Два медведя в одной берлоге

      В квартире Димы шли сборы на очередную игру против СКА. Хозяин уже успел пожарить оладушки, как со своей комнаты пришел Артур. Он уселся за стол и уставился на погоду за окном. С мокрых волос капала вода на голые плечи. Яшкин кратко посмотрел на него, едва заметно улыбнувшись, и заглянул в холодильник. Достав банку с вареньем, поставил перед ним. Пока Артур воевал с банкой, дожарил оладушки. — Красота какая на улице уже который день. Любой север обзавидуется!       Дима кивнул, поставив перед ним тарелку. Сел рядышком и они молча начали завтракать. Отпив сладкого кофе, Яшкин задумчиво сказал: — У меня почему-то очень плохое предчувствие. — Теперь мне уже не удивительно — со СКА же сегодня играем. — Артур откинулся назад, решив покачаться на стуле, — Странно, что никто вчера на тренировке состав не сказал. Я слышал, что мы услышим его перед игрой, но это как-то необычно… ЗХБ такими приколами никогда не занимался. — Соглашусь. — Дима отпил кофе, — еще и без нашивок играли. А вчера все были на второй смене? — Да, вчера были все.       Артур решил ему соврать и сделать сюрприз. Он уже знал что ни Радулова, ни Шипачева не будет на игре, потому что они вдвоем будут наблюдать за всем с партера. Чем обусловлено такое решение тренеров никто вчера так и не понял, но все дружно договорились до последнего не говорить никому из первой смены про это. Скорее всего по этому и без нашивок играли. Тренера просто еще не решили, кто будет капитаном. Проблема Ак Барса в том, что достойных капитанской нашивки — очень много. Дима же рассматривал пейзаж за окном, раздумывая над происходящим. — Весь вторник испоганят этой игрой. Мы еще и одни играем на весь день — явно не только фанаты будут следить за этой дракой. Даю последние сто рублей на то, что много чужаков будет сидеть и лицезреть все на своих огромных экранах. — Дима опустил голову, подперев ее рукой и посмотрел кратко на время на духовке. — Может напиться? — Ага, еще раз отлететь на пару игр. — Артур рассмеялся. — Нет, я тебе не дам и глотка сделать. Ты, Дима, не охуел ли? — Ну да, так-то прихуел. Я не могу, Артур. — Он закрыл руками лицо. — Я уже Дамиру про это говорил. И с тобой поговорил. А легче — нихуя вот не легче. Не могу я. Не то что-то. Ломается внутри что-то. — На техобслуживание сходи, второй раз говорю. Сломалось у него. — Артур пихнул его в плечо, — Тимур мне уже спойлернул с утра, что я сегодня на воротах, только попробуй меня без победы оставить! Во-первых, я тебе сам вломлю, во вторых маме позвоню, она тебе добавит! Даже Радулов охуеет, как она начнет тебя своей сумочкой пиздить.       Дима усмехнулся. Они позавтракали и, собравшись, поехали на стадион. Даже когда пришли на тренировку, формы еще ни у кого не было. Яшкин кратко осмотрел коньки под лавками — все есть. Но тревога внутри не становилась тише. Она разгоняла ритм сердца. Он потерянно замер недалеко от входа, чувствуя как тревога берет верх и начинают покрываться льдом конечности. — О, а че мы сегодня в своем гоняем, — удивился ввалившийся следом Лукоянов, пропихнув Диму дальше, — ну, че застыл, рептилия в зное?! — Пацаны, мне что-то не хорошо. — Дима уселся на свою лавку, обняв живот. — Чего случилось?! — Стас повернул голову, — Что, давление упало? Самооценка? Сахар?! Что ты резко побледнел? — У меня плохое предчувствие… — Потерянно прошептал Яшкин, склонив голову к полу.       Пока он сидел закрыв руками лицо все дружно показали друг другу молчать, улыбаясь. Пошли в тренажерку. Тренера хранили молчание, лишь внимательно за всеми наблюдая. — Ты же мне сказал, что все были. — Задумчиво сказал Дима, крутя педали на велотренажере. Артур же уселся рядом с ним на тренажер, и перевернул кепку козырьком назад, — а где Шипа с Радой? — Да хуй знает, может позже придут.       Дима отрицательно покачал головой, чувствуя как ком в горле разрастается. Когда тренировка была окончена, все пошли обратно в раздевалку. Диму специально задержал разговором Лямкин, что увлеченно его спрашивал о том, как будет работать с ним сегодня в звене. Они задержались в коридоре около карты поля. Яшкина, конечно, это отвлекло, и они с Никитой пообсуждали пару планов действий. После очередного рассказа, Дима вдруг повернул голову и искренне улыбнувшись, спросил: — А ты чего так уверен, что мы с тобой сегодня встанем Ахтяму забор городить?! — Улыбнулся Дима, вытирая полотенцем шею, стоя рядом с ним. — Та епт, чуйка у меня! — Улыбнулся ровным рядом зубов Никита. — У меня тоже чуйка, что будет что-то не так.       Он посмотрел на трясущиеся руки и подняв взгляд, уставился на Лямкина. Никита медленно опустил взгляд. Дима медленно сжал пальцы, но они опять его не слушались. Он шумно выдохнул, прижавшись плечом к стенке. — Погнали уже, мы последние ща прибежим, нам нихуя не достанется. Пойдём у болел на фансектор свои джерси одалживать. Хорошо, если кто-то покрупнее найдется, а то я представляю тебя в форме сорок второго размера… Кабана такого.       Они вдвоем быстрым шагом пошли молча до раздевалки. Всем, кто будет участвовать в игре, всегда развешивали джерси над табличкой. Нет человека в заявке на игру — не будет его и на льду. Дима замер, проходясь взглядом по номерам. Увидел, что ни Шипачева ни Радулова не будет на игре. Он сжал руки в кулак, пошатнувшись. Шумно задышал, почувствовав как ком ужаса и страха сковал горло, вызвав удушье. — Блять. — Он уставился на свою форму, — Пацаны, я не вывезу сегодня…       Все дружно над ним посмеялись. Ребята спокойно сидели и одевались. Его взгляд задержался на джерси Лукоянова. Нет, у него «ашка» была. Тут же перевел взгляд на Сафонова. Илья даже не трогал свою форму. Руки сжатые со всей силы побелели, скованные слабостью и тремором. Тревога лезла из него. Шатала во все стороны как мокрая, нервозная змея. Дима увидел, как все указали ему на висящую зеленую джерси. В раздевалке настала полная тишина. Дима замер. Его мелко затрясло. Он медленно подошел к своей форме на ватных ногах. Он в кошмаре? Он в аду? Почему ему так плохо? Он умирает? Вытянул руку, потянувшись до зеленой джерси что висела номером вперед. Сдернул ее. Зажмурился, собираясь с силами. Шумно задышал. Его затрясло. Все лишь в шоке наблюдали за ним, боясь даже перешептываться. Яшкин открыл глаза. Задержал дыхание. Опустил голову, и перевернул ткань лицевой стороной вперед.       На его джерси была нашивка капитана.       Дима не сдержался, и заорал во всю глотку, отшвырнув ее в сторону защитников, словно на ней расселся большой ядовитый паук, а сам, оступившись, свалился на пол. В ужасе уставился на джерси, отползая от нее назад, но уперся в ноги Кагарлицкому, который положил руки на его плечи. Лямкин же гордо поднял джерси с пола, и вскрикнул вместе со всеми: — Добро пожаловать в команду, наш новый капитан!       Вся команда тут же начала громко хлопать ему. Дима в ужасе смотрел на джерси которую ему протягивал Никита. Вот что не так. Он закрыл рот руками, мелко дрожа. Руки его не слушались. Он поджал ноги, не сводя взгляда со своей джерси.       Только не это.       В раздевалку зашли тренера. Бабенко, пересчитав всех, не обращая никакого внимания на скованного ужасом Диму, начал перечислять состав. Яшкин распахнул глаза, слушая состав. Они все переставили. Он остался один на матче с давним врагом еще и в капитанской нашивке. В первом звене. Команда энергично переодевалась, а Никита же продолжал протягивать ему его джерси. Кагарлицкий уже пихнул его вперед, но только свалил его на колени. Дима шумно дышал, уперевшись руками в пол. Словно в бреду прошептал: — Я не смогу. Я не достоин. Слишком сильны.       Никита кинул джерси Зинэтуле, решив, что главный тренер лучше с этим справится. Все тут же поднялись, словно предстояло петь гимн. Под громкие аплодисменты, Билялетдинов натянул на Яшкина джерси с капитанской нашивкой. Он не сдержался и просто обнял тренера, прижавшись к нему. Зажмурившись, шумно пытался отдышаться. — Ты достоин ее сегодня. — Тихо сказал ему Зинэтула, — Оправдай ожидания всего Татарстана. Не дай нам уйти с девятым поражением подряд. Ты должен победить. — Мы. — Дима с трудом нашел в себе силы улыбнулся, — Мы обязаны победить.       Билялетдинов встал поближе к Бабенко, что уставился на Яшкина. Тот, почувствовав себя явно увереннее, медленно поднялся с колен. Провел руками по ткани. Не обманка. Настоящая буковка «С» вышитая блестящими ниточками. Разведя руки в сторону, гордо покрасовался своей джерси с капитанской нашивкой и белым барсом перед командой. На его лице сияла искренняя улыбка. Он едва успел зашнуровать коньки, как раздался вызов на лед. Все шумно пошли в коридор. Дима же задумчиво сидел на лавке вытянув ноги в полном одиночестве, мысленно уговаривая себя не сбежать, не расплакаться и не сдаться. Коснулся ледяными влажными пальцами нашивки, тихо прошептав слова Саши, что слышал от него больше месяца назад: — Кто бы не одел ее, кто достоин, сможет обладать силой капитана команды.       Услышав, что команду объявили и все шумно побежали на лед, он поднялся. Взяв каску, застегнул ее. Прихватил перчатки, вышел в общий коридор, захлопнув за собой дверь. Остановился, видя, как его команда под шумные аплодисменты всей ТатНефтьАрены поехала по льду. Замер, слушая знакомые номера, имена и фамилии с медиакуба. — …Капитан команды Ак Барс, — услышал он с медиакуба, — Дмитрий Яшкин, номер двадцать третий.       Дима схватил клюшку, и, разбежавшись, выскочил с коридора на лед последний. Трибуны взревели, рукоплеская ему. Проскользив по льду, наклонился к нему, и кратко коснулся перчаткой, собрав ледяную крошку, вытер ее об шею. Встал ко всем на синюю полосу, развернувшись лицом к флагам. В голове не было ни одной мысли. Пока слушал гимн, едва заметно повернул голову, увидев Ротенберга. Тут же перевел взгляд на зелено-красный флаг. Никаких мыслей, пока он на льду. Никаких раздумий о том, за какую сторону воевать, пока находишься на поле боя.       После гимна, все покатились до вратаря, а он, крепко взяв клюшку, поехал быстро до судей. Ему не надо было говорить что делать. Он знает. Пожал руки судьям, и замер когда перед ним остановился капитан СКА. Посмотрев на свою руку, искренне улыбнулся и пожал руку Александру Никишину, что играл под двадцать первым номером. — Удачной игры, Ники. — Пожелал ему Яшкин. — Удачной игры, Яшкинкс. — Пожелал в ответ Никишин, крепко пожав руку бывшему капитану.       Похлопав бедолагу по плечу, поехал быстро к своим, что столпились около Ахтямова. Классическое пожелание на игру. Радулов никогда не умел говорить. У него в любом случае получится лучше. — Пацаны, мы должны любой ценой выиграть этот матч. — Яшкин поднял голову с улыбкой смотря на Артура, что улыбнулся ему, стоя ровно напротив него. — Я верю в нас. Ну что, как говорил классик, разъебем этих пидаргонов с планеты жопа?!       Все радостно постучали клюшками по льду, и разъехались кто куда. Яшкин же поехал к центральному кругу, встав с чужим капитаном на вбрасывание. Поднял голову и уставился на Ротенберга, что не сводил с него глаз. Его внимательный взгляд он чувствовал на себе лучше всего. — Ну что, парни, удачной игры и пусть выиграет сильнейший! — Громко сказал главный судья.       Первое же вбрасывание они выиграли. Первое звено начало атаку. Одна, следом другая, она разбивалась о ворота Никиты Серебрякова — вратаря СКА. Первый период они отыграли чисто, не разу не удалившись, но и не реализовав две минуты случайно получившегося большинства. Поехали к своим лавкам, и с нулевым счетом пошли в раздевалку на первый перерыв. Дима же подъехал к лавке СКА, и снял шлем, смотря на Ротенберга. Сейчас его некому остановить. И он имеет полное право делать то, что ему вздумается. Мягко потрепав мокрые волосы, он снял перчатки с рук. — Привет, Димка. — С улыбкой сказал Роман, стоя сложив руки в карманы. Жаль, что гипс сняли быстрее. Может еще Радулова попросить похулиганить? Радулову ничего не стоит, а Яшкину приятно. — Здравствуйте, Роман Борисович. — Ответил с радостью Яшкин. Он всегда на людях был максимально официальным.       Протянул ему руку, которую главный тренер СКА с охотой пожал. Судьи все вчетвером внимательно наблюдали за происходящем, готовясь выдать штраф. Они уже были готовы ко всему на матчах с этими двумя. — Как ощущения быть главным в этом…? — он указал на его форму. — Хотите правду? — Дима хмыкнул, отведя взгляд, — У меня уже есть конкретное ощущение, но я хочу доиграть до конца игры. Вдруг изменится… — И все же, уже даже примерное ощущение от игры у тебя сложилось. — Он указал ему за спину, — Будь осторожнее, там из партера за тобой следят две пары глаз. Отхватишь потом, что разговариваешь со мной.       Дима обернулся. Понадобилось немного времени, чтобы он присмотрелся к балкону, где он заметил знакомые рожи. А вот и Шипачев с Радуловым. Лишь фыркнул, видя, как они что-то обсуждают. — Да плевать на них. — Он хмыкнул, снова повернувшись к главному тренеру, и искренне улыбнулся, — у меня уже есть мнение. Боюсь его сглазить. — Он вдруг открыл рот, уже было по-привычке чуть не сказав о том, что думает, но резко заткнулся. Решил расчистить себе лед, в случае, если придется давать деру. — Хочу поговорить с глазу на глаз. — Тогда я жду тебя после игры. Где коридор гостей идет, думаю, помнишь.       Яшкин кивнул, и поехал на перерыв. Бросив клюшку зашел в раздевалку. Был даже немного в шоке от стоящего шума. Осмотрел команду. Все были непривычно радостными. Он уже и отвык от их дурацких шуток, и громкого гогота. Та траурная атмосфера что царила в раздевалке последние игры явно закончилась с перестановками внутри команды. — Ебать, они жмут, блять! — Возмущался Артур, — у меня уже ноги отваливаются. Какого хуя я теперь с этими пидорами выходу? Как Тимуру, так Зеленое Дерби, а как мне, так этих питерских солевых наркоманов, которые двигаются на таких скоростях, будто они под спидами! — Ну Питер — город быстрых людей. Город расчленений… — заливался хохотом Никита, заматывая крюк изолентой. — Одна нога здесь, другая там.       В раздевалке раздался громкий хохот. Все уставились на Диму. Он улыбнулся всем, и гордо пошагал до своей лавки, оттопырив изящно руки, словно модель. — О ты глянь на него, он двадцать минут в форме, а уже нос задирает. — Рассмеялся Сафонов, стягивая с себя мокрую джерси, — Ебать, че с тобой до конца игры будет. — Ну чего, как ощущения от игры? — с улыбкой спросил Дамир, усевшись рядом. — Я вам потом расскажу. — Дима приобнял его, потрепав привычно по волосам, — Пока — только хорошее.       Тренера кратко провели брифинг, и дали парням переодеться. Но вот, ближе к концу перерыва, дверь в раздевалку с грохотом открылась. — О, ебать, Радик, — Рассмеялся Лукоянов, сидя вытянув коньки, и заматывая крюк новой изолентой, — Ты че, блять, с самых дальних балконов ковылял? Ты че так долго?!       Дима замер, поправив свою джерси, уставившись на Радулова, что стоял в проходе, смотря ему в глаза. Он едва распознал злобу, что переполняла его, но он ее старательно прятал. Быть может он не доволен его результатами? Может не доволен игрой. Может его даже в курс дела не поставили, что он больше не капитан? У Радулова слишком много было причин, почему он мог сейчас быть злым. — Ну че, — вскрикнул он, натянуто ухмыльнувшись, — капитан хуев?! — Я исполняющий обязанности капитана блядей. — Дима раскинул руки, и гордо пошагал до него, словно шел по подиуму, — ну как тебе? — Такое ощущение, что нас уже на пенсию отправили. — Улыбнулся из-за плеча Радулова Шипачев, вжавшийся в дверь, будто специально закрыв единственный выход, — Ебать тебя забирает. Успокой его, Саша.       Радулов подошел к Яшкину. Команда притихла, готовясь к любому исходу двух капитанов. Они могут как поцеловаться, так и начать драться. Ахтямов медленно натянул на руки защиту, увидев едва заметный знак Димы, что вытянул назад одну руку. Саша жестом ему показал наклонится. Яшкин покорно склонил голову. Радулов с размаху дал кулаком ему по морде. Яшкин взвыл, склонив к полу голову. Замер, уставившись на окровавленную руку, которой едва успел зажать лицо. В ужасе пошатнулся, попятившись назад, не давая крови залить джерси. Артур тут же подбежал и загородил его собой. Дима оперся о его спину, шумно дыша. — За что?! — Искренне удивился Яшкин. — За Ротенберга! — Шипачев кивнул, пихнув бывшего капитана вперед, — Рада, давай ему еще! — Эй-эй-эй, — Лямкин с Дыняком тут же перегородили своего нового капитана спинами, помогая Артуру. Пока Яшкин давился кровью, с лавки осторожно поинтересовался Стас Галиев о происходящем, — вы че вдвоем, нахуй, одичали там рядом с болелами? — А из вас никто не видел, как этот уебок переговаривался с этой хуйней! — Сорвался на крик Радулов, пихнув обоих Никит по разным сторонам, — Ну, давай, признайся! — Вскрикнул Саша уставившись на Диму, что с опаской выглянул из-за плеча Ахтямова, — Признайся им! Пускай они все знают, что ты ему сказал, дрянь!       Яшкин медленно разогнул спину, почувствовав на себе шокированные взгляды. Осторожно отвел окровавленную руку в сторону, шумно дыша. — Но я не… — Яшкин поднял руки, — я ничего ему не сказал. Он просто спросил меня, как мне играется в этой форме. — Он уставился на Шипачева, ища в нем защиты, — Вадим, ты-то знаешь, что я ничего не мог ему сказать! — Дима растерялся осматривая команду, на лицах многих появилось сомнение. — Пацаны, мы же даже не проигрываем… Вы чего задумали?! — Ты зачем с ним разговаривал, — Лямкин растерялся, придержав Радулова за плечо, — Это правда было?! — Да, — отозвался Радулов, пихнув его, — когда вы все ушли, он поехать этому пидору руку жать и стоять улыбаться ему. Сука, уебок блять, — он дернулся вперед, но Дыняк с Лямкиным опять остановили его. Артур грозно стоял загородив собой Диму, и едва заметно улыбнулся, услышав от капитана почти беззвучную благодарность, — Пустите меня, я его разъебу! — Тихо, тихо, — Дыняк перегородил Сашу собой, уставившись на капитана, — Пока он не расскажет свою версию, мы никого не трогаем, усек? Дима, просто скажи, нахуя?       Яшкин поднял руки и, облизнул кровь быстро потекшую по разбитой губе. Провел языком по зубам. Нет, все что были в начале матча, все на месте. — Так. Пока вы лишнего не надумали, я хочу всем сказать то, что я сказал Роману Борисовичу. — Дима кивнул, указав на Радулова, что жестом попросил у Кагарлицкого клюшку, — так, не давайте ему оружия. — Он отдышался, и сказал, — Так, хорошо. Просто скажу нахуя я пошел к нему. Я сказал ему спасибо, что он дал мне возможность побыть капитаном в СКА. Теперь мне есть с чем сравнить. — Он кивнул, стоя все так же с руками поднятыми вверх, чтобы его не дай бог никто не начал избивать. — Мне хватило двадцати минут на то, чтобы сделать предварительный вывод, но если хотите, я могу его озвучить. — Удиви нас. — Кивнул Шипачев, схватив Радулова за капюшон худи, — С радостью послушаем, что ты решил.       Дима все же опустил руки. Вытер кровь с лица об полотенце. Раздался звук, приглашающий всех на лед. Но все стояли и смотрели на Диму. Ему пора признаться перед всеми в том, в чем он, был абсолютно не уверен. Но он принял решение сейчас всем наврать, чтобы не потерять свое шаткое положение прямо на начале второго периода. Команда за него заступится. Они его защитят, главное быть уверенным. Что вообще можно успеть решить за двадцать минут? Какие колечки хочешь на завтрак? — Я окончательно удостоверился, что в Ак Барсе мне нельзя быть капитаном. Я не достоин этой должности. Я доиграю эту игру, но больше я не пойду в этой нашивке на лед. — Не командир, а задрота убогая.       Радулов, сплюнул на пол, ушел, захлопнув дверь в раздевалку. Шипачев отрицательно покачал головой и ушел за ним следом. Команда уставилась на Яшкина, что устало взмахнул руками, и шумно выдохнув, сказал: — Простите меня за такую выходку. Но я обязан был ему это сказать. Это личное. — Да, я понимаю эту хуйню. — Вдруг усмехнулся Сафонов, — Тяжело, когда эта хуйня падает. А ты еще, и относительно времени, не сильно притерся к Казани. А тут еще и такое исполняют. Забей, мы на твоей стороне. — Ты нам нравишься как капитан, — растерялся Лямкин, озвучив общее мнение, — Может ты все-таки останешься?       Дима перевел взгляд с него на Дамира, что обреченно рухнул на лавку. Все быстро побежали на лед, минуя стандартное минутное стояние в коридоре. Пошел второй период. Яшкин собрался, и начал уже увереннее действовать как капитан. Начал давать совет о том, как лучше встать на лед. И вот его советы в середине дали первые плоды. Выскочив один на один с вратарем, и переиграв, наконец, Серебрякова, Кагарлицкий забивает первую шайбу. Трибуны ликуют, а первое звено с гордостью едет до своей лавки с другого конца поля. — Спасибо, капитан, — Кагарлицкий, что получил впервые за долгое время нашивку альтернативного капитана, отбил Яшкину кулачек, — за такой хороший пас через все поле.       Они поехали отбивать команде кулачки, и уселись на лавку. Игра продолжилась, но снова не на долго. Пара смен, и вот уже Сафонов склонился вместе с Яшкиным над картой, слушая совет Зинэтулы. Дима предложил на случай, если первый вариант не пройдет обойти врага с другой стороны, приметив, что защита по правому флангу сегодня решила охранять кукурузу, а не играть в шайбу.       Второе звено постепенно сменилось на третье с легкостью удержав в зоне, уже отличился Сафонов. Два-ноль. И снова благодарственные слова в адрес Яшкина. Зинэтула кратко наклонился к нему, и положив руки на плечи, тихо сказал на ухо: — Я рад, что ты не разочаровал меня. Где успел приложится? Не видел, чтобы тебе махнули так наотмашь клюшкой. — Потому что это был радуловский кулак. — Дима облизнул рану, что уже перестала кровоточить, смотря за тем, как идет игра, — Ничего, пройдет. — Это Радулов так тебя? — Искренне удивился главный тренер, мягко погладив капитана по плечам.       Дима кивнул, и поднял голову, тут же попросил: — Не надо ему ничего в ответ делать. Сам виноват, что спровоцировал его.       Зинэтула медленно выпрямился, и посмотрел на балкон, где было ликование. На последней минуте на льду оказалось первое звено. Лямкин же остановился кратко на синей линии, и, задержав Яшкина, сказал, прокрутив клюшку в руке: — Ты же помнишь, о чем мы с тобой говорили? Попробуем разыграть?       Дима с улыбкой кивнул ему, и отправил на вбрасывание Кагарлицкого. Сам встал дальше всех, и подмигнул Лямкину, что встал спиной к своим воротам, что кивнул ему в ответ. Шайба падает на лед, и тут же Кагарлицкий выбивает ее назад, до Лямкина. Тот бросился в сторону, начав набирать скорость, увидев, как Яшкин быстро покатился спиной к чужим воротам. — Яша, лови! — Вскрикнул Никита отбив шайбу точно на крюк капитану.       Яшкин бросился бежать, резко развернувшись и едва не убившись на чужой синей линии, снова выскочив один на один к воротам. Все задержали дыхание и прильнули к экранам. Яшкин дернулся в одну сторону, дав вратарю знать что поедет ближе. Заставил Серебрякова ошибиться, и с размаху ударил по шайбе, отправив его в образовавшийся пустой угол, и наказав его за оплошность.       Трибуны взревели, и все пятеро бросились на Яшкина, что с гордостью принимал поздравления. Он едва удержался на ногах, громко рассмеявшись, когда все кинулись на него с объятиями. — У него получилось! — Закричали на лавке, — У Димы получилось!       Все ликовали. Табло сменило счет. Три-ноль. Второй период закончился и все с хорошим настроением ввалились в раздевалку. Дима же подошел к Жафярову, что взял в руки новую джерси, и тихо сказал, усевшись перед ним на колени: — Я попросил Зинэтулу поменять звено. Отправил Дыняка на твое место. Ты мне нужен рядом. — Нахуя? — Дамир поднял взгляд на капитана, безразлично выворачивая рукав, — Ты прекрасно справляешься, я тебе вообще не упал. — Я хочу чтобы мы с тобой еще пару шайб нарисовали. Тогда с Авангардом не получилось — сейчас со СКА получится. Дать тебе шанс удержаться в этой команде. Ты нужен мне тут. — От меня уже отказались. — Жафяров отрицательно покачал головой, — ты же видишь, что пока у всех по тридцать игр, у меня только пятнадцать. Я даже с минуса вылезти не могу. Не надо на меня силы тратить. — Я тебе помогу. — Он похлопал его по плечу. — А ты меня после игры прикроешь. Пойдем с тобой вместе и максимально быстро. — Куда? — Искренне удивился он, уставившись в карие глаза Димы. — Ну ты — куда хочешь, а я пойду в коридор к чужакам. — Зачем? — Удивлению Дамира не было предела. Он наклонил голову и максимально беззвучно спросил его на ухо, — Ты пойдешь с Ротенбергом разговаривать? — Да. — Прошептал в ответ Яшкин, положив руки на его колени, сведя коньки носами вместе, — И мне надо, чтобы ты меня прикрыл. Иначе я отхвачу от Радулова и будет скандал. Просто доверься мне, пожалуйста. — Меня об этом просить не надо. — Дамир обнял его, — ты навсегда останешься для меня капитаном. В той форме, в какой сам захочешь быть.       Переодевшись, все побежали счастливые на третий период. Дима встал в центральном круге вбрасывания, и вдруг распрямив спину, повернулся к тому балкончику, откуда за ним наблюдали. Сжав клюшку между ног, он послал воздушный поцелуй и поджал пальцы, сделав сердечко, улыбнувшись максимально мило. — Ты хоть предупреждай, что у тебя жена в партере, — Усмехнулся Никишин, — мы тебе поддаваться будем. — Ой, да, если я домой сегодня вернусь с победой, — Яшкин поставил крюк на лед, кивнув судье, что улыбнулся ему, — то у меня точно до утра будет развлечений. — Ну это повод проиграть еще и на сухую. — Рассмеялся Саша, — Особенно, чтобы этого уебана позлить. Как я, сука, тебе завидую, что тебе так мозги не трахают больше… Раз уж мы оба понимаем, что мы сегодня не уйдем победителями, а слышь, Яшкинкс, а давай я вам игру займу… Следующую проиграете? Ну, по старой доброй традиции. — Ох, Ники, соблазняешь меня как всегда. А давай, похуй, один раз живем. — Рассмеялся Яшкин. — Че, все так же собираетесь и просираете из принципа? — Ага. — Никишин вдруг сам рассмеялся, — Так, чтобы этот уебок в своем пиджаке, плевался говном на таких оборотах, чтобы хватило электричества всей новенькой СКА-Арене и всему району возле нее.       Вдруг двое капитанов и главный судья громко расхохотались. Дима стеснительно закрыл рот перчаткой, уставившись на Романа, и, увидев, как он пихает со злобой одного из нападающих, склонился ко льду, заходясь громким смехом. Как нападающие так и защитники стоящие на льду в зеленых и белых джерси удивленно переглянулись от того, как все пару минут пошептались и начали смеяться. Артур же удивился, выглянув из-за Лямкина, пытаясь понять, не показалось ли ему. Дамир же переглянулся с Кагарлицким, что стоял по другой край центрального круга вбрасывания, пожав плечами, когда тот спросил беззвучно что происходит. — Все, договорились, капитаны? — улыбнулся судья, — Мы продолжим играть?       Они вдвоем синхронно кивнули. Вбрасывание выиграно. Лямкин тут же попятился назад с шайбой, и перевел взгляд на сорвавшихся синхронно с места Дамира с Димой. Перевел шайбу на Адамчука, и помчался следом. Получив шайбу обратно, швырнул ее капитану. Дима замахнулся, взяв на понт вратаря, дал диагональную передачу, и Дамир отправил шайбу в пустые ворота.       Стадион ликовал. Четыре-ноль. Дамир с Димой обнялись, и синхронно помахали лавке СКА. Ротенберг со злобой смотрел на них, и дал подзатыльник вернувшимся защитникам, начав срываться на крик. Серебряков пнул шайбу подальше, и, переступив порог лавки запасных, от обиды ударил клюшкой об борт, разломав ее. Казанская лавка заливалась громким хохотом. — Паша, вперед! Только проеби хоть одну! Уволю! — Сорвался на крик Ротенберг, указав запасному вратарю на пустующие ворота. «У команды СКА замена вратаря. Защищает ворота Павел Мойсевич, номер пятьдесят второй»       Первое казанское звено уселось на лавку. — Ты кому там поцелуйчики подал, — рассмеялся Никита, приобняв Диму, — жене, что трансляцию смотрит? — Да, очень удобно, что Радулов с Шипачевым сидят на тех же самых местах, где стоит телевизионка. Нади сейчас еще на работе, так что я этим пидорасам отправил поцелуйчик.       Лямкин приобнял его, и сказал максимально громко, когда Зинэтула прошелся мимо: — Пожалуйста, оставайся капитаном, мы с тобой точно заберем все кубки!       Дима улыбнулся ему в ответ, и кивнул. На рекламной паузе к ним приехал Ахтямов. Опершись о бортик, поднял забрало и с гордостью отбил пять капитану. Он был насквозь мокрый, но уверенно держал сухую игру, отбив уже больше тридцати ударов за два периода. — Всегда бы так! — Рассмеялся Ахтямов, и потрепал капитана по шлему, — Я рад, что ты собрался, вафля! — А хули делать, пизданули же уже один раз. — Он поправил задравшуюся джерси, и немного поерзал между Кагарлицким и Жафяровым, — Только лицо зажило. — На красивого стал похож! — Согласился Лукоянов. — Давно у нас красивых капитанов не было. — Он тут же увернулся от подзатыльника Сафонова, — Да ты че, блять, кулаками размахался?! Ты вообще себя в зеркало видел? Тобой можно детей на ночь пугать!       Вратарь же с улыбкой поехал обратно до ворот. Решив поиграть на камеру, свернул недоехав до ворот, и, приложив щиток к бортику, повел по стеклу, отбивая кулачки всем болельщикам позади себя, и мило улыбаясь, махал всем ловушкой. Встал на место, резко махнул головой, и опустил забрало. Дима же с улыбкой посмотрел на то, как в воротах у СКА уже другой вратарь сидит и принимает оскорбления. Этого парня только взяли. Молодой, еще с чужой команды. Для него это первая игра за СКА. Он не просто так читает уведомления о уже чужой команде. Всегда ищет слабое место. Похуй, что они следующую проиграют. Эту обязаны выиграть на сухую. Надо поставить Ротенберга на место любой ценой. Заодно и Радулову дать понять, что он не просто мальчик по вызову, а еще что-то из себя представляет.       Он следил внимательно за игрой, сидя рядом с Биляловым, и думал о том, что же скажет Ротенбергу. Его мысли не отличались от того, что было сказано в первом перерыве. Он все равно считал, что это не его место. Но и видел по лицам игроков, что явно не Радулов должен оставаться капитаном. Они просто сами по себе другие, когда их за любой косяк не посыпают хуями. Может быть согласиться на предложение Ротенберга? Зажав перчатками лицо, он в ужасе наблюдал за тем, как Адамчук с Кателевским упустили из виду Алистрова, помчался резво с шайбой напрямую к воротам. Ахтямов присматривался к нему, пытаясь понять что семьдесят второй номер в белой джерси хочет сделать. Улыбнулся, поняв, как его хотят развести. Не повелся на обманку, и вывернулся, словив шайбу на лету.       Трибуны дали ему его аплодисменты за красивое спасение. Дима же перевел взгляд на партер. Он не знал, что там происходит. Отклонившись назад, уставился на чужую лавку. Видел, как Ротенберг указал на телефон в чужих руках и указал уже на лавку. Что же он сейчас им выкинет? Что же за козырный туз припрятан у него в пиджачке? — Первое звено на выход. — кратко сказал Бабенко, пихнув в плечо Жафярова.       Все шумно свалились на лед, побежав на вбрасывание. Яшкин покатился спиной к чужим воротам, искренне улыбаясь. Дамир повторял за ним, встав с другой стороны. Яшкин кратко показал что-то Лямкину. Никита гордо кивнул, склонившись ко льду, и крикнул что-то Лучевникову. Тот же кивнул ему в ответ.       Вбрасывание проиграно, но ничего не помешало Кагарлицкому, отбить шайбу назад, пытаясь избавиться от повиснувшем на нем защитнике. Разыгрывая шайбу через дом, они отправили ее на крюк Яшкина. Дамир помчался с ним параллельно. Кто-то на лавке СКА вскрикнул, подскочив с места: — Это наша комбинация!       Яшкин мчался вперед, пытаясь просчитать, как кинуть шайбу так, чтобы она ушла точно до Жафярова. Слышал, как его уже догоняют. Уже бросил ему шайбу, и та полетела мимо клюшек и ног. Жафяров с легкостью ее поймал, уже готовясь бросить по воротам. Вратарь швырнул свою клюшку точно в ноги Дамиру, и тот рухнул на лед, снеся следом ворота. Раздался судейский свисток, что тут же поднял полную волну негодования болельщиков. Завыли трибуны. Дима замер в ужасе, встав спиной к лавке СКА, уставившись на лучшего друга, что разлегся без движения. Вратарь в белой джерси поднял забрало, уставившись на лежащего. Но вот Дамир медленно поднялся на колени, и, закинув голову, улыбнулся. Выбрался с ворот, и, поддев клюшкой шайбу, улыбнулся Диме. Они прекрасно понимали, почему вратарь так сделал. Пока восемьдесят восьмой возвращал шайбу, главный судья поднял руку, объявляя причину свистка: — Номер пятьдесят второй, команда СКА — блокировка соперника. Назначается штрафной бросок: номер восемьдесят восьмой команда Ак Барс.       Все сели на лавку. Арена притихла. Дима же высунулся из-за бортика, выглядывая из-за плеча лайнсмена, вставшего на синей линии, и внимательно следил за тем, что происходит. Когда все команды расселись по лавкам, на льду остались только судьи, два вратаря и Жафяров. Дамир прокрутил клюшку в руках, и, пока судьи переговаривались друг с другом, поехал до Артура. Что-то с ним обсудил и, отбив кулачком по ловушке, резко развернулся, услышав свисток, и поехал до шайбы лежащей ровно в центре. Вратарь в белой джерси отрицательно покачал головой, готовый на все, лишь бы не пропустить еще одну. Цена ошибки слишком дорога. Дима замер, свесившись с бортика. Жафяров подобрал лежащую шайбу и поехал с ней к воротам максимально медленно. Вся скамейка «зеленых» свесилась синхронно за капитаном, наблюдая за происходящим. — Что теперь-то он делает? — Удивился Бабенко, наблюдая за действиями игрока, что ехал по льду очень медленно, волоча перед собой шайбу. — Он знает что делает. — Гордо ответил Яшкин, улыбаясь, — Этот парень не промахивается.       Дамир доехал неспеша мимо кругов вбрасывания, и резко дернувшись, отправил шайбу в ворота. Раздалась сирена. Завыли трибуны. Табло изменило счет. Пять-ноль. — Мой! — Рассмеялся Яшкин, и, когда Дамир доехал до них, отбил первый кулачок, — Обожаю тебя!       Команда с большой радостью отбила кулачки нападающему. Услышав, что первое звено продолжает работу на льду, все выскочили на лед. — Спасибо, мой капитан, — Жафяров потрепал его по каске, приобняв второй рукой. — и Артуру заодно скажи спасибо, это его совет был.       Они рассмеялись вдвоём. Пока все вставали в центральном кругу вбрасывания, Дамир с Димой стояли и сияли улыбками смотря на то, как Ротенберг заходится криком, периодически пихая игроков. Никишин сидел подперев голову рукой, и улыбался им в ответ, беззвучно прошептав, что завидует молча. — Мы все правильно сделали, что ушли оттуда. — Признал Дамир посмотрев на Диму, — теперь ты видишь, почему. — Хотел бы я быть хоть на капельку так же уверен в этом.       Они встали на вбрасывании. Последние десять минут игры шли около ворот Артура, который гордо отбивал сегодня все, выбиваясь из сил. И не у одного звена не получалось выбить шайбу. На последней коммерческой паузе все первое звено склонилось к планшету, слушая указания Бабенко, что кратко им предложил вариант обхода злодеев. — Держите шайбу у себя. — Предупредил их Юрий Иванович, — иначе однажды Артур может не справится. У него уже больше сорока сэйвов — закон больших чисел распространяется и на хоккей тоже! — Я ему ногу сломаю. — Улыбнулся Дима, и пихнул Дамира в плечо, — ну че, пошли за шестой? — А пошли. — Согласился с улыбкой Дамир, — Пора. Пора начать. — А Питеру пора валить. — С улыбкой сказал Лукоянов, пихнув клюшкой Жафярова, — И валить пора подбирая разодранные портки и переломанные коньки. Покажите своим бывшим!       Последние пять минут прошли относительно тихо. Выбившиеся из сил игроки СКА уже упускали несколько раз шайбу, создавая опасные моменты у своих ворот. Проскользив спиной до чужих ворот, Дима поднял голову, уставившись на табло. Последняя минута. Увидев, как пересменка прошла полностью, он улыбнулся, увидев как Лямкин увалил Толчинского на лед, и ударил по шайбе в падении, свалившись следом. Она пролетела через половину поля, и Яшкин с ловкостью ее поймал на крюк, дождался, пока добегут Дамир с Димой Кагарлицким. Сергей, отпихавшись с трудом от Лямкина, помчался к своим, что столпились в кучу перед воротами. Лямкин с Лукояновым наблюдали со своей зоны, встав по обе стороны от Артура. Даже если они сейчас отобьются, то не успеют в ответ добежать. Яшкин задрал голову, тяжело дыша. Тридцать секунд до конца игры. Он сорвался бежать с синей линии, и отправил шайбу в сторону от себя, через борт отправив до Дамира, но он перебросил ему ее обратно. А сам помчался ближе к воротам. Яшкин дал пас Кагарлицкому. Тот, успел пригнуться, из-за чего Гальченюк перелетел через него, вернув шайбу Дамиру. Восемьдесят восьмой ударил по шайбе, и забил ее просто швырнув ее между щитками Мойсевича. Раздался привычный шум. Сорвался на крик стадион.       Табло изменило счет.       Шесть-ноль. — У нас получилось! — Вскрикнули все на лавке, зашумев клюшками об борт. — Ай, да капитан! — Рассмеялся Дыняк, — Ай, да Яша… — Лучший просто. — Согласился Галимов. — Вот нарисовал себе победу на командном посту, так нарисовал.       Вся команда, услышав, что доиграли последние десять секунд, бросились на лед, срывая овации всей арены. Ликовали болельщики Казани. Тренера уверенно пожали друг другу руки, понимая, что ставка на Яшкина сыграла. Все дружно бросились на новоявленного капитана, что прервал череду поражений из восьми штук подряд, и еще и разгромным счетом с не самым слабым противником. Стандартная победная раздевалка, и вот уже Дамира поздравляют за Хет-трик и кричат ему Рахим итегез, пока Яшкин вручает ему тюбетейку. Все начали переодеваться, обсуждая сегодняшнюю игру. — Димка, погнали в бар, — с улыбкой сказал Дамир, — такую хуйню точно надо отметить. — О, погнали. — Дима схватил свой портфель. — Эй, а мы! — искренне удивился Лямкин, уставившись на капитана. — Обойдетесь. — Рассмеялся Яшкин, побежав на выход, — пока, девчата! Всех обнял приподнял.       Они с Дамиром быстрым шагом ушли с раздевалки, хлопнув дверью. Яшкин спрятал нос в высокого пуховика, воровато оглядываясь, широко шагая почти бежал по коридору на выход. Жафяров едва успевал за ним, и, вдруг отдернув его за рукав, остановил. Они пропустили мимо прошедшего тренера по физической подготовке. — Спасибо, что дал мне такой шанс. — Улыбнулся Дамир, и обнял Диму. — Я тебе должен буду до конца жизни! — Я надеюсь, что тренера дадут тебе играть после такого-то шоу. — Он кивнул прижавшись к нему. — Даже Радулов сказал, что ты очень недурно играешь. Ты нужен мне рядом. Я с тобой себя в безопасности чувствую. — Он огляделся, и, увидев, что больше никого не было, пошел дальше. — Дима, что ты ему скажешь? — Не знаю. — Он тяжело дышал, беспокойно оглядываясь по коридору, быстро шагал до нужного поворота, — но нам точно будет о чем поговорить. — Дима, ты же понимаешь, что он плохо на тебя влияет. Не смей его слушать. Не смей пить с ним. — Дамир снова дернул его за рукав, уставившись в карие глаза, перешел на шепот, — Это плохо кончится. Пожалуйста, давай без наркотиков. Тут тебя уже никто не защитит. Ты сам справишься, я в тебе не сомневаюсь. Но не делай ошибок с Ромой. Тут тебе не простят этого.        Дима замер около последнего поворота и удостоверился в том, что никого не было в округе. Отрицательно покачал головой, сомневаясь сам в себе. Вдруг на его лице появилась улыбка. Пожав руку Дамиру, сказал: — Пригоняй ко мне завтра с утра перед тренировкой. Будет что обсудить. И не бойся за меня. Я знаю, что теперь он мне враг. И я знаю, что твое мнение другое.       Дамир кивнул, и, проводив его взглядом, пошел один на улицу. Дима же пошел по коридору, где был выключен свет и скрыл голову под капюшоном. Вышел в коридор к чужой раздевалке. Воровато огляделся и быстрым шагом пошел мимо раздевалки СКА. Задыхаясь, сжав побелевшие руки. Свернув в сторону, дошел до выхода, с которой заходила команда гостей, и вышел уже около другого выхода. Увидев, как Ротенберг садится в машину, с улыбкой пошел к машине, что осталась стоять. Уселся следом за ним в машину. Не успел он дверь закрыть, как машина медленно поехала вон со стадиона. Он расстегнул куртку, и повернул голову, непроизвольно улыбнувшись, смотрел на Романа Ротенберга, что внимательно рассматривал его. — Да, Димка, вот ты выдал нам сегодня. — Роман расстегнул свою куртку и потрепал свои волосы, — О чем вы мило беседовали с Ники? — О женах на трибунах. — Дима начал обкусывать губы, — Я хотел с тобой поговорить. — Да, у тебя мнение уже сложилось, по поводу того, какого играть татарским капитаном. — Ротенберг вдруг усмехнулся, — Да, тебе с твоим-то чешским паспортом, даже стыдно такое говорить.       Дима кивнул, и уселся поудобнее в кресле. Закинул ногу на ногу, облизнув потекшую кровь. — Да, у меня сложилось мнение. Я правда уже отхватил за него от Радулова.       Ротенберг презрительно фыркнул и поправил рубашку, медленно расстегнув несколько верхних пуговичек. Машина быстро ехала по полупустым дорогам на другую сторону города, через мост. — Надеюсь его видеть последний сезон в КХЛ. Пока ты тут не начал говорить то, что меня явно не обрадует, хочу сказать, что тот розыгрыш, который вы устроили с Дамиром, был не честный. — Вратарю тоже не честно клюшку под коньки кидать. — Парировал с улыбкой Дима, и сказал, — Почему же расстрою? Я наоборот хочу порадовать. — Да? — Роман Борисович удивился, смотря на пейзаж за окном, — Ну удиви меня, пока я пытаюсь понять что ты нашел в этой Казани. Какая-то пародия на все города страны. Если ехать по центральным улицам — похоже на Владивосток. Если идти вдоль набережной к стадиону — Сочи. Если свернуть от Кремля — чистый Санкт-Петербург. Сам Кремль — явно какая-то пародия на Московский. Ничего красивого в этом месте что по ошибке назвали городом не вижу.       Яшкин вытер взмокшие ледяные руки об коленки, и сказал серьезным тоном: — Рома, перестрой манеру тренировать и я вернусь. Достаточно удивил?       Ротенберг тут же повернул голову искренне удивившись его словам. Дима же пожал плечами. — Что ты сказал?! — Он в шоке уставился на него, развернувшись полностью к нему. — Рома, условия максимально простые. Перестань орать на подчиненных когда они проигрывают. Перестань во всех тыкать зарплатами. Перестань грубить и сажать на лавки на пожизненку. То, что ты сегодня вытворял после третьей пропущенной шайбы — окончательно убило парней. Я буквально видел, пока ты стоял и надрывался, что один из игроков сказал, что он теперь принципиально проиграет, а другие с энтузиазмом согласились. — Кто это был? — Лицо главного тренера Санкт-Петербурга моментально стало злым. — Я не буду этого говорить. — Яшкин пожал плечами, облизнув губы. — Не топи ты их — они же не безрукие инвалиды. Они же вполне понимают что делают. — Иногда я в этом сомневаюсь. — Рома, всегда в этом сомневаешься. — Яшкин усмехнулся, — Поэтому, если перестроишься, я готов подумать над тем, чтобы вернуться в СКА. — Почему? — Искренне удивился Ротенберг, — Какого черта… То есть тебе надо было отыграть всю игру с капитанской нашивкой в Татарстане, в который ты бежал не завязывая коньков, а потом сесть ко мне в машину, и заявить такое… — Я понял то, что давно в душе покоя не давало. — Яшкин выглядел максимально уверенно и серьезно. Он умел врать ему в лицо. Это не Радулов, которого не обманешь никогда и никак. Тут обмануть еще легче, чем отобрать конфету у грудного ребенка. Сейчас он ему поверит, и потом, когда поймет, что его обманули — будет очень больно. — Я достоин капитанской нашивки в СКА, даже при нынешнем составе, но вот в Ак Барсе я ее не достоин. У них больше половины состава играет либо на уровне со мной, либо выше. Я готов проиграть тебе следующую игру. — Он улыбнулся, почувствовав чужую руку на своем колене. Он знает, что ему никто не посмеет признаться в том, что они проиграли с сухим счетом, просто чтобы через месяц выиграть. Это был ход ва-банк. Он знал, что команда до сих пор молчит в тряпочку и держит все тайны внутри коллектива от главного тренера. Причем, догадывался, что другие тренера, как обычно, обо всем знали, но и у них не хватит силы воли признаться в этом. — Только ты клянешься мне, что больше не будешь вести себя на лавке, как Радулов на льду. — Что?! — Не поверил его словам Ротенберг, — Что ты собрался сделать? — Я готов заставить Казань опустить руки, и дать тебе и ребятам увезти через месяц отсюда такую же разгромную победу, с каким поражением вы завтра улетите отсюда. — А тебе позволят это? — Позволят, в этом не сомневайся. — Он протянул ему руку, — По рукам?       Ротенберг хмыкнул, уставившись на руку в синяках и ссадинах. — Значит… мне надо вести себя как Ларионов или Билялетдинов, а ты уступишь мне? — Ага, как Радулов бы сказал, я готов тебе отсосать. Только ты так держишься на протяжении всей регулярки, а не одну-две игры. Если я увижу, что ты успокоился, я вернусь к тебе как миленький. — Досрочно? — Удивился он, уже готовый пожать руку. — От тебя зависит.       Ротенберг хмыкнул, и с гордостью пожал крепкую руку. — Так-то лучше. А то мне парней жалко. — Дима откинулся в кресле, кратко глянул в окно, проводив взглядом свой дом, — А куда едем? — На самом деле я бы поесть заехал. — Он хмыкнул, посмотрев на часы, — Ну что, местный, дашь совет по хорошему ресторану.       Дима кивнул, и сказал адрес. На следующем перекрёстке машина поменяла направление. Они приехали в лучший ресторан города, и с великой радостью там принялись ужинать, обсуждая рабочие моменты. Дима рассказывал ему о том, где конкретно они проебались, увлеченно поедая еду. Они выпили бутылочку шампанского на двоих. Дима боялся пить больше. Смотря на то, как Дима аккуратно разрезает кусок мяса, Ротенберг подпер голову рукой, и сказал: — До моих юристов долетел слушок, что вы с Автомобилистом вытворяли пару дней назад. Димка, я тобой разочарован. — Почему? — Удивился Дима, подняв голову от горячего, и облизнул вилку, задумчиво прожевав очередной кусок, — Привык делить меня только с Нади? А теперь вот так, да. Радулов прекрасно работает сутенером. И с легкостью продает меня, словно я его собственность. — И сколько же ты стоишь теперь? — Екатеринбург купил меня за три тысячи евро за ночь. — Он усмехнулся, — Саша поднял бы ценник персонально для тебя. Ты же из столицы — парень не бедный. — Как он тебя испортил. — Прошептал Рома, — Я так жалею, что не удержал тебя под нашим свитером. Тебя все два сезона следующие надо будет перевоспитывать. Долго и тяжело.       Яшкин откинулся на стуле, и улыбнулся. — Скажи, а что хочешь от этого вечера? — Он запустил руку в волосы, смотря в глаза бывшему главному тренеру, — Мы с тобой о возможном контракте уже договорились, кости и твоим и моим перемыли. Но я вижу, что ты не настроен меня отпускать. — А ты как думаешь? — Рома сложил руки перед собой. — Паспорт у меня с собой.       Улыбнувшись ему в ответ, отодвинул от себя пустую тарелку и взял тарелку с десертом. Они закончили ужинать уже за полночь. Расплатились каждый за себя, и Дима без лишних раздумий уселся в машину, отправившись до отеля. Теперь другой. Уже пятизвездочный. Прихватив свой паспорт, пошел следом за Ромой, пряча лицо под воротник куртки. Зашел следом в номер. Повесил куртку, и вжался в стену, закрыв за собой. Схватился за пиджак Ромы, и, притянув его к себе замер. Не стал проявлять инициативу. Но вот мягкая и теплая рука прошлась по темно-зеленой ткани. — Во сколько самолет? — Прошептал Яшкин, обкусывая губы, опустив взгляд на расстегнутый воротник. — Только в десять. — Прошептал ему Рома в ответ, и, прижав к себе, начал целовать первый.       Дима довольный отвечал на поцелуй. Как он отвык уже спать с кем-то трезвый. Как он отвык от него. Стоило ли привыкать по-новой? Он надеялся получить ответ за эту ночь. Вспомнить, от чего уходил. Надеялся, что станет легче окончательно отказаться от Санкт-Петербурга. Уселся на кровать, уперевшись в нее руками. Внимательный взгляд следил за руками. Когда пиджак остался на стуле, он улыбнулся, когда увидел в руках бутылку с выпивкой. — Я сейчас очень много пью. — Он покорно открыл рот, и сделал несколько глотков, — Спасибо, так легче. — Да, тяжело потом с тобой придется. — Он отрицательно покачал головой указав пальцем на него, — Сначала раздевайся, потом дам еще.       Увидев заветную бутылку в руках, Яшкин покорно с тянул с себя как худи с футболкой, так и штаны с трусами. Встав на колени перед ним, тут же приоткрыл рот, и начал жадно хлестать алкоголь прямо из бутылки, наслаждаясь мягкими поглаживаниями по голове. Отстранившись, довольно облизнул губы, и потянулся уже за поцелуем сам. — И куда только медики ваши смотрят… — Рома отвел руку с бутылкой, — Подожди. Пока ты еще в состоянии думать я обязан тебя предупредить. Радулов не так прост как тебе хочется, Дима. И ты зря на него так вешаешься у всех на виду. Он предатель. Страшный обманщик и лжец.       Отставив бутылку с высокоградусным весельем, Рома расстегнул свою рубашку, стягивая ее с себя, внаглую уселся на него, вжав в кровать. Повернув аккуратно голову, отрицательно покачал головой, увидев синяки расползающиеся по коже. — Знаю. — Хмыкнул Дима, и улыбнулся, увидев на руке, что долгое время была в гипсу, остался шрам и довольно жуткий синяк. — Ты мне нового ничего не сказал. Прекрасно знаю на что он способен. Знаю, как он меня при всех обзывает шлюхой и проституткой. Знаю, что считает меня недалеким и безголовым. — Он поднял взгляд, — Я уже привык к такому отношению к себе, потому что весь прошлый сезон слышал те же самые слова от тебя. У вас с Радуловым не так много отличий… — Ты не понимаешь о чем я хочу тебе сказать. — Он повернул голову, заметив, как его взгляд остановился на бутылке. — Нет, ты нужен мне пока адекватный. Не смотри туда. — А я не хочу дальше продолжать этот разговор. — Фыркнул Дима и медленно улегся на койку, раскинув руки в стороны, — Ты хочешь меня с ним рассорить чтобы я еще быстрее с Казани ушел? Не дождешься, этого не будет. — Я верну тебя к себе легальным путем, а не испортив твои отношения между всей командой. — Рома мягко поцеловал его, перейдя на шепот, — Я просто дождусь сам, пока ты поймешь в какой тупик себя загнал. Просто тебе, с твоей невнимательностью, как раз хватит все твоих два сезона. Хочу дать тебе твою любимую команду «бежать» чтобы ты дошел до происходящего раньше, чем тебе самому станет тридцать семь, и у тебя у самого пойдут последние сезоны в КХЛ. — Ничего не тупик. — Дима, себя хоть послушай. Радулов никогда не полезет за словом в карман. — Он немного поерзал на его бедрах, и провел рукой по мышцам, — Давай посмотрим на это с другой стороны. — Дима тут же кивнул, смотря на него, — Ты думаешь он перестал отплевываться от СКА? Вдруг ты не понял — нет, не перестал. Скажу секрет, что раскроется только ближе к концу декабря — он уговорил вашего главного менеджера вытолкнуть Жафярова. — Яшкин в шоке уставился на него. — Дамира хотят забрать в Авангард до конца года. Вспомни, пожалуйста, весь сезон с самого начала. Он играл в половине игр из всех тех, что провел Ак Барс. И за него ведь никто не заступился из команды. — Дима отвел взгляд, нахмурившись. Слова Ромы прекрасно накладывались на его воспоминания. Но ему было страшно подумать, что Радулов решил поступить по-другому и просто лишил его лучшего друга рядом. — А теперь скажу обо всем том, что вам, как игрокам — никогда не видно. И Дамир скорее всего тебе ничего не сказал, хотя мог. Просто он тоже понял, чей голос тоже слышен в тренерском штабе. Сначала его предлагали нам обратно. Так же как и тебя. Просто тебе об этом говорить не стали. А он уже давно знает, что Ак Барс к нему не очень хорошо настроен. В плане руководства. По команде, я так посмотрел, к нему-то хорошо относятся. Потом, когда я узнал о том, что ты мог вернутся к нам под звезду, предложение исчезло. А Дамир без тебя не так интересен. Особенно с его статистикой которую ему сделали в Казани. Он не стоит теперь и половины своего контракта. Прекрасная работа — просидеть половину сезона на лавке, покрываться мхом, а потом быть проданным за бесценок. И это хорошо, если Авангард его заберет, посмотрев на его прошлые игры. А если нет? Я и Дамиру дам пару советов, как поставить Казань на место. — Не трогай его. Дамира тоже много где судьба потаскала. Что касаемо Казани… Его первым забрали со СКА. — Дима растерялся, — Я просто пошел за ним следом, потому что в Петербурге не захотел оставаться. Надо было куда-то дернутся, а тут и Шипачев и Кагарлицкий и теперь еще Дамир. — Он вдруг нахмурился, — Ты зачем мне врешь? — Мы с тобой сейчас враги по турнирной таблице, но я продолжаю тебя считать очень близким человеком. Я хочу обезопасить тебя от чудовища что душит тебя. Я не хочу увидеть как тебя потом по такой же скидке продадут еще куда-нибудь. Выше меня тоже есть руководство. И если я и смогу кого-то уговорить, то точно не всех. — Поздно ты спохватился. — Дима отрицательно покачал головой. — Есть огромная проблема в Ак Барсе, — он уставился на него, — мы с Радуловым спим. — Именно поэтому я тебе сейчас об этом говорю. Я знаю о всем том, что с тобой происходило, пока вы друг к другу притирались. И видел тебя, как на тебе живого места не было. И я знаю насколько ты еще бываешь наивным. А теперь…? Теперь ты веришь, что капитанская нашивка тебе просто так досталась? Тебе не интересно почему она на тебе, при живом-то капитане? — У Автомобилиста Широков тоже вполне живой и дееспособный, тем не менее Трямкин рассекает с капитанской нашивкой и ни у кого к нему вопросов нет. У меня с чего должны быть вопросы? — Потому что Широков с такой статистикой, с которой он должен сам Автомобилисту платить, за то что те его держат в составе и дают играть через игру. А твой Радулов у тебя-то в команде с прекрасным плюсом в статистике. И сам знаешь, что кроме него достойных полна лавка. — О чем ты мне говоришь? — Удивился Дима. — Ты же знаешь, я не понимаю намеков и не вижу полутонов. — О том, что Радулов уступил тебе капитанскую нашивку, чтобы потом тебя за это разъебать. Любой твой косяк, о котором станет известно ему — похоронит тебя. Только попробуй где-то оступится, и капкан захлопнется, в очередной раз оставив тебя в ловушке. Саша знает о всех твоих слабостях, и пользуется ими. Я их тоже знал — но никогда себе не позволял делать больно тебе. Только все с твоего согласия. Только с твоего разрешения. Я спросил у тебя, пойдешь ли ты капитаном. И я дал тебе капитанскую нашивку именно на слабом сопернике. Чтобы даже если ты оступишься и рухнешь, чтобы не было так обидно. Чтобы ты не начал сомневаться в себе. Чтобы тебя не сковал ужас от того осознания, что тебя швырнули в самое пекло в одиночестве разбираться с проблемами. Но ты подпустил его близко. Сколько раз тебе стоило оступится, чтобы он воспользовался тобой? — Дима шмыгнул носом, молча слушая его приятный и тихий голос, принимая его слова за правду. Внутри появилась боль. Взгляд снова остановился на бутылке. — Одного раза хватило. Ты умеешь прикидываться милым и послушным мальчиком. Ты умеешь укусить когда надо. Никого никогда не прощаешь. Но с Радуловым не получилось в ответ укусить. Ты напился и показал все свои слабости. А потом отхватил за них. Да еще и ладно бы только от него. Ладно бы только раз. Не только, ведь? — Яшкин потерянно покачал головой согласившись с его словами. Как он мог довериться Саше? — Какая предсказуемость. А что дал тебе Радулов? Уступил тебе свою нашивку, оставив один на один с командой, которая максимально в разбитом состоянии после стольких поражений подряд. С графиком игр, где на ближайшие восемь игр до конца года — одни поражения. Где явно все в кулуарах слышали о том, какая ты тряпка, и как раз от бывшего капитана. Где явно все видели, как тебе бывает плохо. Ты ведь не всегда успеваешь сдержать себя в руках. Хорошо, черт с ним с командой. Они же все мастера — в кого пальцем не ткни. Только вот… все первое звено рассыпалось. Радулов ушел не один — потащил за собой и Шипачева. А без Вадима вам тяжело. У него лучшая статистика в команде. Он лучший почти во всех списках. А тут ты остаешься без него. И прямо перед игрой на тебя полетела лавина из проблем. Тебе не дали подготовится — просто плеснули в тебя из-за угла ледяной водой. — Ротенберг мягко провел руками по его руке, и, сжав ее за запястье, второй медленно начал загибать его пальцы, — Ты один, против команды, которую тяжело победить. Против команды, с которой тебе самому тяжело играть. С нашивкой капитана, к которой ты оказался не готов. Без Шипачева по одну руку и без Радулова по другую. С хвостом из тотального поражения. Радулов пошел на это — утопить морально тебя. Но ты выиграл эту игру. Справился с этим? — Он вдруг улыбнулся. Мягко отпустил руку склонился к нему, мягко провел пальцами по голому плечу, — А нет… Ты оступился. Оказавшись со мной в ресторане, а потом еще и в отеле. Я-то тобой не пользуюсь. А он — легко. Он ждет от тебя когда ты оступишься. Если о том, что случилось сегодня вечером никто не узнает — ты удержишься до следующей игры. Игра с Металлургом следующая. С командой, которая заняла первое место в Восточке, и не слезает оттуда последние полтора месяца, разъебывая всех без оглядки на города по прописке. Сколько у вас шансов победить? Объективно-то? Я ставлю на то, что Радулов и Шипачев оставят тебя все так же одного. И потом не уступят тренера, забрав у тебя из звена Жафярова, снова отправив его на лавку, не включив даже в список на игру. Ты лишишься еще одного друга. За спиной гораздо комфортнее, когда ты уверен во вратаре. — Он улыбнулся, — Я видел что в заявку вернулся Мифтахов. А кем является твой другой лучший друг? Только третьим вратарем. Все, что с тобой происходит, происходит только потому что Радулов тебе не уступит. Хоронить себя он не станет. Команду потопить одному тяжело. А тебя из игры надо вывести. — Дай мне выпить. — Серьезным тоном сказал Дима, внезапно прервав его.       Рома дотянулся до бутылки, и, прижав Диму к себе, начал поить его с бутылки, давая ему напиваться. — Дальше дело за малым. — Прошептал Ротенберг, рассматривая крепкое тело, — Он убьет тебя, Дима. Не фактически. Но морально. Настроит против тебя команду. Он считает что достоин этой нашивки больше, чем ты. Он будет раз за разом над тобой смеяться. Не слушать твое мнение. Не ставить тебя в известность о происходящем. Он не уступит тебе. Никогда добровольно. А перечить ему не каждый сможет. — Какой ты предлагаешь мне вариант? — Спросил Дима, с неохотой отпрянув от бутылки, — Что мне делать? — Может быть стоит вернутся обратно в СКА? — С надеждой ответил вопросом на вопрос Рома. — Возможно. — Улыбнулся Дима в ответ, с неохотой согласившись, — А кроме этого варианта, как бежать обратно к тебе? — Ударь его в ответ. Поставь его в известность, что ты не детсадовская девочка, и умеешь не только плакать и недовольно топать. Ты никогда никому не уступаешь. — Он жадно поцеловал его, прижав к себе, — Не прощай его в очередной раз. Дай ненависти место. Я знаю, ты можешь. Я знаю, что ты достоин ударить его за все то, что он с тобой сделал. Я знаю, что ты стал мстительным и злобным. Я тебя таким успел воспитать. Месть — правильное желание. Не давай себе даже мысли о том, чтобы извинится. Сначала вспомни, принес ли хоть раз он тебе извинения? — Дима отрицательно покачал головой. — Совсем никогда? — Нет. Я не слышал от него ни разу извинений. Он никогда не слушал меня. — Растерялся Дима, обняв Рому за шею, — Он никогда не останавливался, когда делал мне больно. Только пока самому легче не становилось. Только пока сам не захочет остановится. Не важно ему, больно ли мне. Не важно, стыдно ли мне. — Он выродок. — Прошептал Ротенберг. — Выродок. — Согласился Дима, смотря в глаза Роме. — Он достоин получить в ответ. — Достоин. — Ты его ненавидишь. — Я люблю его. — Растерялся Дима, — Я не… — Ты его не любишь. Ты научился изгибаться так, чтобы тебе не было больно. Это не любовь. Это болезненная привязанность к человеку, который тебя ненавидит и использует. Ты самостоятельная личность. И ты в нем не нуждаешься. — Ротенберг мягко провел рукой по покрасневшим щекам, — Дима, смотри мне в глаза. Скажи об этом в слух. Ты его ненавидишь. — Я… — Он снова замолчал, чувствуя сильную боль внутри. — Он утопит тебя. Ты обязан ударить его в ответ. Не прощать его больше никогда. Сделай ему больно. Отомсти за все то, что он с тобой сделал. Ты поступишь правильно. Не слушай его. Он тебе никто. Дай волю ненависти. — Тихий голос бывшего тренера, шепотом раздавшийся в голове пробуждал мурашки. Дима крепко закрыл глаза. Он сможет? Он сможет. — Избей его. Поставь выскочу на место. Ты теперь главный. Твое мнение важнее всего. — Дай мне выпить. — растерялся Дима, — Я не хочу говорить больше на эту тему. Лучше выеби меня так, как я выебал тебя сегодня на льду. — А ты сам этого хочешь? — Хочу. — Дима довольно улыбнулся, — Вот этого я хочу сам. И плевать, чего мне этого будет стоить.