Два медведя в одной берлоге

      Казань. Квартира Дмитрия Яшкина. Кертис Волк и Никита Лямкин вели тихий разговор ранним, ранним утром после общей попойки, решая очередную проблему в жизни одного из них. Никита предложил Кертису собираться. Они поедут домой. Если он хочет домой, хоть дома и не безопасно, потому что там водятся московские хулиганы, что с чужих слов могли всю квартиру разворотить, значит надо ехать домой. Они вдвоем уже заучили график поездов и самолетов, что связывают их два города.       Он забрал свои вещи с его рук и медленно оделся. Никита же хмыкнул, похлопав руками по куртке, и, одетый, прошелся по дому. Встав перед Кертисом протянул ему его паспорт, себе сунув свой. Достал из морозилки вторую бутылку с водкой, сам сделал несколько глотков. Волк растерянно смотрел на него, неловко перебирая руками резинку рукава худи. — Я еду с тобой. Пора с этой хуйней разобраться. Меня уже заебало это все. Хватит. — Никита, нет! — Воскликнул Волк. — Не смей! Диц тебя убьет. Ты не представляешь с кем собрался бороться. — Ты знаешь — мне все равно. — Он вытянул руку, указав в проход. — Я поклялся тебя оберегать и защищать. И у меня очень хороший пример перед глазами был. Я видел как Яшкин с ним боролся. И я помню его слова. И скажу их тебе: чтобы тебя обидели, они должны будут меня убить. Мы с тобой теперь главные. Пока все будут отдыхать, мы с тобой быстренько все решим и ты сможешь без страха жить дальше. Я не дам никому права тебя обижать. И ты очень сильно недооцениваешь меня. Я на все готов пойти ради тебя. Даже не на многое. Мне важно знать что с тобой все будет хорошо. Ты мне важен. — Он показал ему руку с кольцом, — Я взял тебя в жены, чтобы всегда быть вместе в радости и горе, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. — Бороться с Дицем самоубийство, Никитка. — Дрожащим голосом прошептал Волк. — Ты хочешь сейчас просто… умереть? — Я еду сейчас с тобой не умирать. Я еду показать тебе, что я чего-то стою. И что я не просто деревенский дурачок. Ты важен мне. Не смотри что я такой странный раздолбай. Моя внешность и поведение еще толком ничего не значат. Ради близкого человека я способен на многие поступки. Просто я не говорю это. А показываю своими действиями. Пошли. — Он протянул ему руку. — Тебе совсем не страшно? — Очень страшно. — Он показал ему початую бутылку. — Чтобы руки не тряслись. Все нормально будет. Я трезвый на мозги. Мне очень страшно. Но я готов на все, чтобы тебе больше не было страшно.       Волк в шоке уставился на него. Никита сделал несколько жадных глотков с бутылки водки. Отправил ее в морозилку. Просто в наглую сняв Кертиса со столешницы, понес его на руках на выход.       Лямкин принял участь стать главным героем, чтобы рассказать свою историю о том, как будет спасать возлюбленного в самом разбитом моральном состоянии, которое у него было. Кертис растерянно шлепал за Лямкиным за руку. Никита же гордо шагал первый.       Его заебало быть просто третьестепенным героем, над которым все издеваются как хотят. Забирают у него его близких и любимых людей. Вытирают об его любимых людей ноги. Не воспринимают в серьез. Он в состоянии бороться за то, что любит. Он достал телефон и ткнув в номер Дица, прижал телефон к уху, слушая гудки. — Эй, тряпка половая, что, нашел свою шлюху опять обдолбанную с купюрами в кружевных трусах? Это не я. — Раздался громкий хохот. — Правда!       Никита даже растерялся. Видать они не одни спивались в этот прекрасный вечер. Дица едва можно было понять, что он там мычал. В какое же он говнище. Он грозно шагал по общему коридору дома. Их внизу уже ждало такси. — Слушай сюда. — Рыча ответил Никита слушая громкий хохот с телефона, — Давай поговорим как мужик с мужиком. Я советую тебе просто отъебаться от него иначе получишь ножом в пузо и на этом твоя роль в наших жизнях окончится. — А я думаю ты хочешь дохуя. — Диц усмехнулся. — Кстати, я тут интересную вещицу видел… Черную такую классную веревку. Что, он уже на БДСМ перешел? Его всегда к удушьям тянуло… А плетки чего нет? Не пробовали еще? — Убирайся из его дома. Ты не имеешь никакого права там находится. — А хуй там плавал! Он будет либо со мной либо мертвый. Моя. Моя шлюха. Моя птичка. Моя детка. И хули ты мне сделаешь?! Он только мой. Он будет со мной. Либо не будет ни с кем. — Хорошо. Ты меня заебал. Раз ты сам не уйдешь, я тебя выгоню.       Никита вышел с подъезда, успев придержать дверь. Кертис встал рядом, спрятав нос в высокий воротник куртки, завороженно смотря на Никиту, что стоял уставившись с серьезным видом в пол, слушая что говорят. Ему было страшно. И очень и очень. Остановить его у него не получилось. Это же не Яшкин, которого можно просто уболтать. Этот парень и правда серьезен в своих начинаниях. У него уже был один такой. Самый первый. Уже больше пятнадцати лет прошло, а они до сих пор не могут отойти друг от друга. Лишь бы его Никитке это никак не повредило. Лишь бы не сделало больно. Ему было страшно. Диц, если пьяный, может очень много всего наговорить. И от этого в душе у Кертиса и была тревога. Никита слишком много не знал. До сих пор. И Кертис бы явно не хотел, чтобы хоть что-то из его молчания и утаивания вышло бы наружу. С одними такими последствиями пьяных разговоров они уже пару лет точно разбираются. — Ого! Я буду жда-а-а-а-ать. — Диц расхохотался и вдруг громко икнул, — Надеюсь ты взял его с собой, чтобы когда ты подохнешь, я выебал его на твоем трупе.       Никита с раздражением завершил вызов и уселся в такси. Волк молча сел рядом. Вытянув свои ноги, забился в угол, зажмурившись. — Я сделаю тебе так лучше, маленький. Правда. Просто доверься мне. Просто поверь мне, так будет лучше. — Я верю, что ты хочешь сделать лучше. — Дрожащим голосом сказал он. — Но я чувствую, что это плохо закончится. Мне все равно. Проживу пока в отеле. Не знаю, у кого-нибудь дома. Никита, давай, умоляю, не поедем никуда… Пока еще не поздно, давай мы не будем… — Никита мягко обнял его, прижав к себе. — Я боюсь за тебя. — Прошептал Волк зажмурившись и уткнувшись в его крепкую грудь, — Ты важен мне. Я не смогу себе никогда простить если тебе навредят. Даррен смертельно опасен. Это все не просто так. — Я два года живу под командованием Радулова. Я уже никого не боюсь. Мне нечем бояться. Доверься мне, птичка. Я не подведу тебя.       Никита мягко прижал Волка к себе. Чувствовал, как ему было страшно. Ему тоже было очень страшно и больно. Но он не позволит Кертису никак навредить. Он будет защищать своих близких. Он клянется в верности и защите тем, кого любит. Сейчас ему нужна поддержка и помощь. Враг ворвался в его дом, разнес там все и наверняка не сделал ничего хорошего. Он не может просто отпустить его завтра в обед с его мальчишками вообще никак не подготовленного к проблемам. Вспомнив про важную вещь, шепотом спросил: — Дневник у тебя с собой или в доме? — С собой. — Волк указал на свою куртку, — во внутреннем кармане. Все старые дневники у меня хранятся вне дома. — Волчонок повернул голову крепко сжимая маленькой рукой его руку с длинными пальцами. — Какой у тебя план? — Я просто набью ему морду за выходки. С твоих слов он у тебя в доме не сделал ничего хорошего. Мне кажется, он перерыл все у тебя в доме. — Кертис зажмурился, на грани того, чтобы расплакаться. — Тихо, тихо мой маленький. Я тебе со всем помогу. Ничего не бойся, слышишь? Я рядом. Пока я не умру я буду тебя защищать. — Я обязан тебе рассказать одну историю. Но я не могу. — Кертис поднял покрасневшие глаза. — На руках у Дица много крови. Он позволял чтобы меня ебали, чтобы надо мной издевались. И все это было для меня в качестве наказания, когда я говорил о том, что я не его собственность и не хочу с ним больше быть. Он давал мне этим самым урок, что меня никто кроме него любить и оберегать не будет. — Кертис вдруг прильнул к нему и прошептал на ухо. — Он отправил много людей в реанимацию. Каждый, кто хоть раз улыбался мне, и, выебав, не уходил, а хотел еще продолжения, а то и отношений, попадали под него. Он тоже защитник, Никита. И тоже хороший. Да, ты лучше. Но… — Ну все же выжили? — растерянно спросил Никита, уставившись в серые глаза, на которых наворачивались слезы. Кертис растерянно отрицательно покачал головой. — Бля, ну я удачливый. Все равно не бойся. Я умею драться лавками и я ебанутый. Давай мы отвлечемся от этого. Так тебе будет лучше. Чего хочешь? — Я бы хотел сделать несколько записей в дневнике. — Никита с улыбкой ему кивнул. — Мы никому не будем говорить о том, куда мы поехали? И против чего будем бороться? — Я думаю нет смысла. Яш с Мэйсеком увлечены будут друг другом, остальные пьяные им не до этого. — Никита улыбнулся, смотря в серые глаза, — Не бойся. Я никому не хочу вечер портить. Как все решится, я удостоверюсь что ты чувствуешь себя в безопасности. У меня еще завтра весь день есть отдыха. Смогу с тобой побыть, если тебе это понадобится.       Они вышли с такси, что оставило их у аэропорта. Прошли все контроли и уселись в зале ожидания. Кертис оставил кроссовки на полу, сложив свои ножки под себя. Долгое время они просто в небольшом шуме наблюдали за тем, как проезжают мимо самолеты. Наблюдали за тем, как величественные птицы садятся и поднимаются обратно в небо. Никита прикрыл глаза, пытаясь найти разницу между стоящими Боингом и Аэробусом. У него было полно плохих мыслей и он старательно их игнорировал, рассматривая мелкие детали аккуратных самолетов, что слегка поблескивали фюзеляжем от огней проезжающей мимо обслуживающей техники. Опьянение было приличное, но он вел себя как обычно.       Кертис же опустив голову положил на ноги дневник и принялся молча делать записи. Лямкин никогда не лез в его записи. Это его личное. Ему пару раз хотелось заглянуть внутрь, но он все равно считал, что личное должно оставаться личным и у всех есть свои границы. Они знали пароли от телефонов друг друга, но никто никогда не лез в них. У них были ключи от домов друг друга. За эту половину года они стали друг другу очень близки и открыты. Казалось, что они знакомы несколько жизней подряд. Словно тогда, первый раз в сезоне пересеклись на матче не просто так. Никита отвернул голову в сторону, поджав губы. Быть может это просто судьба была встретить свою маленькую птичку именно тогда? Словно так и должно было быть. Перьевая ручка беззвучно скользила по бумаге. Никита даже не смотрел в текст, наблюдая за изяществом с которым двигается хрупкая рука. Приподнял взгляд. Волк сидел с привычным видом мученика выписывая каждую строчку, поджав тонкие губки. У него покраснели глаза. Казалось, что еще пару минут и он просто расплачется. Осторожно поинтересовался, будет ли ему лучше, если он уйдет или если останется. Волк едва слышно ответил, что лучше оставить его сейчас одного. Никита кратко кивнул. В качестве развлечения пошел до табло, где писались ближайшие вылеты. Задумавшись уставился на них, смотря на названия знакомых городов. Услышав звонок, принял вызов. — Привет, лисенок. — Улыбнулся он, — Уже поздно, где мама? Вернулась? — Сегодня хочу быть карамелькой. — Никита счастливо улыбнулся и согласился с ее новым прозвищем. — Да, мама пришла почти сразу же как ты ушел. Сейчас спит вместе с сестренкой. — Раздался неуверенный детский голосочек. Его любимый лисенок. — А ты скоро придешь? — Пока нет, карамелька. Я с твоим другом ищу приключения, чтобы потом было из чего тебе сказку рассказывать. — Вольк! — Радостно воскликнула Алина, — Мама сказала что вы в Казани с ним. А он не будет против, что ты вытащил его из укрытия? — Нет, любимая. Я всегда спрашиваю разрешения, а потом бегу с ним куда захочется. — И никогда не догоняешь! — Издала тихий смешок дочка, — А если ты не спросишь?! — Он меня покусает. Он больно кусается. Но он же маленький. Я его так унесу. Возьму на ручки и унесу. Ты же тоже ничего не сделаешь, когда я тебя уношу. — Дя! Он обещал меня научить так же больно тебя кусать, когда у меня все зубки появятся! Они будут такие же острые как и у него! — Рассмеялась девочка, судя по звукам, ворочаясь в кровати, — А еще у него быстрые лапы! А когда он вырастет, ты за ним не успеешь! — Никита рассмеялся. Сказать дочке, что он был таким же маленьким как и она, было великолепной идеей. Абсолютно не важно, что Алина, из-за того что они с Лизой были высокие, тоже вырастет высокой, а Волк так и останется бегать у них под ногами. Ребенку было гораздо комфортнее обниматься с Кертисом, когда рядышком все такие фонарные столбы под два метра ростом. А Волчонок был совершенно не против с ней обниматься. — Папа, а я боюсь спать одна. Мне очень плохо внутри. Мама сказала это тревога. Где-то внутри что-то болит. Она сказала, что ты сможешь меня успокоить если я не усну и тебе позвоню. — Никита едва слышно согласился. — Расскажи мне сказку. — Какую тебе сказку, любимая?       Он задумчиво подошел к стеклу, где стояли уже другие самолеты. Поднял взгляд на взлетно-посадочную полосу. Очередная тяжелая птица мягко приземлилась, и, сверкая фюзеляжем поскользила скорее в гнездо. Раздалось задумчивое «хм». Да, у него много недорассказанных сказок. Но она, кажется, помнила каждую, и умудрялась даже запомнить довольно хорошо момент на котором уснула. Он повернул голову, смотря на Волка, что сидел поджав лапки, продолжая увлеченно записывать свои мысли на бумагу. После этого ему явно станет полегче и он сможет снова стать нейтральным. Никита уже примерно понял как это работает. Даже выяснилось, что у него и Лиза такой дневник ведет. Он был приятно удивлен, когда во время очередной уборки нашел подобного рода книжечку, только у его жены она была вся в наклейках приятного бледновато-мятного оттенка. В него он тоже не заглядывал и, протерев тогда пыль, просто положил его на тоже самое место. Личные границы всегда нерушимы. Так будет лучше им всем. Вдруг раздался довольный вздох, и снова зашуршало постельное. Кажется его лисенок определился с историей. Тут же раздался слегка сонный голосок: — Ты мне обещал рассказать ту про сестру с братом. И оленятами.… — Про девочку на севере? — Никита усмехнулся. Дети всегда помнят все обещания. — Конечно, родная. Ложись, а я тебе ее расскажу.       Он пошёл гулять по аэропорту, рассказывая старшей дочке сказку, едва успевая выключать микрофон на объявлении очередной посадки. Кратко остановился за спиной у Кертиса, уставившись в окно, где разворачивался маленький самолетик. Кертис закинул голову, с улыбкой посмотрев на Никиту. Тот кратко поцеловал его в щечку, шепотом сказав о том, с кем разговаривает. Положил одну руку на хрупкое плечо, приобняв его. Волк закрыл глаза слушал сказку, и в момент повествования, когда в истории появлялся волк тихонько завыл. С трубки раздался счастливый хохот. Никита уткнулся носом в черные волосы, продолжив рассказ, а Кертис продолжил вести запись в дневнике. Он скоро будет заканчиваться. Уже надо бы и новый заводить. Спустя почти час рассказа сказки про леших, волков, и девочку из севера с братиком, что влюбилась в чарующего незнакомца, удостоверившись, что дочка спит, завершил вызов.       Еще спустя двадцать минут объявили посадку. Никита мягко поглаживал Кертиса по черным волосам, обнимая его сзади, дал ему дописать все нужные строчки и с ним за руку пошел на посадку.       Тяжелая птица увезла их на тысячу километров из Казани, в Екатеринбург, где их уже ждал старый враг. Кертис сидел растерянно перебирая рукав худи, беспокойно смотря в окно и провожая взглядом чужой город. Когда появилось лишь черное небо, снова поджал лапки и продолжил записи. Никита же хлебал несчадно алкоголь из маленьких бутылочек, заев бутербродом. В «Уральских авиалиниях» все равно очень вкусно кормили. Да, лететь полтора часа. Но он успел снова ухлопаться большим количеством алкоголя, и наесться до отвала. Опьянение добавляло экстрима в обычный спокойный полет. Стюардессы за ним внимательно наблюдали. Но Никита просто не умел пьяный дебоширить, поэтому, наконец наевшись, притих, сложив ручки на животе, вытянув длинные ноги под кресло впереди. Слишком высокий он для самолетов.       Спустя полтора часа самолет мягко приземлился в столице Урала, что встретила их прохладным зимним ранним утром. Четыре часа утра. Снова такси. Никита мягко поинтересовался у Кертиса, хорошо ли он себя чувствует, и облегченно кивнул. Они вышли около нужного дома. Кертис закинул голову и указал на последний этаж. В окнах его квартиры горел свет. Повернув голову слегка напугано смотрел на Никитку, что, кажется, даже не напугался этого. — Спокойно. Я буду рядом. Ничего не бойся. — Никита мягко погладил его по волосам. — Я боюсь за тебя очень сильно. — Всхлипнул Волк, — Никита, умоляю, давай просто вызовем полицию или еще что-то. Умоляю тебя! Я не прощу себе твоей потери. Ты первый человек в моей жизни, кому я могу доверять. Ты первый, с кем я чувствую себя в безопасности. Кого не боюсь и не стесняюсь. Умоляю тебя. Давай не пойдём. — Тихо. Это что такое?! — Никита мягко провел рукой по покрасневшим щекам. Кертис расплакался и, подпрыгнув повис у него на шее, — Тихо, маленький мой. Я верю тебе. Я никуда не денусь. Правда-правда. Честно-честно. Любимый мой. А ну не плачь. Тихо, не плачь. Ты чего? Я же живой. Вот я. Рядом. Я буду с тобой рядом. — Умоляю, Никита. Не иди к нему. — Тихо. — Прошептал Домовой, одной рукой придерживая его на себе. — Минем кош. Посмотри мне в глаза. — Его длинные пальчики аккуратно убрали бриллиантики слез. — Я буду рядом. Обещаю. Доверься мне. У тебя в доме есть какое-то оружие?       Волк отрицательно покачал головой. Никита шумно затянулся ледяным воздухом. Решился достать маленькую бутылочку с алкоголем и выхлебал ее для храбрости. Мягко поцеловав Волка в щечку пошел первый. Они поднялись быстро на последний этаж. Никита был готов увидеть весь коридор испещренный ярко красными надписями какой-нибудь едкой краской и какими-нибудь словами вроде «Шлюха» «Убийца» «Выродок», но ничего такого. Прошел по небольшому коридорчику и встал около входной двери квартиры.       Никита шумно выдохнул. Прыти поубавилось. Но поздно метаться. Он подошел к высокой двери и беззвучно открыл ее, стараясь не касаться. Дверь была просто открыта. Он переступил порог и огляделся. Все как обычно. Привычный холод. Везде включен свет. Но… тут был все еще полный порядок. Его это насторожило. Кертис же ему рассказал, что тут вся квартира вверх дном. Но тут же все в порядке. Он опустил голову. Вот уж и правда вор и убийца, абсолютно поехавший придурок взял, и аккуратно поставил свои чистенькие кроссовочки, чтобы не пачкать деревянные полы, на законное место для обуви. Никита кинул свои, покрытые толстым слоем грязи прямо у порога и, шлепая ногами в цветастых носочках, расстегнув длинный пуховик, пошел уверенным шагом по чужой квартире, что давно уже была ему таким же домом, как и своя собственная. Волк торопливо пошлепал за ним, схватившись сзади за руку и переплетя пальцы. — Эй, уеба пятиконечная?! Ты есть?!       С гостинной раздался довольный ржач. Никита жестом показал Кертису не подходить, и тот лишь молча подчинился, вжимаясь спиной в стену, спрятался около двери. Лямкин же уверенно потянул рукава пуховика, закатав их, встав на пороге гостинной. У него ноль уверенности, но к счастью и ноль мозгов. Он понятия не имел что делать с этим со всем. Лучше бы Птичка не говорила, что этот парень тоже был убийцей. Сам Никита владел довольно неплохими навыками самообороны, потому что в школе кроме хоккея еще и на военную подготовку ходил. Шутка про то, что он лавками драться умеет — вообще ни разу не шутка. Но это было сильно давно. Хотя пару месяцев назад ему с Лизой это помогло. От фингала не спасло, но от ножа в брюхе вполне.       Даррен Диц собственной персоной, пьяный вусмерть, сидел на диване, развалившись, и с большим удовольствием смотрел на какую-то фотографию. Судя по стеклянным осколкам на полу, эта фотография была раньше в рамке. Никита даже знал что это за фотография. Детская, на фоне родительского дома с охапкой тюльпанов по колено в снегу. Фотография, когда Волчонку исполнилось десять. Он знал ее, потому что она стояла у него на основной заставке телефона. В другой руке у него была уже наполовину пустая бутылка коньяка «Арарат» с апельсином. Да, интересные вкусы у этого парня. Сам Лямкин уже и забыл, что кроме водки «Тундра» еще полно сорокаградусного алкоголя в магазинах. Яшкин его приучил пить эту муть за четыре сотни рублей, и как-то уже даже и нормально. — Это не твой дом, чтобы ты тут так себя вел. — Серьезным тоном сказал Лямкин, сунув руки в карманы штанов. — В этот раз тоже с бандой пришел, ссыкло? — Нет! — Гордо воскликнул Диц, уставившись на него с недовольным лицом, — Ты тоже, я смотрю, без Яшкина. До сих пор с Ротенбергом ебется? — Не знаю. Мне не интересно с кем он там ебется. Пошел вон из этого дома. — А то че ты мне сделаешь?! — Даррен усмехнулся, и, вытянув руку, довольный сделал несколько глотков коньяка. — А ты охуительно на английском разговариваешь. Даже понятней меня! А все мне пиздели, что ты только на русском, да и то, как попало. Что, не только Керти умеет чужие языки учить? — Никита недовольно хмыкнул, — Слушай, дай нам с ним поговорить, да я съебусь с этого блядского города. Он мне сильно родину напоминает. Если он скажет все, что я хочу услышать, значит даже без трупа обойдемся. — Ахуеть. Я видел вашу с ним родину. — Никита вытянул руку, — У вас село на шестьдесят тысяч человек, а там за окном город на полтора миллиона человек. И что-то двух башен-небоскребов я не видел на пейзажах. — Диц лишь усмехнулся, — Ты только ради этого тут? — Даррен молча кивнул, и, сделав несколько глотков, снова опустил взгляд, смотря на фотографию. — Он не хочет с тобой никаких дел иметь.       Диц лишь фыркнул и сделал еще несколько глотков, с мерзкими звуками хлебая алкоголь. Вдруг его взгляд переметнулся ему за спину. Он раздвинул ноги и довольный сказал, откинувшись на диване: — Птичка…       Кертис встал за спину Никите и осторожно из-за него выглянул. Лямкин даже не услышал его шагов. Как обычно. — Ты не против с ним поговорить? — Задумчиво спросил Никита, опустив голову.       Волк молчал, просто поднял на него взгляд. Никита прекрасно почувствовал его руку, что схватила его сзади за пуховик. По его взгляду было прекрасно видно, что он не хотел не с кем общаться, но выбора не было. — Ну же детка, я не кусаюсь. Это же твоя прерогатива. — Мягким спокойным голосом сказал Даррен, побултыхав коньяком. — Поговори со мной. Ты же видишь, что я мирный. Тихий. Спокойный. Ну подвыпил, извини, все с Москвы протрезветь не могу.       Кертис повернул голову и серьезным ледяным тоном спросил: — Что ты хочешь от меня?! — Мы столько не виделись, а ты даже не проявишь немного доброты к тому, кто столько всего для тебя сделал? Я завалю этого Яшкина. И твоего нового ебыря тем более. Ты сам знаешь почему. — Я не твоя собственность. Я буду жить так, как захочу. — Серьезным тоном ответил он, но как-то слишком неуверенно и не сильно громко. Словно сам себя пытался переубедить. — Ты не имеешь права влиять на меня.       Диц молча поднес бутылку ко рту и сделал еще несколько довольных глотков. Никита вообще не понимал какого черта тут происходит. Словно он какой-то очень большой кусок истории пропустил. Хотя всегда старался слушать вообще что Кертис рассказывает, хотя бы потому что из него было довольно тяжело истории из прошедшей жизни вытащить. Опустил взгляд. Кертис тяжело дышал, выглядя максимально серьезным. Да, хорошо держится. Словно и не было его слов о том, как ему сильно страшно. Он большой молодец у него. Никита всегда мечтал так научится брать себя под контроль, чтобы не было видно эмоций. — А вы друг друга любите, я посмотрю… Что, Керти, нашел себе лучше парня? А я тебе совсем не нужен стал? — Не называй меня так. — Ледяным тоном сказал Волк, вцепившись в Никиту, прячась у него за спиной. — Не твое дело что у нас с ним за отношения. — Та я уже обо всем в курсе. А как тебя называть теперь? Суккуб? — Он повернул голову и уставился на Никиту. Сжав бутылку в руке сделал несколько глотков и сказал, — Красивая птичка моя. Как я скучал по этому ледяному тону в голосе. Так возбуждает. — Он усмехнулся, и, закрыв бутылку отставил ее на пол. Положил ногу на ногу, вальяжно развалившись на диване, сказал сильно заговариваясь, — Никита, давай мы с тобой просто поделим его? Только, кажется, ты вообще не в курсе, что эта декоративная канарейка лжец. Слышал же его историю о том, как он сделал себя героем и поехал к Роману Борисовичу умирать, когда тот заставил Диму выбирать между ним и его Сашей? Как у тебя вообще хватает уважения самому к себе чтобы продолжать с ним общаться?! — Мне другие не интересны. Мне все равно что он делал с Яшкиным, с Радуловым, с Ротенбергом. Вообще плевать. — Спокойно признался Никита. — Ты знаешь, мне вообще всё равно на то, что не касается меня и моих близких. Я просто хочу быть рядом с ним. Мне без разницы, какая у него судьба. Я его любым люблю. Идеальных и непогрешимых не существует. — А там история и не про Яшкина. Яшкина, так же как и его Сашу и несчастного Мэйсека втянули в это все потому что об этом Кертис об этом попросил господина Ротенберга. И эта история касается не только меня, но и тебя. И я вижу, что он нихера тебе об этом не рассказывал. Ахуительно. Хоть что-то в этом парне не изменилось. Вот же…       Никита нахмурился и повернул голову, смотря на Волка, что стоял, прикрыв глаза, вцепившись в него. Его мелко трясло. Он сильно побледнел. Видимо эти слова были правдой. — Чего?! — Удивился Никита. — Ой, а вот и трещина в ваших идеальных отношениях! Давай я тебе расскажу про это… А то ты влюблен так безутешно в него. Напрасно. Ты с ним не справишься. Он прятался от меня. И Рома предложил свою помощь. — Он сгорбил спину и, дотянувшись снова до бутылки с коньяком, открыл ее, и немного побултыхал, чтобы свежие цитрусовые нотки раскрыли свой прелестный аромат, не сводил с Кертиса взгляда, продолжил серьезный разговор, — Я почти нашел его тогда. А тут так вовремя Яшкин со своими разборками… Ты же тот самый парень, которого господин Ротенберг называл «подруней»? Ты же та самая крыса. — Больше нет. — Но был же. — Диц отмахнулся, — Я не собираюсь тебя в чем-то обвинять. Я тебя вообще не об мотивах таких поступков спрашиваю. Все в курсе про возможности этого… — Диц хмыкнул, — Гражданина? Я смотрю, как его все в моем окружении называют, и ни у кого даже для него дурацкого прозвища не нашлось. Да. Пускай так будет. Я тебя о другом хочу спросить. Ты же видел пионы в его доме? — Видел. — Согласился Никита, растерявшись. — И что? У Ромы есть партнеры, которые ему присылают такие букеты. — Не слушай его. — Прошептал Кертис. — Не надо, Никита. Он нагло будет врать. — О, вот как?! — Удивился Даррен. — А вот если бы тебе деловой партнер прислал букет цветов, ты бы его в спальню поставил? В спальню ставят то, что дарят близкие друзья. И это же не лилии, которые благоухают на весь район. Пионы — его любимые цветы. Моего любимого Керти. В Канаде их было не найти. Но деньги решают любой вопрос. Рома эти цветы заказывал для него. Они вдвоем работали долгое-долгое время. Вот ты много раз у него в доме был. И ты же каждый раз натыкался на эти цветы. Они всегда свежие. Всегда красивые и благоухающие. — Зачем?! — Растерянно спросил Лямкин, опустив голову, смотрел на Кертиса, — Ты что… — Я прятался от него. — Дрожащим голосом сказал Кертис, с неохотой согласившись со словами своего врага, что сидел на диване и, прикусив губу, рассматривал его в ответ. — Да, и так охуенно спрятался! — Вдруг вскрикнул Диц, — что довел Яшкина до седых волос! Застрелили его, глядь. Тварь! Потаскуха! Я сколько раз тебе говорил не вредить другим! Зачем ты всех втянул в это?! А Никите каково было?! Ты почему опять только о себе думаешь?!       Лямкин в шоке уставился на Волка, что стоял зажмурившись. Дернул рукой, вытащив ее из крепких объятий и сделал шаг в сторону. Кертис дрожал, неловко обняв живот руками, опустив голову, словно провинившийся школьник. — Нет. — Взвыл Волк. — Никита, прошу тебя, не верь ему. Он же все это врет… — Ты посмотри на него. — Даррен улыбнулся. — У него две старшие сестры играли в театре, он умеет имитировать эмоции. Они долго ему рассказывали про это в детстве. Он же хорошо учится. Очень быстро. Научился подстраиваться под любую ситуацию. На любых похоронах рыдал навзрыд, словно ему платили по должности «плакальщика» и та самая дальняя родственница которую он единственный раз в жизни видел в возрасте пары дней, была его близким человеком. Ну посмотри на него… — Лямкин уставился на Волка, внимательно присматриваясь к нему. Волк стыдливо закрывался руками, сжав ножки вместе. — Но отчаянье такое лживое. Не было столько практики. Он умеет лучше всего имитировать любовь и равнодушие. Но боль… Нет. Ему плевать на тебя. Так же как и на всех было плевать всегда. Сколько бы он тебе не говорил о том, что чувствует, скорее всего это была ложь. — Не правда! — Вскрикнул в отчаянье Кертис, — То, что у нас с тобой было, не значит, что я ко всем так отношусь! Ты столько у меня всего отобрал, что я имею полное право с тобой так поступать!       Лямкин распахнул глаза. Он вообще никак не ожидал таких страшных упреков в ответ. Сделал шаг еще назад, вжавшись спиной в дверной косяк, растерянно уставившись на Кертиса, что оскалил белоснежные зубы, уставившись полный злобы на Даррена. Тот лишь смотрел на него исподлобья в ответ, сжав бутылку с коньяком за горлышко. Такой уровень драмы он привык видеть между Яшкиным и Радуловым. Но никак не между забитым маленьким мальчиком и странным высоким добрым мальчишкой. Неужели именно таким его маленькая птичка была? Неужели вот то, что он видел и так сильно любил? — Где любовь, блять, которую я тебе подарил, раз уж мы приняли решение забрать все свое?! Ты не хочешь у меня узнать, что я чувствую?! — Раздался крик в ответ.       Лямкин стоял на пороге гостинной внимательно наблюдая за Кертисом. Нет. Отчаяние у него не лживое. Оно искреннее. Видимо Диц был не всегда прав. Но все же, судя по реакции Волка, он раскрыл чужие тайны. Видимо он зря считал, что Кертис был с ним близким и правда открыл свою темную израненную душу доверившись. Видимо его просто использовали. Он поджал губы и сложил руки на груди. Волк стоял оскалившись, крепко сжав руки в кулаки. Никите это все надоело. Его начало подташнивать от происходящего. Он просто сейчас поговорит с Кертисом, и если ничего толкого не услышит, то не было смысла больше держаться за него. — Слушай, Даррен, давай ты просто съебешься отсюда?! — Давай. — Диц с улыбкой согласился с предложением собрата по несчастью, — Только я заберу эту поебень с собой. Она отравила мне душу, и я не хочу чтобы эта техногенная катастрофа убила еще кого-то. — Нет. Ты уйдешь и забудешь про существование этого дома. Если я ещё раз тебя тут вижу, даже просто рядом с домом, я просто убью тебя. — Никита. Просто отдай мне его. Ты не знаешь что за лжец рядом с тобой стоит. Он все время врал. Тебе явно надо больше контекста. Тогда, когда он сделал вид, что он жертва, и полетел с Никишиным к Роману Борисовичу, он сделал это специально. Они с Ротенбергом в сговоре и очень давно. Еще… Насколько я выяснил, где-то с нового года. Как раз, когда я попытался его поймать для очередного разговора. До него, видимо, дошло, что я не отступлю от своих желаний. — Ну конечно… Ага-Ага… — Домовой тихо фыркнул, — Поверил тебе почти. Только вот Ротенберг его избивал, издевался, едва не убил. Ну, я к той истории, которая Яшкина до седых волос довела. — Нет. Ты не понял. Давай я тебе про этот момент расскажу. Расскажу правду, а не ту поебень лживую, которую ты от него слышал. После одного из матчей я услышал о том, что Волк был в Петербурге. Я сел на «Сапсан» и через пару часов был там. Меня провели на их новенькую арену и показали где мою птичку искать. Кертис с большим удовольствием гулял с Никишиным рядом, рассказывая ему какую-то херню. Извини, я не различаю русский на слух. Без понятия, что они обсуждали. Но тем не менее. Брендон, который мой друг, который Лайпсик, увел этого Сашу по моей просьбе, и я с большой радостью встал перед ним в антуражах чужой арены. Москва и Екатеринбург тоже прекрасно встречаются в Петербурге, так же успешно, к слову, как и Казань с Омском, да, Никита? Он бросился бежать от меня. Он до сих пор считает, что я, так как и в детстве, бегать не умею, но нет. Я легко догнал его. Он укусил меня за это, получил по лицу. О чем бы я его ни спрашивал, он молчал. Саша Радулов дал мне совет посильнее вломить. И правда. Помогло. Он просто смог мне сказать, что определится довольно скоро о том, с кем он оставит этот браслет. Красивый который, с пионами. Он обещал его мне ещё когда нам было шестнадцать. Нам уже по тридцать, а тут мне рассказали, что этот чёртов браслет на Яшкине. На этом ебучем беззубом чехе! Он в детстве дал клятву на крови, что, что бы ни случилось, мы будем рядом, а потом, видимо, условия поменялись. Он начал врать, изворачиваться и прятаться от меня от всей стране. Как я ненавижу вашу чертову страну за то что она настолько большая! — Диц взвыл, — Обожаю в ней играть, но ненавижу расстояния. Полторы тысячи километров между нами. И только я поймаю паузу в играх, решу снова отправится на охоту по следам от хищника, он бросает все, бросает свой дом и команду и бежит от меня сломя голову. Лишь бы только со мной не пересечься. — Если бы я не воспользовался помощью Романа, меня бы просто убили. — Вдруг сказал Кертис. — Нет, не убил бы. Не ври ему! — Вскрикнул Даррен, — Хватит! Ты и так достаточно наврал ему! Хватит над ним издеваться! — Это мое дело, что я буду с ним делать! — Громко сказал Кертис в ответ, недовольно топнул ножкой, — Я скажу сам ему что надо! Не твое дело! Моя жизнь! Мои отношения! Ты больше не имеешь права влиять на меня! Мне давно не пятнадцать! Я сам справлюсь. — Что он тебе сказал, что ты сюда с таким серьезным видом ввалился? — С улыбкой спросил Даррен, снова развалившись на диване и сделал несколько глотков, — Наверняка, что я погнался за ним. Наверняка, что я, не знаю, тут все в доме перерыл. — Лямкин растерянно кивнул, — Лживая дрянь. — Волк тут же фыркнул, снова опустил голову и притих. — Потаскуха. Да, без проблем, я мог бы вломиться в этот дом, приставить к тебе нож, а когда ты в очередной раз бы сбежал от меня, разнести тебе весь дом. Но нет. Я просто ждал. Это вранье, Никита. — Он развел руками, — Видишь же. Я ничего не трогал. Даже замок не вскрывал. Честно взятыми ключами честно просто сел и ждал. Напился, извините. Не могу до сих пор пережить того факта, что меня, из-за этого… выгнали с клуба, в котором я не раз кубки поднимал. И если бы не Дамир, что успел перетянуть меня в Авангард, не знаю, чтобы я делал. Но ты же видишь, что я не навредил. Он лжец. Очень большой. Ты зря ему доверяешь. Уходи от него. Просто брось его. Я как-нибудь выберусь из того пиздеца, что устроил Яшкин. И я дам тебе обещание, что если ты не повторишь моих ошибок и уйдешь от этой лживой потаскухи, я не буду его трогать и забуду дорогу сюда. Я просто хочу, чтобы он пострадал еще. Он этого достоин. — Думаешь ему за жизнь было мало? — Да. Ему будет мало. Он расплачивается за свои грехи. За ложь. За выходки. Да, большая жертвенность перед всеми раскрашивает его окружение в чудовищ. Но во многих историях он такая же мразь как и все вокруг. Он лжет. Ты от него не дождешься слов правды. Даже не надейся. Даже когда он говорит, что говорит правду, скорее всего это очередная брехня. — Диц сделал несколько глотков. — Сука, мне Радик с такой радостью рассказал какой он теперь хороший в постели. А я помню его еще как он краснел, снимая передо мной штаны. А теперь он самая желанная группи всей лиги.       Никита замер, крепко сжав руки в кулаки. Кертис зажмурился, шумно дыша, видимо на грани, чтобы разрыдаться. — Что ты сказал?! — Что слышал. Пока Яшкин жрал наркотики, Радулов бросился ему на помощь. И в его поисках оказался на пороге этого дома. Кертис предложил информацию о том, где Яшкин, только если Радулов не откажется с ним переспать. Что же… Саша дурак от такого отказываться? От этой сладенькой детки никто никогда не откажется. — Нет. — Дрожащим голосом сказал Кертис. — Он избил меня и изнасиловал следом. — Кертис поднял голову. — Умоляю, Никита, не верь ему.       Никита не знал что делать. Стоял с обреченным видом, опустив руки, не моргая уставился на Волка, что тихонько заскулил, смотря ему в глаза. Перевел взгляд на Дица, что молча протянул ему телефон. Взял его в руки. Прижавшись спиной к дверному косяку уставился на фотографию, и, увидев Волка в объятиях Ромы с счастливой улыбкой на лице, поднял обреченный взгляд на Волка. — Не правда… — Взмолился Кертис. — Никитка…       Никита молча оттолкнулся от двери и, пройдясь по комнатке, уселся рядом с Дарреном. Тот указал ему на фотографию, и, перелистнул ее на следующую. Кертис лежал развалившись с голым торсом на большом рабочем столе Ромы, вытянув ручку с хрупким бокалом, пока Рома стоял рядышком с ним, наполняя его. — Откуда это? — Роман Борисович мне сам скинул. Красивый, правда? — Никита растерянно кивнул и поднял грустный взгляд на Даррена. Тот лишь пожал плечами и сказал, — Ты не представляешь, Никита, в какое чудовище влюбился. И ты очень зря его защищаешь. А наверняка все сделал ради него. Я тебя понимаю. Ведь я поступал точно так же. — Он раскрыл руку показав ее ладонью вперед. — Узнаешь?       Никита замер уставившись на едва видимый шрам на ладони. Поднявшись, схватил Кертиса за руку. Он жалобно вскрикнул, попытавшись дернутся. Больно укусил Никиту за руку, но тот, с силой протянув его до дивана, с силой разжал маленькую ручку. На ней был точно такой же шрам. Волк отдернул тут же свою руку, и попятился назад, весь в слезах. Лямкин шумно выдохнул. Спустя пару минут тишины и обдумывания этого предательства тихонько сказал: — Хорошо, Даррен. Я уйду от него. Только не делай ему больно. Давай мы просто уйдем от него. Оставим его одного. Не вреди ему. — Дам тебе время попрощаться. Ты только учти, что я вашу блядскую Казань и ее извороты все увидел еще на Яшкине. Надумаешь меня обмануть я отберу его у тебя насильно. Я просто не хочу больше чтобы кто-то покончил с собой из-за него. Он этого не стоит. Его чертова душа должна быть в аду. И я удержал бы его рядом с собой, не дав наворотить глупостей. Раз считаешь, что его надо оставить одного, значит я пойду на это.       Кертис растерянно смотрел на Никиту со слезами на глазах. Протянул до него руку. Никита аккуратно оттолкнул ее и молча указал Даррену на выход. Он с большой радостью, едва стоя на ногах подошел к Кертису и, наклонился к нему. Кертис дернулся, не дав себя поцеловать. Рука Даррена мягко коснулась идеально гладкого подбородка. Кертис зажмурился, шумно дыша. Словно боялся его. Даррен улыбнулся и прошептал: — Не бойся меня, птичка. Ты же знаешь, я не обижу тебя. — Кертис попятился назад, в ужасе смотря в глаза Дицу. Никита убрал его руку и жестом показал не лезть. Кертис моментально юркнул ему за спину, схватившись за пуховик, с боязнью смотря на него. Никита прекрасно услышал едва различимый всхлип. Надо помогать. Ему слишком страшно. Диц же выглядел очень добродушно. Раскрыл руку и нежно спросил, — Керти, разреши мне сделать это? Я так скучал по тебе. — Иди нахуй. — Вскрикнул Волк, явно почувствовав себя уверенней под защитой Никиты, и дернулся вперед, взмахнув слабенькой мягкой ручкой, — Проваливай.       Даррен усмехнулся. Тут же успел схватить его за тонкое запястье, не дав ударить себя по морде. Дернув на себя, уткнулся носом в шею. Кертис замер, зажмурившись. Одной рукой все равно крепко держал Никиту за пуховик. Диц же явно был готов впиться губами в изящную шею. Едва сдержал себя. Медленно отстранившись, тихонько сказал: — Птица всегда пахнет осенним лесом. Деревом и ягодками. — Даррен повернул голову и улыбкой спросил у Никиты, — Слышал, как он так красиво щебечет? Есть за что биться. — Он достал из кармана запасные ключи и сунул их Кертису в руки. — Держи. Крепко держи. Я свои слова держу, в отличие от тебя. Выставить меня психопатом было чертовски умно. В том сезоне ты был близок с Челябинском. И надо было с ними и оставаться. Но ты захотел другого мальчика себе. И нарвался на Казань, которая вся лживая и извращенная точно так же, как и ты. Пожалел бы мальчишек, лживая дрянь. Я буду в Омске со следующего сезона. Будь любезен, отъебись от них. Подумай, зачем ты это вытворяешь. И возвращайся. Ты сам знаешь, что я тот, кто тебе нужен. И ты зря скачешь по чужим хуям. Я терпеливый. Я подожду. Я тоже никого не боюсь. — Он аккуратно коснулся черных волос и заправил прядку за ухо. — Мой Керти… — Убирайся вон отсюда. — Дрожащим голосом сказал Кертис, и вдруг вскрикнул, вцепившись в руку Никиты, сделав шаг назад, — Убирайся! Видеть тебя не хочу!       Диц с ухмылкой развёл руками, посмотрел на Никиту и сказал: — Вот подумай, хочешь ли ты потом такое отношение получить. Мне уже деваться некуда. Я уже обречен с ним остаться. Когда его раздевать будешь, берегись его. Он может нож спрятать. Ты его обидел. Он может тебя ранить и очень больно. — Он повернул голову и указал на след на своей шее, — Он не простой мальчик. Не просто красивая куколка. Он проклят. И лучше бы тебе убраться от него подальше и забыть, что ты вообще с ним как-то контактировал. Я всех успел предупредить, если видел, что на кого-то падает его хитрый взгляд. До вашего города не успел дотянутся. Будь осторожнее. Из тебя хороший защитник. Не хочу такого соперника потерять.       Диц, пошатываясь, протянул руку. Никита молча пожал ее. Даррен мягко улыбнулся Волку. Тот лишь недовольно прорычал в ответ, и снова дернулся, не дав даже дотронутся до себя. Диц пошел вон из квартиры, беззвучно прикрыв за собой дверь. Никита молча смотрел в пол, опустив голову. Волк встал перед ним и, схватившись за опущенные руки, торопливо прошептал: — Никитка, я… По-позволь мне объясниться. Выслушай меня. — Конечно. — Никита безразлично пожал плечами. Огляделся и пошел до спальни. Толкнув дверь, приоткрыл ее и уселся на край кровати. — Если тебе надо время подумать что сказать, я подожду. Можешь пока посмотреть, вдруг он что-то тронул.       Кертис осмотрел содержимое всех ящичков. Нет. Все было на месте. Никто ничего и правда не трогал. Он осторожно устроился рядом с ним и протянул ему руку. Никита сидел с обреченным видом смотря вперед себя. Протянул руку в ответ и осторожно переплел с ним пальцы. Волк мягко приобнял его. Они сидели в полной тишине. Волку и правда надо было много времени подумать.       Никита молчал. Слова Дица сделали ему очень больно. Можно было бы не верить в них. Но часть его понимала, что, возможно, не все слова, но часть точно была правдой. Ему надоело, что с ним так поступают. Он для всех просто смешной дурачок. Никто не воспринимает его серьезно. Он для всех только третьестепенный персонаж, который не нуждается в том, чтобы ему что-то объясняли, что-то рассказывали. Делились с ним. Плевать всем. Он честно и искренне всё рассказывал Кертису и нигде ему не разу не соврал. Познакомил со своей семьей. Был ему близким и понимающим. Ему казалось, что и Кертис был с ним такой же искренний. Но, видимо, нет. Он сам виноват, что вступил в отношения с таким закрытым человеком. С таким, который никогда не признается, что нуждается в помощи. И решит, что лучше прибегнуть к помощи всесильного дракона, чем близкого человека.