Два медведя в одной берлоге

      Квартира Дмитрия Яшкина редко бывает пустой. И прекрасное утро четверга, что был первым из двух дней небольших выходных в играх сразу трех команд, стал поводом собраться большому количеству людей. Помимо самого хозяина и вернувшегося Артура, в квартире появился Лямкин, Сафонов, Радулов, и много чужаков с других городов. Тут и стандартная бригада из Мэйсека, Волка и Да Косты из Екатеринбурга, и Дамир Жафяров из Омска, и Александр Никишин из Санкт-Петербурга. Большая компания сидела за столом на кухне, давно уже позавтракав, и обсуждала планы на предстоящие выходные. План был вполне стандартный для этой квартиры: напиться. Все дружно в очередной посмеялись над Радуловым, что был абсолютно этому не против. Яшкин сиял счастливой улыбкой, прижимаясь к своему Саше, не желая от него отлипать. Радулов сказал, что можно не прятаться больше. И что он в безопасности. Яшкин стоял, вжимаясь в крепкое плечо, и сам не верил тому, что ему не хотелось участвовать в диалоге про выпивку. У него были другие заботы. Его взгляд остановился на Кертисе, что сидел на ногах Никиты, обнимая его за шею, закрыв глаза, явно пригревшись в его теплых объятиях. Кажется, и этим двоим было плевать, что Радулов явно против происходящего. Кертис, судя по его спокойному виду, тоже был счастлив. Каждый получил то, что хотел. Саша снова прижался к Диме, и сказал, посмотрев на дальний край стола: — Дамир, чё прячешь закуску? Раз бухать собрались, доставай… — Да, ебать, такое надо выкатывать уже когда поляна накрыта! А тут только хуй и нихуя, но и с ними дохуя.       Последняя фраза сбила всех иностранцев с толку. Все тут же начали громко хохотать, когда Никита объяснил Кертису что это значит, и Волк растерянно объяснил уже Бруксу со Стефаном. — А че там? — Удивился Мэйсек, — Судя по пакету — чья-нибудь рука? У нас только Волк костями питается, мы такое не едим.       Все уставились на Жафярова. Тот, хитро улыбнувшись, сказал: — Ну, девки, твою мать, берегитесь! Я пойду с козырей! — Он тут же достал из пакета большую банку. За столом послышались удивленные вздохи. — Дальний Восток это всегда все самое вкусное!       Все тут же уставились на пятилитровую банку с красной икрой. Никишин тут же довольно потер руки. Артур облизнулся, и, пригнувшись, присмотрелся к содержимому банки. — Ебать, а чо не краба?! — Расхохотался Никишин, — Жираф, ну ваще не солидно! — Я сам, блять, как краб, нахуй, только боком хожу! Меня с самолета боком вытаскивали, потому что меня перекосило всего! — За столом послышался истеричный ржач, — Да суки, хорош блять, у меня минус рука! — Ничего страшного. — Дима отмахнулся, прижавшись к Саше, что оставлял ему засос на шее, — У нас тут реабилитационный центр. Тут Волчонок с трещиной, Сафонов с переломом. — Парни синхронно подняли загипсованные руки. — У Артура дыра в боку от ножа, у Никишина нога переломана. Ты не первый и я думаю не последний. — Могу кому-нибудь нос сломать. — Предложил Сафонов, — Ебать, такое прям конкретное оружие. — Не надо, — растерялся Брукс, прижав его руку в гипсу к столу, — положи оружие. Тут запрещено оружие. У нас тут мирные посиделки. — Он повернул голову, — Эй, Домовой, чё, идем?       Никита тут же кивнул. Они вместе со Стефаном ушли втроем. Кертис примостился на стуле, обняв ноги, и с улыбкой посмотрел на Никишина, что рассматривал его голодным взглядом. Сафонов тут же дал ему подзатыльник и пригрозил пальчиком, что-то сказав на ушко. Радулов же уселся напротив Кертиса, и, подперев голову рукой, присоединился к диалогу. Дима уселся ему на ноги, и протянул кружку с кофе. Пока они сидели и обсуждали всякие глупости и шуточки, спецбригада пришла с большим уловом. Артур с Димой быстро прибрали стол, и дали поставить добытчикам много бутылок с шампанским. Пошло тут же обсуждения, кто будет открывать бутылки. — Смотрите мне, блять! — Возмутился Илья, и, дернув Радулова за рукав, пригнулся, — Сука, я боюсь этих бутылок! Я поэтому шампанское не пью! Блять! Убери! — Минем кош, — Лямкин столкнул Кертиса с ног, — аларга булыш.       Кертис хитро улыбнулся, и, встав перед столом, осторожно снял защитную фольгу. Дима встал рядом с ним, с любопытством смотря на бутылку. Он давно хотел научится мастерству аккуратного открывания бутылок с шампанским, и, судя по тому, что Ляма выдвинул Кертиса на столь ответственное дело, он этому сейчас научит. Саша, подперев голову, смотрел на Диму, и сказал: — Эй, Барби, а хочешь хорошую новость? — Мы идем в ЗАГС? — Удивился Дима, жестом показав Волку подождать. — Что за новость? Меня все-таки выгнали с Казани? Пока тут представители сразу трех команд, я может, ну, сразу завербуюсь… — Нет. Гораздо лучше. — Он изящным жестом указал на бутылку в руках Волка, — Ты можешь выпить с нами. Столько, сколько захочешь. И тебе за это ничего не будет. Ни от меня, ни от организма. Пей, сегодня, хоть залейся. — Заебись! — Яшкин так громко вскрикнул, что напугал Илью с Дамиром, — Ахуенно!       Кертис даже растерялся, увидев, как Дима счастливо запрыгал на месте, и тоже взял бокал. Все непроизвольно пригнулись, когда Волк снял металлическую проволоку с крышки. Дима наклонился, заинтересованно все осмотрев. Кертис шепотом пояснил ему свои действия, не став открывать свое мастерство перед всеми. Яшкин кивнул, наблюдая за ним. Маленькие ручки аккуратно сжали пальчиками пробку, и Волк очень тихо открыл бутылку с шампанским. Все удивленно вздохнули. Волк с радостью начал наполнять всем бокалы. Пришлось еще пару бутылок открыть. Дима с Кертисом синхронно открыли по бутылке, довольно отбив друг другу пять, и начали наливать дорогое шампанское в протянутые бокалы. Наверное, больше Яшкина, не был рад даже Сафонов, что с большим удовольствием хлестал любимый алкоголь. Разговоры пошли еще веселее. Все дружно продолжили есть, громко хохоча, и обсуждая всякие житейские вещи. Дима сидел на ногах Саши, довольно хлестая с ним наперегонки шампанское. Алкоголь был так приятен на вкус. Он так мечтал об этом. Просто взять и спокойно напиться, будучи полностью в безопасности. Знает, что никто никого не тронет. Он отвлекся от своего бокала, и начал жадно целовать Радулова, обняв его за шею. Выпивка подождет. Поцелуи гораздо приятнее. — Спасибо. — Растерянно прошептал Дима, — Мне прям все можно пить? — Саша осторожно кивнул, — Бля, вот это и правда охуительная новость. Я прям очень рад это слышать. — Я послежу за тобой, чтобы ты напился так, чтобы потом ничего не болело. — Он аккуратно протянул ему бутерброд с красной икрой, и Дима с большим удовольствием откусил себе кусочек. — Не бойся. Все хорошо. — Ты рядом. Ты любишь меня. — Он опустил голову и прошептал на ухо, — Это самое важное. Просто будь рядом.       Он снова его поцеловал, заставив отвлечься от еды. Над ними все начали хихикать. Никишин оттянул Яшкина за волосы, и Радулов, поблагодарив его, с довольной ухмылкой доел бутерброд с икрой и торопливо запил все шампанским. Как только Ники отпустил руку, Дима снова накинулся на Радулова с жадным поцелуем. Алкоголь раскрепощал его. Ему стало так хорошо. — Блять, раскрой мне секрет. — Растерянно сказал Сафонов, уставившись на Брукса, — Почему у вас больше трех поражений подряд за столько игр регулярки не получилось? Вы как это делаете? Мы однажды двенадцать раз подряд отсасывали. — Все начали громко хохотать. Радулов любезно работал переводчиком, пока Яшкин на его руках объедался красной икрой, решив забить на то, чтобы пьяным совладать сначала с хлебом, потом с маслом, и начал есть ее просто черпая ложкой из банки, запивая дорогим шампанским, — Что за чудеса? — Ну… — Мэйсек задумался, — хороший вопрос. У нас тренера слушают нас, у нас уже как минимум в этом различия с вашей командой. А, ну да, — он с улыбкой указал одной рукой на Стефана, а второй на Кертиса, — Еще учти, что у нас, как минимум у первых двух звеньев есть все самое лучшее от каждой страны. От России, от Казахстана, от Канады, от Германии, от Америки, от Франции… — А, так вот в чем секрет! — Растерялся Сафонов, и вдруг сделал грустное лицо, тихо констатировав, — Бля. Не дай бог мы с вами в первом раунде плей-офф встретимся. — Он повернул голову к Радулову с Яшкиным и сказал, — Саня, я понял почему мы проигрываем. — Радулов удивленно посмотрел на него. Сафонов же повернул голову и сказал, — Ебаный Екатеринбург. Везет вам с составом! У нас на первые два звена, так же как и на другие два звена наши глухие тренера просто по пять идиотов подобрали.       Всех схватила истерика. Лямкин с Радуловым едва не уронили своих возлюбленных, заливаясь громким хохотом. Жафяров с грустью согласился и сказал: — Аналогичная хуйня. Авангард просто помесь Ак Барса и Автомобилиста. У нас тоже есть лучшие представители своих стран и идиоты который хуй знаешь, куда сунуть, чтобы они не мешались. — Бля, у меня в команде в принципе одни идиоты. И игроки, и тренера, и генменеджеры. Все просто, бля… — Никишин захныкал, — И я лучший представитель. Я король идиотов. Я… — Он хлопнул рукой себя по лбу, — Блять! Я капитан идиотов!       Следующие пару минут на кухне стоял громкий хохот. Яшкин жестом попросил Кертиса открыть бутылку, пока он занят более важным делом. С трудом оторвавшись от поцелуя с Радуловым, он дотянулся до бутылки, и, начал хлестать прямо с горла. Над ним все начали громко хохотать. Артур с улыбкой сделал фотографию, увидев как Радулов растерялся, наблюдая за происходящим на его ногах в шоке. — Ебать, я так же хочу! — Воскликнул Сафонов, — А я?! — Патефон Заря. — Радулов рассмеялся, — Сань, ебни ему.       Никишин дал ему подзатыльник и сунул в открытый рот ложку с икрой. Илью это успокоило, и он увлеченно пытался прожевать скользкие икринки, чтобы они не высыпались со рта. Быстро пришла середина дня. Шампанское многим дало по голове, и уже не все понимали о чем говорят. Никишин потрепал Да Косту по плечу и о чем-то его попросил. Стефан, пошатнувшись, с трудом поднялся из-за стола, протянув ему руки. Саша прижался к нему, встав на одну ногу, и, подпрыгнув, просто повис на нем. Бедный француз едва не рухнул на пол, вжавшись в стену. Брукс с Кертисом громко над ним хохотали. — Не смешно! — Возмутился по-русски Стефан.       Никишин заворочался на его руках, чувствуя, как соскальзывает. Пришлось сложить руки на задницу Ники, что тут же издал тут же громкий стон, обняв его за шею. За столом воцарился истеричный хохот, когда все увидели, как Да Коста растерялся. Не успел увернуться, и Ники начал жадно его целовать. — Яшкинское воспитание уже двоих детей испортило! — Возмутился Дамир, — Ники, фу! Нахуя ты на него залез? Куда ты собрался, ебаный ты краб-петушественник?! — Ваще угар. — Отозвался Сафонов, — Сань, ну куда ты на такого маленького запрыгнул? Ты в курсе кто он?!       Ахтямов хлопнул рукой по столу и вскрикнул: — Ты хоть знаешь кто я?! — Он еще раз хлопнул рукой и вскрикнул, — Кто-нибудь знает кто я такой?! Блять, скажите мне! Я не знаю кто я!       За столом в очередной раздался громкий истеричный ржач. Яшкин едва не упал от хохота, и Радулов тут же прижал его к себе. — Я же не в посольство его поведу расписываться с ним. Подумаешь, — Ники показал язык Дамиру, — уже с французом засосаться нельзя, все сразу в крик! — Никишин указал рукой на дверь и сказал, — Не, хотите, я могу прям тут обоссаться, мне не принципиально. Я пол самолета заблевал, мне уже некуда позорится… — Не надо! — Растерянно попросил Яшкин, и хлопнул Стефана по заднице, — Неси эту крабовую палочку отсюда! Ебаный ваш случай…       Они вдвоем ушли под громкое улюлюканье. Яшкин продолжил жадно хлестать алкоголь, прижимаясь к Радулову. Уже с трудом соображал что происходит. Сафонов провел рукой по его бедру, и Дима, качнувшись, схватился за футболку Ильи, что ему показалась сильно знакомой, и начал его целовать. — Ну, пизда… — Растерялся Жафяров, — Да что ж ты, сука, делать будешь с ним?! Яшкин, ты ошибся мальчиком.       Саша с улыбкой за ним наблюдал, не став ничего говорить. Илья схватил его за волосы, жадно отвечая на поцелуй. С неохотой отстранившись, вскрикнул: — Водки!       Яшкин качнул головой в согласии, и едва не убился. Саша прижал его к себе, старательно уворачиваясь от того, чтобы по морде не получить. Мэйсек поставил на стол бутылку с водкой. Даже попытался ее открыть. Захныкав сунул бутылку Волку. Тот, не отвлекаясь от поцелуя, в легкую открыл бутылку и сунул ее обратно. Брукс придержал бутылку и растерянно сказал, увидев на себе жадные взгляды: — Надо попробовать, вдруг она не вкусная… — Ясен хер она не вкусная. — Артур легонько пихнул его, — Давай, бля, хули пробовать?! Один вон, допробовался уже. Вторую неделю в запое. — Я да я! — Гордо сказал Сафонов и, с трудом выбравшись из-за стола, начал обыск по ящикам кухни, — Такс, такс, такс, що тут у нас… — Я узнал что у меня… — Затянул Ахтямов. — Нету больше нихуя. — Продолжил за него фразу Лямкин, оттянув Волка за волосы, — Пам-пам, дефолт в России. — Вот ты не мог да, не ввернуть немного политики в наши разговоры. — Рассмеялся Яшкин, — Ты думаешь этому вечеру не хватает хорошей драки? — Я считаю что политика Германии была лучше, когда это было две разных страны! — Заявил с видом эксперта Ахтямов.       Брукс удивленно посмотрел на него, и, придержав бутылку с водкой, серьезным тоном спросил по-русски: — Схуяли загуляли? — А ты че отозвался? — Удивился Илья, и поставил наконец перед ним стопки, — Ты же узбек. — Армянин! — Воскликнул Никишин, восседая верхом на Да Косте, что пошатываясь вернулся на кухню. — Я так-то серебряный призер олимпийских игр восемнадцатого года. Россия первое место заняла, а Германия второе. Ну это так, к слову. — Кивнул Брукс, — И я такой же гражданин Канады, как и Германии. Ты на мою сторону не лезь, мальчик, а то я тебе расскажу… — Так вот, сука, откуда тебя Шипа знает… — Растерялся Радулов, согревая ледяные руки об теплый бок Яшкина, пока тот снова увлекся поцелуем с Ильей. — Сука, блять, вот ты падла. — Схуяли загуляли? — Повторил удивленно вопрос Брукс, и все же налил всем по стопочке ледяной водки. — Так, а ну без драки. — Возмутился Яшкин, и слегка оттолкнул Сафонова. Тот рухнул на ноги Никишину, что имел наглость усесться сразу за ним. Саша громко расхохотался, едва успев поймать его, — Так, давайте, блять, мирно поцелуемся, поебемся друг с другом и уйдем без травм обратно в свои Канады, Омски, Екатер… Екатрен… — Он завыл, заговариваясь, — Боже мой! Язык эатод… Гхы… — Сука, кто сломал мне Яшкина. — Рассмеялся Лямкин, заерзав на стуле. — Он изначально такой шел. — Радулов мягко потрепал Диму, что, судя по звукам, пытался выговорить хоть что-нибудь, — Заводской брак. — Пхеньян! — Расхохотался Артур и поднял руку со стопкой, — Давайте, парни, бегом, а то она когда остывшая, потом пить больно.       Все тут же схватили по стопке и опрокинули внутрь. Брукс снова наполнил стопки. Все повторили ритуал в тишине, словно кого-то поминали. Лямкин громко чихнул, и Кертис тут же дал ему по морде. Недовольно стер с себя слюни и слез с его ног, потрепав волосы, и решил встать перед столом, перебирая в пальцах пробку от водки, немного потерянным взглядом всех осмотрев. Замер, увидев, как Ники поманил его к себе, тут же отрицательно покачал головой. — Зачем ты такую куколку абчихал?.. — Растерянно спросил Никишин, — Я не могу дышать, блять. — Он вытянул руку, указав пальцем на Волка, — Вы гляньте! Куколка такая холодная, собранная, серьезная будто она не в хоккей играет, а агент Ми-6. Эй, ну, иди сюда?! Я не буду приставать! У меня руки замерзлы… — Что-то сейчас по-белорусски было. — С улыбкой сказал Сафонов, подперев голову, и жестом попросил у Брукса бутылку.       Брукс снова налил всем по стопочке. Все разом все выпили. Хотел было догнаться остатками водки, да бутылка оказалась пустой. Он с грустью кинул ее Кертису. Тот с большим трудом поймал ее одной рукой, и отставил к мусорке. Взял уже другую бутылку. За столом послышались перешептывания, и все аккуратно указывали пальцами на Ники, тихо гыгыкая. Лямкин кратко посмотрел с улыбкой на Никишина, и повернул голову. Неудивительно, что он так засмотрелся. Кертис стоял о чем-то задумавшись, кажется, даже не замечая на себе повышенного внимания, привычно облизнув тонкие губы. Его пальчики медленно поскользили по запотевшим бокам бутылки, на которой блестела юрта. Радулов тоже уставился на него вместе с Яшкиным. Послышались удивленные вздохи, когда Волк запустил здоровую руку в волосы, уставившись в окно, и потрепал волосы. Саша, отмахнувшись от руки Димы, дотянулся до Кертиса и аккуратно убрал упавшую прядку. Волк улыбнулся ему в ответ. Сафонов начал громко ржать, пытаясь растолкать Ники, чтобы он перестал смотреть на происходящее не моргая. Вдруг Дамира осенило: — Ой, девки! Вы гляньте на этого мальчишку! Бедный Ники, ебаный в рот… — Жафяров громко рассмеялся, вытянув руку, — Как там пелось у этой девочки… — Он, нащелкивая пальцами ритм, толкнул в плечо Артура, — Давай, ты же знаешь этот мотив, молодой, мы с тобой под нее уже столько стопок опрокинули… — Ахтямов тут же кивнул, и они вдвоем затянули, — Теперь он пьяный по твоей вине-е-е! Ца-а-арица, ца-а-арица! — С ними подхватили и Лямкин с Сафоновым, синхронно напевая слова из песни. На удивление всех, Да Коста с Мэйсеком запели вместе с ними на чистейшем русском, — Один лишь взгляд, и лютый холод по спине! Он просто не может в тебе не раствориться! — Кертис с любопытством наблюдал за происходящим, взяв в руки очередную бутылку с водкой. Никишин моментально покраснел, не в силах отвести от него взгляд. Кажется, все поняли куда он так уставился. Никита толкнул Волка в плечо, и что-то шепнул ему на ухо. Уже все сидящие за столом затянули слова песни, — Мальчик поплыл, мальчик попал! А как он стесняется! А как он целуется! Мальчик поплыл прям в центре зала, пусть он танцует, пока танцуется!       Никишин был готов от стыда провалиться, молча уставившись на Кертиса. Яшкин с Радуловым заливались истеричным хохотом. Волк поддался происходящему безумию, и, начал приплясывать, покачав соблазнительно бедрами. Дима растерялся. Как он плавно двигался под ритм. Руки изогнулись с таким изяществом, что даже гипс не мешал его движениям. Услышал растерянный вздох. Тут же повернул голову. Никишин уставился на него голодным взглядом, облизнув губы, пока весь стол горланил слова песни. Кертис с улыбкой все же открыл бутылку с водкой, и пока все заливались громким истеричным хохотом, наполнил стопки. Саша, отмахнувшись от рук Сафонова, что крепко обнял его, аккуратно вытянул руку и коснулся пальцами его руки. Кертис отрицательно покачал головой и вручил ему стопку, тут же выпрямившись. — В этом зале каждый в курсе, кто тут истинная царица. — Тут же сказал Жафяров, разведя руками, — Покажем на нее и выпьем за ее счастье. А ну-ка, на счет три…       Все тут же синхронно указали на Яшкина. Дима счастливо улыбнулся им. Игриво облизнул губы, потрепав светлые прядки волос. Снова настал громкий истеричный хохот. Все тут же с большой радостью выпили за Диму. Кертис встал за спину Бруксу, и, мягко приобнял его за шею. Опустив голову послушал что ему говорят. Никита громко еще раз чихнул, и слюни полетели уже до Димы с Сашей, что сидели напротив. Брукс тут же сунул Никите стопку, и тот, не задумываясь, разом все глотнул. — Я тебя ненавижу. — Растерянно сказал Саша, вытерев морду об футболку Димы, — Ты можешь чихать закрыв рот? В рукав там, я не знаю, можно даже не себе… Ты зараза… — Ничего страшного, я тоже себя периодически ненавижу. — Никита облизнул губы и, осмотревшись стащил себе закуски. — Так а где… Куда, э-э-эй! Ты, блять, уебаный гутен морген, ебаный в рот. — Лямкин вытянул руку и схватил Брукса за кофту, — Куда повел птичку? — Мы с ним пойдем тебя и твой короткий хер обсуждать. — Усмехнулся Мэйсек и вытолкнул Волка вон с кухни, — Ща, там все равно обсуждать нечего, через пару минут придем. — Ах ты сука… — Растерялся Никита. — Сам ты сука! — Возмутился Брукс по-русски, и гордо ушел следом. — Почему у них получается говорить на этом языке, а у меня нет? — С грустью спросил Стефан, подперев голову, и, ударив Илью по руке, успел вытащить у него бутылку. Налил себе водки, и, шумно выдохнув, хряпнул еще стопку. — О, заебись! — Сказал он вдруг по-русски. — Мне нравится. — Нихуя. Ты там словарь сразу проглотил? — Рассмеялся Никишин, и, поднявшись попрыгал вон с кухни. — Ну-ка че там за интриги?       Яшкин слез с ног Радулова, и, мягким жестом показав ему подождать, пошатываясь едва успел схватить Никишина за воротник футболки, чтобы он не упал по дороге. Брукс с Кертисом стояли и что-то едва слышно обсуждали около окна, встав в гостинной позади дивана. Саша дернулся, и тихо сказал: — Хочу себе куколку. Уступи мне. — Ляма тебе его не простит. — Предупредил Яшкин, и крепко обнял его сзади за шею. — Смотри, но не трогай.       Они вдвоем уставились на парочку что продолжала свой разговор. Брукс недовольно топнул ногой и сказал сразу громче: — Я не стану этого делать! Ты сам…       Кертис тут же зажал ему рот и шепотом что-то ответил. Брукс грубо его оттолкнул и пошел обратно на кухню, потрепав мягко волосы. Никишин медленно облизнул губы, тяжело дыша. Дернувшись, попытался выбраться из крепких объятий Яшкина, пытаясь устоять на одной ноге. — Нельзя. — Прошептал Дима, — Не надо. Не трогай чужие игрушки. — Давай как в прошлый раз? — Усмехнулся Саша, вцепившись в его руки. — Он-то видать мало пьет. Еле на ногах стоит. Делает из себя такой серьезный вид, а как нахуярится, так и жопой вертеть начинает. — Он облизнул губы, — Вы очень похожи. Ты тоже серьезный и злой бываешь. И тоже жопой вертеть начинаешь, когда нахуяришься. — Он снова дернулся, но Яшкин крепко придержал его, обнимая сзади. Уткнулся носом в его плечо, уставившись на Волка. Он был очень не радостным. Словно чувствует, что будет что-то плохое. Быть может искал у Брукса поддержки? Из мыслей его вытащил приятный шепоток Ники, — Да давай, Яша, ты че как этот…       Кертис растерянно уставился на них в ответ. Никишин оскалился в хитрой улыбке и жестом поманил его к себе. Дима услышал шаги. Тут же поблагодарил самого себя за внимательность. Очередной конфликт проскочил мимо. Рядом с ними встал Лямкин и заинтересованно спросил: — На чё уставились? — На красивую игрушку. — Усмехнулся Никишин, и, повернув голову, сказал, — Твоя куколка? Поделишься? — Я могу тебе добавить, чтобы ты не мучался. — Он тут же встал перед ними, перегородив все виды. Смотрел на них с ревнивым взглядом в глазах. Дима растерялся. Лямкин тоже даст с ним «просто» пофлиртовать, но явно против, чтобы его кто-то трогал. Лишь бы это не вылилось в очередную драку. Никита сложил руки на груди, — Когда вторую ногу сломаю, ходить вообще не сможешь все два месяца. Устроить? — Да чё ты… — Саша рассмеялся, — Никитос, бля, ты че как не родной? Поделись такой лялей красивой. — Это мой мальчик. — Никита протянул руку назад, и Кертис тут же схватился за нее, спрятавшись за его могучую спину. — Моя ляля. Это Радулов не против, что его мальчика ебут все, кто захочет. Я — против. Увижу твою руку у него на ногах — получишь в морду. — Серьезным тоном сказал он, стоя весь покрасневший, и тяжело дыша, — Я предупреждаю один раз. Понятно разъяснил, ляля?       Никишин улыбнулся и молча кивнул. Лямкин пошел обратно на кухню, крепко держа Кертиса за руку. Тот лишь кратко посмотрел на них и торопиливо ушел следом. Яшкин растерялся, вдруг улыбнувшись. Для Саши это «куколка», а для Никиты «мальчик». Одному просто игрушка, а второму живой человек, который нуждается в защите. Он тихо выдохнул, опустив взгляд в пол. Сразу видна разница, когда сравнение настолько равное. Интересно, почему Радулов был не против, что с его Димой спали все, кто хотели? Неужели он для него тоже только «куколка». Красивая игрушка. Дима растерялся. Он для него просто Барби? Так же как и в свое время был для Ромы? И правда? Саша изящно развернулся, сделав пируэт на здоровой ноге, и прижался к Диме, обняв его за талию, закинул на него загипсованную ногу. Яшкин лишь усмехнулся, и заговариваясь сказал, смотря ему в глаза: — Я тебя предупреждал, мальчишка мой. — Он аккуратно коснулся пальчиком кончика его носа, — Нельзя на чужих мальчиков засматриваться. Тут тебе не Петербург — тут так легко ничего не простят. И не все можно брать, что захочется.       Саша качнулся, едва не свалив Диму, и, обняв его за шею, прошептал на ухо: — Я знаю чем тебя заинтересовать. У меня к тебе предложение. У Ротенберга есть книжка на столе с его злодейскими планами. У него там дохуя чего валяется. Он когда меня ебал на этом столе, я заметил что там написано. — Он мягко коснулся губами небритой щеки Димы и прошептал на ухо, — Ты можешь слетать к нему в Питер, и тоже распластаться на этом столе. А можешь… — Ты меня тоже на шантаж берешь? — Усмехнулся Дима, едва стоя на ногах, мягко прижимал его к себе, чтобы бедолага не упал, — Ники, ты же понимаешь, что мой штат детективов… — Я скажу тебе кого уберут следующим и каким способом. — На его лице появилась кривая улыбка, — Папа, я хочу куколку! — Это чужая куколка. — Дима растерялся, — Может я могу тебе что-то другое предложить? — Я хочу эту куколку. — Прошептал Саша, смотря в карие глаза Димы, — Ты видел, каким взглядом Радулов на него смотрит? Лучше отдай куколку мне, и я буду с ней очень нежным и мягким, чем куколку заберет тот злой дядя с бородой, и разобьет фарфоровую красавицу.       Дима крепко обнял его за талию и потащил обратно на кухню. Осмотрелся. Волк решил занять стратегическую выгодную позицию и уселся в самый дальний край стола. Усадил Ники обратно за стол рядом с собой и Радуловым. Тут же перевалился к другому борту, и, отобрав из руки Брукса водку, начал хлестать ее с горла. — О, понеслась душа в рай… — Растерялся Сафонов, завороженно наблюдая за тем, как быстро пустеет бутылка. — А ноги в полицию. — Усмехнулся Ахтямов, подперев голову, полулежа на Стефане, что лежал уткнувшись мордой в стол. — Бля, вот я узнаю своего Яшкина. А то сделали из него неизвестно что. — Так тут давно известно что это такое. — Усмехнулся Жафяров, покачивая усевшегося на его ноги Кертиса, пока Лямкин с Радуловым в своих бокалах смешали водку с шампанским и разом все выпили. Никита подавился, и, неосторожно качнувшись, не удержался на стуле и рухнул на пол. Саша начал громко истерично ржать. Яшкин поставил пустую бутылку и, закинув голову, издал довольный громкий стон. — Вот именно! Бля, уебенились сразу вдвоем. Сейчас начнут тут ебаться прям при нас…       Дима склонился к Радулову, оперевшись о его плечи, и прошептал на ухо: — Я вижу каким взглядом ты смотришь на Волка. Если надеешься его поймать за гриву, пока Ляма упился до состояния пыли, то знай, что я ревную тебя. И я тебе это не прощу. Ты меня не ревнуешь, а я — очень сильно. Ты только мой и Ани. Я тебя ни с кем больше делить не собираюсь. — Да ладно. — Растерялся Саша, сам сильно заговариваясь. Прикрыл глаза, шумно дыша, — Нет у меня ничего такого в мыслях.       Дима повернул голову, увидев, как Дамир недовольно отмахнулся от руки Никишина, не дав цапнуть Кертиса. Тот тихо зарычал, оскалив зубы, и сказал: — Я не хочу, чтобы ты меня трогал. Не делай этого. — Насколько остры зубки у этого хищника? — Усмехнулся Илья, сидящий рядом с Ники, и, слегка пихнул его в бок, — Слыш, Жафа, че ты за него схватился? Дай погладить. — Он кусается. — Растерялся Дамир, и обнял Кертиса, прижав его к себе. Подняв взгляд с надеждой посмотрел на Яшкина, и, отведя руку в сторону, жестом показал о помощи, — Это плохая собака. Иди Радика погладь. Он добрый. Сытый. Даже не кусается. — Чё вы дружно до него доебались? — Удивился Ахтямов, — Ебать, вам че, его казахский паспорт понравился? — Мальчишка недовольно почавкал, прожевав остатки закуски, — Вы на канадца гляньте. Он-то свободен. Ничейный. Как улыбнется, красивее нашей царицы. У него-то все зубы на месте. А еще у него длиннее…       Никишин, Сафонов и Радулов тут же уставились на Брукса, что рассказывал какую-то явно очень интересную историю Стефану, что едва держал горизонтальное положение, уставившись глупым взглядом на него. Мэйсек уже было раскрыл рот и, повернув голову, уставился на них в ответ. Растерялся, увидев на себе жадные взгляды. Громко и с шумом сглотнул слюну. Жафяров едва успел зажать рот рукой, чтобы не рассмеяться. У Жабы план появился гораздо быстрее. Мальчишка прекрасно заметил, как у всех моментально внимание переключается. — Ебать, а чо я?! — Буше сказал, что ты главная шлюха в их команде. — Усмехнулся Жафяров, — Извиняй, детка. Кого-то точно сегодня выебут. — Бля, не… — Мэйсек медленно поднялся из-за стола, — Я не… Это Волк! Блять… — Иди сюда. — Усмехнулся Илья, — Ща я вместе с Лямой и Яшкой буду себе коллекцию собирать. — Илья, фас! — Вскрикнул Радулов.       Брукс бросился бежать, и Сафонов бросился за ним. Никишин недовольно упер руки в бока, шумно вздохнув, и вскрикнул: — Меня подожди! — О, ебать, цапель… А ты куда поскакала, цапель, если ты не Илья? — Лямкин перевернулся на спину, видимо проснувшись от командного голоса Саши, и в шоке проводил взглядом попрыгавшего мимо Никишина, — Саня, а ты куда? — За девкой! — Саша торопливо скрылся за поворотом. — Последних разберут, опять лежать дрочить в сторонке… — Девка… — растерянно сказал Никита и, вытянув руку с пола, вскрикнул, — Минем кош? — Рука жестом позвала к себе.       Кертис с неохотой слез с ног Дамира, и поднял Никиту. Усадил его обратно, и снова запрыгнул на ноги Жафярову. Дамир с Ахтямовым отбили друг другу пять — шалость удалась. Дима с благодарностью кивнул Артуру, и прижал Радулова обратно к стулу, недовольно покачав головой. Саша закинул голову, и Дима с большим удовольствием начал его целовать. Он опустил обе руки, и, положив голову на крепкое плечо, с трудом остановил взгляд на Никите, что шумно шмыгнул носом, и, качнувшись на стуле, дотянулся до бутылки с джином в холодильнике. Он открыл бутылку, и с радостью налил всем в пустующие стопки. Опрокинули одну, следом опрокинули другую.       Дима уже с трудом ориентировался какая из нужных рук его. Пошатнувшись, после очередной стопки, рухнул на пол в ногах Радулова. Тот едва успел поджать ноги, чтобы Яшкин его не укусил, и, склонившись, недовольно покачал пальчиком у него перед глазами. Дима расхохотался, и перевернулся на бок, закрыв руками лицо. Судя по звуку, там все опрокинули еще стопку.       Повернул голову, услышав странные звуки сквозь размеренный галдеж. Ему же не кажется? Он пополз на коленях из кухни, и с опаской с нее выглянул. Дополз до собственной спальни. Прислушался. Не показалось. У Никишина с Сафоновым явно будет интересный вечер. Он перевернулся на спину, и начал хохотать. С трудом залез на диван, и, развалившись на нем, закрыл руками лицо. Его тошнило от выпитого. Он едва ли что-то соображал. Чье-то тяжелое тело рухнуло рядом. Он отвел руки и, повернув голову, уставился на сидящего рядом. Лямкин. Нахмурился, смотря на него. — Никита. — Растерянно прошептал Дима, — Ники знает о том, кого ебнут следующим. — И че? — Едва слышно спросил Лямкин, развалившись рядом и раздвинув ноги. Одну из них закинул ему на ногу, и сполз чуть ниже. Его пустой взгляд уставился в плазму. — Че хочешь сказать? Что это я буду? — Я не знаю, кто это будет, но Ники знает. Он может мне сказать, если ты уступишь Волчонка ему. — Хер вам по всей морде, а не мой Волчонок. — Он потер руками лицо, — Никому его не дам. Вам без разницы, в кого свой хер совать. А мне есть разница. — Ты его меньше любить будешь, если узнаешь, что у него кто-то был? — Яшкин улегся головой на его живот, и закинул ноги на изголовье, растянувшись сам на диване. — Нет, меньше любить я его не буду. Я просто очень ревнивый. Если человек пообещал быть со мной, то моя позиция в том, что он не имеет права ни с кем другим ебаться. — Так ты ж меня выебал. Тебе можно? — Мне можно. — Лямкин усмехнулся, мягко проведя пальцами по щеке Димы, — Ему нельзя. Ты знаешь где он свой дневник хранит? Мне очень хочется его почитать, но я же не могу нарушить личные границы человека и сунуть руки в его вещи! — Никита шмыгнул носом, облизнув искусанные губы, — Яша, давай ты это сделаешь? У тебя все равно ничего святого не осталось. — Я даже не знаю, где он умудряется в моем доме прятаться. Отъебись. — Растерялся Дима, и закрыл глаза, тяжело вздохнув, — Бля, я так спать сильно хочу. Ебать, я так долго не пил, что меня с такого маленького количества уебенило? Или чё? Почему? За чё? — Я тоже че-то в ноль. — Никита тяжело вздохнул, сам, видимо, на грани того, чтобы уснуть, — Это все Радик и его эксперименты. Кто вообще додумался в шампанское водку ебнуть? Ощущение, что мне вышибли мозги долькой лимона в которую был завернут большой золотой кирпич.       Дима усмехнулся, и прошептал: — Я понял откуда эта фразочка… Пангалактический грызлодер? Дверь вздохнула, слышал? — Он приоткрыл один глаз, и Никита с улыбкой кивнул ему, сам лежа закрыв глаза, — Никита, нам надо беречь сегодня Кертиса. Я видел на нем жадный взгляд Радулова. И очень хорошо знаю, что Радулов хочет себе второго мальчика в постель. — Я тоже об этом знаю. Пускай обдрочится, но Волчонок не даст над собой власть взять. Да и к тому же я разрешил Волку его убить, если Саша захочет ему что-то сделать. — Он сладко зевнул, и засыпая прошептал, — Кертису не привыкать людей убивать, пытаясь себя и других защитить…       Дима едва заметно кивнул, сам отключившись. Очнулся среди ночи от тихого гыгыканья. Попытался открыть глаза, но сильная боль не дала этого сделать. Едва ему хватило сил перевернуться на бок, как голова начала раскалываться. Яшкин взвыл, закрыв руками лицо. Раздался жалобный вскрик, что тут же явно кто-то остановил. Дима шумно выдохнул. Услышав, что все притихло, тут же заговариваясь сказал: — Не шуметь, молодежь! Если я через десять минут встану, а вы не спите — получите пиздов!       Раздались эхом шаги в голове. Он с трудом открыл глаза. Он спал на диване прямо на Лямкине. Никиту, кажется, уже ничего не разбудит. Яшкин растеряно огляделся. Везде уже было темно. И за окном и по квартире. Прислушался. Разговоры были какие-то едва слышные. Он отмахнулся, устав в очередной раз работать проводницей, и, положив голову на плечо Никите, натянул на себя плед, укрыв заодно и его. Прижавшись к его теплому телу, снова уснул.       Снова очнулся. Медленно раскрыл глаза. Уже светло. Он растерянно осмотрелся. Он лежал уже на своей кровати. Задумчиво почесал щетину. Лежал уже в чем мать родила. Приподнявшись на руках, уставился на спящих рядом Лямкина и Да Косту, что спали обнявшись. Повернул голову в другую сторону. К нему прижимался Брукс, тоже тихонько сопя, сам одетый точно так же. На его крепком теле было столько засосов и следов от рук. Он мягко толкнул его в бок, заставив упасть на живот. Вся спина разодрана. Усмехнулся, коснувшись пальцами следов от зубов. Никишин и его неправильный прикус его всегда выдавали. Дима усмехнулся и потрепал волосы. Растерянно уставился на липкую руку. Все-таки его тоже выебали. — Суки. — Растерялся Дима. — Шоб вас в СКА всех забрали, уебки.       Он выбрался с кровати. Удивленно уставился на разбросанные вещи. Вытащив случайные, напялил их на себя. Покачал задом с улыбкой — штаны были сильно свободны. Не его? Он похлопал по карманам, и, вытащив паспорт из заднего кармана, усмехнулся. Он даже не думал, что у Брукса размер одежды больше. Какой Брукс красивый получился. Он перевел взгляд с паспорта на его владельца. Мэйсек сладко спал на краю кровати, обнимая подушку. Хотя и в жизни он тоже красивый. Бросив паспорт на тумбочку к горе телефонов и паспортов, ополоснул голову в раковине. Растерянно уставился на зеркало в своей ванной. От него осталась только половина. Опустил голову, и убрал пальцами зеркальные осколки. Они были все в крови. И явно большого куска не хватало. Он повернул голову. Коснулся рукой кафельной плитки в душе. Еще мокрая и теплая. Кому-то собственная рожа с перепоя в зеркале не понравилась? А зеркало-то причем? Он растерянно вышел с мокрой головой из своей спальни. Никишин с Радуловым спали в обнимку на диване. Яшкин осторожно наклонился. На Радулове прибавилось царапин и засосов. Дима растерялся, увидев глубокую царапину на его руке и ровный след от зубов. У кого такие зубки ровные? Что он, что Никишин спали в одних штанах. Он взял Радулова за руку, что свешивалась к полу и посмотрел на циферблат часов. Зрение едва сфокусировалось на стрелках.       Двенадцать дня. Непонятно было — все только легли или просто никто не хотел просыпаться. Никишин недовольно что-то промычал, и, перевернувшись на бок, прижал к себе Радулова, закинув на него загипсованную ногу. Схватил его за черные волосы, и, уткнувшись лицом в его плечо, снова уснул. Улыбнулся. И у этого след от зубов украшал руку. Оттолкнул его в сторону, заставив облокотиться о диван. Уставился на порез на плече. Они друг с другом подрались? Он огляделся, нахмурившись, с трудом понимая что происходит. Мало народу. Их было больше. Он хмыкнул. В спальне остались трое. Перед ним еще двое. Он шестой. Где-то еще кто-то прятался. Яшкин побрел до комнаты Артура и беззвучно заглянул в нее. Сам Артур крепко спал в своей кровати отвернувшись к стенке. Дима перевел взгляд. Жафяров спал на кресле, укрывшись одеялом в обнимку с бутылкой. Еще кого-то не хватает. Десять должно быть. Заглянул в ванную к Артуру. Никого. Кого же он забыл? Дима растерянно встал перед горой обуви. Девять пар. Но их точно было десять человек. Он растерянно огляделся. Вернулся снова в спальню. Обошел кровать. Усмехнулся.       Еще один нашелся. Сафонов спал прямо за кроватью, одетый сразу в три разных худи с голым задом, и укрылся мягким белым ковром, пуская слюни на подушку, что явно должна лежать на кровати. Отлично. Но еще же кто-то должен быть? Вернулся на свой протоптанный путь. На кухне тоже никого. Заглянул в гостевую ванную. Тоже никого. Хмыкнул, почесав щетину. Взгляд наткнулся на окровавленный след на стене. Осторожно открыл дверь в постирочную. Медленно прошелся по небольшой вытянутой комнате. Тут стояли стиральные и сушильные машины, гладильная доска и прочие бытовые вещи, которые не удалось распихать по другим комнатам и местам для хранения. Дима нахмурился. Куча грязных вещей была слишком большой. Он в шоке уставился на маленькую босую ножку, выглядывающую из-под вещей. Скинув вещи, растерянно уставился на Волка, что спал прислонившись к стенке, обняв ноги здоровой рукой. Осторожно коснулся его плеча и дернулся от испуга сам. — Напугал, дурак. — Прошептал Дима, когда Кертис растерянно потряс по-собачьи головой и уставился на него с непониманием, — Ты нашел, сука, где уснуть.       Кертис медленно вытянул ноги, осторожно разогнувшись. Явно кости его не поблагодарят за ночь в такой позе да еще и на полу. Дима присмотрелся к нему. Волк закрыл рукой лицо, слегка сгорбившись. А вот и разгадка откуда след на стене. Дима осторожно взял его за здоровую руку. У него вся ладонь рассечена, словно он сжимал ей что-то острое. Повернул руку боком. Судя по следам на кисти — это он разбил зеркало. Кертис тут же отдернул руку, тихо зарычав. Яшкин растерянно поднял руки, показав, что больше не будет его трогать. — Ты… У тебя все хорошо? Тебя никто не обижал?       Волк не стал ему отвечать, и, снова поджав ноги, явно собрался спать дальше, отвернувшись от него. — Эй, я с тобой разговариваю. Даже на твоем языке. — Дай мне побыть одному, пожалуйста. Я очень сильно устал от разговоров. — Я сделаю так, чтобы ты тут пробыл в одиночестве столько, сколько хотел, просто скажи, нормально ли ты ночь провел? — Я не буду тебе на это отвечать, Яшкин. Пожалуйста, помолчи. Я не хочу больше ни с кем контактировать. Я устал от разговоров.       Дима растерянно вздохнул, сидя перед ним на коленях. И не догадаешься же по нему. Навредить ему еще больше и начать допрос или просто оставить его в покое? Кертис закрыл глаза. Снова накрылся вещами, спрятавшись в них. Дима прикрыл его торчащие босые ножки, и вышел с постирочной, закрыв дверь. Потрепав волосы, что уже подсохли, пошел на кухню. Закрыл тяжелую перегородку, чтобы никого не разбудить, и сделал себе кофе. С улыбкой посмотрел на лежащие на полу телефоны. Осмотрел их. Радулова, Сафонова и Никишина. Задумался, отложив все, кроме Радуловского. Активировал экран, и тут же искренне улыбнулся. Фотография Ани, что сидела в обнимку с детьми на их хозяйской кровати. Облизнул губы, когда телефон предложил набрать ему код. Он его не знает. Шесть цифр. Пощелкал пальцами и сделал несколько глотков кофе. Радулов, когда выпивший, спал крепко, но рисковать и пробовать разблокировать телефон по отпечатку ему не хотелось.       Он отложил его и взял в руки телефон Ники. Растерялся, увидев на экране блокировки Исаакиевский собор. Попробовал набрать тот пароль, который помнит. Получилось. Едва сдержался, чтобы не заржать. А тут уже на экране была очень классная фотография из раздевалки СКА. Он даже помнит, что это была какая-то из игр против ЦСКА. Прошлый сезон. Великолепная фотография, где Никишин сидел на ручках Яшкина, обнимая его за шею, счастливо улыбаясь, пока Яшкин одной рукой обнимал Сашу за талию, а вторую руку вытягивал со средним пальцем в спину Ротенбергу, который что-то рисовал на мониторе, где на паузе стоял какой-то игровой момент. Он начал обкусывать губы, и забрался в диалоги. Диалог с Ромой был самый первый. Тут же залез в него. Ничего необычного не нашел, быстро пролистывая экран вверх. Никишин тоже начал прогуливать тренировки, судя по переписке. Растерянно покачал головой. Полностью его сценарий. Его надо было спасать. Он не даст Ники улететь обратно в Петербург, пока не будет точно уверен, что он полностью отошел от происходящего. У него душа достаточно крепкая, чтобы сопротивляться Роме. Ему этой паузы будет достаточно, чтобы дотянуть до весны, пока сезон закончится. Потом мальчишка наверняка свалит с очередной девушкой на море и забудет что он хоккеист на долгое время, пока сборы не начнутся. Взгляд наткнулся на странные сообщения, датированные несколькими неделями назад: «я увидел шо ты звонил. сорян, я ебался и все проебал. чо хотел? — Сашенька, будь любезен, слетай в Казань к Радулову. Он тебя будет ждать. нахуя, лол??? — Если я говорю, значит надо. у меня свои планы были на выходные. че этот беззубый мне расскажет? или ты хочешь меня примешать в вашу с яшкинксом грязь? — Нет, он научит тебя играть в хоккей. Заодно со своими «друзьями» пообщаешься. С Лямкиным, с Ахтямовым, с Сафоновым… С кем ты там еще успел подружиться? лол, они мне не «друзья», а друзья. да, ты мне сам помог, чтобы я с ильей и никитой подружился. жаба — сама по себе классная, но он больше примазался к этим, с катеринграда))) а чо ты хочешь чтобы я за один день что-то успел сделать? чему можно у радика научиться за день? материться? так я умею. ты кое-кого забыл в своем списке, хехехекс такого высокого, у которого еще зубов не хватает — Ты думаешь это смешно? я считаю что это очень угарно. ну ладно, казань, так казань. а чо, к этому, с частоколом во рту тоже можно заглянуть? — Если я увижу, что ты с ним как-то контактируешь, то перейдешь в тот же список, куда и Жафяров ушел. Хочешь? неть (((Жирафа, чо, вывезли с его владика? — Да, Радулов сыграл в героя, и сделал вид, что это он помог ему, а не я. как обычно, бля, нихуя нового. а чо, радик с тобой потом расплатиться сможет? — У нас с ним свой разговор и ты в него не лезь. ладно, ладно, че ты начал злица??? я прям через экран чувствую ненависть. все, понял. слетать к радику — приоритетно. дошло до меня»       Яшкин растерялся, и, свернув диалоги, заблокировал телефон. Ему надо было разблокировать телефон Радулова. Значит Ники был уже тут и не раз. И по указанию Ротенберга. Он тяжело вздохнул. Радулов сыграл в героя, сделав вид, что это он помог Жафярову. Ротенберг сам отдал приказ убить Дамира об борт, потом еще и сам его достал с того света, отправив лечиться домой. Да, у Ромы явно начало развиваться такое же хаотическое мышление как и у Димы. Он просто не мог понять этого поступка. Он уперся руками в столешницу, уставившись на телефон Радулова. Что же это за шесть цифр? Опасно сидеть и перебирать пароли. Надо точно все ввести. Он мог бы позвонить Ане, что-нибудь набрехать, и она бы сказала ему пароль. Но она может его не знать. Он не знал пароля от телефона Нади, а она не знала его. У них было табу на то, чтобы следить друг за другом, и ревновать друг друга таким способом. Если что-то Нади не нравилось в его выходках, она была в состоянии сказать об этом просто словами через рот.       Он снова разблокировал телефон Ники, и полез уже в галерею. Полно фотографий, явно сделанных в не самом трезвом состоянии. Он не страдал такими же развлечениями, как сам Яшкин. Хмыкнул, постучав углом металлического корпуса по каменной столешнице. У него не было спокойно на душе. Он бросил телефон на столешницу к остальным, и пошел в спальню. Радулов лишь кратко приподнял голову, проводив его взглядом, и, усмехнувшись, продолжил спать. Он уже не уснет крепко. Хорошо, что он не додумался до того, чтобы разблокировать телефон по отпечатку. Дима закрыл за собой дверь в спальню, и взял свой телефон в руки. Усмехнулся, уставившись на гору других. Тут и Лямкина, и Волка, и Брукса, и Да Косты и Ахтямова с Жафяровым. Неужели все тут были? Он улыбнулся, и мягко потрепал Брукса по волосам. Тот сонно мяукнул во сне, прошептав: — Любимая, не приставай.       Дима едва не заржал. Накрыл его одеялом, а сам скрылся в ванной. Усевшись в угол, разблокировал свой телефон и набрал луну. — Рома… А открой мне секрет? — Какой? — Усмехнулся Ротенберг. Он издал шумный вздох. Судя по звуку на фоне, он что-то наливал себе. Судя по голосу — он был пьян. — Что мой мальчик хочет узнать? — Ты спал с Никишиным? — Да, он мне попался под горячую руку. Долго сопротивлялся. — Рома начал жадно что-то пить, и, видимо, осушив содержимое, издал довольный вздох, — Ничего, и не таких приручали. — Что пьешь? — Тоже, с чего вы вчера начали. Кто покупал? Вкусное шампанское… Вдова Клико… Я каждый раз присматривался, а попробовать не рисковал. Стоит дорого, а может быть не вкусное. У кого-то из ваших очень хороший вкус. — Яшкин в шоке распахнул глаза, растерявшись. Рома с шумом опять налил себе очередную дозу, — Так много народу. Целых десять человек вместе с тобой. И как только ты умудрился сделать так, чтобы Радулов ним с кем не подрался? — Он опять выхлебал все, — Дима, если бы тебя заставили сделать выбор, кем бы ты пожертвовал — Волком или Радуловым? — Тобой. — Его фраза заставила Рому рассмеяться. Как же сильно он напился. — Что ты хочешь этим у меня узнать? — Лямкин, узнав, что произошло вчера ночью, будет готов пойти на убийство. Тебе придется выбрать, кого дать ему убить. Он же не прощает измен его куколки. — Ротенберг рассмеялся, — Никишин так долго выпрашивал у меня эту красивую куколку с верхней полки в магазине игрушек. Как же дорого она стоит! — Рома, не смей Никите ничего говорить. — Яшкин в ужасе начал дышать, — Рома. Не смей! — Тихо, тихо. — Прошептал Рома с явной насмешкой, — Тихо, мальчик мой. Я ему ничего не скажу. Но однажды мы с ним пересечемся еще раз. — Он хмыкнул, — Бедный Никитка, услышав теории Радулова, что Кертис работает на меня, был готов на самоубийство. И он явно будет заинтересован тем, что я могу ему предложить. — Рома, не надо. — Дима растерялся, — Я не хочу выбирать между ними. Они оба важны мне. Они оба живые люди. Что ты хочешь за то, чтобы об этом никто не узнал? — Верни мне моего Никишина. Он с тобой одичает, и снова разучится быть послушным. Снова начнет брыкаться. Ты — плохой мальчик. Учишь плохому. Я предложил Ники вариант, при котором он сможет дотянуться до красивой куколки. И я знаю, где она прячется. — Он взял паузу и перешел на шепот, — Вернешь мне в Санкт-Петербург Ники, и следом за ним отправишь Кертиса — останешься с Радуловым. Я подожду. Если ты не сделаешь выбор — я сделаю его за тебя. — Тварь. — Прошептал Дима, — Возьми меня, если я так тебе нужен. Зачем ты другим вредишь? Они ни чем не виноваты. Кертиса в это все случайно затянули. Не смей ему вредить. Так же как и Радулову. Это мои люди. — Ты можешь мне говорить все, что угодно, Яшкинкс. — Ротенберг вдруг громко рассмеялся. Что-то на фоне с шумом разбилось. Он снова начал что-то пить. — Ты отказал мне. Ты сказал мне все, что захотел. Последнее предложение было озвучено. — Рома, я тебя умоляю. Не вреди никому. Ты можешь навредить мне. Можешь отпинать, избить, изнасиловать. Я готов вернуться к тебе. Я готов снова сесть на наркотики. Пристегну сам себя к батарее. Я пожертвую собой. Что ты хочешь? — Никишин вернется ко мне. И похвастается мне своей новенькой красивенькой игрушкой. Красивой фарфоровой куколкой. Я видел ее лишь однажды вживую. Я посмотрю, чем она красива. Если она меня устроит и не будет сопротивляться моему мальчику — я оставлю тебя с твоей игрушкой. Ты же беспокоишься за своего Сашеньку. Любишь его. И он любит тебя в ответ. Вы начали переписываться записками. Твой Саша начал изворачиваться. Ездить к тебе на чужих машинах и с чужими телефонами. Вы считали, что меня можно обмануть. Правила, Яшкинкс, не меняются. Не зазнавайся, шлюха. Если я говорю, лучше исполнять. Я дам тебе со мной поиграться, но не думай, что тебе позволено все. У тебя есть три дня. Иначе я скажу пароль от сейфа Радулова Лямкину. И снова сяду ждать. Я терпеливый. Я подожду. Я учился у лучших быть охотником. — Убей меня если хочешь. Хочешь, я могу сам повеситься хоть сейчас же. Не трогай их. Зачем ты это делаешь? — Я не буду тебя трогать. Я не лезу в дела чужой команды. Мы же с тобой разошлись. Ты отказался продлять контракт. Ты отказался быть рядом со мной. Я не раз повторял предложение вернуться. Ты каждый раз без раздумий отказывал мне. А в последний раз почувствовал себя безнаказанным. Нет, Дима. Последнее предложение поступало. — Он рассмеялся, и сказал, — Мой новый мальчик хочет куколку! — Нельзя брать чужие игрушки. — Если мой мальчик хочет куколку — я не буду ему отказывать. Я же тебе в твоих «хотелках» не отказывал. Вот и ему не собираюсь. Мой мальчик радует меня. У нас двенадцать побед подряд. Он хорошо служит мне. Он поддается мне. Он стал шелковым, покладистым, и очень хорошо начал исполнять то, о чем я прошу его. Все, я не хочу с тобой больше разговаривать. Жалко, шампанское Veuve Clicquot закончилось. Ну ничего! Ой, у меня же еще тут есть… — Он рассмеялся. — Столько вина Шамбертен по утру не видать Бонапарту! Так ты любишь меня, Яшкинкс? — Если я скажу тебе «да» ты успокоишься? — Нет. — Тогда иди нахуй, Ротенберг.       Он завершил вызов и, закрывшись руками, начал горько плакать. Сидел, заливаясь слезами, не готовый сделать такой выбор. Услышал звук сообщения. Поднял телефон с пола. Уставился в яркий экран. В ужасе замер в слезах, увидев фотографию, что прилетела от Ротенберга. «Я не собираюсь давать Никите верить мне на слово. У меня всегда есть подтверждение своим словам». Яшкин в шоке уставился на фотографию. Она сделана словно из-за угла. Крыса? На ней была его квартира, залитая красными тонами от уходящего закатного солнца. На ней Никишин с Радуловым явно наслаждались процессом. Ники лежал снизу лапая Кертиса, что лежал сверху на нем, целуясь с Радуловым, что вцепился в его черные волосы. Сразу двое игрались с чужой куколкой. Он растерялся, опустив руку с телефоном. Если такое увидит Никита, то это сто процентов будет страшная драка, которая не обойдется без смертельных ран. Нельзя было, чтобы это кто-то увидел. Услышал осторожный стук в дверь. Тут же закрылся руками, заблокировав экран. Дрожащим голосом сказал, что скоро выйдет. Выходить не было никакого желания. Ему захотелось умереть, оказавшись в очередном тупике.