Два медведя в одной берлоге

      ТатНефтьАрена, Казань. Матч с Челябинским Трактором планировал сегодня в очередной раз испортить Яшкину день очередным поражением.       Усевшись на свою лавку, Дмитрий сидел опустив голову. Когда кто-то в очередной раз закрыл ему свет, он поднял голову. Перед ним стоял Никита Лямкин. Шумно шмыгнув носом, парень едва заметно улыбался ему, стоя уже давно в форме. Дима растерянно уставился на него. Он вытянул тонкую руку с длинными пальцами на которых сияли кольца. Яшкин хмыкнул, и, достав со своего портфеля ключи, отдал молча ему их. Никита тут же улыбнулся ему, и, ничего не сказав, пошел гордо до своей лавки. Дима уставился на Сашу, что переговаривался с Амиром, в тихом уголке вратарей. Тимур же сидел подперев голову, с грустью качая ей. Судя по его обреченному виду, он понимал, что Дима был прав. Яшкин отвлекся на звук уведомления. Ники. Тут же достал телефон и уставился в яркий экран. Никишин прислал ему ссылку на новость. Заголовок уже не предвещал ничего хорошего:       «Дамир Жафяров с тяжелейшей травмой покинул стадион во Владивостоке»       Яшкин издал изумленный вздох, закрыв в ужасе рот рукой. Сидящие по разные стороны от него Галимов и Кагарлицкий уставились в экран. — Нихуя себе! — Воскликнул от изумления Артем. — Ебать, пацаны, вы глянь!       Вся команда тут же подбежала к ним и столпилась в небольшом полукруге. Дима открыл новость полностью, и тут же включил запись с матча. Дамир явно не ожидал, что в борьбе за шайбу, его на полной скорости ударят об борт. Раздались изумленные вздохи. Он как стоял, и так же упал. Все моментально почувствовали, как ему было больно. Тут же следом началась драка и крики. Дима замер, в ужасе смотря на то, как Дамир лежит без движения под бортом в луже собственной крови. — Бля, Яша, тебя так же приложило. — Растерянно сказал Кагарлицкий. — Только, он вроде, не плечом приложился больше всего. — Яшкин растерянно поднял голову от записи и уставился на Диму, сидящего рядом. Вся команда тут же переглянулась. — Да ну, а че, я не прав? Че уставились все разом? — Ну так-то прав. — Согласился Шипачев и кратко глянул на Радулова, что стоял позади, сложив руки на груди, — Пиздец, бедолага.       Все продолжили собираться на игру. Дима растерянно уставился в экран. Это из-за него? Дамир же был частью его окружения. Неужели Ники был прав, так же как и все вокруг, и Рома начнет тянуться к нему через его окружение. Прислушался к ощущениям. Ему было очень тревожно. Ощущение, словно это не последняя плохая новость. Уставился на Сашу, что стоял и спокойно обсуждал что-то со своими защитниками в виде Адамчука и Юдина. Сделал вид, что ничего не произошло? Или он уже знал об этом? Он растерянно откинул телефон обратно в портфель и начал собираться на игру.       Бойня против Трактора была очень тяжелой. Дима молча наблюдал за Амиром, стоящим на воротах. Ему не было никакого дела, проиграют они или выиграют. Но он мысленно ненавидел его. Он был готов его убить за его выходки. Даже Тимур с такой гордостью на воротах не стоит, хотя ему-то, с его статистикой, как раз стоило бы этим заняться. Кертис считал, что матч с Петербургом стоило встречать с капитанской нашивкой и с теми за спиной, с кем он хотел. Но ему придется проиграть этот матч. Если он не будет капитаном, то с него будет меньше спроса. Он хотел бы, чтобы у него за спиной был Артур. Но он не хотел выдергивать его из Нефтяника, к которому он был пристегнут. У него у самого может быть матч параллельно с ними, и он подведет чужую команду. И он не знал, как заставить тренеров уступить ему, если они принципиально не уступали ему в вопросе того, что Артур должен быть ближе, чем на третьем месте. Из мыслей его моментально выдернул крик Радулова, что недовольно пнул ногой бортик. Яшкин тут же поднял взгляд на табло. Одиннадцать минут, и уже есть пропущенная шайба. Он тут же расхохотался, разведя руками. За что моментально получил от Саши недовольный толчок в плечо. — Заткнись, тварь!       Они продолжили игру. Через две минуты у Радулова с Шипачевым получилось вывести на бросок Кагарлицкого, который идеально точно попал в ворота, уравняв счет. Арена громко порадовалась. Они получили одно удаление, чем моментально натравили на себя проклятие. На последних минутах ворота поражает Юртайкин, с радостью наказав Казань за проеб. Они ушли на перерыв. Дима принципиально молчал весь перерыв, лишь с улыбкой смотря на Мифтахова, который стоял и ругался с Радуловым, считая, что это команда его подвела, а не он команду. Радулов плюнул, лишь отмахнувшись от него, и уселся к себе на лавку. Амир осмотрелся. Единственный, кто сидел и улыбался, естественно был Яшкин. — Хочешь еще раз? — Рыча спросил Амир. — Кажется, — Дима едва слышно усмехнулся, выглядя максимально спокойным, словно это не его команда проигрывала, — это тебе придется отсосать мне при всех, мальчик мой. Может быть ты с этим лучше справишься?!       Билялов тут же дернул Амира, не дав кинуться на него. — Ты бы лучше побыл бы полезным. Почему первое звено так идеально отрабатывает все, а ты едва волочишься? Нахуй ты на льду нужен? — Спросил тут же Амир. — У меня такой же вопрос к тебе. — Спокойно сказал Кошелев, что был в одном звене с Димой, только с другого края, — Саша прав — ты сам проебал. Мы не виноваты были в том, что ты неизвестно чем занимался на воротах. Кукурузу охранял? — Хоккей смотрел. — Усмехнулся Свечников, недовольно покачав головой, — Саша с Яшей правы, тренера опять наебались в том, что поставили тебя на воротах. — Хватит меня унижать! — Вскрикнул Амир, — Помогайте мне! Это ваша работа. — Успокойся, прошу тебя. — Растерянно сказал Тимур, — Они просто расстроены, что у них у самих ничего не получается. Ничего, мы еще вылезем. У нас два периода впереди. Не бойся. Просто делай что должен.       Они ушли на второй период. Долго и тяжело бились об чужие ворота. Оборона периодически рушилась, но Амир успешно справлялся со всеми бросками. Раз за разом тренера давали указания что делать на льду, но ничего не получалось. Дима, выскочивший с лавки вместе Сашей, помчался к начавшейся заварушке у чужих ворот. Поймал вратаря на перемещении, и снова уровнял счет, записав себе очередной плюсик в статистику. Команда с радостью его поздравила. Но радоваться им не получилось долго. Опять под занавес периода они пропустили еще одну шайбу, ловко проскакавшую с клюшки Дер-Аргучинцева до Ткачева, который дал Кравцову идеальный пас, для того, чтобы шайба в очередной раз оказалась за спиной у Мифтахова. — Бля, как я устал. — Разочарованно вздохнул Яшкин, недовольно покачав головой, — Мы уебываемся на льду, а эта вафля опять ходила пиво в фудкорт пить и все проебала. — Он же великолепно стоял на воротах с Автомобилистом. — Растерянно переговаривались тренера, — Почему теперь-то он оплошал? — Давайте вратаря поменяем, — Дима закинул голову и уставился на тренерский штаб, — Пожалуйста. Мы проиграем. Верните Тимура. — У нас еще есть один период отвоевать. — Бабенко бумажным списком оттолкнул его голову обратно, — Яшкин, дубль не хочешь оформить? — Хочу, чтобы к моему мнению прислушивались. — Дима вдруг рассмеялся, — Я слишком дохуя хочу. — Он тут же уставился на Радулова, и, получив от него локтем по лицу, заскулил, склонившись к полу. — Ну да, как я и говорю. Сильно дохуя.       На скамейке все дружно посмеялись над ним. Ушли на очередной перерыв. Снова едва не переругались. Дима не стал нигде встревать. Только слушал что говорят остальные. Тренер вызвал его к себе, и Дима, гордо покачивая задом, ушел вальяжно, мягко оттолкнув от себя Амира, свалив его на лавку. Закрыл за собой дверь и поволочился за Билялетдиновым. Они встали в тупике коридора. Дима вжался спиной в дверь, ведущую в раздевалку Ирбиса и потер ледяные руки. Откуда такая тревожность? Он знает, что они в очередной раз все проебут. Но это не такая тревожность, которая бывает при травме. Тут что-то другое. — Дима, я понимаю твою мотивацию, но мы хотим Лукоянова оставить в партере на следующую игру, после его штрафов и выходок… Возьми нашивку альтернативы. — Кто там следующий? — Нефтехимик и Сочи.       Яшкин хмыкнул, отведя взгляд в сторону. Ему хотелось сейчас разругаться с главным тренером, как он привык это делать с Ромой. Они словно не чувствуют, что все эти выходки их только хоронят. А учитывая уже точно известное денежное вознаграждение от Петербурга за грандиозную победу, у них никаких шансов не остается на победу. Интересно, в курсе ли тренера, насколько сильно Петербург не хочет Казани дать выигрывать. Судя по их действиям — нет. Он задумчиво обкусывал губы, уткнув взгляд в пол. — Скажите, пожалуйста, Зинэтула Хайдярович, а зачем в этой команде нужны эти нашивки? — Он решил осторожно поинтересоваться, но тон получился немного грубоватым, — Ну, хорошо, если Радулов споткнется об клюшку и убьется по дороге, и мне или Шипачеву придется стать основным капитаном, это понятно. Нашивка капитана дает право до судей докапываться, с другим капитаном спорить, еще что-то делать. А альтернативка зачем нужна? Мне Радулова за воротник держать, пока он собачится с остальными? Нет, мне такая нашивка не нужна. — Чего же ты хочешь? — Нахмурился Билялетдинов, засунув руки в карманы штанов, расстегнув свой пиджак. — Я хочу, чтобы вы слушали нас, как команду, хотя бы через раз. — Мы слушаем вас достаточно, просто вы этого не замечаете. Какие конкретно изменения ты хочешь предложить? — Не знаю. Подумать надо. — Он повернул голову, увидев, как команда поволочилась на лед, — Я не хочу быть альтернативным капитаном. Это бессмысленно. Верните нашивку Кагарлицкому. Он от этого чувствует свою важность на льду и начинает лучше играть. Вообще неизвестно, почему она изначально у Лукоянова оказалась. — Ты хочешь сейчас со мной поспорить в моих решениях? — Нет. — Дима растерянно пожал плечами, — Не вижу в этом смысла. Я откажусь. Опять. Снова. И буду это делать и дальше. В ней нет смысла для меня. У хороших игроков в других командах нет таких нашивок. Она у Буше-то только на прошлой игре появилась. У Гусева нет даже альтернативки, у Голдобина, даже у Уила ее нет. — Он пожал плечами, — Хорошим игрокам не нужно это. Мэйсеку, вон, на одну игру ее дали, так он с ней столько дров наломал, что над ним потом всей командой хохотали. Нет. Мне она тоже не нужна. — Тогда я поступлю с тобой по-другому. — Билялетдинов хмыкнул, и повернул голову сам, смотря на переговаривающихся Шипачева и Радулова, — Ты станешь капитаном.       Яшкин распахнул глаза, и, повернув голову, даже не поверив в слова главного тренера. Шипачев отдернул Сашу за джерси, жестом показав заткнутся. — Я не возьму ее. — В Ак Барсе, Дима, есть одно важное правило, — Билялетдинов мягко провел рукой по плечу Димы, — нашивку альтернативы еще можно взять или не взять. Нашивка капитана дается насильно.       Все шумно побежали на последний период. Дима повернул голову, уставившись в шоке как на Вадима, так и на Сашу, что моментально почувствовали, что что-то не так. Все вышли на лед. Игра продолжилась. Когда на середине третьего периода Амир пропустил еще одну шайбу, Диме захотелось встать и уйти с игры. Он сидел подперев голову, недовольно ей покачав. Игра была окончена со счетом четыре-два. Команда вернулась в раздевалку. Дима молча переоделся, и молча свалил самый первый, даже не смотря на других. Ждать ему некого, а общаться ему ни с кем не хочется. Пускай они делают что хотят с этим блаженным на воротах. Ему не было даже интересно, кто будет в составе на следующую игру с соседями по республике.       Решил прогуляться. Ему было очень погано на душе. Они опять проиграли. Да, проиграли сильным, хорошим противникам. Часть его понимала, что даже не вратарь виноват, обычно, в проигрыше. С одной или двумя забитыми шайбами тяжело выиграть у тех, кто может наебенить и четыре, и шесть шайб в ответ очень легко. Принял решение, если на игре увидит на своей джерси нашивку капитана, встанет и уйдет. Этого дерьма только не хватало сейчас в его поганой жизни. Он гулял по темному вечернему городу. Было не слишком холодно. Он наслаждался тишиной. Машины ездили редко. Он ушел изучать незнакомый район за стадионом, бесцельно гуляя по незнакомым улочкам. Время приближалось к полночи. Услышав звонок, тут же принял его. Не успел даже сказать привет, как в трубке раздался испуганный шепот Артура: — Дима, как с Васильеостровского выйти?! — Чего? — Яшкин резко остановился на тротуаре, уставившись на старенький дом впереди себя, — Откуда? — Дима, мне кажется меня кто-то преследует. — Растерянно прошептал Ахтямов, судя по звукам куда-то идя, — У меня батарейки впритык осталось, так что давай быстрее. Подскажи мне, если я на… — Он взвыл, — Сука, такой город богатый, а денег табличку подсветить нет. Беринга вроде улица. Мне метро надо. — Блять, Беринга какого? Она длинная… — Он тут же закрыл глаза, мысленно пытаясь представить улицу Петербурга. Василеостровский район Санкт-Петербурга это то место, где у него была квартира. Он должен был быстро сориентироваться. — Между Наличной и Беринга. — Сука, так, — Дима тут же развернулся на месте, закрыв глаза. Мозг быстро выстроил вокруг себя картинку чужого города. — Мост за спиной оставь. Тебе надо по прямой пойти. Тебе очень далеко идти. — Он начал тяжело дышать. Вот что за тревога. Артур был в опасности. — Пойдешь долго. По левой стороне будут зеленые насаждения. Там кладбище. Идешь мимо него. Не иди внутрь — там заблудишься. Просто иди так, чтобы оно по левой стороне оставалось. До большой главной улицы, обходишь кладбище по этой другой улице. — Судя по звуку Артур остановился и торопливо за ним все записывал, — Улица… Подожди. — Он шумно выдохнул, — Малый. Вроде бы Малый проспект. Идешь, пока кладбище не закончится, четыре улицы проходишь, которые поперек идут. — Он нахмурился, прислушиваясь, — Артур? Живой? — Да, я записываю. Быстрее, бога ради! Тут темно и страшно. Дальше куда?! — Восьмая и девятая линии улица чего-то там… следующая большая. На нее выворачиваешь. Снова вставай так, чтобы мост за спиной оказался. — Он нахмурился, мысленно быстро преодолевая маршрут, — Там будет Василеостровская станция. — он тут же резко опустил голову распахнув глаза и уставился на часы, — Артур! Метро до полночи работает! Беги, блять, ты не успеешь! — На часах медленно менялось время. У него осталось меньше часа времени. А путь был очень большой. — Ты как там оказался?! — С Аней, с девушкой своей гулял. Я ее проводил, а сам заблудился. — Артур торопливо пошел по предложенному пути, снова перейдя на шепот, — За мной уже час идет какая-то парочка парней. Дима, мне страшно! — Взмолился он. — Не бойся! Ты взрослый мальчик. Артур, быстрее иди. Если метро закроется, а ты не успеешь, ты оттуда уже не выберешься — там начнут мосты разводить. — Я понимаю! — Всхлипнул мальчишка, — Ты знаешь, как мне больно ходить?! А мне еще завтра на игру. Дима, мне очень страшно…       Телефон подал знак, что вызов был завершен. Яшкин взвыл, топнув новой. Растерянно огляделся. Он тоже не в курсе, куда пришел. Спрятав нос в высокий пуховик, пошел дальше по дороге, прислушиваясь к ощущениям. Тревога никуда не уходила. Зажмурившись, он взвыл. В голову пришла самая, пожалуй, мерзкая мысль. Там же была… дорога гораздо короче! Он же мог просто попросить Артура перейти через мост, и была уже Приморская станция. Какой он дурак. Так бы две минуты, и он был бы в метро. Нет, он дал ему путь минимум в пол часа, словно предлагая ему наперегонки с ужасом побегать. Завыл, недовольно покачав головой. Придурок. Почему он такой придурок. Артур его сам сбил с мысли. Надо было вопрос правильно задавать. Он задумчиво шагал по улице, сам периодически оглядываясь. За ним никто не шел. Как вообще можно заметить, что за тобой следят? Услышав, как живот заурчал, Дима достал телефон из кармана и, включив геолокацию, пошел по картам до дома. Вернулся в дом позже двух часов ночи. Его начало сильно беспокоить, что Артур не позвонил ему, что все в порядке. А метро было давным-давно закрыто. Закрыл дверь, шумно выдохнув. Тишина и гробовая тишина. Ему не нравилось жить одному. Он уже было потянул с себя худи, но вдруг замер.       Что-то было не так. Дима отставил кроссовки, нахмурившись. Опустил взгляд на пол. Нет, только его кроссовки. Следов по полу не было. Он задумчиво прошелся по квартире. Никого. Ни на кухне, ни в его спальне. Встал в гостинной растерявшись. Холодно. — Опять, что ли, сука?! — Вскрикнул он.       Тут же пошел до батареи. Уставился на термостат. Батарея снова была выключена. Ему начало казаться, что у него едет крыша. Задумавшись, он снова прошелся по квартире, включив все батареи. Встав на носочки, порылся в ящике с инструментами, прошелся еще раз до каждой батареи, просто сняв регуляторы. Ему было плевать, что в квартире может стать слишком жарко. Он задумался, куда бы их можно было положить. Дошел до своей спальни, кинул все в дальний ящик под свои вещи. Бродил по квартире, словно не зная куда деться. Надо было что-то делать. Как можно было помочь Артуру, когда он находился в тысяче километров от него? Задумался, щелкая пальцами. Даже забыл про то, что надо было бы поесть и уже ложится спать. Ему еще две недели жить в одиночестве. Услышав уведомление пришедшее на телефон тут же схватил его. Сообщение с незнакомого номера? Да еще и в три часа ночи?       Дима медленно уселся на диван, уставившись на фотографию. Он узнал улицу. Узнал и место. Это Санкт-Петербург. Малая улица, совсем недалеко от кладбища. Он увидел сидящий силуэт около ограды с кольями. Центральная улица, а ни одной машины, ни одного пешехода. Приблизил фотографию, тяжело задышав. Это Артур. Это он сидел вжимаясь спиной в забор, закрывшись руками. Диме захотелось заплакать. Он сам отправил его в ловушку. Зажмурился, мелко задрожав. Надо было ему как-нибудь помочь. Кто же жил в этом районе с ним? Кто-то точно жил. Никишин жил дальше на север. Бардаков слишком далеко. Решил поступить проще. Торопливо порывшись в телефоне, тут же прижал его к уху. — Здарова, Ники. — О, ебать, здарова, Яшкинкс. — Усмехнулся Никишин, — Ты че, ебать, в три ночи звонишь? Денег занять? — Ники, у меня беда. Есть кто-то у тебя рядышком на Ваське? — О, ну Толчи оттуда, да и пару ребят, да, которых ты не знаешь. — Он напрягся, — Ты чего такой потерянный? Случилось чего? — Артуру помочь надо. Он заблудился. А мосты уже все развели. Можешь помочь? — А, мелкому-то твоему? — Саша рассмеялся, — С радостью. Че куда идти? — Ой, ты прям… старшой. Кладбище по стороне Малой улицы. Не знаю, где конкретнее. По-крайней мере он туда шел, до восьмой и девятой. У него телефон разрядился, даже дозвонится не могу, узнать где конкретнее. — Понял. Я чуть подвыпивший, ща разбужу Фальку, он как раз на тачке. Не ссы. Ща, мы быстренько метнемся, если северный мост не развели. — Прошу, пожалуйста, побыстрее. Я… думаю он в опасности. — Понял. — Саша куда-то с топотом побежал, — Ща, жди, все будет, Яшкинкс!       Дима завершил вызов, и снова уставился на фотографию. Тревога сжирала его. Он поднялся, и, уйдя в спальню, набрызгал худи своим любимым ароматом. Зажмурился, сидя на кровати перед зеркалом. Тяжело и жадно вдыхал успокаивающий аромат. Сердце заходилось в бешеном ритме. Кто еще может попасть под удар? Неужели Саша не все продумал? Кого он еще может лишится? Ему захотелось прилететь в Петербург и убить этого проклятого Ротенберга. Учить его удумал. Спустя десять минут Дима схватил звонящий телефон. — Должен будешь. — Усмехнулся Никишин. — С ним все в порядке? — Ну… — Саша хмыкнул, — Не совсем. Жаба, че как ты? А то папа волнуется. — У меня сейчас инсульт будет! — Взвыл Ахтямов на фоне, — Пиздец! Ебаный город! Инсульт жопы у меня!       Дима громко рассмеялся. — Отец года, сука. Сына отправил в незнакомый город, ты бы хоть ему карту купил бумажную. Или он, как и я, читать не умеет? — Ники усмехнулся, — Не бойся, мы его в обиду тут не дадим. У нас все равно завтра выходной. Ща отвезем, накормим, пригреем и спать уложим. — Ники, — Дима закрыл рукой лицо, с облегчением выдохнув, — спасибо, что не отказал мне. Я даже не знаю, как благодарить тебя. Береги его, пожалуйста, пока он дальше не поедет. — Хорошо, пап. — Он рассмеялся, — Сука, вот ты долбоеб краснокнижный, блять. Кстати, пока мы вот тут сидим обнимаемся, я у тебя сразу оплату попрошу. — Чего хочешь, мелкий? — Чтобы ты не называл меня мелким! — Возмутился Никишин, — Я так-то на целый месяц его старше! Он теперь мелкий. Слышь, а дай мне номер этого Волка. — У Жабы попроси, у него есть. — Дима усмехнулся, — Пиздец, убьете дедушку старого, сынишки. — Сорян. Мы хотим начать за твое наследство драться, а ты все никак не подохнешь. Все, давай, спать ложись, бля. Время три ночи!       Дима с улыбкой пожелал им спокойной ночи, и, завершив вызов, рухнул на кровать. Организм тут же расслабился, и он уснул прямо в одежде поперек кровати. Проснулся уже на полу. Видимо так ворочался, что упал по середине ночи. Недовольно откинув от себя белоснежный ковер, прослуживший одеялом, поднялся с пола. Взвыл от боли в спине. Конечно, организм его за это не похвалит. Схватив телефон, уставился на сообщение от Ники. Интернет сегодня был максимально поганый. Опять ждать целую кучу времени, пока все прогрузится. У них тоже был выходной. Он мог весь день лежать и смотреть сериалы. И с радостью этим займется, только надо было утолить адовый голод. Заглянул в холодильник, и растерялся, увидев фотографию. Артур так сладко спал на большом роскошном диване дома у Никишина, что Диме даже завидно стало. Его мальчишка в безопасности. Он прекрасно доверял Никишину, словно себе. Он-то точно не поддается обаянию Ромы и не даст в обиду его младшего. Холодильник начал жалобно скулить, подав сигнал, что весь тот холод, который он старательно сделал внутри себя, был бездарно выпущен в квартиру. — Не вякай ты еще тут… — Он уставился на пустые полки и недовольно вздохнул. — Бесполезный ты. Нужен вообще зачем.       Он отложил телефон и заинтересованно заглянул в морозилку. Снова достал пакет с замороженными ягодами. Уставился на бутылку с водкой. Может быть чуть-чуть хлебнуть не помешает? Его сбил с мысли очередной звонок. — Мне кажется, что я работаю в приемной президента. — Усмехнулся Дима, достав пачку с мукой, — Да, Домовой, что случилось? — Ты чо, где? — Заинтересованно спросил Никита, снова что-то жуя. — У тебя варежка когда-нибудь закрывается? — Рассмеялся Яшкин, — Ты, сука, жрешь, блять, уже тоннами, а не килограммами. Дома я. Вот, сейчас готовить буду. Мне что, на тебя рассчитывать? Два пирога говорить? — Конечно, че за вопросы! Я не один приду. Ты точно одичаешь один живши, как Сафа. Так что я у тебя поселюсь, а то меня Лиза из дома выгнала. — Сука! — Вскрикнул Дима, уставившись на батарею. — Блять! Никита, блять, я даже рад буду. — Что случилось? — Растерянно спросил собеседник, резко перестав чавкать, и спросил с набитым ртом, — Ты… Ты чего? Ебанулся?       Дима растерянно подошел к батарее и уставился на терморегулятор. Батарея снова выключена. Может ему всегда только кажется, что он их включает? Или он начал лунатить по ночам, и от слишком большой жары выключал? Ну не может же быть такого. Он же даже снял их. Он повернул голову, уставившись на входную дверь. Или пора замки менять? — Дима, ты меня пугаешь. Я пока мимо психушки иду, может тебе бригаду сразу вызвать? — Мне кажется, что да, уже пора. — Он снова включил ее, почесав затылок. Тут же прошипел от боли. Все еще больно. Даже чисто логически, если эта хрень сама по себе работала, то должна была скорее раскручиваться, чем сильнее закручиваться. — Ладно, только не торопись, а то он не скоро готов будет. Часа полтора надо будет. — Договорились.       Дима отложил телефон. Снова прошелся и включил все батареи. Снова снял регуляторы. Схватив телефон все сфотографировал, чтобы в следующий раз быть уверенным, что он точно это сделал. Снова все спрятал. Даже сфотографировал ящик, в котором все спрятал. Разочарованно вздохнув, пошел готовить свой любимый пирог с творогом и брусникой. Поставив его в духовку, и в тишине сидел и читал книжку, пока пирог потихоньку готовился в духовке. Сделал несколько глотков теплой воды. Глава за главой, а вот и духовка подала знак, что все готово. Он достал противень, и, принялся искать какую-нибудь большую тарелку, чтобы положить такую красоту. Облизнулся, чувствуя приятный аромат брусники. Поставив тарелку, аккуратно расстегнул горячую форму голыми руками. Улыбнулся, и, сделав фотографию, прислал ее Артуру. Он тут же ответил, что обиделся на него, что он ест такую вкуснятину без него, а у него в качестве еды пачка чипсов, которую он успел урвать у Ники. Дима расхохотался, и, аккуратно переложил пирог. Только дотянулся до пакета сахарной пудры, как услышал, что дверь кто-то начал открывать ключами. Растерялся. Грабители? Маньяки? Убийцы? Осторожно высунулся из-за дверного косяка кухни, и вдруг громко рассмеялся. Еще хуже. Лямкин. — Да хватит скулить! Пришли!       Никита ввалился через порог с Волком на плече, и, поставив его на ноги, отряхнул от снега. Тут же громко чихнул, за что Кертис дал ему по морде. Они начали шутливо драться, и Лямкин в очередной раз проиграл. Встал, закрываясь руками, давая избить себя длинным черным шарфом. Вдруг Никита резко выпрямился и, схватив Кертиса за руку, закинул голову и затянулся воздухом. Задумчиво облизнул губы, и сказал, опустив голову: — О, хавка…       Дима с улыбкой вернулся к своему занятию, и посыпал пирог сахарной пудрой. Аккуратно поставил его на стол, прибрав за собой остатки беспорядка. Поставил три кружечки и пустые красивые тарелки. В центр поставил пирог. — Здарова, мать! — Никита с радостью отбил ему пять, и уселся за стол, тут же потянул руку к пирогу. — Никита! Нельзя! — Вскрикнули синхронно Дима с Кертисом, и Лямкин тут же отдернул руку, сделав грустное выражение лица. — Привет, Волчонок. — Дима с радостью обнялся с Кертисом, что прижался к нему. Мягко потрепал его по черным волосам. Заинтересованно постучал по гипсу. — Надолго ты такой красивый? — На две с лишним недели. — Он поднял голову и с доброй, едва заметной улыбкой смотрел в его карие глаза, — Знаешь, когда мне поставили дату возможного выздоровления? — Дима вопросительно посмотрел на него, аккуратно пальцами убрав черные пряди с лица. Слегка повернув его голову, засмотрелся на ярко-красный шрам, рассекающий щеку, — На двадцатое число. — А двадцать четвертого у нас игра, да? — Дима усмехнулся, и, с трудом отведя от него взгляд, вскрикнул, — Никита! А ну фу!       Лямкин снова отдернул руку. Волк уселся рядышком с ним, сложив под себя ноги, неловко примостился на стуле. Положил голову на крепкое плечо, закрыв глаза. Дима сделал всем кофе, и, отрезав по кусочку, уселся напротив них. Заинтересованно рассматривал парочку. Никита жадно ел руками, словно маленький ребенок. Облизывая пальцы, периодически ополаскивал их в горячем кофе, чтобы они не слипались, пока Кертис аккуратно отламывал себе по небольшому кусочку маленькой десертной вилочкой. Дима подпер голову, искренне улыбнувшись. Как они так сделали? Неужели они с Сашей со стороны тоже так же странно смотрятся? Никита довольно чавкал, жуя пирог, который еще толком остыть не успел. Вытерев руки об свою футболку, повернул голову и спросил что-то на ухо у Кертиса. Тот тут же кивнул, задумавшись. Дима растерянно уставился на его шею, на которой были следы от веревки. — Мы с тобой тут надолго, мать. — Усмехнулся Никита, снова повернувшись к Диме, — Мы с Лизой разругались, она в этот раз надолго обиделась. — Он пожал плечами, — Она сказала, чтобы я собирал вещи и валил куда захотел. Вещи, конечно, я не успел взять, так мне еще и Алинка так больно по морде дала, в очередной раз сказав что я — петух! — Никита рассмеялся, — Сучки. Все девки сучки. — Он вытянул руку и отвернул голову Кертиса от себя, — Ты такой же, изменщица. — Кертис сделал вид, что обиделся, фыркнув на него, отвернулся, — О, видал? Это все, на что он способен. Это вся его обида на меня. — И что ты предлагаешь? — Заинтересованно спросил Дима, уставившись на Никиту, что демонстративно ополоснул в очередной раз руки в кофе и, вытерев их об футболку, заглотил остатки залпом, — Хозяйскую кровать вам уступить, а самому на коврике, как псина, лечь?       Никита подавился, и шумно выплюнул все кофе в Диму. Он растерялся, закрыв глаза. Лямкин начал громко ржать. — Бля, сорян! — Нихуя себе ты огнетушитель. — Растерялся Яшкин, вытерев с лица кофе. Никита хохотал над ним, качаясь на стуле, и тыкая пальцем, — Ебати коловрати, еще и сладкое… Сейчас все мухи мои будут. Никита, получишь пиздов! Собирай вещи и вали в свою провинцию! Пшел вон отсюда, свинота! — Дима поднялся и умылся уже в раковине. Тут же снял с себя футболку, и, тяжело вздохнув, пошел до постирочной, — Пустил на свою голову…       Он пошлепал до спальни. Заинтересованно подошел к батарее и посмотрел на нее. Все нормально. На полную греют. Даже потрогал. Горячая. Схватив со шкафа случайную футболку, натянул ее на себя. Уселся за стол, только теперь уже напротив Кертиса. Никита с довольной ухмылкой продолжал качаться на стуле. — Да, я хочу чтобы ты нам уступил хозяйскую койку. Ты все равно один спишь. — Хуй тебе. — Усмехнулся Дима, — К Артуру ляжете. Ты не с Трямкиным спишь, чтобы не поместится на кровати шириной восемьдесят сантиметров. У меня, может, в планах, ебаться с кем-нибудь. — Бля, ладно. — Никита заинтересованно осмотрел Кертиса, что сидел подперев голову, смотря задумчиво на пейзаж позади Димы, — Только ты делишься с нами одеждой и кормишь нас.       Диме осталось только согласится и развести руками.