взгляд и прошептал: — Ты думаешь что он… — Я пока ничего не думаю. У нас есть вероятность, что Кертис, не сумев повесится, прыгнул в окно. Но я знаю и более личные вещи, которые никто не знает. Включая самого Стефана. И есть еще деталь, которая меня смущает. — Он снова вернулся к первой фотографии и указал на стул, что лежал перевернутый прямо недалеко от входной двери, — Кертис им всегда подпирает дверь на ночь. Ему все еще страшно быть в этом доме. Но это его дом. И он оттуда никуда не хочет деваться. Ты видишь… Его уронили. И еще одна деталь — отправляя Стефана на разведку я совершенно забыл о том, что Кертис со Стефаном поцапались в очередной раз, и Волк забрал свой дубликат ключей от него. — То есть мало того, что стул подпирал дверь, так еще и… И эту дверь ему было никак не открыть без ключей? — Брукс тут же кивнул, согласившись с рассуждениями Димы, — А как он тогда в дом попал? — Я не знаю. Явно не Кертис ему дверь открыл, собравшись покончить с собой. И веревка… — Он снова ткнул на фотографию, — Видишь…там видно что там был узел. Она выгнулась. Не прямая висит. Он умел эту петлю вязать. У него было много практики. Он их вязал плотно всегда, чтобы у бьющегося в конвульсиях тела не было никаких шансов выбраться из петли. Кертис очень холоден и расчетлив к смерти. Но… — Брукс отрицательно покачал головой, — но мне кажется, что Стефан зря закатил истерику, что мы Волка никогда не увидим. У нас… — У нас не сходятся детали пазла. — Дима зажмурился, взяв Брукса за руку, продолжив перешептывания, — Стефан никак не мог попасть в дом снаружи. Но в квартиру можно попасть по-другому. Так попадал уже Никитка, и не раз. Как-то там через трубу или по балконам, я уже не помню. Он говорил о том, что пару раз навернулся, но с третьего раза уже понял как туда заскочить. — Он резко распахнул глаза и прошептал, — То есть есть кто-то, кто вошел в дом через окно, успел спасти Кертиса и сбежать? А потом пришел Стефан и ничего не нашел?       Мэйсек задумчиво кивнул и прошептал в ответ: — Только теперь мне кажется мы имеем дело не с самоубийством, а с тем, что у меня лучшего друга украли из его же собственного дома. Я точно знаю, что это сделал не твой Никита. Потому что они разругались. Этого точно не сделал никто из моей или твоей команды. — Он повернул голову и спросил, — Судя по тому, сколько снега под окном намело, квартира стояла незапертая больше суток. И в это время как раз мы с Артуром пытались успокоить твой приступ истерики. Что у вас было с Волком? И… что говорила твоя Нади? — Она мне говорила что он убийца. — Яшкин пожал плечами, — Но мы и так это знаем. И она говорила про… четверых. Никак не двоих. А потом заикнулась еще кое о чем. — Четверых?! — Удивился Брукс, — Откуда четверо-то?       Артур, лежащий за спиной Брукса, внимательно все слушал, рассматривая объемные облака. Он был в шоке от услышанного. У него есть теоретическая вероятность о том, что он лишился своего близкого друга в виде Кертиса? Неужели он и правда покончил с собой? Так, как всегда хотел. За ним пришли его Валькирии? Он отказывался в это верить, и, немного съехав в кресле, продолжал все слушать, прижавшись головой к спине Брукса. — Это вот было перед тем, как я с окна вывалился в Хабаровске… Ну… Во сне или что это было? Я до сих пор не уверен. У меня бывают яркие сны, но не до такой же степени! — Дима растерянно выдохнул, — Она его разбудила. В тот момент, когда он спал на тебе и рядом с Никиткой. Скинула его с кровати, и начала прикасаться к коже. И на ней словно проявлялась кровь. Она в один жест словно сняла краску с его седых волос. На них тоже была кровь. Он был просто ей улит. Руки, волосы, даже лицо в этих брызгах. Они с Нади начали ругаться. Я не помню предмет спора. Но у меня тоже есть во сне не состыковка. Нади сказала, что Кертис убил четверых. Мы с тобой точно знаем о том, что он убил тех хулиганов у реки. Но затем она сказала про… Сашку. Про Радулова. И сказала о том, что он убил Никиту Михайлиса.       Мэйсек замер в шоке раскрыв рот. Артур очень осторожно выглянул из-за его плеча, уставившись на Диму, и влез в разговор, решившись сказать: — Дима, у меня к тебе плохие новости, которые ты просил не говорить. — Артур отрицательно покачал головой. — Про тот момент с наркотиками, когда тебя пристегнули к Саше. — Яшкин неуверенно попросил подробностей. — Мы с Аней вышли на то, что это он его… и тебя.       Яшкин растерянно опустил руки, от таких новостей готов был упасть замертво. Мэйсек побледнел, растерянно сжав руки. Опустил голову и прошептал: — Как вы это поняли? — Его видно на камерах. Как он прикладывал ключ к домофону. Как он шел по коридору. Анья прикинулась жильцом дома, попросив камеры, сказала что у нее кошка сбежала. И нашла вот этот момент. — Он был один? — Растерянно спросил Дима. — Ты мне сейчас хочешь сказать что чертов Кертис Волк в одиночку забил насмерть Александра, блять, Валерьевича Радулова? — Он пришел один. Но когда вышел и был ли еще с кем-то никто не знает. Потому что дальше произошел скачок напряжения, а у тебя в доме нет даже резервного генератора, который питал бы всю эту службу безопасности. — Артур кивнул. — Да. Твои лучшие и близкие друзья скорее всего подрались у тебя в доме и один другого просто убил. — Но ведь… Михайлис-то живой. — Растерялся Брукс, — Вот, новость была о том, что его перевезли в Магнитогорск на лечение. Прооперировали, он живой. Да, у него кишки вываливаются теперь с живота, но он же живой. — Мэйсек шумно шмыгнул носом, — Тогда у твоей Нади показания не сходятся. Ты говоришь что Кертис убил четверых. Про Радулова никто, блять, ничего не знает, как бы кто из какой команды не узнавал. Не понятно что с ним — живой он или мертвый… Но Михайлис-то живой. Что еще Нади тебе сказала? — О том, что Кертис убил ее. Еще во времена когда мы познакомились с ней. Я точно помню, что мы с Нади познакомились еще в Чехии. Но она сказала мне о том, что я просто влюбился в красивую девочку на трибуне в Сент-Луисе. И что Волк гонялся за ней с ножом. Видимо тогда и убил. — Дима расстроенно отвел взгляд и прошептал, — Я же просто сумасшедший. Вы чего так все серьезно воспринимаете? — Потому что твои слова не выдумка. — Неуверенно сказал Артур. — По крайней мере сейчас, когда то, что случилось в реальности, наложилось на твои сны. Что… что еще она сказала? — Что Нади спасла Волка от Даррена… руками Брукса. — Ну я в этом не уверен. — Мэйсек шумно выдохнул, — Есть в этом часть правды. Да. Когда я убегал с Волком на руках, и за мной гнался разъяренный Диц. — Он замер, увидев вопросительные взгляды как Артура так и Димы на себе, — Да, было и такое. Не обращайте внимания, я привык. Мы с Волком и не такое вместе прожили… В общем, Даррен меня ударил головой очень сильно об дверь кажется. Я помню, что я кажется потерял сознание или что-то такое. Но меня встретила бабушка. Она живет на этаже под квартирой Кертиса. Ей на вид лет двести. Она меня словно в чувства привела… Какой-то я не знаю, как смелостью одарила. Я бросился спасать Кертиса так, словно это был мой близкий младший братик. — Да-а-а, — протянул Ахтямов, — интересное кино показывают. Что-то в стиле Нолана, который любитель играться со временем. Чисто «Довод»… — Так. — Дима развел руками, и самолет ощутимо тряхнуло. Все трое издали смешки. — Яшкин, руками поосторожнее махай, бога ради. — Попросил Мэйсек, — И так стараются как можно меньше над океаном лететь, а тут еще ты вселенную расстраиваешь. Давай с начала. — Да с какого начала… — Яшкин глупо похлопал глазами, — Волк убил Радулова! А потом куда-то сам исчез. — Мне кажется Никитка не просто так сбежал от Кертиса. — Прошептал Артур, — А они часто ругались или что-то? Они же дружные мирные и очень любящие друг друга были. — Мне тоже так казалось. — Согласился Брукс. — Нет. Они вообще не ругались. Вообще никак. Один раз до этого, когда там был какой-то скандал в котором был примешан Петербург… Кертис мне так детали и не рассказал. Но второй раз все закончилось… во Владивостоке, да. — Мэйсек почесал затылок, — Ну нет. Я помню этот момент. Было все как обычно. Мы посидели, Яшкин меня довел до инсульта своими словами. Никитка сказал о том, что они с Волком пойдут перышки помоют. Вернулся уже один. Он не выглядел как-то расстроено. Он просто сказал о том, что Кертис пойдет домой. — Но ведь Михайлиса с нами уже не было. — Прошептал Дима. — А вдруг это реально Кертис на него напал… изуродовал… Она сказала про, — Дима раскрыл пятерню, проведя пальцами по ладони, — Про рану… от шифера? Было что-то такое? Ты же Волка за руку постоянно держал. — Была у него там рана, да. Он какое-то средство нашел, что-то типа смолы, которая рану заливает… Даже не видно толком. — Мэйсек шумно выдохнул, — Мой близкий друг оказался психопатом, который мог убить человека, а потом словно ни в чем не бывало пойти с нами обедать. Какой кошмар. — Мэйсек взвыл, — Блять, я не хочу… не хочу это понимать. Но я помню момент. Да… Кертис Михайлису по морде ударил, когда тот очень грубо выдохнул ему дым от сигареты в лицо. Они пошли ругаться куда-то за дома. А Никитка увел меня, сказав, что их бесполезно ждать. — Мэйсек замер и очень осторожно сказал каждое слово, — И он вернулся один. Я слышал только разговор их с Никитой. У Волка была истерика. Но Никита его не стал слушать. А потом и вовсе напоил его. — Ну да. — Согласился Дима. — Кертис же плакал. Просто бесконтрольно… Какого черта? Неужели Никита что-то подозревал? Но… он тогда… — Это пиздец. — Констатировал Брукс. — Я просто хотел с тобой пообниматься тогда в отеле после игры. — Прошептал Мэйсек. — И я не хотел, чтобы все закончилось так. — Кроме двойного убийства, — Артур обнял Мэйсека сзади, — у нас в сюжете еще и появилась целая свадьба. — Он вытянул руку, — А у тебя теперь есть муж. — И я больше не хочу ни в какую Канаду. — Согласился он с неохотой. Подняв голову от темных глаз Артура, посмотрел на Диму и сказал, — Когда я говорил, что я хочу в Канаду… Я подразумевал, что хочу покончить с собой, Дима. Мне было очень плохо. Я боялся. Мне было очень страшно. Я просто наблюдатель со стороны. Третьестепенное лицо в этом театре. И я просто хотел спокойствия и тишины. В какой-то момент отчаянья во мне было так много… Я увидел кольцо на твоем пальце от Радулова. Ты тогда мне сказал, что увидел, как я расстроился. — Брукс кивнул и прошептал, — Если бы не твой поцелуй и твои слова — я в тот же вечер просто наелся бы таблеток и никто бы меня тогда не спас. Твои слова удержали меня на этом свете, Дима. — Вот почему Нади сказала, что от тебя шлейф от курева и таблеток. И она назвала тебя самоубийцей. — Волк осторожно начал меня отпускать, когда я сделал вид, что я полностью оклемался от происходившего тогда с Д. Но… Это было далеко не так. Я просто видел что у Кертиса закончились моральные силы меня держать над обрывом. Я его обманул. Сказал что в порядке. Как и всем всегда говорил, что в порядке. Я пытался покончить с собой еще пару раз на протяжении этого сезона. Все валилось из рук. Провальнейший сезон в моей истории. Я видел как Кертис оказался счастлив со своим Никиткой. И не стал им мешать своим нытьем. Я хотел так же. Смотрел на тебя. А ты бегал со своим Радуловым… И тебе было вообще не до меня. Я молчал. Наблюдал. Но напарывался много раз на то, что меня словно что-то останавливает проглотить эту горсть. Словно чьи-то руки ложились на шею. — Может тебя тоже Димина Нади останавливала? — Осторожно спросил Артур, — Может она тебя берегла, когда ты отказался от Кертиса? — Было бы забавно, если бы это было так. — Брукс поднял взгляд, — Однажды этот самолет приземлится. И мы узнаем что случилось с Кертисом. Если он будет мертв, я полагаю, вопрос на этом будет исчерпан. Но если он будет жив… что ты будешь сделать? — Зная все то, что вы мне про него сказали, и что я вспомнил из рассказов Нади, — Неуверенно сказал Дима, — я… больше никаких связей и знакомств с Волком иметь не хочу. Я поступлю с ним так же, как это сделал Никитка. Просто развернусь и уйду от него. Заблокирую его везде. Забуду о нем. Такого друга и такой любовницы у меня никогда и не было. — Он кивнул, — Я не знаю с этого момента никакого Волка. И мне абсолютно без разницы, живой он или мертвый. — Не смотря на то, что Кертис очень много хорошего сделал для меня, его поступки на протяжении всего сезона были больше плохими, чем хорошими. — Согласился с Димой Артур, — И что-то мне подсказывает, что есть еще какая-то часть истории, о которой мы не знаем. И вряд ли когда-то узнаем.       Мэйсек опустил голову. Он так смело и решительно уже сказать не мог. Но прекрасно понимал, почему Дима так сказал. И понимал, почему Артур так сказал. Он даже примерно представлял какую часть они не знали как расследовать. Волк и его дела в Петербурге. Они даже не представляют, сколько раз Кертис туда летал. Быть может… Ротенберг в курсе куда делся Волк? Брукс зажмурился. Волк доставал его с того света. Он останется ему верным и близким, даже если останется стоять в полном одиночестве рядом с ним. Он не имел права так легко отказаться от Кертиса.       Они все трое подняли головы, услышав о том, что самолет пошел на снижение в столице Объединенных Арабских Эмиратов. Еще два часа на пересадку, еще пять часов полета следом и они окажутся в Казани. Осталось совсем чуть-чуть.