Два медведя в одной берлоге

      Случайный клуб где-то в Казани. Шестерка бравых ребят из трех нападающих, двух вратарей и одного защитника уже точно несколько часов провела бесконтрольно спиваясь и занимаясь странными танцами. Яшкин предложил разойтись по домам, хотя даже не знал сколько времени. Был обозван душнилой и отправлен в качестве меры наказания на пол. Сафонов с трудом перелез через его еще пока теплое тело, и, гордо поднявшись на ноги, быстро ушел обратно на танцпол. За ним ускакал и Тимур вместе с Дамиром. Артур же мирно растянулся на одном диване, свесив руку, кажется, задремал. Лямкин же переполз под столом на другой диван, и, отодвинув пустой стакан, схватил горсть давно остывшей картошки, отправив ее в рот. — Эй, жаба! — Я да я! — Отозвался Артур.       Он положил руку на стол и с трудом принял вертикальное положение. Подал руку и Диме, чтобы об него все перестали спотыкаться, и затащил на диван. Яшкин рухнул ему за спину, вытянув свои длинные ноги, одна из которых была босая. — Ты че, решил присоединиться к нашему клубу гималайских проституток?        Удивился Никита, закинув очередную партию картошки. Увидев и соусницу, разом слизнул весь кетчуп, довольно чавкая, начал все прожевывать. — Хочу попробовать. Вы меня заебали вдвоем. — Тебя еще никто не ебал. — Отозвался Дима с дивана. Найдя в себе остатки сил, медленно сел рядышком, и улыбнулся сидящему напротив Никите. Поправил на себе кроличьи ушки. — Ой, я где-то уже такое слышал. — Ухмыльнулся Лямкин, придвинув к себе случайный стакан. Потрепал волосы, торчащие в разные стороны. Он стал похож на домовенка Кузю, полностью оправдывая свое прозвище всем своим видом. — А когда мы все пить пошли тогда, первый раз, тебя уже Радулов попробовал на вкус? — Да. — Гордо сказал Дима. — Я сладенький.       Они громко рассмеялись. Ахтямов же отодвинул от себя пустой стакан и уставился на них. — Он хочет попробовать какого это. — Тихо сказал Дима, и протянул руку к Никите, — Я не смогу. Предлагаю тебе. — Хочешь чтобы с ним как с Волком получилось? — Никита рассмеялся. — Я понимаю, что он снова третий в списке, но лучше не надо. — Я Радулову тоже не лучше оставил впечатления от первой ночи. Так что я тоже не вариант. — Ебать! — Лямкин удивленно уставился на него, растянувшись на столе, — Ты что, переспал с Радуловым, оказавшись сверху?! — Это был секрет. — Растерянно прошептал Ахтямов. — А, ой, да, это секрет. — Яшкин шикнул на него и кивнул, — Я тоже жестокий. Саню как увидишь, не пугайся. Это я его. — Это секрет. — Кивнул Никита, — Да поебать, я все равно в такое говно, что даже не вспомню этого. И че ты предлагаешь с ним сделать? — Он повернул голову к Артуру, — А с кем ты хочешь переспать? — Хоть какой-то плюс в том, что я упился до состояния овоща, — Ахтямов вытянул ноги, сложив их на плечи Димы, — вы меня не вгоните в краску своими пидорскими разговорами! Я не знаю. Вы оба миленькие и оба хорошо целуетесь… — Он дотянулся до стакана, — Сами решайте, пока я не стал трезветь. — Ну тут у нас времени дохуя. — Отмахнулся Дима, — Ты пьешь очень редко, тебя надолго выкосит. Я самый первый трезветь начну. — Он уставился на Никиту, — Давай парней спросим. — Ага, чтобы они ваще ахуели… — Никита хмыкнул, — Нет, надо че-то изящней придумать. Это же секрет что мы с тобой такие бляди дешевые. — Мы дорогие бляди. Три тысячи евро за ночь для шлюх — много. — Яшкин отрицательно покачал головой и поправил халат на своих голых плечах, — А может мы…вдвоем его. — Это будет совсем жестоко. — Растерялся Никита и повернул голову, — О, ебать, он как умудряется уснуть в самых странных местах? — У меня есть теория что он на воротах тоже спит иногда, поэтому пропускает больше чем надо. — Яшкин мягко толкнул Артура, и тот вжался в стенку, съехав на стол, и правда дремал. — Пиздец, вот это шахтер. — Они вдвоем уставились на девушку, что с трудом утащила все пустые стаканы. Когда через минуту им принесли уже по-новой выпивку, парни сделали несколько глотков прохладных напитков, — Мы с тобой своими разговорами испортили мальчишку… Ему же еще даже двадцати трех нет. — Та какие его годы. — Никита отмахнулся от него, и уставился на Диму, обкусывая губы, — Ну что, проститутка, твой или мой? — Я не смогу его выебать. — Я тоже. Но ему же хочется. — Мне тоже тебя выебать хочется, я же молчу.       Никита искренне удивился его словам, и сказал: — Нихуя себе, и давно? — Давно. — Согласился Яшкин, — После того как ты меня выебал в рот. — Слышь, — Никита гордо поправил свою футболку, — пойдем поговорим, уеба!       Яшкин тут же поднялся, и быстро пошел за ним, придерживая свой халат. Они вдвоем прошли через танцпол, мимо других столиков, где стояли неразборчивые разговоры и звенели стаканы с выпивкой. Никита придержал ему дверь в туалет, и едва успел удержать, чтобы бедолага не завалился. Вжав парня в дверцу кабинки, Дима жадно целовал Никиту, быстро расстегивая его штаны. Зажав ему рот, мягко поцеловал в шею сзади. Вторую руку запустив под футболку, проведя по прессу пальцами, спустил его штаны. Никита закинул голову, тихо завыв, и упер руки в стенку, шумно дыша. Вздрогнул, укусив его за палец. — Больно, твою мать. — Прошептал Никита, — Полегче, блять. Ты у меня второй, а не десятый. — Извиняюсь. — Дима мягко поцеловал его, пошатнувшись, — Чуть-чуть меня ноги не держат. И я у тебя четвертый, так-то. Ща, погоди… Я умею нежно…       Никита выгнулся, выставив задницу, и, едва слышно постанывая, наслаждался мягкими действиями. Не наврал. Умеет.       К Артуру же уселся Тимур, и, сделав несколько глотков, пихнул его в плечо. — Эй, а где парочка наша пидоров? — Не ебу. — Растерялся Артур, уставившись сонно на него, — А мы где? — О, все понятно, отбой. — Тимур бросил в него уже сухой футболкой Яшкина. — Спи, братец. — Ничо я не сплю! — Артур усмехнулся, и уткнулся носом в футболку, — Сука, даже тут этот аромат. Он ее вообще что ли не снимает принципиально?! — Че, какой аромат? — Билялов отобрал футболку обратно, и принюхался к ней, — Я нихуя не чувствую. Мандаринки какие-то едва едва чувствуются. — Я думаю, ты не захочешь знать кто так пахнет. — Да говори, похуй уже.       Артур схватил стакан и решил еще раз нахлебаться. Когда Тимур выпил свое, Ахтямов вдруг сказал: — Она пахнет лотосом и мандаринами с кедром на шлейфе. Я даже помню чей это аромат, но проебался и в таком состоянии не помню.— Билялов икнул, уставившись на него полный непонимания, — Так пахнет Роман Ротенберг. — Ой, фу, мерзость какая! — Он швырнул футболку на пол, — Ой, дрянь какая! Нахуй ты мне это сказал?! — А нахуй ты спрашиваешь? — Громко рассмеялся Артур. — Пиздец, обрыгаюсь сейчас. — Билялов уставился на него, — Уебок! Ты хоть предупреждай, что всех Яшкиных покупателей знаешь…       Пока Ахтямов заливался громко хохотом, Тимур же решил смыть всю информацию алкоголем. С танцпола вернулись и Дамир с Ильей, насквозь мокрые. Все дружно выпили. Им принесли закуску. Компания уже, кажется, забыла, что их было больше. Тем временем Лямкин наслаждался очередным подходом с Яшкиным. Обняв его за шею, он жадно с ним целовался, закинув ногу на него. Изогнувшись от удовольствия, шумно выдохнул. — Домой сейчас поедем… — Растерянно сказал Никита, — Пиздец, я и так нихуя в пространстве не ориентируюсь, еще ты мне добавляешь… — У тебя такой хуй длинный, а тебе как раз в нападении играть. — Усмехнулся Дима, целуя его в шею, крепко прижимая к себе за задницу, — А ты все в защитниках… Даже тут. — Тут мне не нравится в нападении играть. А на льду не получается. — Никита прикусил губу, шумно дыша, — Пиздец, как ты так делаешь… — Он не сдержался, издав громкий стон полный удовольствия, — Я ща прям тут умру… — Опыт. — Усмехнулся Дима, — Не пались, пидорас. — Сам не лучше.       Они вернулись за стол, который пустовал. Успели опрокинуть еще по стаканчику. Никита вытянулся на диване, довольный поглаживая живот, и улегся головой на ноги Диме. Тот же перебирал пряди его торчащих волос, уставившись на стол, где горой лежали телефоны, и периодически какие-то звонили, но он даже не мог распознать какие. Когда с танцпола вернулись все танцовщики, все синхронно выпили. — Так, пацаны, если сейчас все разъезжаемся по домам, то тогда я плачу по счету. — Сказал заговариваясь Дима, погладив Никиту по щеке. — Во, другой разговор. — Сафонов тут же кивнул, обняв за шею Дамира, — Только меня, в такое говно, домой не пустят. — Поддерживаю. — Согласился Тимур, — А если я еще не дай бог с Радуловым пересекусь, это будет просто пиздец. Он же мне еще вломит, даже жене ничего не останется. — Ой, да жены всегда найдут чем добавить. — Никита выгнулся, — Ну че, мать, поедем все к тебе… Как обычно… — Только выпивку берите с собой, если хотите продолжить. — Дима улыбнулся, достав карточку, — Дома пить нечего. Вещи забирайте и вниз, детки.       Пока все поволочились вниз, Дима расплатился по счету, заплатив и за несколько разбитых стаканов. Даже не посмотрел сколько ему выставили счет. Натянув свою куртку, прихватил с пола ботинок и футболку, быстро отправившись ко всем. Видимо его довольно долго не было, потому что у каждого из парней появилось по паре бутылок горячительного. Он уселся на крыльце, и вызвал такси. Завязал шнурки на кроссовках. В одном из них что-то хлюпало. Растерянно уставился на группку своих макак, пересчитывая их. Пятеро. Он шестой. Все верно. Никого не проебал. Они с трудом запихались в такси, доплатив водителю сверху за аромат перегара, и доехали до дома громко хохоча.       Все зашли в дом, и моментально по нему расползлись. Дамир с Ильей и Тимуром уселись на кухне пить виски, Лямкин рухнул на диван, хлестая с горла водку. Яшкин же затащил через порог Артура, и, прислонив его к стеночке, закрыл дверь. Стянул с него куртку. Усмехнулся, поняв, что он был в куртке Дамира. Тонкие ручки проскользнули по шее. Пальчики схватились за волосы. Взгляд Ахтямова был совсем потерянный. Он потянулся за очередным поцелуем. — Ты еще не передумал? — Шепотом спросил Дима, ответив на мягкий поцелуй. — Нет. Я первый раз в жизни напился до такого состояния. Я уже точно ничего не вспомню. Хочу. Давай попробуем. Не осторожничай… — Он засмотрелся на него, тяжело дыша. Рука проскользнула по плечу, оголяя его. — Мин пыяла түгел, сынмыйм — Я не понимаю татарского… — Потерянно прошептал Яшкин. — Надеюсь, ты меня не послал куда подальше.       Он приобнял его за талию, и потянул к себе в спальню. Закрыл за собой дверь, погрузив комнату в полную тишину и темноту. Залез сверху, и жадно поцеловал. Артур осторожно потянул с него халат, рассматривая тело словно завороженный. Руки медленно расстегнули ремень. Он снова потянулся за поцелуем, стягивая с Димы одежду. Трясущимися руками снял с себя футболку, отправив ее на пол. Шумно дыша наблюдал потерянным взглядом за крепкими руками, что лишили его остатков одежды. Он облизнул губы, опустив взгляд по телу. — Точно хочешь этого? — Едва заметно улыбнулся Яшкин, сидя в его ногах без одежды.       Артур едва заметно кивнул. Раздвинул ноги, и обнял его за шею. Ему было слишком плохо от выпитого. Он никогда в жизни столько не пил. Ни одного четкого контура. Никаких красок в глазах. Даже не представлял, что с ним будет на утро. Мягкие губы коснулись шеи. Он почувствовал как поскользили чужие руки по телу. Ему не было стыдно за все то, что происходит. Он точно ничего не вспомнит. Но сейчас ему этого хотелось. Услышав шепотом что-то сказанное в его адрес, закрыв глаза, схватился за крепкие плечи. Он не уверен, что сказали ему на том языке, который он знает. Почувствовав необычные ощущения, даже растерялся на какое-то время. Но нежные руки проходились по телу, расслабляя его. Он доверился ему. Не было больно. Только приятно. Артур не сдержался, издав громкий стон, и выгнулся. Рука проскользнула по спине, обцарапав ее. Он шумно задышал, и начал довольно и громко стонать, наслаждаясь происходящим.       Всю ночь в квартире не затихали разговоры и звон бутылок. Никите надоело спиваться одному, и он решил присоединится к тем, кто сидел на кухне, ведя свои тихие разговоры. Разговоры уже давно пошли про жизнь, про женщин, и неминуемо все разговоры уходили либо в политику, либо в смерть. Под утро выпивка закончилась, и гости легли на диван, наконец-то уснув. Никита всем принес по одеялу. Сам же беззвучно проскользнул в спальню. Прижавшись спиной к двери, уставился на Яшкина пустым потерянным взглядом. Рядом с ним, укрывшись одеялом с головой, уснул Ахтямов. — И как тебе? — Заговариваясь спросил Никита. — Охуительно. — Дима рухнул на кровать, вытерев липкие руки об простыню, и слегка приподнялся на кровати, пытаясь рассмотреть в его руках что-нибудь интересное. — Выпить осталось? — Осталось. А ты мне за это че? — Молись, чтобы тебе за это ниче не было.       Никита добрел до него, едва не упав по дороге, и протянул остатки водки. Дима жадно их выпил, и, отставил пустую бутылку. Вытер мокрую шею об край одеяла, тяжело отдышавшись. Не успел он открыть глаза, как на него сверху уже уселся Никита, скинув с себя штаны с футболкой. Его ледяная рука тут же зажала рот Диме. — Не стони. — Прошептал он, — Жабу разбудишь. — Ты охуел? — Вздрогнул Дима, расставив ноги поудобнее, мягко проведя рукой по бедру, — Тебе че, не хватило?! — Не хватило. А тебе как раз надо добавить.       Они продлили себе эту бесконечную ночь еще на час, уснув самые последние.       В спальне утром раздался звонок телефона. Дима взвыл от резкой боли. Перевалившись через Артура, дотянулся до айфона и уставился на экран. Какая странная надпись. Что это за язык? — Выблядок, хватит надрываться, как бешеная сволочь… Че ты орешь, блять?! — Он рухнул на кровать обратно и прошептал, приняв вызов, — Да?! — Пизда! Ты че, спишь до сих пор? — Удивился голос в трубке. Он даже сначала не разобрал кто это был, — Ебать, але, капитан, тренировка у нас! — А? — только и прошептал Яшкин. — Хуй на. — Послышалось в ответ. — Дай два. Какая еще, блять, тренировка. — Дима перевернулся на другой бок и вытащил руку Никиты из-под одеяла. Протер дисплей и уставился на экран. Цифры медленно обрели контуры. Пришлось напрячь мозги, чтобы понять сколько время. — Время, сука, девять утра. Ты вообще кто?! — Дед Пихто! — Рассмеялся голос. Только по смеху до Димы с пятого раза дошло, что это был Кагарлицкий. — Ты че, ебать, не придешь? ЗХБ сказал выгонит тебя… — Да я бля…да… — Он растерялся, пихнув Никиту, разбудив его, — Слыш, Домовой, а че у нас сегодня тренировка? — Ай, я ща умру. — Взвыл Лямкин, свесившись с кровати, — Сука, не трепай меня, я ща тебе все обрыгаю тут!       С трубки раздался громкий и истеричный хохот. Судя по нему, Дима там еще и не один над ним угарал. — Дима, блять, ты че, угараешь надо мной? — Яшкин закрыл глаза, почувствовав, как закружилась голова, — О, пиздец, я ща сам буду блевать дальше чем видеть, а видеть далеко-далеко. — Угараю, конечно. — Едва смог сказать Кагарлицкий сквозь смех. — Ищи себя в проститутках Азербайджана. — Я чех. Пошел нахуй! — Он завершил вызов, и швырнул айфон в сторону двери. — Ублюдок, мать твою… Чтоб у тебя подушка с двух сторон теплая была! — Шобы тебя в СКА забрали, уебок тупой... — Промычал Никита, — Хватит надрываться...       Дима уткнулся в голое плечо Артуру, снова провалившись в сон. Очнулся с большим трудом, и, едва закрыв рот, проглотил сладкие слюни. Перевернулся на спину, и завыл. Вечное ощущение тошноты и дыхание смерти на плече. Глаза тут же захлопнулись, увидев свет. Его качало как на лодке во время шторма, хотя часть его понимала, что он лежал на койке. — Да сука, меня долго мазать будет по этой кровати. — Он схватился за голову, — В этот раз же без наркотиков…       Поймав момент, когда два потолка сошлись в один, он медленно поднял голову от подушек. Увидев перед кроватью Радулова, растерялся, глупым взглядом уставившись на него. Какой-то он был не четкий. Дима даже не был уверен, что это именно он. — Вот ты и попался, героиновая проститутка. — Сказал ему искаженный голос. Кто это был? — Да я да…       Дима расползся по кровати, закрыв глаза рукой, чувствуя подступающую тошноту. Его начало снова вырубать. Он выл, пытаясь перетерпеть ощущение, что голова сгнила и начала разваливаться по кускам. Крепко сжал челюсти вместе, услышав треск. Кажется зубы его подвели. Подогнул ноги. Его начало мелко трясти. — Ты тут откуда…? Тебя тут не стояло. — А я в гости. — Радулов, пошел нахуй…       Он снова поднял голову, услышав громкий смех. Уставился на Дамира, стоящего перед ним. Голова слишком тяжелая. Шея не удержала ее. Он рухнул обратно на койку. — О, как тебя ебануло-то… Это, вот, меньше падать надо головой об пол. — Усмехнулся Жафяров, — Пошли завтракать? — Блять, не говори мне про еду. Я ща заблюю тут все… — Нам мама супчик приготовила. Очень вкусный. Быстро на ноги ставит. Погнали.       Дамир ушел, оставив дверь приоткрытой. Дима с трудом вылез из кровати. Его качнуло, и он рухнул лицом в пол, оставшись стоять на коленях кверху задом. Медленно разогнулся. Накинул на себя шелковый халат, и, подвязав его, побрел в нем наружу. Закрывая лицо от света льющегося с окон, качаясь поплыл по квартире. Любое препятствие, голова его снова подводит, и он падает на пол. Кишки бродят по организму, то подпрыгивая, то сваливаясь в пятки. Картинка из глаз как треснувшее зеркало. Поднявшись после очередного падения, уселся за стол, подперев голову рукой, и уставился на Артура, что сидел чуть живой, капая слюнями на его футболку, не соображая что происходит. Карие глаза медленно переместились дальше по столу. За ним сидел подперев голову Лямкин, у которого вся морда была покрасневшая и опухшая. Волосы все слипшиеся. Напротив него, рядышком с Димой сидел Сафонов, только совсем бледный, съехав почти полностью под стол. Позади него уткнувшись мордой в прохладную поверхность стола сидел Тимур. На его голове были кроличьи ушки. Напротив него уселся Дамир, единственный выглядя максимально адекватный. Взгляд хозяина квартиры остановился на Шипачеве, что стоял с половником, и наполнял чем-то вкусным тарелку в руках Кагарлицкого. Дима отвернулся, скривившись, почувствовав аромат еды. Голова качнулась в другую сторону. Уставился на Радулова. Похлопав глупо глазами, вытянул руку и коснулся его лица рукой, сомневаясь в происходящем. Когда Саша ему улыбнулся, Дима взвыл, и решил повторить фокус Билялова, и уткнулся мордой в стол. Сидящий напротив Радулова Галиев вдруг рассмеялся. — Я ща умру. — Прошептал Никита, обнимая живот руками. — Я сейчас просто откинусь тут. Я хорошо заработал за жизнь, детям достанется хорошая пенсия по потере кормильца. — На троих поделят твои охуительные четыреста рублей. — Пихнул его в плечо Дамир, и Никита рухнул на плечо Артуру, что тут же прошипел, вздрогнув, — Нихуя там не останется…       Дима уставился в глаза Билялову, и тихо спросил: — Я видел чудовище. Оно все еще позади меня? — Тимур медленно перевел взгляд куда-то наверх, и медленно кивнул, растекаясь слюнями по столешнице.       Крепкая рука привела Диму обратно в сидячее положение, дернув за воротник. Кагарлицкий вручил ему ложку. Дима уставился в содержимое тарелки. Скривился, почувствовав как его начало тошнить. — Как вы поняли, где мы? — Вас сдали с потрохами другие, которых вы не взяли. — Отчитался Стас, — А догадаться сколько вас и где вы — было очень просто. — Дима Кагарлицкий усмехнулся, сначала приведя Билялова в вертикальное положение, и только потом поставив перед ним тарелку. — Добухивают всегда все у Яши.       Пока Шипачев стоял на раздаче, Кагарлицкий поставил перед каждым тарелку с супом и вручил по ложке. Достав из своего портфеля таинственную стеклянную банку с чем-то красным внутри, подошел к столу, постучал вилкой по банке. Все громко завыли, схватившись за головы, а Вадим, воспользовавшись паузой, громко рапортовал: — Спрашиваю у всех и только один раз — кому сколько остроты? — Он тут же наклонился к Тимуру, что задумчиво смотрел на Дамира с прикрытыми глазами, и чавкал, словно что-то жевал. Поняв, что ждут от него ответа, Билялов махнул рукой с ложкой в ней, и сказал шепотом: — Мне так, чтобы голова полыхала.       Вадим тут же зачерпнул таинственную смесь, кинув ее в тарелку. Дамир же сидел и уже доедал довольный свой суп, весь покрасневший. Кагарлицкий потрепал по плечу Сафонова, и успел удержать, чтобы бедолага не свалился под стол окончательно. Илья медленно уселся обратно, стараясь не трясти лишний раз головой, и, получив ложку в руки, сказал: — Мне так, чтобы глаз выпал…       В его супчике медленно расплывалось уже две ложки с жижей. Вадим постучал по голове Никиты. Тот вскрикнул, за что Тимур тут же дал ему следом леща. Лямкин завыл, и опасно качнулся к тарелке. Шипачев едва успел его удержать от умывания едой, и кинул ему сразу две ложки специй. Никита медленно перевел взгляд с Билялова на Сафонова. Все как один сидели уткнувшись в тарелки, словно опасаясь пробовать. Яшкин получил от соседа по левую руку по ребрам кулаком, и взвыл. Уставившись на Шипу, заинтересованно спросил: — А можно мне так, чтобы меня, блять, не убило с двух ложек? — Можно. — Согласился Вадим.       Обойдя стол, встал за его спиной, и, склонившись через него к тарелке, под потерянные взгляды остальных собутыльников, кинул сразу три ложки таинственного зелья. — Че сидим? — Спросил громко Радулов, — Ложки взяли, макаки, и черпнули от души. Если я увижу, что кто-то не сожрет суп, накормлю еще хуже.       Ребята растерянно начали обедать. Дима же подпер голову, уткнувшись в суп, боясь его есть. Поднял взгляд, уставившись на сидящего напротив. Шипачев осторожно склонился над Ахтямовым, и мягко положил руки на его плечи. Артур тут же прошипел, скривившись. — Есть будешь?       Парень потерянно покачал отрицательно головой и уставился на Яшкина в ответ. Вадим осторожно вытер полотенцем слюни с лица и постелил его на ноги. Усевшись по другую руку от него на свободное место, взял ложку. Зачерпнул суп и осторожно влил его в открытый рот. Тут же его закрыл и заставил парня приподнять голову, чтобы все проглотить. — Пиздец. — Констатировал Саша, — Он чего, первый раз так пил? Он же вообще никакой… — Хорошо, что не ему на воротах завтра стоять. — Стас пожал плечами, отпив кофе, — Проблема в том, что Билялову стоять… — Все синхронно повернули головы, когда Тимур рухнул под стол. — Я сказал стоять, а не лежать.       Билялов даже не подумал подняться, и, уснул прям на полу. Дамир же с улыбкой посмотрел на Радулова, что схватил Яшкина за волосы, и пихнул к тарелке. — Жуй, блять, выродок. — Пошел нахуй. — Дима бросил ложку, скривившись.       Все те, кто все же начал есть суп, дойдя до дна тарелки явно выглядели адекватнее. Раскрасневшиеся, явно с прояснившимся сознанием, начали с трудом вспоминать что было. Но никто ничего дальше первого часа попойки не смог вспомнить. Шипачев медленно провел рукой по черным волосам Артура, и приподнял несколько слипшихся прядей. Радулов тут же указал на его соседа по столу, Никиту Лямкина, у которого была похожая ситуация на голове. — Только не говори мне, что мне не кажется. — Попросил Вадим Сашу и повернул голову, уставился на Дамира, — Они что…оба? — Я не помню, не смотри на меня. — Жафяров рассмеялся, и решил поднять Тимура. Мягко разбудив его, решил помочь бедолаге сделать несколько взмахов ложкой. Дальше в нем появились силы и он уже сам начал черпать суп, раскрасневшись. — О, живой, слава богу. Я уж думал не отойдет. — Давай еще ложечку? — Заинтересованно спросил Вадим у Артура. Тот снова покачал отрицательно головой, не сводя глаз с Димы.       Сашу вдруг осенило. Он повернул голову на Яшкина. Наклонив его к столу, стянул с одного плеча шелковый халат и уставился на разодранную спину. Дима стеснительно натянул ткань обратно, и, отодвинув от себя тарелку, закрылся руками, уперевшись в стол. Вадим с Сашей потерянно переглянулись. Вадим же дернул Лямкина за футболку с туканом, и что-то спросил на ухо. — Нет, я был первый и последний. Но это не я его так. — Лямкин вдруг улыбнулся закинув голову и уставился на Шипачева, — Вы зря не пошли, пацаны… — Ты что, — шепотом спросил Саша на ухо Диме, — на жабу напрыгнул, жеребец? — Я сам этого захотел. — Вдруг довольно уверенно сказал Артур, уставившись на Радулова, — Не трогай его. Отъебался. — Ты что? — Стас наклонился к столу, уставившись на мальчишку. — Что ты сделал?       На кухне повисла пауза. Все уставились на Ахтямова. Он медленно закрыл рот. Проглотил слюну. Дима же медленно выпрямился. — Я переспал с Яшкиным по своей воле. И мне понравилось. — Артур уставился на Радулова, — Только сделай ему что-то, я тебе за него остатки зубов выбью, урод.       На лицах парней появился шок. Шипачев с Радуловым лишь переглянулись, явно поражаясь происходящему. Дима же стыдливо закрыл лицо рукой. — Ты серьезно сам этого захотел? — Удивился Саша. — Да. Сам. — Ничуть не стесняясь сказал Артур, и отодвинул от себя тарелку, оперся тонкими руками о стеклянную столешницу, перевалившись через нее, и сказал, смотря в зеленые глаза Радулова, — Я с такой радостью лег под него, и получил столько удовольствия, сколько у меня никогда не было. А еще я вчера прекрасно напился, успел подраться, поучаствовать в слэме, и много чего еще интересного. И не известно, попался ли бы у меня в жизни такой момент, когда я за одну ночь успел все это хлебнуть и все что у меня осталось на утро — адовое похмелье. — Я не хотел этого делать. — Тихо сказал Яшкин, не в силах поднять голову, — Но… — Так получилось. — Синхронно сказали парни, и вдруг за столом все начали громко хохотать. — Мое уважение. — Радулов протянул бедолаге руку, и Артур ее крепко пожал. — Вот это позиция у человека. — Артур уселся обратно и взяв у Вадима свою ложку, с трудом продолжил есть дальше сам, — Мне кажется, что пора ВинЛайну предложить новую идею для пари. — Кто теперь в койке у Яшкина окажется? — Усмехнулся Лямкин, — Он такой, да… Заманчивый. — Если это его штаны на диване были, то там целых пять тысяч со штанин вывалилось. Правда они порванные… — Усмехнулся Кагарлицкий, — Яша, что ты скажешь в свое оправдание?       Дима лишь отрицательно покачал головой, отказавшись говорить. Всех еда привела в чувство, но он упорно отказывался есть, борясь с собственным организмом, который хватался за жизнь, а ему только и хотелось, что умереть. — Зачем вы приперлись сюда? — Спросил Дима, когда все разошлись по квартире собирать свою одежду и рыться по чужому гардеробу в поисках нормальной одежды, а они на кухне остались втроем с Вадимом и Сашей. — Мы идем на тренировку. — Вадим сложил руки на груди, усевшись перед ним на пустующее место. — И ты идешь с нами, капитан, блять. — Твое счастье, что ты никого не проебал за эту ночь. — Радулов качался на стуле, недовольно смотря на Диму, — Ты чем думал? Я даже понять не могу, как можно было умудриться натворить столько херни за один вечер. — Я никого в обиду не дам. Я буду защищать всех и каждого, даже если мне это будет стоить моей жизни. — Он вдруг улыбнулся и тихо сказал, — Боишься — не лезь, а лезешь — не бойся. Отъебитесь от меня и не устраивайте мне концертов по заявкам — у меня без вас голова болит. — Это твой мозг осознал собственную глупость. — Саша шумно вздохнул, закинув голову, — ЗХБ дал приказ нам всем троим придти раньше всех на час. О всем, что ты вытворял знает весь тренерский штаб, и Марат тоже. И все, что ты захотел сделать, после того как мы ушли, это напиться и увести за собой на тот свет еще пятерых следом? — Планы напиться у меня были еще с утра, и вы к ним не имеете никакого отношения. — Речь Димы была с трудом различима. Он периодически терялся и делал довольно длинные паузы, чтобы собрать слова в кучу. — Потом я предложил ребятам. А следом и Никите. Никита прихватил еще двоих. Вот мы и пошли. А что я должен был сделать? — Он поднял усталый взгляд, смотря на Сашу, — Я никуда не денусь. Не побегу. Приму с достоинством все то, что решили как вы, так и они. — Его карие глаза с трудом переместились к Вадиму, — И что вы вдвоем решили? Между собой-то хоть договорились, выгнать меня или оставить? — Да. — Тут же ответил Радулов. — Нет. — Расстроенно ответил Шипачев.       Дима усмехнулся и уставился на тарелку стоящую перед ним. Медленно начал возить ложкой по густой жиже, рассматривая овощи. Вадим поднял голову и сказал, смотря на Сашу: — Он нам нужен, хочешь ты этого, Сань, или нет. — Он перепортил нам половину команды. Он дерется. Он пьет. Он торгуется как ебаная старая бабка, блять, на рынке. Он мстит. — Он вытащил нас от восьмого поражения подряд. — Я тоже могу попросить Трямкина поддаться завтра, и так бы мы тоже выиграли. Он не честно играет. Ему нет места в Ак Барсе. — Он играл честно. Ему тут самое место. — Спорил Шипачев. — Может тебе просто не хочется его с Ротенбергом, блять, делить? Привык, что все только твоя собственность, а он не поддается? Лягается, дергается и кусается, да? — Не твое дело, старик! — Парировал Радулов. — То что мы с ним спим, никакого отношения к игре не имеет. Он, долбоеб, не умеет горячее от красного отличать. — Он дважды лучший игрок Лиги. Тебе напомнить сколько у него наград? Я тебе еще раз говорю, ты в себе разберись, блять, потом его дергай. — И че? — Удивился Радулов, — Будем кубками хвастаться? Я думал в команду по делу выбирают, а не по кубкам. Да и вообще, с какого хуя я должен этим заниматься? Да, мне, блять, мерзко, что он с этим набриолиненным пидором общается, но хули теперь сделать? Мне дохуя кто не нравится. Но я же не могу просто дать тренерам совет выгнать всех уебков. Мы тогда с тобой вдвоем в команде останемся — у меня ко всем есть поводы доебаться. — Я все еще здесь. — Осторожно напомнил о себе Дима. — Заткнись. — Синхронно сказали парни.       Яшкин молча кивнул, и улыбнулся, когда они вдруг рассмеялись. Вадим махнул на них руками и тоже ушел, закрыв за собой тяжелую стеклянную перегородку, погрузив кухню в тишину. Дима перевел взгляд на часы на духовке. Три часа осталось. — Дима, мне надо знать кое-что. И я хочу узнать это все раньше, чем мы узнаем вердикт от тренеров, которые могут выдумать что угодно. — Дима перевернулся на стуле, сев боком к столу, и посмотрел на него. От нескольких съеденных ложек сознание немного прояснилось. — Дима, скажи мне, я тебе нравлюсь? — Ну, иногда. — Он едва заметно улыбнулся, — Немножко. Когда ты не ведешь себя как моральный урод. — А ведь я, кажется мне, нравлюсь тебе именно потому что я моральный урод. — Радулов задумался, сгорбив спину, слегка наклонившись к нему, — В твоей упорядоченной жизни, где идеальный порядок в доме, четкое исполнение инструкций на льду, и аккуратном внешнем виде, встречалось явно мало таких отмороженных пидорасов, поэтому тебя это ко мне и приманивает. — Все так и есть. — Дима с неохотой согласился, — И прошлый такой пидорас был как раз Рома. — Мы с Дамиром сегодня поговорили утром, пока отлепляли от тебя Лямкина с Ахтямовым… Что у тебя было с этим уродом? Не за этот сезон… Мне надо знать, насколько глубоко тебя ранил этот пиздец. Надо знать, есть ли основания для твоей мести или ты перенял от меня желание кидаться на людей просто так. — Сначала все было нормально. Сезон начался как обычно. Я хорошо сработался с командой. Но на какой-то из тренировок я понял, что он не просто так за мной наблюдает. Не прошло и двух недель, как мы отмечали одну из первых побед. Я перебрал с выпивкой, и… — Дима шумно выдохнул, — да, я просто отдался ему. Тогда для меня это было так странно, но вроде бы и хорошо. Никто ни о чем не знал. Сезон-то хорошо пошел для команды. Но только не для меня. Мы с ним спали уже на постоянной основе. — Дима начал говорить очень тихо, осторожно подбирая слова, — Он начал меня спаивать. Я мог приходить пьяный на тренировки или игры. Мог иногда вообще не приходить. Он вил из меня веревочки. Я поддавался ему так же, как поддаюсь тебе. Склонялся так низко, как мог. В какой-то момент я понял, что не могу ослушаться его, хотя я не хотел чего-то делать, но он дал мне приказ. — Дима опустил голову, взяв паузу. Вытер ледяные взмокшие руки об ткань шелкового халата, — Он подсадил меня на наркотики смешанные с алкоголем. Те…полторы, кажется, недели во время Матча Звезд в том году просто выпали из моей жизни. Я только ебался с ним, страшно бухал и находил себя на чудовищных отходах. Игры-то идут. График напряженный. Я пил, играл как мог. Нам поддавались. Я иногда не был в силах долго на коньках стоять. Иногда брехали, что у меня травмы, когда я начал страшно проебываться. Я начал ругаться со своими ребятами. Срываться на них. Мне казалось, что они смеются надо мной. Я для них — просто шутка. Начал драться с ними. Затыкать силой все разговоры против себя. Нескольких выгнали пинком под зад из команды, потому что я выеб все мозги Ромке, и он пошел мне на уступки. Моя психика рушилась со страшной силой. Параллельно с этим я приходил домой и был любящим мужем с Нади. Был ласковым и тихим. Был нормальным. А потом утром уходил на тренировку, которая могла оказаться для меня чем угодно и закончится чем угодно. — Карие глаза остановились на обручальном кольце на крепкой руке. Он взял своими ледяными трясущимися руками руку Саши, — Нади никогда не ругалась со мной. Но она всегда чувствует что со мной что-то не так. Новый год я встретил один. Никаких скандалов. Она просто нашла себе повод, как мне кажется, чтобы не видеть меня. Сказала, что ее отправили в командировку. Новый год меня переломал окончательно. Я стал такой дрянью. Я слышал, как про меня говорят, что я поехавший ублюдок. Рома посадил меня на короткий поводок. И я уже не мог его ослушаться. Я начал искать повод окончить сезон раньше. Однажды нажрался таблеток прямо перед игрой. Пропустил удар по себе. Получил травму. Врачи хотели все сдать властям — к ним привезли в реанимацию умирающего хоккеиста на котором не было живого места, да еще и под страшной дозой наркотиков и тяжелейшей травмой. Я специально подставился. Я поймал себя на моменте, что тот черный кошмар что ломал меня первую половину сезона — поселился уже где-то внутри. Но Рома не просто издевался надо мной. Я любил его. Мне казалось, что я любил его. Я все прощал. Я не воспринимал происходящее как что-то плохое. Но он легко брал надо мной контроль, заставляя собраться. Его голос мог выдернуть меня от любых мыслей в голове, когда я в очередной раз залип по среди матча. Мышечную память не пропить, сколько бы я не пытался. Организм все помнит. Я мог разругаться с командой, но на игре я никогда не давал их в обиду. Остатки самообладания во мне еще были. Я брал себя в руки. Очень часто соглашался на предложения от чужих команд пропустить пару бокалов в баре. Иногда звали тех, кому хотели набить морду. Я тонко такую хуйню чувствую. Отхватывал сам один за всех. Мы с Дамиром хорошо подружились где-то после третьего общего запоя, который начался с неосторожного опохмела. И он помогал мне уйти от этой хуйни. Иногда закрывал меня от Ромы. Еще чаще — вытягивал меня с очередного притона, в котором я не знаю как оказался и сколько дней назад… Команда обо всем узнала. Они уже заступились за меня. Рассказали мне про то, как те, кто не первый год ходят под командованием этого урода, раскачивают его как яблоню, надеясь ее сломать. Я стал им помогать. Стал торговаться. На этих торгах мы доскользили до плей-офф, и конечно же, были грандиозно выебаны ЦСКА которые сказали, что уступят нам, а потом наебали. — Он шумно вздохнул, — Все лето я отходил от этого. Пытался выйти на нормальную жизнь. Не пил много месяцев. Привел себя в порядок. Я только начал восстанавливаться. Мы подписали контракт с Казанью. — Он замер, уставившись в зеленые глаза, — И тут я натыкаюсь на несущую стену в виде тебя, которая в один прекрасный момент начинает на меня падать. Я долго переламывал себя. Пытался с тобой подружиться. Пытался не контактировать. Но маршрут был проложен по знакомой дороге. Твои шутки повреждали едва зажившие шрамы от Петербурга. И вот, я ловлю себя на мысли, что хочу тебе поддаться так, как могу. Так, чтобы ты наконец отъебался от меня. Я стал податливым и шелковым, и лег под тебя так же само, как в свое время лег под Рому. Только ты меня бил. А он меня унижал. Ты наносил мне тяжелые физические увечья, затыкая мне рот, чтобы я не столкнул тебя с постамента. А он топил меня морально, затыкая мне рот, чтобы я не отбился от его рук. Свежая кровь, которая единственная его слушается. Когда я подстроился под тебя, ты продолжал на меня наседать. Моя едва восстановившаяся психика только-только встала на ноги, но снова рухнула от твоего силового. Я начал пить. И ты мне начал преподавать уроки, которые я был не в состоянии распознать. Я не понимаю намеков. Не чувствую полутонов. Я доверял тебе, ведь думал, что ты-то явно будешь лучше чем Рома, и не начнешь мной пользоваться. Но ты именно этим и занялся. Только, если он использовал меня один, но по-полной, а ты поделился мной с другими. Конечно, блять, я известная проститутка со времен СКА. Мной пару раз делились, так что мне не привыкать. Конечно, блять, я пью как адовая сука, а потом подставляю задницу. Я уже не помню другого поведения. Но, произошла еще большая проблема — я уже не понимаю, люблю ли я тебя или перекладываю на тебя ответственность? Я сам мудак, что позволяю себе это. Но я не хочу обжигаться в очередной раз. Устал уже. Не могу. Не умею по-другому. Попал в команду которая играет честно и правда чего-то добивается. А потом становлюсь в ней капитаном. И все равно, блять, что-то не так в душе. Всё то, да не то. Две игры, блять, а меня обливают помоями Петербурга, хотя я даже не оступался еще… И хочется просто смириться и поддаться в очередной раз, реально проебав кому-нибудь, потому что чужое мнение хуй изменишь, и проще соответствовать.       Радулов отрицательно покачал головой, и протянул руки. Дима прижался к его плечу, зажмурившись. Он понял, что у него даже нет сил расплакаться. Он словно… не может этого сделать. Разучился? — Я все понял. Нам с тобой надо будет минимум три дня обитать в Петербурге на Матче Звезд. Понимаешь это?       Яшкин растерялся, не зная что ему ответить. С неохотой отпустил его и развернулся к столу. Придвинув себе тарелку с остывшей едой. Съел несколько ложек. Радулов же подпер голову рукой, покачав отрицательно головой. В его глазах виднелось разочарование. — Я могу много делов наворотить, оказавшись в этом городе. — Прошептал Дима, — Останови меня. Можешь мне хоть травму оставить? Я не полечу в Питер больше. Никогда. Это плохо закончится. — Я тебе не нянька. Мне своих пиздюков хватает — полный дом уже. Если я еще на стадионе со всеми нянчится буду, то с ума сойду. Ты должен быть сам по себе. — Я не смогу. Не справлюсь. Я не вывожу, Саша. Оно меня сломает. — Ты справишься сам. Ты теперь капитан. Отвечаешь не только за себя, но и за других. Я тебе никто. Сам же сказал. — Я не хотел этого говорить. — То, что сказано, пока ты злой, есть самая правда, которую тебе никогда не хватит сил сказать в нормальное время. — Саша тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как Дима завтракает супом, — Я не буду тебе помогать. Ты сам должен с этим справляться. — Ты оставляешь меня опять одного разгребать это все? — Он вздохнул, и, доев, бросил ложку в тарелку. Сложил руки на груди, уставившись на окно. Там, за окном, шел сильный снегопад. — Не боишься, что Рома дернет меня за поводок и пойду, как миленький, обратно к нему в команду? Не пожалеешь об этом? — Нет. Твоя жизнь. У самого голова на плечах есть. Ты можешь любить меня. И я буду любить тебя в ответ. Но я никогда не позволю скинуть на себя чужие проблемы. Я буду отвечать только за себя, и за всех на льду, когда я капитан. Остальное — меня не касается. Кто с кем переебался и в каком состоянии — не мое дело. Ты мне не жена, чтобы я устраивал тебе сцены ревности. С кем хочешь, с теми и спи. Кто кого нахер послал, кто кому морду набил — мне плевать. Я буду заступаться и влезать, только когда склоки уйдут на другие команды. Я уже предупредил Лямкина, и теперь предупреждаю тебя: если ты продолжишь лезть в чужую команду, то отхватит чужак. Я предупреждаю один раз. В остальном — никакой защиты от меня не жди. У меня голова другим занята. — Рома считает, что ты специально уступил мне нашивку капитана, зная, что я в любом случае оступлюсь, а потом с радостью выгонишь меня из команды. — Ты в это веришь? — Радулов пожал плечами, — Считай так, как тебе кажется правильным. Я не буду твое мнение двигать. Относись ко мне как хочешь. Только ты теперь капитан. И я тебе теперь — никто. — А если бы ты сейчас был капитаном и узнал бы о том, что произошло вчера с нами — ты бы что-то сделал? — А я что-то вам сделал, когда вы с Никитой ебались с иностранцами? — Когда Дима поднял голову и отрицательно покачал головой, Саша улыбнулся и тихо сказал, — Я на льду вас защищал. С меня хватит. Ебитесь вы как хотите. Только друг с другом, будьте добры. И ты можешь делать, хуев капитан, че хочешь. Теперь твоя команда. Только вот от меня отъебись, пожалуйста. Дальше сам.       Он поднялся, и ушел, оставив Диму в одиночестве. Яшкин шумно выдохнул, подперев голову рукой. Нет. Он не будет ему уступать. Они снова на нулевой отметке. Быстрее, надо что-то срочно придумать. Тяжело думать, после такой-то ночки. — Да ебаная ты тварь, блять. Никакой помощи. — Дима хмыкнул, и вдруг его осенило. Он закинул голову и вскрикнул, — Радулов, куда пошел?! Я тебя не отпускал.       Саша остановился по середине коридора, уставившись на Лямкина, что заинтересованно посмотрел на него, вытрясая димины джинсы, в которых оказалось явно больше, чем пять тысяч. Кагарлицкий вдруг громко рассмеялся, указав пальцем на Радулова. По квартире разошелся громкий хохот. — Это он мне? — Удивился стоящий и повернул голову к Шипачеву, что сидел на диване вместе с Биляловым и Сафоновым. Все синхронно кивнули. Радулов задумчиво почесал затылок, и, резко развернувшись на месте, уставился злобным взглядом куда-то вперед. — Слышь, ты ахуел? Я тебе че, блять, шестерка? Пошел в пизду, псина. — Он хмыкнул, задумчиво дополнив, — Убил бы, гада. — Так, давай без этого. — Попросил Ахтямов, сидя на ногах Жафярова. — Радулов, сюда иди! Хватит пререкаться со мной. — Приказал Яшкин, и кинул в него своим халатом. Саша поймал его, и кратко принюхался. Отшвырнув тряпку на диван, грозно закатив рукава, скрылся у всех из виду, под громкий хохот. — Ты, блять, давно в моих руках не обсирался?! Ты че, ахуел, уебан плюшевый, со мной таким тоном говорить?! — Радулов вернулся на кухню, и уставился на Яшкина, что продолжал качаться на стуле. — Нашел себе мальчика. — Я же твой капитан теперь… — Задумчиво протянул Дима, — И я вот этой должностью пользоваться умею. Ты можешь передо мной выебываться, сколько захочешь, но мое слово осталось последним, и именно я заставил тренеров вас с Шипой в состав вернуть. Я тебе приказываю меня защищать. — Ого. — Радулов похлопал его сзади по плечам, и, наклонившись, прошептал на ухо, — Ты сначала на своем стуле удержись, начальник. А даже если тебя в очередной раз простят, желания свои себе запихай туда, где солнце не светит. Нахуй идешь, понял? — Я же драться с тобой буду. — Дима едва заметно улыбнулся, слыша по голосу, как он явно недоволен происходящим, качаясь на стуле. — Ты не выглядишь угрожающе, сладкий. — Радулов осторожно отошел и качнул стул чуть сильнее. Он прошел точку невозврата, и Яшкин рухнул на пол с грохотом. Саша лишь показал довольный ему средний палец, склонившись вниз. — Во, видал че есть? Специально для тебя.       Он снова пошел вон, оставив Яшкина снова ни с чем. Дима же устало вздохнул. С трудом поднявшись, побрел до спальни, и, выгнав из ванной Дамира пинком под зад, захлопнул дверь. Едва успел смыть шампунь с волос, как услышал громкий хохот, после немного пугающего грохота. Словно что-то тяжелое рухнуло. Пришлось домываться быстрее. Он вышел в одном полотенце и заинтересованно высунул морду из-за двери своей спальни, уставившись на происходящее. Лямкин пронесся мимо, заливаясь смехом, и следом за ним пронесся Билялов, кидаясь в него случайно схваченной одеждой. На диване же шло обсуждение матча на Дальнем Востоке. Услышав, как что-то разбилось, тут же повернул голову. Раздался снова хохот. Уже Билялов пробежал мимо, пока Лямкин погнался следом. — Блять, что за бедлам у меня?       Он снова захлопнул дверь в спальню, решив полежать в одиночестве. Но делать нечего. Пора идти.