Два медведя в одной берлоге

      Поздней ночью Яшкин вернулся в дом. Задумчиво повесил куртку на крючок. Шумно вздохнул. Он один. Пора снова привыкать к тому, что он один. Свалившись на диван, он прикрылся пледом, и, закрыв глаза, прижал телефон к уху, решив позвонить Домовому. — Че кого, епта?! — Удивился Никита. — Кто сдох? — Я сдох после тренировки. Если я звоню, не значит что кто-то сдох. Я просто, может, не наговорился с тобой. А может, как сейчас, меня осенила гениальная мысль! — Дима рассмеялся, — Слышь, Домовой, а открой мне секрет? А вы с Кертисом после тридцатого числа в том году общались? — Ну… это секрет. — Никита явно насторожился, — Мы с ним договорились никому не говорить что между нами происходит. А тебе для чего? — Мне для себя надо понять кое-что. Мы с ним встретились в Петербурге тридцатого числа, а ты, я думаю, тоже в курсе, что я был не в самом лучшем состоянии. Просто, ну, ты с ним тридцать первого или там, я не знаю, второго разговаривал? — Да. — Лямкин хмыкнул, — Он хотел тоже домой съебаться, как и те оба два, как сказал Трям. Но потом написал мне, что останется дома, в Екате. Я так и не понял почему. Вроде там у него что-то важное, вроде, у какой-то из сестер день рождения, и он очень хотел туда попасть. Ну, мы с ним до второго числа переписывались только. Не знаю… А что такое? Ты думаешь ему навредил? — Мне кажется, что да. — Ну ща, погоди. Дай я в диалоге поищу, мож и было чё.       Пауза провисела пару минут. Дима успел даже найти себе интересный сериал на вечер. Его начало мелко трясти, словно от холода. И в квартире было явно холоднее обычного. Он с неохотой поднялся и дошел до батареи. Потрогал ее. Ледяная? На улице было минимум пятнадцать градусов мороза, да еще и с ветром прямо по этим окнам. Выкрутив ее на максимум, прошелся по дому. Почему все батареи выключены? Нагрев воды в чайнике, налил себе полную кружку и улегся обратно на диван, снова закрыв глаза. Прижал телефон к уху плечом, а сам грел руки об теплую кружку. — Да нет, — Вдруг сказал Никита, — Вроде ничего необычного. — А после второго числа? — Мне настопиздело переписываться. Я вообще не люблю, как и ты, переписываться. Хуйня какая-то, а не общение. Ну, да, я ему позвонил. Он взял… — Никита растерялся, — не с первого раза, кстати, как обычно. И голос был немного грустный. Ну, я думал, он просто расстроился, что не встретил новый год там, где хотел. Так, вроде, ничего необычного. Не знаю. Я слышал да, от остальных, что с тобой было. Я просто до сих пор в ахуе с этого. Я боялся тебя встретить под наркотой. Мне столько страстей Дамир рассказал… Зная внимательность Волчонка, я не думаю, что ты смог бы ему навредить. Не боись, если он с тобой нормально общался, значит он на тебя не в обиде. По нему сразу чувствуется, что ты сделал какую-то херню, которая ему не понравилась. Догадаться что именно, обычно, тяжело, но он на следующий день скажет, если увидит, что ты тупой и до тебя не доперло. Люблю его за это. Никаких загадок. Никита, ты еблан, твои шутки не смешные. Никита, мне не нравится, что ты ешь рукой из кастрюли. Никита, хватит чихать в мою чистую рубашку. Вот это все говно, понял? — Лямкин рассмеялся, — Сразу все понятно. — Ты делал ему больно так, чтобы он расплакался? — Нет. — Лямкин даже растерялся, — А что, его можно до слез довести? Я думал — он не умеет плакать. Ну я… — Он взял паузу, зазвенев ложкой, судя по звуку, об кастрюлю, — могу жестковато сыграть. Но он сразу говорит, что ему больно, и на следующий раз, если ты его не стал слушать, он тебя укусит. Обычно до третьего раза не доходит. Он… крепкий. Я согласен с Трямой. Ему еще надо постараться навредить. У меня ни разу не получилось. — Никита начал довольно чавкать, что-то черпая ложкой, — его можно долго избивать, связывать так, чтобы на коже ожоги остались, если такую веревку возьмешь, которая синтетическая… Но нет, я не видел ни разу, чтобы у него слезы были. Они же с Радуловым плакать не умеют. — Дима опустил взгляд. Он видел слезы как одного, так и другого. — А что, погоди, реально умеют? — Не знаю. — Яшкин хмыкнул, — Я тоже не видел. — Он вдруг распахнул глаза и спросил, — Никита, а вы друг с другом спали после нового года? — Тебе какое дело? — У меня свое детективное расследование в голове идет. У меня картинка не сходится. Я никому не скажу. И Кертису тоже. — Нет… — Никита задумался и тут же осторожно добавил, — В основном, если он не хочет — я не лезу. Ну я успел его пару раз догнать, но даже не раздевал его. Там не до этого было. — Он едва слышно усмехнулся и снова начал чавкать. — Никита, ты можешь не жрать с общей кастрюли?! Ебаное, ты, блять… — Ну сука! — Возмутился он, — Дай пожрать, пока все спят. С кастрюли вкуснее. Все, давай, пока мои девки не проснулись, надо успеть все сожрать. Кстати, Яшкин, если ты сделал больно Кертису так, что ему не понравилось — я дам тебе пизды. Я тебя предупредил. Я тебя тоже не боюсь, как и Саню. Не трогайте моего Волчонка. Только я могу трепать его за гриву. И эта птичка поет только для меня. — Я понял. — Дима рассмеялся. — Я видел, каким ты злым бываешь, защищая свое. Я тебя боюсь. Все, ладно, жуй. Не буду отвлекать.       Он завершил вызов и задумчиво потер пальцами подбородок. Он спросил у всех, у кого мог, о том, что могло случиться. Судя по словам Артура, они ушли втроем и вернулись нескоро. У него не было никаких догадок о том, что могло случиться. Рома словно знал, что спросить не у кого. Никто ему ничего не скажет. Останется последний вариант — заплатить ему. Дима задумчиво хмыкнул, развалившись на диване. Ему было одновременно очень любопытно, что же он мог сделать, и одновременно не было никакого желания этого делать. Если он сделал что-то очень чудовищное, что со слов Дамира было самым верным вариантом, то тогда неизвестно, как извиняться перед ним, и как заглаживать свою вину перед ним. Взвыв, он поворочался на диване, и решил посмотреть сериал. Досмотрелся до поздней ночи, и уснул на одной из серий.       Очнулся от звонка. Опять что-то пропустил? Уставился в экран. Нет, это просто будильник. Вымывшись, собрался на игру.       Команда привычно галдела и радовалась. Группка тех, кто обсуждали очередное кино, заинтересовала своими разговорами всех, и их разговоры слушали все. Снова раскатка, снова матч. Барыс и правда оказался гораздо сложнее, чем им всем казалось. Победа далась только по буллитам, да и то, по единственному. Тимур гордо принял на себя очередную сухую игру и поздравления. Тренера же встали в раздевалке, и, поблагодарив всех за игру, объявили сразу состав на следующую игру с Трактором. Билялов искренне удивился тому, что в воротах останется Амир. Тут же повернул голову, уставившись на Диму и Вадима, стоящих рядом. Дима тут же закрыл рот рукой, отвернувшись, едва не заржав, когда тренера сказали, что раз Мифтахов выстоял на Автомобилисте, надо дать ему возможность победить и другую команду, что считала своей территорией Уральские горы. Шипачев пихнул Яшкина в бок, шикнув на него. Дима тут же выпрямился, и поймал на себе недовольный взгляд Мифтахова.       С ним теперь можно подраться. Они теперь равноценны. Тренера ушли. Большая часть команды разошлась. Их осталось всего шестеро в раздевалке. Вадим жестом показал Артему Лукоянову остаться, сидя рядом с Радуловым, что неторопливо переодевался, внимательно следя что за Амиром, что за Димой, что злобно переглядывались друг с другом. Он уже прекрасно понял, что будет очередная драка и успел предупредить Вадима. Не успел Радулов завязать шнурки на кроссовках, как Мифтахов, переодевшись с амуниции, встал над Яшкиным и серьезным тоном спросил: — Ты что, сука, считаешь, что это смешно? — Да, я считаю эта игра будет просто трехчасовым стендапом, на котором мы в очередной раз уржемся с твоей игры! — С улыбкой сказал Дима, — Съебись, ты мне свет загораживаешь. — Слышь, не твоя ли это выходка, швырнуть меня на эту поебень? — А ты чего, не справишься? — Дима резко поднялся со своей лавки, откинув в сторону свою худи, стоя перед ним в легкой футболке и спортивных штанах, — Ты же у нас непогрешимый герой на воротах. Такая гордость, разъебать Екатеринбург! Да еще и никто не ожидал, что ты такой молодец! — С дикой издевкой в голосе сказал Яшкин, скалясь Амиру, стоящему перед ним на расстоянии вытянутой руки, — Ебать, да я вообще не знаю, че тебя на Барысе не оставили?! Наверное, надо было тебе форму дать набрать. — Вдруг усмехнулся Дима, — Билялов-то, хуй с ним, еле как справился с казахами. Он же не достоин того, чтобы с Трактором биться. Нам нужен хороший, сильный вратарь — ты же точно подойдешь! Наш непогрешимый герой, с разъебанной дырой.       Амир сжал руки в кулаки. Дима искренне скалился ему, шумно дыша. Он был готов убить его. — Яшкин, а ну заткнулся. — Приказал Радулов, наблюдая вместе с Шипачевым со своих лавок за конфликтом, — Только тронь его. — А я чего?! — Искренне удивился Дима, — Это он первый начал. — Тварь. — Зарычал Амир, толкнув его, — Иди, ебись, шлюха, отсюда. Нахуй ты нам все звенья перепортил? Наркоша ебучий!       Дима, недолго думая, с размаху дал ему кулаком по морде. Амир пошатнулся, едва не упав. Билялов, сидел в шоке на своей лавке, раскрыв рот. Шипачев с Радуловым тут же растащили их. Вадим загородил собой Диму, пока Саша крепко схватил Амира за худи, не дав ему упасть. — Я сказал — заткнулся! — Вскрикнул Саша, — Яшкин, ты чего себе, сука, позволяешь?! — Я не дам себя оскорблять. — Дима дернулся от крепкой хватки Вадима, но тот схватил его уже за волосы, заставив изогнуться. — Слышь, малолетка, ты еще не дорос, чтобы меня оскорблять! Ебись отсюда, гаденыш, пока я тебе ноги не переломал.       Амир плюнул в него кровью. Вадим даже растерялся. Дима тут же оттолкнул его от себя, свалив в сторону Лукоянова, и, с силой оттолкнув Радулова, начал драться с Амиром. Тот моментально сообразил, что происходит, и с большой радостью начал с ним драться. Радулов, потреся головой, словно собака, что отряхнулась от воды, с трудом поднялся с пола. — Давай я помогу. — Поднялся со своей лавки Билялов. — Держи Яшку, а то я его не успею поймать. — Шлюха спидозная! — Вскрикнул Амир, со всей силы ударив Диму ногой в живот, — Тварь! Чтобы у тебя язык твой поганый отсох! — Да пошел ты нахуй, чмо! — Дима отшатнулся, взвыв, и нанес размашистый удар кулаком, — Камень и то лучше справится с обязанностями стоять на воротах! — Тварь! — Заорал Мифтахов, — Чтоб тебя Ротенберг отравил в следующий раз наркотой своей паленой! — Ты в мою жизнь не лезь, крыса! — Сорвался на крик в ответ Яшкин. — Я с радостью посмотрю, как ты снова облажаешься! Опозорь еще раз весь Татарстан, нам же одного раза мало было!       Радулов с Биляловым параллельно обсудили то, как будут их разнимать. Лукоянов же обнял Шипачева, что уселся ему на ноги, и посоветовал не лезть. Дима с Амиром продолжали хорошую драку, на глазах у изумленных работяг, что отложили все свои обязанности. Амир со всей силы ударил Диму, и тот, не удержавшись на ногах, рухнул на пол. Билялов тут же крепко обнял Амира, не дав ему кинуться добивать лежачего, а Радулов со злобой уставился на Диму. — Заебали! Оба! Еще одна склока, пойдете нахуй отсюда оба! — Не лезь. — Взвыл Яшкин, перевернувшись на бок, закрыв рукой изуродованное лицо, — Сука, ебаная тварь. Деревяшка, блять!       Билялов едва удержал Мифтахова от того, чтобы нанести еще пару ударов. Радулов пригрозил ему кулаком, и Амир шумно выдохнул, сжав окровавленные руки, плюнув кровь в сторону. — Общажная розетка твое погоняло. — Усмехнулся Амир, — Ты бы на сифилис проверился, шлюха низкосортная. Я видел вчера тебя у Казани-Восстания. Че, блять, как Радулов перестал быть твоим сутенером, ты уже в рот за сотку берешь? — Он дернулся, попытавшись выбраться из объятий Тимура, — Отсосешь мне при всех, когда мы выиграем Трактор. Я тебя жалеть не буду!       Дима закрыл глаза, шумно дыша. В мозгу быстрой вереницей перебирались оскорбления. Надо болько кольнуть его в ответ. Так, чтобы выбесить его сильнее. Едва поднявшись на колени, Дима зажал руками лицо, чувствуя, как потекла кровь. — Я с радостью посмотрю, как Шабан или Юрта насуют тебе не меньше шайб, как это сделали другие уральцы. — Он улыбнулся, и, подняв голову, уставился злобным взглядом в глаза Амира, — Восемь шайб пропустил! От всех! Поебать, сука, защитник или нападающий! Ебать, просто, золотце на воротах! Рекорд обновил нам! Настолько грандиозно Казань еще ни разу за семнадцать лет существования Континенталки не обсиралась! И это еще я общажная розетка?! У меня парней меньше было в постели, чем у тебя шайб за два периода. Тебе с твоей статистикой, даже в детско-юношеской не играть. А я видел, как тебя с утра собака на обочине ебала! Че, блять, старичок ЗХБ хочет увидеть тебя с бабочкой на шее и на коленях перед собой. Он помоложе любит мальчиков на продажу? В состав проще всего через постель попасть, да, если лень учиться стоять на воротах? — Ты перебарщиваешь. — Осторожно сказал Тимур, — Дима, не смей на личности переходить. Обливайте говном друг друга — не трогайте других.       Мифтахов растерялся, резко разжав руки. На лице Яшкина сиял звериный оскал. Он дышал злобно и тяжело. Медленно поднялся на ноги, слегка пошатнувшись. Радулов схватил его за мокрую футболку, не дав сделать и шага вперед. — Тренера в Казани берут в состав только тех, кто верно исполняет их приказы на льду. Кто слушает их схемы. — Серьезным тоном ответил Амир, — Ты, гнилозубик, только на клык взять можешь. Че, в Питер к своему ебырю летал? В состав обратно просился? — Амир вдруг улыбнулся, и, издав стон, протянул, — О, Ромочка, еще! Ох, Ромочка, давай еще! Твой длинный хуй явно скучал по моей сладкой попке!       Тимур с Сашей синхронно дернулись, не дав начать очередную драку. Шипачев резко поднялся с ног Артема, и зажал рот Диме, прижавшись сзади. Яшкин недовольно дернулся, чувствуя, как его вдвоем уже держат. Его взгляд полыхал ненавистью. Лукоянов зажал рот Амиру, встав около Тимура. — Так, — серьезным тоном сказал Саша, — Тимур, держи его крепко, вместе с Артемом, пока мы Яшу не уведем, иначе они убьют друг друга сегодня. — Бля, ну мы постараемся. — Растерялся Билялов, крепко держа Амира.       Они с Артемом аккуратно оттащили его подальше от двери. Вадим заставил Диму слегка согнуться, схватив его за руки, а Саша, схватив за волосы, зажимая рот рукой, потащил его на выход. Дима поймал нужный момент. Со всей силы отпихнул от себя Сашу, уронив его на пол, резко дернул руками, и, пнув Вадима, накинулся на Амира, от которого Тимур с Артемом отскочили. Снова бойня. Снова серьезные удары по друг другу, да так, чтобы боль сковывала. Минута, вторая. Махание кулаками не прекращалось, не смотря на то, что живых мест, не покрытых очередными ссадинами становилось все меньше. Радулов тяжело вздохнул, и, увидев, как Дима дернулся, успел дернуть Билялова на себя, закрыв его собой. Яшкин, схватив Амира за горло, дал ему со всей силы в живот, и, когда бедолага согнулся, перекинул его через себя с грохотом на пол. Тут же следом с размаху дал ногой в бок. Мифтахов дернулся, закрывшись руками. Шипачев с Лукояновым оттянули его назад, и вжали в стену с двух сторон. Дима недовольно дернулся, рыча, словно оголодавший пес, весь истекая кровью. Шипа едва успел дать знак Саше, и тот вжался спиной в него, уперев ноги в пол. Дима шумно выдохнул. Его просто зажали сразу трое. — Уведи его! — Вскрикнул Радулов, — Блять, Тимур, быстрее!       Билялов с трудом поднял Амира с пола. Тот, не удержавшись на ногах, рухнул на одно колено. Тимур обнял его за шею. — Амир, я тебя умоляю, давай быстрее!       Яшкин еще раз дернулся. Лукоянов отрицательно покачал головой Шипачеву, прижавшемуся к нему с другой стороны, и сказал: — Саня, у Амира беда… Надо этого успокоить, он сам уже не уйдет. — Тряпка половая. — Усмехнулся Яшкин, — Слабак никчемный.       Амир рухнул в ногах у Билялова. Радулов, закинув голову, уперся ей в грудь Диме. — Яшкин, успокойся. Это приказ. — Серьезным тоном сказал Саша, тяжело дыша. Дима снова дернулся, попытавшись отшатнуться от Радулова. Дал в бок Вадиму. Шипачев едва успел упереться ногами, чтобы его не откинули, словно бабку в очереди к банкомату, — Дима, остановись! — Хера с два! — Сорвался на крик Яшкин. — Иначе я тебя сейчас ебну так, что уйдешь отсюда с сотрясением. Дима, хватит. Ты его уже проучил. Все, успокойся! — Нет! — Вскрикнул Яшкин.       Дернулся резко в сторону, увалив на пол уже Артема и попытался оттолкнуть Радулова. Тот, недолго думая, с размаху дал Яшкину между ног, и, схватив за волосы, приложил головой об стену. Сознание моментально сдалось, и его безвольное тело рухнуло на пол.       Очнулся он от сильной боли. Голова раскалывалась. С большим трудом раскрыл глаза. Яркий свет ослепил его. Дима с трудом понимал где он и что он. Тяжело и жадно хватал прохладный воздух. Слабость. Попытался понять свое место в пространстве. Он лежал. На чем-то холодном. Перевернулся на бок, заскулив от сильной боли. Руки уперлись в прохладную поверхность. Снова попытался открыть глаза. Он все еще в раздевалке. Поджав ноги, тяжело отдышался. С трудом подняв руку, приложил ее к затылку. Он был весь мокрый. Растерянно уставился на окровавленную руку. — Прости, тебя по-другому было не успокоить. — Раздался голос Саши, едва пробившийся через гудение в голове.       Снова перевернулся, улегшись уже на живот. Приподнял голову от пола. Радулов сидел на своей лавке задумчиво перебирая в руке черную изоленту. Дима бегло осмотрелся. Они одни. Он снова опустил голову, уткнувшись лицом в пол, и прошипел, зажмурившись от сильной боли. — Поднимайся, я отведу тебя домой. — Не могу. Больно. — Взвыл он, — Сильно больно. — Я знаю. — Тихо сказал Саша, тяжело вздохнув. Яшкин с большим трудом уперся руками в пол, и уселся на колени. Снова приложил холодную руку к затылку, прошипев. — Там открытая рана. Не трогай грязными руками. Одевайся и пойдем. — Я не дойду сам. — Растерялся Дима, уставившись на логотип на полу. Он был нечеткий. У него двоилось в глазах. — Дай телефон. — Нет, я тебе его не дам. Пока я рядом, ты его в руки не получишь. Так будет лучше для нас. Поднимайся, давай.       Радулов поднялся со своей лавки, и, подхватив его под руки, поднял на ноги. Дима растерянно уставился на него. Опустил взгляд на его руку. Схватив за запястье, уставился на золотые часы. Час ночи. Он как минимум полтора часа провалялся без сознания? С его помощью с трудом натянул на себя куртку. Он едва волочился за Сашей, с трудом держась за его руку. Сам Радулов замер, вжавшись спиной в двери выхода с арены. Завязал лицо черным шарфом, натянув на голову капюшон. Дима растерянно наблюдал за ним, обессиленно сползая по стенке. Саша дернул его за руку на себя и повел дальше на улицу.        Яшкин уставился на единственную машину, стоящую на парковке. Это машина Шипы. Это его черная иномарка. Саша раскрыл дверь перед Димой, и он с трудом залез на задние сидения. Сам Саша сел за руль, и молча поехал домой. Дима закрыл глаза, почувствовав, как его начало укачивать. Мелко дрожа, тихо скулил от боли. Почувствовав чужие руки, покорно вылез из машины, и, крепко держа Сашу за теплую руку, безвольным мешком волочился за ним, закрыв глаза. Он не смотрел куда его ведут и куда привезли. Сознание явно снова желало покинуть тело. Он едва успел издать вздох, полный слабости, прежде чем в очередной раз отключился. Проснулся уже на кровати в тепле. Голова почти не болела. Он растерянно уставился на панорамное окно в спальне. Ночь. Все еще ночь. Медленно сел, откинув от себя одеяло. Тут же пожалел об этом. Холод, стоящий в комнате, моментально начал сжирать его. — Не дергайся. — Голос Саши заставил его растеряться. Он тут же повернул голову. Радулов стоял прижавшись спиной к зеркалу, сложив руки на груди, — Не надо, ложись.       Дима молча подчинился, улегшись обратно на кровать, трясясь от холода. Остановил на нем взгляд. Пауза провисела пару минут. Яшкин облизнул слегка распухшие губы. Слегка наклонился, уставившись на отражение позади Саши. Снова он изуродованный. Перевел взгляд на Сашу. — Уже поздно. Тебя Аня не потеряет? — Нет. — Саша едва заметно улыбнулся, — Она знает где я и почему я здесь. — Дай телефон. — Нет, не дам. — настоял Саша. — Я хочу с тобой поговорить. — Неужели. — Растерялся Дима, — Я очень давно этого хотел. Давай. — Ты должен уйти, Дима, из Казани. — Я не буду этого делать. — Он остановил взгляд на зеленых глазах Саши, — Я понял, про что вы с Вадимом мне говорили. Да, я облажался с Ротенбергом, рассказав ему кто мне важен. И я понимаю, что он начнет мне вредить через вас. Но я не собираюсь сдаваться и убегать поджав хвост. — Кто тебе сказал об этом? — Дима уже было открыл рот, чтобы в очередной раз набрехать, но замолчал. Стоило ли выдавать Кертиса? Он поднял растерянный взгляд. Саша нахмурился, увидев в его взгляде сомнение, и, оттолкнувшись от зеркала, сделал несколько шагов вперед, и уселся на край кровати. Склонившись над Димой, шепотом сказал, — Не бойся сейчас мне это сказать. Ты можешь мне доверять. Я на твоей стороне. — Ты будешь вредить. Нет, я не скажу. — Ротенберг нашел среди твоего окружения крысу, Дима, но это не я… — Я знаю. — Дима осторожно кивнул, — Ты сказал, что будешь меня защищать. Что я могу спрятаться за тебя. Но это не та информация, которую я могу выдать тебе. Я не могу сказать, прости.       Радулов тяжело вздохнул. Запустил руку в его волосы и мягко потрепал их. Склонившись к нему, осторожно начал его целовать. Дима тут же начал отвечать, медленно перевернувшись на спину. Саша залез на него, не прекращая поцелуй. Провел рукой по плечам, и, медленно отстранившись, облизнул губы. — Ты же любишь меня. — Растерялся Дима, проведя рукой по его бедру, — Почему ты отказался от меня? — Это тоже секрет, Дима. Я тоже не могу тебе его сказать. — Мое окружение — моя слабость. — Шепотом сказал Яшкин, и взвыл, когда голова коснулась подушки, — Сука, нахуя ты меня так приложил. — Тебя по-другому было не остановить. — Выгнав меня после того, как шесть часов подряд ебал, сунув мне деньги, тоже хотел меня поставить так на место? Я знаю, что я безвольная шлюха. Я знаю, что я Барби. Что послушная собака. Нахуй было так поступать? Этим ты что хотел сказать?       Радулов склонился к нему, и прошептал на ухо почти беззвучно: — Я пытаюсь обмануть Ротенберга, а ты мне мешаешь. Завтра всем скажешь, что тебя увез Шипачев домой. И никому не говоришь, что я начал тебя целовать или что я с тобой нормально общаюсь. — Дима распахнул глаза, вцепившись в него, — Ты столько раз говорил мне довериться, сейчас я попрошу тебя довериться мне. Сопротивляйся мне на людях. Дерись со мной. Ненавидь меня. Никогда больше не приходи ко мне домой с телефоном. Если сильно припрет, оставляешь всю технику дома, и едешь на метро до меня. И платишь, сука, наличкой за проезд. И мы с тобой обсуждаем все, спрятавшись у меня под кроватью, Яшкин. Ты меня понял? — Он растерянно кивнул, — Я буду ненавидеть тебя, буду бить и буду сопротивляться тебе. Я буду выгонять тебя из состава. Я буду тебя пиздить и очень страшно. Иногда лучше прикинуться, что ты потерял сознание. — Он достал телефон и, активировав экран, показал ему заставку. Дима тут же улыбнулся. Это был телефон Вадима. — Техника — твой главный враг. Она выдает тебя. Рома знает где ты, потому что не надо было свой айфон позволять ему в руки отдавать. Чем грандиознее мы с тобой будем ругаться, тем лучше будет. Ты понял меня? — Дима тут же кивнул, смотря в зеленые глаза. — Ты не разлюбил меня? — Нет. — Прошептал Саша, вжимаясь крепко в него, — Я все еще люблю тебя. — Ты специально отказываешь мне? — Саша молча кивнул, — Ты… — Дима мягко провел рукой по его щеке, — ты не по своей воле это делаешь? — Саша снова покачал головой, — Из-за Ромы? — Такие были условия сделки. — Прошептал Саша. — Если ты общаешься с Ромой, не прекращай этого делать. Никто не должен знать о наших с тобой договоренностях. Делай, что хочешь. Хоть к нему в Питер летай. Чтобы ты не вычудил с ним, я с этим справлюсь. У меня все под контролем. — И не только у тебя? — Дима едва заметно улыбнулся, — Ты не один меня защищаешь? — Нет, не один. Мне надо знать, кто тебе сказал о том, что я просил тебе не рассказывать. — Я не скажу тебе этого. Мой друг. Он тоже сказал, чтобы я продолжал делать вид, что ничего не было. Я умею это делать. Саша, я очень сильно скучал по тебе. — Я знаю. — Он слегка поерзал на его бедрах, — Я чувствую это. Я останусь с тобой ненадолго. У меня буквально пару часов есть. — Он искренне улыбнулся, смотря ему в глаза, — Развлечемся, детка?       Дима тут же накинулся на него, жадно целуя. Быстро и торопливо потянул с него одежду. Ему стало гораздо легче. Он услышал от него все, что захотел. Он точно знает, что Саша не мог по своей воле оттолкнуть его. Он в безопасности. Его Саша пообещал его защищать, и он покорно его защищает, пускай его методы оставляют желать лучшего. Саша моментально зажал ему рот рукой, отрицательно покачав головой, и дал знать, что лучше громко не стонать. Они наслаждались обществом друг друга все то небольшое время, пока можно было. — Больше никому не прощай меня. — Прошептал Дима, вцепившись в Сашу, что замер на пороге квартиры, заматывая лицо шарфом, — Не поступай со мной так. Или дай мне знак, чтобы я хоть что-то понял. — Тебе нельзя их давать. Ты поменяешься моментально. С тобой надо молчать. — Саша задумчиво посмотрел на чужой айфон в своей руке, — Ты все понял? Если захочешь мне что-то сказать, то рядом с тобой техники быть твоей не должно. Она моментально сдаст нас ему. Веди себя как обычно. Прости заранее, если я буду убивать тебя на льду, но мне придется это сделать. — Ты точно все продумал? — Конечно нет! — Искренне удивился Саша, смотря ему в глаза, — Я не могу угадать до чего он додумается. Но все предупреждены и максимально внимательны. Некоторые меня не послушали, когда я решил их предупредить. Пускай сами расхлебывают. Я же говорю, живи, как обычно живешь. — Он мягко обнял его за шею, — Какой ты у меня глупый, Дима. Это просто беда. — Чтобы было проще меня любить, я могу тебе одну хитрость подсказать. — С улыбкой сказал Дима, уткнувшись носом в его теплую шею, — Хочешь я расскажу свой секрет? — Нет. Я сам буду до всего догадываться. Я играю честно, Яшкин. Только честный труд. Даже если я способен разгадать курячьи мозги Ротенберга, и на этом все, значит такова судьба. Если ты оступишься, то театральная ширма рухнет, и будет беда. Никому, слышишь, никому не говори о том, что мы с тобой сегодня обсудили. — Я понял. — Растерялся Дима, — Ты точно справишься с Ромой, если я захочу что-нибудь ему предложить? — Да, даже если ты к нему в Питер прилетишь, трахаться на набережной помойки на глазах у горожан, я что-нибудь придумаю. Общайся с ним как обычно. — Набережная Мойки. — Поправил его с улыбкой Дима. — Да насрать мне! — Возмутился Саша, — Не беси меня, иначе я тебе от большой любви еще раз переебу. Все, давай, меня жена Вадима ждет на ночное рандеву. — А сам Вадим в курсе? — Конечно в курсе, ведь он спит с моей Аней! — Саша легонько пихнул его, — На что только не пойдешь ради тебя. Дурак, блять. Я сам дверь закрою. Посидишь на измене ночку с незакрытой дверью. Сделаем вид, что ты так и не проснулся.       Дима искренне улыбнулся ему, и, схватив за воротник куртки, начал жадно с ним целоваться. Его теплые руки легли на голую спину. Саша с неохотой оттолкнул его от себя, и шутливо шугнул, пригрозив ударить. Яшкин счастливо улыбнулся, и отошел от него, подняв руки. Саша, тяжело вздохнул, и, достав ключи от машины, пошел на выход, закрыв за собой дверь. Дима опустил голову, посмотрев на свои руки. Развернувшись, он уставился на свой айфон, лежащий на полке рядом с его ключами. Ткнул на кнопку включения. Он не поддался. Выключен? Хмыкнув, прихватил его, и улегся снова на диван. Посмотрел пару серий. Уснул на одной из них.       С утра сходил на тренировку в первую смену. Видимо их вчерашний конфликт дошел до тренеров, раз Мифтахова отправили во вторую смену, вместе с Сашей и Вадимом. Лукоянов у него поинтересовался, чем все закончилось, и явно оказался не впечатлен тому, что Шипачев довез его до дома. Над ним все дружно посмеялись, и отмахнулись. Дима ушел самый первый, чтобы ни с кем не столкнуться на стадионе. Пока шел домой в одиночестве, раздумывал над тем, что можно было бы предложить Ротенбергу. Раз Саша его защищает, значит можно смело утолить свое любопытство. Придя домой, перекусил совсем немного, и лег спать. У него все еще сохранялась небольшая слабость после тяжелых тренировок. Проснулся поздно вечером. Пока он спал его мозг нашел пару вариантов, которые можно предложить Роме. Дотянувшись до телефона, он тут же ткнул на контакт, подписанный эмодзи луны. Дима прижал к уху телефон и сказал: — Ромка, говорить можешь? — Конечно. Что такое, сладкий мой? — Ты оказался прав — я очень сильно заинтересован твоим предложением. Но вот я не знаю, что тебе предложить. — Дима усмехнулся, — Ты тот самый человек, которому не знаешь, что дарить, потому что у тебя все есть. Вот что можно подарить человеку у которого есть собственная хоккейная команда и собственный стадион? Даже два. — Дима шмыгнул носом, и выбравшись из кровати, сходил за водой. Нахмурившись, подошел к батарее. Снова? Она снова выключена? Он мог поклясться, что включал ее. Снова пришлось произвести ревизию и включить отопление, пока он не околел — по ночам было слишком холодно. — Могу свою тайну предложить. Я помню, что тебе было интересно, с кем я спал. Я, ну, всего не помню, но со слов других и с доказательств в телефоне не сильно сложно восстановить список моих ебырей, как сказал бы Саша. Или что-то еще? Какая тайна тебе интересна? — Да, такая оплата меня устроит. — Ротенберг что-то шумно печатал, явно занимаясь работой, — Так, кто же же любил тебя, кроме меня и Саши в этом сезоне? Там большой список? Мне дополнительный документ открыть фоном? — Там большой список. — С грустью согласился Дима, — Да, кроме тебя и Радулова… Зачем тебе эта информация? — Мне любопытно, Дима. Не больше того. Я мог бы начать тебя шантажировать, выпросить следом у тебя фотографии в качестве доказательства, но я не сделаю этого. Простое любопытство, Яшкинкс, не больше того. — Вы с Сашей… — Дима растерялся, — Лямкин, Шипачев, Ахтямов, Да Коста, Мэйсек, Волк, Буше, Никишин, Бардаков. Вроде бы все… — Дима хмыкнул, пролистав галерею, — Да, это все. — Ты… спал с несколькими сразу? — Да, я же говорю, Казанский отель мне обошелся боком. Я попал сразу под канадца, француза и казаха. Так же как и квартира Жафярова стала для меня плохим местом. — Он усмехнулся, облизнув губы, — Со слов Жафярова я еще умудрился свалить и Ники и Буше сразу, переспав с ними под наркотиками. — Любопытно. — Осторожно сказал Рома, — Ты, получается, в Омске был… — Да, как только Ники прилетел, мы с ним сходили на игру Артура, а дальше одно робкое предложение, один ненужный звонок, и да, кто я такой, чтобы отказаться от предложения закинуться, чтобы удушить змею душевной боли? Я не хожу по неизведанным тропам. Больно — пью. Слишком больно? Можно и за наркотики схватиться. — Что же… Хорошо, я принимаю твой ответ. Последний вопрос: у вас матч был недавно с Автомобилистом. Волк нормально с тобой общается, после всего того, что ты с ним сделал? — Да. — Вот как… Занимательная гипотеза. Хорошо, достойная оплата. Все честно. Лови. И спокойной ночи, Димка.       Дима растерялся, услышав, что вызов был завершен. Тут же завозился в кровати, подложив подушки себе под спину, устроившись поудобнее. Не надо долго ждать. Дело нескольких минут, и нужные сообщения уже появились в уведомлении. Стоило ли смотреть? Он знает, что там ничего хорошего. Но ему все еще любопытно. Уставился в прилетевшее от Ромы сообщение с несколькими видео. Шумно и тяжело задышал. Да, записи с камер в просторных коридорах арены СКА. Растерянно уставился на первое же видео, притихнув. Это коридор хозяев. Он видит свой силуэт, что переговаривается с парочкой людей. Кажется, Волк в ловушке, если слова Жафярова правдивы. Он замер, рассматривая запись. Сделал звук погромче. — Пацаны, я хочу вам подарок на новый год сделать! — Торжественно заявил Дима, подняв руку с длинной клюшкой в руке, — Ох, пацаны, ща будет шоу…       Что Бардаков, что Никишин стояли вжавшись в стену рядом с ним, громко гыгыкая. Ни один, ни второй не выглядели адекватно. Никишин стоял чуть съехав вбок, расставив ноги, а Захар был на грани того, чтобы упасть, что-то явно пряча под мокрой формой. Дима резко развернулся и достал телефон, жестом поманив их следом. — Бля, я знаю, прошлое твое шоу закончилось тем, что ты меня учил минету, пока я стоял на коленях перед Буше! — Возмутился Никишин, идя сразу следом, и, запнувшись о собственную ногу, рухнул на пол, — Ебаные руки! Почему ходить неудобно?! — Мы без коньков. — Усмехнулся Захар, и, отдернув Яшкина, пошатнулся. Воровато огляделся, явно, чтобы никого не было. — Яшкинкс! А ну, кыс-кыс-кыс. — Дима моментально развернулся, — Смотри, ща фокус покажу… — Что я твоем коротком хуе не видел? — Дима запнулся о Никишина и упал на него. Ники издал громкий довольный стон, и следом тут же заржал, и задрал голову, смотря на Захара. — А у меня есть… — Он тут же поднял темно-синюю мокрую насквозь форму и показал им бутылку Барристера, — Пиздюрек синего волшебства! — О, ща начнется потеха… — Никишин тут же отобрал бутылку, и жадно сделал несколько глотков. — О, ебать, я чувствую, как во мне появляется непреодолимое желание кого-нибудь выебать. Обожаю это действие наркоты и алкоголя! Сука, прям никакой виагры не надо! Яшкин, снимай штаны. — Не, не, детка, сегодня не я на обед. Я обещаю, будет круто! — Он сам начал жадно хлестать джин, развалившись с Никишиным по середине коридора, — Такую девочку вам предложу, пацаны… Лучшая шлюха, что у меня была. Там такие виды. — Он отдал Бардакову его бутылку, — Пей. Там допинг пригодится. — Че, себя предложишь? — Усмехнулся Захар, — Ты не стоишь три штуки евров. Ты, сука, вернешь их мне?! — Дима оскалился и отрицательно покачал головой. Бардаков отмахнулся, сделав несколько глотков, — О, бля, кайф! Сука, как я рад что Ротенберга нет. — Он пошатнулся и уставился на Никишина, — Бля, представляешь каких пиздов бы мы получили за это говно?! Особенно ты отхватил бы. — Захар начал кривляться, подпирая стену, и вдруг завизжал в истерическом крике, — Я же сказал, чтобы вы помогали Серебру! Пойдете в «Пятерочку» гречку раскладывать! — Нахуй ты кидаешься ему под ноги, если ты не помогаешь?! — Завизжал Никишин, явно пародируя вместе с Бардаковым недовольного Рому, замахав ногами в кроссовках, громко ударяя ими по полу, — Я же сказал, чтобы вы по схеме работали! Очком слушаете, выродки?! — Вдруг они с Захаром синхронно вскрикнули, впав в истерику, — У нас своя система! Забудьте про то, чему вас раньше учили!       По коридору раздался громкий истерический хохот. Яшкин жадно поцеловал Никишина, и, взмахнув рукой со своим телефоном, шикнул на пацанов, и вдруг сказал: — Так, тишину поймали! А то птичку спугнете! — Парни растерянно осмотрелись, явно пытаясь увидеть «птичку». Захар сделал еще один глоток, и, не удержавшись на ногах, рухнул на пол рядом. Никишин начал жадно целовать его, параллельно пытаясь отобрать бутылку. Сам же Яшкин, задрав мокрую джерси Никишина, поцеловал его в живот. Резко выпрямившись, воссел на нем. Голова обессилено упала. Он держал телефон двумя руками и вдруг сказал, — Волк, ты мне срочно нужен. — У него был такой серьезный и уверенный голос, словно случилось что-то непоправимое. — Ну я понимаю, придумай что нибудь, ты же умный! Да, это серьезно. Давай, я встречу тебя у поворота.       Тут же завершил вызов. Все синхронно начали ржать. Дима резко поднялся и поднял парней. Они продолжили свое путешествие по длинному коридору арены. Дима прошел по коридору, гордо вышагивая в худи СКА по коридору, сжав клюшку в руке. Судя по длине, это была клюшка Саши. Следом за ним прошел Бардаков, и Никишин, что таинственно потирали руки. Яшкин вывернул в коридор, и, замер у поворота, что вел до коридора чужой команды. Жестом показал всем молчать. Что Захар, что Саша притихли, следом вжавшись в стену, позакрывав друг другу руками рты. Сам Яшкин вжался плечом в стену, и, повернув голову, спросил: — У меня ручки чешутся пожестить. Вы со мной? — Стоит того, чтобы руки пачкать? — Заинтересованно спросил Ники, обнимаясь с Бардаковым. Что один, что другой был в форме. Яшкин опустил взгляд, присмотревшись. Это время сразу после игры. Они выиграли Екатеринбург еще с разгромным счетом. И Кертис остался в одиночестве, потому что остальные свалили от него подальше, бросив его на произвол судьбы. — Уверен, что зрелище стоит свеч? А то Бардак тебе эти три тыщи не простит теперь. — А ты думаешь, я у тебя просто так клюшку попросил? Я же говорю, сегодня я хочу поразвлекаться… — С улыбкой спросил Дима, вытянув руку с клюшкой, и уставился на них. Оба парня синхронно кивнули. — Заебись. А ну заткнулись. Птичка может улететь!       Раздался звук шагов. А вот и другая камера. Кертис, прямо в мокрой насквозь форме, явно сильно уставший после игры, шагал в коньках по коридору гостей. Все коридоры этой арены были изогнутыми, и даже сам Дима много раз терялся в них. Иногда они напоминали лабиринт, особенно, если ходить по ним не в самом лучшем состоянии, в каком обычно был Дима. Он присмотрелся. У него даже волосы были мокрые. Он сначала прислушался, прижавшись к стенке у нужного поворота. Было видно, как он сомневается. Стояла тишина. Видимо она его и спутала. Он смело оттолкнулся от стены, и пошел вывернул из-за угла, и, тут же получив по лицу клюшкой, рухнул на пол. Никишин громко рассмеялся, сползая по стене. Бардаков тут же изумленно воскликнул, и, сунув Саше бутылку, подбежал на четвереньках, словно гоблин, злобно загыгыгкав, до упавшего тела. Дима тут же зажал крепко рот рукой Кертису. — Вау! Трехочковый! — Воскликнул Никишин, — Заебатый удар, Яшкинкс! — О, какая пташка тут у нас! — Захар остановился около Волка, склонившись над ним. — Я, сука, тебе сейчас за все отомщу. — Он толкнул Диму, — Держишь его?       Яшкин тут же кивнул. Захар довольно ухмыльнулся, обходя лежащего. Дима крепко прижимал одной ногой Кертиса к полу, зажав ему рот рукой. Бардаков, заинтересованно осмотрелся, и с размаху пнул Волка в бок. Кертис тут же дернулся, зажмурившись. Никишин, оторвавшись с трудом от бутылки, тоже навис над Кертисом. — Опа-на. Я слышал, да, что он такая же шлюха, как и ты. Неженка такая. Недотрога. — Рука Саши прошлась по покрасневшей щеке Волка, — Одиночка волчонок попался в ловушку? Да ты наш маленький… А извини. — Он издал немного жуткий смех, опасно нависнув над ним. Пошатнулся и с силой наступил кроссовком на его плечо, — Ой, а что, больно? — Кертис дернулся, промычав, — Яшкинкс, ну ты, сука, сделал подарочек. Мое уважение. Сразу понятно, что ты знаешь, что нам понравится. Ща мы как раз опробуем.       Бардаков задрал белоснежную джерси, и дернул его за шнурки на шортах. Волк с силой дернулся, попытавшись скинуть Яшкина. Тот тут же заскочил следом, и, с размаху ударив его по лицу смачной пощечиной, вскрикнул: — Да ладно, че ты ломаешься, шлюха?!       Кертис попытался дать ему отпор. Громко забил ногами в коньках. Никишин схватил его за волосы, и плюнул ему в лицо. Кертис снова дернулся. Дима вскрикнул от неожиданности и, дернув Захара за синие шорты, указал себе за спину, снова забравшись на Кертиса. Бардаков тут же схватил его за ноги, и, дернув за шнурки на коньках, связал ноги вместе. Кертис завозился. Укусил Диму за руку. Яшкин прошипел, затряс рукой. Волк вскрикнул. Тут же с размаху получив по лицу, притих. Над ним свесился Никишин, хитро облизнувшись. Схватил его за подбородок, и, подняв голодный взгляд, уставился на Яшкина, что оттянул воротник формы и термобелья, показав ему выпирающие ключицы. — Бля, не напиздел. Я предчувствую, что будет классное шоу. — Он покачал бедрами, — Сука, у меня уже хер встал. — Он ударил его по руке, — Не спойлери! — Он опустил голову, уставившись в глаза Кертису, — Ну, сука, тварь, ты у меня за эту игру за все отхватишь. — Саша снова плюнул в него. Повернул голову, уставившись на Диму, — Пойдем, его надо в место потише перетащить. А то еще начнет скулить…       Яшкин тут же кивнул, и, прорычал, свесившись к Кертису следом на едва понятном английском: — Заткнись, детка. Начнешь сопротивляться, будет только хуже. Это очень срочно. У меня дикое возбуждение, и у них тоже. — Дима, пожалуйста, не надо!       Яшкин с размаху дал ему по лицу. Кертис закрылся руками, мелко задрожав. Тут же поднявшись, Дима схватился за тонкие запястья, с силой подняв его на ноги. Грубо пихнул его на себя. Никишин тут же прижался к нему сзади, и, оскалив зубы, уткнулся в шею. Бардаков, громко хохоча, скача, как обезьяна, задрав его белоснежную джерси, тут же сунул ее в рот Кертису, лишь бы он заткнулся. Дима хитро усмехнувшись Саше, потянул жертву по коридору дальше в темноту. Ники крепко держал связанные шнурками ноги, не давая Волку никакого варианта для побега. Уже следующая камера. Складское помещение, в полутьме. Яшкин бросил клюшку рядом, и, рыча, вжал его в пол. Ники стянул белые с красным гетры, кинув их Диме. Он вскрикнул, когда в очередной раз Кертис укусил его. Захар ударил его по лицу. Кертис зажмурился, приоткрыв рот, за что моментально поплатился. Яшкин тут же запихал ткань ему в рот. Они втроем начали быстро задирать ткань одежды. Кертис ворочался из последних сил, скулил, за что моментально получал с размаху, то по лицу, то по оголенному телу. Яшкин крепко держал тонкие ручки. Бардаков потянул вниз шорты, хищно облизнувшись. Никишин же с силой дернул его за джерси. Белая ткань порвалась, сдавшись под натиском. Сашу это явно повеселило. — Сука, ты посмотри какой он идеальный! — Никишин торопливо стянул с Волка джерси вместе с защитой и термобельем. Облизнул искусанные губы, проведя рукой по загорелой коже. — Фарфоровая куколка! — Он издал тихий стон, смотря на то, как Кертис тяжело дышит, мелко дрожа, — Вауч, Яшкинкс, сука, спасибо… — Куколку можно разбить! — Усмехнулся Захар. Не стал снимать шорты полностью. Дима с Сашей уставились на него. Кертис зажмурился, с трудом дыша. — А куколка сама не против… — Он провел рукой по черной ткани. Кертис тут же дернул ногами, попытавшись закрыться. — Да ладно, че ты ломаешься?! Все в курсе что ты такое… — Интересно, — Саша перевел взгляд на Яшкина, — он когда-нибудь пробовал употреблять наркотики? — Услышав вопрос, Кертис распахнул глаза. Тут же торопливо отрицательно покачал головой, в ужасе смотря на них. — Что, совсем? — Ники оскалился, — Так ничего, у меня на всех хватит. Нет, я пока хочу посмотреть на тебя таким.       Он тут же резко поднялся на ноги. Упер черный кроссовок в теплый оголенный бок. Кертис покорно перевернулся на живот. Никишин уселся на колени, и, задрав свою форму, быстро развязал шнурки на своей форме. Бардаков шлепнул по оголенной заднице. Яшкин вжимал Кертиса головой в пол, смотря на то, как парни, кратко обсудив кому что достанется, накинулись на него, как оголодавшие гиены. Волк скулил и дергался, давая им отпор. Но это всех только забавляло. Спустя почти двадцать минут Дима присоединился к ним. Они начали его насиловать все втроем. Не слушали его жалобных криков, становясь с каждым жестом только грубее. Кертис едва успел вывернутся с чужих рук, но связанные ноги сыграли за ним плохие шутки. Дима прижал его голову к полу, крепко держа за волосы, и указал Ники на клюшку, вдруг с улыбкой сказав: — Давай, отомсти ему за все свои силовые.       Саша не стал с ним спорить. Мягким жестом провел рукой по покрасневшей коже, собрав небольшое количество спермы. Хитро переглянулся с Димой, и, зарычал: — Ох, детка, давай, я хочу это услышать. — Он мягким жестом взмахнул клюшкой, — Яшкинкс, ну будь добрее к девочке…       Бардаков хлопнул по выставленной заднице со спущенными штанами. Кертис сжался в комок, стоя на коленях перед Яшкиным. Дима провел рукой по его покрасневшему лицу и вытащил изо рта кляп. Волк пытался отдышаться через раскрытый рот. Он мелко дрожал, пытаясь выбраться из ловушки. Дима провел руками по мягкой коже спины, заставив Кертиса слегка выгнуться. Когда черенок клюшки оказался у него в заднице, Волк издал истошный крик полный боли. Яшкин громко рассмеялся, и, дернув его за волосы, заставил его взять в рот еще следом, пока парни громко хохотали, явно издеваясь над безвольным телом.       Дима закрылся руками, в ужасе закрыв руками лицо. Сам вздрогнул. Представлял, насколько же ему было больно. Уставился в следующую запись. Он не имел никакого желания смотреть что с Кертисом случилось дальше. Он просто физически боялся смотреть на это. Шумно дыша через рот, закрыл руками рот. Его самого всего трясло. Поджав ноги, все же включил следующее видео. Они связали ему руки за спиной, и все втроем с радостью насиловали его, совершенно не слушая едва слышимых просьб остановится. Кертис явно сорвал голос. Яшкин выгнул его, свалив на пол животом кверху. Кертис тут же поджал ноги, тихонько заскулив, пытаясь сделать так, чтобы связанные за спиной руки не причиняли столько боли. Изогнулся, жадно хватая воздух. — Ебать, какая красота. — растерялся Никишин, — Ебать, ахуенный вид. — Саша с улыбкой переглянулся с Захаром, с большим удовольствием дроча на оголенное тело, на котором проявлялись синяки.       Дима растерялся. На нем почти не было никаких следов. Всего пару синяков. Но ведь все те десятки синяков, которые он видел не только на ногах, явно он не успел получить за один матч. Снова Кертис ему наврал. Все те синяки, большая часть тех уродств, что на нем были, он получил именно в Петербурге. Отвлекся на жалобные, едва слышные крики остановится и одуматься. Взгляд карих глаз снова замер на записи с камер видеонаблюдения.       Какой же он был грубый. Отвратительный. На любые просьбы давал по лицу, да еще и не щадя безвольное тело, что захлебывалось от боли. Снова клюшка оказалась не в том месте, котором должна была. Раздался громкий, истошный крик полный боли. Дима, ни секунды не думая, со всей силы ударил его. Снова крик. — Бля, какой же у него голосок красивый. — Усмехнулся Ники, толкнув сидящего рядом, — Я понимаю, за что ему дали звание лучшей шлюхи. Ой! Смотри-ка! Наша девочка расплакалась! — Раздался громкий хохот, который скорее ожидаешь услышать у темного подъезда заброшенной многоэтажки. Жуткий смех оголодавших гиен. — Ты глянь, девочке больно! — Саша шлепнул его по заднице, на которой не было живого места, — Детка, анал это всегда больно! Да что ты ломаешься!       Яшкин в ужасе замер, смотря на то, как он сам заставляет Кертиса отсасывать ему, ничуть не смущаясь, что на его щеках и правда сияли капельки слез. Мальчишки откинули клюшку. Бардаков раскрыл рот, дав положить Ники на язык очередную таблетку. Поцелуем отблагодарив Сашу, он жестом показал ему замолчать. Сам Саша торопливо стянул с него коньки с остатками одежды. Жадно облизнулся, рассматривая чужое тело. Дима отрицательно покачал головой, не дав Ники укусить его. Саша выгнулся, и, схватив конек Кертиса, вытащил с него шнурок. Тонкие щиколотки оказались снова связанны. Никишин громко расхохотался, видя, как Волк давится длинным членом, весь в слезах стоя на коленях перед Яшкиным, выставив задницу перед Никишиным и Бардаковым. Вытащил второй шнурок. Схватил его за тонкие ручки, и с силой связал их. Кертис умолял остановиться, захлебываясь слезами. — Слышь, малолетка. — Дима облизнул губы, сжав черные волосы в руках, отдернув Кертиса от пола, второй рукой надрачивая себе, — А ты попробуй ручкой… — Не надо! — Вскрикнул Кертис, — Умоляю! Не надо! Мне больно! — Да ладно, че ты ломаешься, бля! Мы ж любя!       Никишин хитро улыбнулся, и с силой хлопнул по заднице Волка. Раздался очередной вскрик полный боли. Бардаков закинул голову, шумно дыша через рот. В нем тоже явно не одна дозировка. Он тоже не отвечал за то, что сейчас вытворяет, как и Никишин. Какой же Кертис дурак, что повелся на предложение. Яшкин с силой зажимал рот Кертису, пока изящная ручка Захара мягко поглаживала пальцами загорелую кожу. — Бля, да, ты прав, — Тихо признал Никишин, — Ахуенное зрелище. Передо мной ни одна девка так не выгибалась. — Он пихнул Бардакова, — Давай, че ты ему приятно делаешь… Ты еще бы шлюхе отлизал. Он не для того перед тобой на коленях сейчас стоит.       Яшкин, услышав очередную просьбу, полную боли, с размаху ударил его по лицу. Раздался жалобный скулеж. Бардаков, жадно целуя Никишина, схватился за выставленную задницу. Пальчик за пальчиком. Крепкая рука Димы с силой сжала рот Волку, не давая ему никакого варианта дернуться. Увидев, как тело сдалось, медленно опустившись на пол, все трое начали громко гоготать, со стороны походя на гопников, что обворовали очередного беззащитного школьника. — Бля, слабак! — Бардаков облизнул губы, и усмехнулся, смотря Никишину в глаза, — Хочешь попробовать? — Ага, чтобы вы потом на мне попробовали? — Никишин облизнул губы, и мягко провел по загорелой коже, — Ну, так не интересно, когда он не сопротивляется.       Яшкин поставил видео на паузу, в ужасе зажмурившись. Ему понадобилось несколько минут самому успокоится. Судя по всему Кертису было настолько больно, что его сознание решило покинуть тело. Но их, кажется, это совершенно не смущало. Кертиса перевернули на бок. Саша показал Диме очередную таблетку и сказал: — По запястье засунешь, я с тобой поделюсь.       Дима расхохотался, и, допив жадными глотками джин, толкнул Бардакова вперед, поменявшись с ним местами. Захар приоткрыл чужой рот, и тут же с радостью сунул в него свой член. Закинув голову, громко стонал. Яшкин же, жадно целуясь с Никишиным, слегка изогнулся, поглаживая теплую кожу. Дима, довольно облизнув губы, укусил Кертиса за задницу, оставив след от своих зубов. Саша тут же рассмеялся, игриво перебирая в пальчиках таблетку, наблюдая за тем, как рука Димы оказывается не там, где должна. Выполнив условие договора, Дима раскрыл рот, получив свою дозу. Вытащив руку, рассмеялся. Никишин закинул голову, громко расхохотавшись и вскрикнул: — Их цвета белый с красным! — Он скалился во все зубы, явно счастливо улыбаясь и указал на руку Димы, — Сперма и кровь.       Яшкин рассмеялся, с гордостью кивнув. Еще раз сунул руку, и сам довольно громко простонал. По худым бедрам потекла кровь. Никишин с большой радостью наблюдал за всем происходящим, надрачивая себе. Выгнувшись, разбавил кровь спермой, кончив на него с громкими стонами. Дима облизнул пальцы. Тело не удержалось на коленях, он сам свалился на пол, жадно хватая воздух. Начал дрочить себе. Вытянув руку, второй потянулся до конька. Никишин схватился за него и вытащил с него лезвие. Они вдвоем синхронно уставились на Кертиса. Он очнулся. Моментально завозился, и попытался оттолкнуть от себя Захара. Тот с силой ударил его по рукам, и, схватив за волосы, с силой ударил его головой об пол. Снова жалобный скулеж. Засунул ему свой член в рот, продолжив жадно ебать. Дима лежал рядом, надрачивая себе, смотря за происходим. Под Кертисом уже была целая лужа из слез. Он едва успел зажмуриться, и замер, давая кончить на себя. Снова начал скулить. — Хватит ныть! — Взмолился Бардаков, — Завали ебло! У меня уже голова от тебя болит! — Слушай, а, ну, по нему чувствуется, что мы у него не первые. — Саша аккуратно коснулся острым краем лезвия связанных рук. Кертис моментально замер, в ужасе смотря на лезвие, — А че, у него есть кто? — Ну конечно! Не ссыте, за него никто не заступится. — Я слышал, как про него его же капитан сказал, когда Ники его приложил об борт, — Захар вдруг громко рассмеялся, — Не велика цена! — Ахуевшая скотина, да, в качестве начальника? — С улыбкой спросил Никишин, и, дернул его за плечо. Кертис заскулил, упав снова на спину. — Я не слышу! — Кертис торопливо кивнул, заливаясь слезами. — Не плачь, детка! — Усмехнулся Саша, и, подкинув лезвие от конька, резко поймал его и вытянул руку, уперев кончик ему в шею, — А то я могу стать еще хуже! Я не только руки девочкам запихивал. Плакать будешь? — Кертис с трудом отрицательно покачал головой, — Да какой ты понятливый… — Он повернул голову, уставившись на Яшкина, — Он же иностранец, да? — Ага, казах по паспорту. Вообще из Канады. — Согласился Дима.       Облизнувшись, медленно провел рукой по члену Волка. Он тут же дернулся, попытавшись поджать ноги и прикрыться. Завозился, пытаясь скинуть путы с ног, но только больше натирал себе кожу крепкими синтетическими шнурками. Никишин ему хитро улыбнулся, и взмахнул рукой с лезвием от конька, и сказал: — Тихо, не дергайся! — Он уставился на Диму, что медленно проводил пальцами по чужому члену. — Давай проверим, вдруг оно не острое?       Яшкин рассмеялся, тут же кивнув. Кертис пнул Диму, жалобно едва слышно вскрикнув. Саша жестом показал ему молчать и прислонил острое лезвие к коже. Дима улегся на его ноги, с улыбкой смотря на происходящее. Кертис задержал дыхание. Захар растрепал его мокрые волосы, что все были слипшиеся, и, нависнув над ним, упер руки в хрупкие плечи, тихо сказал: — Да давай, что ты играешься с ним? — Детка еще ни разу не кончила. — Саша отвел руку с лезвием в сторону, и уставился на Диму, — Помоги куколке.       Дима закинул его ноги, и снова принялся работать рукой. Кертис жалобно кричал, ворочаясь, но Бадраков крепко прижимал его к полу, мягко целуя в голую грудь. Никишин, облизнув губы, схватился за член Кертиса, и начал его надрачивать, вместе с Димой, что ласкал его рукой. Резко отвел руку в сторону, Саша рассмеялся, когда Кертис, издав жалобный вскрик полный боли кончил. Дима тут же высунул руку, и, отведя ноги в сторону, рассмеялся, увидев что вся рука была в крови. Никишин оттолкнул худые ноги от себя, и, уперев руку в его бедро, с силой сжал его. Прислонив лезвие к мягкой коже на животе, сделал надрез. — Острое. — С улыбкой констатировал Саша, и повернул голову, смотря на Волка. — А что, тебе что, больно? Чего ты плачешь? Ты обещал мне не плакать… А знаешь чем грозит непослушание? — Он тут же перевел руку с лезвием ниже, уткнув его в чужой член, — Будешь плакать? — Кертис зажмурился, осторожно дыша, отрицательно покачав головой. — Какая послушная девочка… Вроде бы хищник, а попался как маленький наивный кролик. Ты, прям как я, попался в ловушку. Только я на Ротенберга нарвался в темной подворотне, а ты на нас. — Он рассмеялся, — Бля, а ты мне понравился. — Кертис взвизгнул. Лезвие прорезало кожу. — Ой, прости, детка, у меня сразу руки дрожат, когда я про Рому вспоминаю. — Он отвел руку с лезвием и провел языком по члену, слизнув кровь с раны. — У вещи не спрашивают что она хочет. — Усмехнулся Дима, и отдернул его за волосы, — А ну не надо так делать! Не делай ему приятно. — Ахуенный подарочек. — Усмехнулся Никишин, — Ой, так он еще и сладенький. — Ники медленно провел языком по губам, и повернув голову с ухмылкой уставился на Кертиса, что пытался оттолкнуть от себя Захара, что вцепился в его плечо зубами. Бардаков получил по морде маленькой ручкой и в ответ дал по нему кулаком. — Эй, потише с деткой. Дайте ему выдохнуть хоть, а то он сегодня тут умрет. Посмотрите, какие глазки красивые, когда он не плачет. А ну-ка птичка, признайся. И не куришь и не пьешь, да? Весь такой идеальный? — Кертис едва заметно кивнул, тяжело дыша носом, смотря на его руку, что пальчиками медленно скользила по низу живота. Яшкин наблюдал за его пальцами. — Сука, Яша, и где только нашел такого…       Ники не дал в очередной раз себя отдернуть за волосы, медленно провел языком по члену. Кертис шумно выдохнул, изящно изогнувшись, и поджал губы. Тут же зажмурился, не желая смотреть, как Бардаков с Яшкиным, словно оголодавшие собаки наблюдали за Сашей, капая слюнями с открытых ртов. Ники мягко обхватил член губами, и, под язвительные комментарии Яшкина, что давал сразу советы как довести его, начал заниматься минетом. Волк едва слышно начал постанывать от удовольствия. Подогнул ноги, растерянно облизнув израненные губы. Саша слегка помог себе рукой. Кертис снова издал довольный стон уже гораздо увереннее. Захар с Димой едва слюной не задавились, наблюдая за ним. Ники приоткрыл рот, положив язык на головку члена, и дал кончить себе в рот. Медленно облизнул губы, и прошептал, повернув голову: — Сладенькая куколка. — Он остановил свой взгляд на Захаре, и недовольно сказал, — Бардак, а ну фу!       Захар вцепился зубами в плечо Волка, словно стараясь его заставить скулить. — Ни звука. Не мешай нам. — Предупредил Ники Кертиса, пригрозив ему лезвием от конька, и снова уставился на Яшкина, — Слушай, ахуенный мальчик. А че, с ним всегда так можно? А то моя вечно кричит, что я не туда…       Дима тут же кивнул и повернув голову глупым взглядом уставился на Кертиса. Он лежал и беззвучно заливался слезами. Дернул плечом, и Бардаков с неохотой отстранился. Облизнул окровавленные губы. Он прокусил ему кожу. Кертис повернул голову в сторону. Яшкин дернул его за плечо, перевернув на бок. Развязал ему руки. Никишин сидел вытянув руку, прижав лезвие к горлу, не давая ему даже минимального шанса дернуться. Дима жадным взглядом проходился по изуродованному телу Волка. Следы от пут на тонких запястьях. Следы от зубов, от ног и от рук на коже. Несколько порезов. Тонкие губы сильно опухли. Все лицо в ссадинах. Под ним была лужа из слез. Опустил взгляд ниже. На бедрах следы от рук и засосы. На боку след от зубов Никишина, что явно останется с ним надолго. Слегка толкнул его ноги в сторону, заставив перевернутся на бок. По коже бедер стекала кровь и сперма. На ногах ожоги, оставленные тонкими шнурками. Вдруг усмехнулся. Заинтересованно осмотрел окровавленный шнурок от коньков. Слегка дернул его в стороны, словно желая проверить его на прочность. Он вытянул руку со шнурком к Бардакову и серьезным тоном сказал: — Он живучий. Проболтается. Задуши его.       Захар тут же схватил шнурок, моментально подчинившись. Кертис больно схватил Никишина за запястье, заставив лезвие упасть. Второй рукой тут же махнул им, заставив Захара отпрянуть. В ужасе отполз от них, пытаясь торопливо развязать ноги. Его всего трясло. — Он сопротивляется… — Растерялся Бардаков. — Мне что, опять за ним по всему полю скакать? Яшкинкс, ты думаешь я за три часа не натаскался? — Я сказал, что со мной спорить можно?! — Серьезным тоном спросил Дима. — Не трогайте меня. — Хрипло сказал Кертис, сжав лезвие конька в руке, и, скинув путы с ног, в ужасе уставился на них, — Дайте мне уйти и я никому ничего не скажу. Умоляю. — Заткнись! — Сорвался на крик Яшкин, — Завались, тварь!       Кертис поджал ноги, искренне испугавшись его воплей. Никишин хмыкнул, рассматривая его. Он уселся рядышком с Димой, внимательно наблюдая за происходящим. Дима отрицательно покачал головой и прорычал: — Бардак, я сказал задуши его! — Бля, извиняй, детка. — Усмехнулся Захар, — Иди ко мне. Я не дам тебе долго мучаться.       Он кинулся на него. Тут же вскрикнул, когда лезвие конька прорезало руку. Отдернул ее и растерялся. Кертис перевел испуганный взгляд на Диму. Рука, сжимающая лезвие дрожала. Его всего трясло. Он поджал под себя изуродованные ноги, заливаясь горькими слезами, тяжело дыша через рот. — Отпусти меня, Дима, и я промолчу. Пожалуйста, дай мне уйти. Я не выдам тебя. — Ты серьезно уверен, что по тебе кто-то будет плакаться?! — Никишин громко рассмеялся, — По тебе-то? Да кому ты всрался, шлюха? — Он поднялся и отобрал у Захара шнурок, — Слышь, шлюха, убери эту хуйню из руки. Иначе будет только хуже.       Кертис смотрел на него в слезах, сжав лезвие в руке. Предупредил серьезным тоном и на плохом русском: — Отойди от меня. Я предупреждаю один раз, иначе ты получишь следом.       Никишина его угрозы не впечатлили. Он резко пнул его по оголенным ногам. Кертис вскрикнул от боли. Руки Саши уже связали петлю. Он ловко накинул петлю, дернув рукой, и довольно вскрикнул, когда аркан оказался на чужой шее. — Я тоже умею охотиться! Хищника в моем улове еще не было.       Волк взмахнул рукой, отрезав большую часть шнурка и вторым жестом рассек Никишину ногу. Быстро отполз еще дальше от них. Петля осталась висеть на шее. Никишин с Бардаковым зализывали раны. Яшкин медленно поднялся, тихо зарычав. — Бездари. Тупые малолетки. Все надо самому делать. — Он злобно зарычал, — Ты должен умереть. Шлюха обязана молчать. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Растерялся Кертис, поджав ноги, — Что я могу еще сделать для тебя?! Умоляю, сжалься надо мной! — Ты что, сука, себе позволяешь мне говорить?! — Дима схватил конек и швырнул его в Кертиса. Раздался жалобный вскрик. Тут же швырнул другой. Он взвизгнул, словно щенок, закрывшись руками. — Ты что, тварь, ахуела? — Умоляю, Дима, я никому ничего не скажу. — Он задрожал, сжав лезвие, — Я не хочу тебе вредить. Отпусти… отпусти меня, я тебя умоляю… Неужели я недостаточно получил за сегодня?       Яшкин схватил его за руку, что сжимала лезвие. С силой дернул ее. Кертис вскрикнул, и попытался дать ему отпор. Но вот рука Димы схватилась за длинный край петли на хрупкой шее. Кертис замер, закинув голову, моментально почувствовав, как аркан начал сжимать горло. Дима дернул ее. Волк едва успел просунуть тонкие пальцы в петлю, не дав себя задушить. Встал перед ним на колени. Уставился на него не моргая. — Не убивай меня. — Дрожащим голосом попросил Кертис, заливаясь слезами, задыхаясь от страха, — Умоляю тебя. — Ты бы хоть в выражениях постеснялся. — Рыча сказал Яшкин, крепко сжав шнурок в руке, с наслаждением медленно затягивая его, — Тварь, находишься на грани смерти, а все продолжаешь скалиться мне и рычать на меня?! — Тихо, Дима. — Растерянно сказал Волк. Рука Яшкина тут же остановилась, — У меня к тебе заманчивое предложение. Хочешь?..       Дима тут же улыбнулся, моментально переменившись в лице, и кивнул. Наклонился к нему, начав жадно целовать. Кертис незаметно скинул петлю с шеи, и, с силой отпихнув его от себя, схватил свою джерси, бросившись на выход. Ноги его не удержали. Он упал на колени, не очень удачно проехавшись по полу. С него все трое начали ржать. Кертис вжался в дверь, в ужасе пытаясь ее открыть. Когда она, наконец, поддалась, он накинул на себя джерси, и без оглядки побежал по коридору, в ужасе задыхаясь. По камерам было видно, сколько ему пришлось пробежать. За ним оставался окровавленный след. Кертис, задыхаясь, вжался в стену, заблудившись в длинных бесконечных коридорах чужой арены, и упал на колени, в ужасе заливаясь слезами.       На этом запись оборвалась. Дима растерянно отвел руку с телефоном в сторону. Его всего трясло от ужаса. Он закрылся руками, сам громко заскулив. — Боже, прости. — Взмолился Дима, — Умоляю…       Он тут же схватился за телефон, и быстро пролистав фотографии в галерее, нашел ту, что была с той самой ночи после их игры. Внимательно рассматривал ее, шумно дыша. Присмотрелся к Артуру и Кертису, что целовались друг с другом. Он замер. Следы на запястьях от шнурков. А вот и след от зубов Захара на плече. Отвел фотографию чуть в сторону. А вот и маленькие ножки с такими же следами от пут. Он опустил голову, свернув галерею. Он чудовище. Он самое страшное чудовище, которое только могло появиться в чужой жизни. Как он мог навредить человеку и еще и решить убить его? Человеку, который спас его. Который берег его. Он начал сам плакать, закрывшись руками. Видимо, очень легко он переступал через свою любовь и дружбу, через чужую заботу и теплоту, и делал очень и очень больно, не слушая криков о помощи и просьб остановится.       Саша так же от него отхватил. Теперь и Кертису так же досталось. У него не осталось никаких сомнений — Дамир, скорее всего, тоже молчал об этом. Он просто не мог не навредить ему. Его моментально начало тошнить, едва кадры всплыли в голове. Он тут же спрыгнул с кровати, и побежал в ванную. Его долго тошнило. Он заливался слезами. Ему было физически плохо от того, что он сделал. Надо было извинится перед Кертисом. Но как? Как можно было загладить такую чудовищную вину? Он снова дернулся. Снова одна вода из него выливалась. Он приказал Захару убить человека. И тот, абсолютно непринужденно согласился, словно ему предложили в магазин за хлебом сходить. Он зажмурился. А что если бы Кертису не хватило сил от него отбиться? А если бы он убил его? Убил собственными руками… Лишь бы Лямкин об этом не узнал. Радулов Волку сломал руку и оставил шрам, и Никита его едва не убил. Что с ним будет за такие выходки — остается только загадкой. Он снова расплакался и, обессиленный, уснул прямо на полу ванной.       Очнулся ближе к утру. Растерянно огляделся. Выполз из ванной. Схватившись за телефон, уставился на время. Пять часов. Перевел взгляд на окно. Там начало светать. Тут же найдя торопливо нужный контакт, нажал кнопку вызова и закрыл глаза, шумно дыша: — Да, Дима? — Голос Кертиса был абсолютно спокойным. Уже бодрый. У него семь утра. — Ты чего так рано? — Кертис, я…       Дима начал горько плакать, сжавшись в комок на кровати. В трубке раздался тихий вздох. — Тихо. Руку вытяни. Давай. Выдохни. — Дима покорно подчинился. Вытянул руку и, дотянувшись до флакончика с духами, торопливо скинул крышку и жадно вдохнул знакомый аромат. Организм моментально перестал дрожать, — Так, давай еще один вдох. Медленно. Не глотай воздух, он бесплатный. — Волк говорил очень осторожно, словно боялся еще сильнее навредить, — Тихо, молодец. Отлично, я же говорю, справишься. — Он едва слышно усмехнулся, — Что случилось? Тихо, не плачь, не надо сырость разводить.       Яшкин растерянно уставился в пол, словно не зная как сказать о том, что все знает. Облизнул губы. — Я заплатил Ротенбергу. Я все видел. — Он снова расплакался. Впав в истерику, начал громко плакать, и завыл, — Умоляю! Прости меня! — Спокойно, Дима. Давай, еще один вдох. Пока ты не успокоишься, я с тобой говорить не буду. — Дима зажмурился, заливаясь слезами. Его всего трясло. Он раз за разом пытался надышаться приятным нежным ароматом. Понадобилось еще пару минут, чтобы истерика утихла. — Дима, послушай меня. — Яшкин тут же задержал дыхание, — Я не в обиде за то, что происходило. Я сам виноват. Не был достаточно осторожным. Давай, пожалуйста, ты успокоишься и забудешь про то, что видел. — Я тебя едва не убил. — Дима пустым взглядом уставился вперед, — Кто тебя спас? Я надеюсь, кто-то свой? — Трямкин. — Осторожно сказал Кертис, — Он заметил, что меня слишком давно не было. Уже все собрались и ушли, а меня все нет. Он отправился на поиски. Напоролся на мое почти мертвое тело в коридоре. — Кертис хмыкнул, — Все нормально, Яшкин, успокойся. — Ты с ума сошел?! — Вскрикнул Дима, — Я с тобой поступил как последний подонок! Я вместе с парнями изнасиловал, избил, и приказал тебя убить! И ты мне говоришь, что все нормально?! — У меня с головой все в порядке. — Спокойно сказал Кертис, — Я же говорил, что ты можешь меня шатать так, как тебе вздумается. Яшкин, хватит плакать. Ты не думаешь, что это мне плакать надо, а не тебе? — Я же тебе еще и добавил. — Он шумно шмыгнул носом, лежа в слезах на полу, — Блять, какая я тварь. Кертис, а ты часто плачешь, когда тебе больно делают? — Последний раз стал в жизни четвертым. Тридцатого декабря был третий раз. Прошлые два… давно были. Но в памяти они все равно яркие, словно были вчера. Дима, я не хочу с тобой эту тему обсуждать. — Почему ты со мной нормально общаешься? Почему ты не дал мне в ответ? Почему ты не мстишь за всю ту боль, которую тебе причинили, как это делаю я? — Я не хочу с тобой это обсуждать. Успокойся и перестань плакать. — Я хочу сказать об этом Никите, чтобы получить достаточную плату за свои выходки. — Растерянно сказал Дима. — Я хочу, чтобы он дал мне в ответ с такой же силой. — Если хочешь, пожалуйста, но я бы не советовал. Никита просто убьет тебя. Давай мы оставим все в тайне и будем и дальше делать вид, что ничего не произошло? Не надо других впутывать в то, что происходит между нами. Каждые отношения должны быть тихими. Я не обижен на тебя за происходящее. Я не буду тебе мстить. Я не считаю нужным это делать. Я никому не преподаю уроки. Если мне не нравится, я в состоянии сказать словами через рот. Да, до меня не сразу дошло, как с тобой стоило говорить, когда ты под такой лошадиной дозой наркотиков еще и пьяный. Ничего, я справился. Живой. — Артур был прав. Ты не от большой радости тогда срывался на крик. Тебе все еще больно? — И будет еще очень долго. Ты в доме один? — Да. Артур уехал на выездые матчи с Нефтяником. Я тут… дичаю потихоньку. — Я могу тебя кое о чем попросить? Об очередной тайне? — Конечно, Кертис, все что угодно. — Отдай вторую пару ключей Никите. Не важно зачем. Просто отдай. — Хорошо. — Дима растерялся, — Сегодня на игре отдам. — Он вдруг усмехнулся, — Ты надумал прилететь в Казань? — А это, Дима, секрет. Заканчивай плакать, поешь и иди на игру. Еще раз я почувствую, что ты снова плачешь из-за этого, я попрошу Никиту тебе вломить. Все, мне некогда. Дай мне хоть утром поспать.       Дима лишь кратко усмехнулся и, завершив вызов, уставился растерянно на заставку. Снова почувствовав приступ тошноты, побежал по протоптанной дорожке. Он подонок. Мразь. Чудовище. Дрянь. Он даже не знал, как откупиться от таких страшных грехов. Иногда он не понимал, как люди могут ему такие выходки прощать. Он бы точно никого не простил. Выгнувшись, снова склонился над унитазом. Слабость. Какой он жалкий. Едва найдя в себе силы, он оделся и, с трудом волоча ночи, отправился на игру.