Два медведя в одной берлоге

      Очередной матч Казани против Екатеринбурга. Самое начало второго периода. Счет: четыре-ноль в пользу гостей в бело-красной форме.       Застрял зеленый ледокол в бело-красных льдах. Отчаявшись, тренера поменяли вратаря. И только Яшкин с Радуловым, единственные, находящиеся на льду, знали, что под тридцать пятым номером и формой Амира Мифтахова играл Артур Ахтямов, вообще в заявке не участвующий и не готовившийся к игре вообще никак. Черт его дернул пойти посмотреть на красивых мальчиков в красных штанах. Поплатился тем, что пришлось наблюдать за происходящим с лучшего места — с ворот своей команды.       Да Коста выпрямил спину, встав на вбрасывании с Семеновым, и удивленно посмотрел на чужие ворота. Указал на них рукой, уставившись на свою лавку. Услышав свисток, снова покорно опустил голову. Игра пошла хорошо с самого первого вбрасывания. Казань начала наседать на чужие ворота, раз за разом атакуя Галкина, который уверенно от всех отбивался. Звенья полностью сменились. Дима сосредоточенно смотрел на звенья чужаков, что как обычно выскакивали не в том порядке. Нахмурился, наблюдая за Кертисом, что и правда сильно прихрамывал, бегая в половину силы на льду, и старательно уворачивался от всех силовых, что ему угрожали применить. Но его больше никто не трогал. Яшкин тут же улыбнулся, увидев, как Широков ударил по воротам, и Артур в легкую поймал шайбу. Сергей недовольно ударил клюшкой по льду, и, явно возмущаясь, поехал на вбрасывание. — А че нас четверо? — Удивился Дима, пересчитав свою группу в зеленом, — А че, удаление опять какое? — Так твое ж звено играет. — Рассмеялся Кателевский.       Увидев, как Шипачев указал на пустующее место позади себя, Яшкин, вскрикнув, схватил клюшку, и выскочил последний. Все над ним дружно посмеялись. — Че сидим, — Усмехнулся Кошелев, пихнув Яшкина в плечо, — хоккей смотрим? — Ага, — Дима усмехнулся, подняв голову, и улыбнулся Мэйсеку, — интересный, говорят, вид спорта. Ты меня хоть позови. Свисни, там… А то я проебщик тот еще.       Вбрасывание Шипачевым выиграно. Кошелев, поймав шайбу, тут же ударил по воротам. Галкин успел отразить прилетевшую шайбу, но вот не успел ее накрыть. Яшкин с радостью этим воспользуется. Он тут же швырнул шайбу по-новой в ворота, и тут Володя уже проморгал, как она оказалась у него за спиной. Все тут же громко зашумели. Дима же с довольным видом пошел отбивать кулачки. Навернув круг, они вернулись, но уже встали в центре поля. И снова Волк против Шипачева. Тут они уже вбрасывание проиграли. Кошелев с большим трудом отбил шайбу себе обратно, пихнув Мэйсека в борт и побежал на чужие ворота в одиночестве. Волк бросился его догонять, сорвавшись с места. — Блять! — Вскрикнул Семен, удирая на полной скорости от Кертиса, — Я слышу эту срань! Князю же угрожали! Я, за что, опять?!       Волк пихнул его от себя, и выбил шайбу. Шумно ударив по тормозам, выбив снег из-под лезвий, улыбнулся Володе, и швырнул шайбу на крюк Широкову, что вместе с Мэйсеком продолжили атаку. — О, Кошель прошел обряд посвящения в игру с Автомобилистом. — Рассмеялся Лямкин, — Семен познал Волка.       Яшкин вжался в борт, зажав шайбу клюшкой. Брукс грубо прижал его, пытаясь ее выбить. — Я договорился, Волка не тронут. — Тихо сказал Дима по-английски. — Не бойся за него. — Спасибо. Я жду тебя сегодня в отеле. — Брукс резко вжал Диму в борт, — Сука, я тоже хочу побеждать. Отъебись от Кертиса. Возьми меня. — Яшкин расхохотался, и Мэйсек ударил по клюшке, тут же воспользовавшись расслабившимся нападающим, попытался отобрать шайбу, — Отдай!       Дима грубо отпихнул его от себя, и отдал пас на Миллера. Но Широков успел поставить свою клюшку раньше и ударил со всей силы по воротам, надеясь на то, что кто-то подстроит рикошет. Артур тут же поймал шайбу на лету, не дав ей никакого шанса долететь дальше и прижал ее ко льду. Раздались громкие аплодисменты. Мэйсек устало вздохнул, и посмотрел на Кертиса, что тяжело дышал, встав на пятачке около вратаря. Лайнсмен попросил шайбу. Кертис протянул руку до вратаря. Артур поднял голову, посмотрев на него, и, улыбнувшись, молча ему ее вернул. Кертис замер, сжав шайбу в руках, уставившись на него. Вытянул руку в сторону, засмотревшись на вратаря. Лайнсмен молча забрал у Волка шайбу. Кертис уже хотел было протянуть руку до него, но, увидев, как Радулов опустился на лед, тут же отдернул руку. С сомнением посмотрев на номер на плече, молча поехал вон от ворот. Дима зажал рот рукой, усевшись на лавку, давясь смехом. — Нихуя, Амир какой разъебщик! — Удивился Семенов, — Вот бы он всегда так играл. — Ага, никто не знал, что он умеет так играть. — Рассмеялся Лукоянов, подперев голову клюшкой, — Ахуенно. Всегда бы так…       Тимур повернулся все же ко льду, нахмурившись уставился вперед. Все звено Радулова безуспешно пыталось выбить шайбу со своей зоны, так же как и все идущие следом. Но никому не удавалось пробить Артура, который раз за разом срывал овации, справляясь со всеми бросками, продолжая держать ворота без забитых шайб. Четвертое Казанское звено все же выскочило в полном составе со своей зоны, и все же поразило ворота Галкина. Володя от обиды хлопнул рукой по льду, и отшвырнул от себя шайбу. Казань громко ликовала. Они отбили уже две шайбы. Второй период пошел очень хорошо. Билялетдинов тут же отправил новую связку на лед. Яшкин в этот раз выскочил первый, и быстро поскользил до центрального круга, увидев, как Шипачев указал ему вставать на вбрасывание. Сам Вадим вместе с Семеном кратко что-то обсудили, встав в сторонке. Волк тяжело дышал, схватив двумя руками клюшку. Дима остановился ровно перед ним, и улыбнулся ему. Судьи переговаривались все вчетвером в сторонке. — Мне же не показалось… — Кертис растерянно смотрел на него, — Там не Амир на воротах. Не его взгляд. Не его манера играть. — Молчи. — Приказал Яшкин, игриво ему улыбаясь. — Мелочь не заявлена в составе. Но он пошел на это, лишь бы тебя больше не били. Радулов приказал тебя убить. Он сжалился над тобой, даже зная, чем это грозит.       Кертис опустил голову, и, сплюнув в сторону, кратко посмотрел на Мэйсека, что расхохотался, встав рядом с Широковым. Подняв голову, Волк тихо спросил: — Ты понимаешь, что это будет скандал, если его кто-то еще узнает? — Это будет на совести Радулова, что начал шантажировать Артура. Ты же помнишь, что я говорил. — Кертис тут же кивнул, кратко проведя кончиком языка по тонким губам. — Это поступок достойный взрослого человека. — Кертис улыбнулся, и опустил голову, приготовившись к вбрасыванию, — Ты вырастил хорошего мальчишку, Яшкин. Если я вам буду должен, скажи мне об этом.       Дима тут же кивнул. А вот и судьи приехали. Игра продолжается. Шайба падает на лед, и Дима тут же выбивает ее назад. Миллер с трудом отпихивает от себя наскочившего на него Трямкина, но, получив еще раз по почкам, падает на лед. Никита резко разворачивается, прекрасно заметив, как Кошелев побежал до ворот Галкина. Мэйсек с Широковым переглянулись, пытаясь его догнать. Дима шумно затормозил перед Галкиным, божьим чудом не обдав его снегом. — За такое можно и две минуты получить. — Предупредил Яшкина главный судья. — А можно и просто получить. — Парировал Широков, — Пошел вон отсюда!       Яшкина просто вышвырнули с очереди на бросок, словно бабушку облюбовавшую банкомат, и Дима рухнул на лед от силового чужого капитана, да еще и перегородив собой путь Юдину у которого кроме шайбы в руках осталось еще двое грозных соперников сзади. Деваться было некуда. — Ну ты нашел где лечь, блять!       Юдин ударил по шайбе, отправив ее через Яшкина вперед. Миллер поймал ее, и дернулся в сторону, попятившись назад, увидев, как Мэйсек грозно едет на него. Кошелев успел сменится. Вместо него выскочил Кагарлицкий. Дима быстро доскользил до чужих ворот, и, громко ударил клюшкой по льду. Волк жестом указал на него Ширкову, сам перегородив собой Яшкина, который снова занял свою любимую позицию. Митчелл переправил шайбу на крюк Кагарлицкому, и отъехал за синюю линию. Брукс тут же попятился назад. Кагарлицкий отпихнул от себя Широкова, что нагло отбивал шайбу, и вскрикнул: — Яша, блять! Помоги мне!       Яшкин отпихнул от себя Волка, и осторожно откатился в сторону. Приманил на себя уже Брукса. Кагарлицкий отдал пас не глядя куда-то в сторону своих. Но как на зло она зацепилась об конек Волка. Тот не долго думая бросился бежать с шайбой, внаглую отпихнув от себя Миллера. Все синхронно поднялись на лавках. Волк взвыл, с большим трудом разогнавшись с шайбой. Но Юдин успел догнать его на синей линии, и, резко развернувшись перед ним, выставил ногу. Кертис за нее зацепился, и, рухнул на лед. Все синхронно охнули. Какое неприятное падение. Раздался громкий свисток. Дима гордо побежал до Амира, и, увидев его довольный кивок, с радостью отбил кулачок по ловушке. — Вы заебали на него кидаться! — Вскрикнул Широков, — Отъебитесь от него!       Кертис лежал на льду, держась за больную ногу. Юдин с улыбкой встал около него, довольно потирая руки. Радулов встал рядом, отбив демонстративно пять своему защитнику. Опустив голову, искренне улыбнулся, смотря в голубые глаза Волка, сказал: — Если ты еще кого-то из моей команды тронешь, с кем-то заговоришь или еще что-нибудь выдумаешь — уйдешь не с травмой, а со случайной смертью.       Широков, остановившись с другого бока Кертиса, тут же отпихнул Радулова, и зарычал: — Ну-ка отъебался от него, псина. А то я тебя ща упокою. — Так, мальчики, давайте без драки, бога ради. — попросил лайнсмен, аккуратно встав между двумя капитанами, и вытянул руки, чтобы они не дотянулись друг до друга, — Давайте просто доиграем мирно.       Сергей опустил голову, смотря на то, как Кертис с трудом поднимается со льда. Едва успев выгнуть спину, Волк с трудом оперся на больную ногу. Шумно вздохнув, взвыл. Тут же подогнул больную ногу, недовольно покачав головой. Оперся о клюшку, растерянно смотря вперед себя. — Чего, как ты? Давай я четыре минуты попрошу? — Тут же спросил Широков у Кертиса. — Да отъебитесь от меня оба…       Он, прихрамывая, поехал на свою лавку, лишь отмахнувшись от него. Радулов улыбнулся, смотря на Ширкова, и сказал: — Все, капитан, переломали лапки твоему Волку. Хуевый из тебя защитник… — Номер сорок четвертый, команда Ак Барс, две минуты — подножка. — Громко сказал главный судья.       Яшкин приобнял Радулова сзади, оттянув его от Ширкова, которого крепко держал Трямкин. Два капитана злобно переглянулись, но все же разъехались без штрафа за хулиганство. Юдин уселся с гордостью на лавку штрафников. Звено Яшкина уселось на лавку. Радулов же гордо занял место на льду, встав против звена Да Косты. На Казанской лавке шло шумное обсуждение. Решил вмешаться Бабенко в происходящее: — А что, Радулов опять какой-то приказ отдал, о котором мы не в курсе? Или вы разучились силовые применять? На маленьких и слабых тренируете, чтобы отпор не дали? — На лавке раздался хохот, — Так вы на Трямкина попробуйте силовой применить. Тогда мы похвалим. — Да ему надо было во вратари идти. — Парировал Дыняк, наблюдая за игрой, — Потому что его не сдвинуть.       Снова звено Радулова пропустило чужаков к своим воротам. И раз за разом, Яшкин вздрагивал, когда слышал, как шайба летит по воротам. Но, на его счастье, Артур со всем прекрасно справлялся. Отдав пас в сторону капитана, он тут же гордо поднялся на ноги, увидев, как Радулов бросился один к чужим воротам, пока чужаков опять зажали в средней зоне. Громко ударив по шайбе, Радулов отправил ее в ворота. Галкин не успел ее поймать, и она просвистела над плечом, оказавшись в воротах. Трибуны заликовали вместе с капитаном, который, разведя руками, на одной ноге прокатился мимо чужой лавки, увидев недовольные лица Екатеринбуржцев, и с радостью принимал поздравления. Яшкин с Ахтямовым синхронно подняли головы. — С передачи Амира Мифтахова, номер тридцать пятый, шайбу забросил Александр Радулов, номер сорок седьмой. — Раздалось объявление на стадионе.       Саша, отбив всем кулачки на лавке, и подъехал к своим воротам. С улыбкой протянул руку, сжатую в кулачок. Все синхронно повернули головы к ним. Но на удивление всех, вратарь лишь отрицательно покачал головой, ударив его легонько клюшкой. Звено Радулова уселось на лавку, вместо них выскочило третье звено Сафонова. Дима слегка наклонился вперед, увидев, как Волк, прихрамывая, пошел вместе с врачами вон с лавки. Повернув голову, недовольно уставился на Радулова, что с гордым видом отчищал крюк от налипшего слоя снега. — Юда случайно его пихнул или специально? — А как его еще можно было остановить? — Шипачев указал на лед, сидя с другой стороны от Радулова, — Там было без вариантов. Там либо пихать его на лед, либо вот так подставляться. Это необходимое нарушение.       Услышав громкие крики, все тут же повернули головы. Обе команды схлестнулись на пятачке, и пока те, кто в красном, старательно пытались забить шайбу, тем, кто в зеленом, пришлось не менее старательно не дать им этого сделать. Уже и ворота пошатнулись. Но главный судья, стоящий за воротами, лишь упорно разводил руками, показывая, что шайбы не было за красной линией. Кто-то выбил ее из толкучки. Романцев оббежал ворота, надеясь поймать вратаря на невнимательности, но, Амир лишь рухнул на лед, накрыв шайбу собой. Его успели пару раз пнуть и огреть клюшками по голове, но вот раздался свисток, показывая, что игра остановлена вратарем. Раздались громкие аплодисменты. — Да отойди ты, блять! — Возмутился Сафонов, оттолкнув Каштанова в сторону, — Ты видишь, человек сидит, ворота стережет, — он указал рукой на лежащего вратаря, — ты тут жопой все перегородил своей!       Обе команды недовольно попихались, но все же разъехались. Пошла коммерческая пауза. Дима улыбнулся, смотря на то, как Артур пытается попить воды не поднимая шлема, осторожно опираясь одной рукой о ворота. Облил всю форму, которая и так без этого была мокрая. Повернулся ко всем спиной. — Да у нас сегодня гений на воротах! Господь бог! — Рассмеялся Сафонов, заскочив на лавку, — Как он быстро сориентировался… — Неужели ему долгая пауза на пользу пошла? — Усмехнулся Юрий Иванович, повернув голову на Абраменко. — Как вы так сделали? — Хороший вопрос. — Растерялся тренер вратарей. — Видимо был готов, что Билялов снова с ними не справится. Может дома сам тоже готовился…       Артур аккуратно отошел от ворот, давая мальчишкам убрать наметенный снег. Медленно проехался от своего короткого бортика до синей линии, немного покачиваясь, и стараясь не потерять равновесие. Ноги его подвели и он рухнул прямо на синей линии. Раздался громкий хохот. Яшкин тут же закрыл рукой половину лица, наблюдая за тем, как Артур пытается встать, но ноги предательски скользят по льду. Проклятые коньки болтаются на ногах. Пока все хохотали, на помощь прибежал Галкин. Отмахнувшись от судей, что явно решили, что уже и вратари в полезут в драку, он быстро преодолел и свою зону, и красную линию. Подняв забрало, подъехав к нему, и, бросив ловушку с блином на лед, упер коньки, давая ему крепкий упор. Сдернул с него амуницию, и схватив за голые руки, с трудом поднял на ноги. От арены раздались громкие аплодисменты. Все внимательно наблюдали за кратким переговором двух вратарей. Дима завороженно наблюдал за тем, как Артур торопливо прячет свои тонкие руки в амуницию, стоя ко всем полубоком. Отбив друг другу блином по блину, мальчишки разъехались по местам. Артур снова занял свои дальние ворота. Почувствовав, как ноги начали разъезжаться, он облокотился о ворота, сделав вид, что все так и задумано.       Звено Семенова выскочило на лед. Дима все внимательно присматривался к чужой лавке и к звеньям, которые выходили на лед. Его начало беспокоить, как бы Кертис с травмой не остался. Недовольно посмотрев на Радулова, что явно был очень горд собой, продолжил смотреть игру. Они проиграли больше пяти минут без пауз, катаясь туда-сюда, только успевая трепать нервы Артуру, которому явно было не очень удобно в чужой одежде. Дима не знал, как ему морально пришлось с этим мирится. Чужая форма и чужая фамилия на спине явно не помогают игре, так же как и слишком большие коньки, которые отправляют его на лед раньше, чем задумывалось. Надо будет с ним поговорить аккуратно. К тому же, неизвестно, в курсе ли кто-то из чужаков. У него в душе точно появилась уверенность, что тайна ушла за двоих знающих.       Услышав, что крикнули пересменку, Дима оперся о бортик, уже закинув на него одну ногу, внимательно наблюдая за происходящим. И снова удар четвертого звена злодеев в красном, который оканчивается лишь красивым спасением. Романцеву никто не помешал бросить, а Ахтямову никто не мешал поймать. Казанская лавка громко захлопала. Звенья сменились. Яшкин, вместе с Кошелевым и Шипачевым встали недалеко от дальнего круга вбрасывания, и пока все слушали Вадима, который объяснил, что им делать, Екатеринбург поменял свои звенья. Услышав громкий хохот Юдина, Кошелев с Миллером тут же уставились на Волка, что покатился спиной до круга вбрасывания, недовольно переговариваясь с Широковым. Вадим с Кертисом замерли перед судьей, схватив свои клюшки. Миллер, к которому отскочила шайба, тут же ударил по чужим воротам, и Галкин на всякий случай поймал шайбу в ловушку. Недолго они проиграли — пошла очередная пауза. Галкин уселся на лед, заинтересованно подняв голову. Он не хотел ехать до своей дальней лавки, и остался послушать веселые истории. Услышав, как заиграла знакомая песня, Яшкин начал приплясывать, вместе с болельщиками, которые участвовали в танцевальном баттле. Теперь их очередь плясать. — О нет, только не эта песня! — Вскрикнул Тимур, свесившись с бортика — Боже мой, Яшкин, стой! Не надо плясать! — Танцы! Мы устроим танцы! — Раздалось с медиакуба. — Ты такая классная крутишься в пространстве!       Все четверо казанцев смотрели на Диму, который танцевал, бросив клюшку на лед, отдавшись в такт музыке. Ловко скользя коньками по льду, энергично качался под ритм, подняв руки. Мэйсек с Волком с осуждением смотрели на него. Широков растерялся, оперевшись о ворота Галкина. Сам Володя сидел раскинув ноги на льду, и громко смеялся. На лавке начал танцевать Сафонов, решив, что Яшкину не стоит позорится в одиночестве. Ахтямов же смотрел с сомнением вперед, в очередной раз повиснув на воротах. А ему-то нельзя плясать. Но очень хотелось. Раздался громкий хохот. Камера, что наградила болельщиков, переместилась на Яшкина. — Пьяными глазами, хочется влюбляться! — Подпел Илья, выплясывая на скамейке запасных, — Завтра не настанет! На сегодня танцы! — На сегодня танцы! — Запел стадион, — Мы устроим танцы!       Волк с осуждением посмотрел на Мэйсека, который обнимал его сзади, сам начав приплясывать под песню. Яшкин сделал гордо несколько оборотов, ловко раскатываясь между двумя командами на правом круге вбрасывания перед Галкиным. Судьи лишь с улыбками переглянулись. Семен решил похлопать, Вадим стыдливо отвернулся от них, закрыв руками лицо. Мэйсек сдался, громко расхохотавшись. Наконец, припев закончился. Дима тут же поднял клюшку с пола и всем гордо поклонился. Все трибуны громко захлопали вместе с игроками. Сафонов получил подзатыльник от Билялова и уселся на лавку. — Извините. Не могу удержаться. — Рассмеялся Дима, поправив шлем, — Моя любимая песня. — Осуждаю. — Сказал устало вздохнув Волк, — Вы проигрываете, а ты еще и пляшешь. — Да похуй, плакать что ли? Я больше не могу — слезы закончились. Тю, прям первый раз проигрываем вам. — Он схватился за клюшку. — Погодите! — Возразил Эберт, и все тут же подняли головы, — У нас вратарь в нокауте от этих плясок. — Ой, Яшкин, это точно твоя песня. — С улыбкой сказал Кошелев, указав на Галкина, — Все прям по тексту: Высока красоты твоей цена. Погубила пацана, погубила…       Все уставились на вратаря в чужих воротах, что развалился на льду, громко заливаясь хохотом. Дима с улыбкой принял комплимент от Володи, и, вытянув одну ногу, сделал еще несколько танцевальных движений. Володя снова громко расхохотался, подавившись водой. Выплюнув ее на лед, дернул головой, опустив забрало шлема. Судьи с улыбками переглянулись. Игра продолжилась. Вбрасывание выиграно. Миллер, снова получив шайбу, не стал бросать сам, отдав пас на Кошелева. Тот уже сам ударил по воротам. Галкин отбил шайбу к Бруксу. Он дернулся бежать, но был грубо остановлен Юдиным, и, не удержавшись на ногах, упал на бортик, свалившись под него. Кертис подхватил шайбу, и быстро помчался к чужим воротам. Яшкин бросился его догонять. В какой-то степени он был даже рад, что до этого полтора периода Кертиса толкали на борт и отправляли облизывать лед — ему не составило никакого труда догнать его на синей линии. Ударив клюшкой по клюшке, он выбил шайбу, но, не удержавшись на коньках на опасном вираже, рухнул сам на лед, покатившись до своих ворот. Кертис бросился бежать за Семеном, что имел наглость поймать шайбу на красной линии и бросился до чужих ворот. — Да опять что ли! — Возмутился Кошелев, — Да почему, я-то, блять! Да иди ты…       Кертис пихнул его в бортик, и Семен рухнул под чужой лавкой, выронив клюшку. Волк тут же отбил шайбу Да Косте, и заскочил последний со своей тройки на скамейку запасных. — Все, Сема пал жертвой Волка. — Расхохотался Лямкин, — Пизда пацану.       Все звено Яшкина, засыпанное снегом от валяния по льду, с трудом доползла до лавки, позволив сменится звену Радулова. Кагарлицкий с Радуловым наводили тотальный беспорядок у ворот Галкина, но Владимир, следил за чистотой, как комендант подъезда, не давая намусорить, и гордо отбивал все, что в него летело. Вместо того, чтобы каждый раз останавливать игру, он лишь отбивал шайбу к своим, чувствуя себя полностью уверенным, что он не пропустит. Второе казанское звено быстро поменялось на третье. Ближняя лавка это позволяла. А вот звено Да Косты менялось гораздо медленнее, каждый раз кидаясь под шайбы, защищая своего вратаря, что с божьим чудом держал ворота нетронутыми. Все наблюдали прильнув к экранам за затянувшейся атакой. Галиев с Петровым, прибежавшие на подмогу Семёнову, обхитрили Баранцева и Зборовского, разыгрывая шайбу по краю зоны. Петров дернулся уже было вперед, стянув на себя сразу троих, дал пас на Галиева, и Стас отправил шайбу в образовавшийся пустой дальний угол. Раздался громкий вскрик. Стас с радостью прыгнул на борт, и побежал обниматься со своими мальчишками. Не проходит много времени, как Кагарлицкий поражает ворота следом. На табло счет уравнялся: четыре-четыре. Радулов гордо ударил рукой по бортику и указал на табло, вскрикнув: — Ну можете же, когда хотите! Ну молодцы, мать твою! А то всяким пидорам проигрывать надумали! Ахуенные ребята, просто горжусь!       Дима улыбнулся, увидев, что они успели отыграться за второй период. Пока шла очередная рекламная пауза, главные судьи что-то увлеченно обсуждали, лайнсмен один встал около Галкина, а второй остался стоять с ребятами, внимательно следя, чтобы никто не повышал накал страстей. Вся толпа народу стояла на дальнем круге вбрасывания около Володи, который уже был готов к очередному стендапу, и торопливо попил воды, чтобы снова ей не подавится. Вставший на очередном выбрасывании Сафонов вдруг попросил судью подождать, сказав: — Так, погодите! Я так не могу смотреть на него… Ебаный в рот. — Он указал на Стефана, вставшего напротив. — Ты по-русски говоришь? — Немного. — Неловко сказал Да Коста по-русски с сильным иностранным акцентом, — все смеюца надо мной! Я пытаюсь выучить. Сложно. — Вот стой. Не двигайся.       Дыняк с Лукояновым заинтересованно уставились на Илью. Судья с улыбкой перевел Стефану просьбу замереть. Илья отдал свою клюшку и перчатки Никите, а сам, обойдя Стефана, ударил его по ноге, жестом попросив выставить ногу назад. Стефан растерялся, но все же подчинился. Илья, присев на корточки, задрал красную штанину. Подтянул ткань гетров, скрывающую защиту, сказал: — Стефан, научись колготки подтягивать. Ты че как Фрося Форточкина? — Кто? — Удивился француз уставившись вниз и мило улыбнулся Илье. — О, брат, блять, — Лукоянов рассмеялся, — Ты, блять, не кидайся на них, я тебя прошу. Бога ради! Мы еще с Яшей и Лямой не разобрались чё делать. — Какой миленький мальчик. — Усмехнулся Илья, кратко глянув наверх.        Подтянув ткань, опустил шорты. На лавке Автомобилиста пошло оживленное обсуждение увиденного. Широков пригрозил Да Косте кулаком, но тот лишь отмахнулся, с интересом наблюдая за действиями чужака. Лукоянов указал Дыняку на Волка и Мэйсека, что старательно что-то объясняли своему капитану. Трямкин обнял сзади Широкова, отложив из его рук клюшку. Стефан кратко осмотрел ногу и спросил с трудом: — Что не так? — Судья кратко ему объяснил что Илья сделал. Стефан вдруг громко расхохотался и сказал, — Прости! — Я не могу просто смотреть на тебя. — Сафонов подтянул ткань и на второй ноге, и гордо поднялся на ноги сказав, — Я на тебя смотрю и самому холодно становится. — Как? — Стефан похлопал глазами, обняв свою клюшку, — Говорить медленнее. — О-о-о, какой ты тяжелый на подъем, — Илья рассмеялся, — Блядский, твой, случай. — Повернув голову увидел, как Волк, жестом показав Широкову замолчать, отложил свою клюшку и поехал до них. — О, красавчик направляется к нам. Ща будет соблазнять опять меня своим красивым взглядом и ровным рядом зубов. — А че, казахский паспорт тебя не возбуждает? — Усмехнулся Лукоянов уставившись на Волка, — Или тебе французский больше по душе?       Кертис остановился рядом со Стефаном. Дыняк с опаской посмотрел на свою лавку. Там уже воем заходился Радулов, вцепившись в Лямкина. Никиту крепко обнимал сзади Яшкин. Шипачев просто заткнул Радулову рот, и грубо оттолкнул его от лавки. Вскрик «Заебали» был слышен на всех краях льда. Казань, стоявшая на круге вбрасывания, вдруг зашлась хохотом. Волк кратко посмотрев на чужую лавку, повернул голову на Стефана, и сказал ему по-английски: — Хватит им улыбаться. Трямкин в следующий раз тебя не прикроет. А Широков на грани, чтобы убить нас всех троих, потому что он сказал, что с нами много возни стало. Помнишь что они сказали? — Он указал на Илью, — они враги.       Стефан кивнул, указав на Илью и, подумав, сказал с трудом по-русски: — Враг. — Чё это?! — Искренне удивился Сафонов, — Слышь, шкет, — Волк тут же повернул голову. Лукоянов громко засмеялся. Кертис уже прекрасно распознавал на слух, кажется, все прозвища, которые ему дала Казань, — Пиздуй отсюдова со своими советами, пока я тебе клыки не выдрал и себе на шляпу не повесил!       Ребята позади него громко рассмеялись. Волк недовольно упер руки в бока. Отмахнувшись от Яшкина, и, показав гордо Радулову средний палец, Лямкин бросился бежать через все поле. Быстро добравшись до них, шумно затормозил, обдав всех чужаков снегом, и, обнял Илью, заинтересованно спросив у него: — Че обижаешь опять маленького?       Стефан наклонил голову, словно пытаясь понять что они говорят. С него все начали хохотать. Его взгляд был полон искреннего любопытства. Он даже приоткрыл рот, попытавшись повторить какое-нибудь слово. К лайнсмену присоединился второй, тоже решив погреть уши о чем идет разговор. — Хватит смеяца надо мной! — Возмутился Стефан по-русски с большим трудом выговаривая слова, — Я пытаюсь выучить эта язык. — Вдруг он недовольно топнул коньком, — Он тяжело! — Он тяжелый. — Поправил его Илья, и, воспользовавшись тем, что Лямкин снял шлем, растрепал его волосы.       Лямкин хитро улыбнулся Волку. Кертис с трудом отвел от него взгляд. Стефан повернул голову и посмотрел на стоящего рядом Кертиса, у которого лицо показывало весь спектр негодования и осуждения. Дыняк заливался хохотом, уткнувшись лицом в спину Сафонову. Галкин сидел на щитках, недалеко от них, внимательно слушая что они говорят, громко со всеми хохоча. Даже шлем снял, чтобы было лучше слышно шутки. Стефан тут же улыбнулся и указал на Илью продолжая с трудом говорить по-русски: — Он нам не друг. — Указал следом на Лямкина, — Он тем более! — Вы с Мэйсеком меня решили морально угробить, пока Казань убивает физически? — Разочарованно спросил Кертис, разведя руками, — Может ты заткнешься? — Устало поинтересовался он, — А то мы достаточно опозорились уже перед ними. Давай, скажи им что умеешь. Выдай свою лучшую фразу.       Кертис пнул клюшку из рук Стефана, и тот, недовольно уперев руки в бока сказал на чистейшем русском, указав рукой уже на лед: — Сука еб твоя мать! Нахуя?! — А че вы тут столпились? — Тут же спросил Волк, — Широкова нервировать?       Все казанцы начали громко хохотать. Лукоянов пошатнулся, вжавшись в бортик, съезжая по нему спиной. Сафонов с Лямкиным хохотали обнявшись. Стефан поднял свою клюшку и указал на ноги, сказав по-английски: — Им холодно на меня смотреть. — Тебя самого не смущает, что ты бегаешь, и все видят твои голые ляшки?       Стефан гордо отрицательно покачал головой, чем вызвал очередное недовольство на лице Кертиса. Судья рассмеялся и перевёл казанцам разговор. Пока шла коммерческая пауза, можно и похохотать с остальными. — Скажи че нибудь про сегодняшнюю игру! — Попросил Стефана Дыняк, обняв сзади за шею Сафонова, на котором уже и так повис Лямкин, не сводящий взгляда с Кертиса. — Ну мы подраца! — С улыбкой сказал Да Коста, отдав Кертису свою клюшку, и, сняв перчатки, поправил джерси, — Быть весёлой!       И снова громкий хохот. — Ты можешь мягче ударение ставить? — Рассмеялся Лямкин, и, почесав нос, сказал прижимаясь к теплому боку Ильи, — «Подрались» — слышишь? Мягче говори. Не «подраца», а «подрались». Падежов вам никому не завезли, это понятно. — Не зная падежов не говори глупостёв. — Расхохотался Дыняк.       Стефан растерянно посмотрел на него. Попытался повторить. Никита устало вздохнул и повторил слово. Кертис кивнул и сказал по-английски: — Уже обезьяна бы научилась. — Ну ты же не научился. — Потерянно сказал Стефан по-английски и протянул руку Никите, снова поинтересовавшись по-русски, — Как?       Кертис сделал недовольное лицо и, повернув голову недовольно цокнул. Тут же спокойно, сказал по-русски с чуть менее явным акцентом, посмотрев сначала на Никиту: — Необучаемая обезьяна, Никита, отстань от него. — Снова переведя взгляд на Да Косту, продолжив, словно ни в чем не бывало говорить по-русски, — Помолчи. Голова уже болит.       Стефан в шоке раскрыл рот, когда Лямкин с Сафоновым и компанией начали громко заливаться смехом. Да Коста потерянно уставился на Волка, похлопав растерянно глазами. Кертис лишь беспечно развел руками. — Ты умеешь говорить на этой языке?! — Растерялся Стефан по-русски, даже забыв, что они иностранцы. — Әйе. — Кивнул Кертис и Лямкин тут же отбил пять ему.       Ребята удивленно посмотрели на Кертиса, что гордо фыркнул, опершись о клюшку Да Косты, уперев ее крюком в лед, сверху на руки оперся головой. С улыбкой смотрел на Лямкина, которого забирало со смеху. Судьи тут же о чем-то начали шептаться. — Рәхим итегез, еб твою мать! Хоть кто-то из них обучаемый. — Он погладил Кертиса по каске, — минем кош! — Сезнең кош. — С гордостью ответил ему Кертис по-татарски.       На лице Лукоянова был такой шок, словно он узнал, что стал долларовым миллионером. Даже попросил Волка повторить что он сказал, на что Кертис спокойно согласился. Дыняк присвистнул. — Ебати коловрати, — Удивился Дыняк, в полном шоке смотря на Никиту вскрикнул, — Ляма! Ебать! Ты че, сука, канадского казаха говорящего по-английски научил татарскому?       Лямкин гордо согласился. Судьи уважительно кивнули. — Что это значит? — Тут же спросил Стефан повернув голову к судьям, — На каком языке они говорят? — Это татарский. — Усмехнулся Кертис, и повернул голову нахмурившись посмотрел на Никиту. — Мы же в Казани. Мы же гости. Вот попробуй, скажи что они тебе говорят. Этот язык не сильно сложный. Поймешь его, сможешь и казахский понять. — Он указал рукой на Стефана, уставившись на Лямкина, и сказал по-русски, — Повторите ему. — Рәхим итегез! — Синхронно сказали казанцы.       Стефан растерялся, даже не поняв, с какого звука начать, а вот Кертис, промолчав с минуту, вдруг искренне улыбнулся. Протянул Стефану его клюшку, и спокойно сказал по-татарски: — Рәхим итегез, маймыл. Аңлашыламы?— Он кивнул, — Алыгыз, мин аны тотудан арыдым.       Казанцы изумленно похвастались за головы. Галкин рухнул на лед, издав искренний вздох, не ожидав такого услышать. Судьи растерялись. А вот Лямкин с Волком громко расхохотались. Никита искренне был горд собой. Наклонившись к Кертису, что-то сказал ему на ухо. Волк тут же кивнул, и, отбив ему кулачок, они снова разъехались. Стефан презрительно посмотрел на него, проводив взглядом и недовольно сказал, сжав клюшку в руке: — Ублюдка…       Илья указал на Кертиса и сказал: — Ублюдок. — Не важна! — Отмахнулся Стефан. Надо было какое-нибудь оскорбление подобрать. Вдруг щелкнул пальцами вскрикнул от безысходности по-русски, указав на Волка, — Пидорас!       На льду раздался громкий хохот. На лавке Автомобилиста все тут же начали неистово хохотать, подхватив волну истерики, накрывшую их со льда. Волк, изящно развернувшись к нему лицом, снял перчатку, и, продолжая катится до лавки спиной, гордо показал ему средний палец. Стефан сбросил свои и показал в ответ сразу два. Мэйсек решил помочь собрату по звену, бросив свои перчатки Трямкину, и вот Кертис с Бруксом выиграли даже тут. Да Коста недовольно плюнул на лед, недовольно что-то пробубнив. — Сука, какой утырок научил иностранца матерится! — Хохотал Дыняк, — Я хочу пожать этому уебку руку! — Кстати, он же с Радуловым в ЦСКА играл несколько сезонов, Стефан-то. Может от него нахватался. Хотя, скорее, Казань сама и начала. — Рассмеялся Лукоянов, — Так что ты смотришь на этих утырков. — Сука, по-любому Ляма был идейным вдохновителем. — Рассмеялся Сафонов, — Блять, ну вот как…! Как он это делает. Уебок! Обожаю его! — Я? — Удивился Стефан. — Ты да, патефон Заря, — Илья рассмеялся, — Стефан, скажи «А»? — А? — Растерялся Стефан. — Хуй на! — Воскликнул по-русски сзади Эберт. — Дай два! — Громко ответил Блэкер по-русски. — Так, у нас опять глубокий нокаут. — Ухмыльнулся Голышев, — Володя, блять! — Не, ну тот можно и пять плюс двадцать дать. — Сказал Макеев, заливаясь со всеми хохотом, — Он сам уже не отойдет. Последняя шутка его добила.       Оба иностранных защитника в красных штанах лениво опирались о ворота, в которых лежал в глубоком нокауте Галкин, издавая звуки, похожие на предсмертные всхлипы. Вратарь уже закрылся руками, задыхаясь от смеха, уткнувшись лицом в лед. Илья свалился на колени, громко заливаясь. Дыняк с Лукояновым хохотали еще громче, подпирая спинами ограждение. Стефан недовольно упер руки в бока, зажав клюшку между ног. Ему было не до смеха. — У меня больше нет вопросов, чего Ляма с Яшей к ним прицепились! — Хохотал Артём, вжавшись в бортик, сползая по нему, — Какие угарные черти! Блять, зря мы такой кадр Екатеринбургу отдали! Ебать, такой чувак угарный.       Главный, спустя минуту громкого хохота поднял руку, и позвал всех на вбрасывание. Защитники уже подняли вратаря. Галкин снял шлем, бросив его на лед, и следом кинул ловушку с блином. Вытерев слезы, проступившие от смеха рукавом формы, он засмотрелся на Стефана, что недовольно стоял уперев руки в бока. Эта картина напомнила ему любимый мем про лысого мужчину, который стоит с расстроенным выражением лица и с руками в боках где-то на стадионе. Галкин снова рухнул на лед, поймав еще один приступ истерики. Упав на колени, закрывшись голыми руками, Владимир заливался смехом. И снова обе команды хохотали вместе с судьями. С трудом взяв себя в руки, Галкин все же оделся. Облился водой, чтобы успокоится. Не помогало. Даже когда игра пошла, вратарь стоял и хохотал, стараясь не упустить шайбу из вида. Осталось доиграть всего ничего. Вскоре раздался сигнал об окончании второго периода. Все тут же пошли до своих лавок. На интервью поймали Лукоянова, спросив его о том, как ему сегодняшняя игра. Артем коротенько, на добрые десять минут осветил все проблемы мироздания и особенности строения вселенной и дал ответ на вопрос жизни, смерти, да и вообще…       В раздевалке царил громкий галдеж. Вся команда с любопытством узнала о том, о чем же Сафонов с Лямкиным и остальными угорали с чужаками. Услышав весь диалог, команда попадала со смеху. Лямкин получил свои аплодисменты, и гордо поклонился. Дальше принялись обсуждать игру и эффектно забитые голы. Но вся команда сошлась в одном и все ярко нахваливали Мифтахова, что сидел опустив голову рядом с Тимуром, уставившись на свои варежки. Когда Тимур уже было хотел ему помочь снять шлем, тот дернулся от него, и, поднявшись, быстро пошел вон с раздевалки, захлопнув за собой дверь. — Сука, как же я устал, блять! — Взвыл Кошелев, растянувшись на лавке. — Я ебал, блять, этого пидора мелкого, сука! Коротышка этот, ебаный, уже три раза меня под борт отправил! Даже, блять, не помню как зовут его! Этот блять, маленький говноигорь! — Он Кертис Волк. — С трудом сквозь смех сказал Сафонов. — Сема, блять! С Лямкиным меньше общайся, бога ради! Говноигорь…       В раздевалке стоял громкий хохот. Даже Шипачева с Радуловым разобрало на смех. — Ну кто он там, блять, этот Виктор, доктор, волк, овца… Ляма, ты как вообще с ним контакт умудряешься держать?! — Мы так с ним и познакомились. Пихались, подрались… Все как в лучших любовных романах. — Гордо сказал Лямкин, вытираясь полотенцем, сидя насквозь мокрый. — Ваще охуенный парень. Его же ноги кормят! Он же Волк. — Я предлагаю их переломать ему. — Семен тяжело вздохнул. Отбросил свою джерси в общую корзину, и подпер голову рукой, с грустью констатировав, — Ебать, как заебись с Владивостоком было. Постояли, побросали тихонько по воротам, и разошлись с молчаливой победой в одну шайбу. На тебе блять, прислали с Екатеринбурга бригаду ебандеев, которую не обойти, не перепрыгнуть, не догнать, не остановить ваще никак!       Дима быстро переоделся, и, недовольно уставился на Радулова. Капитан сиял счастливой мордой, переговариваясь с Шипачевым. Прекрасно заметил, как лицо Вадима резко изменилось и он выронил из рук джерси, раскрыв рот, в шоке уставился на лучшего друга. Саша тут же жестом показал ему молчать, продолжая с ним перешёптываться. Медленно с лица Вадима испуг прошел и нарисовалась такая же счастливая улыбка. Кажется, одним знающим «вратарский секрет» стало больше. Дима шумно выдохнул и, поднявшись, дошел до лавки вратарей. Прихватил новенькую джерси Мифтахова. Тимур попросил его осторожно поинтересоваться как там Амир. Дима кратко согласился, и вышел беззвучно в коридор. Быстро огляделся. Дошел до следующей раздевалки, услышав тихий голосок из-за двери. Постучавшись, услышав, как резко все притихло, сказал «Свои». Услышав «Заходи» от Артура, тут же заскочил и закрыл за собой дверь.       Ахтямов сидел на лавке в одиночестве, сняв шлем, весь покрасневший, насквозь мокрый. Его голова была опущена. Он закрывал руками лицо. Что-то растерянно прошептал, шумно шмыгнув носом. Дима кратко выглянул из раздевалки. Удостоверившись, что никого нет, быстро подошел до него. Протянул ему сухую джерси Амира. Артур тут же снял с себя мокрую ткань и бросил ее на пол. Он сидел босиком. Яшкин растерялся. На ногах были жуткие мозоли, а щиколотки украшали следы, словно от кандалов. Он натер ноги чужими коньками. Как же ему было больно можно только представить… Поднял голову, уставившись на Диму. Яшкин растерялся, аккуратно усевшись перед ним на колени. Он плакал. Только не это. Протянув руки, привстал, давая себя крепко обнять. — Почему он так со мной поступает?! — Всхлипнул Артур. — Какого черта, блять… — Артур, ты чего… Охренел? — Он провел рукой по покрасневшей щеке, и посмотрел ему в глаза, — Что случилось?! — Какого хуя! — Едва повысив голос прошептал Артур. Помнит, что его тут не должно быть. Даже возмущаться громко у него нет никакого права. — Я не хочу больше так играть. — Он недовольно топнул босой ногой об пол. Снова опустил голову. Все волосы мокрые, словно он только что вышел с душа. Он взял паузу, растерянно уставившись на свои тонкие руки. Всхлипнул и вдруг зажмурился. — Я не пойду на лед. — Не иди. Ты имеешь полное право этого не делать. — Они зашибут сегодня Кертиса. Ты же видел, что он едва катается… Его едва ноги держат. Я…я не хочу его потерять, Дима. — Вдруг поднял голову, и прошептал, — Погоди. А он… — Он знает, что ты на воротах. Он же тебя по одному взгляду узнал у нас дома. Ты Волка никак не обманешь. — Дима улыбнулся, сидя перед ним на коленях, — Ну что ты, маленький мой? Что ты расклеился? Не ходи. Ты можешь не идти. Снова Тимур выйдет. — Мы проебем. — Растерянно сказал Артур и взял из его рук сухую джерси. Уставился на номер, растерянно облизнув губы, — а что если…? Если мы так и уйдем с равным счетом, Дима? Что если дойдет до овертайма? — Он вдруг замолчал, отрицательно покачав головой. Яшкин мягко провел рукой по покрасневшим щекам, — А если до буллитов? Если выйдет Кертис, я проебу ему. Я не знаю как против него бороться! Хорошо, парни пару раз остановили его. И ты успел его догнать. — В его голосе было слышно отчаянье, — Но тогда мы встанем одни. И я проебу, Дима. Я подведу всех, просто из-за… — Он расплакался, выронив джерси, и закрылся руками, откинувшись назад, — Просто из-за того, чтобы учиться, был занят любованием прекрасным, как, сука, в картинной галерее! — Кертис сказал, что он твой должник. — Дима усмехнулся, — И ты можешь попросить его обо всем, о чем захочешь. Артур, ну, блять, ты учись совмещать. И смотри и слушай.       Артур растерянно провел рукой по ноге. Казалось, что еще чуть-чуть и польется кровь. Он натянул носки и с трудом затянул шнурки на коньках, громко скуля от боли. Дима всучил ему джерси обратно. Он мог ему сколько угодно говорить, что он может не выходить. Но Тимур не справится. Радулов их тогда убьет даже раньше, чем Волка. Надо было его аккуратно перетащить на хороший настрой. Артур растерялся, уставившись на джерси. Понимал, что выхода у него нет. С неохотой натянул ее и прошептал обреченно: — Дима, я не справлюсь. А когда я не справлюсь, Радулов убьет меня. И я подведу Амира. Подведу всю команду. Мы снова проиграем. Снова. Из-за меня. Хотя меня даже в заявке не было. — Тихо. Не проиграем. — Яшкин кивнул, — Не проиграем, потому что ты не хочешь проигрывать. Не думай об этом. У нас до буллитов-то, один раз за весь сезон дошло, вообще не думай об этом. Счет сейчас комфортный, ребята, нахохотались там, у них силы еще есть бегать. Не бойся. Выстоим. — Можно, когда игра закончится, я сниму шлем и покажу, что это был не Амир? — Если тебе так будет легче, то пожалуйста. Ты имеешь право поступить так, как посчитаешь нужным. Никто тебя не осудит. А когда ты выиграешь нам матч, Радулов не сможет тебе ничего сказать. И просто проглотит все то, что ты ему скормишь. Можешь ему полную панамку хуев напихать. — Как мне поступить? — Растерянно спросил Ахтямов, натянув форму Мифтахова и взял в руки шлем, — Я…я на знаю что мне делать… — Кертис мне сказал, что нельзя этот вопрос никому задавать. Надо все решать самому. — Ему легко говорить. — Артур едва заметно улыбнулся, — Он крепко стоит на ногах. Его столько раз уже за сегодня ударили, гоняли, толкали, пихали, пинали… а он, сука, сходил в раздевалку, и через десять минут вернулся как не в чем не бывало. Сука, даже не хромает теперь. — Это секрет, Артур. Но он старательно делает вид, что его это не задевает. — Дима улыбнулся. — Ему очень тяжело бегать. Знаешь же, что толку от этого обезболивающего не сильно много — оно только временно поможет и то сгладит боль, а не уберет. Я, пока бежал за ним, слышал, с каким трудом он держится, чтобы не завыть. Ему очень сильно больно. У него все ноги синие уже. Я видел, когда он упал к нам, что на нем живого места нет. Так же как и у тебя на ногах. — Он указал ему на его коньки, — Но у него, как и у тебя, выбора нет. Но он все равно не хочет своих ребят подводить. Знает, что без него будет тяжелее. И если он сдастся и уйдет, то Широков впадет в ярость, и тогда драки с Радуловым будет не избежать. Вы вдвоем наши мученики на эту игру. Друг друга стоите. А вот чудовище у вас одно. — Я хочу… — Артур поднял голову, — хочу обнять его. Можно?       Дима улыбнулся и кивнул. Так, отлично, разговоры явно привели его в чувство. Мысленно выдохнул. — Он твой должник. Ты, тем, что вышел на лед, уберег его от тяжелейшей травмы, которая сто процентов оставила бы его без игр как минимум до плей-офф, а то и дальше. Делай с Волком что захочешь. — Ты против. — Растерянно сказал Артур, и надел на себя шлем. Подняв забрало, улыбнулся Диме. — Я всегда против того, чтобы кто-то становился таким, как я. — Яшкин опустил голову, и провел руками по своим шортам. Немного подумал, и вдруг выдал, смотря ему в глаза, — Но если ты считаешь, что и правда этого хочешь, и если ты не пойдешь против воли самого Кертиса, то… — он пожал плечами, — то мое мнение, так же как и мнение Радулова, не имеет значения. Волку же достается за то, что Саня ревнует нас с Лямой к нему. Правда, Саня не учел, что там вот… коридорчик есть, соединяющий два коридора. — Дима рассмеялся, увидев улыбку на лице Ахтямова, — Ляма уже помацал своего Волка где захотел, а Брукс едва меня без штанов не оставил. Все пытается через поцелуй мою удачу забрать. Падла, вот мы с ним два раза поцеловались, и он оба раза забил. Так что я сегодня точно без штанов останусь. — Суки. — Артур улыбнулся и опустил забрало. — Как там Ляма всегда говорил… подруги еще называется. Перетрахались во всех позах, а меня не позвали. — Он кивнул, — я готов. Пойдем? — Пойдем. Артур, я надеюсь, что ты понимаешь, что не обязан удерживать ворота пустые. Ты можешь проебать. Не беспокойся. Просто учти, что ты сейчас Амиру такую ахуительную статистику сделаешь, что он послезавтра ее перепортит, выйдя против Барыса, в очередной раз проебав вообще все, что к нему летит. — Ты не испортишь мои отношения с Амиром. — Артур тут же поднялся и подал ему руку. Дима поднялся следом. Повернув его спиной, задрал джерси и поправил торчащую защиту. Снова опустил ткань. Задумался, проведя голой рукой по тридцать пятому номеру. Ахтямов тяжело вздохнул, и сказал, — Просто, я думаю, ему сейчас еще поганее, чем мне. — Я думаю, он сейчас тоже в слезах. Он не пьющий? — Нет, но какие его годы. — Артур усмехнулся, открыв дверь, — я тоже был не пьющий, а еще и любил девочек. А потом я познакомился с тобой.       Он жестом показал ему молчать, кратко приложив тонкий пальчик к шлему, и, надев и ловушку и блин, с трудом шагая пошел вперед, не став дожидаться вызова на лед. Яшкин же устало вздохнул, отрицательно покачав головой и поднялся с пола. Зашел в раздевалку и бросил мокрую джерси в общую кучу. Ребята растерянно уставились на него. Дима нахмурился, и начал обкусывать губы, с сомнением смотря на Шипачева, что отсел до Кагарлицкого, что-то тихонько обсуждая. Радулов же сидел в гордом одиночестве, искренне улыбаясь, смотрел на Яшкина. — Как там Амир? — Осторожно спросил Тимур, задрав голову. — В порядке. — Тяжело вздохнув сказал Дима. — Устал очень сильно. Не трогайте его. Он… вообще никакой. — Да уж понятно. — Усмехнулся Сафонов, взяв перчатки. — Мы тоже уже никакие. — Он повернул голову, — Радик, какой план? — Все тот же. Разъебать их. — Саша кивнул. — Любой ценой, парни. — Мифтахова не хватит на овертайм. — Согласился Яшкин, оперевшись плечом о ближайший шкафчик Князева, что, видимо, порвал шнурок, и, под едкие комментарии Дыняка, быстро менял его на другой, — Так что заканчиваем игру в основное время. Иначе это будет тотальное поражение. Только давайте без жести. Хватит нам за сегодня уже штрафов. Давайте вообще без удалений. А то мы Широкова уже разозлили. Они с Радиком точно друг другу морды набьют. А нам потом опять в меньшинстве ебаться. — Ну с-с-сука! — Усмехнулся Саша, и поднявшись, встал в центре раздевалки. Жестом поманил его к себе, — А че, только только тебе можно? — А я еще не разу не отсидел. — Дима улыбнулся, и, с неохотой оттолкнувшись от перегородки, дошел до капитана. Положив руку на крепкое плечо, добавил, — А от твоей горящей задницы на лавке плохих парней уже дыра, потому что ты ее прожег.       Команда зашлась громким хохотом. Радулов усмехнулся ему и, кивнув, сказал: — Оскорбляй, оскорбляй меня. Ты, сука, меня сейчас выбесишь, потом не жалуйся, что жопа опять болит… — О-о-о-о-о, — Затянул Лямкин, потерев руки, — ну че, девки, у кого-то сегодня будет жесткий секс! Че, Яша, тебя не ждать завтра на тренировке? — Ты догони сначала. — Дима кратко коснулся пальцами мягкой щеки, — а то ты больше угрожаешь, сладкий.       Саша дернул его на себя, и, схватив за джерси, начал жадно при всех целовать. Все новенькие тут же растерялись, а вот всех старичков происходящее только повеселило. Яшкин с большим удовольствием отвечал Радулову, прижавшись к нему, и, закинул на него ногу, почувствовав как чужая рука соскользнула со спины, остановившись на заднице. Как же он скучал по этому. Не хотел отстранятся, вцепившись в него. Как же это было приятно. Душа моментально успокоилась. Внутри все трепетало. Его. Его Саша. Его Саша, который снова его целует. — Ахуеть… — растерялся Марченко, повернул голову до соседа по лавке, — и давно они так? — Где-то с сентября. — С улыбкой сказал Лямкин, смотря на парочку в центре раздевалки завистливым взглядом, — Это еще хорошо, что они при нас еще не начали раздевать друг друга. — А че, такое тоже будет? — Осторожно поинтересовался Кошелев, слегка наклонив голову, наблюдая за тем, как Радулов жадно целуется с Яшкиным, вцепившись в него, — Пиздец, а че вы сразу не предупредили что тут такая хуйня творится… — Зато глянь, этим заебись вдвоём, иностранцам-то. — Семенов указал на Миллера и Барбера, которые с улыбками наблюдали за поцелуем. Свечников им все любезно перевел. — Я такое постоянно в раздевалке видел. — С улыбкой сказал Миллер, подперев голову рукой, давая Жене все переводить, — Дима же из Чехии. Это же у нас считается нормальным. Это у вас за это можно в тюрьму сесть. Так что я не вижу ничего такого. Лишь бы это помогало игре, а не вредило ей.       И снова привычный хохот по раздевалке. Вдруг дверь в раздевалку распахнулась. Вся команда синхронно повернула головы. — Радулов! — Раздался необычно громкий голос Зинэтулы. Яшкин тут же отпрянул от Саши, что растерялся на ровном месте. — А ну пойдем…       Радулов потерянно огляделся, и, жестом показав Диме прихватить его перчатки и шлем, побежал вон из раздевалки. Дима шумно отдышался, покраснев. Дверь тут же медленно закрылась. Раздались тихие смешки. — Че случилось? — с опаской спросил Тимур, — Кто сдох?       Дима потерянно облизнул губы. Клубничный привкус. Он тяжело дышал, растерянно уставившись вперед себя. Словно не поверил в то, что и правда с Радуловым целовался. Коснулся пальцами своих губ, сомневаясь. Только бы тренера не узнали о том, что у них не Амир на воротах. Тогда будет грандиознейший скандал. Он уставился на Миллера и Барбера, что улыбались ему. Вдруг Барбер поднялся и подошел к Диме. Жестом показал ему наклонится и шепотом спросил по-английски: — Я заметил, как вы с Никитой с Кертисом общаетесь. И заметил как с ним другие общаются. — На лице Райли появилась хитрая улыбка, — А, ну, вы в курсе, что Кертис тоже свободных убеждений мальчик? С ним опасно флиртовать. — А ты секреты держать умеешь? — Осторожно спросил шёпотом Дима. Когда Барбер кивнул, Дима облизнул губы. Решил не сдавать Лямкина. А сам он уже достаточно опозорился. Ему уже ничего не будет. Тут же прошептал, — Я-то точно в курсе. Я спал уже с ним. Так что ты меня уже не удивишь. Это его таким в Барысе сделали? Четыре сезона не прошли бесследно?       Райли рассмеялся, и, приобняв Диму, так же шепотом продолжил с ним перешёптываться по-английски: — Насколько я знаю — нет. Но, насколько я слышал, он давно такой. Он уже два года в Барысе не играет, а Казахстан все равно его помнит. Я то, тридцать игр не наиграл, но столько раз уже слышал его имя среди других иностранных нападающих… Даже не могу теперь нормально с ним играть. Он со столькими девушками разругался на фоне того, что не каждая была готова его делить с мальчиками. Вроде как было даже такое, что эти мальчики платили ему, но тут уже не знаю. — Дима искренне улыбнулся, смотря в глаза Райли. Ахтямову точно не работать в детективном агентстве вместе с Сафоновым и Биляловым. Не угадал, что Кертис был одиночкой. Диме тоже так не казалось. — Так что, Кертис только делает вид, что весь такой серьёзный, и отношения ему не интересны, и гражданство ему не надо, только дайте работать и не мешайте лишний раз. — Барбер кивнул, приобнимая Яшкина, — У нас очень много теперь общих знакомых. А сам Волк… — Я знаю. — Дима положил руку на плечо Райли, — Сам-то, ты, я надеюсь, не такой? — Нет, мы с Миллером по девочкам. Но ты, я полагаю, кидаешься на кого-то кроме Радулова только когда напьешься. — Яшкин рассмеялся, отрицательно покачав головой. — Да ладно тебе, пока ты валялся на больничном, мы с Митчеллом узнавали про тебя все. Вот, на одном из празднований победы в баре, услышали про тебя все что надо. Были напуганы, когда услышали, что ты возвращаешься в состав. — Он кивнул, — Я с тобой еще не пил, так что я пока не уверен. Миллер, вроде, поуверенней.       Яшкин рассмеялся, и тихонько ответил: — Я бросил пить еще в том году. Так что, можно сказать тебе повезло. Расслабься. — О, ты глянь, сидят чирикают, птички! Улыбаются друг другу… — Лямкин рассмеялся, вытянув ноги в коньках, — А нам рассказать? — А ты еще маленький такие темы слушать!       Усмехнулся Дима, приобнимая Райли. Тут же прислушался о ходящих теориях, того, куда же утащили Радулова и почему он все еще не вернулся. Лямкин внимательно слушал всех, болтая ногами. Услышав знакомую фамилию тут же нахмурился, перестав улыбаться. На лице у Шипачева тоже было сомнение. Они с Лукояновым были альтернативными капитанами, и в случае, если Радулов на лед не вернется, придется им вдвоем решать проблемы. — Радулову пиздячки за его выходки прилетели. — Рассмеялся Кагарлицкий. — Нехуй кидаться на людей. — Бля, если Кертис и правда решил, что мы на него просто так кидаемся, и нажаловался тренеру, то он тряпка половая казахстанская номер три. — Вдруг заявил Адамчук. — Мы по делу кидаемся. — Согласился Журавлев. — Нечего было свои коротенькие лапки совать под нашего Яшу. Целее бы был. — Так че, Саня реально такой совет дал? — Удивился Вадим, посмотрев на защитников, — Так, значит, мне не показалось…? Вы чего, реально кидаетесь на Волка, как оголодавшие долбоебы? — Ты уверен, что кто-то из нас хочет поспорить с Радуловым? — Удивился Марченко. — Я насколько вижу, в команде самоубийц нет. Или никто не признается.       Лямкин тут же растерянно огляделся и, резко поднявшись, возмутился: — Чего блять?! Вы че, нахуй, охуели все?! Так, нахуй, отъебались от Волка. Все дружным строем собрались и пошли нахуй куда подальше! — Радулов же сказал, что нам надо выиграть любой ценой. — Юдин таинственно отвел взгляд, — я полагаю, жизнь Волка в эту стоимость входит. Так же как и того канадца… — Если кто-то рискнет Мэйсеку что-то сделать, огребете уже от меня! — Серьезным тоном сказал Дима. — А вы ничего не попутали? — А вот и каждый за своего ебыря заступился. — Никита с Димой тут же переглянулись, — А ты кто нам? — Усмехнулся Адамчук, — У нас вон, Радулов капитан. Шипачев и Лукоянов альтернативные. Саня приказал, мы слушаемся. Вадим не против. Артем не против. Ты, если хочешь от Радулова пиздячек огрести, можешь его не слушать. Мне еще как-то жить охота. — Да и че этот коротышка сделает нам? — Усмехнулся Галимов, смотря на Лямкина, — За щиколотку укусит? Билялов у нас на лавке сидит, так что равных по росту ему больше нет. А Мифтахов сильно высокий. — Он ничего нам не сделает. — Серьезным тоном сказал Вадим. — Просто он сейчас уйдет героем с игры. А вот вы все огребете уже от тех, кто стоит рядом с ним. Кому-то охота помахаться с Мэйсеком? Этот канадец со всеми уже перемахался, четыре раза штраф платил, каждый раз за Волка заступаясь. Кому-то охота от Широкова отхватить? У него силы как у нашего Сани. Он тоже капитан. Ему можно вас пиздить, а вот вы, если полезете на него, отхватите сами штраф. А да…их звено поменялось. Если Блэкер, такой же казах как и Кертис, не выглядит опасным, то попробуйте перемахаться с Трямкиным. Прошу. Даже очень хочу посмотреть на того, кто рискнет дернуть Волка за его волосы, прямо перед Никитой. Он альтернативный капитан. Мальчик два метра десять сантиметров на коньках. Весом сто двадцать килограмм. — Он кивнул, — Только я вас защищать не собираюсь. Рискуйте на свой страх и риск. Знаете же, что Саня тоже через раз заступается. И то, только когда сильно подгорит. — Я тоже не буду. — Лукоянов усмехнулся. — Сам если и полезу, то отхвачу сам. Я тоже заступаться ни за кого не буду. Идите нахуй.       Дима едва заметно улыбнулся, смотря с гордостью на Шипачева. На лицах у защитников сразу появилась легкосчитываемое сомнение. Шипачев влёгкую их всех поставил на место. Яшкин им еще больше начал гордится. — Придурки. — Вадим устало вздохнул. — Устроили, блять, тут неизвестно что. Давайте мы будем играть в хоккей достойный регулярного чемпионата континенталки. Мы не жестим, играя как играли в шестидесятые. Не убиваем об борты, как это делают в НХЛ. Мы просто, блять, играем в регулярку у себя на заднем дворе и не выебывается. Хватит уже! Какая разница кто кого ебет после игры?! Не ваше дело. Играйте, пока дают играть. Нам надо выиграть их, а не отправить всю команду на больничный, а кого-то сразу на погост. Им-то хорошо — они уже давно на третьем месте тусуются, сразу после Авангарда с Металлургом. А мы, если кто забыл, все еще на седьмом месте. И нам в спину дышит Амур. Играем честно. Играем по-правилам, как того от нас требует ЗХБ и его штат. А то ведёте себя, как базарные макаки, блять. — Вадим поднялся, и, прихватив перчатки, пошел на выход, — Лучше бы вы играли с таким упорством, с каким на чужаков ради зрелищ кидаетесь.       Раздался вызов на лед. Вся команда быстро пошла на выход. Дима прихватил перчатки Саши, встав в конце. Задумчиво протер визор на его шлеме. Увидев знакомую руку, улыбнулся и вернул шлем владельцу. — Что доебались? — Шепотом спросил Дима. — Широков со своим тренером решили нам разборки устроить. — Саша повернул голову, встав рядом, — Они считают, что мы мстим ему за тебя. — Дима вопросительно посмотрел на него. — Да, это правда. Я считаю, что за то, что он сделал с тобой, его самого так же надо так же приложить.       Шипачев, стоящий впереди вдруг развернулся и тихо сказал: — Сань, ты со своим мнением остался один. Команда отказалась тебе подчиняться. — Один, так один, — Усмехнулся Радулов, — че, блять, я с каким-то казахом не разберусь? У меня жена тяжелее, чем этот шпингалет. — Ты обещал нам с Амиром… — растерялся Дима. — Ты что, наврал ему?       Саша улыбнулся смотря ему в глаза и сказал: — А я посмотрю, как игра пойдет. Если мы будем проигрывать, я твоего Кертиса сегодня выебу, ты меня понял? — Он не мой. Ты лжец, Радулов. — Растерянно сказал Дима. — Ага. — Саша усмехнулся забрав у него перчатки. — А зачем еще нужна нашивка капитана, как не с помощью обмана, угроз и криков добиваться от этих долбоебов результата? Ты же видишь по счету. Это помогло.       Дима опустил голову. У него сложилось такое ощущение странное от общения с Радуловым, словно он просто где-то потерял половину сценария своего поведения. Вот же… только на игре с Адмиралом ненавидел его, презирал и шпынял. Унижал. Уничтожал морально и физически. А сейчас, мало того, что поцеловал при всех, так еще и общался с ним, словно никаких конфликтов не было, и они просто дружат. Дима перевел взгляд на Шипачева. Тот тоже явно не понимал что творится с Сашей. Когда Радулов ушел вперед, Дима наклонился к Шипе и тихо спросил: — Тебе тоже кажется, что с Радуловым что-то не так? — Я думаю с ним ЗХБ поговорил, но да, есть такое. — Вадим прислонился спиной к стене, сказал едва слышно, — Он сам только мне с утра почти пол часа мозги выносил с тем, как ненавидит тебя и готов убить сегодня вечером, а только вот вот опять эти хи-хи и ха-ха, поцелуи эти. Яшкин, ты чего, отсосал ему на пересменке, что он резко подобрел к тебе? — Нет. — Дима едва заметно улыбнулся, — Если бы проблема так легко решалась, я б уже давно это сделал. Может… — Он повернул голову, смотря на то, как Радулов пихнул плечом Адамчука, и тот с силой оттолкнул его, завалив, из-за чего раздался громкий хохот по коридору, — … он понял, что я никак не отношусь к этим хулиганам в красных штанишках, и переключился на другую жертву? — На…? — Вадим нахмурился, — А кто у нас? — Лямкин и его любовь к Кертису. — Дима шумно вздохнул, — Сука. Тогда Никиту надо беречь. — Слушай, кстати, возможно и такое. — Шипачев хмыкнул, — Потому что он говорил как про тебя, так и про него. Ты правда с ними никак не повязан? — Нет. — Яшкин пожал плечами, надев перчатки, — Ну Кертис мне близкий друг, с Мэйсеком и Да Костой у нас только пару раз по-пьяни было… нет. Я же Сашу люблю. — Ага, поэтому оказался в койке с Никишиным и Буше. — Опустим этот момент. — Улыбнулся Дима, — Я… не важно. — Так получилось, да? — Яшкин тут же кивнул, — Знаю я твой довод в свою защиту. Прибил бы тебя за такие выходки. — Шипачев пригрозил ему пальцем, — Не нервируй Саню. Давай посмотрим. Вдруг и правда нам с тобой не кажется.