Два медведя в одной берлоге

      Поезд идущий куда-то примерно в сторону Уфы, но скорее всего мимо. Время: шесть часов вечера. До следующей остановки всего полтора часа.       В первом купе детишки в виде Артура и Володи заинтересованно смотрели какое-то кино, улегшись вдвоем на полочку, боком друг к другу. Проводница укрыла их теплым одеялом, чувствуя, как сквозит с двери, устав слушать то, как Артур чихает. Во втором Волк с Лямкиным шепотом переговаривались о том, что случилось в Магнитогорске, пытаясь понять кто и в чем сделал не так, отставив стаканы с чаем, задумавшись о своем. В третьем купе, на боковой полке сидели друг напротив друга Яшкин с Мэйсеком, решившись в очередной раз разговорится по душам. Приятное постукивание колес по железному полотну едва слышным звуком нарушало легкую атмосферу сладкой таинственной дремы. На небольшом столике стояли две початые кружки с вкусным чаем в котором плавали сушеные ягодки. Пара фантиков лежала рядом. Разговор в очередной раз свернул на личные темы. Брукс, решив вывернуть на самую необычную тропу в разговоре, решил спросить то, что его давно беспокоило. Речь пошла про то, что было после одной из общих попоек, а если уже конкретней — про встречу сразу трех команд: Петербургского СКА, Екатеринбургского Автомобилиста и Казанского АкБарса. И про тот самый момент, который, не смотря на страшный алкогольный угар все еще помнил сам Яшкин. Вернувшись в тот вечер вместе с Бруксом они разругались первый раз в жизни. И Дима не смог даже руку поднять на Брукса. Последнего интересовало почему. — Мы должны с тобой это обсудить. — Брукс протянул руку, — Это будет больно и некомфортно. Но я всегда на твоей стороне. Не бойся учится разговаривать о том, что ты чувствуешь… Я всегда буду рядом. Скажи мне ответ на мой вопрос. Почему ты меня тогда не ударил? — Потому что… — Дима замолчал. Знал ответ. Стыдно было признаться. Он медленно раскрыл свою руку и взялся за чужую, что была немного замерзшей. — Нет, Брукси, не смогу. — Начни историю раньше. Начни с такого, с какого будет комфортно. Что ты ко мне тогда чувствовал? Обвини меня в чем-нибудь, если хочешь. — Если бы я сейчас не знал, что ты пережил в прошлых отношениях, то я бы с радостью тебя обвинил в том, что ты очень, сука, невовремя пихнул мне кольцо. Я и так сомневался в себе. В своей нормальности. Я пьяный нихуя не соображаю. У меня какая-то часть меня просто не работает с определенной дозой алкоголя. Я начал тебя умолять поставить какие-то условия. Я так всем предлагаю, кто мне начинает вредничать в отношениях. Такой же вопрос в лоб, пока я был не очень трезвый получил в свое время Рома, получил и Саша. И все так или иначе мне ставили условие. Ставили рамки. Не изменяй. Не пей. Не наркомань. Я первый раз попал в момент, когда на предложение поставить мне условие услышал… — Отношения и любовь это не тюрьма. Тут нет условий. Каждый любит по-своему. — Слово в слово повторил свои слова Брукс. — Я до сих пор так считаю. Что отношения держатся на взаимном доверии и если поставить рамки любимому человеку — он может где-то не протиснуться. Обычно просто партнер понимает, что тебе не понравится, и не делает этого. Так и что было дальше?       Яшкин сжал руку крепче. Другой взял кружку и сделал несколько больших глотков чая. — Закатывая каждый раз скандал, выбешивая своими выходками я брал всех на прочность. Проверял, правда ли человек меня любит настолько, что готов терпеть меня. Не всегда это оправдано. Я просто обычно на ровном месте истерил и дрался, и ругался… Но с тобой я почувствовал, что это просто не надо. Меня поразило то, что ты совсем ни с кем не спал кроме меня. До сих пор, если честно, не верю в то, что это правда. — Самая настоящая. — Согласился Брукс. — После Д. мне ничего не хотелось. Хотелось только умереть и очень сильно. И Волк пихнул меня, сказав о том, что стоит попробовать. Вдруг, говорит, это тебе сделает легче. Тогда в отеле я понял, насколько мне стало легче. Волочить тебя пьяного, легонько улыбаться тебе, чтобы одаривать тебя вниманием. Приглядывался к тому, как с тобой Кертис общается. Но да. Никого не было. Не мне с моими проблемами еще с кем-то спать. Значит ты не ударил меня… — Потому что понимал, что ничего этим не добьюсь. Ты тогда и так был зареванный, зашуганный, забитый жизнью. Если бы я тебя ударил, это бы плохо закончилось. У меня уже в руках была настолько безответная любовь от тебя, что мне даже ничего не надо было. Не смог. Хотелось. Но не смог. До сих пор не могу тебе больно говорить. — Дима опустил руку и провел пальчиками по кромке стакана, слушая металлический грохот. Поезд помчался через небольшое село, скользя и скрипя колесами по рельсам. Задребезжали в стаканах ложки. — Там даже не в этом была беда, Брукс. — Дима сделал несколько глотков и откинулся на стеночку, сложив руки на груди. — Я едва не свалился в наркоту.       Сидящий около этой же стеночки с другой стороны Кертис сидел закрыв глаза, прислушиваясь к разговору, делая вид, что спит. Услышав про наркотики тут же распахнул глаза. Уставился на Никиту, что спал за столом, положив голову на руки. Судя по довольным посапыванием, он и правда уснул. Повернул голову, внимательно слушая что говорят за стеночкой. — В каком плане? — Удивился Брукс, уставившись на Яшкина растерявшись. — Да в прямом. Мне было очень погано. Мне показалось же, что ты меня оттолкнул так же, как это делал Саша до этого. Да, просто тем, что отдал мне кольцо. Это было больно. Даже слишком. Оно перечеркнуло всю ту добрую тираду о том, что останется между нами так, как раньше. И ты знаешь, кажется, что я не выношу таких тяжелых болей даже с алкоголем. Для меня тогда было единственным вариантом — это упасть в наркотики. Я больше ничего не умел. Я не знаю, как справляться с такой страшной болью. У меня нет навыка вылезать из этого кошмара. Наркотики всегда рядом со мной. Я не знаю другого выхода. И в тот вечер снова встал на пороге этого самого выхода. Я уже даже насыпал много таблеток в руку. Больше пяти. Это была бы гарантированная передозировка и наверняка смерть. Но я не смог заставить себя даже рот открыть и руку ко рту поднести. Я сидел и просто плакал. А потом до меня дошло, что я не имею права никакого обесценивать тяжелейший труд Артура и Кертиса, что ставили меня на ноги последний раз. Они же физически от меня пострадали. Каждый раз всё хуже. Каждый раз, сжирая эту дрянь и давясь ей, врежу близким. — Он отвел взгляд, тихо спросив, — Ты читал дневник Кертиса? — Я никогда туда не заглядывал. Даже не знаю что он там пишет. Но ему легче. Он даже не делится ничем, что пишет. Раз ему легче, пускай пишет. — Я… — Яшкин закрыл руками лицо и, уперевшись ими в столик, поджал ноги, сказав очень неуверенно, — Пообещай меня не ругать. — Что ты сделал? — Тут же спросил Брукс. — Я читал дневник. Да, снова. Я понимаю, что это плохо. Но я специально нашел те страницы, где он начал меня восстанавливать. Но там же была в другом история… После того, как меня поставили на ноги, случилось то, что я до сих пор не уверен, было ли что-то. Когда его самого наркотиками накормили. Ты знаешь, кто это сделал? Кертис ведь мне так и не признался. — Не важно, родной. Если Волчонок захочет, сам все расскажет. — Какой он был? — Жалкий. На грани смерти. Я остался с ним, хотя он умолял меня этого не делать. Это было тяжело видеть. Но и он меня уже всяким за эти два года видел. Я думаю мы квиты. Он тоже совал руки мне в рот, вызывая у меня рвоту, когда я нажирался горстями таблеток в попытках покончить с собой. — После всех тех выходок, что творит Кертис с Никитой, ты останешься с ним? — Мне не нравятся его поступки, но это и не мой парень. Не мне с ним жить. Как к другу у меня нет к нему вопросов. По остальному много, но это и не мои проблемы. Я думаю они с Никитой сами разберутся. Не лезь к ним. И я больше не стану. У меня для проблем в отношениях ты есть. — Я стараюсь. — Согласился Яшкин, и, запустив пальцы в волосы, довольный растрепал их. — У меня получается. — В этом ты лучший. — Брукс улыбнулся рассматривая Диму. — Спасибо за комплимент, медвежонок. Скажи, а ты не боялся от меня такой ответ получить? Ты вообще-то не из болтливых про свои отношения и чувства. Чем-то мне эпоху раннего Волка напомнил. Он тоже такой серьезный бесчувственный мальчик был. Только у тебя вместо равнодушия грусть. Ты чего грустный постоянно? Ты устал? — Я чувствую что это немного не мои компании. Я не люблю напиваться, мне тяжеловато с чужими людьми рядом быть. Я привыкаю, но болтливым не стану. Разговоры ни о чем и обо всем — это не ко мне. — Ну со мной же ты можешь так. — Дима пожал плечами, — Да и когда мы пили в тот вечер с Петербургом тебе явно было довольно комфортно. — Я Никишиным любовался. Мне было не до этого. — Брукс тут же замолчал, и, закрывшись руками, едва сдержался, чтобы не заржать, увидев вопросительный взгляд Яшкина на себе, — Не ну а что… Я знаю, что Каролина его ждет. И он ждет Каролину… — А че у него девка уже Каролина? Там же вроде какая-то Нина была, толи Вероника… — Я ему про команду, куда его мальчика заберут, а он мне про девок. — Дима, фыркнув, тут же отмахнулся. — Если серьезно, я не просто так спросил тебя про то, почему ты меня не ударил, потому что сижу и собираюсь сказать уже который день тебе кое о чем. Только спрошу еще раз и немного увереннее — что ты решил по поводу Артура? Ты отпустишь его? — Мне понравилось твое предложение о том, что ты поедешь с ним, покажешь ему страну. Я полежал, подумал еще в прошлом поезде о том, как мне осторожно выпустить своего лягушонка из рук. Я же ему не отец, чтобы его как-то за лапу держать или что-то такое… Я его выпущу. Посмотрю как он освоится. Он же у меня взрослый мальчик, уже скоро не с девушкой, а с женой будет. — Он поднял взгляд и задумчиво уставился на то, как Брукс, порывшись в портфеле, достал второй паспорт. Дима слегка повернул голову, выглядя заинтересованным. — Что ты задумал? Что-то хочешь мне предложить?       Он осторожно взял в руки чужой паспорт, когда ему его протянули. Раскрыл и улыбнулся красивой фотографии. Задумался, смотря на подпись. Полистал странички, любуясь их красотой. Цветные. Он никогда не видел в глаза паспорта Канады. Провел пальцами по зашарпанной обложке. Когда пальчики открыли очередной разворот, Брукс сжал паспорт с верхней части. Дима прочитал верхушку. Семейное положение. Тоже как и у него пусто. — В Канаде разрешены однополые браки. — Только и сказал Брукс. Едва слышно.       Яшкин замер, уставившись на Брукса. У него похолодели руки. Он опустил медленно взгляд на чужой паспорт. Он все понял. Это было очень серьезное предложение. Даже слишком. Настолько серьезного у него еще не было ни разу в жизни. — Я могу подумать? — Подумай. — С неохотой сказал Брукс. — Я не тороплю.       Он спрятал паспорт в портфель, вытащив его с чужих рук. Застегнул его, смотря в окно. Там уже было темно. Вдруг свет резко полностью погас. Все вокруг спали. Дима тут же схватил Брукса за руку, когда он вздрогнул и сказал нежным приятным голосом: — Я рядом. Я буду с тобой.       Брукс растерянно кивнул, шумно шмыгнув носом. Снова обратил взгляд в окно и улыбнулся. Дима задрал голову, крепко сжав чужую руку в своей. За окном стало видно пейзаж. Поезд быстро несся мимо горных склонов, над которыми сияли миллионы звезд. Заснеженные горные вершины манили своей красотой. Яшкин повернул голову, смотря на Брукса. Это его мальчик. Его милый медвежонок. Его близкий и любимый. В его любви не было сомнений. Почему же он тогда сомневался в предложении поставить штамп? Медленно и тяжело выдохнул, полностью выпустив воздух из легких. Провел пальцами по руке. Аккуратное колечко украшало руку. Яшкин мягко приподнял руку и нежно ее поцеловал. — Я люблю тебя, Дима. — И я тебя, Брукс. Спасибо, что рядом.       Он в ответ коротко кивнул и, приподняв руку, нежно поглаживал свою лошадку по мягкой и гладкой щеке. Дима же сидел, вытянув ноги, и наслаждался теплом рук Мэйсека, прикрыв глаза.       Спустя еще час поездки проводница легонько всех растолкала, сказав, что через двадцать минут будет их полустанок. Ребята успели одеться и похватать свои вещи, стараясь не тревожить никого своими сборищами. Брукс с Димой встали в тамбуре, прямо за спиной доброй девушки, что уже открыла дверь, хотя поезд только собирался останавливаться. Артур беспокойно потоптался в дверях и сказал: — А если мы не успеем, что будет? — Останешься снег есть и любоваться красотой Башкирии. — Предупредил его Лямкин, стоя самый последний, положив руки на плечи Кертису, что стоял перед ним, задумчиво натягивая варежки на перчатки. — Второго шанса уже не будет. Быстро выскакиваем и бежим. Иначе просто не успеем.       В проходе показалась стоящая электричка через пару путей от них. Поезд мягко остановился на своем участке пути. Проводница тут же прыгнула первая на платформу, в высокий снег в туфлях. Брукс с Димой перескочили небольшой промежуток между вагоном и перроном. Тут же следом за ними выскочили мальки. Кертис подал им доски, неловко прыгнув следом. Никита выскочил последний. Проводница, пожелав им хорошего пути, заскочила обратно. Поезд тут же начал набирать ход и спустя минуту, громыхая колесами, уехал.       Шестеро петушественников остались единственными живыми душами на перроне. Никита бросился бежать первый, прихватив за руку Кертиса. Тот привычно схватил Галкина. За Галкиным Ахтямов, тянущий за собой Брукса и Яшкина. Они вскрикнули синхронно, когда Никита спрыгнул с высокой платформы. Поймав следом Кертиса, попросил всех поторапливаться. С электрички высунулся машинист, заинтересованно наблюдая за прыжками с перрона. Между ними и электричкой угрожал пронестись грузовой поезд. Все ускорились, стараясь не падать, ловко скакали по путям, едва успев проскочить до того, как очередной железный червь проскочит по своим путям. Только успели все забраться на очередную высокую платформу, как электричка дала от них деру: включив фары, захлопнула перед ними двери и улетела. — Блядские Ласточки. Стрижи. Буревестники… — Задыхаясь сказал Никита, опустив голову, пытаясь отдышаться. — Кто тут блять от нас упорхнул… — Трясогузка у тебя осталась. — Едва улыбнувшись сказал Кертис. — Только не говори мне, — громко сказал Яшкин, поправив портфель, который все никак удобно не ложился на плечи, — что больше ничего не будет. — Я не знаю. — Взвыл Никита и, наконец выпрямившись, уставился на Артура с Володей, что уткнулись в яркие экраны телефонов. — Эй, мальки, че там по связи? — Только экстренные вызовы. — Парировал Брукс, явно надеясь встать в один ряд с молодыми. Мальчишки синхронным кивком подтвердили его догадки. — Ебаный нахуй, блять. — Никита развернул Галкина к себе спиной, и, вытащив у него карту из портфеля, попытался хоть что нибудь увидеть среди тьмы и метели. — Блять, а мы где? — Обожаю такие вопросы. — Улыбнулся Володя. — Обычно после него всех в фильмах ужасов начинают убивать.       Раздался громкий ржач. Они стояли на платформе среди чистого поля, без явных ориентиров на цивилизацию в ближайшей видимости. Кертис гордо пошагал вдоль платформы, прихватив за собой Артура, который, если что, явно поможет ему что-нибудь прочитать на русском. А то и на башкирском. Кто его знает? Они дошли до таблички с расписанием электричек. Пока Волк подрабатывал фонарем, Артур изучил, что вообще пишут. Сверился со временем. Нет никакой гарантии, что оно тут правильное. Вся техника видела связь еще в Челябинской области. Вдруг в Башкирии время другое? Они с Волчонком дошли обратно до своих бедолаг. Яшкин уже растянулся на лавочке, положив портфель под голову. На нем сидели Володя с Бруксом, болтая ножками, пока Лямкин стоял и крутил карту, пытаясь вообще прикинуть, куда им ехать. Время быстро уходило. И чувствовалось это даже просто физически. Страшная завывающая метель среди кромешной тьмы на открытом пространстве — не самое лучшее развлечение для тех, кто оделся максимум на десять минут ходьбы при минус пяти, а тут явно было гораздо холоднее. Скорее всего, в пару раз. По крайней мере, так ощущалось. Только Артур осмелился открыть рот, чтобы сказать об увиденном, как мимо них понесся с шумом и грохотом пассажирский поезд. Всех по новой занесло снегом. Яшкин взвыл, когда на него еще следом и Волк уселся. Он сейчас превратится в камбалу и станет двухмерным. Только пурга от пассажирского поезда улеглась, Артур громко воскликнул: — По часам должна быть через десять минут следующая!       Они посмотрели на время. Честно уселись ждать на лавочке. Их медленно заносило снегом. Ветер периодически утихал и воцарялась полная тишина. За разговорами о том, кто какой мед любит, ведь они в Башкирии, а значит других обсуждений кроме как мед обсуждать — быть не может, прошло и десять минут, и двадцать. Артур с Володей начали скулить о том, что они сильно замерзли. Яшкин незаметно утянул бутылочку студеной водочки и сделал пару глотков с горла. Получил подзатыльник от Никиты, что явно был против того, чтобы тот пил… без него. Дима спрятал бутылочку обратно и констатировал спустя половину часа ожиданий: — Нас наебали. Мы в Башкирии. Обычно говорят — Нас наебали, значит мы в Татарстане. Но не тут то было. Это все потому что с нами татарин. Я слышал татары башкиров ненавидят. — С нами еще омский чех, челябинец, новокузнечанин и два канадца. Не вижу башкирам поводов для ненависти. Я не виноват что меня в Казани родили. Мое отличие от вас, двоих русских в том, что у меня на две страницы больше в паспорте. — Давайте просто признаем, что скорее всего этой электрички мы уже не дождемся. Она от нас тоже улетела, даже не появившись в зоне видимости. — Кертис повернул голову, смотря на Артура. — А следующая когда? — Следующая электричка через полтора часа. — Констатировал Артур. — Такой мороз, вы точно замерзнете все ждавши! — Возмутился Лямкин, и, спрятав карту, сунул руки в карманы. Ледяной ветер быстро все отмораживал. — Надо что-то придумать, пока мы тут не превратились в сад ледяных скульптур! — Например, что? — Удивился Артур. — Обратно поехать?       Никита растерянно покачал головой, всматриваясь в того, кто светом фар прогонял тьму на других путях. Судя по многочисленным окошкам это очередной пассажирский поезд. Он свистнул, перепугав всех и столкнул рядом стоящего Артура вниз с платформы. Схватил синхронно Кертиса с Галкиным за капюшоны курток, толкнув следом. Они попадали, как горох из банки, на рельсы, и помчались вперед, загребая снег в кроссовки. — Я сам! — Испуганно сказал Брукс и, соскочив с Димы, сиганул следом вниз с платформы.       Поезд опасно быстро приближался. Артур первый подскочил, и подтянулся, забравшись с трудом на платформу. Оббегать ее и лезть по ступеням не было времени. Подал руку остальным. Вдвоем с Володей затянули Волчонка и Брукса. Дима, свалившийся с одной платформы, умудрился споткнутся об рельс, вызвав у него легкое гудение, растянулся между путей. С трудом поднялся на ноги и подпрыгнув, повис на платформе. Никита сзади схватил его за ноги, едва сам не завалившись. Яшкина втроем затянули на платформу. Пуховик окончательно разодрался, уже с другого бока, став похожим на пончо. Самого Яшкина это, кажется, совсем не смущало. Никита, с трудом подпрыгнув, заскочил последний. Через несколько секунд поезд, недовольно гудя, поехал мимо, медленно останавливаясь. — «Новосибирск-Уфа». — Захныкал Артур. — Не в ту сторону!       Галкин указал на табличку на вагоне перед ним: «Ижевск-Иркутск». Никита вытянул руку и указал на табличку висящую на вагоне, что остановился рядом с ними. «Москва-Владивосток». Старый дедушка проводник открыл перед ними дверь и заинтересованно спросил: — К нам? — Куда едете? — Смотря куда вам надо. — Он вытянул руку, указав на табличку, — Я в Москву. Остальные туда, докуда рельсы проложены.       Посмеявшись, стоящие растерянно прикинули ближе к какому городу стоит Уфа. Дедушка над ними усмехнулся и вытянул руку с флажком. Поезд загудел, но никуда не поехал. — В Уфу нам надо. — Додумался сказать Артур. — По вашей стороне? — Мы в Уфу не едем. Мимо едем. Но можем подкинуть вас до следующей остановки.       Они не стали спорить. Заскочили в поезд. Проводник закрыл дверь. Остались стоять в тамбуре. Поезд лениво сдвинулся с места, неторопливо проскользив по рельсам. Старая, чуть живая лампочка над ними едва разгоняла тьму своим отвратительным желтоватым светом, периодически моргая с едва слышимым звуком, качаясь из стороны в сторону скованная в небольшую решетчатую клетку. Вагон ощутимо покачивало, пока поезд перекатывался с путей на пути, ища нужную дорогу для своего маршрута. Дедушка же, прижавшись спиной к двери, спрятал флажок на место. С улыбкой на лице рассматривал разномастных путешественников что явно успели хорошо замерзнуть. — Чего вы вообще на этой остановке забыли? — Едем в Уфу. — Улыбнулся Никита, обняв сзади Володю, буквально повиснув на нем. — Прямой было очень долго ждать. Поехали попутками. А электричку пропустили. — Ой они тут такие. Бесполезно на этих полустанках электрички ловить. Только машинисты увидят, как кто-то пришел, так сразу удирают. Всем же в депо охота, а если пассажиров брать, не получится с середины пути домой свалить. — Дедушка отмахнулся, — У меня все места заняты, но в соседнем вагоне последнее купе свободно. Но мест там только на четверых. Ждите четыре остановки и сходите. Там переберетесь на противоположную платформу. Минут пять подождете и приедет поезд, который останавливается в Уфе. Правда поздновато. В двенадцать. Надеюсь вы никуда не торопитесь. Вот вам на нее. Только смотрите сгущенкой не объешьтесь, пока едете. Там очень вкусная сгущенка.       Ребята кивнули, отправившись вперед. Никитку же придержал дедушка и тихо спросил: — Могу я у вас кое-что попросить? — Никита с улыбкой кивнул. — На поезде, на котором вы поедете, жена едет. Мы опаздываем по маршруту на семь часов из-за поломки локомотива. Ее зовут Аля. Она работает в шестнадцатом вагоне. Вы не могли бы ей письмо передать? — А просто позвонить или по интернету информацию отправить? — Усмехнулся Никита, — Ну давайте.       Проводник сходил к себе в вагон и, протянул Никите пухленький запечатанный конверт. — Там информация которую она очень давно ждет. Нас на этот рейс разделили. Вот, не успел ей передать. А телефонами мы не пользуемся. — Хорошо. Я передам.       Он последний пошел в вагон. Занырнул в последнее купе и закрыл за собой дребезжащую дверь. За столом шло яркое обсуждение того, куда они едут и зачем. В полной темноте зимней студеной ночи ничего не разобрать было. Никита улыбнулся, увидев, как Артур с Володей довольные сидят и жуют бутерброды. Дима же с грустным видом сидел около Волка, обняв живот. — Может по маленькой? — Шепотом предложил Никита, наклонившись к Диме.       Тот без раздумий согласился, сразу став радостным и подобревшим. Конечно, когда Яшкин и откажется пить? Лямкин дотянулся до портфеля Брукса и вытащил ледяную бутылку с водкой. Они сперли у молодежи половинку огурца и остатки хлеба. Сделали по паре глотков прямо с бутылки. Кертис залез наверх и, растянувшись на полочке, включил себе свет, уставившись в книжку. Артур с Володей продолжили есть, довольно чавкая максимально громко вместе с Никитой и Димой.       Брукс очень осторожно достал варежку, на которой был узор в виде скачущих оленей. Все четверо уставились на него. Брукс достал из варежки своего нового зеленого друга и осторожно проверил его, чтобы ни один листик не помялся. Раздался громкий хохот. Никита с Димой выпили за здравие росточка. Артур с Володей, наевшись бутербродами, залезли вдвоем на одну полку, продолжив смотреть фильм. Кертис кратко посмотрел на них. Улыбнулся и снова уткнулся в книжку. Остановка. Никто из них даже близко не знал, где они едут и в нужную ли сторону. Никита, сильно уже пьяный, решился выйти до туалета. Обнаружив табличку о том, что ближний к ним туалет не работает, пошатываясь, пошел дальше, в другой конец вагона. С одного из купе, спустя пару секунд после того, как распахнулась дверь, вывалилось другое пьяное тело в объемной куртке с ярко-оранжевыми вставками. Раздался нечленораздельный вой, когда тело рухнуло перед Никитой, едва не разбив себе голову об поручень или батарею. Дима тут же выглянул следом, побоявшись, что уже своих бьют. Встал за спиной у Никиты. А вот и тело поднялось. Грузный, серьезный по виду лет пятидесяти мужичок тут же грубым басом спросил: — Хули надо, уеба бля, тупорылая?! Че пыжишься?! — Слышь ты, пиздоблядское уебище не твое дело! — Парировал уверенно Лямкин. — А у тебя че шары на выкат, будто диарея в метро застала?! Иди куда шел, уеба пятиконечная! — А я сюда и шел, бля! Слышь!       Он наотмашь махнул по Никите. Тот успел присесть, и в морду прилетело сразу следом за ним стоящему Яшкину, что рухнул тут же от удара. Никитка схватил громилу за волосы, толкнув его в его купе обратно, пихнув длинной ногой на последок. Тело свалилось на стол, снеся загремевшие бутылки, что тут же разлили едкое содержимое на собутыльников. Никита взвыл, увидев сразу четыре пары злобных глаз, выглянувших на него из теней вторых полок. Он явно прервал чье-то распитие алкогольных напитков. — О, акции «Сургутнефтегаза» упали. — С улыбкой сказал Артур, смотря на пьяных вахтовиков, — А я так и знал, что эти ребята не простые.       Мальчишка отдернул Никиту и резко захлопнул дверь в чужое купе. Пихнул Никиту к себе в купе, и пнул Яшкина. Они едва успели захлопнуть дверь в свое купе, когда раздался громкий вой и угрозы. Артур тут же заткнул двумя руками рот Никите, вжав его в полку. Володя с Бруксом зажали рот Яшкину. Кертис кратко повернул голову, лениво посмотрев на происходящее и снова опустил взгляд на содержимое книги. Мужичье, явно недовольные тем, что их собеседники приостановили их высокоинтеллектуальный спор в клубе знатоков, разочарованные продолжили заниматься своим делом. Поезд сделал очередную остановку. И до Никиты тут же дошло, что никто считает из них — сколько они уже проехали. Он убрал руку Артуру со своего рта и, вытянув руку, дотянулся до Кертиса поинтересовавшись: — Маленький, сколько едем? — Четырнадцать глав. — Без раздумий ответил Волк. Снова повернув голову улыбнулся, — Не бойся. Еще пять ехать. Я считаю.       Они переглянулись друг с другом, услышав грозные шаги мимо их купе, тут же притихли. Дверь кто-то с силой дернул, но защелка не поддалась. Никита сам себе зажал рот рукой Артура, шумно дыша. Яшкин с опаской косился то на дверь, то на Никиту, пока Володя прижимал к рассеченной скуле Димы все еще холодную бутылочку с водкой. Стянув обе пары рук, он шепотом сказал Никите: — Хочу подраться. Давай?!       Лямкин тут же кивнул, чем вызвал негодование, которое пришлось высказывать шепотом. Снова все притихло спустя какое-то время. Все пятеро тихонько перешептывались о своем, бытовом, стараясь не привлекать рыщущих снаружи хищников. Кертис решил пойти умыться. Слез с верхней полки, отложив книжечку. Все снова притихли. Кертис открыл дверь и, увернувшись от кулака, спокойно сказал: — Я все понимаю, но это чужаки вас обижали.       Раздались удивленные вздохи. Кертис картинно задрал голову и пошел спокойно мимо. Никита с опаской выглянул едва заметно на происходящее. Вдоль коридора выстроились мужики в рабочих робах. Все четверо синхронно опустили головы, явно засмотревшись на прошедшего мимо. Самый крайний решил с размаху хлопнуть Кертиса по заднице. Кертис без лишних раздумий в ответ дал сильнейшую пощечину. Снова развязалась драка. Волчонок ловко отскакивал от ударов, успевая кому подножку поставить, кого за руку до крови укусить. Никита ему всячески помогал. Толкнул одного из них назад, и снова прилетело по Яшкину, что привычно высунулся невовремя.       Стоящая и наблюдающая за всей потасовкой проводница с тяжелым ведром лишь тяжело и шумно вздохнула, наблюдая за очередной возней в ее вагоне. Яшкин с размаху ударил одного из мордоворотов кулаком в морду, завалив его на пол. Заскочив на него, стянул другого с Никитки, которого старательно душили. Кертис ловко ударил ногой между ног, и следом схватив мужичка за ухо, дал следом коленом по морде, свалив его следом. — Бля, а можно я пройду?!       Тела лежащие на полу, захлебывающиеся кровью осторожно отодвинулись с прохода. Никита с Димой с размаху ударили последнего лицом об стену между дверьми купе да так, что все задребезжало и сами резко вжались в проход замерев. Кертис мягким жестом указал ей на небольшую тропинку. Женщина в рабочем халате прошла мимо дерущихся, вылила полное ведро грязной воды и с пустым прошла обратно, лениво сказав: — Кто проиграет тот мне будет вагон пидорасить. Как драться — так все. Как убираться, так я!       Только она пошла дальше, как драка продолжилась. Волка свалили на пол. Он схватился руками за ковер, жалобно заскулив, когда его потянули за ноги по полу. Дима пихнул жопой хулигана на Никитку, что тут же ловким ударом кулака свалил его на пол. Волк едва успел отскочить, когда тяжелое стокилограммовое тело свалилось на пол, едва не проломив его. Все трое шумно выдохнули. Кертис недовольно плюнул и пошел все-таки умываться. Никита с Димой отбили друг другу пять. Заглянули в чужое купе. Своровали бутылочку «Столичной», стопки и мешок чего-то очень вкусно пахнущего. Уселись к себе в купе. Все были очень голодные. Они аккуратно разворошили пакет, из фольги показалась курочка гриль, что своими ароматами вызвала у всех обильное слюноотделение. Все тут же накинулись на ужин, довольно чавкая, посмеявшись друг над другом, жадно начали все поедать. Дима внаглую уселся на ноги Бруксу, что шепотом похвалил его за героизм, осторожно начал кормить его. Дима сидел, обняв его за шею, болтая ногами в воздухе, периодически пихая Володю, что сидел рядом. Кертис, вытирая руки об футболку, аккуратно обошел лежащие вдоль стеночки тела, и, спрятавшись в купе, закрыл за собой дверь и изумленно замер на пороге, опустив руки.       Откуда чертова курица взялась?! Мужским составом же ехали.       Он залез на ноги Никите и принюхался к содержимому. Свежая. Специи явно какие-то очень острые использовались. Он приоткрыл рот, и Никита осторожно положил внутрь кусочек сочной куриной грудки. Кертис довольный все прожевал. И правда очень свежая. Еще горячая. Распили на четыре морды водочку. Кертис с Артуром лишь переглянулись, и, пока все опрокидывали очередную стопочку, продолжили обгладывать курицу. Спустя долгое время все сидящие уже были на грани того, чтобы уснуть. Никому не хотелось вылезать обратно в мороз. Первым, как обычно, уснул Артур, облокотившись о плечо Никитки. Следом уснул и Брукс с Володей. На руках у Лямкина уснул Волк, обняв своего спасителя за шею. Никита с Димой продолжили допивать остатки водки и обгладывать кости. Было очень вкусно. Но явно мало. Им бы три таких. Но червячка заморили и ладно. Лямкин опустил голову и уставился в окно, где появились ярко-красные буквы вокзала. Очередная остановка. Заговариваясь, сказал: — На следующей выходим. — Откуда знаешь? — С трудом спросил Яшкин, разливая по последней стопке, — Ты был в Башкирии? — Долбоеб, мы все были в Башкирии — мы же играли в Зеленом Дерби.       Яшкин тут же отмахнулся. Они звонко стукнули стопочками и, опрокинув содержимое, отставили. Никита уткнул нос в черные волосы, что пахли лесными ягодами, легонько затянувшись приятным ароматом. Дима же скривился. Закусить было нечем. — Да нассать им всем в коньки. — Отмахнулся Яшкин, — Я уже точно не хоккеист. — Да уже никто из нас не хоккеист. — Поддержал Лямкин. — Похуй. — Похуй. — Согласился Яшкин.       Артур, с трудом разлепив глаза, уснув буквально на плече Никиты, сладко зевнул. Достав из своего портфеля аптечку, протер войнам морду и заклеил пару серьезных ссадин. Никита тут же спрятал перебинтованную руку. Взмахнув ей, разбудил Кертиса. Тот, недолго думая, взял его за руку, сунув Артуру, а сам впился в него поцелуем. Никита растерялся, отвечая на него. Артур быстро смотал грязный бинт. В очередной раз промыл рану и забинтовал ее. Пока Кертис был увлечен поцелуем, жестом показал ему про укол. Артур аккуратно слез с полки, усевшись с другой стороны от Димы с Бруксом, на котором дремал Галкин. Волк свалил Никиту на полку, без доли стеснения лапая его и задирая футболку, схватился за штаны. Лямкин издал довольный стон. Услышав заманчивый шепоток на ушко, с трудом перевернулся на живот. Все четверо удивились. Волк нежно покрыл поцелуями спину, протянув руку к Артуру. Слегка спустил штаны. Укусив его за оголенный зад, протер место укола спиртовой салфеткой. Вытянул снова руку, жестом показав поторапливаться. Артур вручил ему шприц. Кертис тут же вогнал иголку под кожу. Никита взвыл, растянувшись на полке, закрыв руками голову. Явно не этого он ожидал после такой-то прелюдии. — Я не понял… — Растерянно и сильно заговариваясь, сказал Дима. Артур вытянул ближайшую грязную футболку и вытер капающие с его рта слюни. — Это ща чо было… Я не понял… — Ты все правильно понял. — Улыбнулся Волк, рассевшись на чужих ногах, медленно вводя обезболивающее. На коже даже ни одного синячка не осталось. — Я не всегда с ним снизу. — Ой фу, дрянь какая. — Взвыл Галкин, — Нахуй я с вами поехал… Только ебаться и умеете… — Так ты же тоже, Яшка, не всегда снизу. — С трудом сказа Никита, и, повернув голову, едва сфокусировал взгляд на нем, — Чего ты мне рассказываешь.       Кертис, увидев как Брукс отвел стеснительно взгляд, сидя с Яшкиным на руках, сам усмехнулся. Артур вопросительно уставился на Диму, который спокойно сказал: — Так получилось… А он был не против. — Блять, как же вы заебали, как же с вами тяжело, еб твою мать… — Растерялся Володя, — Я больше с вами никуда не поеду. — Че, тут выходишь? — Усмехнулся Артур, — Сгущенку есть будем? — А что это такое? — Заинтересованно спросил Брукс. — Вот вы все говорите и говорите это странное слово… А что это? — А ты сладкое любишь? — Спросил осторожно Артур в ответ. — Нашел кого спрашивать. — Усмехнулся Яшкин, — Этот парень как мой Никишин. Это тот вид людей, которые чай в сахар добавляют. Сука, диатез у тебя скоро будет жрать сладкое в таком количестве. И диабет следом. — Роковую ошибку с ним сделали башкиры в его же первый сезон в этой лиге. — Сказал Кертис, словно лапками жмакая зад Никиты, что свесил перебинтованную руку, довольный растянувшись на полке, ловя удовольствие, — Они на его вопрос, что такое мед и какой самый вкусный, на следующую игру привезли ему баночку липового меда. И все… И Брукса как не бывало. — Да! — Гордо сказал Мэйсек, — Я за этим в Уфу и еду. Мне обещали… Правда шуточки были о том, что мне вместо контракта можно предложить банку меда, а я и не откажусь. — Он скромно кивнул, — Я бы не отказался от таких бонусов к зарплате. — Сгущенка это очень вкусная сладость. В железных банках обычно продается. Это молоко с сахаром. Просто очень необычное. — Пояснил Артур. — Это такая белая тягучая сладкая жижа, очень липкая.       Увидев ехидные улыбочки и услышав смешки, Жабка даже растерялась. Он задумался, как бы попонятнее объяснить, чтобы не было ассоциации с чем-то не тем. Дима повернул голову, сидя на ногах Мэйсека, и, положив руку на его гладкую щеку, шепотом сказал ему на ухо: — Как со мной после минета, только слаще.       Брукс расхохотался, кивнув. Все прекрасно понял. Его руки лежали на животе Димы, согреваясь об него. Он стал ощутимо тяжелее. И кости перестали торчать. Это его радовало. Неужели его привычный Яшкин снова скоро отожрется и снова будет под сто килограмм. Тогда его уже легко не завалишь в кровать. — Суки испорченные. — Грустно сказал Артур. — Я не про то. — На что ты надеешься, рассказывая историю про сладкую липкую белую жидкость в компании шестерых мужиков? — Поинтересовался Никита. — Особенно четверо из которых уже переебались друг с другом во всех позах и на льду и вне его. — Я надеялся, что мы все еще говорим про еду.       Они снова дружно посмеялись. Дима поерзал на чужих ногах и резко вжал спиной Брукса в стеночку. Артур застегнул свой пуховик, и, задумчиво сказал: — Мы начали тормозить. Полезли…       Шестеро петушественников оделись, прихватили за собой мусор, сделав вид, что их тут никогда и не было. Пошли в соседний вагон, где их ждал уже проводник, готовящийся открывать дверь. Он для всех повторил инструкцию и все же открыл дверь. Скинув ступеньки, спустился сам, протерев поручень. Все шесть человек неспеша слезли с вагона, отправившись на соседний перрон. Пока ребята расчистили лавочку под маленьким вокзалом, Никита сидел уставившись в яркий экран от всех в сторонке. Спустя пару минут ожидания другого поезда, перед ними начал останавливаться очередной пассажирский состав. «Омск-Оренбург». — О, заебись, за пуховыми платками поедем! — Довольно ухмыльнулся Никита, пока Артур стоял обняв его, на грани того, чтобы снова уснуть. — А мы так и будем ездить без билетов? — Поинтересовался рядом стоящий Галкин. — А я все детство боялся, что тебя без билета никуда не пустят… И в смысле… Мы же в Уфу едем! А платки в Оренбурге!       Пока мальки стояли и возмущались, трое иностранцев стояли чуть поотдаль, уставившись на красивый пейзаж небольшой деревушки. — Чего написано? — Спросил Дима у Брукса с Кертисом, указав на название, что красовалось на табличке избы, что звалась вокзалом. — А мы читать не умеем. — Растерялся Брукс. — Я даже букв таких не знаю. — Ну первая точно «П». — Неуверенно сказал Волк, всматриваясь в табличку, — Возможно там дальше «а», но там написание вроде другое, она должна вроде в другую сторону выгибаться. — Вы идете? — Артур встал около таблички, — Так тут по-башкирски написано. «Приуралье». Пошлите! Ляма там с проводницей уже флиртует!       Они вчетвером отправились следом за Галкиным, что едва волочился сам, следом за Никиткой, что гордо стоял перед старенькой бабушкой проводницей в шестнадцатом вагоне, подавая ей чужие паспорта. Вся толпа наконец дотащилась до нужного вагона и принялась неспешно в него запихиваться. Стоянка была целых десять минут. Можно было никуда не торопится. Удостоверившись, что все, наконец, запихнулись, подсказал им какие места занимать, Никита протянул женщине конверт, который пообещал отдать и все рассказал, откуда он у него. Бабушка издала радостный вздох, разговорившись с путником, заинтересованно открывая содержимое. Ребята же доволочились снова до последнего купе. Вытолкнули Кертиса на боковую полку, дружно посмеявшись над ним, сказав, что теперь их очередь мучаться. Перешептываясь, начали быстро стелить постели. Дима с Артуром закинули вещи все на верхние полки, и дружно договорились Брукса с Володей оставить внизу. В вагоне было очень и очень холодно. И что самое печальное — у них закончилась вообще вся еда, которая только и была. С одной стороны было очень хорошо и удобно, ведь портфели стали на половину легче, но с другой, не смотря на три часа ночи, что уже стало четырьмя часами утра, всем очень сильно хотелось есть. Уже после того, как поезд неспешно начал движение, и все разложили свои вещи, заметили, что одного не хватает. Кертис сидел поджав ноги, жалобно едва слышно скуля, с надеждой всматриваясь в проход. Артур издал едва слышимый смешок, указав на происходящее Бруксу с Димой. — Все, маленький, теперь ты с нами останешься. Забрали твоего Никитку. — Никитка… — Жалобно завыл Волк. — А где? Мой Никитка…       Все четверо над ним дружно посмеялись, хоть и едва слышно — за то, что они могли кого-то разбудить можно еще раз в морду получить. Такого счастья никому не надо было. Волк кратко облизнул губки, и вдруг улыбнулся. Тут же протянул руки. Никита, мягко его обняв, взял на ручки, и, встав в проходе, гордо сказал: — Голодные? — Увидев синхронные кивки, — Короче… Я договорился… Ща нам еды принесут. Если хотите, можно конечно спать лечь, но пообещали, что будет очень вкусно. — Он повернул голову и улыбнулся, когда Кертис, пригревшись на его руках, обвил руками его шею. — Так, кто обижал мне моего маленького?! — Он побоялся что ты там остался. — Усмехнулся Володя. — Это было забавно. — Да. Хотелось бы. Но сказали что это не конечная и будем дальше ехать. — Он уселся на полку со стороны Володи и, расстегнув пуховик, повесил его к остальным вещам, — Так, суки, я не понял, вы че реально нас двоих выкинули на боковые полки? — Увидев синхронные кивки, он сделал недовольную морду и тут же сказал, — Суки. Ну и пожалуйста…       Они расстелили полотенце и дружно сходили умыться и помыть лапы. Никита застелил верхнюю полку, пока Кертис его периодически отвлекал, щекотя за животик, когда футболка задиралась. Брукс с Димой сидели и довольные целовались на нижней полке, пока Артур привычно развешивал простыни, закрывая их закуток от любопытных глаз. Мэйсек свалился на застеленную кровать. Дима залез на него, уперевшись руками около его головы, довольный отвечая на жадный поцелуй. Володя сидел внизу на соседней полке, заинтересованно за ними наблюдая. Дима расставил ноги, внаглую улегшись на Брукса. Отстранившись, смотрел в глаза и прошептал: — Самое прекрасное осознание, которое у меня с тобой появилось, так это то, что не обязательно с кем-то спать постоянно, чтобы чувствовать его любовь. — Рад, что помог тебе с этим. И при таких обстоятельствах. — Он запустил руку Диме в штаны, довольный снова целуя его. Спустя минуту, отстранился и шепотом спросил, — Совсем никак? — Дима отрицательно покачал головой. — Ничего страшного, я тоже не хочу.       Вытащив руку, положил ее Диме на задницу, продолжив с ним целоваться. Артур уселся рядом с Володей, наблюдая за ними. Галкин повернул голову, вопросительно посмотрев на Артура. Тот ему едва заметно улыбнулся и тут же отвел взгляд, чувствуя как краснеет. К ним ввалился Никитка, и, хлопнул Яшкина по заднице, тут же сказав: — А ну не разводи разврат тут, проститутка чешская.       Дима с неохотой слез с Брукса и уселся просто рядышком. Рядом с ним уселся Кертис. Никита уселся рядом с Артуром и Володей. Они издали тихие смешки. Спустя пару минут к ним заглянула девушка с четырьмя большими пакетами. Протянула терминал для оплаты, и Никита расплатился своей картой. Девушка им пожелала приятного аппетита и ушла. Они начали очень тихо все распаковывать, перешептываясь. Каждому досталось по полноценному ужину. Наваристый и нажористый борщ со сметанкой был на первое. Картофельное пюре кому с белой рыбкой, кому с курицей, и большая порция оливье. Они сидели довольные, обсуждая то, чем же они заслужили столько внимания к себе. Никита гордо отмалчивался, громко и с большим удовольствием чавкая. Почти до пяти утра ужинали. Наконец все за долгое время вкусно и до отвала наелись. Но вот пришла проводница, каждому принеся полный стакан кипяточка и поставила две баночки сгущенки. Снова ушла, мило улыбнувшись Никитке, что ей с благодарностью кивнул.       Пока все наблюдали за тем, как Кертис, дав выбрать Артуру, какой чай они будут пить, насыпал нужное количество каждому в кружечку, Брукс увлеченно изучал консервную банку, пытаясь хоть что-то найти на своем языке. С грустью вздохнул и побултыхал банкой. Удивился, услышав, как что-то густое с явной неохотой побултыхалось в ответ. Дима помог ему открыть банку. Все с улыбками наблюдали за тем, как немец, облизнувшись, неуверенно посмотрев на Диму, принюхался к содержимому. И правда пахнет очень и очень вкусно. Сладенько слегка. Взял ложечку из руки Володи и, зачерпнув содержимое, заинтересованно наблюдал за тем, как оно стекает по ложке обратно в банку, которую держал Дима. Брукс вытянул язык, подставив его под сладкую струю и ловко закинул ложку в рот, даже не заляпавшись. Яшкин уставился на него. Мэйсек довольный облизнул ложку и издал довольный стон, закинув голову. Раздался смех. Тут же было не сдержаться. Брукс довольный почавкал содержимым, закатив глаза от удовольствия. — Пиздец, я такое среди ночи не видел, а он сейчас аж кончит от удовольствия. — Усмехнулся Яшкин. Почувствовав, как его рядом сидящий дернул за рукав худи, повернул голову. Увидел жалобный взгляд Волка, что указал на баночку в его руках и протянул ложку. — О, и ты туда же. Ну давай… ты может пробовал в своем Казахстане что-то такое.       Кертис зачерпнул ложкой сгущенку и тут же отправил ее в рот. Яшкин улыбнулся, смотря на сидящих напротив, что едва держались чтобы не ржать. Брукс шумно выдохнул и снова потянулся с ложечкой до банки. Дима ударил его легонько по руке и сказал: — Да подожди ты, дай остальным попробовать.       Он передал банку мальчишкам, что с большим удовольствием зачерпнули каждый по ложечке. Со вкуснейшим чаем сгущенка явно стала еще вкуснее. Брукс улыбнулся, и приоткрыл рот, дав Яшкину себя накормить. Распробуя с большим удовольствием сладость, спустя пару минут прошептал: — Блять, как же это вкусно. Ничего вкуснее не ел… — Поддерживаю. — Довольно выдохнул Кертис, успев утянуть себе еще одну ложечку сладости, пока Яшкин отвлекся. — Блять, ну дай еще! Че жадина такая… — О, наркоманы. — Рассмеялся Володя, — Пиздец, надо будет сказать Николаю Николаевичу чем вас мотивировать. Да, соглашусь, это самая вкусная сгущенка которую я пробовал. — Надо маме увезти будет пару баночек. — Улыбнувшись сказал Артур, читая этикетку нетронутой второй, пока Яшкин разбирался с иностранцами, что с большим удовольствием лакали содержимое, как два счастливых кота дорвавшихся до сметаны. — Она такие блинчики приготовит… да с этой сгущенкой… мне кажется там можно будет умереть просто от удовольствия.       Поняв, что ребятам ничего не достанется, они открыли вторую баночку, лакомясь содержимым. Яшкин же с грустным видом наблюдал за происходящим. Все ему рассказали, как это вкусно, но так никто и не дал попробовать. Когда Волчонок в очередной раз зачерпнул себе содержимое, Дима слизнул его с ложки. Раздался жалобный скулеж. И правда. Чрезвычайно вкусно. Сладенько. Кертис успел урвать себе еще ложечку, как Брукс, забрав баночку себе, с большим удовольствием черпал остатки маленькой ложечкой, распивая чай. Приятная местная вкусность стала идеальным завершением этого тяжелого дня. Володя вылил остатки чая в банку и, разболтав ее, выпил остатки. Брукс, посмотрев на него заинтересованно, повторил за ним, ополоснув вторую банку. Волк сидел, счастливо жмурясь, и прошептал: — Нахуй, я остаюсь. Меня купили как дешевку. — Поддерживаю. — Облизнулся Брукс. — Надо будет узнать, нужна ли им пара никчемных нападающих. — Я с вами. — Улыбнулся Дима. — Хату в Казани Артуру оставлю…       Они дружно посмеялись друг над другом. Брукс, пока обе банки не облизал так, что можно было их сдавать снова на консервный завод не успокоился. Артур залез к себе на верхнюю полку. Никита с Кертисом пошли к себе. Кертис стоял, неловко тыкая пальчиками друг в друга, пока Никита, с трудом совладав с тяжелым матрасом, скинул его снизу и, расстелив на нижней полке, шумно выдохнул. — Наверх полезешь или внизу ляжешь? — А можно я вниз? А то там иногда пейзажи красивые… Хочу посмотреть.       Никита не стал спорить. Застелил ему кровать. Кертис залез на нее, неловко помявшись и достал из портфеля, что спрятал снизу, пижамку. Никита вытянул руки с простынкой, чтобы никто на него не подглядывал, дав ему переодеться. Услышав тихое «спасибо» наклонился вниз. Кертис кратко его поцеловал и прошептал: — Я так тебе благодарен за это все. — Ты же в отпуске. Так и должно быть. — Он мягко коснулся длинным пальчиком кончика его носа. — Волчонок мой одичавший. А все говоришь социофоб. А все говоришь, что с людьми плохо. — Я рад признать, что это не так. — Он указал наверх. — Тут очень холодно. Можешь мне одеяло дать?       Никита кивнул. Кертис улегся. Никита укрыл его простынкой. Скинул с верхней полки зеленое колючее одеяло, укрыл его. Мягко подогнул край простыни, чтобы, если что, можно было поправить одеяло и не колоться об него. Волк с большим удовольствием поворочался на полке, слегка поджав ножки. Никита пожелал ему спокойной ночи и заскочил к себе на верхнюю полку. Укрылся сам простыней и, отвернувшись на боковую, почти сразу же уснул. Уснули и те, кто прятался за простынками. Ехать далеко. Они наелись. Сытые и довольные, закрыли окно в купе тяжелой шторой, чтобы солнце не мешало, спокойно спали. Поезд мчался по красотам Башкирии, чтобы уже очень скоро сделать очередную остановку в столице Башкирии. Происходящая жизнь в вагоне никого не разбудила. Ни чутко спящего Кертиса, что обычно очень тяжело спал среди такого шума, ни уж тем более Диму с Никитой, что довольные посапывали на своих верхних полках, пуская слюни на подушки. В два часа дня их пошла будить бабушка, даже поразившись тому, что никто из них до сих пор не проснулся. Чарующее зелье в консервной баночке явно всех их так усыпило. Она легонько потрепала Кертиса по плечу и прошептала: — Полтора часа до Уфы осталось. Вставайте. — Спасибо большое. — Сонно сказал Кертис, выглянув из-под одеяла. — Завтракать будете? — С большой радостью. — Он повернул голову и сонно посмотрел в оконце, где явно была какая-то станция. — Давайте я заплачу.       Она кивнула. Сходила за терминалом, в обмен попросив разбудить всех остальных. Кертис довольный кивнул, расплатившись. Довольный потянулся, захрустев косточками. Как же было плохо спать на этих чертовых матрасах. Он встал на колени, и, схватившись за поручень, огляделся по вагону. Как мало людей ехало… Почти никого не было. Он смело разбудил возлюбленного поцелуем. Никита медленно приоткрыл глаза, довольный отвечая на поцелуй. Волк облизнулся и прошептал, мягко приглаживая его растрепанные волосы одной рукой, второй держась за поручень: — Скоро Уфа и нам принесут завтрак. Иди умывайся, чумазый мой Домовенок. Я пока остальных разбужу.       Никита кратко кивнул. Кертис слез обратно к себе на кровать. Никита спрыгнул со своей полки и, прихватив полотенце и чужую сумку с мыльно-рыльными, поперся в туалет. Волк занырнул под простынку. Разбудил всех. Даже поразился тому, что у него получилось разбудить Диму. Яшкин сонно свесился со своей полочки и сказал: — Кто сказал завтрак?! Я тут! Про меня не забудьте! — Про тебя не забудешь, даже если очень захочешь. — С улыбкой сказал Артур, спрятавшись под теплым одеялом на своей верхней полке. — Пиздец, Димка, давай мы тебя в проводники отдадим. Ты очень органично смотришься на этой полке. — Обойдешься, мелочь.       Артур с улыбкой сфоткал его на память на свой новенький айфончик. Свесился и улыбнулся, указав Диме на Брукса. — Иди, вон, дедушка твой скулит.       Яшкин вылез с полки, с грохотом свалившись с нее. Раздался громкий ржач. Дима перевернул Брукса на живот и снял с него футболку. Мэйсек даже не сопротивлялся, обняв подушку. Дима достал очередной тюбик с обезболивающей и разогревающей мазью, принялся растирать ее, разминая крепкими руками больные и ноющие мышцы. Пока все сходили умыться, пока переодеться, он как раз закончил. Они вдвоем пошли умываться, спрятавшись в один туалет. Пихались, едва слышно ржали, мешая друг другу и брызгаясь ледяной водой. Уселись вдвоем внизу. Сделали по глотку свежего кофе. — Очень вкусно! — Довольно отхлебнул его Яшкин, — Откуда такие богатства? Пахнет так, будто с кофеварки. — Так и есть. С кофеварки. — Улыбнулся Кертис. — Арабика или робуста?       Дима принюхался к кофе, пока Брукс его причесывал. — Похоже что больше арабики. Но не полностью. Но очень вкусно.       А вот и завтрак принесли. Большую порцию сырников с малиновым вареньем и сметанкой, овсяной кашей на молоке и по кусочку десертика. Все заинтересованно приглядывались к кусочку пирога. Дима принюхался и констатировал, уставившись на Артура: — Это же она… Да? Мне же не кажется? — Она. — Согласился Артур. — Жуй быстрее. — Что за таинственная она? — Заинтересованно спросил Галкин, с большим удовольствием поедая любимые сырники. — Это губадия. — Указал Артур на кусочек пирога. — Это очень вкусно. Дима с моей мамой готовили этот пирог на новый год.       Все даже удивились этому факту, довольные завтракая, обсуждая, кому что снилось. Услышав, что они через полчаса приедут в Уфу, принялись собираться. Прибрали за собой мусор и навели порядок. Отнесли всё постельное и принялись смотреть в пейзажи за окном. Наконец-то их встретило яркое голубое небо и солнечный свет.       За окном их ждала с нетерпением «она», что приветствовала петушественников на очередной остановке в их нелегком пути своим величественным и монументальным зданием вокзала бледно-желтого цвета с красными буквами и большим куполом. Она — столица Республики Башкортостан — город Уфа.