Два медведя в одной берлоге

      Казань. Квартира Александра Радулова. Яшкин проснулся в районе десяти утра в хозяйской спальне. Перевернувшись в кровати, дотянулся до своего телефона и тут же взял трубку. Почти пол часа валялся в кровати в одиночестве, разговаривая с Нади. Она все еще сильно беспокоится за него. Планы под конец года рушатся и Яшкину с утра пораньше прилетает новость о том, что новый год он будет праздновать в гордом одиночестве. Делать нечего — только в очередной раз смирится. Он откинул телефон обратно на тумбочку и, перевернувшись на живот, уткнулся лицом в подушку, и натянул на голову одеяло. — Эй, герой-любовник, ты собираешься собираться? — Раздался голос откуда-то из квартиры. — Я никуда не пойду. Авангард меня сегодня добьет. — Дима обнял подушку, закрыв глаза. — Идите нахуй. Я сегодня останусь тут. — О как. — Он услышал шаги. — Навел порядок и думаешь тут можно поселится? — Да, я достоин того, чтобы сегодня лежать тут. — Он взял паузу, почувствовав как сползает одеяло, и отвернулся в другую сторону. — Саша, они же нас разъебут. — Да. И мы должны попытаться их остановить. Ты сам это знаешь. — Знаю. — Согласился Яшкин, уставившись в окно, где был вид на другую часть города. Едва заметно улыбнулся, увидев и крышу своего дома. — У меня плохое предчувствие. Что по составу? — Ну… — Рука Радулова прошлась по спине, — ЗХБ решил поставить твоего дружка-кружка поближе. Предлагаю вам на двоих что-нибудь сообразить. — Ага, поближе. — Он перевернулся с живота на бок, и уставился на Радулова, что сидел перед ним уже одетый, — Почему Дамиру играть не дают? Нахуя его вообще взяли? Чтобы он на лавке сидел? Сам же знаешь, что он отлично играет. Почему ты не заступишься за него? — Потому что это твой друг, а не мой. И мне кажется, что нападающих которые в состоянии бросить по воротам и попасть — в команде достаточно. — Ага, именно по этому мы проигрываем в сухую, не в состоянии пробить не то что Локомотив с Северсталью или Спартак с Магнитогорском, а даже Китай. Тебе напомнить с каким счетом мы ушли от них? — Так, сначала скажи, а хули ты мне опять скандал хочешь закатить? — Искренне удивился Радулов, и указал рукой на окно, — Иди и выскажи это ЗХБ. Я-то чем могу помочь? — Ты же капитан, блять, а не я. Я со своим мнением вообще не всрался, пока есть вы с Шипой и Сафоном. Я тут просто так… Фоновой преградой у вратарей поработать. — Ага, прекрасная из тебя получилась преграда, что выше тебя в списке снайперов только недосягаемый Голдобин. — О, а что, я Буше уже обогнал? — Когда Саша порылся в телефоне и протянул его экраном вперед до Димы, гордо кивнул. Яшкин уставился на яркий экран большой таблицы, где и правда у него очков было на три больше чем у Рида Буше, но на двенадцать меньше чем у Николая Голдобина. До первого места он не угонится, даже если Коля сляжет с травмой до конца регулярки, а вот Буше легко может спихнуть его обратно на его третье место. Он за этим американцем долго гнался. Видимо игра с Автомобилистом помогла. — Классно, блин. — Он улыбнулся, и обнял край одеяла, не собираясь вылезать из теплой кровати, — Ты думаешь меня кто-то слушать станет? — Ну ты можешь попробовать раскрыть рот не только на меня. Ты же как-то допер до своей капитанской нашивки в своем Питере. Там же тоже хватило сил заставить тренеров поменять состав. — Когда Дима осторожно кивнул, Радулов развел руками и слез с кровати, — Я посмотрю, что ты надумал за три месяца игры в этой команде. Если мне понравится твой план — я его при всех поддержу. Давай, вставай. Пора родину защищать. — Если бы мы были на реальном поле боя — Татарстану пришлось бы давным давно сменить флаги. — Ты не ту республику тогда представляешь. — Саша надел куртку и пошел в носках по квартире, — Тут не получится лечь на лед и сказать, что не будешь играть. Тут только все тяжелым трудом. Только честным трудом, Яша. Иначе Ак Барс не работает.       Яшкин смирился с тем, что проваляться весь день в кровати и очередную игру полную позора пропустить не получится. Они собрались и пошли на игру. Тренировка, раскатка, краткие наставления от тренеров. Кто-то глянул на прогнозы ставочников. Уже никто в них не уверен. И тем более эти ребята с огромными аналитическими штабами. — Если мы эту игру проиграем, — задумчиво сказал Билялов, уставившись на турнирную таблицу, — то мы застрянем навсегда на восьмой строчке.       В раздевалке повисла пауза, полная раздумий. Каждый из ребят понимал, что силы опять не равны. Составителям расписания игр захотелось оторвать руки, а Авангарду переломать ноги. Возможно так они выиграют. Радулов встал в центре раздевалки, и кратко обернувшись, уставился на время. Осталось совсем немного до начала игры. Он тоже прекрасно чувствовал, что они уйдут с очередным поражением и в этот вечер, как и в прошлые семь подряд. Надо было хоть что-то придумать. Его очередь поддерживать команду. Капитанская нашивка обязывала толкнуть мотивационную речь, но он не умел такие вещи исполнять. — Так, парни, слушайте сюда. — Голос Радулова заставил всех очнутся ото сна и своих мыслей. Его взгляд проходился по лицам нападающих и защитников, что сидели с грустными лицами. — Нам нельзя расклеиваться. Не смотрите на то, что Авангард стоит на второй строчке в Восточке. Мы знаем лучше них как они играют. Давний враг, которого надо победить любой ценой. Иначе, Беляш окажется прав, и мы зацементируемся в самом шатком положении. Не лучший вариант встретить новый год за пределами зоны плей-офф. — И что ты предлагаешь? — Спросил Сафонов, задумчиво смотря на свою джерси с нашивкой альтернативного капитана, — В очередной раз разбиться насмерть, и максимум что заработать — это овертайм? А потом снова его с грохотом провалить, пропустив очередного коротышку-дружочка до пустых ворот? — Да, это все что мы можем сделать. — Радулов развел руками, — И это то, что мы делаем лучше всего. — Это хреновый план, нужно срочно искать новый. — Констатировал Шипачев, смотря на Радулова, — И то, что предлагают тренера нам не подходит. Ты сам это знаешь. — Знаю. — Согласился капитан, расхаживая из стороны в сторону, и поднял голову, осматриваясь, — Может у вас есть идеи? Может кому-то виден выход? — Давайте предложим им уступить? — В отчаянии спросил Евсеев, уставившись на коньки, — Вдруг они сжалятся над нами? — Мы играем честно. — Радулов повернул голову к молодому защитнику, — Мы никогда на это не пойдем. Таких вещей в этой раздевалке даже озвучивать нельзя. Я тебя предупредил — в следующий раз за это получишь по морде и пойдешь сгорбившись вон с команды. Только честный труд. — Ну значит тогда признай, блять, что никто из нас не справляется со своими обязанностями! — Кагарлицкий швырнул перчатки в пол, — Мы просто резко разучились играть. Всё! Из нас всех играют нормально только вратари! И только Ахтямов с Биляловым держат нас на плаву. Мы ни за кем уже не угонимся, ничьи тактики понять не можем. Просто безрукие тупорылые бездари!       Яшкин сидел рядом с Жафяровым, опустив голову. Дамир повернул голову, и осторожно предположил, смотря на Диму: — А вдруг реально проблема не в нас? — А в чем? — Удивился сидящий по другую сторону от Яшкина Кателевский, — В составителях расписания игр? — Он подпер голову рукой, — У Спартака нет таких проблем. У Авангарда нет таких проблем. У Динамо и то нет таких проблем, вместе с Магнитогорском. — А вы с чего вдруг решили, что мы играть не умеем? — Парировал Яшкин в ответ, подняв с неохотой голову, и медленно поднялся с лавки, — Мы че, блять, первый день в континенталке? Или только вчера с детско-юношеской вышли? Давно не видели свои фамилии в списках лучших игроков месяца? Там не только Билялова показывают. И вас тоже видно очень часто. Знаете, вот Автомобилист нихуя не лучше играет. И их тоже на плаву только вратари держат. — Поэтому с ними мы и умудрились выйти на овертайм, и то, с большим трудом. — Сафонов отрицательно покачал головой, и наконец натянул свою джерси, — Мерзость какая! Только, Дима, даже Автомобилист стоит на пятой строчке, а мы все еще на седьмой. Мы играем лучше только Адмирала, Барыса и Нефтехимика с Сибирью. Ахуенно, да? — Илья уставился на Яшкина, и вскрикнул, — Если мы сегодня проебем, а Сибирь выиграет, мы даже тут не удержимся! На что ты надеешься?! — На турнирную таблицу не смотрите. — Яшкин встал рядом с Радуловым, — Учтите, что там тянутся все наши косяки за три месяца. А у нас очень много хуйни случилось еще на старте регулярки, и мы хлебнули там горя, пока все остальные только разгонялись. На игру свою смотрите. Чего вы цепляетесь друг к другу? — Он пожал плечами, — Мы все умеем играть. Каждый из нас тут получил свое место не за красивое лицо и длинные ноги. Мы тут все собрались, потому что мастера своего дела. Но бесконечно проигрывать невозможно. Даже у Барыса из тридцати игр четыре победы. — Все вдруг рассмеялись. — Ну, блять, мы тоже те еще выпиздки, ну че теперь сделать… Ну мозги есть, руки тоже не из жопы. Мы большинство игр проигрываем прямо с самого начала игры, а потом не можем отыграться. Давайте попробуем сделать хоть что-то по-другому. — Например? — Удивился Радулов, уперев руки в бока, — Что ты предлагаешь?! — Попробовать разъебываться не на последнем периоде, когда уже коньки на всех полыхают, а счет улетает за четыре шайбы. — Дима пожал плечами, смотря на капитана, — Попробуем убиться прямо на первом периоде, и заработать себе максимально большой отрыв. Пока они будут бегать за нами, все силы на льду оставят. — Он указал на Лямкина, — Че, блять, думаете Никите было заебись бегать за Волком? — Так нам сил не хватит до конца игры. — Шипачев отрицательно покачал головой, — Если мы выскочим и начнем тут исполнять прямо с первого периода, то в третьем периоде ляжем плашмя по зоне, и враги будут просто прыгать через нас. — У всех получается, а у нас нет? У этих злодеев в красных шортах же хватило сил выебать нас еще в первом периоде, хоть они и сами все выдохлись. И они-то выиграли. Мы явно не хуже. Попробуем? — Яшкин отрицательно покачал головой, и уставился на Радулова, — Ты капитан. Нужно твое мнение. — Ну а хули, терять все равно нечего. — Саша задумчиво почесал затылок, и кивнул, — А похуй. Давайте. Вдруг реально прокатит. — Серьезно? — Удивился Сафонов, — Мы так быстро бегать не умеем. Мы не Торпедо и не Северсталь… Да и Авангард поспортивнее нас будет. — Их тренера явно не будут готовы к тому, что мы начнем исполнять прямо в первом периоде. — Шипачев кивнул, — Мы просыпаемся только либо после третьей пропущенной шайбы, либо ближе к концу второго периода. И они могут не ожидать этого, как мы не ожидали от Екатеринбурга, что они нам закатят формулу один. Можно попробовать.       Раздался вызов на лед. Радулов развел руками, и сказал: — Все все поняли? Не экономьте силы. Играем в первом периоде так, как играем в последнем. И будь что будет. — Сгорела хата, гори сарай. — Тимур поднялся, отправившись первый на выход, — Да и правда, хули, самое время начать дергаться. Дальше же СКА будет. Там можно вообще отказаться играть — и то лучше для репутации будет.       Команда вышла на лед, и столкнулась лицом к лицу со старым соперником. Дружеское пожимание рук в первом периоде, и началось исполнение того, чего, кажется, даже тренера Казани не ожидали. Все дружно послушались Яшкина с Радуловым, и начали носится по льду на таких скоростях, когда за ними не все угонятся. Болельщики в восторге. Тренера лишь перешептывались, наблюдая за тем, как раз за разом выскакивают один на один нападающий на вратаря, и поражает ворота. И первый раз за долгое время они ушли уставшие с первого периода со счетом два-ноль. Расселись на лавках насквозь мокрые, но на лицах сияли улыбки. Тренера похвалили команду за проделанную работу, подправили состав, поменяв местами нескольких защитников и нападающих, и отправили на второй период. На очередной паузе после вбрасывания, к Радулову подъехал Шарипзянов, и, приобняв свою клюшку, спросил, тяжело дыша: — Вы чего на таких скоростях носитесь?! — Рассмеялся Дамир, — Первый раз за вами не угнаться. — Яшкин решил попробовать дать совет для команды. — Саша улыбнулся ему в ответ, и, расстегнув шлем, снял его, убрав мокрые волосы, — Я решил дать ему шанс на его советы.       К ним приехал и Ткачев. Услышав, под чьим руководством команда так действует, Владимир положил руку на плечо своему капитану и спросил: — Так вы все под «крокодилом» или под «спидами»? А то знаем мы, как в Петербурге можно разогнаться. Бывали в Петербургах… — Ой, да че вы начали опять. — Радулов усмехнулся, надев обратно шлем, и сказал, — Все нормально. Просто послушали талантливого мальчика. Вот и начало получаться. — Может тебе стоит Яшкина капитаном сделать? — Заинтересованно спросил Дамир, уставившись за спину Радулову. — А то мы сейчас вам, какое, уже девятое поражение нанесем?       Саша обернулся, смотря на то, как Шипачев с Яшкиным и Кагарлицким увлеченно что-то обсуждали под чутким руководством главного тренера. Вадим ткнул перчаткой в план, и следом пихнул двадцать третьего в плечо. Тот начал громко смеяться, отрицательно закачав головой. Радулов перевел взгляд на Авангардовцев. — Ой, ты посмотри на его взгляд… — Владимир подпер голову рукой, повиснув на Шарипзянове, — Саша, как ты испортился, это просто беда. — Что со мной не так? — Удивился Радулов, разведя руками, — Че за хиханьки и хаханьки надо мной? Давно не усирались в моих руках?! Вы уже третья команда которая надо мной так угорает. Только все хоть тайком, а вы прям мне в лицо — ничего уже не боитесь, черти ахуевшие. — Да вся континенталка уже в курсе. — Дамир пихнул его легонько в плечо, — Знаешь, кажется связка Атанасова и Летунова, так же как и Порядина с Голдобиным не такая известная, как Радулова и Яшкина. — Трямкин похвастался нам той фоткой с ресторана. — Владимир громко расхохотался, — Вы даете, парни, конечно… — Да во мне литр «Белуги» был, а в нем все два… — Радулов сам вдруг рассмеялся, — Ой, идите нахуй, я че, блять, еще перед вами отчитываться буду?!       Они дружно над ним стояли и смеялись. Яшкин, перескочив бортик, быстро подъехал к капитану сзади, и обнял его за шею, прижимаясь сзади. — Они меня уже заебали. — Радулов повернул голову, — Дима, ебнешь им посильней… — Так ты сам прекрасно справишься, я тебе для этого не нужен. — Яшкин уставился на Ткачева и Шарипзянова, которые продолжали громко хохотать. — У нас пошла коммерческая пауза, а не комическая. Куда ты сборник шуток достал? Ты им тут стендап хуяришь? — Нет, они над нами смеются. — Радулов пожал плечами, — Считают, что мы с тобой парочка — гусь и гагарочка. — Они так не одни считают. Мне сегодня утром Нади заявила, что ревнует меня к тебе. — Дима обнял его уже за талию, прижавшись сзади к нему, — Да блин, хорош ржать, ребята. — Как ты его таким сделал? — Искренне удивлялся Дамир, оперевшись о Ткачева, что от смеха уперся уже руками в лед, чтобы окончательно не упасть, — Ты что за маг и чародей? — Каким я его сделал? — Дима переглянулся с Сашей и они уже вдвоем стояли и потерянно наблюдали за тем, как вся лавка Авангарда тычет в них перчатками и громко смеется, — Я пропустил начало сюжетной ветки, а можно мне экскурс в историю дать? — Я тоже не понял каким ты меня сделал. — Радулов пожал плечами. — Ты не дал мне дослушать и сам ничего не понял. Слушай, тебе не интересно? Не мешай другим. — Ты сделал его добрым! — Синхронно воскликнули Дамир с Володей. — Ты испортил Радулова!       Яшкин уставился на Радулова, и тот, не выдержав, сам вдруг громко расхохотался. К ним приехал и Шипачев, решив присоединится к общему веселью. — Чего тут происходит?! — Вадим едва успел удержать на ногах Радулова, — Блять, да стой ты, капитан хуев. — Они сказали мне, что я испортил Радулова. — Яшкин потерянно уставился на Шипачева, — Я не знаю, это упрек или комплимент. — Так так и есть. — Вадим пожал плечами, обняв Радулова, что повис на нем, улыбаясь всем на своей лавке. Там, как и на лавке Авангарда стоял хохот, — Ты видишь, что вот это какая-то тявкалка с капитанской нашивкой, а не грозный Тасманский Дьявол. У его родителей в Москве три шпица живет, так ты знаешь, они и то злее выглядят, чем наш капитан. Ты его испортил! — Пиздец, последний душевнобольной был на всю лигу, и того вылечили. — Ткачев наконец выпрямился, и вытер слезы об перчатки, — Ебать, Радулов, ты попал… Если ты вдруг не понял, то ты попал… — Куда? — Радулов повис на шее Шипачева, и уставился на Дамира с Владимиром, — В сети которые он метил? Ни в коем случае. Я просто без жены одичал.       Яшкин уставился на Сашу, и демонстративно отрицательно покачал головой. — Пошли, я тебя до лавки провожу, а то еще заблудишься… Капитан.       Дима протянул ему руку. Радулов же отдал клюшку Шипачеву. Дал приказ Яшкину замереть, а сам медленно объехав Шарипзянова и Ткачева по чужой зоне, осмотрелся. Яшкин замер, стоя к ним спиной, и осторожно поднял руки, схватившись за клюшку с двух сторон и готовый ко всему. Вдруг Радулов разбежался, и, подпрыгнув, заскочил на спину Диме, едва его не свалив. Чуть поелозив, повис на нем, и указал рукой на лавку, второй успев у Вадима отобрать свое орудие труда. Под общий хохот, едва передвигая ногами, Яшкин покатился до лавки, согнувшись в три погибели, и держа капитана за ноги, чтобы он не съезжал, повез на своей спине через все поле. Усадив на бортик, поехал, наконец, на вбрасывание под общие аплодисменты. Радулов же уселся гордо на лавку, решив поменять изоленту на крюке. Сил на второй период им еще хватало, и, грабанув на выходе из зоны Венгрыжановского, вторая тройка казанского нападения с легкостью реализовала план, который им рассказывал Зинэтула, и они отправили третью шайбу в ворота на последней минуте.       В раздевалку все вернулись радостные и громко хохотали над Радуловым, что стоял и кривлялся Яшкину во все свои пятнадцать зубов. Дима же хохотал, едва стоя на ногах. Сняв с себя изящным жестом джерси, сунул ему ее в рот, и оттолкнул от себя. Радулов с грохотом рухнул прямо в ногах у Юдина и Кагарлицкого. Саша швырнул грязную тряпку в общую кучу, и сказал, вытянувшись на полу: — Детка, не при всех!       Яшкин уселся на него, и, схватив за джерси, жадно начал целовать. У двух Дим на лицах нарисовалось искреннее удивление. — Пизда. — Растерялся сидящий недалеко Галимов, уставившись на парочку и, подняв взгляд на Шипачева, что стыдливо закрыл руками лицо, — Вадим, а кто их теперь разнимать будет?! — Там бесполезно. — Махнул рукой Ахтямов, — Это вот…пока сами друг от друга не отлипнут.       Юдин осторожно наклонился к целующимся и, коснувшись плеча Яшкина, спросил: — А ты в курсе, да, что через поцелуй не забеременеть? Ты куда в него с такой жадностью… — Так ему же зубы не мешаются… — Кагарлицкий подпер голову, — Пиздец. Как можно было Радулова нам испортить?! Вот он даже угрожающе теперь не выглядит.       Яшкин, вдруг задрав голову, шумно отдышался, уперевшись в плечи капитана, и, уставившись на Диму под девятым номером, сказал: — У Авангарда такое же мнение. — Так же как и у ЦСКА с Автомобилистом. — Радулов усмехнулся, и, схватившись за крепкую шею, сказал, — Ты не отвлекайся, потом попиздишь.       Юдин сдернул с шеи Артема полотенце, и накрыл парочку, чтобы не отвлекаться на них, и сказал: — Сразу видно, что у пацанов игра пошла и они идут на победу. О, прям тут друг друга сейчас возьмут. — Он указал Артуру на лежащих, — Разними их, бля, че сидишь?!       Ахтямов взял с лавки шлем, и, натянув его на голову, опустил забрало. Встав рядом с лежащими, шумно выдохнул, и, схватив Яшкина за ноги, потащил его с капитана. Дима вскрикнул, едва успев схватиться за зеленую ткань. Когда Радулов остался и без любовника и без шорт, сидя в одной джерси и коньках, в раздевалке раздался громкий хохот. Яшкин рухнул в ногах у вратаря, заливаясь смехом. — Пиздец, грабанули среди белого дня. — Капитан поправил джерси и уставился на свои голые ноги. — Блять, вот так доверяй этим питерским проституткам. Оставил меня без денег, без штанов с разбитым сердцем. Хорошо, хоть в этот раз без героиновой зависимости и хламидий.       Яшкин кинул в Ахтямова чужими шортами, и тот недовольно упер руки в бока. Лямкин тут же подскочил со своей лавки, и натянул шорты сверху на шлем, из-за чего на втором вратаре появились милые ушки. Хохот привлек внимание тренеров, и все четверо встали недалеко от двери, рассматривая команду, которая была занята, видимо, увеличением срока своей жизни через смех. — Это не я… — Растерялся Артур, подняв руки с капитанскими шортами на голове, пока у него в ногах валялись в истерике Лямкин с Яшкиным, а капитан сидел уперевшись спиной в ноги Кагарлицкому, закрыв покрасневшее лицо. — Это правда не я их так.       Билялетдинов с улыбкой посмотрел на Бабенко, и тихо сказал: — Не дерутся больше, и на том спасибо. — Когда все успокоились и расселись по лавкам, а Радулов прошел мимо и, отобрав свои портки, побрел обратно, Зинэтула спросил, — Чей был это план по сегодняшней игре? Мы вам таких установок не давали. — Если мы проиграем, то Яшкина. — Отчитался Радулов, усевшись на свою лавку около Шипачева, и натянул штаны обратно, — Если выиграем, то мой. — А если не зная финала? — Поинтересовался Бабенко, сложив руки на груди.       Все синхронно указали на Яшкина, что продолжал лежать в центре раздевалки, только теперь уже в объятиях Ахтямова, что решил составить ему компанию. Они вдвоем уже давно переоделись и больше заняться было нечем. — Ну да я, да. — Дима положил голову на плечо Артуру, — Мне кажется, что это поможет. — Мы выиграли два периода. — Бабенко кивнул, — Помогло. Просто проблема в другом. Авангард не так выдохся, как мы. И у них может просто физически больше сил остаться. — Ну и похуй, блять. — Радулов завязал шорты, и поднялся с лавки, — Мы хотя бы попытались. Так начали хоть какие-то периоды выигрывать, а не просто с тотальным проигрышем идти. Поебать, даже если просрем.       Пошел заключительный период. И Авангард начал давать ответ. На воротах вместо Проскурякова появился Мишуров. Кравец поменял несколько звеньев и начал выпускать первое вместо третьего. Звено Кателевского оказалось не готово к внезапно нарисовавшемся проблемам. Тимур в самом начале третьего периода пропустил одну шайбу. Потом не успел выглянуть из-за задницы Лямкина, пропустив вторую. Добила его третья шайба прилетевшая на последней минуте, сорвавшаяся с крюка Рида Буше, который успел выскочить один на один к Билялову. Вся команда в зеленом уставилась на табло, где написался равный счет. Через секунду раздалось объявление, что они уходят на овертайм. — Пизда. — Констатировал Радулов, и со злостью хлопнул дверцей борта, выскочив со льда, — Пиздец, блять, выродки, нахуй! — Он пошел в раздевалку, грубо пихнув Лукоянова в сторону, что стоял по середине дороги, — Билялов, пошел нахуй с ворот, уебище!       Тимур устало вздохнул, отрицательно покачав головой, стоя на льду и опираясь о бортик. Ахтямов же сидел вжавшись спиной в стекло, и смотрел на главного тренера. — Какое-то сказочное хамство только что произошло. Будете менять? — Спросил Билялов, уставившись на тренеров. — Лучше не надо. — Посоветовал Сергей Михайлович Абрамов, что являлся тренером вратарей, — Он же прекрасно всю игру простоял. А Артур не справится с ними.       Со льда ушли и собратья по звену Радулова — Петров и Семенов. Следом за ними заскочили на лавку и Журавлев с Войновым. Бабенко уставился на список. Даже среди шума стадиона, готовящегося к овертайму любимых команд, были слышны крики и маты Радулова, что пошел разносить клюшкой все, что плохо лежит по дороге до раздевалки. — Можно мы с Дамиром с Кириллом попробуем выйти в одном звене? — Спросил Дима. — Подожди, надо решить другую проблему. — Зинэтула Хайдярович перевел взгляд на Ахтямова и перевел взгляд на Сергея Михайловича. Ему хватило подумать меньше минуты. Он указал восемьдесят второму номеру на лед, — Тимур, возвращайся на лед. — Билялов тут же кивнул, и жадно отпил воды. — Радулов, видимо, наигрался. — Он перевел взгляд на Яшкина, — Что ты надумал? — У меня план есть. Только я не уверен, что его можно будет прям сразу с наскока реализовать. — Яшкин улыбнулся, — У нас с Дамиром просто есть одна тактика, которую мы еще в СКА отрабатывали. Как раз надо, чтобы сзади остался кто-то сильный. — Значит пойдете во втором звене. — Бабенко кивнул и быстро пошел мимо лавок, высунулся в коридор и громко спросил, — Радулов, играть будешь?! — Пошли нахуй! — Послышался вскрик в ответ. Через несколько секунд Радулов вернулся уже с новой клюшкой. — Че, блять, пиздоблядские уебища, начали, блять, мне исполнять?! — Он проводил взглядом Билялова, что поехал к воротам, — О, ну нам сто процентов сегодня пизда. — Не надо так говорить. — Растерялся Артур, — Он тебя три периода защищал — все нормально было. — Ты тоже не лучше, так что не вякай мне под руку. — Радулов уселся спиной ко льду на борт. Услышав, что он пойдет первым звеном вместе с Шипачевым и Лямкиным, на лице Радулова появилось искреннее недовольство, — А че мы первые идем? — Потому что у Яши есть план. — Шипачев кивнул, — И мы должны ему шайбу в зону отвести. Если вдруг у нас не получится — у него должно получится. — Заебись, у Яши план есть, а запасного выхода нет. Если у нас не получится — ему ничего не достанется. — Он тяжело вздохнул и, слегка наклонившись в сторону льда, уставился на чужую лавку, — Пидаргоны, твою мать. Да опять, что ли, просрем, уебкам всяким?! — Второму месту в Восточной конференции. — Лямкин сплюнул на пол, — Пидаргонам мы до этого проигрывали. То Китаю с предпоследнего места, то Автомобилисту с пятого, то Нефтехимику с десятого. Тут хоть не так позорно. — Так, соберитесь. — Бабенко пихнул Шипачева в плечо, — Никаких упаднических настроений. Вперед! — Будто что-то от нашего настроения поменяется. — Усмехнулся Радулов, и, перекинув обе ноги на лед, уставился на Буше, Ткачева и Спунера. — Блять. Они еще и выскакивают тремя нападающими. — Вратаря снимут. — Зинэтула кивнул, — Будьте готовы к этому. Не надо нам как в прошлый раз. Никого не пускайте один на один.       На лед свалился Радулов, а следом за ним поехали Шипачев и Лямкин. Тимур опустил забрало шлема, приготовившись к следующим пяти минутам бойни. Но такого просто не получилось. Шипачев проиграл вбрасывание, и Мишуров бросился вон из ворот максимально быстро поменявшись со своим защитником. Возня около ворот Тимура затянулась, хоть и не сильно надолго. Ткачев, только успев отвязаться от повиснувшего на спине Лямкина, дал пас на Буше, и тот, подловив Тимура на перемещении, поразил ворота. Овертайм закончился быстрее, чем за минуту. Омск уезжает с Казани с очередной победой и с дублем Буше.       Казань остается с восьмым поражением подряд. В раздевалке все тут же потянулись до телефонов. Сибирь выиграла свой матч. — Мы остановились на восьмой строчке. — Среди полной тишины сказал Кагарлицкий, уставившись в смартфон.       На лицах ребят появилась тяжелая тоска. Кто-то тут же закрыл руками лицо. Кто-то уставился в пол, разочарованно качая головой. — Нам ничего не поможет. — Тихо сказал Кателевский, — Во вторник приедет СКА. Они отхватили пиздов от Екатеринбурга и просто выебут нас. Два поражения, а у Амура одна победа — и мы пинком под зад с плей-офф.       Радулов молча поднялся, и, стянув с себя джерси, швырнул ее со злобой под лавку. — Ненавижу эту хуйню! — Заорал вдруг он среди полной тишины, — Ненавижу, блять! Вы че, сука, не могли помочь Тимуру?! Вы какого хуя резко расслабились?! Какого хуя вам заебись игралось при преимуществе трех шайб?! — А че ты на нас орешь?! — Возмутился в ответ Юдин, — Не только мы виноваты. Тимур тоже пошел курить, блять, и просто проебал сам последнюю шайбу. И от Буше, словно, не ожидал того, что тот умудряется попадать даже через клюшки и ноги, блять! — А ну хватит орать. — Тут же сказал Зинэтула, и закрыл дверь в раздевалку, встав перед командой, — Вы чего как звери, опять, начали кидаться друг на друга? — Он тяжело вздохнул, и сказал, — Я принял решение тотально изменить подход команды. Воскресенье отдыхайте. Восстанавливайтесь. В понедельник встретимся на тренировке. Состав узнаете прямо перед игрой вместе с болельщиками. — Нам можно не приходить на игру со СКА уже. — Махнул рукой Кателевский, — И правда, меньше позора будет.       Все дружно разошлись по домам. Ахтямов с Яшкиным отправились пешком до дома, обсуждая все косяки и кто чем друг другу мог помочь. Никто из них даже примерно не представлял, чем может обернутся им вторник. И тем не менее, воскресенье прошло тихо. Парни занимались каждый кто чем. Артур провел весь день на диване, объедаясь в очередной раз сладкими колечками, громко ими хрустя и запивая молоком прямо из коробки, а Дима так за весь день и не выбрался ни разу с кровати, читая очень интересную книгу. Поужинав вдвоем в двенадцать ночи, парни сверились с графиком выхода на тренировку. Теперь Яшкину надо было тащится одному по морозу с утра, а вот Артуру досталась вторая смена. Старший пошел спать, а младший лег смотреть дальше свои мультики.       Очнувшись с раннего утра, Дима уселся на кровати, приобняв ноги. Протер ледяными руками сонное лицо. Едва пересилил себя, чтобы не свалится обратно спать и выбрался с неохотой из теплой кровати. Подошел к окну, и, подняв штору, уставился на сильный снегопад, который засыпал город всю ночь. Где-то сугробы намело уже по колено. От грохота техники, расчищающей город, он спал очень плохо. С отвращением отвернувшись от окна он пошел мыться, и, быстро позавтракав пшенной кашей, побрел на тренировку. Их даже с Шипачевым и Радуловым разделили — они остались во второй смене, а вот его запихнули в первую.       Тренировка прошла довольно успешно. Дима с радостью сработался с Петровым и Кагарлицким, что составили ему компанию в его звене, пока тылы прикрывали Лямкин с Адамчуком. В соседнем звене играли Галиев, Семёнов и Галимов, а вот постоянных защитников им не нашлось, и ребята выходили с разными защитниками. Почувствовав себя после тренировки не очень хорошо, Дима одним из первых ушел с базы, даже не став дожидаться Артура. Ввалившись в дом, смыл с себя всю усталость и решил свалится спать прямо в середине дня, даже не в силах закрыть дверь в спальню. Проснулся от звона ключей. Перевернувшись в кровати, с трудом дотянулся до телефона и, подняв его с тумбочки, уставился на время. Час ночи. Он прислушался. Услышав задорный девичий смех, улыбнулся. Опустив голову на подушку, закрыл глаза. Ну хоть кому-то досталась девушка в качестве пассии. Решив никому не мешаться, он лишь закрыл дверь в свою спальню, и улегся обратно.       Взяв телефон в руки, обнял подушку, привычно растянувшись на животе, и уставился в яркий экран, с большим любопытством читая очередное послематчевое интервью Ротенберга. На его лице появилась улыбка. — Я был бы рад, если бы Яшкин вернулся в команду.       Шепотом прочитал он в слух, и, перевернувшись на спину, смотрел на фотографию в статье, где стоит одетый в форму СКА, и счастливо улыбается, пока Ротенберг ему что-то рассказывает, взяв под руку. Он даже помнит этот момент. Это была какая-то пресс-конференция после очередной победы. Что в том сезоне, что в этом — Петербург прекрасно себя чувствует. С ним или без него — плевать. Он задумчиво свернул браузер и быстро полистал фотографии галереи вниз. Найти много фотографий, о которых никому лучше никогда не знать, не заняло много времени. Дима уставился на фотографию, сделанную в его квартире, что находилась на Васильевском острове. Приоткрыв рот, медленно облизнул сухие губы и начал их обкусывать. Пытался поймать себя на каком-нибудь чувстве. Неужели он ничего больше к ним не чувствует? Неужели Казань его сломала? Шумно выдохнул, уставившись на видео. Замер в раздумьях, но все же включил его. — Я столько раз просил не называть меня Димкой. — Яшкин недовольно покачал головой, сидя на полу перед зеркалом, пока его за шею сзади обнимал Рома, — Я тебе не мальчик на побегушках. — Но и не взрослый серьезный дядечка. — Ротенберг взлохматил его, и указал на зеркало вперед, — Глянь, какой красивый мальчик на побегушках. Я же говорил, что это твое место. Ты достоин этой нашивки. — Никитка Гусев по-любому скажет, что я ее в постели у тебя заработал. — Яшкин уставился на свое отражение держа в руке телефон. Это был самый первый вечер, когда на нем оказалась капитанская нашивка. В этот же вечер СКА начал свою длинную череду побед. Но он тогда этого не знал. Тогда для него это была очередная легкая победа, которую он просто встретил в другой должности. Хоть СКА тогда и пошло собирать четыре поражения подряд, у него получилось переломить тревожную ситуацию. — Мне ему что сказать? Что он прав?       Он сидел в одной джерси, как обычно поддатый после победы, и любовался происходящим. К нему решил зайти Рома. Видимо он так и не успел приехать домой и переодеться. На нем был его официальный костюм, который как всегда пах едва слышимым ароматом с цитрусовыми и акватическими нотами. Когда тренер поднялся и расстегнул пиджак, на лице Димы появилась едва заметная улыбка. Едва Ротенберг успел отбросить пиджак на диван, стоящий рядом, как он схватил его за руку, и, задрав рукав, впился зубами в теплую кожу. Только почувствовав крепкую руку на своих волосах, недовольно отстранился, облизнув влажные губы. Очередной след от зубов на чужой руке, по которому можно моментально его выявить. Зубов-то — некомплект. — Не знаю. — Рома мягко поцеловал его, — Сам решай. Ты теперь капитан. В праве делать с командой что захочешь. Еще раз укусишь меня, я тебе еще один зуб выбью. — Капитан у того, у кого непозволительно делать ни единой ошибки. У единственного в лиге тренера — перфекциониста. — Он едва заметно улыбнулся, — Слишком ответственная должность, кто не сильно-то идеально играет, постоянно отбивается от рук и вообще-то не сильно «питерский». — Не заставляй меня говорить это в слух. — Рома с трудом поднялся, — Ты сам все знаешь. — Я хочу это услышать из твоих уст. — Яшкин задрал голову уставившись на своего главного тренера. — Ты на должности капитана не за красивые глаза, Димка. И не за то, что ты очень хорош в постели. Ты достоин этой должности потому что у тебя есть все что надо — и лидерские качества, и умение прикрывать своих на поле боя, и умение играть как идеально, так и очень грязно в зависимости от ситуации. Таких как ты надо беречь — ты в наших краях птичка редкая. — А про следующий сезон уже думал? — Думал. — Ротенберг наклонился к нему, и дал себя поцеловать, — Просто если дальше будешь отбиваться от рук и не слушаться меня, я решу что ты достоин меньшего гонорара. — Тогда никакой постели. — Прошептал Дима, и сам улыбнулся, увидев улыбку на уставшем лице. — Это не честно. Я уже предчувствую, какая за тебя драка начнется, когда сезон закончится. И все начнут дергать тебя за рукава, приманивая к себе на деньги. Признайся мне, ты ведь уже получал такие предложения. Декабрь еще не закончился. Мне не убирать из пиджака свою перьевую ручку? — Казань зовет меня к себе. — Яшкин опустил голову и снова уставился на свое отражение, гордясь своей новой джерси. — Шипачев и Кагарлицкий сказали, что я могу им больше помочь, чем тебе. Я Дамира спросил про это — он сказал, что пойдет за мной куда угодно, и что Казань — очень классный город. Пока то, что у них гонорар не сильно высокий, останавливает меня. Но не скажу, что очень сильно. — Ага. А ты знаешь кого там поставят с января капитаном? — Ну у них же сейчас какой-то молодой играет… Это которому я чуть зубы не вышиб локтем, пока падал на их вратаря. — Дима облизнул губы, увидев как белоснежная рубашка легла на спинку дивана. — Радулов у них станет капитаном. И у них с ним контракт очень надолго. Так что не смей лезть в Казань. Она тебя похоронит. И ты же видишь, где они лежат. И как высоко сияют наши звезды. — Крепкие руки задрали джерси, повалив его на пол, — Ты нужен Петербургу. А тебе нужен Кубок и Петербург. Сезон оплачен — устанешь улыбаться на всех победных фотографиях. И я тебя точно никуда не пущу. Тут ты уже от моих рук отбиться не сможешь.       Яшкин откинул телефон, перевернувшись со спины на бок. Шумно выдохнув, уставился в окно, в котором все еще шел сильный снег. Внутри появилась какая-то тревожность. Решив, что ему просто кажется, решил еще немного поспать. Игра была поздним вечером, так что им надо быть на стадионе только к часу. В следующий раз проснулся уже где-то утром. Снова взял в руки телефон. Ему пришло уведомление. Дима вдруг рассмеялся, увидев фотографию казанского аэропорта и много знакомых лиц со звездами на пуховиках. — Че случилось? Умираешь? — В спальню заскочил Артур, и, с разбегу рухнул в койку к Диме. Тут же выхватил телефон, и уставился в него, — О, ебать, это че за хуйня. — Дима попытался отобрать свой телефон, но получил по морде. Артур вытянул руку, рассматривая фотографию, не давая Диме даже возмутится, и, перевернувшись, спросил, — Так, я не понял, ты с детективной целью или для чего вот это рассматриваешь? — Я не успел проснуться, а ты мне уже скандал хочешь закатить. — Яшкин отобрал свой телефон и поставил его на зарядку. — Не твое дело, мелочь. — Ах ты проститутка… — Ахтямов уставился на него, спрятавшись к нему под одеяло, — Дима, ты вот от разговора не уходи. Я же встречу сегодня Радулова, все ему расскажу, и он же тебе еще хуже скандал закатит. Тебе нахуя вот эти уведомления? — Мне любопытно. — Он пожал плечами, — Я когда за них играл, у меня на Казань уведомления стояли. Я все серии сериала смотрел прям в день выхода — ни одну не пропустил. Я всегда так делал. Подглядываю за соперниками. Вдруг чего интересного увижу. — А вот секрет от тебя узнать можно? — Можно, если этот секрет останется только с тобой до твоей гробовой доски. — Яшкин перевернулся на бок, немного поворочавшись, и подпер голову рукой, уставившись на лучшего друга. — Че хочешь? — Дима, — Артур стеснительно ткнул указательными пальцами друг в друга, и лег на спину, отвернувшись от него, чувствуя, как краснеет, — а вот… — Да, было. — Яшкин улыбнулся, прекрасно поняв что его интересовало, — И не один раз и не только по-пьяни. — С ним?! — Искренне удивился Ахтямов, резко перевернувшись и уставившись на Диму. — Ты с ним спал?! — Ага. Ну да… Тоже мне новость — Яшкин спал с Ротенбергом. Такая же новость, как-то, что небо голубое. — Он пожал плечами, — Что такого? — Пиздец, фу, мерзость какая. Не трогай меня этими руками. — Ахтямов захныкал, — Пиздец, какую проститутку гималайскую мы приютили. Фу, дрянь какая! — Он тут же вдруг уставился на него и шепотом спросил, — А фотки есть?       Дима попытался дотянутся до лежащего телефона, но не получилось. Свалившись на Артура сверху, достал телефон с зарядки, и, пролистав фотографии в галерее, показал ему свою самую любимую, где сидит на кухне в таинственной дымке, на коленях Ротенберга и целуется с ним. Артур в шоке уставился на фотографию, раскрыв рот. Медленно перевел взгляд от экрана на Диму, чувствуя, что сравнивается цветом щек со своим любимым красным пледом. — Пиздец! Забирай контракт, убирайся нахуй с моей Казани в свой Петербург. — Он попытался его скинуть, — Яшкин! Фу, блядина! Изменщица! Проститутка крашеная!       Он выхватил телефон и заинтересованно посмотрел на фотографию. Чужая рука пролистала еще несколько фотографий. Артур уставился на ту, где Дима стоял на коленях, в одной своей капитанской джерси, целуясь с Ромой, чьи руки прижимали его к себе. — Ты чего, прям в форме с ним спал? — Я ее любил всей душой. — Согласился Дима. — И она ему очень нравилась. Ты часто видел, чтобы главные тренера сохраняли у себя джерси ушедшего игрока? Я вот — никогда. Она же, как раз, у меня на полке висит. Одень, попробуй, какая она к телу приятная. Она очень удобная. Я в ней играл на игре, но она не колется, если ты ее на голое тело оденешь. Там все швы прошиты. Она мягкая, словно обычная домашняя пижамка. И чем хорошо в форме с кем-то спать — она не даст на себе много следов оставить. Знаешь, как было опасно, когда после игры я оставался с ним, а потом приезжал домой, и потом был с женой. И Нади у меня очень любопытная. Это не Лиза, которой скажешь, чтобы она Никиту не рассматривала, и она его не будет трогать. Нади очень нравится мое тело. Она всегда знала где и от кого остался у меня синяк. А, как я уже сказал Радулову — следы от зубов и засосы не оправдать мордобоем на льду. Это сейчас мне заебись — всем поебать как я выгляжу, и Радулову можно как и ногами меня пиздить, так и засосы оставлять. — Пиздец, мерзость. — Артур улыбнулся, — Ты в курсе, что ты очень тяжелый? — Я знаю. — Яшкин даже и не думал встать с него, прижимая бедолагу к кровати, — Последний раз, когда я встал на весы, последнее что они показали перед тем, как треснуло стекло — «вставайте по-одному». — Ахтямов вдруг громко рассмеялся. — Вроде как я перестал весить за сотку, но может и нет. Игнорирую существование весов. — Дима, может поэтому тебе так плохо от игры против СКА? — Скорее всего. — Яшкин положил голову на его плечо, обняв, и дал закинуть на себя ноги. Уставился в окно, перейдя на шепот, — Возможно поэтому и Дамиру нормально играть против них. И Шипачеву и Кагарлицкому нормально играть против Динамо. Меня ведь тоже со СКА переклинивает. Когда у тебя только деловые отношения — равносильно что сменить работу. Да, у тебя остаются на ней друзья, возможно даже близкие, но ты же уже ушел и только можешь периодически пересекаться на льду с бывшими товарищами. Но я знаю, какого когда человек, что должен быть тебе чужим, знает как дернуть так, чтобы тебе было больно. Рома очень много раз ловил меня в игре, когда я терялся на ровном месте. И только его голос может отвлечь меня от слежки за шайбой. Когда он мне крикнул, что пора меняться, я отвлекся. Я не хотел. Но организм по старой памяти подчинился. Я пытаюсь перестроится. Но… это очень тяжело. — Ты любил его? — Возможно. Спроси меня с год назад, я бы без сомнений ответил «да». Но сейчас — у меня другая пассия на жизнь. С которой не так приятно целоваться, потому что у него борода колючая. — Артур усмехнулся, обняв его, — Сейчас мне кажется что это была просто влюбленность. И, кто знает, если Радулов надумает свалить с Казани в следующем сезоне, я, быть может, найду себе другую пассию, и потом про Радулова скажу, что я его никогда и не любил толком. Но сейчас — я без сомнений отвечу, что Сашу люблю не меньше, чем Нади. — Вот это мы приплыли. — Он похлопал его по пояснице, — Поднимись, пожалуйста, а то я даже в качестве запасного вратаря не выйду, потому что у меня будет от тебя позвоночник переломан. — Обойдешься. — Дима повернул голову и посмотрел на Ахтяма, шепотом спросив, — Ты расстроишься если я уйду к ним? — Зная теперь, что у тебя с Петербургом не только денежные отношения — уже не сильно. Человек всегда ищет место, где лучше. А что у тебя есть такие планы? — До конца года осталось чуть больше месяца. И меня почему-то очень сильно пугает это. Словно ты бежишь к вагону метро, а он закрывает свои двери, и до тебя доходит, что ты не успеваешь. — Он кивнул, — Я хочу тебе признаться. Я боюсь, что меня сломает на одной из игр, я встану, уйду, и больше не вернусь в Казань, кроме как на выездные матчи. Но вчера, пока ты своими делами занимался, я смотрел все то, что у меня скопилось за тот сезон. И понял, что ничего кроме ненависти не испытываю к ним. Это не та ненависть, которая у меня получилась с Автомобилистом, потому что меня выебали за то, чего я даже не делал… Это такая… — Дима растерялся, и, поднявшись с Артура, уперся руками около его головы, нависнув над ним, — странная ненависть. Словно как к бывшей девушке, которая стала для тебя той, после которой ты говоришь, что все бабы — сучки конченные. — Оу… — Артур улыбнулся, — …Рома разбил тебе сердце? — Похоже на то. И тут проблема уже в другом. — Артур искренне удивился этому. — Я стал очень мстительным, кажется, как раз после того как пришел из Петербурга. Я никогда не помнил себя таким. Никогда не ловил себя на мысли, что хочу отомстить. Сделать максимально больно, чтобы было обидно, чтобы трясло в истерике, и чтобы этот «кто-то» кричал в ненависти мое имя, заливаясь слезами. — Ты готов пойти на все, чтобы теперь Ротенбергу было плохо?       Дима с опаской кивнул, поджав губы. Медленно опустившись на чужие бедра, Яшкин потерянно прислушался. Продолжил разговор шепотом: — Я готов пойти на все. На все самое страшное, что может стоить мне карьеры, что даже может стоить мне жизни, но я хочу поставить его на место. Чтобы было больно. Но я чувствую внутри себя и неописуемую тревогу от того, что у меня заканчивается время, когда я еще успею отскочить от Казани, что сашиной рукой пристегнет меня к ТатНефтьАрене до конца сезона. — В тебе сильно много чувств стало. Ты и любишь, и ненавидишь, и злой как падла, и одновременно очень мягкий и тихий. Тебе бы на техобслуживание сходить — ты словно сломавшаяся игрушка, которая при попытке встряхнуть она выдает все чувства сразу. Дима, давай мы с тобой не будем делать глупых решений, ладно? Ты вот в себе сначала разберись. И учти, что за тобой тянется огромная команда, которая приняла решение быть на твоей стороне и выбрать тебя в качестве неофициального капитана. — Я понимаю это.       Дима шумно вздохнул и снова уставился на экран смартфона. Артур же мягко забрал его из рук, откинув на соседнюю подушку, и сказал: — Что, аппетит нагнал? — Он вдруг улыбнулся, — Давай ты слезешь с меня, и ты вот сам разберешься с тем, что я даже ногой чувствую. — Радулова звать не будешь? — Не буду. Самостоятельный мальчик. Только смотри, осторожнее, времени простыни уже стирать не будет.       Дима слез с него, и Артур ушел, закрыв дверь за собой, отправившись в свою ванную. Дима же лежа на спине, уставился в яркий экран, кусая губы. Через пол часа все же вылез из койки, и пошел мыться. Почистил зубы, решил заодно и побриться, приведя себя в порядок. Намочив волосы, причесал их. Слегка повернул голову перед зеркалом и провел рукой по шраму. Вечное напоминание, почему не стоит ругаться с Ромой. Уперев обе руки в акриловую столешницу уставился на себя. Уставшее измотанное отражение уставилось на него в ответ. — Нам надо отыграться, Дима. Любой ценой отыграться. Мы должны взять меч и победить дракона. Чего бы нам это не стоило.