Два медведя в одной берлоге

      Где-то по дороге на Челябинск из Екатеринбурга.       Первым среди путешественников проснулся Никита. Он слегка поворочался на полке, и, обняв подушку, уставился в окно, сонно посмотрев на происходящее. Снег. Тысячелетние леса качали своими кронами под сильным ветром. Он повернул голову, и улыбнулся, увидев Брукса, что спал, сжавшись в комок, без одеяла или простыни, обняв сам себя за ноги. Свесился вниз. Одеяло лежало на полу вместе с простыней. Внизу спал Яшкин, одной ногой досыпая на полу, вторую вытянув в проход. Кертис же мирно спал отвернувшись к стеночке. Никита слез с полки максимально беззвучно и, отряхнув простыню, укрыл Брукса. Следом укрыл его теплым одеялом. Услышав довольный стон в свой адрес, кивнул. Выглянул из-за простынки, проверив молодежь. Они тоже спали, обняв кто подушки, кто одеяла. Никита достал свой телефон и посмотрел на время. Семь утра. Еще есть время немного поспать, но он словно уже выспался. Снова забрался наверх. Свалившись на спину, достал записку из штанов и аккуратно ее развернул. Тяжело вздохнул, уставившись на английский текст. Неразборчиво еще так написано. Он достал телефон и по букве начал вводить в переводчик, пытаясь угадать что же было написано. Некоторые слова переводчик подобрал сам. Если я еще раз увижу тебя с этим выблядком, жди меня с оружием. Я больше не буду добр к тебе. Ты изменяешь мне. Если то, что я слышал от своих — правда, то ты нигде в этой стране не будешь в безопасности. Я тебе этого не позволю.       Никита лишь усмехнулся и, обняв подушку, продолжил смотреть в окно, наслаждаясь приятными покачиваниями. Через час услышал сладкий зевок снизу, и, свесившись счастливо помахал Волчонку. Свесил ручку вниз. Кертис, сладко подтянувшись, словно котик, вытянул свою руку и мягко переплел с ней пальцы. Солнышко, что выглядывало из-за облаков, красиво осветило его. Никита рассматривал его великолепную красоту, что подчеркивали золотые лучики солнца. Под его сиянием даже взгляд у Волчонка поменялся. Он был слегка сонный. Растрепанный. Но даже в поезде не изменял себе и сидел в пижамке. Теперь уже в другой. У него прошлая пижамка была любимая, но теперь будет ходить в этой. У той были бледно-розовые полосочки, а теперь светло-голубые. Да еще окантовка цвет в цвет попадала. — Голодный. — Прошептал беззвучно Кертис, — Может быть чаю с утра? — Остальных ждать не будем? — Брукс скоро сам проснется. Он тоже рано встает. Яшкина мы и так не добудимся. — Кертис укрыл плечи одеялом и вытянулся, встав на колени. Никита свесился к нему и мягко поцеловал. — Детишки как встают? — Не знаю. Артур вечно спать хочет. — Галкин тем более. Но ему хватает смелости не спать на играх. — Кертис кивнул, — Завтракаем? — С радостью. — Тогда иди мойся и приводи себя в порядок, а потом за кипятком сходишь. И портфель мне мой скинь.       Никита слез. Встав на нижние полки, вытащил из своего портфельчика общие принадлежности, кинув их вниз. Только зубные щетки у каждого свои. А так и зубная паста, и шампунь, и гель для душа — ему все займут. Никитка устал быть нуждающимся, но зарплата придет очень не скоро. Кертис первый побежал чистить перышки, не став даже кроссовки завязывать. Стянув его полупустой портфельчик, поставил его рядышком с собой. Прихватив полотенце, сначала набрал три кружки кипяточка. Вот и Волчонок вернулся. Сам наконец пошел умываться. Волчонок порылся в портфеле и достал пакетик с едой. Услышав сладкий зевок из-за простыни, тихо сказал: — Кто проснулся чумазый? — Я проснулся, но я не чумазый. — Отозвался Галкин, — Бля, я хотел туда, куда Никита поперся. Его потом не дождешься оттуда. — Раздался голос из-за простыни. — Чем шуршишь? — Едой. Только чистеньких кормлю.       Галкин тяжело вздохнул. Слез со своей полки, и, прихватив свое полотенце, пошел держать оборону около туалетов. Волчонок перебрал пакетики с чаем, и кинул их в кружки. Едва Никита успел вернутся, как Волчонок дал ему еще две кружки, отправив снова за водой. А вот и сонная морда Брукса свесилась сверху. Кертис показал ему язык, и, озвучив правила получения еды, сделал несколько глотков сладкого чая. На полотенчико легло каждому по бутерброду со свежими овощами. Артур с Володей уселись напротив Волка, отодвинув Яшкина к стеночке и радостные завтракали, обсуждая, кому что снилось. Брукс, положив голову на край полки, едва заметно улыбнулся. Так странно это все для него было. А птенчики под ним, перешептываясь, выглядели вполне милыми, периодически забирая из ручек Кертиса вкусности. То конфетки отберут, то овощи. Все же слез. Успел сходить умыться и забрался подальше, около оконца, вытерев мокрую морду, забрал свой бутербродик у сидящего рядом. Никита, вернувшийся последний, уселся около Брукса. Кертис тут же залез на него, и, раскинув босые ножки, отдал один бутерброд ему, а второй забрав себе. Все кратко позавтракали, любуясь пейзажами в окне. Они подъезжали к какому-то большому городу. За окном пошел сильный снег, что, подхватываемый ветром, быстро наметал сугробы, обесценивая работу всех работников железной дороги. Володя, уткнувшись в экран телефона, довольный жевал бутерброд и сказал вполголоса: — Витя сказал о том, что у них нет такого сильного снегопада, а значит наши планы не оборвутся. А еще, если что, у него есть две пары лыж, которые надо будет в Уфу передать. — Я пока стоял очереди в туалет ждал, пока всякие Домовые все свои перья вычешут, — Брукс вытянул перо из волос Никиты и кинул его на пол, — читал о том, что пассажирам запрещено забирать неизвестные посылки у неизвестных лиц и передавать их неизвестным лицам. — Да, лыжи забрать у Кравцова и отдать Хмелевскому — это как раз то, что подходит под описание. — Согласился Артур, с большим удовольствием облизав пальцы, неловко ткнув пальчиками. — А там еще нету? А то я не наелся.       Кертис вручил ребенку еще бутербродик. Пока остальные попросили, пришлось и с ними поделится. Все с радостью распивали чай обсуждая тихонько свои истории о том, какого было в детстве и юношестве кататься на данном транспорте. Брукс с Кертисом внимательно всех слушали, поделившись в ответ о том, что это очень странно — куда-то ехать так долго. Обычно путь из Германии во Францию в гости к Стефану у Брукса занимал шесть часов. А тут за шесть часов даже до соседнего города не доехать. Даже если очень торопится. Артур поворочался, и пихнул легонько Диму, чтобы тот спрятал свои длинные копытца из прохода. Поезд медленно остановился на остановке. В соседнем купе явно кто-то смотрел прошедший матч на всю громкость, громко обсуждая состав как Автомобилиста, так и Трактора, и какого черта Екатеринбургу не удалось стать Царем Горы. Все сидящие притихли, с улыбками на лицах слушая комментарии. Брукс слегка склонил голову к Волку, что кратко пересказывал что успевал понять. — Они сказали что у тебя руки кривые. — Усмехнулся Галкин, ткнув пальчиком Брукса, — Что мы из-за тебя проиграли. — Мы из-за Яшкина с Радуловым тоже проигрываем. — Согласился Никита. — Вообще не знаю за что вам, снайперам, вообще зарплату платят. — Я красивый. — гордо сказал Мэйсек. — Спорно. — Ответил Галкин, оперевшись о теплый бок спящего Димы. — А с порно это надо посмотреть, вдруг там кто покрасивше будет. — Никита обнял Волчонка, что сидел на его ногах, и сказал, слушая разговоры, — Вот, нахваливают тебя все. — Я сам от себя в шоке был на последней игре против Трактора. — Честно признался Волк. — Чтобы у меня, да и еще получилось Фукале что-то там загородить, так, чтобы Эберт забил, так тут вообще шок. Обычно меня выпихивают все, а тут я встал, с четкой уверенностью, что меня сейчас прогонят как обычно ворота облизывать или шнурки вратарю завязывать, а тут раз, и получилось. — Жопу отрастил. — Усмехнулся Брукс. — У меня получилось в этой игре только на Робинсона свалится, что отправил меня к ним на лавку. Ой, на ножках у мальчишек так классно лежать было. Правда они спихнули меня. — Весь в Яшкина. — Разочарованно вздохнули сидящие.       Тут же все притихли, услышав загадочный стук. Кертис слез с ног возлюбленного и аккуратно примостился между Володей и Артуром. Никита, облизнув губы, тут же сказал «Войдите». К ним заглянула проводница, и, улыбнувшись, осмотрела их кушанья на столе. — Не пьете у меня тут? Не курите где попало? — Все сидящие синхронно отрицательно покачали головами. — Смотрите мне. И разговоры чуть-чуть потише. А то граждане из соседних дверей начинают подозревать что-то, и уже пару раз спрашивали, кто едет по соседству. — Пионерлагерь «Пыльная радуга». — Усмехнулся Артур. — Все нормально. Не сдадите нас? — Лишь бы вы у меня тут не хулиганили, тогда я вас не сдам. — Она кратко кивнула, — Приятной поездки.       Девушка ушла, поправив напоследок простыни, чтобы не было ничего видно. Мальчишки издали тихие смешки и продолжили допивать свой чай и доедать бутерброды, пока Яшкин продолжал крепко спать. Брукс вытянул руку и задумчиво попытался его разбудить. Артур, поразившись тому, что он не просыпается, хлопнул его по выставленной заднице. Дима отмахнулся и промычал: — Еби, кончай и проваливай. И не тряси меня, я без тебя желе…       Он снова опустил голову, и, накрыв ее подушкой, продолжил крепко спать. Поезд с неохотой двинулся дальше. Никита достал карты, и с радостью перекинулся парой партий. Ближе к десяти мальчишки, завозившись шутливо подрались и дали локтем Яшкину в бок. Он взвыл и махнул ногой, свалив сразу и Волка, и Галкина. Жаба победно вскинула руки, решив что он выиграл в споре. Яшкин тут же пнул его ногой, отправив ко всем на пол. Громкий ржач разошелся по вагону. Кертис залез снова на ножки к Никите, а мальчишки продолжили сидеть на полу, продолжив карточную поножовщину. Жабка победила и, открыв рот, с радостью проглотила несколько мармеладных жучков. — Лошадка наша будет просыпаться или мы его до Новосибирска оставим ехать? — Заинтересованно спросил Галкин.        Брукс оперся руками о стол, перевалившись через него, смотря на Диму, что сонно перевел взгляд с полки на него, и вопросительно уставил взгляд покрасневших красных глаз. Брукс тут же указал Кертису на него. Волчонок оперся рядом, свесившись к нему и констатировал: — Яшкин, ты балбес. — Я знаю. — с улыбкой сонно промычал он, — Че уставились?       Кертис вытянул руку и приложил ее ко лбу. Хмыкнул, задумавшись и сказал: — Нет, нормальный. Температуры нет. — Он прислушался, — Дышишь тоже нормально. А чего глаза красные? — Сон плохой приснился. — Дима натянул одеяло на голову, перевернувшись на живот, — Еще долго ехать? — Через пол часа выходим. Так что у тебя последний шанс обоссаться не в штаны.       Брукс с Кертисом уселись обратно. Дима с неохотой вылез из постели, пошел умываться и приводить себя в порядок. Уперевшись в металлическую столешницу руками уставился на себя в зеркало. Он все еще отощавший. Синяки под глазами выглядели немного пугающими. Он умылся с мылом, попытавшись их смыть. Но нет. Бесполезно. Он приподнял футболку и повернулся боком. Совсем немного набрал. Едва ли будет больше чем семьдесят кило. Хорошо хоть в Амуре не так много любителей силовой возни. Выйдя с туалета, вернулся в купе. Собрав постельное, поймал огромную кучу еще сверху за всех. Следом за ним пошлепал Артур, сдавая все кружки. Виляя задом, весь сонный Яшкин поволочился до проводницы. Она забрала постельное и стаканы, с благодарностью кивнув. Мальчишки быстро оделись, скрыв лица, и, сидя на нижних полках, смотрели в оконце, где уже была видна их первая остановка. Дима натянул на себя пуховик и, завязав шарфом лицо, уставился на Брукса, что сидел напротив, с Жабкой на руках, что досыпала на ходу.       Поезд медленно остановился на первой остановке. За окном Челябинск и легкий снегопад. Никита заскочил наверх, сразу хватая портфели за лямки, одевал их на парней и выпинывал на выход. Галкин пошел первый, и за ним пошли все остальные Петушественники, слегка покачиваясь по узкому коридорчику. Никита стянул доски, вручив их жабке. Следом последний достал свой портфель, сразу одев его и решил грациозно спрыгнуть. Вес оказался слишком тяжелый для ног, и он, не удержавшись, завалился, расстелившись на полу. Ахтямов громко заржал, едва не выронив свой груз, быстро побежал с досками и портфелем на выход. Знания в геометрии ему помогали их протащить везде, где только есть хоть небольшое пространство для маневра.       Выпихавшись из вагона, пожелали удачи проводнице и быстрым шагом, через лестницу пошли на вокзал. Вышли в огромное пространство. Брукс тут же побежал к огромным витражам и, раскрыв рот, уставился на огромную тропическую пальму, что стояла напротив панорамного окна. Она явно была выше трех метров. Никита с большой радостью всех сфотографировал на память и, аккуратно взяв Брукса за плечи, развернул его спиной к пальме. Снова раздался громкий топот. Напротив, в одном из крыльев второго этажа была огромная оранжерея, в которой, кажется, можно было Мэйсека оставить жить. Он сразу скрылся среди цветов, завороженно их разглядывая. Артур присел около прудика, приобняв статуэтку мужчины с удочкой, попозировал для Никитки. — Жабка в естественной среде обитания. — Усмехнулся Галкин, — О, медвежонок чей в улей полез? — Брукс! — Возмутился Яшкин и побрел среди цветов к немцу, что встал около пластикового улья, заинтересовавшись каким-то интересным особенно экземпляром. — Уфа позже! Отъебись от улья! — Так, — Никита, стоящий рядом с Галкиным, что уткнулся в свой телефон, вытащил свой пояс. Раскрыв карабин, пристегнул его к портфельчику Кертиса, который что-то унюхал явно вкусное и побрел в другую сторону. На такой шлейке далеко не уйдет, — Галя, они сейчас расползутся, мы их не поймаем. Че, долго ждать? — Едет он. Хули торопишься? — удивился мальчишка, — Электричка отходит? — А что, нам тут обещали же домик по дороге до гор? — Да, Витя нас отвезет, если там все снегом не занесло. А если занесло… — Так пройдем… Я не дам погоде испортить мне отпуск.       Он пошатнулся и повернув голову, потянул за шлейку, утянув своего Волчонка обратно поближе к ноге. Он снова гордо задрав голову побрел до магазинчика с северными вкусностями. Лямкин прихватил Галкина и пошел за охотником, что тут же прильнул к стеклу и заинтересованно рассматривал витрины. Чуть поотдаль от них, в оранжерее все были заняты своим делом. Ахтямов сидел на краешке прудика. Позади него Брукс облизнулся, смотря на чудесное растение, и прошептал: — Надо спиздить.       Яшкин, стоящий рядом, в шоке уставился на него и спросил тут же: — Что сделать? — Ну ветку отломить. Спиздить себе. Я полагаю, мы сюда не вернемся. — Он вытянул руку и, аккуратно отодвинув зеленые листы, указал на красивое растение, с пятнистыми листиками, — ну красотка какая. — Ебать, я думал ты вместе с горшком спиздишь. Один с пиломатериалами бегает, ты еще с ведром будешь носится. — Нет, я странный, но не на столько. Прикроешь меня?       Яшкин кивнул. С любимым не грех и на преступление пойти. Он развернулся спиной и встал уперев руки в бока, загородив его от камер. С улыбкой смотрел на то, как Волк заливается смехом вместе с Галкиным, пока Никита стоит с недовольным выражением лица, явно о чем-то возмущаясь. Брукс резко наклонился, сделав вид, что поправляет шнурки и аккуратно отломил небольшой росточек себе. Яшкин уставился на табличку, что просила не трогать растения и едва заметно улыбнулся, смотря на Артура, что сидел и завороженно смотря в воду. Внутри пруда плавали белые и золотые рыбки. Совсем небольшие, но очень красивые.       Никита с Волком на шлейке встал рядом с ним. Все трое уставились в воду. Яшкин кратко указал на Никиту Мэйсеку. Брукс вытянул руку, отстегнув незаметно карабин, и схватил Кертиса за пуховик, жестом показав, что готов если что держать его и достал телефон, снимая все происходящее, беззвучно давясь смехом. Дима, не долго думая, пнул Никитку в портфель и Домовой, вскрикнув, ввалился в пруд по колено, распугав всех рыб. Жабка напугано отскочила, едва не попав под волну, которую подняло большое тело. Брукс же успел удержать на ногах Кертиса, толкнув его в сторону. Никита вскрикнул, когда рыбки облюбовали его, раскорячившись посреди пруда. Галкин, увидев сообщение от Кравцова, и приближающуюся к ним транспортную полицию, воскликнул: — Бежим! Он долго ждать не будет!       Мальчишки тут же бросились в рассыпную, быстро перебирая ногами помчались по лестнице вниз. Яшкин волочил за собой Брукса, что прятал аккуратный цветочек в пуховик. Жабка неслась следом, и, подпрыгнув, со сноубордами в руках, заскочил на поручень и покатился вниз, обогнав всех по дороге. Галкин, прихватив Волчонка, схватил его за лапку, и едва успевал за ними перебирать ногами. Лямкин с трудом вылез из пруда. Вытряхнув рыбку из штанов, отпустил ее обратно очень нежно в воду, мысленно загадав желание, и побежал последний, оставляя за собой ручей воды. Транспортная полиция проводила вопросительно их взглядом. Яшкин первый выскочил на улицу, выбив старинную дверь плечом, и вся его банда сиганула следом. — Белоснежный мерс. Семьдесят четыре номер… Или регион? Короче…       Брукс указал на нужную машину, моментально найдя нужную. — Сразу видна немца попросили свое найти. — Усмехнулся Артур.       Они впятером помчались до машины, удирая по колено в снегу. Лямкин, проскользив в мокрых кроссовках по гранитному полу, выскочил последний. Успев подпрыгнуть, перелетел через ступеньки и влетел в сугроб. Выскочив из него, помчался последний сломя голову, придерживая падающие тяжелые штаны. Дима открыл дверь, пинком запихнув Галкина на переднее сидение. Следом открыл дверь на задние сидения. Брукс залез первый, тут же с радостью отбив Виталию пять. Кравцов свесился с водительского сидения, заинтересованно смотря на происходящее на задних сидениях. Следом залез Артур, дав Яшкину держать сноуборд и самому решить как он его повезет. Залез на ноги Брукса и просто свалился около оконца, в наглую его выпихнув на середину. Кертис встал рядышком и, прикрыв рукой лицо, стоял и стеснительно хихикал, смотря на то, как волочится его возлюбленный. — Бля, ваше счастье, что я не снял еще крепления с крыши. — Усмехнулся Витя.       Все же вылез с машины, заодно открыв багажник. Встав рядом с Яшкиным, кратко пожал ему руку и с улыбкой сказал, поправив шапку с логотипом Трактора: — Привет, Беззубик. А этого куда?       Лямкин, задыхаясь, едва доволочился по колено в мокрых штанах что моментально замёрзли на морозе и получили стильную хрустящую корочку. Кратко отбил Вите пять, и, встав выставив зад, уперся руками в колени, тяжело дыша. Над ним все дружно посмеялись. Яшкин же хмыкнул, кратко посмотрев на Кертиса, спросив у хозяина машины: — Багажник большой? — Не знаю… Сейчас увидим.       Он поднял дверцу багажника. Дима, схватив Никиту за волосы, пихнул его внутрь. Никита залез, не став спорить. Яшкин с Кравцовым накидали на него сверху портфелей. Домовой вытянул ручку и захныкал, попросив водички. Кертис достал бутылочку из портфеля Галкина. Лямкин довольно начал хлебать ее, показав, что с ним все в порядке. Дима захлопнул дверцу и закинул сноуборды на крышу. Витя их пристегнул и с улыбкой сказал: — Интересный способ перевозить людей. А ты поместишься? — Я везде помещусь. Ты лыжи не передумал нам отдавать? — Уже скоро сезон закончится. Надо Сане передать их. Так что нет. Все равно они туда к вам в чехол и поместятся. Можете даже покататься. Новье, муха не сидела. Правда я все равно с вас возьму обязательство, что вы их целыми довезете. — За малый транспорт у нас самый младший отвечает. Так что все будет в порядке.        Кравцов побрел обратно на свое сидение. Дима уселся последний на пассажирское сидение. Кертис залез к нему на ручки и закрыл дверь. Дима быстро всех пересчитал, дал подзатыльник Галкину, что сидел впереди и они поехали вон с привокзальной площади. За окном высокие серые панельки засыпало белоснежными хлопьями, собираясь в большие сугробы. Пару минут ехали, слушая музыку. Витя вел машину медленно и очень осторожно. Бесполезно скакать на высокой скорости — они никуда не торопятся. Вот водитель, остановив машину на очередном светофоре, сложил руки на руль и спросил, кратко посмотрев в зеркало заднего вида: — Яшкин, я знаю, что это твоя идея. — Дима с гордостью кивнул, — Открой мне свой секрет на миллион, который у меня уже все, нахуй, спросили за эти три дня: что же вас занесло в наш город? И почему именно в такой компании? — Жажда приключений нас ведет. — с радостью сказал Дима, обняв нежно Кертиса за талию. Он склонился к нему и уткнулся носом в шею, шумно выдохнув, медленно переплел пальцы с его рукой. — А мы чет с осени прицепились друг к другу. Все немного ненавидят друг друга, но мы все еще вместе. Встречный вопрос: у вас че такая погода поганая?! Время — начало марта, а тут дубачелло. — Вы уедете, вот начнется дубак.       Витя медленно вез их по городу. Володя с Артуром засняли в окна красивые виды и уткнулись в телефоны, переписываясь. Брукс заинтересованно всех слушая, беспокойно стучал пальчиками по ноге, смотря на карман пуховика Волчонка. Он бы сейчас не отказался затянуться. — Такой дубак был, чуть себя не забыл! — Воскликнул с багажника Никита, — В Казани уже снега не дождемся до конца ноября… — А тут еще весь март засыпать будет. — Махнул рукой Кравцов, — Вот вы уедете, у нас за двадцать градусов минусом свалится. Волки! — Кертис слегка склонил голову, вопросительно посмотрев на водителя, — Данила с Максом по тебе соскучились. — Я тоже по ним. — Он положил голову на плечо Диме, — А куда везешь нас? — Бля, когда вы приучитесь уже, что сначала спрашивают, куда едем, а потом в машину садятся? — Удивился Галкин, чуть съехав на переднем сидении, уставившись в телефон, — Вроде все взрослые мальчики, но то один, то другой какой-нибудь тупняк спросит. Осуждаю. — Два на шестьдесят семь под корнем из трех это восемьдесят один или двенадцать и два? — Тут же спросил Кертис.       Галкин отвел руку в сторону, задумавшись. Кертис тут же кивнул, показав, что можно продолжать диалог, пока мальчишка занят размышлениями. В машине раздался громкий хохот. Володя подпер голову рукой, явно задумавшись над решением задачки. Артур же, спрятав телефон в портфель, сказал: — У меня батя с такими же вопросами вечно вваливался. Даже скорее он задавал себе какой-то вопрос, а потом входил в комнату с рассуждениями уровня: «двадцать и двадцать — руб двадцать, сорок, да сорок — руб сорок, и того три шесят».       Снова громкий хохот раздался в машине. Яшкин отмахнулся, даже не став даже примерно прикидывать о чем идет речь — он все равно нихера не поймет. Он был увлечен рассматриванием Волка, что пригрелся в его руках. — Вы у меня наверняка очень голодные. — Сказал, наконец Кравцов, — Мы едем ко мне домой. Вы хоть передохнете, переоденетесь, мы поедим, может выпьем, а потом, ближе к обеду, на базу выдвинемся. Как раз там обещают, что снег прекратится. — Нам в магазинчик еще надо будет заглянуть — у нас весь провиант закончился. — Усмехнулся Яшкин, — А чего, там готовить можно будет? — Конечно. Там будет небольшой двухэтажный домик на горнолыжной базе. Он в самой дали будет — хоть через костер там голыми прыгайте. Мы там всей командой как-то отдыхали, там уже ко всему привыкли. А потом с базы вас местные до вашего поселка довезут, или откуда вы хотите поезд поймать. — Витя отрицательно покачал головой, усмехнувшись, — Вот у вас прям турне. А после Уфы куда? — В Норильск! — Радостно воскликнул Никита. — Нет! — Синхронно возразили в ответ.       Раздался громкий хохот. Дорогая иномарка быстро мчалась по городу. Дима, повернув голову, заинтересованно смотрел в окно, даже толком не слушая разговоры мальчишек про игры. Он все еще далек от них. Кертис, чуть поворочавшись, облизнул губы и спросил: — А ты не просто так мне сказал про мальчишек, да? — Да… Не просто так. — Они в гостях у тебя?! — С надеждой спросил Артур. Когда Витя кивнул, раздались радостные вопли. Жабка тут же дернула Диму за рукав и жалобно попросила, — А давай подольше тут побудем?! Ну пожалуйста!!!       Дима с радостью согласился. И снова громкое ликование. Брукс же, усмехнувшись тому, что Волчонок обрадовался, посмотрел в глаза Диме, и, опустив взгляд, облизнулся, смотря на его губы. Яшкин наклонился к нему и тут же поцеловал. Совсем кратко. Витя тут же взвыл и сказал: — Эй, пидоры! — Тебе придётся уточнить к кому из нас шестерых ты обратился. — С улыбкой сказал Галкин. — Бля, вот эти двое. Снайперы херовы… Ща пешком пойдёте! Никакого разврата у меня дома! В этом городе нельзя таким заниматься. Едьте в свой город бесов и беситесь там. Тут все цивильно. По общепринятым канонам самых распространенных религий. Нет. Запрещаю. — Я еще не так могу. — Усмехнулся Дима. — Ладно. Как скажешь. Я по чужим монастырям со своим самоваром не хожу. — Вот видишь, тебе даже не пришлось его шантажом брать. — Усмехнулся Артур. — Так! Чего там?! — Возмутился Дима, — Мне что, что-то перепадет? Я хочу, да, хочу! — Секретик. Это ты потом узнаешь. Если доживешь.       Витя остановил машину на очередном перекрестке. Все радостно воскликнули и синхронно указали на стадион, стоящий прямо перед ними. Водитель гордо кивнул и, дождавшись зеленого сигнала светофора, поехал мимо и сразу свернул во дворы по правую сторону от величественного здания. Машина остановилась прямо около подъезда. Никита, увидев, что дверь приподнялась, ногой аккуратно открыл багажник и, выкинув сумки на снег, вылез с трудом сам. Все вышли с машины, и, похватав вещи, отправились в дом за хозяином квартиры. Они поднялись на последний этаж и следом за хозяином пошли по коридору. Дима облизнул губы, заинтересованно осматриваясь. Еще один незнакомый город, в котором у него теперь есть знакомые люди. Еще пара городов и ему Россия станет такой же, как и Штаты, где в каждом регионе, где он раньше играл, есть кто-то из команды соперника, у которого, если что, можно остановится. — Так, сразу предупреждаю — в обуви по квартире не ходим, вещи где попало не кидаем. У меня порядок. Свиней выгоню спать на мороз.       Кертис с Димой переглянулись, издав тихие смешки. Ну да. Яшкин в курсе — выгонят на мороз и скормят птицам. Они вошли в небольшой коридорчик квартиры, и, разувшись и повесив вещи, побрели ровным строем словно утята, по квартире. Она довольно просторная и выглядит очень интересно. Витя сразу подсказал всем где что искать. Диме с Никитой выдал совет по ближайшему алкомаркету, сказав о том, что он не любитель глушить водку и что-нибудь повкуснее ему надо было бы. Пока Артур с Кертисом сидели на диванчике, перебирая свои вещи, уже раздумывая о том, кто пойдет первый в душевую, к «бригаде алкашей» подошел Галкин и тихо сказал: — Пацаны, я с вами хочу. — Маленький еще. — Усмехнулся Никита, уперев руки в бока. — Что, нулевка не интересно? — Нет, конечно. Хоть чинзано купите или чего-нибудь повеселее. — Не, у меня Брукс пить не умеет. Ему опасно высокий градус. — Задумчиво сказал Дима, раздумывая, что бы такого купить. — Волчонок тоже будет не против выпить. А ему-то тем более ничего тяжелее мартини и не выпить. Они вдвоем сейчас слабенькие. — Так возьмите побольше чинзано, чего вы выдумываете. — Удивился Витя, — Меняю на джин. — Он указал на холодильник позади себя. — У нас есть час, пока гости не пришли. И еда уже едет. Так что быстренько… — Ну пойдем, Галя.       Бригада алкашей, приняв нового члена в свой строй, отправилась с ним и большими сумками до алкомаркета. Кравцов же уперся руками о диван, встав за его спинкой, и улыбнулся Артуру с Кертисом, что заинтересованно уставились на него. — Дима будет в восторге. — Вдруг сказал Артур. — Ему как раз черного в гардеробе мало. Все мы растаскали. — Если ты планируешь закатить небольшую пирушку, то мы явно за половину дня не управимся, я тебя заранее предупреждаю. — Кертис уперся спиной в ручку дивана, поджав ножки, — Вы почему в отпуск не ушли? — Нас не пустили. Наш Заварухин сказал въебывать. Вот сегодняшний день и половину завтрашнего дал. А с обеда мы идем все на тренировку. — Мне, кстати, все интересно, как там Ники… — Артур уткнулся в телефон, — Он хотел Ротенберга уговорить на то, чтобы он его ребят в отпуск отпустил. Уж не знаю, справился или нет, но его онлайн давно не было. Видать отпустил. — Так. — Витя вдруг поднял голову, оглядевшись, — Еще одного не хватает. Там алкаши уперлись… А где еще один? — Он пошел что-то Диме отдавать. Карточку вроде бы. — Кертис запустил руку в волосы, счастливо улыбаясь, — Поехали с нами… Хотя бы на этот вечер. — Заманчиво. — Согласился Витя. — Я подумаю. — Давай, пока мы в состоянии, лучше лыжи сразу к нам закинем. — Вдруг вспомнил Артур и пошел в коридор за своими досками. — А то мало ли в каком состоянии мы сдвинемся с места.       Витя проводил Жабу взглядом и, наклонившись к Кертису, что довольный растянулся на диване, прошептал ему на ухо: — Мальчишки приедут ради тебя и постебать Яшкина. Ну открой мне секрет… Ну ты же тоже из этих. — Нет, не из этих. — Едва заметно улыбнулся Волк, — Расслабься. Мне девочки больше нравятся. У нас только Брукс и Дима таким страдают. Остальные все с девушками, женами, детьми… И Дима обычно только сильно пьяный полезет целоваться. Будь осторожнее… А то я так уже целовался с ним, когда он не стал меня спрашивать. — Волк достал телефон. — И что, тебе понравилось? — Интересный опыт. — Загадочно ответил Кертис, вальяжно развалившись на диване. — О, Брукс написал, что его дверь в дом не пускает, потому что он не подумал над тем, что дверь захлопнется. Сейчас схожу за ним.       Кравцов растерянно выпрямил спину, хмыкнув, явно задумавшись над заманчивым предложением. Нет. К тому, чтобы целоваться с Яшкиным, он еще не готов. Надо будет подальше отсесть. А то явно они трезвыми не останутся. Он пошел до Артура, и, открыв одну из дверей большого шкафа, что прятался в коридоре, прикинувшись стеной, достал две пары лыж. Артур присвистнул. Дорогое удовольствие. Пока мальчишки аккуратно складывали ценный груз, а другие уже немного другой ценный груз скупали, на ходу решая кому сколько и чего купить.       Кертис прихватил запасные ключи с крючка, осторожно пройдясь мимо рассевшихся в коридоре, и, накинув куртку, пошел до пожарной лестницы, что проходила через улицу. Он встал около ограждения и молча протянул Бруксу пачку сигарет с зажигалкой. Мэйсек тут же забрал ее, и быстро закурил. Сделал затяжку полной грудью и очень медленно через нос выдыхал едкий дым. Они вдвоем уставились на пейзаж впереди них. Перед ними была чужая арена, медленно покрываемая свежим снегом, и великолепный городской пейзаж. Бруксу не нравился этот город. Он очень странно был устроен для него. Эти дома, построенные как попало, длинные дороги с большими пробками. И только высокие громадные здания. Он правда старался найти что-то красивое, но пока красивое заканчивалось на хоккейной команде и их арене. Он сделал еще одну затяжку и повернул голову. Кертис стоял оперевшись об ограждение двумя руками, положив на них голову. По нему было видно, что он полностью спокоен и, кажется, даже счастлив. Волчонок хорошо в Челябинске ориентировался. У него тут получилось много хороших друзей. И он довольно часто сюда катался просто ради чужих мальчишек. — Почему Витя сказал тебе про Максима и Данила? Есть что-то за история, о котором не знает твой муж? Ты… — Брукс стряхнул пепел и задумчиво отвёл руку слегка в сторону. — спал с кем-то из них? — Почему вы все решили, что я обязательно должен с кем-то спать? — Вдруг спросил Кертис, повернув голову, вопросительно посмотрел на него, — Они сильно молодые для меня, ты так не думаешь? — Не думаю. Просто… это выглядело пиздец как подозрительно. — Брукс улыбнулся, — Они… тебе друзья? — Они мне очень хорошие друзья. — Усмехнулся Кертис, — Юртайкин и Шабанов отличные мальчишки. И я рад, что они меня поближе и с Виталием познакомили. Все очень гостеприимные, добрые, понимающие. Да, я с ними часто в ресторан хожу. Но не для того, чтобы потом переспать. Мне это не интересно, если ты вдруг не заметил. — Он отвернулся и снова уставился на чужую арену. — Просто все считают, что я от них какую-то моральную выгоду имею. Ну я узнал у них планы на наше дерби. Ну… которое до этого было. Которое мы выиграли. Но на этом все. Они просто мои друзья. Милые, классные ребята. Очень интересные. Чем-то на Артура или Володю похожи. — Я ничего и не говорю. — Брукс стряхнул пепел и, смотря за тем, как она медленно тлеет, тихонько дополнил, — Почему я решил, что это они, потому что вижу на твоей шее следы явно не от рук Никиты. Кто их оставил?       Волк закрыл глаза и опустил голову, промолчав. Мэйсек неторопливо докурил одну сигаретку. Протер руки снегом. Слегка перевалился вниз, проверив, что его мальчишки не идут с провиантом, смело закурил еще одну. Кертис же стоял и сомневался. Сомневался и очень сильно в том, что стоило об этом говорить. Приоткрыв рот, медленно провел языком по губам. Он доверял Бруксу. Но он никому не говорил про то, что делает в Петербурге. Брукс знает, что он там часто бывает. Но причины не знал. Интересно было бы его послушать, до чего он додумался в попытках угадать истинный мотив. Волк выпрямил спину и сказал: — От Романа Борисовича.       Брукс замер приоткрыв рот. Медленно повернув голову вопросительно посмотрел на него. Явно потребуется побольше объяснений. — Он меня изнасиловал. Ну как… мне, конечно, понравилось. Он довел меня до такого экстаза, что у меня руки затряслись и голос слегка охрип. Но я не хотел этого. Даже не знаю, можно ли это считать изнасилованием. — А… как давно это случилось? Я так понял раньше, чем ты под Дашу попался? — Брукс удивился, увидев, как Волк кивнул, — Пиздец. И ты об этом молчишь? — Предлагаешь Никите рассказать об этом? Я думаю, что он уже сам все знает. Но… — Волк шумно вздохнул и опустил голову, крепко зажмурившись, — я устал от этого. Не напоминай мне, пожалуйста, об этом всем. Я просто хочу забыть про эту грязь. Я просто хочу побыть рядом с любимым человеком и близкими друзьями в спокойной обстановке. — Как Михайлис отнесся к твоей просьбе приютить тебя и твоего нового мужа в Магнитогорске? — Ну мы же с ним хорошо расстались. — Кертис пожал плечами, — Я не знаю. Не хочу об этом думать. Но мне немного тревожно. — В каком плане? — Растерялся Брукс, и осторожно протянул Кертису сигаретку. Тот забрал ее, и, сделав затяжку, выдохнул дым тонкой струей, тут же вернув ее обратно, — Сделай еще, если хочешь. — Я завязал. Не хочу. Больше так не нравится делать. Но в этом все равно есть элемент успокоения. — Кертис встал боком к ограждению. Остановил взгляд на руке, что сжимала пальцами тонкую тлеющую сигаретку. С неохотой сказал, — Никита хорошо общается с Дарреном. Лучше, чем со мной. Они все еще хорошие друзья. Да, наше звено вместе с ним и Лильей творило магию пару лет назад, когда мы все еще были в синей форме. А теперь… Теперь мы кто где, только не там где надо. Я боюсь, что если Даррен будет достаточно настойчивым, Никита может и уступить ему. Даррен тяжело ориентируется в этих трех городах. Они ему все на одну улицу. Без напарника он не пойдет по городу. И я подозреваю, что в Казани Даррена научила по городу водить либо Лиза, либо научил Вадим, то в Магнитогорске это может быть Михайлис. Я не уверен в этом. Я буду с подозрением относится к происходящему вне Челябинской области. И будь готов ко всему. — Он кивнул, протянув Бруксу бутылек. — Иди в дом и отогревайся. И когда алкоголь принесут — обязательно выпей. Тебе полегче станет. Немного тебе осталось долечится. — Ты не пойдешь? — Мне надо выяснить что с Никишиным. Бардаков сказал, что их всех отпустили, но Сашу так никто и не видел. Боюсь за Сашу. — Ой, кто-то себе еще одного мальчика нашел. — Брукс ополоснул рот и вернул ему сигаретку с зажигалкой. — Он красивый. — Очень. — Улыбнулся Кертис, и быстро набрал Никишина, жестом показав ему свалить. — А задница какая… — Суки. Блядские суки.       Брукс скрылся за тяжелой металлической дверью и уселся в уголке прямо около двери в щитовую. Он без Волчонка не сможет вернутся — он наверняка придумал какую-нибудь легенду куда пошел. Чтобы не напортачить — просто дождется его. Кертис же приложив телефон к уху, задумчиво слушал гудки. Когда они прекратились, Волк тихонько сказал: — Никиша. Ты как себя чувствуешь? — Не очень. — Отозвался Александр Никишин, лежа в кровати под одеялом, закрыв глаза, — Отвоевал у Ромы право на отдых для всей команды. Как мне Яшкин цену озвучил, так она и не поменялась за год. А жаль. Я планировал по-другому выйти на этот финал. Пока сил никаких нет. Второй день просто лежу дома. Все там чего-то веселятся, движ-Париж устраивают. Я устал. Я хочу просто полежать. — Взял тебя против твоей воли? — Нет, я был не против. Мне понравилось. Просто это было очень больно. — Саша вздохнул. — Хочу поделится этим. Можешь послушать? Где ты у меня? — Яшкин устроил нам всем путешествие. Мы сейчас в Челябинске. А потом в горы отправимся. Конечно, я с радостью тебя послушаю, у меня есть минут пять. А еще я хочу сказать тебе одну вещь. Понимаю, что ее не говорят по телефону… — Ты…? — Саша насторожился, — Кертис, ты меня пугаешь. — Я прощаю тебя за все то, что ты сделал со мной. Я на тебя не держу зла. И надеюсь, что ты получишь то, о чем мечтаешь. — Прошептал Волк.       Никишин издал изумленный вздох. Зажав рот рукой, не поверил тому, что услышал. Спустя минуту, отойдя от шока, изумленно спросил: — Почему?! Чем я заслужил это?! — Ты достаточно раз помог мне. Достаточно раз совершал поступки достойные взрослого и крепкого мозгами человека. Ты один раз оступился, пожалел об этом, потом на эмоциях совершил снова ту же самую ошибку. Я дал тебе второй шанс. И ты его оправдал. Я слежу за твоим поведением. Ты понял все свои ошибки. Проработал их. Больше так не поступаешь. Думаешь своей умной головой. Принимаешь решения сам. Ты защищаешь собой команду. Я слышу от других твоих ребят о том, как ты выгораживаешь всех перед Ромой, принимая удар на себя. И ты не падаешь, как это делал Яшкин. А еще ты не пьешь, не употребляешь больше. Я очень горжусь тобой. Ты большой молодец. Свалится в это во все обратно очень легко. Но ты держишься. — Он улыбнулся, услышав едва слышный всхлип, — А ну не плачь. Немедленно прекрати. Запрещено. — Штраф тысяча рублей. — Усмехнулся Никишин, и, вытерев краем одеяла потекшую слезу, прошептал, — Спасибо. Кертис, большое спасибо тебе за эти слова. Только ты смотри… Там будет грустная история. И она может получится долгой. — Я придумаю что наврать. Рассказывай, если тебя беспокоит и ты хочешь об этом поговорить.       Санкт-Петербург. Два дня назад. Вечер после игры. Даже уже вернее сказать ночь. Квартира Романа Борисовича Ротенберга.       В рабочем кабинете стоял полумрак. Рома, вытянув ноги, откинулся в кресле, закрыв глаза, погруженный в мысли. Телефоны периодически звонили, выпрашивая внимания себе. Но главный тренер был занят более важным делом. Он вспоминал о прошлом, что было настолько ярко и приятно, что у него сбилось дыхание. Он дышал тяжело и глубоко, перебирая в руках золотую ручку. Из мыслей его выдернул голос Ирины Леонидовны: — Роман Борисович к вам пришли.       Ротенберг издал раздраженный вздох и раскрыл глаза, уставившись в потолок. — Кто? — лениво спросил он. — Саша Никишин. — Пускай заходит.       Рома закрыл глаза, закинул голову, шумно дыша. Он не мог перестать думать о Волчонке. Ему так понравилось всё происходящее. Первый раз был так давно. Был гораздо приятнее им обоим. Хотелось того же, что было раньше. Но нет, ему же надо было навредить человеку и взять его против своей воли. Да, Кертису явно понравилось. Но…       Снова мысли все сбились, когда он услышал странный звук. Тут же опустив голову, остановил взгляд на высоком защитнике. Ну да. Капитан его команды. Парламентер наверняка пришел выпрашивать отпуск на всех. Планов у Ромы на ребят не было, и он мог бы их отпустить. Но была вероятность, что они только ритм потеряют. Насколько он знал — всего несколько клубов дали разрешение командам на небольшой отпуск. — Роман Борисович! — Никишин, споткнувшись за порог, ввалился в кабинет и, захлопнув дверь, сказал, — А что, можно же, да? — Можно. — Ротенберг остановил взгляд на Саше, едва заметно ему улыбнувшись в качестве жеста доброй воли. Мальчишка тут же расслабился. — Что хочешь? — Ну… Поинтересоваться. Вот…       Рома остановил взгляд на своем защитнике, сделав недовольное выражение лица, угадав тему высказывания еще до того, как ее озвучат. Никишин шумно шмыгнул носом. У него красивый фингал, полученный в бою за кубок конференции в схватке против Локомотива. Красавец, хоть в гроб клади. Желательно в закрытый. Желательно лицом вниз. Рома закрыл глаза и снова закинул голову, перебирая в руках ручку, решив, пока он собирается с мыслями и храбростью, вернутся к прекрасному в мыслях. — Всё хорошо у вас? — Давай быстрей, Ники, ты отвлекаешь меня. — Поторопил его главный тренер. — Блин, блядь…       Никишин подошел к столу и, опершись в него руками, аккуратно опустил взгляд вниз. Воспользовавшись тем, что Ротенберг был занят раздумьями, развалившись в кресле, прочитал первые строчки. Это папка с личными делами. Он заметил несколько интересных фамилий. И Мичков, и Андронов. Улыбнулся. Папка Хайруллина лежала на самом краю. Под ней лежали сразу две. Увидев фамилию Волка, прямо под Глотовым, распахнул глаза. Новый трансфер? Перевёл взгляд на Романа Борисовича. Он слегка покрасневший, немного шумно дышал прикусив одну губу. Какой-то он странный. — Никишин, реще! — Вдруг сказал он. — Я хочу спросить по плану… Ну вот мы отыграли. Я могу ребятам сказать, ну… Что отпуск не отпуск у нас, вся херня. — Он не был уверен в том, что говорит. После последней игры, что вытрясла из него все силы, он был уверен только в том, что даже в собственной фамилии ошибку совершит. — Ну типа… Казань своим уже сказала, что они будут бакланить пять или шесть дней. А мы что? Что ребятам сказать? — Ротенберг опустил голову и недовольно уставился на Никишина. Отбросив ручку, медленно поднялся. Саша попятился назад и тихо сказал, — Я просто спрашиваю. Ну… Ребята заебали меня. Мы типа первое место заняли. Многие хотели бы с семьями повидаться… — Он сделал шаг назад, торопливо и очень боязливо сказав, — Ну просто… Если скажете, что въебываем, то въебываем. Спорить никто не будет. — Казань едет на Дальний Восток вместе с Магнитогорском. А ты едешь до Череповца! — Рома слегка повысил голос. — Реально считаешь, что прям стоит того?! — Да… — Никишин, вспомнив про наставления Кертиса, ответил чуть увереннее. — Ребята очень хорошо потрудились. Кубок один уже забрали. Мы тоже достойны выдохнуть. Иначе будем как загнанные лошади.       Ротенберг резко шагнул на него. Саша сделал шаг и уперся в стену. Рома тут же схватил его за горло. Капитан команды поджал губы, издав резкий выдох. Склонив слегка голову, едва заметно улыбнулся. Рома наклонился к нему и принялся жадно целовать. Никишин растерялся, расставив чуть пошире ноги, отвечая на поцелуй. Залез руками под пиджак и схватил его за зад. Рома быстро вытащил футболку его и, вжав его в стену, слегка потерся бедрами. — Я готов обсудить это. — Прошептал Никишин, тяжело дыша. — Хорошо постараешься ради команды? — Едва слышно спросил Роман Борисович. — Я ради своих мальчишек на все готов. Толку от меня будет явно сегодня не так много. Но я не против и так договорится.       Рома улыбнулся. Его Яшкин такой же был. Значит и в Сашке не ошибся. Никишин сомневался, топтался, а все равно сказал свое слово, высказавшись за ребят за своей спиной. Хорошего капитана он нашел. Даже еще лучше, чем предыдущий. Этого наркотики так легко не сломали. Больше он на эту дрянь не ведется. И пить — больше не пьет. Сам встал или помогли на ноги встать после тяжелых испытаний, что специально настроены на то, чтобы подчинить себе силой, уже не так важно. Саша гордо и быстро проскакал по полосе препятствий и оставил за собой право стать вожаком. Стать главным по праву силы души и силе слова. Рома гордился им. В Яшкине ошибся. С Яшкиным наломал кучу дров, испортив заготовку. А с этим все получилось идеально. Теперь он может разговаривать с Никишиным как с равным. И с большим уважением слушать его мнение. Диму он никогда так и не слушал за весь прошедший сезон. А вот в этот плей-офф он вступает с тем, чье слово важно и нужно. Гордость за мальчишку берет.       Рома жадно и довольно целовал его, мягко проскользнув рукой по шее. Никшин быстро полез расстегивать чужие штаны и покорно поднял руки, дав себя раздеть. Громко простонал, чувствуя, как поцелуи сползают по шее. Горячее дыхание главного тренера пробуждало мурашки. Он закинул ногу и, обхватив крепкую шею, жадно и довольно целовался. Рома наслаждался поцелуем, думая о другом, закрыв глаза.       О том, кого успел приманить к себе на ручку. Хрупкую птичку с ледяным характером.       Воображение играло с ним плохую шутку. Руки скользили по теплой коже и рельефным мышцам, а мозги цеплялись за прохладу и мягкость в воображении. Он издал едва слышимый стон, и резко вошел в Никишина, зажав ему рот. Мальчишка изогнулся, лишь промычав от непривычной боли.       Начало осени. Все тот же кабинет. Все тот же поздний вечер после какой-то игры. Но перед ним уже другой.        — Так что, ты хочешь хочешь сказать, что ты вывернул на отель случайно? — Удивленно спросил Рома. — Ну так получилось. — С неохотой признался Волк, держа в руках хрупкую фарфоровую кружку. — Я просто… Ну… Предложил Трямкину такой вариант. Мне очень нравится, как Дима Яшкин торгуется.       Серые глаза остановились на галстуке Ромы, что сидел в костюме. У него только закончилась официальная встреча. И он даже был рад, что следом шла другая с чужим игроком. Рома опустил взгляд по аккуратным пальчикам, нежно обхватывающим императорский фарфор. — Дима быстро этому научился. Там немного сноровки и знания психологии. Главное — знать, с кем можно торговаться, а с кем нет. Я удивлен, что ваш Трямкин пошел на это. — Наш Никита очень открытый в плане общения. Человек широкой русской души. — Волк едва заметно улыбнулся. — Они все простые. Все свои. Знают, будто друг друга под тысячу лет. А вы видели, как Дима ваш вписался в окружение Казани? — Видел. Будто… Всю жизнь там был.       Кертис кивнул. Медленно провел языком по израненной губе. Драка с Никитой Лямкиным оставила интересное ощущение. Он улыбнулся краешками губ, видя на себе внимательный взгляд. Попробовать пофлиртовать? Никита его надолго накормил пару дней назад. Это было так горячо и страстно. Хоть и очень неумело и даже немного больно. Но сейчас одно лишь приятное послевкусие. — Сколько у вас было до Яшкина? — Вдруг спросил Кертис. — Двое. Придерживаюсь правила: один мальчик на сезон. — И кто же в этом сезоне будет? — Пока не знаю. Без Яшкина, что был всегда под рукой, тяжело будет. Есть пара вариантов. — Рома вдруг улыбнулся и сказал, — Давно никого не было. С весны. Как Дима с травмой свалился и сбежал от меня.       Волк отвел взгляд, прекрасно понимая, на что он намекает. Допил остатки кофе. Аккуратно отставил кружку и медленно поднялся. Запустив руку в волосы, словно просто решил поинтересоваться, бросил загадочно: — Подскажете мне…       Рома тут же поднялся и подошел к нему. Наклонился, смотря на тонкие губы. Хитрая улыбка едва оголила белоснежные зубки. Издав шумный вздох, запустил пальцы в длинные темные волосы. Слегка приподняв рукой его голову, начал очень медленный поцелуй. Кертис довольный отвечал ему, запустив язычок в чужой рот. Маленькая ручка скользнула под пиджак и пальчиками поскользила по телу. Рома подался на него. Слегка сжал волосы в руке. Очень осторожно отстранился и облизнул губы. Почувствовал на губах привкус малины.       Волк отшатнулся от двери. Рома взял его за руку и вышел из кабинета. — Инна, я буду занят, никого не пускай. — Хорошо, Роман Борисович. — Отозвалась сразу домработница.       Рома же зашел в соседнюю комнату и закрыл за Кертисом дверь. Он обвил руками чужую шею, довольный, целуясь, слегка подался бедрами вперед. Рома сделал несколько шагов назад. Они стояли и довольные целовались, наслаждаясь друг другом. На следующий шаг Рома осторожно отпустил его и медленно уселся на кровать, слегка раздвинув ноги. Волк приятно улыбнулся. Покачав бедрами, расстегнул свой пиджак и, сделав мягкий беззвучный шажок по деревянному полу, сбросил его на пол.       Аккуратные пальчики быстро расстегивали мелкие пуговички, оголяя идеально гладкую кожу, что приятно пахла сосной и земляникой, с тонким шлейфом ладана. Он перекинул ножку и устроился на чужих бедрах. Расстегнул полностью рубашку, вытащив ее из штанов. Слегка толкнув его в плечи, свалил на кровать. Рома провел руками по его оголенному телу и, расстегнув штаны, принялся целовать. Волк стянул с себя одежду, бросив ее на пол. Стащил одежду с Ромы. Придержал его. Крепкая рука с дорогими часами на запястье схватила его за зад, вторая же хлопнула по нему. Кертис изогнулся, громко простонав, и, облизнув хитро губки, прошептал: — На сухую не дамся. — А я и не предлагаю. — Он залез подальше на кровать и сунул руку в глубокий ящичек. Кертис развел его ноги и, медленно проведя руками по своему худому телу с выпирающими мышцами, игриво покачал бедрами. Рома натянул презерватив и достал бутылочку со смазкой. Кертис, словно котик, залез на него. Прижавшись всем телом, наслаждался поцелуем. Рома довольный отвечал и, вылив приличное количество смазки, тихонько спросил: — Будет больно, скажешь.       Волк удивился сказанному. О таком ему говорят впервые. У него было уже за тысячу партнеров, но такое внимание к нему уделяют впервые. Выставил задницу и издал громкий стон. Изящными ручками уперся в его крепкую грудь, выгнув грациозно спинку. — Твою мать, — растерялся Рома. — Сколько в тебе красоты.       Кертис игриво ему подмигнул и, слегка поерзав, медленно опустился на него полностью. — Я бывшая шлюха. Я знаю, что вы от меня хотите. Знаю, как. — Он улыбнулся: — Наслаждайтесь. Сегодня я ваш.       Рома довольно простонал, наслаждаясь тем, как он плавно двигает бедрами. Его стоны сладким голосочком отзывались внутри. Рома провел руками по бедрам и принялся ему помогать.       Кертис громко стонал, не сдерживаясь. Чужие руки крепко хватали его, жадно горячие поцелуи гуляли по телу. Рома довольно стонал в ответ. Какая же эта чертовка приятная. Вечно у него какие-то молодые неумехи. А тут профессионал. Это было чертовски приятно. Он помогал ему. Уделял достаточно внимания, нахваливая его. Видел счастливую улыбку на его лице. Кертис ловко скакал на нем, доставляя очень много удовольствия. Весь взмок. Рома схватил его за задницу и резко наклонил к себе. Кертис уперся руками в подушку около его головы, довольно с ним целуясь.       Давно он не получал столько внимания и комплиментов в свой адрес. Почувствовав легкий жест, очень осторожно подался вперед бедрами. Слез с него и игриво прогнул спинку. Рома встал на колени и провел пальцами по упругой заднице. Прижав его ближе к себе, медленно вошел. Его стоны мягким эхом отражались в душе.       Рома очнулся от недовольного вскрика под собой. Никишин, что стоял на коленях под ним, уперевшись локтями в пол, уткнулся в него мордой, словно задыхаясь. — Больно. — Едва взвыл он.       Рома медленно обхватил его член и принялся надрачивать его. — Изогнись. Ты что ж такой деревянный? — Я вам не шлюха. — Взвыл Никишин, и так стоя в самой неудобной позе на трясущихся ногах. — Я не гнусь в этом месте. Особенно после игр.       Рома улыбнулся. — Хочешь пожестче? — Тут же спросил он, задержав руку на головке и поглаживая ее едва ощутимо пальцами. — Если скажешь, что не хочешь — отпущу тебя. — Хочу. — Прошептал Ники. — Дайте только лечь.       Рома медленно вышел и убрал руки. Никишин рухнул на пол. С трудом отдышавшись, перевернулся на спину и расставил ноги. Рома тут же вошел в него. Саша громко простонал и схватился за него. — Да, вот так! — Взвыл он, — быстрее!       Ротенберг едва слышно выдохнул, продолжая свои действия. Ебал одного, заставляя его заткнуть стоны. А в мыслях был другой. Мозг снова погрузился в воспоминания. Эта грация, видимая даже в полутьме. Это изящество. Уважение к партнеру. Много внимания. Он спал с одним, а мечтал о другом. Он предложит ему контракт. Он спросит, можно ли попросить его остаться. Предложит больше. Ему есть кого в какое звено подобрать, чтобы этот юркий центральный нападающий не потерялся. Не все же звеном Глотова, Хайруллина и Алистрова довольствоваться. Издав тихий стон, кончил в него.       Упершись рукой в плечо Никишина, навис над ним. Саша весь покрасневший, едва дышащий. Рома улыбнулся ему в ответ и сказал: — Отдыхайте. Отпускаю.       Никишин с благодарностью кивнул и неловко сомкнул ноги. Рома медленно поднялся задумчиво накинул на себя рубашку. Саша же перевернулся на бок, спиной к нему, приходя постепенно в себя. Рома медленно уселся за рабочее место и застегнул штаны. Пригладив волосы в идеальную прическу задумчиво смотрел на крепкую спину. Взяв стакан со стола подошел к нему и, придерживая его, осторожно напоил, погладив по волосам. Саша довольный кивнул. — Я хочу. Хотел… — Задыхаясь спросил Никишин. — Хочу про Мичкова узнать. Отпустите его? Пожалуйста, отпустите его. Не издевайтесь над ним. Зачем ему столько позора в этом чертовом Сочи? — Мы с Мичковым будем сами решать свои вопросы, Ники. — Регулярка только закончилась. — Он перевернулся на спину и взял в руки футболку. Натянул ее на себя. Роман Борисович, а… Трасферы уже есть какие-то в голове?       Рома дал ему допить остатки воды и, поднявшись, побрел до стола. Перевел взгляд с него на папку. Едва заметно улыбнулся. Тут же одумавшись сделал серьёзный вид и спросил: — Знаешь какие планы у лошадки моей? — Знаю. Она хватает Брукса, Лямкин хватает Волка, Галкин берет Ахтямова и они едут в путешествие. Насколько я знаю, едут из Еката до Казани, но там много городов по дороге попадется. Артур мне кратко рассказал, да, что они придумали. — Он повернул голову, смотря на своего главного тренера. — Слышали новость? — Ротенберг вопросительно посмотрел на него. — А у Домового то, ребенок будет третий. Волчара ничейный остался. Контракт ему не хотят продлять, как я слышал. — И что ты предлагаешь? — удивился Рома, взяв ручку в руки и закинув ногу на ногу. — Давайте к себе заберем? Была лошадка, станет волчонок… — А, тебе псовые нужны? Давай я Радулова заберу с Казани? И тебе уже не до чужих Волчат будет.       Никишин расхохотался, валяясь на полу весь взмокший. Рома подпер голову рукой, и задумчиво уставился на папки. — Не надо нам псину. Я готов псину видеть в нашей конференции. Но не… Не у нас. Вы же передеретесь с ним на сорок раз! — Он вдруг опешил, — Погодите, чего…. Димка… Яшка же говорил, что Радулов будет оставаться в Казани. А че, серьёзно?! — Если кому-то, особенно Яшкину скажешь об этом, я тебя зашибу, ты меня понял?! — Никишин глупо похлопал глазами и растерянно кивнул. — Димка будет не в восторге, что его псину заберут. А он… как тебя чувствует? — Мне сказали, что больше пятидесяти процентов вероятности, что он умрет. Я жду, когда ему разрешат транспортировку. Отправлю в Москву. — А разрешите вопрос… Почему вы помогаете Радулову? — Удивился Саша, — он же… Враг ваш. А кто его так? — Ники, давай без глупых вопросов на сегодня. Ты мне на игре уже сегодня надоел. Собирай свои вещи и к ебеням отсюда.       Никишин усмехнулся и гордо фыркнул. Он давно не обижался на это. Это всегда было просто в качестве шутки, что диалог закончен. — Ну и найду себе старого и богатого! — Горделиво фыркнул Никишин, — И буду трахаться с ним. А ты завидуй… Сучка!       Челябинск. Раннее утро. Волк, послушав о том, что происходило, облизнул губы и сказал: — Вот так даже… — Ага. — Саша выдохнул. — Волчонок, а ты придешь с контрактом к нам, если мы позовем?       Волк задумался, смотря на кольцо на пальце, не зная как ему ответить. Если предложат — точно подумает. — Я подумаю, Никиша. — С улыбкой сказал Кертис. — Но сначала надо этот сезон закончить. — Мне полегчало. — Довольно выдохнул Саша. — Спасибо, что ты рядом, даже когда ты далеко.