Два медведя в одной берлоге

      Все быстро переоделись, окрыленные сухой победой над Минским Динамо, хоть и без капитана в команде. Дима не дал Никите сбежать поджав хвост, и, взяв его под ручку, пошел с ним вон со стадиона, прихватив следом за собой Артура, что одевался на ходу. Мальчишки шли, громко хохоча по вечерней Казани, обсуждая волшебные фокусы на льду. Никита лишь принимал благодарности, но упорно обо всем молчал. Все трое ввалились в дом и, побросав вещи, разбрелись по ванным комнатам. Дима заодно решил перестелить кровать. С горой вещей пошел по квартире. Артур ему сверху кинул свою кучу тряпья, да так, что Никите пришлось вести Яшкина по собственному дому, чтобы тот не убился на ходу. Закинув все вещи в стирку, Дима встал на кухне и принялся готовить ужин. Артур уселся спиной к окну, и, обняв свои ноги, сказал: — Никита, ну серьезно, ну скажи, ну ты что, правда с Волчонком научился этим цыганским фокусам? — Никита едва заметно кивнул, — Ахуеть! А чего, а как это происходит?! — Ну я же к нему часто езжу. — Никита сидел в одежде Димы с мокрыми волосами, положив ногу на ногу, скользил пальчиком по стеклянной столешнице, опустив голову, с неохотой признавшись, — Вот, когда на ночь остаюсь, у нас с ним такое хобби есть. У него есть фигурные коньки. Которые с зубчиками. Мы с ним… ищем какой-нибудь каток в городе, а потом часа два или три вот этим занимаемся. — А, так ты спутал двадцать третий номер четырнадцатый, да? — Заинтересованно спросил Дима, быстро нарезая овощи в большую миску, решив приготовить рататуй, включил духовку на разогрев, — Единичку не в ту цифру перекинул. — Он усмехнулся, — А мне чего надо было делать? — Он кратко обернулся, и улыбнулся, увидев, как Никита покраснел, замолчав, — Да ладно, тут все свои… — Я минем кош обычно так подкидываю. Его надо просто повыше подкинуть, он у меня легенький же, его под ручки подхватил, и вышвырнул. Он так красиво изгибается в воздухе… — Он закрыл руками лицо, став говорить чуть тише, — Он меня этому вращению и научил. Рассказывает мне как надо делать, чтобы не падать. Я последний раз так падал больно. — Вдруг перевернувшись боком к столу, вытянул ногу и задрал черную пижамную штанину с белым кантиком, показав черные синяки. — Пиздец, как оно болит. Но вида перед ним не подавал. Старался очень, чтобы его улыбку на лице увидеть. — Он снова повернулся обратно, и, подняв наконец взгляд, растерянно посмотрел на Артура, что, кажется, был очень впечатлен рассказом, — Минем кош сказал, что сам учился на хоккейных коньках вращению. А сам пытается на одной ножке покружиться, и сам падает. На двух у него хорошо получается. И кораблики всякие, и… короче он мне все названия говорит, я ничего толком запомнить не могу. — Никита повернул голову, смотря на Диму, что слушал его бросив готовку, замерев с кабачком и ножом в руках, — Да, ты должен был сделать какой-нибудь красивый разворот, и мягко свалится на ножки. А ты только завалится можешь. — Ты Радулова так в следующий раз подкинь. — Рассмеялся Артур. — Блять, Никита, ахуеть! — Домовой растерянно уставился на него, словно немного поджавшись, от того что ему было очень неловко, — Вот это же такая ахуенная история! Я так горжусь тобой! — Правда? — Удивился он, — Мне кажется это очень стыдная хреня. — Херня. — Поправил его Яшкин, и, снова повернувшись к кухне, продолжил быстро нарезать овощи, — Ну вообще да, но ты же слышал, как стадион ликовал, увидев твои фокусы. Да они дублю Радулова меньше радовались, чем увиденному. — Завтра у Кертиса игра с Башкортостаном, так что я ставлю на то, что он тоже рискнет что-то такое сделать перед своими. — С улыбкой сказал Артур. Никита медленно поднял взгляд, вопросительно посмотрев на него. — Ну он же первый никогда не рискнет что-то сделать. А раз ты опозорился, то и он сможет попробовать. Вот, мы завтра все в первую смену, так что как раз сможем посмотреть игру. — Я не хочу тут вам на мозги капать. Я пойду домой. — Спокойно сказал Никита. — Ага. — Артур положил перед ним карточку от отельного номера. — Вот это теперь домом называется? Осторожней вещами раскидывайся, родной.       Никита тут же спрятал ее в чехол своего айфона и, закрыв глаза, замолчал. Артур повернул голову и уставился на Диму. Жестом показал на парня и указал следом на холодильник. Дима кивнул. Дорезав овощи сказал: — Я думаю, можно и отметить такую красивую победу. Чего выпить хочешь? — Он открыл ногой дверцу холодильника, чтобы не пачкать его грязными руками, — О, нихуя у нас алкомаркет. Вино, шампунь, джин, водейра… — Он заинтересованно уставился на полку. — Ахуеть. Мелочь, откуда у нас это все?! — Остатки былой роскоши. — С улыбкой сказал Артур, и, вытянув руку, мягко погладил Никиту по волосам, — Вы же свалили в Екат, а мы продолжили пить. Угадаешь что оставил Никишин, а что Трямкин? — Зная моего любимого Сашку, он ничего не оставил. — Дима счастливо улыбнулся. — Мой Ники упьется перед стойкой регистрации, когда ему скажут, что так много жидкости нельзя с собой вести. — Он повернул голову, услышав ржач Артура. — Ну че ты меня наебать пытаешься! Я Ники лучше, чем себя знаю! Ну шампанское у нас Толчи пил, эстет хуев… Джин либо Бардака, либо Сафонова, вино, это наше с Брукси, водяра скорее всего Трямы. — Как ты его назвал? — Удивился Никита, приподняв голову, — Брукси? — Ну да. — Яшкин закрыл дверцу, достав еще пару ингредиентов, быстро ополоснул их и, нарезав, аккуратными рядами сложил в форму, — Брукси. Его так зовут его мальчишки. Твоего Волки зовут. Это ты его, то коротышкой, то маленьким, то минем кош… Так что будешь? — Я хочу упиться, но завтра тренировка с утра, я потом засохну. — Никита тяжело вздохнул, — А вы что, не против, если я тут… — Да хоть пропишись тут. — Дима кивнул, закинув форму в духовку, вымыл руки. — Я только за. Вот давай завтра игру с чем-нибудь покрепче смотреть будем, а сегодня винца или шампанского ебанем, чтобы полегче было. — Мне только похуже будет. — Артур отмахнулся, — Я не пью. — В смысле «не пью»?! А нахуй ты тогда пришел. — Удивился Никита. — А че делать тогда будешь?! Чай с ватрушкой пить?! — Я с Никишиным перепил один раз. После мартини с абсентом вообще от алкоголя тошнит. Нет, я выпью, вон, у меня там «нулевка» стоит. — Это ты про Яшкина? — Расхохотался Никита, и, резко дернув Яшкина за футболку, задрал ее, указав на голую грудь, — Да тут единичка, че ты…       Яшкин тут же дал ему подзатыльник. Они начали драться, пока Артур неистово хохотал, закрывшись руками, в истерическом смехе. — Ты ахуел?! — Возмущался Дима, — Я тебе сейчас дам — единичка!       Они шутливо подрались. Дима огрел Никиту мокрым полотенцем по морде и погнал его по квартире. Лямкин громко заржал, поскакав вон от него. Артур же впал в истерику, уже захлебываясь смехом. — Ты ваще Ким Кардашьян! — Возмущался Яшкин, неистово избивая Никиту полотенцем, — Жопу отрастил! — Мне по наследству от матери досталась! — Никита взвыл, развалившись на полу, — Ай, да не бей, ладно, ладно! — Дима замахнулся в очередной раз, склонившись грозно над защитником, что лежал у него в ногах, весь покрасневший, — Ну ладно, уговорил! Двоечка у тебя! — Домовой!       С кухни раздался крик чайки. Парни громко заржали следом. Никита лежал и ржал, пока его Дима избивал полотенцем, пока то сухое не стало. Пнув легонько его в спину, пошел гордо на кухню. — А я то думаю, чей лифчик в ванной висит, красный такой, красивый, кружевной. А это твой, Яшка?!       Никита увернулся от полотенца, прилетевшего в морду. Тут же снова драка, что скорее похожа была больше на возню. Артур, едва отдышавшись, быстро сбегал в ванную, прекрасно поняв, чей лифчик остался, и спрятав его себе под подушку, быстро пришлепал обратно на кухню. Едва парни успокоились, Дима встал готовить десерт. Задумчиво уставился на духовку и спросил: — Я видел рекламу такую классную… Там у духовки две дверцы было, знаете, чтобы два разных блюда готовить, и чтобы готовишь какую-нибудь херню, что при готовке, если дверцу открыть, она не осела… Ебать, стоит как крыло от самолета. — Стоит и возмущается о стоимости человек, у которого зарплата за девять месяцев это восемьдесят миллионов. — Удивился Артур. — А у тебя сколько? — Удивился Никита, уставившись на Диму, что нахмурился, скептично наблюдая за готовкой блюда. — Я ж большую часть сезона в Нефтянике прокуковал. — Артур тяжело вздохнул. — Там было двести тысяч. Ак Барс мне заплатил только миллион вместо шести обещанных. Ты вообще второй богатый защитник в Казани! — Потому что я в этой Казани уже больше живу, чем в родном Новокузнецке. — Никита кивнул. — Ну мне надо два сезона проебать, чтобы получить столько, сколько Дима за один получает. — Он вытянул руку, указав на Диму, — А говорят, жены не должны больше мужей зарабатывать. У его мужа шестьдесят миллионов зарплата. — А у твоей жены сколько? — Удивился Дима. — Вольк сорок пять заработает. А у меня сорок. У меня тоже жена больше зарабатывает. Хотя я даже горжусь тем, что я получаю за работу больше, чем олимпийский чемпион и обладатель кубка Гагарина — Сергей Широков! У того вообще тридцать восемь миллионов. — Он задумался и сказал, — А что на десерт? — Да вот я думаю стою. — Яшкин упер руки в бока, наблюдая за духовкой. — Рататую еще минимум час готовится. Я как раз успею манник тот же замешать. Или свой любимый пирог с ягодами приготовить? — Давай манник лучше. — Улыбнулся Артур, подперев голову. — А то, что ты нам на рождество готовил, типа конвертики слоеные, они долго готовятся? — Нет. — Дима хмыкнул, и, раскрыв верхний шкафчик посмотрел на пачки с мукой. — Ну кукурузная есть… Ну духовка-то у меня одна! А вас голодных двое. — Он повернулся к парням, — Что выбираете? — И то, и другое. А то у тебя завтра после тренировки не будет никакого желания у плиты стоять. — Никита пожал плечами. — А если бутылочку откроешь, то там можно и все три часа подождать.       Дима уверенно кивнул. Все равно ему для рецепта понадобится белое вино. Он быстро замешал тесто для тамале, с трудом вспомнив его рецепт. Открыл бутылку, достал пару бокалов. Налил сначала в тесто небольшое количество. Следом налил по бокалу. Вручил Артуру его банку с безалкогольным пивом. Они синхронно чокнулись и сделали по глотку выпивки. Яшкин продолжил готовку, и, перебрав ягодки, замешал начинку. Никита же задумчиво смотрел в бокал с белым вином и растерянно прошептал: — Всем крысам по глотку из общего бокала. — Артур тут же поднял голову и уставился на него с непониманием. Никита посмотрел ему в глаза и улыбнулся как-то грустно. — Тоже пил? Я не осужу. — Ахтямов отрицательно покачал головой. Никита едва заметно улыбнулся. Они уже друг с другом отбили бокал об банку и отпили еще немного. — Мда. — Так что у тебя за история с Лизой? — Осторожно спросил Дима, отпив со своего бокала, поставив перед мальчишками красивую пиалку с ягодками, что остались в небольшом количестве. — Давно ты бездомный? — Давно. — Никита запустил руку в волосы, приводя высохшую странную копну в привычный бардак на голове. — Даже слишком давно. Уже несколько месяцев. Мы с дочками видимся. Перед ними с Лизой делаем вид, что все хорошо, просто я очень занят на работе. Все мои деньги у них, я у них ничего не забираю. Вожу по кинотеатрам, гуляю с ними. Они живут в моей квартире. Только вот. — Он вдруг поднялся, и, пошел в коридор. Артур жестом показал Диме молчать, беззвучно предупредив, что сам дальше справится, чтобы разговорить его так, чтобы ему потом не было больно. Дима покорно кивнул. Никита вернулся обратно уже с паспортом, и, раскрыв его на странице с семейным положением, показал штамп о разводе мальчишкам, датированным уже несколькими месяцами, — Теперь вот так. — Он откинул паспорт. Артур задумчиво стянул его, и, спросив разрешения полистать, осторожно раскрыл растрепанный документ гражданина. Они с Димой синхронно умилились красивой фотографии в паспорте. — Лиза меня сорок минут причесывала, чтобы я на нормального был похож. — С грустью сказал Лямкин, закрыв глаза, шумно выдохнул. — Мы же с ней со школы еще общаемся. Учились в параллельных классах. Потом, когда я поехал в Канаду, она поехала со мной, просто приняв мое приглашение. Уехали мы туда с ней на два сезона. С тринадцатого по пятнадцатый года там пожили. Я уезжал с лучшей подругой, которая не нашла себе никакого развлечения после окончания школы, а вернулся с девушкой, которой через пару месяцев сделаю предложение руки и сердца. — А можно вопрос? — Тихонько спросил Артур, уставившись на главный разворот в паспорте, — А вот… Ты с Кертисом когда ей изменять начал, это твоя первая была измена? — Первая. — Согласился Никита. — Лиза не была моей первой девушкой. Она была у меня третьей. До этого мы были хорошими близкими друзьями. Вот, в школе на выпускном было очень смешно. Я же дурачок. А она у меня умная отличница. Высокая, красивая, статная. Вся грациозная. Из хорошей семьи. А я… ну я… ребенок двух рабочих людей. Ее родители были против того, чтобы я ее даже до дома провожал. А на выпускном балу мы с ней вместе танцевали. Я даже ради нее такой красивый фрак одел! Попросил маму причесать меня. И она меня сначала даже не узнала. — Никита шумно шмыгнул носом, наблюдая за тем, как длинные тонкие пальчики Артура листают странички паспорта, — Я верен людям, которых люблю. Прошлые девушки от меня уходили, потому что я узнавал об их изменах. Та, которая у меня была до Лизы, вообще трахалась с любовником на нашей кровати, пока я был на тренировке. — Никита отрицательно покачал головой. — Я ревнивый. Не могу это в себе перебороть. А тут получилось, что я сам изменщик. Я не знаю, что со мной случилось. Но тогда, в тот вечер, когда мы с Волчонком подрались, а потом сели на лавку, я поймал себя на странной мысли. — Никита резко и залпом выпил вино. Дима задумчиво наполнил ему стакан, не прерывая его, стоя с грязными руками, всеми в тесте, спиной к кухне, внимательно слушая его рассказ, — Я понял, что я влюбился. Так… как я в свое время влюбился в Лизу, когда увидел ее в восьмом классе на первом сентября в ее красивом аккуратном платье. — Он вдруг замолчал, опустив голову.       Артур удивился сказанному. Повернул голову на Диму, что сам был в шоке. — Я помню, что когда я приехал первый раз к Кертису домой, и ты ввалился на следующий день, ты признался тогда, что любишь его. Что не влюбился. Что любишь. И как часто вы виделись до этого? — Шесть раз. Тот раз стал седьмым. — Отстраненно сказал Никита, уставившись на бокал не моргая, словно погрузившись в свои мысли, — Такого со мной никогда не было. Мы тогда в отеле, когда оказались наедине, в темном номере, я кинулся на него, словно мы несколько лет не виделись. Я словно знал что делать. Быстро его раздел, даже не дав ему варианта возмутится. Лапал его. Слышал его довольные стоны, хотя я еще даже штаны с него не успел снять. Он был внимательным в ответ. Словно знал уже тогда, что я целоваться люблю. Его аккуратные ручки возбудили меня так быстро, как ни одно порно до этого не сделало. — Он замер уже полностью, говоря совсем тихо. Артур старался сам не двигаться, прекрасно увидев, что он остановил взгляд на его руках, — У меня, в моей пьяной пустой голове было четкое осознание, что я знаю что делать, хотя, если не считать Димы, это был мой первый мальчик, с которым я оказался наедине, где мне никто не скажет что делать, чтобы тому, кто был снизу, не было больно. Мне так хорошо было. — Вдруг на его лице появилась едва заметная улыбка, — Я на то утро вернулся домой, а Лиза бросилась на меня, как давай меня утешать, успокаивать, обнимать, словно я с фронта вернулся, а она уже похоронку получила. А я стоял, смотрел на нее, и сам себе не верил. Что я со столькими девочками разругался и разошелся, что изменяли мне, а я сам изменил своей любимой девочке. И главное с кем. Она меня отправила мыться, спать уложила. Тут же Алинка рядом легла, обняла меня. Мне было так хорошо и спокойно на душе, словно я встретил какого-то близкого друга, что давно не видел. — Никита растерянно покачал головой. — Я не разлюбил их. Я люблю их так же сильно. Готов защищать их ценой своей жизни. Они мои, даже сейчас, когда они мне по факту — никто. Я прогуливал игры, а сам ходил на судебные заседания. С маленькими детьми тяжело разводится. Я просто на суде заявил, что отдаю им все, вообще полностью. Лиза ничего толком и не просила. Но я отдал ей все, что у меня было. Нашу четырехкомнатную квартиру в самом центре Казани, большую двухэтажную дачу, что мне родители на двадцать лет подарили. Мне плевать, я еще заработаю. В нашей стране детей обычно с мамой оставляют. Я даже не пытался это оспорить. Сам понимаю, что я их по выездам не смогу таскать, и они без меня не справяться когда мы ввалимся в марафон плей-офф. Я просто попросил видится с детьми. Они мне дороги. Мы с Лизой остались очень хорошими друзьями. Можем для моих лисят сделать вид, что мы все еще любим друг друга. Я думаю, так по факту и есть. Мы все еще любим друг друга. Все так же крепко, как и когда я только пошел на то, чтобы опуститься перед ней на колено и протянуть кольцо. Лиза мне сказала, что была готова принять факт измены с проституткой. Полинка у меня же недавно родилась… А у моей красавицы такой живот большой был, ее постоянно тошнило, она срывалась и орала на меня, чтобы я не делал. Потом, как моя младшая родилась, Лиза и сама успокоилась. Извинилась передо мной. А тут Ротенберг со своими новостями, что ее муж изменщик. Это был скандал. Я пошел вон из дома. Помните же, слонялся где попало. Я уже не первый раз так слоняюсь. А потом она меня забрала из очередного запоя, привела в чувства, поставила на ноги. Мы с ней сели, поговорили. — Он пожал плечами и осушил очередной бокал. Дима снова налил ему еще. Никита подпер голову рукой, медленно прокручивая бокал за изящную ножку. — Да, она сама понимала, что я тоже люблю спать с ней как можно чаще. У нас, даже пока она беременная была, меньше чем четырех раз в неделю не было. Но в последние месяцы она сама не своя была. Да. Она приняла тот факт, что я ей изменял, я перед ней извинился. Она меня простила. После той игры с Автомобилистом я вернулся домой, и она мне сказала, что я зря Кертиса защищал. А я взял ей, и сказал о том, что он мой лучший друг. Она этому удивилась. Я ей рассказал о том, что ночую у него. — Он вдруг вытянул руку, ткнув на Артура, — Он и его мирные посиделки в Екатеринбурге мне помогли. Оказывается, Лиза даже выясняла о том, правду ли я говорил. Звонила и Тряме, и Галкину. А они меня прикрыли. Сказали, что я ними был. — Он улыбнулся, — А я был со своей птичкой. Алинка видела ту игру по телевизору, и, ткнув вдруг пальцем в плазму, воскликнула: «Знакомь с Вольк!» Услышал согласие и у Лизы. Она была заинтересована. Она же всех моих друзей знает. А его не знает. Непорядок. Я притащил Волка к себе домой. Он так оделся красиво, в свой красивый классический костюм. Был таким милым и воспитанным. Мои девочки оказались от него в не меньшем восторге. Как это я умудрился на свое обаяние нормального человека поймать. Алина вообще с его объятий не захотела уходить. Все дергала его за волосы, чтобы он зубки острые оскалил, и спрашивала, зачем они ему такие острые нужны. Лиза же с Кертисом всю ночь о чем-то разговаривали. Я даже не знаю о чем. Уж я понимаю, что меня обсуждали. Одного же козла делят. Вот, когда у них была еще игра, мы пошли к нам в зоопарк. А потом все ржали над Кертисом, который стоял и выл около волчьего вольера, да так, что те, кто в нем обитал, принялись выть вместе с ним. — Все трое усмехнулись. Никита шумно выдохнул, и, сделав несколько глотков вина, заел его ягодками голубики. — Вот… скажите мне… — Домовой поднял голову, — Вы мои лучшие друзья. Как вы считаете, достоин ли я остаться со штампом о разводе в паспорте после всего, что было со мной за этот сезон? — Ты нам историю не до конца договорил. — Артур пожал плечами. — Ты договори, а мы ответим. — Нет. Вот на середине истории ответьте мне. Я не обижусь, если вы вдруг мне что-то хотите грубое сказать. — Никита пожал плечами, — Я хочу просто понять как это со стороны выглядело. Вдруг это было по-другому. — Мне кажется недостоин. — Дима пожал плечами, — Я спокоен к изменам потому что я сам шлюха. Раз твои хорошо его приняли, значит не было ничего такого. — Так видишь в чем загвоздка. — Артур постучал пальчиками по алюминиевой банке, — Он сам ревнивый и не прощает измен. А тут сам наебался. И судя по его рассказу, он равноценно любит как Кертиса, так и Лизу. В его поступках логики нет. Логично было бы, раз ты ревнивый до крайностей, что бросал других людей, когда они тебе изменяли, то после той ночи с Волком в отеле, должен был сам подать на развод. Но ты же решил шифроваться, прятаться… Ты же до этого никого не прощал. А себя вдруг простил. — Ахтямов кратко посмотрел на Диму, что серьезно задумался над вопросом. — Тебя вообще бесполезно спрашивать. Ты выдумал жену, чтобы от Ромы спрятаться. И ты сам шлюха, да такая, что Кертис тебе завидует. — Ахтямов подпер голову рукой, смотря хмуро на Никиту, раскрыв второй рукой паспорт на страничке с семейным положением. Совсем далекой датой стоял штамп о заключении брака, и относительно свежий о разводе. — На данном этапе истории, я думаю, можно спокойно сказать о том, что ты был достоин этого штампа о разводе, потому что сам никого не прощал. И ты не один раз и случайно изменил. А целенаправленно и конкретно катался к тридцатилетнему мужику в другой город ебаться. Тебя, вроде, даже Радулов этим попрекал. — Радулова мнение это вообще смешно. — Вдруг заявил Дима, заливая тесто в форму, — Он сам Лямкина упрекнул в том, что он с Кертисом спутался, тыкая в него его семьей, а сам, сука, в этот же момент изменял своей Ане с тремя детьми, трахая меня при этом. И он тоже ебал меня на их кровати. И я даже минетом занимался, когда его жена была за стенкой с детьми. Нашел кого слушать. — Тогда и нас с Вадимом можно в изменщики записать. — Парировал Ахтямов, — У меня девушка, у него жена с тремя детьми, но мы же тоже с тобой спали. — Так вы же по разу, и то случайно, и то пьяные до состояния бревна в лесу. А Лямкин с Радуловым изменяют на постоянной основе, и пьяные и трезвые, при этом жен не ставя в известность. Причем, у Лямы ситуация отягощается тем, как он со своей кош носится. — Дима вымыл руки и заскочил на кухонный гарнитур, оперевшись спиной о каменный фартук, уставив усталый взгляд в окно. — Радулов то со мной, как с дрянью поступал. Словно сам себя ненавидел за то, что влюбился в меня. И сам жалел об этом. А Домовой наш со своей птичкой нянчиться. На ручках его носит, тепло одевает, с ручки кормит, и все их вот эти дурацкие прозвища… И даже он его просто упоминает его только в добром ключе. У него изящные ручки, грациозная осанка, у него выразительные глаза, даже идеальный костюм. Ну… По факту, если сравнить то, как Никита с Лизой обращается, и как с Кертисом, то у меня ощущение, что первого он любит явно больше. — Я могу объясниться. — Никита закинул горсть голубики, довольно прожевав ее. — Я люблю о своих близких заботится. Я с детьми так же ношусь. Купаю их, кутаю их. Алинка вообще у меня с шеи не слезает. А вот Лиза моя не понимает таких телячьих нежностей. Она у меня в эмоциональном плане гораздо холоднее, хотя на людях выглядит по-другому. С ней на руках не посидишь. Максимум, это что она себе позволяет, это лечь головой мне на ноги, когда мы вместе что-то смотрим, или спиздить у меня свитер. Да и то, ей цветы просто так не нужны, украшения ей не нужны. Она ж у меня выросла в изобилии, и ей знаки внимания по-другому оказывать надо. Отвезти ее домой. Приготовить за нее ужин. Я, например, всю работу по дому на себя забираю. И с детьми вожусь. Ей надо быть защитником и крепкой опорой. И если ты полезешь к ней целоваться каждые две минуты, она тебе леща ебнет, так, что морда еще пол дня будет красная, фыркнет и уйдет на своих шпильках работать, гордо так волосы закинув назад с плеч. — Никита улыбнулся. — А минем кош, при всей его серьезности и ледяном характере, проявляет себя только при такой заботе. Он ненавидит контактировать с кем-то, ненавидит когда его трогаешь тогда, когда он этого не ожидает. Но если переступить очень широкую пропасть, то он позволит тебе все что угодно. И он сам тогда полезет целоваться, полезет трогать тебя во всех местах. Может игриво порычать, может сидеть тереться, словно кошка об плечо. Лапкой так, словно котя, повыпрашивать что-нибудь. И с рук уже не слезет. Птичка ручная, только если ее приручить. Ага, ты посмотри как он на играх со всеми. С большей части команды он вообще не общается больше необходимости, хоть все его и обожают. И он может сказать вам, что он устал с вами разговаривать, и замолчать, больше ни слова ни сказать. А мне он уже так не скажет. Потому что я умею понимать, когда надо заткнуться, чтобы ему было комфортно. Я делаю достаточно шагов назад, и не лезу в личные границы. Я не читаю чужие дневники. Я не лезу в переписки. Я позволяю человеку оставаться человеком со своими границами. И не иду туда, куда знаю, что не понравится. Я с Лизой тоже очень хотел бы такими нежностями позаниматься. Но она просто не понимает этого. Ей будет некомфортно. Мое мнение в том, что у нас и так у всех жизни поганые, чтобы еще и в отношениях какая-то мразь на нервы действовала. — Очень уважаю тебя за эту позицию. — С улыбкой сказал Артур. — И за то, как ты понимаешь своих близких.       Дима открыл духовку, увернувшись от горячего пара. Кухня наполнилась вкуснейшим ароматом. Яшкин поискал прихватки и ловко вытянул тяжелую форму, поставив ее сразу на столешницу. Следом поставил форму, в которой скоро будет манник. Выдвинув противень, кинул на него силиконовый коврик и аккуратно выложил будущие тамале. Ногой закрыв тяжелую дверцу духовки, достал красивые тарелки, и, выложив аккуратно порцию рататуя, насыпал сверху свежего лучка. Поставил перед мальчишками по тарелке и вручил каждому вилку. Себе положил в последнюю очередь. Устроился во главе стола. Они принялись ужинать, похвалив хозяюшку. Артур кратко посмотрел на время. Уже почти час ночи. А им-то вставать в семь. Ну ничего, дождаться десерта того стоит. Выпили еще по бокальчику. Дима с улыбкой наблюдал за тем, как мальчишки жадно все съедают. Наконец-то даже Артуру угодил, что тот добавки попросил. Сам же ел медленно, наслаждаясь приятным вкусом белого полусладкого.       Его смутили слова Артура про то, что он придумал себе жену. Ну… она же есть у него. У него же есть кольцо на пальце. Штамп в паспорте. Был же. Точно был. Фотографии с любимой Нади. Перевел взгляд на руки Никиты. У него тоже кольцо на пальце было. Хоть следом и был штамп о разводе в паспорте. Сделав вид, что он что-то забыл, он поднялся из-за стола, быстрым шагом ушел к себе в спальню. Достал большую папку с документами. Достал свой российский паспорт. Полистав его до нужной странички уставился на пустую страничку о семейном положении. Задумчиво почесал затылок. Сунул руку в папку за другим паспортом. Но и в чешском штампа не было. Ну была же. Ему же не показалось. Невысокая красивая блондиночка, что увлекается музыкой и любит мешковатую одежду и короткие юбки. Он с ней давно еще познакомился. В Чехии. Была же. Нади Яшкина. Спрятав оба паспорта, положил папку на место. Вернулся на кухню. Уселся на стул подогнув одну ногу. Никита подпер голову рукой, раскрасневшись, явно уже сильно поддатый, с пустой тарелкой. Артур только очень старался догнать его. — Слабак. — Улыбнулся Никита. — Вкусно! Так вкусно! — Захныкал Артур. — Ну не поместится в меня десертик тогда! — Дай я доем. — Никита внаглую утащил тарелку и принялся доедать за Артуром. Мальчишка растерянно похлопал глазами, — Второго желудка под десерты будто нет! Слабаки! — Так ты нам конец истории расскажешь? Как так получилось, что ты теперь свободен, как ветер в поле? — Заинтересованно спросил Дима. — А в том то и дело, что я не знаю. — Никита пожал плечами, довольно чавкая, торопливо запихивал в себя еду, — Я вернулся после одной из игр, переступаю порог, а меня никто не бежит встречать. Ну я-то знаю, что дети у свекровки в Челябинске кота по дому гоняют и объедают его. Я по квартире прошелся — никого. Дошел до спальни, она у нас дальше всего в квартире, а там Лиза ревет сидит в своем еще белом воздушном платье, словно богиня. Я уселся перед ней на колени, поинтересовался что случилось. Она просто с размаху как дала по морде, что у меня даже в глазах потемнело. Я настолько не ожидал такого удара, что она меня одним ударом на пол отправила. И как пнула ногой в живот. — Он растерянно похлопал глазами, набрав на вилку приличную горсть овощей, уставился на руки Артура, и сказал, — Она мне только и сказала: «я все знаю. Вот и уходи к своей проститутке. Пускай она тебе детей рожает.» Все. Больше мы эту тему не затрагивали. Я все понял. Собрался и ушел. Больше с того момента я дома не был. Я не знаю кто ей об этом рассказал. Может она сама о чем-то узнала. Но первый раз она меня простила. Второго шанса я уже не достоин. Мне от этого очень больно, но я сам признаю свою вину и не лезу. Нет, так нет. Меньше любить я их не стал. И мою очаровательную роковую красотку так тем более. Она все еще любит меня. Но я понимаю, что она не примет никогда моей проститутки. Я ее не виню. — Ну я смотрю, ты не сильно расстроен тем, что у тебя не жена и любовница, а только любовница. — Осторожно сказал Дима. — Ну я же говорю. Я смирился и отпустил. С минем кош хорошо, когда он рядом. Когда я могу себе позволить даже на пол дня к нему после тренировки прилететь, побыть с ним, позаботится о нем, и улететь. А сейчас плей-офф начнется, и нам будет не до этого. Мы на Дальний Восток попадем, а они на Салават Юлаев. Вот и все. В плей-офф не до еботни в постели. Там еботни на льду будет хватать. В том году даже на Лизу времени не хватало. Только и успевал, что заскочить, поцеловать всех, и снова убежать. С женой и любовницей и так бы времени не хватило. Я уважаю своих близких. — Он вдруг улыбнулся, и тихо сказал, — Хотя мы с ней перед игрой поговорили. Она мне рассказала про деток. Она звучала так, словно смирилась со мной. — Я помню, да, когда вся эта ситуация с убийством Волка была, — Дима заинтересованно рассматривал Никиту, — она сказала что-то вроде «Мы поговорили с ним, обсудили все. Я простила его. В очередной, блять, раз. Сама виновата, что такого дурака люблю.» — Никита с улыбкой кивнул, — Думаешь, она все равно вернется к тебе? — Не знаю. Я бы хотел этого. Но пока она не захочет этого, я не буду лезть. Мне ее не хватает. Я очень люблю ее. Но сам виноват. Это будто стоять и спорить в тюрьме, что ты не виноват, когда тебя уже посадили. — Прекрасная у тебя метафора подобралась. — Усмехнулся Артур, — Ты будто сам уже на себя преступления повесил.       Никита вдруг замолчал, сделав потерянное лицо и уставился на пейзаж Казани за спиной у Артура. Дима кратко посмотрел на Жабку и перевел взгляд на Никиту, серьезным тоном сказав: — Так про убийство Радулова ты серьезно?!       Артур выронил вилку, растерявшись. Никита кивнул, не моргая, и сказал: — Я за своих близких и любимых готов на все. Радулов считает, что ему все можно. Я с ним не согласен. — Он все еще отец троих детей. — Предупредил его Дима. — У него тоже есть любящая жена. Нельзя убивать живых людей. — А, то есть ты хочешь мне сказать, что делать вот это все, что он вытворяет с моим маленьким, это позволительно? Избивать его. Унижать его. Насиловать его, не раз, не три, и не десять. Это ведь он накормил его наркотой следом с водкой, а потом отправил в Екатеринбург подыхать. Из-за чего половину Екатеринбурга на уши поставил. — Артур распахнул глаза, растерянно уставившись на Никиту, — То есть ты мне хочешь сказать, что накормить его сразу двумя таблетками, его, ослабленного тяжелейшими травмами, стоящего на грани самоубийства, без единой опоры рядом, это было ок?! В рамках закона, да? Все нормально. У Волка же нет жены, детей. Хули ему. Его можно ногами пиздить до смерти, его можно, да, Яшкин, насиловать втроем, засовывая клюшку, а следом и руку туда… Все нормально, да?! Нормально на него с ножом кидаться, пытаясь его убить?! Врываться в его дом верхом на двери. Натравливать весь мир против него. Вы же знаете, что он отпор никому не может дать. Нет, Яшкин, я абсолютно серьезен. Я Дица, так же как и Радулова прощать не собираюсь за все то, что с Волчонком происходит.       Никита был абсолютно серьезен. Еще и Артур, который осудил его и сказал, что он достоин этого штампа в паспорте выводил его из себя. Так друзья точно не должны поступать. Дима даже растерялся, не зная как парировать все происходящее. Вдруг опустил голову и сказал: — Я никого в ответ не бью. Уже понял, что желание мести это очень плохо. Я такой же позиции, Лям, как и Вольк. Жизнь сама всех прекрасно наказывает. Никому уроки давать не надо. Я своих обидчиков всех простил. — А он не простил, Дима. Он простил только тебя. Но и делать с этим больше ничего не делает. Я не хочу, чтобы над моим любимым человеком издевались. — Ты может с меня сразу начнешь? — Растерялся Яшкин, смотря на Лямкина. — Давай я тебе дам меня так избить до смерти? — Нет. Тебя я не буду трогать. Потому что ты в ответ за свои выходки и так достаточно от жизни получил. Тебя тоже жалеть и защищать надо. Но Саша прав. Я думаю Брукса самого защищать надо. — Он тяжело вздохнул и отмахнулся, — Забейте. Я много кого мечтаю арматурой темной ночью насмерть забить. Но до этого никогда не доходит. Шучу я.       Оба парня синхронно выдохнули. Дима вылез из-за стола. Забрал все пустые тарелки. Достал и манник, и тамале. Нарезал аккуратные кусочки, поставив перед мальчишками, следом положив пару аккуратных конвертиков на край тарелочки. Долил еще вина. Артуру вручил вторую бутылочку. Они с радостью съели десерт, сменив тему на более приятную. Шумно обсудили всю прошедшую игру. Артур первый ускакал спать. Дима же сказал Никите о том, что если что, он может лечь и к нему на кровать, и на диван, принявшись наводить порядки. Никита ему помог. Они вдвоем пошли спать в одну кровать. Дима поворочался, укрывшись одеялом с головой, и, приобняв Никиту, тихо сказал: — Никита. Ты всегда можешь приходить в этот дом и не объясняться в причинах. Тебе всегда место будет в моем доме. — Спасибо, дедуля. — Никита мягко потрепал его по волосам. — Спи давай, а то нам через пять часов уже вставать.       Дима прижался к нему и с улыбкой уснул. С трудом проснулся первый утром. Едва распихал Никитку, разбудив его, отправил приводить себя в порядок. Пошел будить и Артура. Мальчишка снова уснул в обнимку с ноутбуком. С улыбкой посмотрел на происходящее на экране с пару минут. Торонто против Бостона. Любопытное зрелище. Кратко посмотрев на время, что писалось слева, поставил на паузу и, закрыв ноутбук, отложил его на рабочий стол. Приоткрыл окошко и разбудил свою Жабку. Артур лениво потянулся в кровати. Недовольно квакнул. Укрылся одеялом с головой, продолжив спать. Дима с улыбкой взял его за босые лапки, выглянувшие из-под одеяла, и стянул свою жабу отправив ее мыться. Сам пошел погрел всем завтрак. Притянул за воротник Никитку за стол. Вытянул из лужи свою жабу, что уснула в душевой стоя. Налил всем горячего чая. Они быстро позавтракали и быстрым шагом отправились до базы на тренировку.       На тренировке все выкладывались максимально много. Челябинску никто не хотел проигрывать под самый конец регулярки. Особенно при условии, что Казань стояла на третьем месте. Если они выиграют две игры из трех оставшихся, то скинут Авангард со второго места. А то, как разогнался за последние игры Амурский Тигр, не давало никакой гарантии, что белоснежный барс не останется на задворках. Дима задумчиво смотрел на схему, как обычно пропуская все объяснения мимо ушей, обнимая за шею сонного Кошелева, с которым они теперь, кажется, и останутся в звене и с Семеновым следом. Разговор с Буше оставил неприятный горький осадок на послевкусие. Хотелось бы разбавить его какими-нибудь хорошими новостями, но, видимо, их больше и не будет толком. Жизнь тянула его на то, чтобы поговорить с Жафяровым. С его бывшим лучшим другом. Но он просто не хотел этого делать. Решил не трогать этот вопрос до конца регулярного чемпионата.       После тяжелой изнуряющей тренировки, мальчишки принялись быстро переодеваться, чтобы не дай бог не нарваться на второсменщиков. Никита с Артуром быстро ускакали первые, пока Дима двадцать минут стоял и точил лясы с теми, кто были под ним в четвертом звене. Очнувшись, посмотрев на время, прихватил вещи, и выскочил из раздевалки. И тут же столкнулся с Радуловым. Саша молча уставился на него, перегородив ему весь дальнейший коридор. Дима уже было повернулся, чтобы дать крюка в обход, но тут же нарвался на Шипачева. — Блять, да что ж за день сегодня. — Прошептал Яшкин, замерев среди двух нападающих. — Точно четверг, блять. — Он кратко посмотрел на Сашу и перевел взгляд на Вадима, — Бля, пустите. — Поговорить надо, Яш. — Спокойно сказал Радулов. — Не дергайся. Мы мирные. — Ага, ты мирный настолько, что можешь схлопотать удаление до конца игры. — Яшкин недовольно топтался, чувствуя, как его сжирает жуткий страх. — Идите нахуй. — Дима, ты чего нервный такой скачешь стоишь? — Удивился Шипачев, — Мы же тебя не трогаем. Не бьем. Не унижаем. А вот ты как раз этим и занимаешься. — Нахуя вы сказали всем, что я буду из Казани уходить? — Осторожно спросил Дима, и сделал шаг в сторону Вадима, когда Саша решил приблизится к нему. Торопливо и немного напугано сказал, — Не надо ко мне подходить, бля! Я орать сейчас буду. — За тем, что тебе это не под силу сказать. — Шипачев положил руку на плечо Диме. Тот дернулся, словно перепуганная лошадь и Радулов тут же зажал ему рот. — Да тихо ты, блять, кобыла. Либо мы говорим тут в коридоре, если ты будешь себя нормально вести, либо пойдем в место потише. Туда. В соседнюю дверь.       Дима растерянно шумно выдохнул. Дернул головой, и укусил Сашу за руку. Тот тут же огрел его подзатыльником. Крепко схватил за капюшон худи. Вадим же крепко держал его за плечо. Яшкин уставился в стену, тяжело дыша. У него сердце заходилось в бешенном ритме. Уж лучше тут, при людях разговаривать. Меньше шансов, что они вычудят что-то страшное. Но он все еще не минимальный. Он притих и спокойно сказал: — Вы же мне не хотите уступать. Нахуя вот это было все разводить? Раз всем хочется этот кубок поднять над головой, значит надо работать сообща. А вы меня зачем-то сталкиваете, нервируете. Знаете же, что у меня с головой не все в порядке. — Потому что ты сам знаешь, чего стоит поднять кубок над головой, когда ты капитан. Сам, небось, во влажных снах это все видишь. Уступи мне. — А тебе хули надо. — Дима повернул голову, уставившись на Шипачева. — Дед, под сраку лет, а ведешь себя как мразь. С моим бывшим мужем в шайку преступную связался чтобы меня потопить? — А до тебя не дошло, что мы… — Да насрать мне что вы и зачем вы. — перебил их Яшкин. — Заебете. Все. Отъебались. Я буду капитаном в Казани в плей-офф, и мне без разницы что вы об этом думаете. Это мое место. И я этого достоин. Не ты, беззубая псина. — Он грубо пихнул Радулова бедром, — Не ты, песочные часы. — Следом пихнул плечом Шипачева, — Я достоин этой команды. — Я же говорил, что он не будет нас слушать. — Устало сказал Саша, слегка наклонив голову посмотрел на Вадима. — Он необучаемый. Ничего мы с ним не сделаем.       Дима гордо кивнул. Шипачев с размаху дал ему локтем в живот. Саша со всей силы ударил больную ногу, успев зажать рот Диме. Вадим двинул ему между ног. Яшкин с грохотом упал на пол, завыв от сильнейшей боли. — Успокоишься ты?! — Грубо сказал Вадим. — Заткнулся и не вякаешь. Еще одно слово, одна выходка поперек, и ты даже до плей-офф не доживешь, чех. — Что, суки, пенсия послезавтра, и хочется на вершине славы уйти? — Взвыл Дима, склонившись в слезах к полу. — Саша дал ему ногой в больное плечо. Дима даже завыть не смог. Слезы градом потекли по щекам. Все тело парализовало от боли. — Пошли нахуй. Будет вам война. Это моя команда. Мои люди. — Он стиснул зубы, получив от Вадима по почкам, — Паскуды. Забудьте, что значит кубок поднимать в качестве капитанов. — Не уступишь нам, — Прорычал Вадим, — Значит забудь про кубок в этом сезоне. А до следующего ты уже не доживешь.       Яшкин зажмурился, шумно дыша. Только чуть-чуть мышцы начали расслабляться, как его начали пинать прямо в центре коридора. Он закрылся руками, тихонько скуля, просто ожидая, как это все закончится. Чья-то рука схватила его за волосы, и с силой приложила головой об пол. Дима тут же потерял сознание, издав жалобный едва слышимый стон. Дернулся, вздрогнув. Нашел себя на собственной лавке. Тут же почувствовав резкую боль в животе, склонился к полу. Увидел знакомые кроссовки. Перед ним стоял Билялов. — Все нормально? — Осторожно спросил Тимур. — Яшка…? — Блять, как больно. — Он взвыл. — Чего, время сколько? — Так час дня. Ты нормально или врача позвать?       Еще и двадцати минут не прошло с того момента, как он хотел свалить с тренировки. Немного не дошел. С трудом раскрыл глаза и поднял голову, уставившись на основного вратаря. Билялов стоял весь покрасневший. Явно на улице хороший мороз. Тимур растерянно посмотрел на него. — Че, где нашел меня? — Около входа в раздевалку. Ты чего, об порог споткнуться успел и головой приложился? — Дима растерянно кивнул. Осмотрелся. — Я один. Не бойся. Еще никто не пришел. Точно в порядке? — Да. Наверное. Сейчас я отойду, да пойду. — Давай, а то мальчишки уже весь снег на снежки переделали вокруг базы. — Улыбнулся Билялов. — Поэтому и нет никого. Все там… воюют. Я косой. Решил пока делом заняться.       Дима едва слышно усмехнулся. Билялов пошел спокойно переодеваться. Дима же с трудом дотянулся до бутылки с водой и жадно дохлебал остатки. На нем не было следов ботинок. Но его же хорошенько так отпинали. Он задумался. Надо было бы под одежду заглянуть, но он тогда Билялова напугает. Потом как-нибудь. Через пару минут организм пришел в себя. Дима выпрямился, поднявшись на ноги. В глазах потемнело. Он рухнул обратно на лавку. Следующая попытка уже была лучше. Надо было просто медленнее на ноги вставать. Поблагодарив своего спасителя, с трудом натянул куртку и, прихрамывая, побрел вон с базы.