Два медведя в одной берлоге

      Случайный клуб где-то в Казани распахнул свои двери для банды Яшкина, где их уже ждали и знали.       Дима ввалился в большое пространство, где обитало небольшое количество людей. Наверняка сейчас идет вечер с буднего дня на будний день. Обычно тут было не продохнуть. За ним быстрым шагом пошел Мэйсек с Да Костой, заинтересованно осматриваясь. Следом за ними проскочили Кертис с Никитой. Следом громко гогоча прошел Никишин с Бардаковым, Сафоновым и Толчинским. Следом за ними шагали увлеченно что-то обсуждая Трямкин, Фальковский и Ахтямов и Галкин. Привычном фоном была громкая танцевальная музыка, где явно что-то пели по-русски, но не разборчиво. Банда уселась за большой столик. Все заказали себе выпить. Раздался громкий хохот и обсуждение, кто что пьет. Над Галкиным с Ахтямовым долго сидели и ржали, когда никто не поверил в то, что мальчикам есть восемнадцать лет. Каждый при входе в бар показал паспорт и получил на руку специальный штампик «18+» позволяющий барменам без страха наливать в стакан все то, что попросят. Но даже это не спасло самых молодых среди них. Никишин с Сафоновым лишь сидели и страшно смеялись над одногодками, что с грустными лицами еще раз показали паспорта, просто чтобы заказать себе безалкогольного пива. Были тут же осмеяны. Когда всем принесли по стакану, начались странные разговоры. Парни синхронно выпили свою выпивку. Дима сделал несколько глотков любимого «лонг айленда» и улыбнулся Бруксу, что сидел рядышком и сделал несколько глотков из невысокого стакана с чистым виски, где зазвенел лед. Яшкин аккуратно наклонился вперед. Рядом с ним уселся Сафонов, что продолжал с Никишиным стебать мальчишек вратарей. Услышав тихие смешки, перевел взгляд напротив себя. Лямкин оперся о плечо Трямкину, и, обхватив руками стакан, начал с ним синхронно жадно хлебать свой коктейли, пока Стефан с Кертисом в шоке смотрели на них. Двое Никит гордо отбили друг другу пять. Лямкин мягко потрепал Кертиса по волосам. Тот счастливо улыбнулся ему в ответ, и, едва слышно мяукнув, решил со Стефаном так же за один раз выпить свою выпивку. — О, пошла душа в рай! — Расхохотался Артур, — Наконец-то! Давно мечтал это увидеть! — О, ща будут танцы! — Рассмеялся Брукс, — Никита, ты осторожней с ним. Он тоже пить не умеет. — Ты недооцениваешь его. — Гордо ответил Никита.       Компания продолжила разговоры, словно никуда и не уходила. Зато теперь всем хватало места, чтобы развалиться. Час пролетел незаметно. Шумные разговоры с трудом перебивали громкую музыку. Некоторые принялись приплясывать уже на диванчиках, явно стесняясь первыми выйти позорится на танцпол. Яшкин хитро облизнул губы от остатков алкоголя, и даже растерялся, когда Брукс без стеснения начал жадно его целовать. Вцепился в него, и, опустив одну руку, провел ей по бедру. С трудом отвлекшись от поцелуя, они сделали еще несколько глотков. Раздался истеричный ржач и грохот. Дима тут же повернул голову, побоявшись за своих бандитов. Но все было хорошо. Это Толчинского ноги не удержали, при попытке встать на них. Он раскорячился уперевшись руками в пол, но все равно не удержался и рухнул на пол. Никишин громко заржал, обняв Сафонова за шею. Следом за ним вылез со своего места Да Коста. Он осторожно поставил Сережу на ноги. Они синхронно покачали плечами под очередной ритмичный мотивчик песни. — Они стесняются. — Усмехнулся Лямкин, и, хлопнув по столу рукой, пнул Яшкина в ногу, — Эй, колотушка ебаная, пошли! — Ура, пляски!       Яшкин залпом выпил остатки своей выпивки. Тут же залез с ногами на диван, и, перекинув одну из них, уебался с высоты своего роста об пол. Раздался громкий хохот. Дима с трудом дотянувшись до руки Брукса, подтянулся на ней и поднялся на ноги. Обхватив его под руки, просто внаглую вытащил с диванчиков и потащил на танцпол. Брукс прихватил обоими руками Сережу и Стефана следом за собой. Команда за столом тут же повернула головы к Лямкину. Никита выхлебал уже жадно второй бокал с выпивкой. Кертис с большим удовольствием выпил свой легенький коктейльчик. Никита мягко его поцеловал. Залез сам с ногами на диван. Встав на колени, уперся руками в Трямкина. Кертис просто залез ему на спину, прикинувшись рюкзачком. Лямкин с легкостью встал во весь рост на диван, мягко придерживая коротенькие ножки. Вытянув свою длинную ногу, заставил Трямкина с Фальковским синхронно пригнуться. Изящно перекинув ее через двух защитников, просто переступил диван, встав на ноги уже за их спинами. Присел, позволив Кертису спуститься, и, крепко держа его за руку, отправился с ними на танцпол. — Не, ну это любовь. — Мечтательно протянул Ахтямов, покачав своей бутылкой с пивом. — Я надеюсь ты не потянешь меня позориться. — Попросил сидящего рядом Володя. — Давай мы просто посмотрим как другие это делают. — Трезвым тоже весело плясать. — Улыбнулся ему Артур. — Но сначала они опозорятся.       Мальчишки звонко отбили бутылочки друг об друга и сделали пару глотков. Галкин словно случайно с силой спихнул Бардакова на пол. Захар растерянно огляделся. Да Коста схватил его за воротник и потащил на танцпол. Никишин сидел приплясывая на диванчике, и, вскинув руки, сделал пару ритмичных движений. Яшкин схватил его за руки и тоже вытащил с дивана, толкнув на танцпол. Остальные остались сидеть, тихо посмеиваясь за происходящим, явно не достигшие нужной кондиции. Большая толпа заняла приличную часть танцпола. Все плясали, уже хорошенько поддавшие. Горланили слова песни, как получалось, случайным образом попадая в ритм. Бардаков, пошатываясь, дошел обратно весь взмокший до диванчиков, и, указав Артуру на уточку, воскликнул: — Юра! Песенка про уточку! — Принял!       Артур соскочил с дивана и прихватил за собой Володю, отправившись за всеми. Трямкин с Фальковским вступили в небольшую дискуссию, стоило ли отправляться ко всем. Шумно выдохнув в сторону, опрокинули сразу пару стопок ледяной водки. Вопросов больше не возникало. Отправились следом. С трудом отдышавшись после предыдущего марафона песен, Яшкин счастливо улыбнулся Артуру, что подмигнул ему в ответ. Услышав знакомый мотив песни, на танцполе раздались громкие радостные крики. Все, кто среди банды знали слова, синхронно начали выкрикивать их, пока остальные просто приплясывали под ритм. — Гоняю тягу, не могу остановиться. Я прощупаю твои, ты прощупай мои границы. Так просто тебя разбить, но так просто тебя не склеить. Чудо стало доступным в него перестали верить! — Горланила толпа.       Дима был увлечен поцелуем с Бруксом, что мягко обнимал его за шею. Все громко приплясывали, срываясь на крик в словах песни: — Останься, я покажу свою коллекцию аддикций. Можешь забрать хоть всё, что никогда не пригодится. Сегодня мы понимаем, почему так торопились выйти из детства, в котором нас не долюбили!       Вдруг все синхронно шумно выдохнули. Яшкина отдернули от поцелуя. Он с улыбкой смотрел на то, как Лямкин с радостью приплясывает рядом с Кертисом, что подпевал со всеми слова песни. Вдруг Артур с Володей сорвались на крик самые первые, и все, находящиеся на танцполе подхватили: — Дворы, колодцы, зашиться поглубже забиться под тачку, зарыться в мусор!       Толпа вскинула руки, скача в пьяном угаре, громко горланя слова припева дальше. В этот раз уже Никишин с Бардаковым стали громче, скача рядом с Галкиным, Ахтямовым и Сафоновым: — Я буду маленькой резиновой уткой в большой бензиновой луже! Найди если нужен!       Стоило потратить еще один куплет, танцуя со всеми под ритм. И на второй припев начали подпевать и те, кто не знал что это за песня, о чем она пелась и каковы ее слова. Все двести с лишним человек, поддавшись общему ритму, синхронно скакали, вскрикивая: — Дворы, колодцы, зашиться поглубже забиться под тачку, зарыться в мусор! Я буду маленькой резиновой уткой в большой бензиновой луже! Найди если нужен!       Даже когда песня закончилась, никто не стал расходится. И трезвые и пьяные радостно плясали, выплескивая всю энергию, напитываясь положительными эмоциями. Самые слабаки уселись обратно на диванчики. Радостно сделали несколько глотков прохладных коктейлей, продолжив вести разговоры. Артур отвлекся на телефон, и, шепотом сказав, что скоро придет на ушко Володе, быстро прошел через танцпол, и, весь мокрый, счастливый и растрепанный встал на крыльце бара. Увидел знакомую матовую иномарку, что мягко остановилась прямо под знаком, что тут нельзя останавливаться. Артур кратко посмотрел на время. Уже девять?! Какой ужас. Только же пару песен, две бутылки «нулевки» и уже девять… Улыбнулся, увидев, как Шипачев с трудом вытащил Радулова с заднего сидения. Саша вообще не стоял на ногах, тут же рухнув на колени. Отлично. Даже никто не заметит, что получилось прибавление в составе. Мальчишка протянул руки и мягко прижал к себе теплого медвежонка, что явно забыл почему носил прозвище «Тасманского Дьявола». Шипачев молча отдал ему его паспорт и его ключи от дома. — Послежу. Понятно. А что он пил? — Ты хочешь ему еще налить? — Удивился Вадим, поежившись и спрятавшись в длинный пуховик. — Нет, но он может попросить еще. Нельзя же градус понижать. — Я думаю, ему уже без разницы. — Отмахнулся Шипачев, — Последний раз я видел «Чистые Росы». Это водка. Дальше не знаю. Но он ее недопил. Сильно чистые, видимо. — Он кратко пожал ему руку, — Желаю удачи. Она тебе пригодится.       Артур тут же кивнул. Саша с трудом стоял на ногах, просто повиснув на нем. От него не очень хорошо пахло. Артур закинул голову, затянувшись приятным морозным воздухом, и, мягко потрепав Радулова по волосам, спросил: — Живой? — Живой. — С грустью согласился Саша. — Не успел досчитать до шести. Отрубился. Просыпаюсь, а ни пистолета, ни выпивки, один Шипа с недовольным еблищем. — Радулов слегка качнулся назад, просто повиснув на шее мальчишки и, уставился ему в глаза своим выразительным взглядом, — Бля, оставь меня просто тут. Дима сказал, что не хочет меня видеть. Я ему весь вечер испорчу.       Ахтямов растерянно смотрел на Радулова. Он был весь опухший, с довольно приличной бородой, весь неухоженный. Кажется этой одежде точно было больше недели. Он не верил в то, что видел. Беда. У него явно беда. — Цыц. — Артур аккуратно приложил тонкий пальчик к его губам. — Мы с тобой договоримся. Ты ведешь себя мирно. Никак и никого не дергаешь, а потом идешь спать к нам. Если с утра ты будешь такой же адекватный, я отпущу тебя домой, а Шипачеву скажу, что ты у нас. Идет? — Радулов растерянно кивнул. — Смотри. Там и Петербург, и Екатеринбург, и Казань. И все в такое же говнище. Никаких конфликтов. — Я мирный. — Прошептал Саша.       Голова не удержалась. Он положил ее на хрупкое плечо, растерянно выдохнув. Ахтямов задумался. Достав его паспорт, высунул кончик языка, и, раскрыв его, посмотрел на данные. Ему всегда было любопытно в паспорт такого грозного капитана заглянуть. И правда. Место рождения: Нижний Тагил, Свердловская область, РФСФР. Ахтямов едва слышно усмехнулся. Что, уже с земляками не смог ужиться?! Он уставился на очень красивую фотографию в паспорте. Какой он был красавчик. Это ему… двадцать тут? Да уж. Явно государству стоило подумать над тем, чтобы разбить шаг по замене паспорта еще. Будто никто не в курсе насколько сильно человек с двадцати до сорока поменяться может. Вжался спиной в стеклянные двери, заинтересованно полистав данные в паспорте, пока Саша просто навалился на него, и обнимал очень осторожно за талию, положив голову на плечо мальчишки. А они с его Аней очень давно были в браке. Артур задумался, уставившись на имена детей в паспорте. Да уж. Не сильно оригинально. Хотя он где-то читал, что жена выбирала как сыновей назвать. Спрятав все же чужой паспорт к своему, а чужие ключи к своим, потащил тяжелое тело бывшего капитана обратно. Штампик ему на руку поставили почему-то не взглянув в паспорт. Возможно по Радулову было видно, что ему чуть-чуть больше восемнадцати. На танцполе творился кромешный ад. Яшкин как обычно плясал в центре, громко подпевая словам песни, скача счастливый рядышком с Бруксом, которого вообще ноги не держали, и он выглядел максимально странно. Но до их плясок никому не было дела. — Теперь он пьяный по твоей ви-и-ине-е-е! — Кричал Яшкин, выплясывая под свою любимую песню, — Ца-а-рица! Ца-а-арица! — Вскинув руки, гордо сделал несколько шагов назад, соблазнительно покачав бедрами, выплясывая перед Бруксом, — Один лишь взгляд, и лютый холод по спине-е-е, он просто не может в тебе не раствориться!       Мэйсек ему счастливо улыбнулся, игриво приплясывая в ответ. Толпа с радостью спела вторую часть куплета для них: — Мальчик поплыл, мальчик попал! А как он стесняется, а как он целуется! Мальчик поплыл прям в центре зала! Пусть он танцует, пока танцуется!       Артур, которому путь от входа до места обитания показался бесконечным, свалил Радулова на диванчик и уселся рядом с Галкиным, что в шоке уставился на Сашу, что съехал на диванчик и, закрывшись руками, едва слышно заскулил. Володя растерянно спросил: — Ты его с какой помойки достал?! Ты мордобоя хочешь?! — Он сам в страшное говнище. Лучше пускай с нами побудет. Он пьяный — мирный. А Яшкин все равно не обратит внимания, что нас теперь четырнадцать. Одним больше, одним меньше. — Петербург в меньшинстве. — Усмехнулся Галкин и протянул свою бутылочку, — Дай бог, чтобы так и оставалось. Хотя они в меньшинстве самые опасные.       Они выпили за мирный вечер. Переключилась следующая песня. Артур громко рассмеялся, услышав, как Саша начал подпевать словам. — Блядский ваш случай, а можно эту даму переключить?! — Возмутился Толчинский, свалившись рядом с Ахтямовым на край, и, схватив случайный стакан, просто жадно выхлебал алкоголь, словно газировку, — Меня и так тошнит от ее песен, а тут еще Яшкин воет как собака недобитая. Умудряется петь так, чтобы ни в одну ноту не попасть. Зато пляшет так, словно с программы «Танцы» вывалился.       Все трое начали громко ржать. — Ты ночной кошмар, что растаял по утру! Я по-прежнему красива, хоть казалось, что умру. Между нами дым, слёзы и горящий мост. Пусть со мной так сложно было, но и ты, пацан, не прост… — Раздались странные подпевания от Яшкина, Никишина и Бардакова, что перекрикивали вообще всех, громко топоча ножками в такт. — Мне очень жалко твою новую девчонку. Я не ревную, правда, я же отпустила. Начнёшь опять издалека и потихоньку. Посмотришь сторис, дальше лайк и закрутилось… — Затянул Радулов, растянувшись на диване в гордом одиночестве, отвернувшись на бок.       Толчинский перевалился через стол, услышав слишком знакомый голос. Похлопал глазами, и, вытянув руку, пихнул Радулова в спину. — И понеслась, опять звонки утром в миноре! — Подпевал Яшкин, выплясывая в центре танцпола так, словно был приглашенной звездой. Изящно вскидывал ножки, раскинув руки в сторону. Он был насквозь мокрый, покрасневший, но явно очень счастливый. — Так было сотни раз, пока я не остыла! Но ты не понял при последнем разговоре — я поумнела или просто разлюбила!       Скинув ноги Радулова к полу, на диванчик напротив уселся Трямкин. Пихнув воющее тело подальше к стеночке, поднял стакан. Бардаков, весь мокрый насквозь, едва успел на очередной тост. Встав рядом просто схватил случайный стакан. Небольшая компания звонко отбила стаканы и бутылки, и жадно отхлебнула свою небольшую дозу. — А ты-ы-ы! — Сорвался на крик Яшкин, — по барам, в пьяном угаре-е-е! Что же ты, па-а-арень, снова вспоминаешь о том как мы гуляли по тротуа-а-арам… мокрым и старым, утром под дождём босико-о-м! — По барам, я твоя кара! Я твоя карма, ты найдёшь в толпе мой типаж! Ты подкатил, и она запала! Но это вновь не я, а мираж! — Подпевал танцпол. — Бля, а куда эти двое влюбленных делись? — Растерялся Захар, отведя руку со стаканом.       Обойдя диван, свалился на него. Осторожно привел Радулова в горизонтальное положение. Даже не удивился ему. Мягко толкнул чужого капитана на плечо Трямкина. Саша едва заметно его приобнял. Трям потрепал его по волосам, и продолжил обсуждение с мальчишками вратарями о том, как ненавидит эти песни. Захар улыбнулся Сереже, что вцепился в стакан, уставившись на Радулова, что мирно лежал на плече у чужого Никиты, беззвучно шепча слова песни. — Ты про которых? — Вдруг очнулся от мыслей Толчи. — Про иностранца и нет. Про Ляму с Волком. — А, они вон… Им не до плясок.       Мальчишки уставились на темный уголок прямо за диваном, смотря на то, как Кертис довольный целуется с Никитой, мягко приобняв его за шею. За стол вернулась большая часть народу. Артур с Володей лишь едва слышно усмехнулись, когда никто вообще не удивился тому, что вместе со всеми стакан поднял и Радулов. Дима же продолжал плясать, вообще наплевав на выпивку, пока все продолжили потихоньку спиваться. Даже парочка позади них уселась обратно. Раздались радостные разговоры, переходящие постепенно в какие-то междометия. Брукс сидел весь мокрый, вжавшись спиной в стенку, с трудом дыша. На его ногах, мягко приобняв его, пристроился Фальковский, что упился тяжелее всех, а сейчас медленно тянул виски по длинной трубочке из чужого стакана. Да Коста с Волком сидели и истерично ржали, общаясь на своем языке. Никишин легонько толкнул Стефана и возмутился: — Эй вы! Оба два! Либо на русском… либо на татарском! — Сез мине татарча сөйләшүне сорап куркытмассыз! — Возмутился Волк на татарском в ответ.       Артур тут же издал удивленный вздох, и, перевалившись через стол, громко отбил ему пять. — Бля, какого хуя это мой парень. — Захныкал Лямкин, сидя на ногах Трямкина. — Я его научил татарскому, а теперь сам же его не понимаю. — Ты меня не напугаешь предложением поговорить на татарском языке. — Перевел всем с татарского Артур.       Все в шоке уставились на Волка. Кертис оскалил ровный ряд белоснежных зубок, хитро улыбнувшись и беспечно развел руками. — Мой! — Воскликнул Артур, — Обожаю этого парня! Даже пьяный в состоянии между тремя языками перескакивать. — Я даже с одним справится не могу. — Отмахнулся Сафонов. — В пизду. Тут так бы выразится. Я скоро, как Яш, перейду на язык звуков. И то понятнее будет.       Раздался громкий ржач. Все вдруг притихли, услышав знакомый мотив. Никишин закрыл руками лицо, захныкав. С него все начали ржать, громко зазвенев стаканами. Радулов подпер голову рукой, уставившись на танцпол, и, пихнув Брукса в плечо, сказал по-английски: — Полюбуйся, почему нельзя ему давать напиваться. Внимательно смотри. — А что за песня и почему Саше так стало грустно? — Осторожно поинтересовался Брукс, уставившись на танцпол со всеми. — Потому что это песня про Романа. А у него тоже есть такой Роман, который стал мужчиной всей его жизни.       Дима, оставшийся плясать в гордом одиночестве, гордо начал петь старенькую песенку, раскинув руки, качал бедрами, закрыв глаза: — Вопрос, ну, сколько нужно воли для такой силы мысли? Когда, чтоб все вокруг довольны, упирается в числа… Ты, разбудивший в моём сердце столько разных оттенков! Ты только номинально здесь, а чувства спрятаны где-то…       Толчинский погладил Никишина по плечу, что был готов разрыдаться и с горя налил себе в легкий коктейльчик егермейстра, начал жадно его хлебать, пока за столом гордо все пели, вместе с Яшкиным, что наслаждался песней, счастливо выплясывая: — Скажи мне, сколько пузырьков в лимонаде? Ладно, не отвечай, зачем тебе это надо. — Уперев руку в бок, слегка выгнулся, выставив зад, и, указав второй ручкой на столик, где все пели вместе с ним, счастливо пел, — Кусаю губы, ищу глазами, а ты, мальчик мой, ты ещё просто не знаешь, что…       Брукс приоткрыл рот удивленно слушая от Ахтямова перевод слов песни. Радулов же сидел с грустным видом наблюдая за Димой, лениво хлебая со своего стакана алкоголь. Бардаков с Фальковским гордо напевали с Димой слова песни. Никишин сдался, и весь столик, вместе с Яшкиным, громко запел, покачиваясь в ритм: — Я сочиняю роман, мужчина всей моей жизни! Иду по вечному кругу!       Дима начал скакать, весь мокрый, срываясь на крик: — Я так решила сама, перепечатаю мысли! И разошлю всем подругам! Я сочиняю роман, Рома, Рома, Роман, Роман! — Мужчина всей моей жизни! — Поддержал его Никишин.       За столом стоял громкий ржач. Лямкин с Галкиным уже захлебывались слезами, устав смеяться. Сафонова с Да Костой настигла страшная истерика, и они держались друг за друга чтобы не упасть. — Вот бы это все показать Ротенбергу. — С улыбкой сказал Толчинский, — Я думаю он был бы в восторге.       Бардаков жестом ему показал молчать, и, слегка откинувшись на диванчике, обнял за шею Галкина, спрятавшись за него, достал телефон, и, быстро нашел нужный диалог, с улыбкой, сильно заговариваясь сказал, снимая «кружочек» в телеграмм в чат к своему тренеру: — Роман Борисович, мы напились, просим прощения. В качестве прощения, я вам покажу причину этого, а вы нас, пожалуйста, простите!       Он перевел камеру сначала на Никишина, что сидел подперев голову рукой, закрыв глаза, и напевал: — Я сочиняю роман, Рома, Рома, Роман, Роман! Мужчина всей моей жизни…       Следом взгляд камеры уставился на Яшкина, что довольный скакал, высоко поднимая ноги, крутясь на месте, словно девочка в сарафанчике, раскинув руки и изящно вскидывая их, громко пел, уже достигнув такой кондиции, что начал попадать в ритм: — Быть может, не всегда выходит уберечь чьи-то нервы! Моя религия — огонь и сериалы на Первом. Живу сама по себе я, в моём роду были кошки! Да и тебя никто не держит, ну, быть может, немножко…       Он покачал бедрами, вскинув руки, продолжал петь, наслаждаясь ритмом: — Скажи мне, сколько пузырьков в лимонаде? Ладно, не отвечай зачем тебе это надо. — И снова принялся соблазнять мальчишек, наслаждаясь происходящим, — Кусаю губы, ищу глазами. Ну а ты, мальчик мой, ты ещё просто не знаешь, что…       Резко подпрыгнув, воскликнул: — Я сочиняю роман, мужчина всей моей жизни! Иду по вечному кругу-у-у! — Снова закрутившись в танце, продолжил петь, — Я так решила сама, перепеча-а-атаю мысли и разошлю всем подру-у-угам! Я сочиняю роман, Рома, Рома, Роман! — Роман! Мужчина всей моей жизни! — Взвыл Никишин, закрыв руками лицо.       Ахтямов с улыбкой смотрел на шоковое состояние Брукса, и, переведя взгляд, уставился на Радулова, что сидел с улыбкой на лице, недовольно качая головой. Оперевшись рукой о плечо Фальковского, посмотрел на Артура и сказал: — Сначала он вот этой поебенью занимается, а потом стоит и говорит, как любит тебя. — Артур усмехнулся, и мягко погладил Мэйсека по голове, и сунул ему стакан с виски. Радулов взял свой стакан где была водка. Они звонко отбили стекло об стекло и, Саша мило улыбнулся и сказал, — Вот же пидорас где. За Яшкина!       Заседающие за столиком тут же воскликнули: — За Яшкина! До дна!       Компания зашумела стаканами и стопками, и с радостью осушила их содержимое, пока Яшкин продолжал скакать, напевая слова песенки. Бардаков переключил камеру на себя. Поднял стопку перед телефоном и сказал: — Извините! Но того стоило!       Он завершил кружок, удостоверился что он отправлен и осушил свою стопку с шотом, спрятав телефон в карман. Толчинский жестом указал Никишину на Яшкина, попросив его, наконец, успокоить, пока начинался распев очередной песни. Никишин вылез с трудом из стола, и, прихватив Яшкина за воротник, с трудом утащил его с танцпола. Фальковский с радостью устроился на его место. Саша вернулся с тяжелым грузом, которого уже ноги не держали, толкнул его на диван. Яшкин, словно палка упавшая через перекладину, просто свалился между Мэйсеком и Радуловым, раскинув ноги на спинке дивана, вниз головой. Оба парня уставились на оголившийся впалый живот. Все громко засмеялись. Ники придержал его длинные ноги, сделав грустное лицо, давая Диме поймать ориентир в пространстве, и, когда тот высунул руку из-под стола, показав, что все нормально, мягко отпустил его. Дима перевернулся на нормальное положение. Растерянно посмотрел на Радулова, глупо похлопав глазами. Принялся обкусывать губы, уставившись на него, шумно дыша. Никишин придержал его за плечо, не дав кинуться на Сашу и повернул его голову к Бруксу. — Ты че, ебать, как не узнал? — Усмехнулся Галкин, жестом показав Артуру что все под контролем. — Сам позвал, и сам не помнишь. — Ну ебать, друг еще называется. — Отмахнулся Толчинский. — Ебаные пидорасы. — Он взвыл, — Эй, вы отлипните друг от друга?! Вы там не заебались?!       Толчинский обнял Волка, с трудом оттянув его из крепких объятий Лямкина, и мягко уложил себе головой на колени, погладив по плечу. Лямкин же просто рухнул безвредным грузом на Да Косту, и моментально притих, когда француз принялся кормить его слегка остывшей картошкой фри. Артур искренне удивился тому, что фокус сработал. Все снова отвлеклись на выпивку. Никита вытянул руку, мягко раскрыл ее ладонью вверх. Почувствовав ледяную маленькую лапку его Волчонка, слегка сжал ее. Кертис счастливо улыбнулся, пригревшись на ногах у Сережи, мягко поглаживая большим пальцем длинные пальчики чужой руки, что медленно согревала его руку. Дима же мило улыбнулся Радулову и, повернув голову, прижался к Бруксу, что просто уснул, вжавшись в стену. Теплые руки канадца мягко его приобняли. Яшкин счастливо улыбнулся. Он хорошо напился. Наплясался. Весь мокрый. Ему было просто замечательно. У них забрали пустые стаканы и принесли полные. Громкие разговоры продолжились, полные радости и странностей. Дима увлечённо спорил с Никишиным о том, что песни играли сомнительные перекрикиваясь с ними через стол. — Так, если претензия к песне про утку будут, получишь в нос! — Предупредил его Бардаков и указал на свою футболку, — Видишь?! — А че… А почему Юра-то? — Заинтересованно спросил Трямкин, уставившись на уточку в странных разводах. — А, я понял что за утка. Которая в бензиновой луже. Дошло до меня. — Исполнителя этой песни Юра зовут. — Улыбнулся Артур. — Обожаю вообще! — Так он поёт про наркоту, шлюх и любовь. Ничего из этого не имеет к тебе никакого отношения. — Спокойно ответил Никишин. — Ты же по всем параметрам мимо.       Всё громко заржали, увидев как Артур сделал обиженное лицо. Мальчишка вдруг откинул голову, потрепав длинные черные волосы, что были все мокрые и вдруг напел: — Типичные мужские травмы, драматический пафос, мальчики выросли: тратим на девочек, копим на хаты. — Артур развел руками, — Чего не так? Драма и пафос у меня в соседней комнате живет. — Он указал на Яшкина, что разбудил Мэйсека только для того, чтобы лежать на нем и целоваться с ним. Послышались тихие смешки, — Я тоже много своих денег трачу на девочку, ну ладно, на двух, эту королеву драмы тоже кормить надо иногда, а то он начнет обои объедать, и на хату тоже я коплю. Чего не обо мне?! — Я всегда целовал и не спрашивал, брал и не спрашивал, бил и не спрашивал. Я всегда сращивал, можно и правильно, допо-допотопные истины, большинство из них для меня фундаментальные! — Напели ему в ответ Сафонов с Никишиным. Бардаков же издал удивленный вздох. — Э-э-эй, диджей, у тебя что за хуйня играет?! — Возмутился Фальковский, дав подзатыльник Никишину, — Ты что ебан? Завязываем.       За столом раздался громкий ржач. Яшкин с трудом выпрямил спину. Вытянув руку, с трудом дыша, едва едва коснулся руки Радулова, что жадно хлебал выпивку. Ахтямов осторожно отобрал у него стакан, и вложил в руку деревянную шпажку с куриным шашлыком. Саша довольный съел пару кусочков. Отвлекся на жалобный скулеж: — Дай… — жалобно попросил Дима, мягко погладив его по руке, словно котик просящий у хозяина еду. — Дай, пожалуйста.       Саша аккуратно повернул шпажку к нему, и Дима довольный съел предложенное. С радостью облизнувшись, довольно мявкнул, когда Мэйсек потрепал его по волосам во сне. Моментально вернулся в его теплые объятия. Сам закрыл глаза. Кажется, им стало плевать, насколько громко играет музыка и насколько она плохая. Они решили подремать. Никита стянул с себя худи, сидя весь покрасневший, и накинул ее на Волка, что сидел пытаясь согреть ледяные руки об собственную шею. Артур счастливо улыбнулся, когда Никита задрал и футболку, позволив ледяным маленьким ручкам погреться об теплый живот.       Прошёл ещё час с громкими разговорами и выпивкой. Большая часть толпы снова ушла на танцпол, едва успев просохнуть. Начался вечер интересной иностранной музыки. Услышав знакомые мотивы вся толпа народу начала синхронно плясать. — О боже нет, кто пустил плясать француза на французскую песню?! — рассмеялся Сафонов, — Ебать, ты глянь, как он выплясывает! Еще и со стаканом в руке! — В этом же смысл песни. — Упрекнул его рядом пляшущий Артур, смотря на то, как Стефан Да Коста увлеченно качал бедрами с большим стаканом в руке, пока играло самое начало песни. Все ее узнали. — Она буквально называется как «Ваше здоровье!» — Ну-ка давай, удиви меня! — Рассмеялся Никишин, приобняв Артура сзади, тоже приплясывая. — Я уверен, вы все ее знать! — Воскликнул Стефан, — Она моя самая любимая! Просто повторяйте за мной! — Под нее не возможно не танцевать. — Усмехнулся Трямкин, — Обожаю этого черта. Он даже после тотального поражения умудряется ее полностью отплясать и счастливый уйти. И каждый чертов раз они с Артуром вытворяют это шоу! — À ceux qui n'en ont pas! À ceux qui n'en ont pas! — Запел Стефан, игриво качая задом, приплясывая в небольшом кружочке. — За тех, у кого его нет! За тех, у кого его нет! — Громко перевел Артур, счастливо вскинув руки плясал в ответ.       Мальчишку Никишин толкнул плясать рядышком к звезде танцпола. Артур счастливо улыбнулся, и, вытянув руку, взял с руки Толчинского свой стакан с безалкогольным пивом. Они со Стефаном синхронно начали плясать. Все с улыбками повторяли. Увлеченно качались стоящие парочкой Дима с Бруксом, счастливо подпевая как получается. Синхронно скакали Бардаков с Никишиным. Приобнявшись вскидывали свои ручки Никита с Кертисом. Трямкин и Галкин с Фальковским и Толчинский с Радуловым и Сафоновым с улыбками смотрели за происходящим, сами пританцовывая. Вытянув указательные пальчики, качая телом синхронно в ритм Артур со Стефаном запели: — Rosa, Rosa, quand on fout l'bordel, tu nettoies. — Затянул Да Коста, вытянув руку к Артуру, и вскинул правую ногу. — Роза, Роза, когда мы разводим бардак, ты прибираешься. — В ответ протянул Ахтямов, вскинув левую, аккуратно ее коснувшись. — Et toi, Albert, quand on trinque, tu ramasses les verres. — Тут же подхватил Стефан. — А ты, Альберт, когда мы напиваемся, ты собираешь бокалы. — С гордостью перевел Артур.       Все, кто были лишь наблюдателями, с улыбками смотрели на обслуживающий персонал в баре, что переглядывался друг с другом с уставшими улыбками на лицах. Толпа синхронно двигалась на танцполе с главными действующими лицами. Артур со Стефаном пьют уже не первый раз. И не в первом городе такая картина бывает в различных барах и пабах. Это всегда производит максимальный фурор, и огромные чаевые бедолагам, что являются обслуживающим персоналам, про которых и поется в этой песне. А еще и тот факт, что они двигались абсолютно синхронно, не разливая ни капельки со своих стаканов, ровно так, как это делали в клипе на эту песню, и весь танцпол за ними повторял — добавлял еще больше магии в происходящее. — Céline, Céline, ‘bataire, ‘bataire, toi, tu t'prends des vestes au vestiaire. — Селин, Селин, незамужняя, незамужняя, ты принимаешь одежду в гардеробной.       Девушка, что сидела подперев голову в гардеробной, едва заметно улыбнулась, услышав отголоски песни. С улыбкой сидела и подпевала, прикрыв глаза. — Arlette, arrête, toi, la fête, tu la passes aux toilettes — Арлетт, постой, ты проводишь все праздники в туалетах.       Уставшая уборщица выпрямила спину и, повернув голову, остановилась у раковин возле дверей туалета, с улыбкой посмотрев на пляшущих. Стефан с Артуром синхронно и звонко отбили стаканы друг об друга и сделали несколько глотков затянув припев: — Et si on célébrait ceux qui n'célèbrent pas? Pour une fois, J'aimerais lever mon verre à ceux qui n'en ont pas! — Что, если мы будем чествовать тех, кто не празднует? На этот раз, я хочу поднять бокал за тех, у кого его нет! — У кого его нет! — Воскликнули все синхронно.       Громко повторяя слова песни за французом, шумная толпа танцевала как получается. Зазвенели бокалы. Официанты и бармены с радостью приплясывали сами, нисколько не стесняясь, решив отложить свои прямые обязанности и никто из гостей не был против. Счастливо танцевала девушка у гардероба. Слегка покачивая бедрами поддалась ритму и уборщица, положив руки в длинных перчатках на деревянную швабру. — Pilote d'avion ou infirmière, Chauffeur de camion ou hôtesse de l'air, Boulanger ou marin-pêcheur. — Горланил счастливый Стефан. — Лётчик или медсестра, водитель грузовика или стюардесса, пекарь или рыбак. — Поддерживал его переводом Артур, весь уже взмокший от жарких плясок в самом центре внимания.       Снова загорланили все, поднимая бокалы, рюмки и стопки: — Un verre aux champions des pires horaires! — Бокал за чемпионов худших графиков работы! — Aux jeunes parents bercés par les pleurs, aux insomniaques de profession! Et tous ceux qui souffrent de peine de cœur, qui n'ont pas l'cœur aux célébrations! Qui n'ont pas l'cœur aux célébrations! — За молодых родителей, убаюканных слезами, за профессионалов бессонницы! И всех тех, кто страдает от сердечной скорби, за тех, кому не до праздников! Тех, кому не до праздников!       Едва песня успела кончится, как Стефан с Артуром гордо снова отбили свои бокалы и допили остатки своей выпивки. Раздался звон стекла по всему шумному переполненному клубу. А следом пошли долгие аплодисменты. Стефан с благодарностью кивнул Артуру и счастливый с ним обнялся. Всегда работает. Тем, кому не до праздников, тоже должно доставаться уважение. Следом за благодарностями за работу, бедолагам протягивали чаевые. Все же снова расселись на диванчиках, зашумев бокалами и стаканами, громко обсуждая происходящий перфоманс. Артур гордился собой, и с радостью поддержал краткий диалог со Стефаном на французском. Отбил ему радостно пять. Попререкался с Лямкиным на татарском, а следом с улыбкой сказал Бруксу по английски, что ему пора завязывать пить. Мальчишку все захвалили. Он гордо вскинул руки и, счастливо скалясь, принял похвалу, будучи единственный трезвый за столом.       Пару песен они точно пропустили. Услышав знакомый мотивчик, Лямкин вылез с дивана, и, обняв Кертиса, вытащил его с дивана. Вся толпа шумно их отправила с богом, продолжив спиваться. Никто на них не обращал внимания. Кертис же, торопливо проскакав ко всей толпе на танцпол за ручку, решил тоже побеситься вместе с Никиткой, что с большой радостью начал странно танцевать вместе с ним. Они, в своей странной одежде хорошенько напившиеся, смешавшиеся с толпой, друг с другом напевали мотив их любимой песенки: — I took an arrow to the heart. I never kissed a mouth that tastes like yours. Strawberries and then somethin' more? Oh, yeah, I want it all.       Дима с Бруксом с улыбками переглянулись на диванчиках, обнявшись, и указали всем сидящим на парочку, что плясала вдвоем, наслаждаясь ритмичной музыкой. — А я давно предлагал что-нибудь нормальное включить! — С радостью сказал Сережа, подняв стакан с выпивкой, — Глянь, как все сразу подобрели, похорошели. А то сидим скулим как на поминках. Глянь, как выплясывают. — Это их любимая песня. — С улыбкой сказал Галкин. — Волчонка, так точно. — О, там что-то про клубнику было. — Усмехнулся Сафонов, — Где-то я от кого-то слышал у кого на губах клубничный привкус. Возможно даже у него.       Рука Ильи указала в сторону. Все синхронно повернули головы к Радулову, что замер с приоткрытым ртом и со стопкой водки в руке. Саша глупо похлопал глазами и растерянно, сильно заговариваясь сказал: — Это просто совпадение. — Нихуя! — Усмехнулся Дима, счастливо прижимаясь к Бруксу, — У тебя, на твоих мягких губках клубничный привкус! — Димка, хватит меня позорить. — Растерянно сказал Саша, и, залпом выпив водку, шумно выдохнул в сторону. — Слышь, мелкий, а ну попробуй. — Толкнул Яшкин Никишина, что сидел рядом, и аккуратно подал собрату по имени и должности дольку апельсина со своего стакана, — А я тебе сотку дам. — Да я и без сотки буду рад засосаться с Александром, мать его, Валерьевичем Радуловым!       Радулов едва успел отвести руку с долькой в сторону, как Никишин впился в него жадным поцелуем. Раздались удивленные вздохи. Галкин с Ахтямовым синхронно стыдливо закрылись руками, моментально покраснев. Толчинский, сидящий позади Никишина сделал недовольное выражение лица и смотрел на группу, что начала неистово ржать. Сидящий же позади Радулова Сафонов съел дольку апельсинки прямо с руки собственного капитана. Двое Саш продолжали свой увлеченный поцелуй, и вдруг младший, отстранившись, издал довольный стон. Медленно провел языком по своим губам и, скалясь как придурок, констатировал: — Да, Яшкинкс, не напиздел. И правда клубника! — Блять, как я вас порой всех ненавижу. — С улыбкой сказал Фальковский, — Ебаный вы нахуй… — Отлично целуешься, мелкий! — Похвалил Никишина Радулов, мягко потрепав его по волосам. — Кто научил? — Яшкинкс! — Тут же сдал своего учителя Ники.       Яшкин замер, даже растерявшись, и, покраснев, сам слегка спрятался за Брукса, что сидел потерянный, вообще не понимая что происходит, и сказал: — Это просто совпадение.       Снова раздался громкий ржач, и все с радостью выпили за совпадения. Волк же с Лямкиным поддались ритму танца, совершенно не обращая внимания на остальных, наслаждались друг другом, подпевая песенке. Волк абсолютно не умел танцевать, и Никита с большой радостью плясал еще позорнее, чтобы на его фоне было не так заметно. — Oh, baby, you wanna dance 'til the sunlight cracks! And when they say the party's over then we'll bring it right back! — Запели они вдвоем синхронно.       Пока за столом продолжалась неистовая попойка и обсуждение зашло за поцелуи, парочка вдвоем продолжала плясать, подпевая друг другу. Как песенка закончилась, они друг другу поклонились, и пошли за ручку обратно к своей банде. Никита уселся на диванчик и жестом поманил свою птичку к себе. Кертис аккуратно залез между ним и Сафоновым. Илья заинтересованно к нему принюхался. Никита тут же дал ему мягко ладошкой в лоб и сказал: — Моя птичка. Ручки убрал свои шаловливые… — От птички уже конфетами пахнет больше чем ее лесом. — Илья счастливо улыбнулся, — Отпусти ты ребенка!       Волк кратко показал ему язык и сам залез на ноги к Никите. Домовой счастливо обнял его, положив голову на его спину, сказал: — Птичка ручная. Позову — обязательно прилетит. Минем кош! — Сезнең кош! — Счастливо ответил ему Волк.       Все с хитрыми улыбками переглянулись, когда они в очередной раз начали целоваться при всех. В этот раз уже никто не стал отдергивать. Яшкин, развалившись на Бруксе, вытянул ноги, и, сложив их на Да Косту, кинул в Никиту картошкой фри. Он с радостью поймал ее на лету. Тут же приоткрыл рот и Сафонов влил в него вискарь. Кертис же заинтересованно принюхался к кушаньям на столе. Аккуратно вытянув лапку стащил себе немного еды. Они с радостью выпили со всеми, услышав очередной тост. Компанию вообще не смущало, что уже была глубокая ночь. Они просто все сидели, шумно обсуждая разнообразные темы, периодически кто-то выдавал странные тосты и снова все пили. Изрядно закинувшись очередной дозой допинга большая часть народу свалила выплясывать. Волк мягко отпустил Никиту, попросив его сильно не убиваться. Лямкин гордо с ним согласился и быстро ускакал к остальным. Кертис взял в руки стакан с вискарем и колой заинтересованно к нему принюхавшись. Явно уже пригрелся под теплым слоем одежды. Поднял взгляд серых глаз и с улыбкой посмотрел на Никишина, что полулежал рядом, катая по столу маленький кусочек льдинки, растапливая его. Напротив них развалился Радулов, мягко обнимая Фальковского, что решил наесться, видимо, на неделю вперёд. — Пей осторожнее. — Предупредил Никишин, вдруг вытянув руку и придержав стакан в тонких руках. — Ты и так едва на ногах стоишь. — Я не умею напиваться. Вообще не для меня развлечение. Просто чтобы Никиту не смущать. А то он не пил бы, если бы я с ним не выпил. — Он аккуратно сжал руками ледяной стакан, повернув голову, задумчиво рассматривал собеседника, — Ты завтра с ними в Петербург обратно? — Саша растерянно кивнул, явно расстроившись с того, что ему про это все напомнили. — Не бойся. Тебя не тронут. Ты слишком много об этом думаешь. Яшкин не для этого всех сюда потащил. — Возможно. Но я не могу об этом не думать. Тяжело веселится, зная что Ротенберг с меня живым не лезет. — Он расстроенно бросил трубочку в стакан, — Мужчина всей моей жизни, блять. Мы же проиграли вчера кубок! Он же просто разъебет нас. Он вот с Димой, может, и побыл этот вечер и ночь, может Яшкинкс его и задобрил, но ноль шансов же. Ну день он мне отсрочки дал. Ну два. А потом «приятное послевкусие», как он выражается, от ночи с Димой пройдет, и он снова схватится за свою длинную плеть. А я в этом сезоне стою первый по линии удара. — Ты новости внимательнее читай. — Вдруг улыбнулся Волк.       Радулов скептично за ними наблюдал. Кертис так хорошо по-русски начал говорить. Его поражал этот парень. Зеленые глаза задумчиво уставились на изящно изогнувшуюся руку. Он показал ему что-то на ярком экране своего телефона. Ники издал счастливый вздох и сказал: — Серьёзно?! Только будет?! Только в следующей игре?! Серьезно?! — Ага. — С улыбкой согласился Волк. — Просто если бы вы его сегодня победили, то подняли бы кубок сегодня. А так подождете следующей игры, так как Динамо тоже свою игру проиграло. Да, у вас там будет наш Металлург. Но это вашему составу не проблема. Нам на Востоке — всем проблема. Великолепные ребята. Очень им завидую. А ты с твоей командой справишься, если не дашь им всем расклеиться после поражения Диме. Так что бросай расстраиваться. Всё нормально будет. Тебя же только на эту игру с состава вышвырнули? — Ники кивнул, и, протянул ему руки. Кертис с радостью мягко прижался к нему. — Ну вот и выйдешь, бравый капитан, и сделаешь все, чтобы победить. Я видел, как ты за Яш наблюдал. Значит анализировал что он делает. Значит и выводы сам сделаешь. — Никишин счастливо улыбался, мягко поглаживая его по тёмным волосам. — Выигрывать ты научился в покере. Головой думать всегда умел. У тебя есть все шансы. Ты получил команду в разбитом состоянии и хорошо с ними справился. Ты же не Яшкин, чтобы ввалиться на все готовое и стать хорошим капитаном. Помнишь же. Другие условия. Так что не беспокойся об этом. Не отхватишь ты от него. Только справься. — Прости же ты меня. — Взмолился Ники, смотря в серые глаза. — Ты же знаешь, что я правда не хотел этого делать. Или скажи что ещё должен сделать, чтобы выслужить прощения. — Нет. Такое не простить, Саша. Это твои поступки. Твоя жизнь. Я не буду к тебе плохо относится или вредить. Все ещё буду рядом. Но нет. Просто нет. — Он усмехнулся, и мягко повернул его за плечи, указав вперед себя. — Иди к ним. Ты можешь себе позволить порадоваться. Будь среди тех, кто тебе важен, пока есть возможность. О своем тренере не думай. Он сейчас тебе не помеха.       Никишин с улыбкой кивнул, и, выбравшись из-за стола, залпом допил алкоголь. Выдернул Фальковского и потянул его следом за собой позориться. Степа едва успел напихать в рот еды и плеснуть следом алкоголя, торопливо шагая за ним. Радулов с Волком остались сидеть одни, друг напротив друга. Саша задумчиво его рассматривал, перебирая в руках стакан. Кертис сидел пригревшись с слишком большой худи на плечах. Прикрыл глаза, словно собираясь уснуть. Радулов слишком громко поставил стакан, и сложив руки на груди, уставился на него оскалившись. Волк приоткрыл глаза, ничуть его не напугавшись. Алкоголь делал слишком длинный тормозной путь у одного, и слишком притуплял эмоции у другого. А остановить их не кому. Все плясали под очередную странную песню, вообще не обращая внимания на происходящее. — Я не буду извиняться перед тобой. Я считаю ты достоин своей судьбы.       Волк безразлично пожал плечами. Поправив длинный черный рукав, упавший с плеча, слегка наклонился вперед и аккуратно протянул свой стакан с виски. Саша звонко его отбил. Они сделали по нескольким глоткам. Зелёные глаза молча смотрели в серые. Кертис положил ногу на ногу, и, подперев голову рукой, сказал: — Ты же любишь его. — Это не твоё дело. — Не дай ему ошибок наворотить. Иначе мы с тобой останемся без лучших снайперов. — Я считаю Мэйсек сам должен обжечься об Диму, как мы с Ромой обжигались. И если его это убьёт, значит так и должно быть.       Волк поджал губы, отрицательно покачав головой. У него было другое мнение. Близким другом он был не готов жертвовать. Ни одним, ни вторым. Сделал несколько глотков виски и спросил: — Зачем ты так со мной поступил? Зачем ты рассказал Дицу о том, где я живу? — Это проделки Шипачева, что все никак успокоится не может, что не он капитан. — Ты не обманешь меня в том, что и по каким принципам в Казани работает. И я прекрасно знаю про то, что Ротенберг не имеет никакого отношения плохого к Диме. Иначе он бы так счастливо не пел о «Романе». — Изящные ручки нарисовали кавычки в воздухе, — И не не пел бы с такой гордостью, что он — мужчина всей его жизни. Зато твои руки ему всю душу запачкали. Из-за тебя он стал таким. Тебе все об этом говорят. И тебе на это плевать. Ты продолжаешь делать ему плохо.       Радулов улыбнулся и с трудом спросил, вдруг наклонившись поближе к нему и положив обе руки перед ним на деревянную столешницу: — Тогда зачем ты продолжаешь желать, чтобы мы были вместе. Для чего, Волчонок? — Не называй меня так. — Кертис откинулся на спинку дивана, едва заметно скривившись от вонючего шлейфа. Отставив стакан, сложил руки на груди, нахмурившись. — А как же тебя называть? Птичка? — Саша хитро улыбнулся, и вдруг похлопав по карманам, сказал, — Извини, детка, наличка в паспорте осталась. Ценник все такой же? — Да. — Кертис улыбнулся ему, — Непосильный для тебя. Ты столько не заработаешь. — Ой, ты глянь, кто грубить умеет. Никита тебя научил отпор давать? Ничего страшного. Дица приютят в Авангарде. И где бы ты не спрятался, в какой бы клуб не сбежал, он тебя достанет. — Я вас не боюсь. У меня есть преимущество. — Волк повернул руку и показал ему пальчик с кольцом. — А твоё ведь Дима выкинул? Или ты с ним, как с мёртвым мужем, кольцо на шею повесишь? — Мелкий, тебе зубы лишние? Ты грань дозволенного не переходи. Я тебе поиграться со мной дам, но ты сильно дохуя себе позволяешь. Ты хочешь драки?       Волк кратко посмотрел на танцпол, где продолжились странные неистовые пляски, похожие на смесь хоровода и обряда на вызов дождя. — Ну пойдём.