Два медведя в одной берлоге

      Казань. Квартира Дмитрия Яшкина. Раннее утро.       Дима медленно открыл глаза, с облегчением выдохнул. Он выспался. Еще сон какой-то интересный был, что оставил с мозгах после себя только приятное послевкусие. Карие глаза уперли взгляд в потолок комнаты Артура. Вокруг стояла тишина. Чья-то теплая рука мягко приобнимала его. Он повернул голову. Мэйсек крепко спал рядом, положив руку ему на бок. Дима заинтересованно скользил взглядом по нему. Слегка уже заросший. Немного растрепанный. В своем странном драном свитере из-под которого торчал воротник черной худи. Дима уткнулся носом в его теплую шею Почему от него ничего не чувствуется? Явно же должен быть какой-то аромат. Но он его не чувствовал. Даже странно. Он принюхался к себе. От него пахло кондиционером с запахом лаванды. Видимо, чтобы его такого красивого моль не поела. Но Артур сказал что ему нравится когда от одежды пахнет лавандой. Он не стал спорить.       Поворочался. Был сильно голоден. Но уходить не хотелось. Он вытянул руку и поднял с тумбочки чужой айфон. Улыбнулся экрану заставки, где был знакомый пейзаж. Это же лес около его подъезда. Знакомые деревья с великолепным грозовым небом над своими кронами. Девять утра. Ему никуда не надо было. После Петербурга их ждало два дня паузы. А потом снова марафон из игр. Мягко и беззвучно положив телефон обратно, он замер. Брукс перевернулся на живот, продолжив крепко спать. Дима очень осторожно вылез из кровати, чтобы не разбудить его. Мягко укрыл одеялом. У него ледяные руки. Наверное очень замерз. Беззвучно вышел из комнаты Артура и поразился полной тишине. Закрыл дверь за собой. Улыбнулся, увидев, как спят обнявшись Галкин с Ахтямовым на диване. Дима повернул голову на кухню. Бардаков с Никишиным что-то почти беззвучно обсуждали вдвоем, полулежа. Рядом с ними была початая бутылка барристера. Дима тихонько пошел до своей спальни. У него на кровати была специальная прослойка между матрасом и простыней как раз на «экстренные случаи». Ее можно было снять, и спать дальше. Видимо так и получилось. На его хозяйской кровати спали рядышком Фальковский с Трямкиным. Между ними спал Толчинский. У одного спали обнявшись Сафонов с Да Костой, а около Степы спал Лямкин, свесившись с кровати. У каждого по одеялу. И все поместились. Яшкин улыбнулся. Закрыв дверь пришел к разговаривающим на кухню. Закрыл очень осторожно стеклянную перегородку, чтобы никого не разбудить разговорами. — Мы уж думали ты не проснешься. — Усмехнулся Саша, лениво повернув голову к Яшкину, что решил сделать себе кофе. — Ты как после вчерашнего? — Ну я же с вами не бухал. Так что я заебись. — Дима оперся спиной о кухонный гарнитур, сложив руки на груди, — Вы че, вдвоем, до сих пор не ложились? — Мальчишки синхронно отрицательно покачали головами. — Пиздец. И что же вы обсуждаете? — То, как мы докатились до такой жизни и что дальше с этим делать. — Захар улыбнулся и плеснув себе еще немного джина, разом опрокинул стопку. Никишин сложил руки на стол и просто улегся на него, лениво вытянув босые ножки под столом. Он был очень сонный. Уставший. — Видал? Он так расстроен вчерашним вечером. — Почему? — Удивился Дима. Прихватив кружку уселся напротив Ники, и, вытянув руку, потрепал его по волосам. — Из-за проигрыша? — Да. Было бы классно кубок у ебучих москвичей отобрать. Но нет, матч с тобой должен был именно вчера получится. Ну еб твою мать. — Саша поднял взгляд, — Тебе хорошо. Ты победил Рому и гордо стоишь перед своими мальчишками. Тебе спасать уже нечего. Но нам терять всегда есть чего. И терять всегда есть кого. Я уже знаю, что прилетев в Петербург отхвачу от Ромы за эту хуйню. Хотя меня даже на льду не было. Все равно Никишин будет крайний. — Он вдруг выпрямился, и повернув голову к Захару, сказал, — Расскажем ему?       Дима уставился растерянно на них. Бардаков лениво почесался, смотря с грустью на своего капитана. Повернув голову, смотря уже на Диму с едва заметной грустной улыбкой сказал: — Нам Ляма по секрету одну вещь рассказал. Он же тебя простил, да? — Кто? — Удивился Дима, глупо похлопав глазами. — Что у вас за заговор? — Волк. — Никишин пожал плечами, — Нас не простил. Сказал, что мы будем дальше с этим грузом тащиться. Ни меня, ни Бардака. Мы перед ним и на колени садились. И Дица зашибли. И перед Ромой его защитили, когда он в очередной раз замахнулся своей плетью. Кертис сказал, что наши проступки ничем не перекрыть. Я чувствую себя очень погано из-за этого. Я сам прекрасно понимаю, что сильно виноват перед ним. И я не извиняюсь, если считаю, что моей вины нет. Но я уже не знаю что выдумать. Мне плохо. Я плохо сплю. Я так устал от этой херни. — Он никого вообще не простил, кроме тебя. — Захар едва заметно кивнул. — Хотя ты сделал для него меньше, чем мы с Ники. Чем ты это заслужил? — Ничем. — Яшкин даже растерялся. — Я не знаю. Но да. Он сказал что прощает меня. Не знаю. Просто… вот так. Может потому что я все вспомнил и не побоялся признать свою вину перед ним. Может еще из-за чего. Вы мне про Дица расскажите. — Он пытается до него дотянутся через всех. — Никишин слегка повернул голову. У него был такой серьезный тон в голосе. — У всех уже все узнавал. Где Мелкий живет. Где его можно найти. Но он же даже на играх не появляется. Думаю, Даррену тоже херово спится. А, еще он про браслет спросил у кого-то из ваших. Даже в душе не ебу у кого. Но да, вот вас с Никиткой сдали свои же, еще и подстроив ту уебанскую подставу. — Я боялся что тебе Григоренко с Нестеровым ебало набьют. — Прошептал Бардаков. — Но никто вообще не ожидал, что эта поебень еще и с пистолетом придет. — Вы может знаете, кто меня вытащил? — Радулов. — Синхронно сказали мальчишки.       Дима впал в ступор. Глупо похлопал глазами уставившись на них. Мальчишки улыбнулись ему в ответ. — Кто? — Еще раз переспросил Дима. — Серьезно? Он? — Ну да. Артур сказал о том, что вы с Лямой собрались на приключения. А он всю игру видел с трибун. Конечно, я думаю он сам догадался о том, что что-то может случится не то. Прям много времени понадобилось. Когда ты ебнулся на снег без сознания, Саша пришел тебя спасать. Набил ему еблище, едва не ебнул в ответ. Твое счастье что ты собирался подохнуть. Он тебя доволочил до дома. Жаба девушку свою позвала. Вот тебе кровь остановили, все залатали, и Саша, удостоверившись, что с тобой все хорошо, пошел домой, попросив мелочь не говорить о том, кто это был. — Никишин улыбнулся, подперев голову, — Я такой клятвы не давал, так что мне поебать. — Я знаешь что думаю, — Вдруг сказал Бардаков, взяв бутылку в очередной раз в руку, но Дима ее придержал, отрицательно покачав головой. Захар не стал спорить и убрал руку, просто положив ее на стенки красивого стакана, — он же своего капитана не простил. Ширу-то. Хотя тот больше всех нас что-то делал, чтобы исправить свои косяки. Он вообще никому не пошел на уступки. — Ну конечно, это же очень весело смотреть, как все те, кто издевались над тобой, теперь сами мучаются. — Никишин сделал недовольное лицо. — Блять. Я как сейчас помню, как мне хорошо с ним рядом спалось. Вот я еблан, блять. Взял и Радулову поверил. Пиздец. — Он закрыл руками лицо, — Я сам себя простить не могу. И от Волка ничего такого не могу требовать. — Ой, какой он милый. — Усмехнулся Бардаков. — Детка твоя.       Дима тут же обернулся. Мимо кухни прошел сонный Брукс, весь растрепанный, судя по всему, отправившись в гостевую ванную. На его лице появилась улыбка. — О-о-о, — протянули мальчишки, — все понятно. Потеряли пацана.       Яшкин проводил его взглядом и повернул голову к мальчишкам. Бардаков с Никишиным тут же напели: — Подружки мне завидуют. Мама говорит: нашла жениха завидного! О-а-ой, смотри не упусти, не потеряй! Если позовет сбежать — убегай! — Суки. — Рассмеялся Дима. — Идите нахуй. — Бля, а можно мы спать пойдем? — Попросился Бардаков. — А ты со своим возлюбленным тут потусишь. — Ничего и не… — Тут же попытался оправдаться Дима, слегка покраснев. — Никакой он мне… — Ну-да, ну-да, рассказывай, ага. — Никишин поднялся из-за стола. — Пытается он нас тут наебать. Взгляд тебя выдает, Яшкин. Мы его все еще вчера видели. И ты знаешь, я тебе первый это скажу, но за все твое окружение, — Он вдруг взял паузу, и радостно воскликнул, — Совет, да любовь!       Яшкин расхохотался, закрыв руками лицо. Бардаков, давясь смехом, свалил следом с Никишиным с кухни. Они сбежали в комнату к Артуру, закрыв тут же дверь за собой. Дима с улыбкой развалился за столом, слегка повернув голову. Брукс, тяжело вздохнув, слегка сонный пошлепал на кухню, и, усевшись рядом с Димой, с грустным видом посмотрел на него, едва слышно промычав: — Эти злодеи лишили нас такого места для сна. Еще так рано. Какого черта ты не спишь? — Ну ты можешь ко мне в спальню пойти или мелких на диване пододвинуть. — Они вратари. Их не сдвинуть. У меня же ноль шансов вообще. — Брукс поежился и сладко зевнул. — Я слышал вчера, что они обсуждали то, что хотят вечером в бар пойти всей вот этой тусовкой. Мы с тобой пойдем? — А вам на игру всем таким красивым не надо? — Про твоих Санкт-Петербургских друзей не знаю, но нам нет. У нас перерыв. — Он похлопал руками по пижаме и тяжело вздохнул, — Бля, телефон там остался. Короче там еще пару дней. Я вообще не беспокоюсь — Трямкин же с нами. Он всегда за всем следит. Просто если не хочешь, мы не пойдем. — У меня странные ощущения, Брукс. — Он оголил оба рукава, — Видишь? У меня нет браслета. Но… ничего не изменилось. Кертис был прав. Это не он виноват. Я и правда… — Дима опустил взгляд и Брукс с улыбкой ему показал руку с его кольцом на безымянном пальце. — Какое оно красивое. Оно тебе очень идет. Да. Я и правда люблю тебя. — Я это слышу от тебя уже скоро как половину года. — Яшкин в шоке уставился на него. — Первый раз, в одном из своих запоев ты звонил мне, просто сказав что я красивый, что у тебя на меня стояк, и что ты хочешь меня. — Брукс оперся о спинку стула, развернувшись к столу боком, и сложил руки на свои бока, явно пытаясь их согреть, снова сладко зевнул, — Второй раз ты мне звонил под наркотой. Прямо тридцатого числа. Декабря которого. По-моему, в твоей истории ты был в Петербурге. Ты снова сказал мне что хочешь меня, что ты заебался от мразей и любить тех, кто этого не заслуживает и сделал мне предложение. Да. Ты просто с минуту молчал, а потом такой «Брукс, выходи за меня. Я отвезу тебя туда, где мы сможем расписаться. А потом покажу тебе как стать лучшим снайпером лиги. Но за минет.» — Они вдвоем издали тихие смешки. — Яшкин… Я…       Дима задумался над его словами. Брукс сидел слегка опустив голову, собираясь с силами. Дима, поднявшись из-за стола сделал ему кофе. Поставил горячую кружку рядом. Беззвучно вышел с кухни, и, стащив с Артура с Володей плед, укрыл их одеялом, что валялось на полу. Вернулся на кухню и укрыл плечи Мэйсека. Тот с благодарностью кивнул и сделал несколько глотков. Довольный прикрыл глаза. Яшкин завороженно смотрел на него. Сонный красивый котик. Брукс вдруг отвернулся и едва слышно чихнул. Дима умилился. И правда котик. Котенок. — Простите. — Едва слышно сказал он, — Я когда замерз и пью что-то горячее, вечно чихаю. Это вот просто постоянно такое. Так да. О чем я говорил… Я тоже люблю тебя, Дима. Но ты же понимаешь, что у нас с тобой есть проблема. Очень-очень страшная. — Тысяча километров между городами. — Прошептал Дима, и Брукс тут же кивнул. — Это пиздец как тяжело. Мне нужен любимый человек рядом. Иначе у меня с головой не в порядке. — Он вдруг улыбнулся, — А ты не хочешь на себе зеленую форму примерить? — Стоп. — Мэйсек растерянно уставился на него. — Что ты сказал?! — У тебя контракт заканчивается с Екатеринбургом. Быть может я протяну тебе руку и ты придешь к нам в Казань? Ты же со всеми знаком. Всех знаешь как своих.       Брукс в шоке уставился на него, крепко сжав двумя руками кружку с кофе, чтобы ее не выронить. Повисла пауза. Дима в какой-то момент засомневался, увидев, что такое предложение его поставило в ступор еще больше, чем предложение принять кольцо на палец. — Я помню твои слова. Ты мне сказал… — Он вдруг поднялся, и, отставив кружку, быстрым шагом ушел с кухни. Зашел в комнату к Артуру, и, закрыв окно, прихватил телефон с тумбочки. Беззвучно закрыл дверь, чтобы мальчишек не разбудить, и вернулся на свое место. Усевшись, порылся немного в телефоне и продолжил диалог словно не было этой двухминутной паузы, — Что ты ради шутки летом у Гусева примерил форму СКА. А потом сам оказался в ней на следующий сезон и снять ее уже не получилось! — Он повернул экран своего айфона и вдруг улыбнулся. — Ты мне обещал, что со мной ничего не будет! Я был тогда пьяный, сука, но я-то все помню! Ты! Наебщик! А я же тебе еще и поверил! Ну я дурак! Яшкин, у меня к тебе претензия! А ты какого хуя меня не предупредил…       Дима уставился на фотографию, где они с Бруксом стояли обнявшись. На Диме была белоснежная форма с красными акцентами и семнадцатым номером, а на Бруксе была зеленая форма с капитанской нашивкой и двадцать третьим номером. Эта фотография была еще начала декабря. Как раз перед той роковой игрой, отправившей его на много времени на больничный. Яшкин громко начал ржать, когда Брукс недовольно пихнул его в плечо. — Тебе очень идет! — Да ладно?! — Брукс легонько дал ему по лицу, — Ты и Волка, сука, перетащил в зеленую форму, и меня! Паскуда! На кадровый отдел работаешь?! Поэтому игры прогуливаешь?! Там больше платят?!       Яшкин безбожно хохотал над ним. Брукс сдался и тоже начал хохотать. Они пару минут просто заливались громким смехом. Брукс его недовольно пихнул, весь покрасневший. Дима победно вскинул руки и, схватив его за плед, принялся жадно целовать. Крепко прижал к себе. Мэйсек уселся на его ноги, отвечая на поцелуй с большой радостью. Отстранившись, Яшкин облизнул губы, смотря в карие глаза и прошептал: — Спасибо, что побыл вчера рядом со мной. Как ты знал что делать? — С маленьким такой же алгоритм. Ты выглядишь забитым и жалобным точно так же. Надо быть максимально внимательным. И не приставать, пока сам не потянешься. И вот ровно сколько внимания тебе надо, ты столько и попросишь. Ты у меня внимание любишь. — Дима счастливо кивнул. — Ну я же знаю. Ты мне так и не ответил. Мы пойдем сегодня вечером со всеми? — Я хочу выпить. И могу сильно перебрать. — Я не хочу тебя на себе домой тащить, а чтобы ты сам дошел, тебе надо не сильно много выпить. Так что я послежу за тобой. По этому поводу можешь не волноваться. К тому же мы всей этой бандой пойдем. У тебя достаточно нянечек, даже если я больше чем стакан вискаря выхлебаю. — Тогда пойдем. Давно не плясал и не дурачился. — Он кивнул, — Надо всем завтрак приготовить. А времени у нас не сильно много. — У нас? — Брукс рассмеялся, — Нет, ты меня не заставишь готовить. Я не знаю с какой стороны нож в руку брать и как плита выглядит. Я только буду любоваться тем, как ты будешь работать. — Падла. Тогда никакого завтрака тебе. — Ну и пожалуйста. Я пойду Артура облизывать.       Брукс уселся обратно на стул рядышком и спрятался в плед. Лениво потягивал свое кофе, положив ногу на ногу. Дима же открыл холодильник и задумался. Надо будет много готовить. Мысленно всех пересчитал. Да. Стандартная бригада из двенадцати человек обитала в этом доме. Он прекрасно знал что любят Петербуржцы и Казанцы. Спросив у Брукса кто чем обычно в отеле завтракает, достал нужные продукты и принялся готовить. Спустя почти час по дому начали слышаться разговоры. А вот и топот раздался. Толчинский наивно решил, что обгонит Галкина в побеге до гостевой ванной. Брукс отвел чужого мальчика в ванную в комнате Артура и только успевал всем руки пожимать. Артур с Фальковским уселись первые за стол, и, сидели обсуждали вчерашнюю игру в карты. Дима чуть не помер со смеху, когда Ахтямов начал возмущаться, что он проиграл за вчерашний вечер свою месячную зарплату в попытках отыграться. Брукс поставил перед мальчишками кружки с кофе. Решился помочь Диме и стоял на раздаче. Володя с Сережей уселись следующие за стол. Разговоры все громче. А вот и Трямкин. Он заинтересованно заглянул Диме за плечо, и, удивившись тому, что он готовил, сказал: — У меня даже жена такое готовить не умеет. Это что такое? Выглядит как шутка в тарелке. — Шутка в тарелке это Ахтямов. — Расхохотался ввалившийся через порог Лямкин. — Я тебя сейчас ударю. — Возмутился Артур. — Я Жаба! Единственная шутка у нас в команде это ты. — Ты переоцениваешь мои возможности. Главная шутка была под сорок седьмым номером, да и та закончилась. — Лямкин встал с другой стороны от Трямкина, тоже уставившись в тарелку, в которой Дима разводил ингредиенты на очередное блюдо. — О, будет вкусно. — Обещаешь? — Поинтересовался Трямкин, указав на тарелку, — Выглядит сомнительно. — У Димы невкусно не бывает. — Ухмыльнулся Лямкин. — Это просто повар со звездами Мишлен, не меньше. Эту хату давно пора внести в список лучших ресторанов города. — А еще тут кормят бесплатно. Это самое прекрасное. — Согласился Сафонов. Усевшись рядом с Бруксом отобрал у него кружку с кофе и за три глотка осушил ее. — Ай, извините, пить хочется, просто пиздец. — Ты себе только что хуже сделал, а не лучше. — Артур расхохотался, — На сушняк после алкоголя нельзя кофе пить. Ты ща засохнешь просто. Кофеин и так жажду вызывает. — О, не умничай с утра, бога ради. — Возмутился Толчинский. — У меня голова сейчас треснет. Так, а почему мы со Степой в меньшинстве?! А где мои оба два придурка?! — Они только спать легли. — Отозвался Дима, и, прогнав обоих Никит за стол, высыпал все в очередную форму для запекания. — Дай им хоть чуть-чуть поспать. — Ничего мы скоро все в меньшинстве будем. — Лямкин вальяжно развалился на стуле, и, вытянув руку, мягко поглаживал по волосам Артура, что довольный жевал бутерброд с ветчиной, и, повернув голову к Трямкину, улыбнулся, — Угадаешь кто будет? — Я знаю. — Согласился Трямкин. — Это Брукс со Стефаном его потянули сюда. Не ты. Ты на себя лавры победителя не вешай. — Я победил. — Усмехнулся Лямкин. — А мне сюжет будет кто-то сегодня рассказывать. — Растерялся Дима, и, поставив на столешницу пирог, начал его осторожно нарезать. Брукс ставил перед каждым тарелки с кусочком пирога. — Кого еще ждем? Мне тринадцатую кружку доставать?       Все замолчали, когда Стефан ввалился на кухню, и едва не убился, запнувшись об собственную ногу. Раздался громкий ржач. Француз гордо сделал непринужденное лицо и, оглядевшись уселся на ноги Фальковскому, что вообще никак не ожидал такого жеста внимания. Мягко обнял его. Стефан счастливо улыбнулся и прижался к нему, заболтав ногами. — А я всегда говорил, что эти ребята на горе все поголовно ебанутые! — Возмутился Толчинский. — Мы от Магнитогорска отхватили пиздячек. Челябинск перед нами феерил, пришлось пожарников вызывать. А теперь вот это. И мы еще и в меньшинстве. Степа, не поддавайся на флирт! — Да он все равно нашего языка не знает. — Отмахнулся Фальковский. — Когда я еще с хорошим снайпером пообнимаюсь? У нас же нет нормальных. — Твое счастье, что тебя Никишин не слышит. А то он ща бы тебе целую лекцию рассказал почему у нас в команде все так, как есть. — Ты неедоценивать я! — Возмутился Стефан, и раздался истеричный громкий хохот. Дима от услышанного чуть тарелку с рук не выронил. — Я понимать! Силэуно! — Что, блять, за школа косноязычия?! Я ни слова… Я ни звука не понял. — Растерялся Фальковский, — Это на каком сейчас было?! — Бля, лучше бы ты молчал. Умнее бы казался. — С грустью сказал Галкин, подперев голову рукой. — А чего, кого ждем?       Раздался стук в дверь. Лямкин тут же побежал с громким топотом до входной двери. Яшкин в шоке повернулся к гостям. Все тут же расхохотались от его реакции. Продолжился неспешный завтрак. Дима прислушался. Тихо. Через пару минут снова довольный топот Никиты. Яшкин замер, увидев, как Лямкин поставил на ноги Кертиса, что счастливо улыбнулся и тут же всем помахал. Его шумно все поприветствовали. Брукс со Стефаном гордо отбили ему пять. Домовой прошел с ним за ручку до стола. Уселся обратно. Кертис залез ему на ноги, и, взяв с рук Артура предложенный бутерброд, довольный облизнулся. — Я победил. — Усмехнулся Никита. — Это их победа. Это они его уговорили приехать. — Упирался Трямкин.       Дима растерянно уставился на Кертиса. Он мягко пожал всем руки, и, немного поерзав на ногах Никиты, довольный съел бутерброд, не давая крошкам с хрустящего хлебушка даже рассыпаться. Никита мягко поглаживал его по волосам, и с радостью украл ему еще один бутерброд, накормив бедолагу. Кертис облизнул тонкие губы, кажется, удовлетворив страшный голод, и повернул голову к Бруксу, шепотом начав с ним переговариваться. — Он идет с нами! — Воскликнул Лямкин, — Мы идем в бар! — Ну пизда нам тогда сегодня всем. — Расхохотался Яшкин. — Вот вы суки! Мы уже один раз так набухались. А потом с двух сторон случился минус по штату. А нас тут трое таких. Вы предлагаете мне нянькой поработать?       Он поставил тарелку рядом перед Волком, и тот с благодарностью ему кивнул. Кажется, с ним все было в порядке. Он был абсолютно не против шумной компании, что вела непрерывные разговоры. Лямкин сидел обнимая Волка одной рукой, второй увлеченно черпал кашу из тарелки, довольно чавкая. Дима уселся на ноги к Бруксу. Тот лишь с улыбкой принялся кормить его с ложечки, продолжая перешептывания, выглядя немного обеспокоенным. Яшкин услышав знакомую фамилию сделал вид, что не подслушивает, смотря на Ахтямова, что крепко обнимался с Толчинским, и Сережа был этому очень рад, с радостью прижимая его к себе, отбивая ручкой все хулиганства от Галкина, не давая его обижать. — Лучше я буду с вами, чем там. — Послышался шепот Кертиса. — Если бы не Сережа, я бы остался в ловушке. — Что случилось? — Прошептал в ответ Брукс, положив голову на спину Диме, — Диц? — Да. Он едва входную дверь мне не вынес. Я через окно перелез к соседям. Упал не очень удачно. А он еще и не один приехал. Я так на играх быстро не бежал. Хорошо хоть Широков их задержал. Если бы не он, они бы просто разорвали меня там. — Ты что, совсем без вещей? — Совсем. Там не до этого было. Никому не говори об этом. Диц точно знал где меня искать. А учитывая то, что они приехали после матча с Казанью, я думаю, кто-то из них сдал мой адрес. Никита обо всем знает. Но остальным не говори. — Радулов едва успел спасти Диму, когда Даррен пришел к ним с Никитой. У него весь бок разодранный. — Яшкин насторожился, игриво порычав, когда Трямкин протянул руку и потрепал его по светлым волосам. Брукс мягко провел рукой по его бедру, успокоив его, — Диц совсем охуевший? — Он всегда таким был. Он считает, что если я не с ним, значит мне нельзя жить. Этот человек будет твоим единоличным собственником, и будет прижимать тебе нож к горлу, крича что-то вроде «люби меня!». Если я в этом сезоне выживу, то поеду жить на Дальний Восток вместе с Широковым. Иначе от него не спрятаться. — А если они нам в плей-офф попадутся, что мы с тобой делать будем? — Нам для начала надо пройти дальше первого раунда. Ты давно туда уходил? — Кертис усмехнулся. — Вот и потом об этом подумаем. Залезть в плей-офф мы смогли. Нам надо успеть увернутся от Салавата или от Трактора для начала, а потом думать что дальше делать. Все. Делаем вид, что все нормально. — Мне тебя защищать? — Диму береги своего. У меня свой защитник есть. Не трать на меня силы. — Будем пить сегодня? — Издал тихий смешок Брукс, — Давай повеселимся с ними? — Я хочу забыть этот страшный ужас. Забыть про то, что мне пришлось удирать до аэропорта бегом через лес, потому что они умудрились дтп устроить на трассе. Я просто хочу побыть тут. Побыть в безопасности. Никита пообещал, что должно быть интересно. Я хочу побыть первый раз в жизни частью общества. Трям нас придержит, если сильно упьемся. Выпьем.       Они незаметно друг другу отбили пять. Кертис повернул голову и тут же начал целоваться с Лямкиным, что взмахнул рукой, мягко положив ее на плечо Волку, мягко приобнимая его другой рукой. Дима же с большой радостью принялся целоваться с Бруксом. — Блять, каждый раз одно и тоже. — Вздохнул Ахтямов. — Не обращайте внимания. Они так и не отлипнут теперь друг от друга. Так, значит мы уже определились куда пойдем. Ну еще только два часа дня. Так что давайте в карты, а ближе к семи выдвинемся. — Заебись! — Воскликнул Сафонов. — Отыграюсь! — Ноль шансов вообще. — Отмахнулся Галкин, — Вообще бесполезно. Сейчас еще Никишин с Бардаком выспятся, пизда будет. Тебе уже дважды из банка звонили, спрашивали, нормально ли у тебя с головой, что ты за вечер двести штук ушлепал. Ахтяму, вон, два года ебаться в своей вышке за такую сумму. — Так, эй! Зато меня там любят! — Возмутился Артур, — Сейчас вилкой в палец получишь. — Хорошо хоть не в глаз. — Лямкин вдруг громко заржал, и, пихнув в плечо Диму, заставив его отстраниться от Брукса, — Слышь, вилкой в глаз или в жопу раз? — Что-то я среди вас одноглазых не вижу. — На русском сказал Кертис.       Раздался громкий истеричный хохот. Дима взвыл, закрывшись руками. Мальчишки громко хохотали, даже не зная как на сказанное реагировать. На движуху и шелест карт в руках у Фальковского на кухню пришел сонный Бардаков. Перевалившись через плечо Галкина, мягко потрепав его по волосам, утащил у него из рук бутерброд, тут же довольный встал над ним и начал чавкать. Степа быстро спросил о том, кто будет играть. Артур собрал всю посуду, наполнив всем в кружки то кофе, то чай. Кертис кивнул, дал по рукам Никите, забрал две карты. Дима с Бруксом с любопытством смотрели за игрой. Фальковский был в качестве раздающего. Яшкин не знал правил, и отказался играть. Брукс, видимо, отказался, потому что не на что было. Ставки большие. По две тысячи. Бардаков, явно наевшись, вытер руки об футболку с уточкой, крылышками и нимбом и тоже взял пару карт. Подняв голову растерялся. Дима повернул голову. До бедолаги только, видимо, дошло, что кто-то в банде был лишний. Он глупо похлопал глазами, рассматривая Кертиса, что хитро следил за игрой, положив руки на свои карты. Лямкин мягко положил свои руки с длинными пальцами сверху, уткнувшись носом в его плечо. — О, — вдруг воскликнул Артур, повернув голову, уставившись на Бардакова, и указал на уточку, — Юра?! — Юра. — Согласился Захар, и, повернул его голову обратно, — Не отвлекайся.       На кухне повисла тишина. Уровень поднимающейся драмы поменял всем играющим лица. Яшкин завороженно наблюдал за тем, как игроки проводили в головах явно большую работу, прикидывая свои шансы. Никита что-то пытался пару раз подсказать Волку, но тот мягко его затыкал, покачав указательным пальчиком, прижимая карты с цветастой рубашкой к столешнице. — А что происходит. — Шепотом спросил Яшкин. — Они в покер играют. Я все проиграл. Не лезу больше. — Пояснил тихонько Брукс. — Погоди. Сейчас Степа еще одну карту откроет, и тут снова будет галдеж. Будь готов к этому. — Я правил не знаю. Меня это пугает.       Рука Фальковского раскрыла одну из карт. Тут же раздался громкий крик. Многие побросали свои карты. Волк же победно вскинул руки. Лямкин счастливо расхохотался и сгреб себе приличную стопку денег. Кертис запустил руку в волосы, хитро улыбнувшись, оголив ровный ряд зубов, осмотрев всех проигравших. — Саня! Веселее! Тут снова карты!       На фоне где-то раздался грохот, словно что-то тяжелое упало. Дверь в комнату Артура громко распахнулась. Никишин тут же рухнул на пол. Недовольно откинул от себя одеяло и сонный прискакал на кухню. Фальковский собрал все карты. Дима шепотом сказал Бруксу о том, чтобы тот ему пояснил правила, и кивнул Степе, чтобы он и на них раздал. Саша стоял обкусывая губы, сонный, растрепанный. Присмотрелся к сидящим. Обошел стол. Уселся на ноги Толчинскому, что недовольно взвыл. Дима повернул голову. Кертис сидел между ними, слегка откинувшись назад. Никита его мягко обнимал, прижимая словно игрушку к себе. Никишин повернул голову, хитро улыбнувшись Яшкину и подмигнул ему. Вдруг до него дошло кто между ними сидел. Он растерянно повернул голову и уставился на Волка. — А ты тут опять откуда?! Магия телепортации? — Я волшебник. — Усмехнулся Волк, — Брукс сказал что ты три тысячи за вчера проиграл. — Он изящно вытянул руку с аккуратными пальчиками, в которых была сложена купюра. — Тебе занять на игру? Ты же потом отыграешься? — Отыграюсь. — Никишин осторожно вытащил купюру в сто долларов. — А ты что, хочешь мне сказать что этого не будет? — Хочу сказать, что это будет проблематично. Но ты умеешь удивлять. Я думаю у тебя все получится.       Раздался громкий хохот, когда Саша стыдливо опустил голову. Дима получил свою пару карт. Очень осторожно их приподнял со стола, посмотрев на то, что ему предоставила судьба в качестве развлечения. Брукс прикрыл рот рукой, шепотом ему рассказав про расклады. Снова повисла тишина. Руки мальчиков прижимали карты. Яшкин внимательно осматривал всех, кто сидел вокруг него. Он был поражен, насколько умными могут все казаться. У них словно был интеллектуальный клуб и играли они на хрустальную сову. Уставился на Захара, что единственный стоял, спрятавшись за спиной Толчинского, прижимая карты к своей уточке, с боязнью смотря на стол. Фальковский поправил плед на плечах. Неторопливо отпил кофе и продолжил игру. С подсказками Брукса, Дима начал примерно понимать смысл от игры. Степа замер, остановив руку над последней картой. — Давай ты просто не будешь ее трогать. — Попросил Да Коста, прижав свои карты к стеклянной столешнице кружкой с кофе. — Выглядит сомнительно. — Согласен. — Поддержал его Толчинский. — Никто из нас не хочет, чтобы ты к этому прикасался. — Ну я хотел бы прикоснуться, меня пока все более чем устраивает, но как говорится один не потрогаешь. — Растерянно сказал Никишин, косясь на последнюю карту.       За столом моментально раздался истеричный хохот. Яшкин перевел всем непонявшим фразу, и хохот стал только еще громче. Саша даже растерялся, не поняв, что сказал не так. — Кто так, блять, говорит?! «Один не потрогаешь»! — Взвыл от смеха Толчинский, — Любители групповых изнасилований?! Где, блять, так говорят?!       Все продолжили заливаться истеричным хохотом, просто поставив игру на паузу. До Никишина все же дошло что он сказал. При попытке оправдаться всех еще больше повеселил. — Пацаны! — Воскликнул в слезах Сафонов, едва дыша от приступа истерического смеха, — Вы моя любовь! Сука, я каждый раз просто уссыкаюсь с вами! Ебать, просто, кучка тридцатилетних долбоебов… — Мы тоже тебя любовь! — Радостно ответил Да Коста на русском.       Кертис стыдливо закрыл рукой лицо. Галкин с Ахтямовым едва не упали со смеха. Никишин взвыл, схватившись за живот, сам весь в слезах заливаясь громким хохотом. — Сука! Стефан как ебаный пришелец, который десять лет пытается русский выучить! — Хохотал Трямкин. — Падежов все никак не завезли! — Возмутился Сафонов, повиснув на его шее хохоча. — Ебаный пиздец!       Фальковский резко раскрыл последнюю карту. За столом раздались громкие крики. Начался настоящий вокзальный балаган, словно объявили сразу четыре поезда на двух перронах. Начали все скакать, явно недоумевая как они докатились до такой жизни. Яшкин в шоке за всем наблюдал. Мальчишки чуть не подрались, но были вовремя распиханы обратно по своим местам. Брукс Яшкину с радостью пояснил, что они только что проиграли свои деньги и они ушли в фонд нуждающимся. Диме пришлось наклонится, чтобы увидеть кому. Саша сидел изумленно смотря на стопку денег, что теперь принадлежала ему. Тут же протянул руку к Кертису. Тот мягко подал свою. Никишин ее поцеловал и сказал: — Вот ты и правда волшебник. Спасибо.       Никишин тут же сгреб себе деньги. Отказался от нового круга игры, с ехидной улыбкой собирая купюры по номиналу. Ставки с каждым разом становились все больше. На третьем раунде удача улыбнулась уже Стефану. Француз просто улегся мордой в цветные купюры, где лежали вперемешку и рубли, и евро, и доллары, и просто следующий круг почивал на лаврах самого богатого. Яшкин насчитал у него две тысячи евро. Задумался, стоило ли лезть, когда ставка уже дошла до четырех сотен. Решил согласится. Ахтямов обиженно сидел сложив руки на груди, отказавшись играть. Заинтересованно посмотрел в карты Галкина. Растерялся, распахнув глаза. Володя тут же дал ему в лоб. Бардаков оперся о плечи мальчишки, и, положив свою голову на его, тихо напел: — Заводи мотор, я хочу убежать. — Артур тут же улыбнулся и решился ему подпеть, — Можешь бежать со мной, но не вздумай меня держать. Заводи мотор, полегче на виражах…       Фальковский раскрыл первую карту. Дима присмотрелся на реакцию Галкина. Мальчишка поджал губы, и, повернув голову, уставился на руки Толчинского. Сережа беспокойно набивал ритм поющим пальцами по стеклу. Решился тоже подпеть вместе с мальчишками: — Заводи мотор, ведь мне никого не жаль…       Яшкин поджал губы, прислушиваясь к словам, внимательно смотря на руки Степы. У него быстро забилось сердце. Руки Брукса мягко легли на его побледневшие руки, скрыв его волнение. Никишин оставил в покое свои карты, лежащие рядом со стопкой мятых купюр. Кратко переглянулся с Лямкиным, что сам довольный отбивал ритм пальцами по стеклу вместе с Сергеем. Они вдруг синхронно решились подпеть вместе со всеми: — Заводи мотор, я с бутылкой на пассажирском, пересекаю город, словно работают ниндзя…       Рука Фальковского медленно раскрыла вторую карту. Да Коста закрыл лицо руками и ссутулился над столом, отбросив карты. Яшкин кусал губы. Этот игрок явно вышел из игры. Карие глаза уставились на Володю. Он запнулся в песне. Тоже мимо. Сережа никак не изменился. У него всё под контролем. Перевёл взгляд на Никишина. Саша беспечно покачивался на стуле, не мигая смотрел на карты, лежащие перед Степой рубашкой вверх. У него тоже всё нормально. Сидящий следом за ним Сафонов отправил карты в общую кучу, обречённо отмахнулся и решил присоединиться к общему сеансу распева песен. В этом у него лучше получается, чем в играх в карты. Брукс шёпотом подсказал ему карты, которые были в руках у Кертиса. Дима тут же улыбнулся. Вот уж с его невозмутимым видом можно играть в покер. С такими слабыми картами шансов победить нет. Лишь бы Брукс его не подвёл. На кону очень много денег. — Заводи мотор и помни: всё это снится. Когда мы с тобой — всё вокруг не имеет смысла… — Затянули мальчишки в полном составе.       Дима растерялся. Почему они начали именно такую странную песню с такими словами петь? Почему-то ему вспомнилось о Радулове. Трямкин сидел подперев голову рукой, прямо рядом со Степой со обреченным видом. Вдруг тоже присоединился к общему пению: — Заведи мотор, догони любовь. Бесконечно вниз по трассе номер боль…       Фальковский раскрыл еще одну карту. Галкин откинул тут же от себя карты, закрыв руками лицо. Сдался и Никишин, захныкав следом отправив карты в общую кучу. — Мы в сопли в гараже, выхлопы в салон… Но не глуши мотор, только не глуши мотор.       Трямкин отправил свои карты следом, и, сложив руки на груди, недовольно покачал головой. Дима уставился на Кертиса. Перевел взгляд на его руки. Они остались играть вдвоем. Дима едва заметно улыбнулся ему. — Вскрываемся? — С надеждой спросил Яшкин, прижав свои карты руками, прекрасно зная, что руки Брукса скроют всю бледную кожу, слегка взмокшую от сильного волнения. — Я в твоей секте не состою. Я планировал просто поиграть в покер. — Улыбнулся ему в ответ Кертис. За столом послышались смешки. Он изящно показал рукой на Степу, — Не будем ждать последней карты? — Не будем. Я в себе уверен. — Наконец-то, блять, он уверен в себе. — Взвыл Ахтямов, — Ебаный случай! Наконец-то это случилось.       Повисла тишина. Изящные пальчики Волка приподняли карты. Он словно еще раз сверился с картами, чтобы они не поменялись. Они на счет три резко раскрыли свои карты. За столом послышались удивленные вздохи. Все зависело от той карты, которая лежала перед Степой. Либо один проиграет, либо другой. — Если мы сейчас проиграем, я тебя за ошейник на дверь повешу. — Прошептал Лямкин.       Кертис едва заметно улыбнулся, мягко убрав руки с карт. Дима подпер голову рукой. Вдруг Захар затянул припев песни, да еще и так громко, что все с радостью подключились: — Заводи мотор! Увези! Увези меня! — Вдруг он радостно подпрыгнул, когда Степа раскрыл последнюю карту, — Заводи мотор! Будь со мной, ты же сильная!       За столом раздалось громкое ликование. Дима победно вскинул руки. Брукс счастливо расхохотался. А вот и оплата за сегодняшний поход в бар появилась. Не много не мало четыре тысячи. Он с радостью сгреб деньги, и, повернув голову, с радостью поцеловал Брукса. — Сука. Мухлеж! — Возмутился Никишин, — Ебаные канадцы в сговоре! — Ты осторожней размахивайся званиями канадцев. — Расхохотался Галкин, — Один казах, второй немец. — Так, блять, у меня уже дыра в бюджете размером с Саратовскую область. — Трямкин поднялся из-за стола, и, глянув на время, сказал, — Пошлите, уже самое время. Как раз пока доберемся, будет семь.       Пока Яшкин довольный целовался с Мэйсеком, а Волк успокаивал поцелуем Лямкина, вся банда пошла собираться. Дима параллельно сложил все купюры в аккуратную стопку и, сунув их в джинсы Бруксу, осторожно отстранился. — Паспорт возьми, сладкий. А то нам с тобой не продадут.       Брукс ему счастливо улыбнулся. Они пошли следом за всеми. Дима едва успел выхватить свой пуховик у Никишина, дав ему подзатыльник. В коридоре раздался громкий хохот. — Это чья поебень? — Галкин поднял кроссовок за шнурок, — Кто в детском мире обувается?       Все уставились на кроссовок. Дима примерно прикинул, что это был какой-то очень небольшой размер. Возможно даже тридцать шестой. — Слышьте, давайте будем так искать принцессу. Эй, принцесски! — Воскликнул Да Коста, — Чей туйфляй!       Снова истеричный ржак. Толчинский уже было прибежал, торопливо натягивая на себя худи, и, усмехнувшись, гордо сказал: — Не мой туфля. Мой побольше. — Тут только поменьше есть. — Заинтересованно сказал Артур, опустив взгляд вниз. — Сука! Вы что, блять, угараете?! — Все одиннадцать человек уставились на пол. Одинаковые носки были только на Ахтямове. — Лямкин, блять! — Возмутился мальчишка, — Пидораса кусок! Сюда иди! — Никита торопливо пришлепал ко всем в коридор. Артур упер руки в бока, и серьезным тоном возмутился, — Это что за поебень?! Твои проделки?! — Туфля отдай. Это маленького. — Он швырнул не глядя маленький кроссовок себе за спину, попав точно в Кертиса, который этого вообще не ожидал, и растерянно огляделся, не поняв откуда прилетело. — О, ебать, ржака! Бля, сорян! Нигде не указано, что носка должен быть одинаков!       Мальчишки со смеху попадали, увидев, как Артур недовольно уставился на Никиту, что глупо похлопал глазами и быстро сбежал обратно. Яшкин сполз по стеночке, и, указав Артуру на другой кроссовок сказал: — Чей туфля? — Моё! — Радостно воскликнул Сережа. — Я же говорю у меня побольше. — Он гордо напялил свои кроссовки и накинул куртку. — Эй, Домовой! Хватит жрать! Обувай свою Золушку и почапали водярой кидаться!       Народ шумно галдя пошел до лифта. Дима плюнул на то, чтобы завязывать кроссовки и просто развалился на полу в коридоре. Кертис дождался Никиту, что пришел и правда с набитым ртом, успев уже что-то урвать. Мягко одел на него пуховик. Никита довольно чавкая, уселся перед ним на колени. Волк подал маленькую ножку, и позволил Лямкину обуть высокий белоснежный кроссовок с бирюзовой полосой. Тут же подал вторую ножку. Брукс с Димой умилились, наблюдая за происходящим вместе с Артуром и Володей. Кертис наклонился к Никите, кратко его поцеловав в качестве благодарности, и, схватив его за ручку, быстро сбежал из дома. Никита с громким топотом понесся за ним, оставляя целую кучу грязи, что падала с его высоких кроссовок, по которым уже из-за налипшего слоя было не понять, какого цвета они были. Володя с Артуром ушли следом, прихватив Брукса. Дима же привычно закрыл квартиру, и, накинув на голову капюшон, пошел в замыкающих за своей бандой. Услышал звонок телефона. Посмотрел на яркий экран. Удивился, увидев, что ему звонит Шипачев. Тут же принял вызов. — Привет, Вадим. Что случилось? — Че, чем занят? В Казани хоть обитаешь? — Ага. С бандитами в бар пойдем сейчас. Надеюсь за два дня потом отойдем. Но не в мир иной. — Он насторожился. — А ты чего расстроенный? Что-то случилось? — Ты пить собрался? — Удивился Вадим. Диму прилетевший в лоб вопрос даже сбил с толку. — Охуел? — Ну я нормальный. Много сейчас не пью. Не больше пары бокалов. Больше не хочется. — Он осторожно подбирал слова. Он даже не знал, закончил ли Вадим работу с Романом Борисовичем по своей второй должности. — Ты мне скажешь что случилось? — А можно я вам Радика оставлю? А то мне Аня ебнет, если через пару дней придет, а он все еще бухой. Я заебался с ним уже нянчится. — Ну…       Дима растерялся. Вот это новость — поп с гармонью. Он поднял взгляд. Брукс радостно скакал перед лифтом, пока Толчинский ему что-то объяснял. Сережа явно хотел его за что-нибудь схватить, но Захар с Сашей крепко держали своего маленького, но гордого нападающего. Казалось бы, нет никакой проблемы. Одной рожей в банде меньше, одной больше. Но с этим предложением было явно что-то не так. Он отвел телефон в сторону, и, дернув Артура за рукав, оттянул его подальше. Выключив микрофон у телефона шепотом ему на ушко рассказал о предложении. Артур удивленно посмотрел на него. — Я знал, что после того, как ты Саше его кольцо в морду кинул, он… Не просто так начал игры прогуливать. А если он агрессивный? А если драться полезет? — Я не думаю, что если Саша напился от того, что ему грустно, он полезет драться. Ему обычно не до драк в такие моменты. — Тогда соглашайся. У нас место на пятнадцать человек. Саша лишним не будет. — Я планирую напиться с Бруксом и ебаться с ним все выходные. — Честно признался Яшкин, — Возможно прям там начну. Если что, последишь за ним? — Без проблем. Я же с Володей не пью. Мы опять будем сидеть с безалкогольным пивом, цедить его втихушку и над вами пьяными смеяться, жизнь себе продлевать. Я вон, Степе пообещал за одним Сашей следить. — Мальчишка аккуратно указал себе за спину. Никишин получил в лоб за ехидные комментарии над короткими лапками Волка и спрятался за Толчинского, который с большой радостью еще и добавил мальчишке, когда услышал шуточки уже в свой адрес, — Так что Сашей больше… Сашей меньше. Пускай ведет. Только через пару часов. Вы все накидаетесь, ну, чтобы на трезвую конфликтов не было.       Дима с улыбкой потрепал его по темным волосам. Артур быстро побежал до лифта, услышав, как нападающие стояли и гордо шутили шутки в адрес Трямкина с Фальковским, а все вокруг в очередной раз умирали со смеху. Приложив телефон к уху сказал: — Веди, Вадим. Адрес я тебе скину, где мы будем. Только, если будет возможность, хотя бы через пару часов. Мы все выпьем немного. Тут компания очень большая. Конфликты могут быть. — Хорошо. Спасибо. Если есть возможность, не пускай его домой еще дня три, пока его Аня не вернется. — Я… постараюсь? — Удивился Дима. — Ладно…       Он завершил вызов и едва успел заскочить последним в большой грузовой лифт. Все поместились, хоть и были как сельди в бочке. — Чья печень у меня перед глазами. — Возмутился Толчинский. — Але, мужчина, вы своей ластой мне на ноги наступили. — Скажи спасибо, что не на голову. — Поддержал собрата по несчастью Кертис, просто повиснув на шее Лямкина, чтобы ему никто его маленькие лапки не оттоптал. — Эй, кто уже напился?! Почему зеркало запотело.       Раздались тихие смешки от Стефана и Сафонова. Они вытянули руки и громко отбили друг другу пять. Галкин с радостью дал по морде Да Косте, а Яшкин хлопнул по Илье. Громкий ржач, раздавшийся из кабины лифта явно был слышен на каждом этаже. — Давайте я прыгну и посмотрим что будет? — Предложил Фальковский. — Лифт не рассчитан на нагрузку такого веса. — Возмутился Толчинский. — Там не то, что тросы оборвутся, так еще и в доме пару трещин появятся. — А, так это от него у нас трещина по середине кухни пошла… — Растерянно сказал Артур, уткнувшись мордой в плечо Диме, что полулежал на Бруксе, вжимая его в металлическую панель лифта. — Ебать, где?! — Удивился Яшкин. — Пиздец, я разорюсь ремонт делать. — Ебаный в рот, он еще и ремонт сам делает. — Удивился Стефан. — Ты в курсе, что есть специально обученные люди и тебе не обязательно самому корячится?! — Я что, похож на богатого?! — Возмутился Яшкин. — Я беден, как церковная мышь! — Это та мышь, которая прогрызла мешок с крупой и, сожрав все двадцать пять килограмм, выкатилась из церкви выломав весом дверь, и, скатившись с оврага, сбила пару многоэтажек. — Взвыл Галкин, заливаясь хохотом прижатый двумя двухметровыми защитниками в зеркало. — Ротенберг от тебя отказался в составе Петербурга потому что ты своей зарплатой весь потолок пробил один? — Нет, потому что у Ромы денег не хватило. — С радостью сказал Никишин, и, воспользовавшись тем, что руки Димы крепко держал Брукс, с радостью дал ему по морде. — Все нищим прикидывается! Черные трусы красной заплаткой зашивает! У самого зарплата, как годовой бюджет Республики Тыва…       Снова громкий ржач. Лифт, наконец, раскрыл свои двери. Яшкина просто вышвырнули первым. Дима едва не убился об стоящих соседей, что ждали свой лифт на первом этаже. Вывалившаяся толпа разномастных мужиков от двадцати до сорока, говорящая сразу на английском, на русском и татарском всех напугала. Яшкин гордо пошагал первый, ведя свою банду, что громко галдела и шутила друг другу сомнительные шутки в привычный бар. В тот, где их уже все знают. Вечер обещает быть очень интересным. С такими-то собутыльниками точно.