Два медведя в одной берлоге

      Где-то в Республике Татарстан.       Время быстро подходило к двум часам ночи. По равнине, что подозрительно были похожи на сельскохозяйственные поля, быстро неслась черная Нива, вне всяких дорог, подсвеченная белесым светом от полной луны на небе. Вот машина в очередной раз свернула слишком резко. В салоне творился страшный кавардак. Все периодически подлетали на кочках, явно уже позабыв про сон и прочие спокойные развлечения. — Не переживайте! — Радостно воскликнул водитель в виде Дмитрия Яшкина, что сидел слегка сгорбившись, пристегнутый, сосредоточенно ведя машину по ухабам. — Не переживем! — Вскрикнул Галкин, подлетев на очередной кочке.       Раздался громкий ржач. Машина быстро преодолела большие поля, разгребая глубокий снег по самую дверь, и, выскочив на широкую трассу прямо вне логичного заезда, быстро ускорилась. — Яшкин, ты не с Бруксом! Не надо так ускорятся! — Взвыл Лямкин, что сидел на переднем сидении и был вообще не рад этому. Сзади раздались тихие смешки.       Дима кратко улыбнулся и быстро свернул в деревню, наконец сбавив скорость. Проехал по деревушке и поехал дальше, глубже в лес, постоянно сверяясь с путем, что рисовал навигатор, пытаясь определить, где вообще этот транспорт едет. Остановились у избушки, позади которой были небольшие деревянные домики. Дима вышел гордо с машины и, хлопнув дверцей, гордый пошел в административное здание. Остальные едва выбрались из машины, с трудом держались на ногах, жадно хватая свежий морозный воздух. Никита поднял сначала Артура с Володей со снега, следом достал за капюшон и Волчонка, подпирая задом Брукса. — Пиздец. — Взвыл Мэйсек. — И почему это мой жених?! Со всех придурков самого самого себе выбрал…       Дима вернулся к стайке петушественников и гордо показал ключи от домика, второй рукой пряча карточку. — В десять дальше поедем. До Казани час.       Дима вручил ключи Никите. Каждому достав его портфельчик, помог одеть его, а сам, запарковавшись нормально, прихватил и доски, и продукты, стал похожим на ишака, обвешенного сумками, быстро отправившись последний в небольшой домик. Не такая роскошь, которая была у них в Челябинске, но тоже неплохо. Да тут еще и со связью. Никита с Волком самые первые сбежали в комнатку. В другой Брукс, раздевшись, сразу без раздумий нырнул под одеяло в ледяную кровать. Довольно выдохнул, почувствовав, насколько же мягкий матрас был. Мальки расположились в последней комнатке, тоже сразу отправившись спать. Дима закрыл входную дверь, отставил недалеко доски и побрел к своему любимому. Свалившись к нему в кровать, принялся мягко целовать. — Я соскучился по тебе. — Прошептал Дима, мягко проведя рукой по волосам. — Ни на что не надейся, Яшкин. — Ухмыльнулся Брукс, — Как мальки сказали — не доски везешь. Вот ничего и не получишь. — Он вытянул руку из-под одеяла, показав ему средний палец и, отвернувшись, довольный шумно выдохнул, — спокойной ночи! — Ах ты хулиган. — Дима стянул одеяло, и прикусил губу, заскользив пальчиками по спине, — А если…? — Яшкин, я сказал: нет.       Дима усмехнулся, когда Брукс укрылся с головой. Даже не стал у него одеяло отбирать. Только закинул на него ногу, прижавшись сзади, и, почти сразу же провалился в сон.       Еще через несколько часов проснулся сам, с великолепным настроением. Он выспался. Это будет очень длинный день. За окном еще было темно. Он задумчиво смотрел на спящего рядом Брукса. Медленно стянул с него одеяло, завороженно его рассматривая. Больше он такой картины не скоро увидит. Он дотянулся до своего телефона и, прикусив губу, сделал себе фотографию на память. Прильнув к нему, уселся на бедра. Медленно провел рукой по животу, облизываясь, голодным взглядом его рассматривая. Брукс едва слышно простонал во сне и подогнул слегка одну ногу, слегка выгнув спину. Яшкин запустил руку под ткань и начал медленно поглаживать член. Облизнув губки, открыл рот и заглотил член, довольный его начал отсасывать, стоя перед ним на коленях. Футболка с него слегка съехала, оголив спину. Брукс приоткрыл глаза, посмотрев на то, что происходит, и сонно спросил: — Ты понял что мне нравится, когда меня будят так? — Услышав едва понятное согласие, положил руку на затылок, наслаждаясь происходящим.       Язычок скользил по влажной коже. Дима медленно отстранился и, сдернув с себя футболку, стянул с себя трусы. Облизнувшись, заскочил на него и громко простонал, почувствовав член внутри себя. Выгнув спину, довольный скакал на нем, поглаживая тело рукой. Раздавались синхронные стоны, полные удовольствия.       За соседней стенкой утро только началось. Волк, усевшись на край кровати, задумчиво вычесывал темные волосы. Никита, обняв подушку, наблюдал за ним. Шумно выдохнув, прошептал: — Волчонок, ты готов к играм? — Будто к этой бойне можно хоть когда-то было подготовится. — Он вдруг опустил руки и отрицательно покачал головой, — Я не знаю, Никитка. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что я очень хорошо отдохнул. Со всей душой. Я ни о чем не жалею, даже если меня убьют послезавтра. Ты подарил мне лучшие пять дней в жизни. — Он повернул голову. Темные прядки упали на лицо, — Если Саша появится на играх, не смей ничего брать на себя. Тебя со мной не было. Ты меня понял? — Почему? — Удивился Никита. — Я же его связал, завалил, приманил, даже отпинал… Кертис…? — Я сделаю то, что должен. Я не знаю в каком он состоянии, но он живой, Никитка. А значит однажды встанет на ноги. Если это случится прямо в плей-офф, не смей даже рот открывать, что ты как-то его касался. Ты меня понял? — Лямкин удивленно смотрел на него. — Я возьму все на себя. И сражусь с ним снова. Мне пора решать свои проблемы.       Он снова запустил гребешок в волосы, быстро причесываясь. Отложив его на тумбочку, залез на него. Устроился на бедрах, поджав ножки. Увидев на себе завороженный взгляд, медленно расстегнул верх пижамки. Никита приподнялся на руках и тут же начал покрывать поцелуями гладкую кожу на груди, шумно дыша. Заскользил пальцами по хрупким плечам. — Я не отдам тебя в обиду, мой маленький Волчонок. — Никита провел языком по груди, довольный чувствуя как его слегка лохматят чужие руки. — Мой любимый. Давай я тебе помогу? — Я буду решать эти проблемы сам. Не смей руки марать. Тебя там не было с ним. Что бы он тебе ни говорил, держись своей версии. Что ты в тот вечер ушел в бар. Артур тебя не видел. А Яшкин не помнит ничего.       Он стянул с него футболку и, свалив на кровать, навис сверху. Впился в него жадным поцелуем. Руки с длинными пальчиками стянули штаны пижамки. Кертис издал едва слышимый стон, уткнувшись носиком в его шею. — Возьми меня пожестче. Хочу тебя.       Никита не стал спорить, снова его целуя. Перевернулся, оказавшись сверху, и, грубо схватив его за ногу, задрал ее. Второй рукой зажал рот. Кертис вздрогнул, едва слышно промычав. Его взяли грубо, ровно так, как он и хотел. Через зажатый рот рукой уже не получится громко и довольно стонать. Он изгибался, сам слегка подаваясь бедрами вперед.       В соседней комнатке Володя лежал в своей кровати весь сонный и растрёпанный, уставившись в экран телефона. Артур лежал на соседней кровати, свесив тонкую ручку с айфоном в руке. Задумчиво рассматривал лучшего друга, что, кажется, даже не обращал на это внимания. Уже сегодня они вернутся в его родную Казань, где уже начнется подготовка к тяжёлой и изнурительной войне. Она пока его не коснется, если ему Билялетдинов не наврал. Но у него скоро появится вместо девушки жена. Это было до сих пор очень странно осознавать. Часть Яшкинского воспитания в нём продолжала настаивать на своём.       Они услышали громкий довольный стон Яшкина, и тут же повернув друг к другу головы, синхронно улыбнулись. — Да, у каждого свое доброе утро. — усмехнулся Володя. — Яшкин всегда так просыпается или это мы такие удачливые? — Когда он жил со своим прошлым парнем — так начиналось каждое утро. Он может с кем-то спать уже без разницы в каком положении и состоянии. Может и на кухне за завтраком, и на диване за ужином. Ему без разницы. Он на этом довольно сильно повернут. Мне кажется, что ему не столько сам человек нужен, чем возможность просто с кем-то спать. — А у тебя с Аней часто? — Ну… — Артур растерялся, — Если я после игры, у меня сил особо нет… Она может мне подрочить, если я намекну на это… А так, пока у нас выходной — почти каждую ночь. У тебя с Миленой чаще? — Ну мне после побед тоже хочется, особенно которые я сам заработал. — Он отвел руку с телефоном, с улыбкой спросив, — А что, только подрочить? Минет нет? — Артур отрицательно покачал головой, — Бедный мальчик. И в задницу тоже? — Нет, мы таким не развлекаемся. — Артур отвел взгляд, вдруг признавшись, — У меня был минет один раз… Не… Не с Аней. До сих его помню. Это было пиздец как классно.       Очередной стон, сорвавшийся с губ Яшкина, снова заставил мальчиков улыбнуться. Можно было только ему с его порцией утреннего наслаждения только позавидовать. Артур откинул одеяло и, пройдя шаг до чужой кровати, уселся на край. Володя отложил телефон и, слегка приподнявшись, спросил: — Не страшно тебе предложение делать? — Очень страшно. Даже не уверен, что мне смелости хватит. — Тебе не кажется, что то, что было за эти пять дней, это просто затянувшийся мальчишник? — Яшкин мне сказал, что мальчишник заканчивается тем, что кто-то из мальчиков с кем-то переспит. — Интересные у Яшки мальчишники были. Хотя да, у меня один из мальчишников так и закончился. — С улыбкой признал Володя. — Я не осуждаю.       Он опустил взгляд, и, немного подумав осторожно начал целовать Артура. Тот тут же принялся отвечать, положив руки на плечи. Медленно, не отвлекаясь от поцелуя, залез полностью на кровать. Володя залез руками под футболку свалив его на себя. Они лежали и довольные целовались друг с другом. Артур мягко проводил рукой по шелковистым волосам, наслаждаясь приятными ощущениями. Что же. Мальчишник, так мальчишник. Поцеловаться никто не запрещает.       Яшкин сорвался на еще один довольный стон, стоя на коленях, вытянувшись вдоль кровати. Брукс быстро двигался в нем, крепко держась за него, любуясь великолепнейшими видами. Резко войдя в него до упора, схватил за волосы. Яшкин довольный взвыл, зажмурившись. Его мелко трясло. Он сжал в руках простыню, издав довольный жадный стон и вздрогнул, почувствовав как в него кончили. Брукс медленно притянул его к себе, не став выходить, и мягко одной рукой поглаживал по груди, второй принялся надрачивать ему. Дима закинул голову, довольно постанывая изнывал от удовольствия, прижимаясь спиной к нему. Повернув голову, довольный целовался с ним, слегка подвигав бедрами, поджался. Брукс издал стон, вздрогнув и слегка сжал руку, когда Дима, довольно выдохнув, кончил. Они снова принялись целоваться. Дима мягко взял его за запястье и довольный облизнул руку от сладких капель. — Спасибо, любимый. — Прошептал Яшкин, — Ты хоть выспался? — Вообще ни капли. — Он улыбнулся в ответ, — Еще разочек? Сил хватит?       Дима счастливо улыбнулся и кивнул. Свалился довольный перед ним на спину и развел ноги. Брукс навис сверху, любуясь им. Склонил голову, коснувшись губами его губ. — Я люблю тебя, Брукс. Очень и очень сильно. — Прошептал Дима, коснувшись теплой рукой его щеки, — Обожаю тебя. Твой характер. Голос. Твою внешность. Даже твой член идеальной для меня длины. — Мэйсек усмехнулся, слушая его очень внимательно. — Я в любой момент буду рядом. Помогу тебе если ты вдруг будешь в чем-то нуждаться. — Правда? Обещаешь? — Правда. Обещаю. — Тогда мне в Канаду брать с собой фрак? — Заинтересовано спросил Брукс, в очередной раз кратко поцеловав его. — Я пока думаю, любимый. Это очень серьезный шаг. Даже слишком. Я обещаю дать тебе ответ до конца сезона. — Своего или моего? — Твоего. — Улыбнулся Дима. — Обещаю. Над этим стоит серьёзно подумать. И очень не маловажный фактор того, останешься ли ты в Екатеринбурге еще на сезон. Как минимум. А то и просто в лиге. — А если я в Западную конференцию уйду? У нас тогда останется всего два матча вместе. — Если тебе так будет лучше, то я не расстроюсь. Буду искать возможности тогда. Да и там обещают чаще перерывы между играми. Иногда в целую неделю. Так что я думаю это не проблема. — Дима улыбнулся, — Ты стоишь гораздо больше, чем получаешь сейчас. — Я завалил весь регулярный сезон. — Вздохнул Брукс, явно сильно расстроившись. — Я уже согласен и на тридцать миллионов и на шесть. — Не смей уходить ниже, чем на семьдесят миллионов. И торгуйся до последнего. Ты очень дорогой и ценный игрок. Твои навыки идеальны. У всех бывают провальные сезоны. Такой пример лежит прямо под тобой. Я завалил два сезона подряд. Я все еще считаю что в Петербурге я мог сыграть еще лучше. А то, что происходило со мной в этом сезоне, так это просто смех. Но я не собираюсь брать контракт ниже. Мы с тобой молодые и крепкие. Все будет. Надо только подождать. У нас впереди с тобой самые тягостные недели игр. И мы будем выкладываться с тобой полностью. Рвать и метать этих несчастных, которые попадутся у нас на пути. Я не собираюсь сдаваться, даже если мой организм меня будет сковывать и приковывать к кровати. Я хочу показать всем, что я что-то смогу еще. Да, два сезона в Казани впереди. Но не повод же на лавке сидеть сложа лапки. Да и мне позорится нельзя. У меня есть пример перед глазами. — Он улыбнулся. — Мой жених — чёртов Брукс Мэйсек. Поверить в это не могу.       Он снова принялся целовать его. Брукс положил руки на его задницу, придвинув к себе, вжал в постель. Отвечая на поцелуй, думал над его словами. И правда? Достоин контакта больше? Странно над этим думать, когда за весь регулярный чемпионат нашлепал так мало шайб. Но все же получить такой комплимент от любимого человека очень приятно. Он хлопнул Диму по заднице и резко вошел в него.       Очередной стон прошелся по коридору. Артур, отстранившись от Володи, рассевшись на нем, шепотом спросил: — Ты хоть понимаешь, что мы делаем? У нас с тобой по девушке. Явно мальчики не так должны развлекаться. — Понимаю. — Улыбнулся Галкин. — Меня все устраивает. Мы же просто хулиганим. Немного. Пока старшие не видят. — Он приподнялся, уперев руки в кровать, продолжив поцелуй. — Ничего страшного. Как Наби сказал — все тоже самое. — Дальше не пойдем? — Осторожно спросил Артур, прижавшись к нему, положив свои ледяные ручки ему на теплую спину под футболку. — А ты хочешь? — Володя усмехнулся, — Признавайся.       Артур отвел взгляд, глупо усмехнувшись. Едва заметно отрицательно покачал головой, мягко запустив руки в чужие шелковые волосы. Галкин явно был заинтересован происходящим, но получив отказ, явно облегченно выдохнул. Все нормально. Он сделал все правильно. — Раньше у тебя был кто-то? Ну… Из мальчиков?       Артур растерялся от такого вопроса. Задумался и опустил взгляд. Врать он друзьям не привык. Кажется пора первый раз кому-то признаться в этой страшной тайне. Только он открыл рот, как дверь с размаху раскрылась. Никита, с размаху швырнул чей-то кроссовок в их сторону и громко заржав, с топотом понесся мимо. Мальчишки удивленно переглянулись. Снова повернули головы, увидев тень из-за угла, но не услышав шаги. — Злодей! — Жалобно заскулил Кертис, заскочив в одном ботиночке, — Укушу! Прячься от меня!       Раздался громкий неистовый ржач Яшкина, что промчался на фоне следом за Никиткой. Брукс, пробежав следом, швырнул теплую флисовую кофту куда-то на шкаф и помчался с громким топотом следом. Кертис, едва успев обуть второй ботиночек подошел к шкафу, что был метра под два ростом. Его теплая кофточка покоилась на самом верху. Артур с Володей синхронно склонили головы, уставившись на происходящее.       Кертис жалобно заскулил. Вытянул ручки. Даже не близко. Подпрыгнул, но и так роста не хватало. Он обиженно фыркнул. Прислушался и быстро огляделся. Никитка, выскочив из-за угла, швырнул снежок, попав точно в Кертиса, и, истерично заржал. Волчонок недовольно фыркнул и бросился за ним бежать, громко зарычав. — Помогите! Тут хищник! — Заорал Никита, — Он голоден! Пацаны-ы-ы!       Раздавшиеся крики Яшкина и Мэйсека повеселили мальчишек. Они слезли с кровати и синхронно выглянули из-за дверного косяка.       Кертис погнался за Лямкиным, стряхивая с себя снег. Дима с криком заскочил на Брукса. Они выскочили на улицу одетые в легкую одежду. Волк же нагнал Никитку. Тот заорал, когда ледяная рука схватила его за воротник худи. Поставил подножку Бруксу, от чего тот свалился вместе с Яшкиным с крыльца сразу в снег. Никита протоптался по одному и другому и, спрыгнув с Яшкина, с криком провалился в глубокий снег по пояс. Снова громкий хохот. Кертис недовольно поежился. Схватил драный пуховик, что уже не нуждался в представлении и, подтянув джинсы сошел с лестницы, протоптавшись сначала по Бруксу, а следом и по Яшкину. Дима заскулил, уткнувшись мордой в снег, когда Кертис встал на его плечи и, гордо закатал рукава пуховика, злобно рыча. — Ну Волчо-о-онок! — Взвыл Никита, понимая, что в этот раз не отделается легкими укусами. — Ну э-э-эй!       Никита кратко посмотрел ему за спину, увидев, как Брукс поднялся со снега. Мэйсек, поймав такт со скулежом Яшкина, подкрался к хищнику максимально беззвучно, и, подхватив его под ручки, сдернул с Димы и с размаху подкинул его. Кертис закричал, едва успев поджаться в воздухе и рухнул в снег. Только лапки в высоких беленьких кроссовках остались торчать. Все трое начали неистово ржать. Артур с Володей, наспех одевшись, вдвоем пихнули Брукса, и тот рухнул рядом с Никитой в снег. — Бля, чо началось?! — Расхохотался Яшкин, — Блять! Кто мелочь выронил?! — Это моя мелочь. — Отчитался Лямкин, — Пускай валяется. Слышь, Яшка, а пошли в лес костры жечь! Че, зря консервы купили. Тушняк! Да с водочкой! — Блять! Я за рулем! — Взвыл Яшкин, — Сука, мне пить нельзя! Я так не играю! — Наконец-то. — Ухмыльнулся Брукс, с трудом выползая с сугроба.       Артур с Володей, наконец проржавшись, подошли к Кертису, что лежал в снегу тихонько рыча. Мальчишки взялись за ручки и вытащили Волка из снега. С большим трудом поставили обратно на ноги. Володя крепко держал Кертиса за капюшон пуховика, пока тот недовольно вытряхивал снег со всех мест, которых было слишком много в этом драном палантине. Никиту вытащили Брукс с Димой. Помирившись, вернулись обратно в домик. Кертис с гордым видом стоял и наблюдал за тем, как Брукс с Никитой подняли над собой Яшкина, что, высунув кончик языка, с трудом дотянулся до верхушки шкафа и скинул все-таки теплую флисовую кофту. На их удивление — она была даже не в пыли. Собрались, хорошо и очень тепло одевшись. Никита пошел до домика администрации. Узнал о том, где, если что, можно будет развести костер и не получить пиздов от МЧС.       Дима же шел с портфельчиком за спиной, в который Кертис набрал всяких вкусностей и чая. Они с собой даже походный котелок потащили. Должно быть очень вкусно, судя по звенящим баночкам тушенки. Предпоследний тянулся Галкин, что честно спер три теплых колючих одеяла, прекрасно зная, что не факт, что около костра будет достаточно тепло, да еще и пока его разведут, пройдет какое-то неопределенное количество времени. Они под руководством Никитки, пошагали в лес, где не было никаких указателей. Артур, шагая сразу за Никитой, выглядящий скорее как немец под Сталинградом, боясь еще больше разболеться, сказал: — Слушайте… Давайте какие-нибудь ленточки будем повязывать. Не хватало еще только начать блудить тут! — Рукобудить дома будешь. — Ухмыльнулся Галкин, — Сказку про Гензель и Гретель не знаешь? — Чего? — Удивился Артур. — Я таких сказок не читал. Там кого-то убьют в конце? — Это история о юных брате и сестре, которым угрожает ведьма-людоедка, живущая глубоко в лесу, в доме, построенном из хлеба и сластей. — С улыбкой сказал Брукс, опустив голову, посмотрев на Ахтямова, — Эти дети, попав к ведьме, спасают свои жизни благодаря находчивости. Один из них рассыпал хлебные крошки, чтобы найти путь обратно. Это немецкая сказка. — А поподробнее? — Попросил Артур.       Никита, ухмыльнулся, и, резко остановившись на лестной опушке, развернулся к ним и развел руки в стороны, замерев. Все пятеро смотрели на него с подозрением. — Пока Артур не знает про «птичку», обязан спросить, а кто-то Достоевского читал? Или я один в детстве был такой удачливый? — Он расстегнул пуховик и, отведя один край в сторону, показал всем топор, что висел на небольшой ниточке. — О боже, в Петербург тебе дорога! — Возмутился Ахтямов, — Кошмар какой! — Наше счастье, что бабушек среди нас нет. — Улыбнулся Волк. — Только дедушки. Ты будешь дрова рубить? — Никита гордо кивнул. — Я всегда мечтал посмотреть на то, как это делается. — А тут можно? — Удивленно спросил Артур. — А нам никакие бравые молодцы по охране лесов не дадут бобром по морде? — Я не буйный сегодня. — С улыбкой отчитался Галкин. — Видать можно. Домовой, а скорее согласно антуражей — Леший, тебе чего сказали? — Что тут можно. — Он вытянул руку, показав на болтающуюся черную ткань на одной из сосен. — Это ориентир. Это частная территория, так что тут, сказали, можно, если не сильно долго и не сильно много. — Он кивнул, стянув с себя пуховик, снял топорик, и гордо пошагал вперед, — Брукс, ты рассказывай, мы все слушаем!       Володя с Артуром решили сжалится над стариками, и разгребли широкими еловыми ветками, что специально для них срубил Никитка, большую площадочку. Расчистили все до замерзшей жухлой травы и увидели остатки пепла. Брукс, стоя обняв Диму сзади, решился рассказать кратко сказку: — Семья дровосека еле сводила концы с концами. Поэтому злая мачеха вынудила мужа детей со свету сжить — в лесной чаще на съедение хищникам оставить. — Кертис сделал невозмутимый вид, словно это не он считается за хищника, помогал Никитке, подбирая отлетающие ветки и щепки, уносил их на очищенное место. — Подслушал Гензель разговор мачехи с отцом. Мальчик во дворе маленьких беляшков набрал в карман и оставлял за собой след из крошек, когда отец детей по лесу вел. Вот и сумели они домой вернуться…       Никита, присмотрев большую хилую березу, принялся срубать ее. Кертис удивленно отскочил, когда спустя пару ударов дерево сдалось, рухнув ровно у него под ногами. Решившись помочь, оттащил с мальчишками дерево подальше. Лямкин разрубил деревце на бревнышки поменьше. Пока трое обламывали ветки, да скидывали все по двум кучкам, Никита пошел чуть подальше, приметив себе еще пару деревьев. Мэйсек, под антураж трещащих веток и звукового сопровождения в виде настоящего дровосека, продолжил рассказ: — Мачеха велела снова детей в чащу лесную отвести. В этот раз Гензель оставлял за собой крошки хлеба. Птицы их склевали, поэтому дети не могли дорогу домой отыскать. Маленькая белая птичка показала им дорогу к сказочному домику из всевозможных сладостей. Гензель и Гретель обрадовались, но в домике подстерегала их злая ведьма, которая детей заманивала, чтобы полакомиться ими. — Ну вот, то хищники, то птицы, и каждый раз Кертис остается главным злодеем. — Улыбнулся Яшкин, — Волк, объяснись! — Это не я детей обижаю. — Возмущенно ответил Волк, разламывая веточки. — Я только взрослых обижаю! — Дети?! — Тут же спросил Брукс. — Кто вас обижает?! — Та кобылка у тебя за спиной. — Улыбнулся Артур, — Лошадка, будешь сахарок?       Дима радостно закивал. Артур вытянул ручку и осторожно протянул руку к Яшкину, что довольный съел кусочек сахара, принявшись им довольный хрустеть. Брукс улыбнулся, наблюдая за Никитой, что уже явно выдохся махать топором, решил взять паузу, разламывал бревнышки и складывал их в аккуратный костерок, чередуя то побольше бревнышки, то поменьше веточки. — Смотрите, сейчас будет самая кровавая часть. — Предупредил слушателей Брукс, и мягко поглаживал свою лошадку, что довольный стоял облизнув губы от сладкого привкуса, — В печи зажарить детей надумала злая старуха. Когда ведьма в печи заслонку открыла, чтобы жар проверить, Гретель толкнула ее в печь и заслонку приставила. Сгорела ведьма в печи. Дети, прихватив с собой старухины драгоценности, благополучно вернулись домой. Мачеха их к тому времени умерла. Стали жить они с отцом в достатке и радости. Конец! — Как мне всегда говорил после гневной тирады Рома: вот и сказочки конец — а кто слушал отупел. — Ухмыльнулся Дима. — Пиздец. — Грустно сказал Артур, — Так а в чем смысл-то сказки? Что дети умные были? Следы оставили, бабку зажарили, птиц перестреляли, волкам ноги переломали, и вернулись победителями к отцу-одиночке? — Ну Арту-у-р! — Взвыл Володя, — Ну ты такую сказку испортил! — Ты будто не знаешь о том, что и Русалочка — ничерта не радостная история про принца и влюбленную девушку. — Улыбнулся Брукс, — Вообще-то в конце истории про Русалочку она превращается в морскую пену. — Заебись. — Констатировал Яшкин. — Я бы хотел после смерти тоже в пену превратиться. — В пивную. — Согласился Никита.       Они вдвоем вытянули друг другу руки и гордо хлопнули «пять». Раздался ржач. Никита притащил по небольшому бревнышку, чтобы не сидеть прямо на земле. Володя выдал каждой парочке по одеялу. С радостью укрыл Артура, что уже мелко дрожал, не зная, как укутаться. Никита уселся на колени около приличного костерочка и, принявшись портить длинные спички, которыми разжигали камин, разжег огонь с третьей попытки. Огонек, сначала из маленького, потихоньку начал поедать тонкие веточки и разгораться, превращаясь в большой.       Вокруг царила чарующая атмосфера зимнего леса. Было относительно тепло. Даже и десяти градусов, скорее всего не было. Утро еще совсем раннее. Солнце только-только появилось на горизонте. Ребята уселись на бревнышки в небольшой кружочек около костра. Дима, отдав полностью Бруксу одеяло, чтобы тот не дай бог не замерз настолько, чтобы снова заболеть, повернул голову до соседнего бревнышка, где Никита, облизнувшись, заинтересованно разглядывал банки. Кертис с другой стороны заинтересованно смотрел на странные консервы. — Если мне потом будет плохо, я тебя зашибу этими банками потом. — Взвыл Кертис. — Пообещай мне что это будет вкусно! — Это должно быть вкусно. — Никита задумчиво почесал затылок, и, порывшись в портфельчике, достал парочку консервных ножей. Один сунул Диме, вместе с консервами, второй оставил себе. — Я смотрю тут все всеядные. — Он поднял взгляд, — Мальки! А ну не играться с огоньком!       Галкин тут же положил веточку, на которой скакал огонек, обратно в костер, и сделав обиженный вид, отвернулся к Артуру, что сидел с глупой улыбкой на лице, обняв ноги, стараясь придвинуться как можно ближе к разгорающемуся источнику тепла. У них даже был не просто обычный поход, а поход с какими-никакими, но хорошими условиями. Им было и на что повесить котелок, и даже вода была не растопленным снегом, а с обычной пятилитровой бутылки. — Ты умеешь походную еду готовить? — Заинтересованно спросил Никита. — Не особо. Я помню мы с отцом и братом ходили как-то в поход, когда я еще маленький был… Не знаю… Как Волк примерно. Ну где-то может в первых классах школы… — Кертис недовольно нахмурился, оскалив зубки, — Ну! Так что я не помню ничего толком. Научишь? — Мальки? — Раздался вопрос уже до сидящих напротив. — Мы с отцом часто на рыбалку ездили только, так что я только уху варить умею. — Улыбнулся Галкин, — Вкусную! Особенно с речных рыб! Но только уху… — С водочкой в котелок? — С улыбкой поинтересовался Никитка и, увидев уверенный кивок, гордо отбил Володе "пять». — Заебись, наши люди. Ладно. — Он вручил Диме луковицу, — Ебашь, отец!       Дима отдал обе консервных банки Бруксу, что принялся привычно изучать этикетки с чужими рукописями на них в поисках хоть какого-то знакомого слова. Из знакомого только коровья голова. Все заинтересованно наблюдали за тем, как Дима, с трудом совладав с неудобным ножом, на весу порезал лук, кинув его в котелок, что был подвешен над огоньком. Никитка кратко посмотрел на Кертиса, что был заинтересован своей банкой, внимательно читая написанное, с таким видом, словно знал этот язык. Эта тушенка — произведение искусства Челябинской области. Должна быть очень вкусной. По крайней мере сколько Никитка брал ее — никогда не подводила. Он воткнул консервный нож в банку, и принялся ее открывать. Очень осторожно уперев пальцы в край жестяной банки, открыл содержимое. Кертис ужаснулся, жалобно заскулив. Раздался громкий ржач. Все с улыбкой наблюдали за происходящим. Никита протянул руку с банкой, и Кертис тут же отвернулся в сторону, задержав дыхание. Дима принюхался к ароматам и задумчиво спросил, открывая свою банку: — Оай! А почему так запахло?! — Скривившись спросил Брукс. — Это никак не связано с тем, что соседи навоз привезли. — Расхохотался Яшкин. — Честно! Это вкусно!       Он протянул руку своему иностранцу. Брукс взвыл, закрыв руками лицо. Все четверо начали громко ржать. — Выглядит как собачий корм в желе! — Захныкал Волк, — Блять! Никита! Не смей это есть! Фу, дрянь какая!       Никита облизнулся, вытащив беленький жир с банки, кинул его в котелок. Дима повторил за ним. Брукс решил отойти подальше. Встал по ветру, спрятавшись между Артуром и Володей, вопросительно наблюдая за Яшкиным, что явно захотел сожрать всю банку. Кертис с гримасой отвращения наблюдал за Никитой, что, сунув пальцы в банку, достал с трудом приличный кусок мяса, и, отломив его, закинул в рот. Волк взвыл, закрыв руками глаза. — Я не буду это есть! Дрянь какая! — Блять, как же это вкусно! — Довольно простонал Никита, чавкая тушенкой, — Ахуенно! Ебать! Еще и без всяких жилок!       Дима не удержался и тоже достал себе кусочек. Чтобы не провоцировать себя, вытряхнули остатки в котелок. Никита заинтересованно все помешивал вилочкой. Они достали по еще одной банке. Никита открыл свою и отдал малькам. Артур с Володей присмотрелись к содержимому. Брукс заинтересованно выглянул из-за их спин, настороженно смотря на банку, словно боясь, что оттуда что-то выскочит. — Это пиздец как вкусно! — Довольно простонал Яшкин, достав себе кусочек уже из другой банки, остатки вытряхнув в котелок, где явно все на жирке подтапливалось и начало довольно вкусно пахнуть, приобретая хорошую корочку.       Артур забрал вилку у Никиты и с трудом отломил содержимое. Достал маленький кусочек. Он сам был не в восторге от тушенки. Ту, которую с радостью уминали его родители, он как-то брезговал есть. Но пахла та тушенка сильно хуже. Эта же пахла просто… тушенкой? Артур осторожно закинул себе небольшой кусочек в рот. Задумчиво его прожевал и выдал свой вердикт: — Правда вкусно.       Галкин с большим удовольствием забрал у нее консерву, и, запустив руку внутрь, вытащил остальной кусок, и, жадно съел его с большим удовольствием. Удивлению Кертиса с Бруксом не было предела. Ребята громко заржали. Дима достал из портфельчика пакетик дешевой гречки. Глянул кратко в котелок. Периодически помешивал содержимое. Никита достал из котелка обжаренный кусочек тушенки и подозвал жестом иностранцев. Брукс был посмелее. Волк скривился, завыв, отказавшись даже близко к этому подходить. Мэйсек осторожно обошел бревнышко, на котором сидел Никитка. Устроился рядом с ним, пока Волк переметнулся к Яшкину, что сидел с умным видом и читал что написано на пачке с гречкой. Мэйсек осмотрел кусочек, что держался на вилке. Никита ему по-доброму улыбнулся и осторожно протянул вилочку. — Пробуй. Только осторожно. Горячее.       Брукс приоткрыл рот, и Никита осторожно вложил кусочек внутрь. Мэйсек сжал челюсти, пытаясь распознать какой-нибудь вкус. Боялся жевать. Но язык распознал очень приятный вкус мяса. Хоть и немного странный для него. Он смело начал жевать содержимое, смотря косо на банку в руках Никиты. Довольный простонал и приоткрыл рот. Никита выловил ему еще кусочек, и, подув на него, чтобы бедолага не обжегся, осторожно вложил очередной кусочек внутрь. Брукс довольный прожевал все и констатировал: — Вот так я не против. А что, просто мясо? — Сейчас оно в котелке поджарится, потом туда ебанем гречки и зальем водичкой и закроем крышкой. Гречка напитается соками — будет вкусно. — Блять. — Грустно вздохнул Волк, обняв за шею Артура, — А это был мой лучший друг. — Я ел сюрстремминг и мне понравилось! — Гордо сказал Брукс. — Но русские меня все еще пугают своей едой. — Он улыбнулся и шепотом у Никитки спросил на ушко, — А ты знаешь про фокус с исчезновением Волка? — Никита отрицательно покачал головой и вопросительно уставился на него. Мэйсек сделал вид что засунул руку в портфель и громко сказал, — О! Холодец! Мое любимое! А горчица есть?!       Кертис тут же бросился бежать до ближайших кустов. Раздался громкий неистовый ржач. Они спокойно обсуждали национальные вкусности, пытаясь Мэйсеку объяснить разницу между холодцом и студнем, пока Волк, спрятавшись в сугробе, лежал и скулил, боясь распрощаться с завтраком. А было так вкусно таинственно урвать себе бутербродиков с огурчиком и майонезом!       Никита сделал все по озвученному рецепту, мешая уже явно с трудом содержимое котелка. Закинул голову и улыбнулся. Вдруг вытянув руку с вилкой, сказал: — Яшка! Это к тебе!       Все синхронно задрали головы. Прямо над ними была крепкая еловая лапа, на которой сидела белочка, явно чем-то заинтересованная. Яшкин сделал обиженный вид. Дождавшись, пока сварится гречка, спрятавшаяся с тушенкой в котелке, все шумно обсуждали о том, кто как в детстве в походы ходил. Володя гордо рассказывал про рыбалку, и про то, что теперь с радостью и сам посидит и будет наслаждаться прекрасным, ловя рыбу. Кертис осторожно уселся рядышком с Никиткой, когда он принялся делить содержимое котелка на шестерых. Достали все и по баночке с пивом. Яшкину досталось безалкогольное и грусть в подарок. Он, довольно черпая гречу вместе с тушенкой, запел с горя: — Она сказала, мне прости если мо-о-ожешь! Грустнее я день ото дня-я-я! Тебя люблю я, но всё же-е-е! Дорога манит меня-я-я! — Завыл он. — Проща-а-ай цыганка Сэ-э-эра-а-а! — Запели остальные, в лице Артура, Володи и Никиты. Дима с радостью им подпевал, — Были тво-о-ои губы сладкие как ви-и-ино-о-о! Сэ-э-эра! Знаю, что не будет в сердце любви ин-о-о-ой! — Сэ-э-эра! Что же так жестоко нас развела судьба! — Завыл Дима, закрыв глаза, — Сэ-э-эра, ах, как одиноко стало мне без тебя!       Мэйсек заинтересованно за всем наблюдал, мирно похлебывая какое-то дешевое российское пиво, и гречу вместе с тушенкой, не зная, как на все происходящее реагировать. Кертис ему кратко перевел слова. Брукс остался мало того, что грустным, так еще и очень заинтересован происходящим. — Она сказала мне: «Прости — не клялась я в любви до гроба те-ебе-е!» — Запел уже припев Никитка, закрыв глаза, единственный среди всех попивая водку, — И увезла моё счастье-е-е в разбитой старой арбе-е-е!       Пока продолжили разговор, Кертис, оставшись без порции, по причине того, что сам дурак, отказался, принюхался к содержимому тарелки Никитки, что как привычно насыпал себе гречки с тушенкой с горкой. Кажется, у него была какая-то суперспособность — он мог даже борщ себе с горкой налить. Волк облизнул губы и принюхался к содержимому. Забрав вилку, начерпал себе зернышек гречки. Задумчиво распробовал. Удивился даже приятному привкусу. Никита указал на большой кусочек тушенки. Волк побоялся есть это мясное недоразумение. Раздался громкий хлопок на фоне. Яшкин улыбнулся и тут же завыл с явной претензией к Никитке: — У-у-у! — Снегирь лопнул! — Констатировал Лямкин, — Не надо было кормить его попкорном!       Раздался громкий неистовый ржач. Ребята быстро наворачивали голодные гречу с тушенкой, шумно обсуждая то, какие штрафы собралась вводить КХЛ в следующем сезоне. Дима громко и недовольно возмущался целым списком, которым ему теперь нельзя заниматься. И ладно бы претензии Радулова, что нельзя чужих вратарей облизывать, нельзя с чужими снайперами обжиматься в темных углах, так претензия того, чтобы не стоять за воротами дольше каких-то секунд, уж никто из шестерых не смог вспомнить сколько нельзя стоять, так вывела Диму на страшную ненависть. Дима даже умудрился возмутится о том, что его раздражает правило — не махать клюшкой как шпагой. — Мне кажется, если бы ты был судьей, то свистков бы вообще не было! — Ну да, у Яшки же «Too many men», это про вечер с бутылкой, а не нарушение численного состава. — Расхохотался Лямкин, вспомнив комментарий, встреченный на просторах интернета. — Ну я! — Гордо ответил Яшкин. — Знаешь как ахуенно, когда тебя сразу двое ебут, а еще двое в рот!       Мальки синхронно взвыли. Кертис стыдливо прикрыл рукой лицо, решив не участвовать в этом диалоге. Брукс закрыл руками лицо, захныкав. Лямкин с Яшкиным гордо отбили друг другу пять. Пока разговорились, вот и гречка, по второму кругу сваренная, а следом и сожранная, закончилась. Никита предпринял последнюю попытку накормить Кертиса незнакомой едой, намекнув на то, что греча не сама по себе такая, а такой вкус интересный задала именно тушенка. Осторожно протянул ему обжаренный небольшой кусочек. Кертис с опаской уставился на Брукса, что с большим удовольствием уплетал гречку с тушенкой, запивая пивом. Снова уставился на вилку. Предупредив Никитку, что если что-то ему покажется мерзким, тут же выплюнет это, зажмурился и приоткрыл рот. Никита улыбнулся. Порылся в тарелке. Нашел самый зажаристый кусочек и осторожно вложил его в пасть хищнику. Кертис распахнул глаза, прикрыв рот. Смотрел на Никиту, чувствуя, как рот наполняется слюнями. Кажется, это и правда что-то вкусное. Он очень осторожно прожевал содержимое. На вкус сильно вкуснее, чем на вид. Проглотил кусочек и снова открыл рот. Никита вообще не наелся, но решил сначала Кертиса накормить со своей тарелки. Дима рассказывал очередную глупую историю, чем вызвал громкий смех у всех.       Они быстро доели остатки. Никита ополоснул котелок снегом. Набрал снега полный котелок, и, пока тот таял, стоя над огоньком, растапливал всё больше и больше снега. Пару раз прокипятил воду, только на пятый раз решив залить просто обычной водички из бутылки, чтобы распробовать чаек, который они купили в Башкирии. Кертис всех пересчитал, уже примерно понимая, какой крепости кто что любит, сидел, влившись в рассказ о том, что происходило за сезон, с улыбкой делясь воспоминаниями. Яшкину вспоминать стало нечего. Он решил вспомнить молодость. Ему только будет тридцать один. Пока еще он молодой и сил еще полно. Он отставил свою тарелочку и гордо пошлепал внутрь леса. Подпрыгнув над крепким лиственным растением, с легкостью подтянулся и залез на первую ветку. Следом за ней вторая. Он умудрился на высоте трех с лишним метров перепрыгнуть с дерева на дерево. Домовой, заинтересовавшись его решением для развлечения, пока вода для чая кипятится, смело полез за ним. Они, как две обезьянки, скакали по деревьям, то цепляясь волосами за широкие лапы елей и пихт, то скользя по березам, веточки которых не выдерживали приличного веса как одного, так и второго.       Тем временем за костерком, в который уже подкинули пару дров, пошла беседа о чем-то личном и заманчивом. Брукс, устроившись рядом с Кертисом, расспрашивал мальков о том, кем бы они хотели стать, когда им исполнится под тридцать. Пока двадцатилетние примеряли на себя шерстки тридцатилетних, один тридцатилетний, второй двадцативосьмилетний, скакали по деревьям, как две обезьянки. Пока Яшкин полез сильно высоко наверх, решив оседлать очередную древнюю пихту, что была выше всех, Никитка переполз аккуратно на дерево, что свешивало свои голые ветки прямо над костром и ребятами. Он поджал ноги и резко свалился вниз головой.       Через пару минут прискакали к нему и уже увиденные ранее белочки. Они с радостью облюбовали Никитку, смело спустившись по нему, щекотя своими пушистыми хвостиками его морду, попытались дотянуться до Волка, около которого стоял портфельчик, в котором они что-то явно что-то учуяли. Никита вытянул длинные руки, свесившись прямо за спиной у Кертиса, с улыбкой попозировал Артуру, что решил их запечатлеть, пока Кертис счастливо улыбался, сняв первую пробу с чая.       Пока Кертис разливал всем по кружечкам чай, пока всем давал по конфетке, Яшкин, оседлав сосну, с трудом достал телефон, одной рукой держась за самую верхушку. Сделал фотографию. Там на самом горизонте явно сияла его Казань. Он счастливо улыбнулся. Спрятал дорогую технику в карман драного пуховика, смело поскакав, словно обезьянка по верхушкам деревьев, крепко хватаясь замороженными руками за ветки. Никитка же, висящий чуть-чуть подальше чем Кертис, счастливо улыбнулся, и довольный запустил ручки в портфель, увидев как белочки, что цеплялись за него, как за очередную ветку, что-то съестное унюхали.       Яшкин, сорвавшись с очередной ветки, с криком пролетел мимо, едва жопку не подпалив над костром. Береза, которая поймала великого снайпера и бомбардира под двадцать третьим номером, с явным хрустом склонилась к земле. Он влетел на полной скорости в снег, который припорошил замерзшее болотце. — Бля-я-ять! — Заорал Яшкин, расплескав снег, на полной скорости столкнувшись с землей.       Кертис мило улыбаясь в небольшой беседе на четверых мальчишек рассуждал о чае, пока все его распивали, слушая размышления о вкусах. Брукс с Артуром и Володей мирно жевали конфетки, запивая его вкуснейшим чаем, что назывался «Арбузная свежесть». Тем временем, Леший, переместившись подальше на край веточки, свесил руку, и, запустив ее в чужой портфель, шепотом спросил у белочек: — Заебались небось бесплатно к Яшке гонять? — спросил заинтересованно Ляскин у белки, и протянул ей очередной орешек миндаля. Знал, что у Волчары большой запас таких орехов, смело протянул уже другой горстку миндаля, арахиса и фундука, — на еще бери, еще не раз придется сгонять. Наедайся! — Он вытянул руку и, достав конфетку, улыбнулся, когда одна из белочек, облюбовав его руки, заинтересованно принюхалась к сладости.       Ахтямов все заинтересованно снимал. Волк о своем, о житейском, пока на фоне чуть дальше него Лямкин кормил белочек, свесившись с дерева вниз головой, воруя вкусности у своего возлюбленного. Раздался громкий неистовый ржач, когда Леший, кормящий служителей делирия Дмитрия Яшкина, был пойман на месте преступления. Волк нахмурился, недовольно смотря на Никитку, что висел позади него вниз головой сразу с четырьмя белочками, что расселись на нем как на ветке, довольные стачивая орешки. — Так! — Гордо рапортовал Яшкин, выбравшись с замерзшего болотца и добравшись до своей шайки, — Я полон ненависти! — К чему? — Удивился Галкин. — К вам, блять, долбоебам! — Он отряхнулся от снега, и недовольно выкинул кучу гнилых листьев из капюшона, — Собираем манатки и уебываем до хатки! — А чай? — Волк протянул ручки с кружкой персонального чая. Прекрасно знал, какой ему чай надо, чтобы растопить сердце бывшего возлюбленного.       Дима все же уселся обратно на бревнышко, и забрал кружечку. Сделал пару глотков и довольный расплылся в улыбке. Тут же сказал, что еще немного можно и посидеть. Раздался хохот. Они с большим удовольствием продолжили вести свои истории, пока перед ними потрескивал небольшой костерок. Дима, довольный выхлебав чай, попросил еще добавки. С добавкой получил еще пару конфеток. Никита с трудом залез обратно на ветку и, подпрыгивая, полез выше на дерево. Все изумленно за ним наблюдали. Кертис повернул голову, не поняв, что там происходит и вопросительно уставился на Лямкина, что уселся высоко-высоко на дереве, болтая ножками, счастливо улыбался. Рядышком с ним в рядочек на ветку уселись его новые подружки. — Так, Леший в привычной зоне обитания. — Усмехнулся Галкин. — Блин, так классно! Еще хочу! А может ну этот хоккей? Соберем палатки, ебанемся обратно в горы? — Можно пойти раков ловить, кстати. — С улыбкой сказал Артур, — Мы с отцом однажды ездили. Тут в Казанке много водится, я даже пару хороших запрудов знаю, если там, конечно, не всех сожрали. Но это надо летом… Где-то в июле, в августе. — Отлично. Нас все устраивает. — Согласился Дима, довольный хлебая чай, — Записывай нас.       Мэйсек удивленно посмотрел на него и перевел взгляд на сидящего в одиночестве Кертиса, что подставил голые руки поближе к огню. По нему было видно, какой же он счастливый тут был. Да. Он тоже явно хотел бы еще. Но совсем скоро придется лететь обратно в Екатеринбург. Совсем скоро у них тренировка. И раз они все втроем пропустили утреннюю тренировку, значит должны были появится на той, что была в два часа. Главное не проспать где-нибудь под березой. Кажется все позабыли о том, что они с разных городов и разных команд.