Два медведя в одной берлоге

      Виннипег.       После непродолжительного ночного сна Брукс с Димой вручили свою младшую Жабу — Артура Ахтямова в руки Митча Марнера, что пообещал им последить за лягушонком, выгулять его по городу, и сводить даже бесплатно на матч, что состоится уже вечером. А сами запихнувшись в небольшой винтовой самолет Авиалиний Канады отправились в родной город Брукса Мэйсека. Спустя непродолжительный полет в два часа с лишним, самолетик приземлился в городе Виннипег. Брукс сразу вызвал такси и предупредил, что поедут они далеко. Ехали порядка часа в полной тишине. Дима досыпал свое, растянувшись в кресле рядышком, спрятав морду в воротник пуховика.       Брукс же сидел оперевшись руками в ноги, сгорбив спину, беспокойно перебирая в руках ключи от дома. Так. Сигареты он все докурил. Зажигалку спрятал. Никто ничего не пил. И от них не тянет алкоголем. Он зажмурился, шумно выдохнув. Медленно провел языком по губам, продумывая диалог, который может развиться с родителями. Надо уверить их что все в порядке. Он положил свои результаты, которые говорили о том, что он был здоровый и чистый поближе. Те вроде бы оставил дома. Все перепроверил. Такси медленно остановилось на окраине города. Брукс пихнул Диму, чтобы тот наконец проснулся. Они вышли с машины.       Снега нападало тут очень прилично. Дима сонно протер морду снегом, чтобы выглядеть пободрее. Недовольно поежился. Будто… сильно холодно относительно Торонто. Градусов двадцать точно минусом. Он улыбнулся, видя как Брукс сильно нервничает, все снова перепроверив. Вытянул руку и прошептал, что он рядом и все будет в порядке. Мэйсек растерянно кивнул. Они уставились на большой деревянный двухэтажный дом, с просторной верандой. Он имел темно-красный цвет и белые наличники на деревянных окнах. Дима улыбнулся, увидев на первом этаже везде очень милые занавесочки. Вокруг было полно таких же домиков, хоть и разного типажа. Была прочищена небольшая тропка до дома. — Брукс, тебе будто пятнадцать. — Улыбнулся Дима. — Расслабься. Ты уже своим нервяком подозрения наводишь.       Мэйсек поправил на нем шапку, и, резко и шумно выдохнув в сторону, прошептал: — Надо было покурить. Не додумался. Ладно. Идем.       Он первый отправился вперед, достав связку ключей. Яшкин немного глупо улыбнулся и пошел за ним, спрятав морду в воротник пуховика. Мэйсек открыл дверь и пропустив Диму первого, шепотом попросил не топтать снег дальше порога. Заскочив следом, закрыл дверь на ключ и громко сказал: — Мам! Я дома! — Я слышала! — Послышался из глубин дома взрослый женский голос. — Я не один! — Я знаю!       Дима задумчиво огляделся. Они стояли в холле, где сразу справа была лестница наверх, и таинственная арка, что была завешана большой тканевой занавеской, на которой были нарисованы какие-то листья. В конце лестницы была дверь с какой-то подвеской на ней. Слева снова арка, с такими же шторами, только уже открытая. Дима осторожно заглянул из любопытства за угол. Он увидел большой камин, напротив которого стоял роскошный диван. На камине какие-то фигурки. Брукс мягко отодвинул его любопытную морду обратно. Послышались шаркающие шаги. Через минутку из арки вышла невысокая женщина, вся полностью седая, в красивом платье в пол и фартучке, об который вытерла руки. У нее были великолепные карие глаза. Дима улыбнулся. Понятно от кого ему достался такой красивый взгляд. Женщина задумчиво осмотрела Диму и сказала громко: — Мэйсек! А ну глянь, кого нам приволокли!       Брукс моментально побледнел, стоя как вкопанный недалеко от входной двери. Дима стеснительно спрятал нос в воротник. Со второго этажа тяжелыми шагами спустился взрослый мужчина. Он был сильно выше женщины. Встал рядом, одетый во флисовую пижаму. Задумчиво почесал затылок, смотря на Яшкина. Обоим на вид было под семьдесят. — И кто это? — Осторожно спросил мужчина. Дима нахмурился. Если это был отец, то у него сильный немецкий акцент. Он где-то читал о том, что Бруксу помог тот факт, что отец у него был с тех краев. — Мам, пап, — Брукс вытянул руку, указав на стоящего рядом. — Это Дмитрий Яшкин. Он из Чехии… И мы сегодня с ним хотим расписаться…       Яшкин кивнул, согласившись со сказанным. Женщина, театрально закинув руку, приложив ее тыльной стороной ко лбу взвыла: — Позор моим сединам! Какой кошмар, Брукс!       Дима расстегнул пуховик, и, спрятав руки в карманы, сделал серьезный вид и сказал: — Вы зря обо мне так думаете. Я… — Да знаем мы, кто ты. — Отмахнулся мужчина, и, тяжело опираясь тощей рукой о перила, пошаркал в тапочках наверх, — Лучший снайпер лиги… Ага, как же. Позор нашему роду…       Он скрылся наверху, громко хлопнув дверью. Брукс зажмурился, когда и мама ушла обратно. Медленно опустился на колени и, закрыв лицо руками, издал резкий вздох, словно готовый прямо сейчас расплакаться. — Ты охер… — Растерялся Дима. Присев рядышком, шепотом уже спросил, — Ты охерел, Брукс? Ты еще разревись. Чего случилось?! — Я так и знал что будет такая реакция. — Взвыл он, и правда весь готовый расплакаться, — Можем уезжать… — Ага, сейчас. Столько километров преодолеть, и все в пустую?! Не в мою смену.       Яшкин стянул с себя пуховик. Аккуратно отставил кроссовочки. Улыбнулся. Он ради них даже нормальные черные целые носочки надел. Вот уж много чести. Он даже перед главным тренером стоял в драных цветастых и разных. Ну уж нет. Так просто он это не оставит. Он помог Бруксу снять верхнюю одежду, повесив ее рядышком со своей. Поднял его на ноги, и прижал к себе. Брукс уткнулся носом в его шею, тяжело дыша. Дима нежно погладил его по волосам и прошептал: — Как зовут хоть? — Эмилия и Андреас. — Прошептал Брукс. — Дима… Не стоит, правда… Бесполезно.       Он прижал его к стеночке, предложив явно подпирать, а сам смело отправился за арку в одиночестве. Помимо камина еще был целый книжный стеллаж во всю стену. Несколько явно дорогих статуэток. Дима задумчиво осматривался. Задержался около стены напротив камина. Улыбнулся, засмотревшись на фотографии под стеклом. А вот и еще одна семейная фамилия. Своего очаровашку он сразу нашел, даже пускай ему на фотографии было лет десять. Он прошелся до большой кухни. Она была приставлена к окнам, за которыми было прекрасно видно большой внутренний дворик. Чужая мама стояла около кухонного гарнитура, задумчиво размешивая деревянной ложкой жидкое тесто, явно за ним очень внимательно наблюдая. Дима поправил свою темно-зеленую худи с символом Ак Барса и, попросив разрешения, уселся за небольшой деревянный продолговатый обеденный стол с красной скатертью. На ней стоял небольшой чайный сервис. — Давайте еще раз. — Предложил Дима, аккуратно сложив руки на стол, выглядя как прилежный школьник на первой парте перед строгой учительницей, — Меня зовут Дмитрий. Можно просто Дима. — Он едва заметно улыбнулся, — Я родился в России, большую часть жизни прожил в Чехии, оттуда перебрался в Америку. Даже играл с вашим сыном не один матч… Потом решил вернутся в Россию. — Я знаю кто ты такой. — Серьезным тоном сказала женщина. — Ты бывший наркоман и алкоголик. Да и бывший ли — большой вопрос… — Не правда. — Смело парировал Яшкин, — Я уже давным давно ничем таким не занимаюсь. У нас по Лиге прошлось недавно массовое обследование. У меня результаты отрицательные. Я не наркоман, не алкоголик, даже ничем не болен. — Он пожал плечами, — Вы скорее всего ошибаетесь. — Ах ты еще и перечить будешь мне? — Удивилась стоящая, — Брукс!       Мэйсек, стоящий все это время вжимаясь в стенку стоял закинув голову, тяжело дыша через рот. Он был готов прямо сейчас разреветься. Родители дальше порога его не пустили. Спрашивать их родительского одобрения будет бессмысленно. Это гарантированный отказ. Проклиная себя по дороге, отправился на кухню. Примостился неловко рядом с Димой. — Брукс, как давно ты его знаешь? — Довольно давно. — Тихо ответил он, — Пару лет так точно. А вообще… побольше даже. Близко мы познакомились и начали встречаться в этом сезоне. — Это ты же с ним конкурировал за награды в своей России?       Брукс кивнул. Поднял взгляд, сидя весь побледневший, явно чувствуя себя очень неловко. Его прошлая девушка моментально влюбила в себя родителей, заболтала их, оставила в хорошем расположении, и он с легкостью получил родительское согласие на брак. На брак, которого так и не случилось. А теперь вот такая картина. Ему казалось, что уже бесполезно хоть кого-то приводить. Родители будут сразу автоматически против настроены, зная, какой у них сын не очень умный в выборе пассий. Снова тяжелые шаги. Женщина хмыкнула, достав из духовки форму. Дима вытянул руку и осторожно сказал: — Забыли маслом смазать. А то я вижу, у вас пергаментной бумаги нет.       Мэйсек вопросительно уставился на него, всем видом показывая свое недовольство. Женщина хмыкнула. Отставила большую миску с тестом. Осмотрела под светом форму и, открыв большой холодильник, достала масленку, щедро смазав маслом металлическую форму. — А это печенье или торт будет? — Поинтересовался снова Яшкин, — Просто можно туда ванилина насыпать. Будет гораздо приятнее пахнуть. — Ванилин позже добавляют. — Фыркнула она. — Ну да, если хотите для красоты. А чтобы и во вкусе почувствовать ваниль, можно пакетик и в тесто отправить. Оно ярко чувствоваться не будет, но зато будет и вкус и запах. — Дима… — Растерялся Брукс, — Не надо…       Чужая мама встала уперев руки в бока, недовольно смотря на Диму. Тот притих, сделав виноватый вид, и жестом показал что молчит. Они вдвоем сидели и наблюдали за процессом готовки. Дима шумно шмыгнул носом, рассматривая происходящее с явным любопытством. — Отведи гостя наверх, к себе, пожалуйста, Брукс. — Холодным тоном сказала Эмилия.       Брукс опустил голову, шумно выдохнув и тут же ответил: — Хорошо.       Он поднялся, и потащил Диму за собой по лестнице наверх. Небольшой коридорчик с множеством дверей. Самая дальняя, что была в стороне от всех была закрыта. Одна из них была запачкана краской, с яркой буквой «А» на ней. На другой висела большая табличка «не входить». Он провел его мимо высоких перил, ограждающих лестницу и затянул в дальнюю дверь, на которой ничего не было написано или нарисовано. Они попали в небольшую комнатку. Совсем небольшая уютная комнатка, с односпальной кроватью, шкафом. Напротив кровати стена вся уверенная медалями и наградами. На полках множество кубков. Под ней старенькая, явно видавшая много чего в жизни клюшка. Уж даже и компании такой нет, которая их производила. Дима улыбнулся. Все в идеальном состоянии. И не пыльное. — Посиди пожалуйста тут пока. — Брукс вытянул руку, — Там, если что, ванная за соседней дверью, можешь умыться или что-то такое. — Брукс, тебе уже тридцать один год. Мама с папой тебе уже не должны никакой роли играть. — Ты знаешь, — Мэйсек отвел взгляд, выглядя сильно расстроенным, — я мозгами это понимаю. Но им это объяснять бесполезно. У меня трое сестер с братьями. Я четвертый. Вот мы все пытались это объяснить — бесполезно. — Брукс! — Вскрикнула недовольно мама, — Я кому сказала!       Брукс тут же бросился бежать вниз. Яшкин лишь с грустью покачал головой. Закрыв дверь, уселся очень осторожно на кровать. Его взгляд моментально привлекла красивейшая серебряная медаль, что висела в самом центре стены. Олимпиада восемнадцатого года. Он тут же поднялся с кровати и очень осторожно провел рукой по серебру. У него ручки чесались ее стянуть и надеть на себя. Но ему такой радости не досталось. Он осторожно приподнимал медали. Много золотых. Да, все в основном с молодости, некоторые еще со школы. Дима улыбнулся, завороженно рассматривая кубки и грамоты, слушая легкий звон потревоженных медалей. Тут наверное под сотню всего было. Да, хорошего соперника он себе в Петербурге выбрал. Это не Буше, с которым было скучно тягаться. Брукс был хорошим соперником.       Он осторожно приоткрыл шкаф и заглянул внутрь. Несколько вещей… форма? Он вытянул одну из джерси и улыбнулся. Моментально узнал расцветку. Это форма с олимпиады. Тоже, скорее всего, как и Волк собирал их памятные. Им всегда предлагали их забрать на память. Многие соглашались. У него тоже раньше была коллекция джерси тех команд, в которых он играл. Даже, наверное, у отца где-то так и лежат в коробке спрятанные. Провел пальцами по ткани. Завидно. Как же ему было завидно. Он накинул на голову капюшон, и, стянув джерси с вешалки, напялил ее на себя. Облизнулся, стоя счастливый. Тут же снял и медаль, повесив ее себе на шею. Приятная тяжесть. Он подошел к зеркалу, что пряталось на внутренней части дверцы шкафа.       Гордо осмотрел себя. А ему… шло? Красавец. Достав телефон, сделал фотографию себе на память. Заодно скинул ее Артуру. Услышав крик даже из-за закрытой двери, осторожно высунул любопытную морду, приоткрыв дверь всего на чуть-чуть. — Брукс! Я тебе что сказала! Ты чего в этот дом всяких оборванцев таскаешь?! Ты вообще с какой помойки этого чеха достал?! Это что такое?!       Яшкин нахмурился. Его с помойки Радулов забрал. С помойки в районе Василеостровского, бережно отмыл и в себя привел, а вот Брукс уже ограбил награбленное. Ни с какой он не помойки. Спрятавшись в комнатку, задумчиво оглядел себя. Даже не грязный и не рваный нигде. Его же в приличное одели еще в Торонто. Видела бы его эта Эмилия как он обычно дома выглядит, или даже неделю назад в Хабаровске — вот это было бы интересно. А так…       Снова высунулся с комнатки, услышав приятный сердцу голос. — Мама, я люблю его! — Возмутился в ответ Брукс. — Слышала я уже твое «люблю» — люблю, люблю — сандаль куплю! Не смей с ним расписываться! Я против! Иначе ты мне больше не сын! — Раздался грохот и звон посуды, — Ничего ты не можешь сделать! Да какой из тебя спортсмен?! Да ты на себя хоть посмотри! Мальчик, сколько тебе годиков? Когда мозги появятся в головушке в твоей?! — Ну мам… — Не мамкай! — Возмутилась женщина, — Боже, какой позор у нас в роду! Мы с отцом столько сил на тебя отдали! Отучили, столько денег на тебя потратили! Неблагодарное чудовище! А ты вечно… Вечно ты как… — Она явно потерялась в словах. Снова звон посуды, — Надо было на Софье останавливаться! Нет же! Мальчика еще одного захотелось! А родился ты! Еще и что-то смеет вякать там! — Дима повис на перилах, внимательно слушая что говорят с ужасом на лице. Не удивительно, что он был в таком странном состоянии. Вообще не понятно как жить с такими родителями. Сын олимпийский чемпион… Да, не с золотой медалью, но это же тоже великое достижение — серебряная медаль. Дима глупо похлопал глазами, слушая недовольный бубнеж. У него вообще ни одного достижения не было за жизнь. Даже похвастаться нечем. Вечно от него все награды и медали ускользали. — Какой кошмар! Уехал от нас в эту свою дрянную российскую лигу… И куда? Думаешь, притащил какую-то там медальку с олимпиады, и все, и можешь гордится собой? Нет! Ты там уже семь лет, Брукс! В этом дрянном городе с непроизносимым названием. Ты чем там занят? Небось с этим крашеным… одним развратом занимаетесь! Опять небось курить начал! Ты же знаешь, что у тебя легкие слабые! — Ну Кертис же тебе понравился! — Попытался дать отпор Брукс, — Ну мама… — Он милый, да. Но он же твой друг, как я поняла. А ты не можешь себе даже друзей найти нормальных. Вот девочка же была хорошая, милая, добрая! И где она теперь? В Москве, с детьми. А что ты от этого чеха возьмешь? Что, денег накопил, снова будешь раздавать? Уйди! Видеть тебя не хочу. И только попробуй расписаться с этим дрянным чехом — можешь сюда не возвращаться!       Дима вытянул руки, стянув старенькую тетрадку с полки между учебников. Улыбнулся, счастливо рассматривая странные записи и какие-то зарисовки. Значит тут он был еще с мелкого возраста? Задумался, пытаясь вспомнить диалог в одну из ночей. Он же как-то упоминал, что надолго где-то не задерживался. А это тогда откуда? Спросить надо будет. Бережно поставил все обратно. С неохотой снял медаль, усевшись на край кровати, что была застелена постельным с облачками. Провел пальцами по металлу. У него таких богатств уже точно не будет. Чехия от него в какой-то мере отказалась, когда он остался в Континентальной лиге играть. Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Он шумно вздохнул. А вот Да Коста еще может привезти домой олимпийскую медаль. А им с Бруксом уже не грозит. Будет у них одна на двоих.       Повесил ее осторожно обратно, стараясь сильно не тревожить. Повесил обратно и чужую джерси. Снова уселся на край кровати, услышав осторожные шаги. Дверь приоткрылась. Только знакомая рука закинула оба портфельчика в комнату. Дима услышал всхлип. Дверь тут же закрылась. Шаги раздались уже за стенкой. Послышался шум воды. Дима зажмурился, беззвучно сматерившись. Мать его до слез довела. Да. Мальчику тридцать один годик. А он все еще боится возвращаться в дом, в котором он должен быть в безопасности. Дав Бруксу пару минут побыть одному в истерике, осторожно вышел и постучался в соседнюю дверь, где была ванная. В ответ была тишина. Он постоял, побоялся еще с минутку заходить, но все же толкнул дверь и очень осторожно зашел в ванную комнату. Вытянутая комнатка вся в пожелтевшем от времени кафеле, да еще и с окном в самом конце. Ванная, стоящая вдоль длинной стены, раковина, с которой лилась шумным потоком вода. Одинокий силуэт сидящий на бортике ванной закрылся руками, заливаясь беззвучно слезами.       Дима очень осторожно выдохнул. Выключил воду, чтобы не набежала приличная сумма за растраты. Беззвучно уселся перед ним на колени. Мягко положил голову на его ноги, мягко обвив их руками. Брукс плакал. Долго. Беззвучно. — Она не права, Брукс. И ты должен сам это понимать. — Что бы ты не принес в дом в качестве своих достижений — ей всегда мало. Что бы я не говорил — я вечно для нее лжец. Как бы я не старался и не выкладывался на играх и тренировках — лентяй. — Он опустил руки, весь зареванный смотря на Диму, — А теперь я получаю в лоб вот этим? «Ты мне не сын»? «Можешь сюда не возвращаться»? Просто за то, что я люблю не такого человека, как ей бы хотелось? — Он отвел взгляд, скривившись и снова расплакался, — Дима, давай просто уйдем. — Бери паспорт и пойдем.       Мэйсек резко задержал дыхание, глотнув теплого воздуха и вопросительно посмотрел на него. Дима мягко поглаживал его по ногам и прошептал: — У всей моей семьи не было столько наград, сколько у тебя одного. А медаль? Чертова медаль с чертовой, блять, Олимпиады?! — Она же серебряная. — Отмахнулся Брукс, — Толку-то от нее. — Я тебя сейчас за это укушу. Очень больно. Не смотри, что зуба не хватает. — Дима вытянул ручки, и, подтянув рукава темно-зеленой худи, мягко вытер драгоценные слезы, — Пускай мама у тебя думает что хочет. Но это твоя жизнь. Ты достойный соперник. Сильный и выносливый. Ты очень умный. Невероятно красивый. Да, привел в дом черт знает кого. У меня-то ничего нет. Я и правда оборвыш. — Он вдруг вытянул ногу и похвастался носочком, — Вот! Даже драный! Но так, чтобы не было видно. Такие невероятные жертвы ради вас! Даже одинаковые! — Брукс сдался, едва заметно улыбнувшись, сидя перед ним весь в слезах, — Ну вот. Улыбка у тебя добрая. Денег ей надо? Так у меня есть. Девяносто миллионов было, пока половину не сожрал. Ничего. Все тебе будет. Отдам все-все до последнего евро. Или тут доллары надо? Ну… там поменьше будет. — Дима почесал затылок, — Ничего! У Марнера займем. Будет много! Я потом натурой отдам, нормально будет! — Брукс рассмеялся, стыдливо вытерев слезы. — Ну вот! А то сел он тут, ревет сидит. Ты мне скажи… твоя душа… твои мозги что решили? Что ты все еще не против со мной расписаться? — Я все еще не против. — Прошептал Брукс, — Я все еще хочу этого. Но я не хочу лишаться этого дома. Это все еще мои родители. И я должен их слушаться. — Вот стану я тебе мужем — будешь меня слушаться. — Дима гордо фыркнул, и, поднялся на ноги. Рывком поднял его следом и, обхватив двумя руками за талию, прижал к себе. Мягко принялся целовать. Брукс медленно обнял его за шею, отвечая на поцелуй. Соленый привкус от слез приятно растворился на языке. Дима отстранился, и едва слышно прошептал, — И я тебе буду печь пироги гораздо вкуснее чем у нее. Я хотя бы не кидаю столько яиц, чтобы тесто было как кусок резины. Оно сильно желтое. Так не должно быть. Будет не вкусно. Так что нет смысла сюда на ужин возвращаться. — А ты не против? — Осторожно спросил Брукс, мягко потрепав светлые волосы Димы, — Вот… вот с таким как я обручаться? — Я очень хочу этого. Я столько тысяч километров ради этого преодолел. Пойдем? — Куда? — Брукс растерялся, — Ты прямо уверен в этом? Обратного пути уже не будет. — В ЗАГС. Или куда тут приходят… — Он хмыкнул, — Надо наряд покрасивше подобрать. У меня из чистого осталась только пижамка. — Только не говори, что ты пойдешь со мной расписываться в пижаме… — Растерялся Брукс. — Яшкин… — Это я да, я! — Гордо отозвался Дима, — Ты против?       Мэйсек усмехнулся и, положив голову на его плечо, стоял прижавшись к нему, задумчиво рассматривая пейзаж в окне, где пошел объемный снег. — Я в детстве мечтал так с кем-нибудь расписаться. — Признался Брукс. — Мне Д. запретила даже самому костюм себе выбрать. Нарядила меня в какой-то фрак… в котором я был как пингвин. — Ну тогда пошли. Нас ждут великие дела. А то там ща опять обед будет, потом учет, потом вычет, потом зачет, потом переучет…       Дима потащил его за руку с ванной. Притянул обратно в его комнату. Брукс уселся на пол, и вопросительно уставился на Диму, что стянул с себя за один жест и худи и футболку. Смело напялил на себя любимую светло-розовую пижамку с лошадками. Мэйсек улыбнулся, наблюдая за ним. Немного подумав, поднялся с пола и, заглянув в шкаф, достал свою пижамку. Она была ему сильно большая. Он ее тут забыл еще года три назад, когда был сильно объемнее. И она на нем немного странно смотрелась. Зато была черной с роскошными красивыми цветами на ней. Аккуратно ее застегнул и завязал завязки на ней. Дима улыбнулся, сидя раскинув ноги, наблюдая за Бруксом, которому явно шла эта одежда. — Нам по тридцать лет. Чем мы только заняты… — Растерянно прошептал Мэйсек, завязав шнурочки, чтобы штаны не свалились. — Мы собираемся расписаться в пижамах. — Усмехнулся Яшкин, — Ты против? — Ни в коем случае!       Брукс достал свой канадский паспорт. Следом вручил Диме его чешский. Они переглянулись с улыбками и встали на выходе из комнаты. Прислушались. Судя по звукам это отец вниз ушел. Мэйсек немного посомневался, и, подгадав хороший момент для побега, открыл беззвучно дверь. Потянул Диму за собой за руку. Они, как два дурака, в цветных носках и пижамках, быстро пробежались без единого звука по лестнице вниз. Накинули пуховики и, нырнув в кроссовки, сбежали из дома, закрыв дверь максимально осторожно. Тут же нырнули в такси, что повезло их в город. А они сидели и довольные целовались на задних сидениях, спрятав свои паспорта по карманам. Брукс, с трудом отвлекшись от поцелуя, спрятал ключи от дома в карман. Яшкин же, раскинув ноги, полулежал в кресле, и едва слышно запел: — И где ты моё Солнце, лучик жёлтый, где ты? Подошва сотрётся на дешёвых кедах. — Он взялся за руку Брукса, закрыв глаза, продолжив едва слышно петь, — В бурю если придётся, парусом без ветра — буду продираться, ради твоего света. Вместе растопим лёд, и пустим заряд на сердце, пусть хоть сто миллионов ждёт ещё километров… Да я начал зелёным! Да, поменялись принципы. Это мои загоны. Это мои амбиции.       Такси ехало по засыпаемым снегом Виннипегом. Небольшой и очень уютный город выглядел таким заманчиво красивым. Брукс, улегшись на плечо Диме, задумчиво смотрел в окно на родные пейзажи. Такси спустя половину часа остановилось напротив одиноко стоящего здания. Оно выглядело странно. Словно это просто какое-то министерство. Брукс быстро побежал по ступенькам наверх, потянув за собой Диму, которого ноги на скользких ступеньках, да в дурацких кроссовках совершенно не держали. Заскочив в тепло, стояли и хохотали, быстро отогреваясь. — Так, — Дима осмотрел величественное здание, которое навивало больше тоску и забвение, чем радость. Словно он где-то в Российском ЗАГСе, где в одну дверь те, кто расписывались, в другую те, кто разводились, а две соседние для тех, у кого кто-то родился и для того, у кого кто-то умер. Там радость с горем всегда рядом. Иногда даже в одной двери. Но тут-то. — А ты уверен, ну, что все будет… не два месяца, как в России? — Я немного подзапарился с этим. — Брукс скинул капюшон с головы, и расстегнул пуховик, — Со своей стороны уже все сделал, что надо. Да и с тобой все гораздо проще. — Он кивнул, — Нам надо будет кучу документов заполнить, с судьей поговорить, а там сразу штампы поставят и отпустят нас. — Он с неохотой признался, — Да, сегодня как бы официально мы с тобой сюда записаны на заключение брака.       Дима похлопал глазами, задумавшись о том, сколько же Бруксу пришлось сделать ради этого. — Это, получается, ты уже давно этим занялся? — Удивился Яшкин, достав свой паспорт и следом за ним отправившись в один из коридоров, — Это… — Это еще как только ты мне кольцо протянул на игре со СКА. — Брукс кивнул, — Ты не злишься на меня на это? — Нисколько. — Дима улыбнулся, — Я бы так же сделал, если бы знал куда идти. — Дима облизнул губы, — Было предложение в Финляндии с одним расписаться, но меня бы потом обоссали, отпинали и сожгли бы. Ладно… не важно. — Он поправил выпавший шнурок, и уселся среди большого количества народа. Брукс уселся ему на ноги, мягко обняв за шею, — Пиздец. Так это ж сколько времени… И ты был уверен в том, что делаешь? — Нисколько. — Повторил за ним Брукс. — Совсем не злишься? — Нет. — Дима улыбнулся, — Я горжусь тобой, что ты всем этим занялся. А то я немного валенок в этом. А если там что-то надо будет заполнять — дашь списать?       Брукс едва сдержал смех, и уткнулся в его крепкое плечо носом. Спустя пару минут ожидания их позвали по фамилии в один из кабинетов. Забрали у них паспорта. Попросили и те, которые у них были вторыми. С явным недоверием служитель суда покосился на паспорт с двуглавым орлом. Яшкин недовольно шмыгнул носом, но спорить с работниками государственных структур не было смысла. Вскоре каждого спросили в какой из паспортов ставить штамп. И оба и синхронно ответили, что во все. Диму даже переспросили, правда ли он хочет в российском паспорте заиметь такой штамп. Он смело согласился. Внимательно следил за тем, как грустный и уставший мужчина, открыв перед собой памятку, листал его бордовый паспорт, сверяя какие-то штампы и данные у себя. Замер, увидев как на одной из страничек промелькнул знакомый штамп. Уже хотел было дернуть рукой, но Брукс мягко придержал его и шепотом сказал ему на ухо: — Дима, я думаю самое время тебе сказать об этом. Дима, штампа в твоем паспорте никогда не было. Все твои данные проверили обе страны. Если бы что-то когда-то было, тебя бы заставили справку приносить или свидетельство о разводе. Но у тебя никогда ничего в паспорте не стояло. Ни в чешском, ни в российском. — На что ты намекаешь? — Осторожно спросил Дима, повернув голову, смотря на Брукса, что стоял рядом с ним в дурацкой пижамке, весь еще и растрепанный в добавок, — Что… Нади никогда не существовало? — Не знаю, Дима, существовала ли она когда-то или нет. Но штампа у тебя никогда не было. — Он легонько пихнул его, указав на протянутые документы, — Я свою такую пачку заполнил. Твоя очередь.       Яшкин взял стопку бумаг и ручку. Уселся в уголочек за столик, и принялся все заполнять. Брукс уселся рядышком с ним, и периодически подсказывал что надо писать в той или иной строке. Он прекрасно увидел что Диме было немного страшно. Взял его за руку и прошептал: — Ты в любой момент можешь все остановить и сказать «нет».       Дима кратко кивнул, продолжив неуверенно заполнять данные о себе. Его беспокоило то, что Нади давно не было. Где же его маленькая вредина? Неужели штамп с Бруксом и правда спугнул ее? Он замер, увидев строчки, которые спрашивали его о том, был ли он когда-то замужем или женат. Надо было поставить нет. Но он был в этом не уверен. Сидел кусая губы, словно школьник на экзаменах, очень неуверенно вписывая свои ответы. Усмехнулся, когда в документе надо было написать примерный доход. Брукс шепотом ему ответил, что ответ надо было написать в канадских долларах. Достав телефон, быстро нагуглил ему нужную сумму. — Всего миллион триста канадских долларов? — Шепотом возмутился Дима. — Это я так мало зарабатываю или курс так переебало? — Я зарабатываю вполовину меньше тебя. — Брукс легонько пихнул его, — пиши давай. В списке Форбс такая же отвратительная фотография будет как и на сайте Ак Барса? — Да нормальный я там! — Возмутился Дима, быстро вписывая данные дальше, — Ну попросили быть серьезным. — Ты там обдолбанный. — Не быть обдолбанным не попросили! — Парировал Яшкин, — Сука, я помню Рома как-то какую-то делегацию к нам с Ники в номер после матча привел. Помощники его прошлись мимо нас, сказали убрать всякие кружки, тарелки, прочую поебень… — Он отвел руку с ручкой в сторону, и прошептал, — А мы пили с Ники! Как он потом визжал! — Они с Бруксом издали тихие смешки. — Нет, надо мне точно и конкретно. Про рюмки разговора не было.       Они вдвоем заржали во весь голос. Дима за пол часа, с шутками и житейскими историями все быстро заполнил. Пошли уже к другому столу. Брукс стоял рядышком с ним, немного глупо улыбаясь, смотря на Диму, что стоял и лыбился как дурак. Следующие два блюстителя законодательства допрашивали их о том, правду ли они написали в документах. Бюрократическая волокита затянулась на два часа. И все это в одном чертовом кабинете. Дима тяжело вздохнул. Он слышал что в России это все явно веселее происходит. Ему уже хотелось поесть и лечь баиньки, а он торчал тут, и вынужден был думать о прекрасном. Спасибо хоть справку о болезнях не спросили. И откуда у него карта платежной системы «Мир» тоже. Он периодически прислушивался к ответам Брукса. Надеялся услышать что-нибудь любопытное. Пока ничего интересного, кроме штрафа за незаконное распитие алкоголя в возрасте четырнадцати лет. Мэйсек растерялся, когда за последним столом их спросили о том, получили ли они согласие от родителей. — Нам тридцать лет! — Возмутился уже было Яшкин, но Брукс, мягко показав ему помолчать, неуверенно ответил: — Мы будем только светский брак заключать. Без религиозного.       Яшкин сделал удивленный вид. Брукс усмехнулся и прошептал: — У меня все под контролем. Я же немецкий подданный. Я знаю что надо сказать работникам государственных структур. — Я посмотрю на тебя когда в пенсионный фонд придешь за пенсией, подданный он. — Прошептал ему Яшкин, — И как тебе такому доброму и вежливому захочется кого-нибудь нахер послать. — Я сейчас тебя нахер пошлю. И туда идти еще дольше чем тебе обратно в твою Казань. — Забирай свое шмотье, отправляйся к ебеням. — Парировал Яшкин, счастливо улыбаясь Бруксу, — Пидор. — Сам такой же! — Возмутился Брукс и по-русски добавил. — Уебок беззубый.       Яшкин впал в шок, удивившись тому, что Брукс и на его языке говорить умеет. — Невестка. — Прошептал он в ответ. По-чешски это было вполне лаконично и понятно — проститутка.       Они шутливо попихались, пока девушка сидела подперев голову рукой, внося очередные данные в очередной компьютер, явно никуда не торопясь. — Еще кто-то с вами будет на регистрации присутствовать? — Устало спросила девушка.              Получив отрицательное махание головами от обоих, вытянула руку, и, прихватив большую стопку документов, сверху на которых валялись все четыре паспорта, предложила им пойти следом. Они прошли по длинному темному коридору в очередной кабинет. Диме показалось, что проще в государственной поликлинике к нужному врачу попасть, чем тут просто расписаться. — О, у тебя же штраф по-малолетке был? — Шепотом спросил Дима, крепко держа Брукса за руку, — А у тебя есть эта фотка… знаешь, где все с табличками фоткаются? Ты небось там молодой еще такой горячий был. — А сейчас я уже остывший? — Возмутился Брукс, — Яшкин, я тебя порой ненавижу. Мы на серьезное дело идем, а ты сам смеешься еще и меня смешишь? — Серьезное дело это растение в Челябинске спиздить под носом у транспортной полиции. А это — баловство. А ты че смеешься, пока я тебя смешу?       Брукс дал Диме подзатыльник. В ответ получил под зад и едва не завалился. Они громко заржали. Казалось этот проклятый коридор не закончится. Но нет. Спустя пару минут они вышли в большой просторный и светлый кабинет. В центре зала был стол. Девушка положила все документы на тот, который стоял рядом, а перед сидящим за столом мужчиной положила лишь два заявления и четыре паспорта. Откланявшись, ушла. Они вдвоем встали перед столом. Сидящий взрослый мужчина задумчиво все изучил. — А тут тоже брак заключать дешевле чем разводиться? — Шепотом спросил Дима.       Брукс едва сдержал приступ смеха. Едва слышно шикнул на него. Вот сидящий перед ним достал нужный штамп, и, пока что-то в нем настраивал, спросил, кратко глянув на Брукса: — Точно уверены во всем?       Они синхронно кивнули. Мужчина им в ответ улыбнулся. Кратко посмотрев в большую папку перед собой, быстро зачитал стандартный протокол о том, что они заключают официальный брак, что между ними равные обязанности и равные права. Дима растерянно осмотрелся. Слишком тут было… пусто. И слишком тихо. Серьезный тон государственного работника эхом гулял по кабинету с высокими потолками. Он уже был ни в чем не уверен. У него похолодели руки. Он крепко сжал их, чувствуя, как сильно и в страхе заходится сердце. Он обязывает себя этим штампом с большой юридической волокитой следом быть верным Бруксу. Он повернул голову, видя как Брукс стоит задумавшись, явно внимательно слушая о том, чем говорят. Дима не слушал. Как обычно. Значит после его согласия никаких поцелуев с Радуловым. Никакой заботы с Ромой. Никакого флирта с Волком. Только Брукс. Даже если будет очень далеко. Даже если будет в беде. Даже если будет счастлив?       Что если он сейчас совершит страшную ошибку, сказав это «да»? Прямо сейчас возьмет и ошибется. Почему Нади ему ничего не подсказала? Почему пыталась остановить? Почему резко появилась и так же резко пропала? Что за слова были про убийства у него во сне? Он нахмурился, смотря на руки работника, что раскрыли все четыре паспорта. Моментально отвлекся от мыслей, услышав как Брукса назвали по полному фамилии имени и отчеству. -… вы правда хотите заключить брак с Дмитрием Яшкиным, уроженцем города Омск, что находится в… — госслужащий напрягся, посмотрев в документы, — СССР, — растерянно поднял взгляд, снова смотря на Брукса, — подданным государств Чешской Республики и Российской Федерации?       Брукс шумно выдохнул. Облизнул губы и, кивнув, сказал: — Да, я правда хочу заключить брак с Дмитрием Яшкиным. — Он повернул голову, смотря в карие глаза, что смотрели на него с некоторым страхом в ответ, — Быть ему поддержкой, заботой и опорой в плохом и хорошем. Сейчас и навсегда. — Вы Дмитрий Яшкин, вы правда хотите заключить брак с Бруксом Мэйсеком, уроженцем города Виннипег, провинции Манитоба, что находится в Канаде, подданным государств Канады и Федеративной Республики Германия?       Яшкин замер, растерявшись от вопроса на ровном месте. Что-то в нем упорно твердило, что стоило сказать нет. Он молчал, явно раздумывая над ответом. Никакого больше Ротенберга. Никакого больше Радулова. Никакой… больше Нади? Он стоял раскрыв глаза, уперев взгляд на свои паспорта. Штампов не было. Больше Нади никогда не будет? Теперь только Брукс? Навсегда? Он едва слышно откашлялся, чтобы голос был поуверенней. Брукс рядом был готов умереть от страха, наблюдая за Димой, растерянно дыша через рот. — Да, я правда хочу заключить брак с Бруксом Мэйсеком. — Дима неуверенно улыбнулся, и, наконец отведя взгляд от документа, сказал, — Буду ему опорой, поддержкой и самым верным близким человеком. В плохом и хорошем. В болезни и здравии. Сейчас и навсегда. — Раз вы оба согласны, тогда я заключаю между вами брак, властью данной мне Канадой. — Госслужащий смело хлопнул два штампа сначала в паспорта Брукса, а следом, что-то поменяв в штампике, хлопнул оставшиеся два Диме. — Кольца, я смотрю, у вас уже на руках. Ну поцелуйте тогда друг друга для протокола мне. — Я так боялся… — Растерянно прошептал Брукс, стоя весь побледневший. — Извини, о шлюхах своих думал в последний раз. А то потом только о тебе думать можно будет.       Дима резко схватил его за пижамку, и, притянув к себе, жадно впился поцелуем в него. Стояли и наслаждались друг другом, крепко взявшись за руки. Яшкин вытянул руку, достав телефон. Высунув кончик языка гордо сфотографировал то, как ему сложили оба паспорта вместе, внутрь сложив красивый документ, что здесь назывался лицензией на брак. Брукс забрал свои документы. Дима забрал свои. Неуверенно открыл паспорт. В российском только новый штамп. Открыл чешский. В нем тоже только новая запись. Он улыбнулся. Оказывается сегодня тринадцатое марта. И у него совсем чуть-чуть осталось до дня рождения. Это ему было вместо подарка? Он усмехнулся. Госслужащий предложил их сфотографировать на память. Дима отдал ему свой айфончик. Они встали, глупо улыбаясь, сжав по два паспорта и красивому документу о браке, вытянув ручки с колечками на них. Еще и в своих странных пижамках. У одного цветы. У другого лошадки. Оба непричесанные, небритые, в цветастых носках. Но… оба счастливые. Поблагодарив мужчину за все, прихватили свои вещи, и, встав недалеко от выхода, просто начали громко ржать, все покрасневшие. — Яшкин, блять! — Брукс начал его несчадно избивать шапкой, — Сука! Падла! Мало того, что ты мне тут персональный стенд-ап давал, так еще и чуть с инсультом не оставил в тридцать лет!       Дима стоял и ржал, как дурак, прикрывшись рукой. — Да ну а хули ты ржешь?! Ну я стоял, о шлюхах думал. — Обо всех подумал? — Возмутился Брукс, — Мы расписываемся, а он о шлюхах своих думает! — Шлюхи мои шлюхи. — Мечтательно протянул Яшкин. Шумно выдохнув, сказал уже чуть серьезнее, — Ничего не бойся. Я же сказал, что не откажу. — А были сомнения? Признайся. Хоть небольшие? Не поверю, если не было. — Были сомнения. — Признался Яшкин, смотря в карие глаза Брукса, что наконец перестал выглядеть грустным. Счастливая улыбка ему явно очень шла, — Были сомнения в том, что я сильно поздно до тебя дошел. Можно было пропустить отношения с последними двумя мразями и еще в сентябре в Петербурге схватить тебя за зад, завалить и выебать при всех. У тебя, я смотрю, сомнений не было. — Никаких. — Брукс мягко провел рукой по его волосам, — Уж схватил твой повод, уж так тебя и поведу. Ладно. Куда тебя такого красивого деть еще. — Смотри, чтобы не увели. А то мне кусаться нечем.       Они еще раз поцеловались. На такси снова поехали до дома, спрятав документы в куртки. Родители-то все еще против. И чем ближе они подъезжали к дому, тем меньше в Бруксе оставалось радости. Они вышли с машины и быстро пробежали до дома. Снова беззвучно в него проскользнули, прямиком наверх. Спрятались снова в комнатке. Уселись вдвоем на кровать. Путешествие в пять часов закончилось четырьмя штампами и еще одной бумагой для каждого. — Жаль, — вдруг сказал Брукс, взмахнув своим немецким паспортом, — что из-за этого я теперь больше им не сын. — Они против однополых браков или почему так? — Ну… — Брукс отвел взгляд, и, придвинув к себе портфельчик, бережно сложил все документы в него. Упал на свою койку, с трудом на ней поместившись так, чтобы ноги не свисали, с неохотой признавшись, — Они думали я останусь с Д. Что у них через пару лет будут внуки в бесконечном количестве… Что я сюда к ним вернусь. — Он отрицательно покачал головой, — Я ее с ними познакомил в сентябре. А в январе все закончилось. Они первые узнали об этом. И просто обозвав меня влюбленным идиотом, больше не общались со мной до следующего сезона. Я-то им ни в чем не признавался. До тех пор… до тех пор, пока она не ушла. — Его голос стал сильно тише. Он уставился в потолок, сложив руки за головой, — Подбирая своими нежными руками белоснежный подол пышного свадебного платья, сдернув со своих шикарных волос фату, на которой были нарисованы пионы. Они не против. Но после того, что со мной случилось — они больше не доверяют моему выбору. Я им рассказывал про тебя. Но они, к сожалению, умеют гуглить. И скорее всего прекрасно знали о том, с каким скандалом ты ушел из Сент-Луиса, с каким шлейфом улетел с Вашингтона. Меня это не смущает. А их — вполне.       Дима опустил голову, смотря на свой чешский паспорт. Официальный штамп. Уже никуда не денешься. Надо будет однажды где-нибудь посольство найти, отчитаться родной стране о том, что он теперь не одинокий. Поднял голову. Бросив документы к себе, залез на него. Очень осторожно устроился на бедрах. — Эй, ты зря расстраиваешься, Брукс. Правда. Ничего плохого не случится. А если что-то и случится, теперь будем со всем вдвоем разбираться. К сожалению — внуков никому не рожу. Хочешь, могу в белом платье к тебе на игру прибежать? Даже Артура попрошу фату подержать. Хоть с этой твоей… ка… ну…? — Он улыбнулся, — С той лианой которая у тебя на кухне цветет. — Я искал связи в посольстве России, — шепотом сказал Брукс, — чтобы они запретили моим родителям въезд на территорию страны. — Он мягко поглаживал Диму, и, сдавшись, принялся чесать его щетину. Дима издал довольный стон, уперевшись двумя руками в его плечи, сидя верхом на нем, расплываясь от удовольствия. — Я очень плохой сын. Отвратительный. Они правы. Лучше бы им от меня отказаться… Я не знаю. — Признался Брукс.       Дима склонился к нему, и мягко принялся целовать. Брукс обвил его руками шею, жадно отвечая на поцелуй. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, оставив им в качестве пейзажа густой непролазный северный лес за окном, где снега уже явно было больше, чем по колено. Яшкин решил его отвлечь. Вытянул руку и заинтересованно спрашивал про награды, висящие на стеночке. Брукс явно гордился своими достижениями. Там был не только хоккей. И легкой атлетики немного и стрельбы. Дима удивился, когда услышал, что Мэйсек, оказывается, великолепно владеет оружием. Усмехнулся, услышав от него, что последний раз оружие держал еще в школе на соревнованиях. Разговорились о школе и о том, что там оба переживали. Спустя час солнце скрылось за горизонтом, оставив лишь тьму что за окном, что в комнате. — Мой первый поцелуй был тоже на этой кровати. Мне было четырнадцать. Это так неловко понимать. Мне уже почти тридцать два. Я целуюсь в этой кровати со своим мужем… И все еще боюсь родителей… — А первый раз когда был? — Осторожно поинтересовался Дима, — Тоже тут? — Нет, на сборах в молодежке. — Дима уселся верхом на него, и мягко продолжил целовать его шею. — У тебя была первая девочка или мальчик? — Девочка. Мы случайно познакомились, хорошо подружились, и вот она меня в гости пригласила к себе. — Дима улыбнулся, — Ну до чая мы так и не дошли. Только не говори мне, что у тебя первый тоже мальчик был. — Брукс с улыбкой кивнул, — Кошмар. Ну вы чем-то вдвоем с Волком были не тем заняты молодые. — Ну Кертис-то перед Дицем раздевался. А я-то нет. Я только штаны снял. И то наполовину. — Он усмехнулся, — Я всегда был сверху, Яшкин. И ты первый, кому я позволил залезть на себя. — Интересно это осознавать. — Осторожно сказал Дима. — Погоди… Ты же как-то кому-то говорил, что часто вы переезжали. А этот дом тут явно давно. — Этот дом это наша семейная реликвия. Его еще прадед построил с моим дедушкой. Он войну перестоял. Да. Переезжал я часто. Но они вдвоем оставались тут. Даже если по-одному. Один со мной с сестрами и братьями катался, один дома оставался. Потом менялись через какое-то время. — Брукс перешел на шепот, — И что ты залез на меня? — Любуюсь тобой. — Или хочешь меня прямо на этой кровати выебать, пока родители внизу ужинают? — Ну и от этого не откажусь. — Дима хитро улыбнулся, — Нам что, по семнадцать и мы прячемся от родителей. Не боишься быть застуканным, раздвинув ноги с чужим членом внутри? — Давай ты просто заткнешься и не будешь портить нам первую брачную ночь?       Брукс резко схватил его и впился губами в его губы. Дима быстро потянул с него пижамку, кидая ее на пол. Довольный целовал крепкую шею и тёплую грудь, скользя по ней пальцами. Быстро развязал шнурки на штанах и мягко стянул их вместе с бельем. Брукс спустил ему штаны и, обхватив за шею, жадно поцеловал. Дима обильно смочил пальчики слюной, чтобы было не так больно, и вставил сначала их, затыкая своего возлюбленного поцелуем. Следом мягко вошел уже членом в него. Мэйсек изогнулся, раскинув ноги, прикусив губу от удовольствия. Яшкин схватился за него и почти сразу же начал мягкие движения бедрами, нагло и с большим удовольствием занимаясь с ним страстной любовью, стараясь издавать как можно меньше звуков. Пару раз вовремя успевал заткнуть ему рот. Резко и грубо войдя в него, замер, увидев, как Мэйсек кончил себе на живот, вцепившись руками в простыню. Дима медленно вышел, и, рассевшись между его ног, с большим удовольствием надрачивал себе, жадным взглядом рассматривая его оголенное тело. Сдержав стон, кончил в него. Склонившись к нему, жадно принялся целовать его. — Люблю тебя, Брукс. Мне не надо ничье разрешение, чтобы выйти за тебя. — И я тебя люблю, Дима. — Мэйсек с трудом переводил дыхание. — Спасибо, что не отказал мне. — Иначе на тебя потом сверху было бы не заскочить. — Признался с хитрой улыбкой Яшкин. — Блять, как же я скучал по этому… Может выпьем хотя бы? — Ты точно моей смерти сегодня хочешь? — Усмехнулся Брукс. — У меня не только выпить есть. Ну… У сестры. Она неделю назад сюда приезжала. Сказала мне о том, что забыла свою выпивку. — Он кивнул. — Только пообещай мне не дебоширить. Потому что там… она… — Кто? — Удивился Яшкин. — Обещаю. Что за таинственная она?       Брукс спихнул его с себя. Прихватил пижамную рубашку с пола. Недовольно покачал задом, и, хлопнув Диму по голой ляжке, прислушался к происходящим за дверьми. — Я дам тебе немного. В честь праздника. И… разрешишь мне покурить? — Шепотом спросил Брукс. — Без проблем, ты же знаешь. — Ухмыльнулся довольный Яшкин, развалившись на чужой кровати раскинув ноги.       Мэйсек снова прислушался. Вышел с голым задом, одетый в одну пижамную рубашку с комнатки, оставив дверь приоткрытой. Тонкий луч желтоватого света освещал совсем немного комнату. Яшкин дотянулся до телефона и гордый сфоткал комнату. Надо будет потом Жабке похвастаться что он видел. А вот и Брукс вернулся. Да еще и… с очень необычным пакетом в руках. Он закрыл беззвучно дверь. Не стал включать свет. Уселся около Димы, с большим трудом примостившись. Поставил ледяную бутылку. Дима издал удивленный вздох. Текила. Он провел пальцем по мокрому боку бутылки, сдвинув налипший снег. Универсальный холодильник за окном. Брукс же бросил рядышком пакетик с зажигалкой. — Это… — Дима растерялся, увидев как Брукс сворачивает себе «сигаретку». — Ахуеть… Так ты тоже зависимый.       Мэйсек кивнул. Порылся по содержимому шкафа. Нашел только один стакан. Хмыкнув, протер его краем пижамки и снял ее. — Тебе предложить или ты не будешь? — Я не пробовал ни разу. — Растерялся Яшкин. — Ты со мной пить не будешь? — Не сильно хочу. — Брукс взял в руки зажигалку. — Если хочешь, могу с тобой разделить по паре глотков. — Тогда я с тобой пару затяжек сделаю. Не знаю… мне даже такое не предлагали никогда.       Брукс снова уселся на него верхом. Налил в стакан сантиметр выпивки. Дима принюхался. Обычно у него слюнки текли от алкоголя. А теперь нет? Он хмыкнул, привычно выдохнул и сделал два глотка, осушив половину содержимого, пока Мэйсек, поворочавшись, мягко ввел в себя его член. Закурил, закрыв глаза, сделал глубокую затяжку. Снизу послышалась громкая ругань родителей. Брукс же закинул голову, следом сделав еще одну. Издал едва слышимый стон. Дима вытянул с его рук косяк и вручил ему стакан. Брукс тут же выпил содержимое. Дима неуверенно затянулся своей долей. Не почувствовав никакого эффекта, сделал еще затяжку, только уже сильно глубже. Едва не подавился едким дымом. Брукс тут же впился в него поцелуем. Одну руку переплел с ним пальцами, вторую крепко сжав, чтобы не дай бог ничего не выпало. — Я могу быть… — Голос возлюбленного слегка вздрогнул, — сильно любвеобильным сейчас. Но станет плохо — скажи мне.       Яшкин едва заметно кивнул. Завороженно смотрел за тем, как он довольный курит, мягко двигая бедрами, явно стараясь возбудить его. Дима прикрыл глаза. Сладкий аромат почувствовался в носу. Стало хорошо. Только немного жарко. Они выкурили сигаретку. Выпили еще немного, и продолжили наслаждаться своим обществом, стараясь быть незаметными, пока на первом этаже продолжали ругаться родители.       Рука скользнула по внутренней части бедра. Брукс явно сильно покраснел, с трудом дыша. Сидел закрыв глаза, надрачивая Диме. — Почему ты краснеешь, когда я… возбуждаю тебя рукой? — Спустя пару подходов спросил Дима. — Я в молодости так себя удовлетворял. — Признался он, — Девушек и парней у меня очень мало было. В большем времени я был один всегда. — Он взвыл, — Блять, как же мне хорошо с тобой. — Издал довольный стон, и уселся снова на бедра Димы, изогнув спину, наслаждался ощущениями, растекающимися по телу, — Это запрещенный прием. Так нельзя со мной делать. Иначе я кончу, можно даже ко мне не притрагиваться.       Дима кусал губы, любуясь им. У него сильно начала кружиться голова. Но ему было очень хорошо. Он игриво порычал, и, вытянув руку, принялся мягко удовлетворять его рукой. Брукс рухнул на его ноги, и только и прошептал, что сегодня готов на все. Дима решил еще выпить. Следом влил ему еще немного. Он уже мало чего соображал. Придвинув к себе Брукса, принялся довольный скользить поцелуями по его мускулистому телу. Ласкал его, скользя горячими руками по ледяной коже. Мэйсек крепко взялся за его волосы, изнывая от удовольствия. Дима мягко провел пальчиком по всей длине стоящего члена. — Дрочил на тебя в форме СКА. Представлял, как ворвусь в раздевалку и выебу тебя на коленях при всей команде. — Прошептал Брукс. — А потом стоял на льду, смотрел на тебя, и боялся даже рот раскрыть при тебе. Кто я тебе… какой-то там игрок против великого капитана. — Он проскользил руками по его спине, пока Дима обвел языком сосок, играясь с ним, — Ты снова капитан. Только теперь Ак Барса. А я все еще никто. И звать меня никак. И теперь ты меня ебешь. Сотого… тысячного в твоих руках. — Ты единственный, с кем я вообще решился расписаться. Раз ты говоришь, что Нади никогда не существовало — значит единственный. Очень почетная должность. — А что если она реально была когда-то? — Усмехнулся Брукс, — Я не знаю. Я не видел тебя молодым и красивым в форме Сент-Луиса. Мне тогда не до отношений было. Да и нужна ли она сейчас тебе? Я буду рядом. Я всегда буду рядом.       Дима счастливо улыбнулся, мягко лаская его руками. Навис над ним. Брукс лежал с довольной улыбкой на лице, весь покрасневший. Его руки на спине слегка обцарапали ее. — Можно я тебя грубо выебу? Может быть сильно больно. — Прошептал Дима. — Я так хочу этого. — Можно. — Согласился Брукс. — Ты можешь хоть ударить меня. Я даже не обижусь. Попробуй сделать это. Мне… нравится когда мне по лицу бьют. Это даже слегка возбуждает.       Дима растерялся. Сжал руку. Отпрял от него. Попытался замахнуться. Но организм отказался подчиняться. Лишь ласково провел рукой по его щеке. Яшкин склонился к нему и прошептал: — Не дождешься. Не ударю. Не оскорблю. И уже никогда не отстану.       Он мягко зажал ему рот. Закинул другой рукой ему ногу и резко вошел в него. Брукс резко дернулся, взвыв. Замотал головой, недовольно замычав. Но руками лишь схватился за простыню. Дима оскалился, и принялся резко и грубо его насиловать, зажав рот. Да еще и с таким усилием, что небольшая односпальная кровать слегка поскрипывала под ними. Брукс завыл, и отрицательно покачал головой, показав, что ему перестало быть приятно, и стало больно. Получил шлепок по заднице. Но все же Яшкин почти сразу же стал нежнее. Снова принялся целовать его, шепотом и на ушко извинившись. Войдя в него, навис над ним. Брукс дотянулся рукой до пакетика. Трясущимися руками собрал себе еще одну сигаретку. — Налей еще выпить. — Я больше не хочу. — С трудом сказал Дима. — Я хочу. Мне налей.       Дима вопросительно уставился на него. Брукс с трудом уже сам явно что-то соображал. Яшкин похлопал слегка глазами. В комнате стоял настоящий кумар. Он зажал в руке зажигалку, отрицательно покачав головой и прошептал: — Нам с тобой хватит.       Брукс лишь недовольно фыркнул. Попытался отобрать ее. Получив легкий толчок в плечо, рухнул обратно в кровать. Дима мягко забрал сигаретку из рук, отложив все на пол подальше от него. Жадно целуя, продолжил с ним спать, наслаждаясь вниманием к себе. Когда оба кончили, лишь поворочался, прижав его всем весом к кровати. Укрылся с головой одеялом с облачками. Сил у него не осталось. Алкоголь с наркотиками его сильно истощили. Он с трудом соображал сколько времени прошло. Не стал даже свой член из него доставать. Ткнул его мордой в подушку. Брукс не стал сопротивляться. Обнял подушку, лежа на животе с мужем сверху. Дима мягко его обнял. Положил голову на его голое плечо, сам потихоньку проваливаясь в сладостный сон. — Я думал я никогда не найду человека, с которым мне будет так хорошо. — Прошептал Дима. — А вот я взял, и нашелся. — Усмехнулся Брукс. — Обожаю тебя, Дима. Спасибо, что ты рядом. Спокойной ночи. — Тебе спасибо за то, что сделал мою жизнь такой счастливой. И тебе спокойной ночи, любимка. — Улыбнулся Дима, мягко поцеловав его в шею, — Но зависимости мы с тобой оба бросим. — Ладно. Давай с завтра только. — Давай. Но сегодня больше не дам ничего. — А если я отсосу тебе? — С надеждой спросил Брукс. — Я сказал: неть. — Прошептал Дима, провалившись в сон. — Зараза доставучая. — Ответил ему Брукс, почти сразу же уснув следом.