Два медведя в одной берлоге

      После протокольного пожимания рук, команда отправилась в раздевалку. С пять минут стандартной съемки победной раздевалки, добрых слов тренера игрокам. Яшкин стоял и молча слушал все то, что говорят. Он поражался тому, насколько тихо было снаружи. Никто даже и представить себе не мог, сколько драк между ними было. А тут они стоят рядом, и даже не размениваются лестными словами. Но вот вся суматоха ушла. Сначала постоял классический шум, пока все отклеивали скотч от формы, пока защитой бряцали. Кто-то спешил отшвырнуть коньки и потереть сведенные судорогой пальцы ног. — Так, все видели это видео, где там пацан из Торпедо выплясывает под «Зиму в сердце»? — Лукоянов развел руками, держа телефон в руке, — Хочу такую же хуйню! Какую песню выберем?       Вдруг среди задумчивости раздался громкий хохот Димы Яшкина. Все синхронно повернули головы к нему. Он вдруг поднялся, и в коньках и форме пошел мимо лавок, ритмично покачиваясь без музыки, подойдя к Луке, шепнул ему название песни на ухо, и тот вдруг тоже засмеялся. Яшкин прогнал одевающегося на бегу Дыняка, и, услышав песню, начал танцевать прям в центре раздевалки, стоя на коньках. Многие узнали мотив песни, и начали подпевать. Заиграла песня Нюши — Больно. Этой песне уже сто лет в обед. Яшкин прекрасно знал слова этой песни, ведь она одна из любимых песен жены. Слово в слово повторяя за Нюшей, он вальяжно бродил мимо лавок, распеваясь, вместе со всеми. На лицах кроме усталости появились улыбки. Вот начался припев, и встав ровно напротив Радулова, он затянул вместе с певицей: — Обещает быть с тобо-о-ой, обещает целовать тебя по утрам.       Дима, выплясывая на коньках энергично двигался в такт под ритмичную песню, и вся группа ему подпевала. Евсеев беззвучно спросил у Кателевского что тут происходит. Все, кажется, даже позабыли, что надо бы одеваться. — Ты чего, не знаешь? Чем ты занят в интернете, раз не видел ни разу такого?! Радулов же снимался в этом клипе с Нюшей. Это тебе не Овечкин, что читает рэп, тут лирическое произведение про любовь. — Обещает быть собой, умирать в твоих руках. — Продолжал петь Яшкин, покачивая бедрами в такт песне, явно выебываясь перед капитаном. Даже скинул перчатки, изящно швырнув их на свою лавку.       Радулов все же сдался, и поднялся во весь рост с лавки, отмахнувшись от Шипы, что придержал его за джерси. На лице Яшкина сияла улыбка, и он продолжал петь вместе с певицей, смотря в глаза Радулову, вертя жопой. Они победили и настроение у всех хорошее. Они затянули синхронно: — Обещает быть с тобой, открывая сердце лишь для тебя.       Кагарлицкий задумчиво смотрел на дуэт в центре и сказал: — Я не верю, это сон.       Вдруг стоящие рассмеялись и синхронно затянули: — Это больно для меня!       Вся команда бравых мужчин вдруг громко расхохоталась, пока Яшкин развернулся спиной к Саше, и протянув руку, продолжил проговаривать слова песни, указывая то на защитников то на нападающих, которые с радостью подхватывали. Кто не знал слов песни, тому помогали. Вот снова пауза. Яшкин изящным жестом развернулся к Радулову, эффектно потрепал еще влажную прическу, продолжил петь один, протянув руку капитану и слегка изменив слова песни: — Обещаю быть с тобой, обещаю целовать тебя по утрам, обещаю быть собой, умирать в твоих руках, обещаю быть с тобой, открывать сердце лишь для тебя.       Он задержался, и Саня подхватил: — Я не верю, это просто сон, это больно для меня.       Когда песня закончилась, на пару минут воцарился громкий безостановочный хохот. Яшкин поднялся с колен, отряхнувшись, и толкнул плечом в плечо Сашу: — Я знаю, что не я один тут с колпаком позора. Да, герой-любовник, пришедший ебалом светить после олимпиады?        Радулов улыбнулся. — Вот ты пидорас, конечно, гнида просто. Я все понял.        Яшкин хитро ухмыльнулся ему, и провел рукой по привычной бороде Радулова: — Обещаю быть с тобой, открывать сердце для тебя. — Эти двое опять начинают прелюдию к сексу. — Рассмеялся Галимов, — Але, нахуй, але! — он кинул перчатку в Яшкина, — Альё, мужчина, але, связь есть ваще?! Але, ну че там с деньгами?!       Радулов резко прижался к Яшкину, обняв его за талию, и выглянув из-за плеча, гордо сказал, смотря на Артема: — Три с половиной за час, брать будешь или остальных посмотришь?       Все громко рассмеялись. Яшкин облизнул губы, слушая как все хохочут. Команда привыкла к нему. Рада привык к нему. У него получилось. Тренер был прав. Одной игры и одной победы было достаточно. Галимов же вытянул босые ноги и рассмеялся: — Лучшую предлагаешь?       Радулов кивнул, и похлопал Диму по заднице: — Да ты смотри какой красавец. Жеребец ненасытный! Он по скидке пойдет. Пятый час бесплатно. И в рот тоже берет бесплатно. — Ну что ты, любимый, — Яшкин приобнял Радулова за шею и закинул на него ногу, — что ты тайны рассказываешь. Я же только с тобой по-любви. — Это же уже не пиздец! — Захлебываясь от смеха протянул Лямкин, — это уже… — Зипец, не меньше, — заливался сидящий рядом Лукоянов, — Бляздец… — Блять, я не хочу с ними в одном звене играть. — Смеялся Юдин, — это же просто конечная, нахуй!       Команда заливалась хохотом. Яшкин все же встал на обе ноги, и протянул руку. Вся команда заливалась смехом. Радулов снял свою перчатку, и все же пожал руку. Молча. Не спасибо, не пожалуйста. Но все же Диме этого было достаточно. Шипачев, что как обычно в общем тотальном хаосе не участвовал, лишь облегченно выдохнул, поняв, что на этом конфликт исчерпан.       Но вот, пока позволял график, два дня было отдыха. На следующей тренировке звенья опять поменялись. И буковки на джерси снова поменяли владельцев. На тренировке, казалось бы, не было никакой проблемы. Все звенья вернулись в привычный порядок. Но вот на игре это вышло боком.       Уже после первого периода, все вернулись в раздевалку. Было уже два-ноль. — Это что за пиздец этот олененок вытворяет?! — спросил Радулов, войдя одним из последних, — что, блять, за хуйня?! — Это про кого? — Устало спросил Кагарлицкий, усевшись на свою лавку, и тяжело вздохнув опустил голову, пытаясь выравнять дыхание. — Про Яшу, — Радулов изогнулся, разведя руками, — стоит блять, выплясывает, пидор безногий! — О, понеслась душа в рай, — Кагарлицкий бросил мокрое полотенце на пол, и уставился с видом мученика на капитана, — Рада, ты уже сам не заебался его обсирать? — Бля, я думал это он про меня. — Лямкин гордо отряхнул коньки, и отставил их в сторонку, — пиздец! Я так хорошенько этому гному въебал с размаха. Слава богу мои действия на камеру не попали, и там параллельно Яша разъебал чувака об лед подножкой. — Ну, — Дыняк повернул голову, улыбнувшись, — мы все это видели. Вся арена на восемь тысяч зрителей это видела. — Просочилось во все контентные окна. — Рассмеявшись сказал Галимов, потрепав волосы, — Особенно те молодые девчата, что сидят и снимают все на свои розовые айфончики, и хихикали, когда ты еблом влетел в оградку. Уж они-то явно видели, как крюк от твоей грабли оказался у гнома в носу.       По раздевалке раздался хохот. В раздевалку вошли и Шипачев с Яшкиным. Радулов кратко огляделся, и вытянул ногу. Яшкин известный не любитель смотреть под ноги, подножку проглядел. Летел он тяжело и долго, рухнув прям у ног капитана. — Заебись, да, две минуты?! — Яшкин медленно перевернулся, проведя рукой по лицу, побоявшись, что в очередной раз разбил лицо. Падать без шлема было опасной затеей. — Ой, да ты смотри, до крови, две плюс две? — Он схватил его за джерси, и ударил по морде, — а это две за грубость. Дебил блять, конченный. Уебок безногий!       Остановившийся рядом Шипачев устал их разнимать и просто пошел освежится, отправившись на свою дальнюю скамейку. — Да что ты прицепился ко мне, свинья? — Яшкин уставился на Радулова, что опасной горой навис над ним. — Ты че орешь, как бешеная сволочь?! Еще смена не началась толком, работяги еле еле глаза разлепили, а ты уже стрессовую ситуацию создаешь на рабочем месте. — Ты, гнида, нам две шайбы притащил в ворота. Твои удаления, блять! Выблядок, выплясывает он там! — А ты нахуя там на льду нужен? Я же тебе не мешаюсь по левому борту, на пятачке крошки за тобой не подъедаю, хули доебался?! — Мы с Лямой долго будем закидывать шайбу к чужим, а ты будешь следом обесценивать нашу работу? Вот ты гниль, блять! — А че ты Ахтяму не предъявляешь? — У Димы не осталось никаких аргументов, и он решил применить ультимативное правило — по пропущенным шайбам вопросы к вратарю. — Потому что с него спроса нет. — Радулов пнул коньком нападающего в бок, — Пока ты решил в керлинг поиграть, Ляма там в лапту играл, — он выпрямился, осмотрев сидящих на лавках, — сука, пидорасы. Если мы сольем этот матч, это вы виноваты, блять!       Ахтямов задумчиво почесал затылок. Игра в лапту от Лямкина, так же как и керлинг от Яшкина ему не помешали. Он одну сам пропустил, сильно далеко выкатившись, а вторая просто третьим рикошетом угодила под щитком. Конечно, доля их вины есть, как минимум к Никите, который был занят не защитой, а неизвестно чем, но все же тут больше его вина. — Ой, иди нахуй, блять, выродок человеческий, — Яшкин перевернулся на бок и медленно поднялся. — Иди лечись, пидарок. Я уже заебался, да и ты уже заебал меня со своими историями! — Полностью поддерживаем. — Ответила команда. — Рада, отстань от него. — Устало сказал Шипачев, сидя рядом с Кагарлицким, — все где-то косякнули. — Ах, вы все за этого уебана отбитого заступаетесь? — Радулов осмотрелся, — Вы все ахуели? Вы все, блять! Я-то блять заткнусь. Но кубок-то всем взять надо. А вот если мы так будем обсираться не снимая штанов, то даже в зону плей-офф не войдем. Пойдём на дно к Адмиралу и Кунь Луню. Пиздец позорище нахуй! Вы просто представьте что о нас люди подумают! — Он уставился на сидящих защитников, — Ну вот, это же Ак Барс, известная казанская команда с самого дна турнирной таблицы! — Да, подумаешь, — Галимов махнул рукой, опустив голову, — мы че, семь ноль горим, или че? Еще два периода впереди. Похуй. Выкарабкаемся. — Я посмотрю на это. — Радулов кивнул, вдруг улыбнувшись. — Эй, мое звено! — Он указал на растерянные лица, — Мы просто завозим шайбу в зону. Все. Пускай звезды СКА тут сияют! — Да ты заебал! — Сорвался на крик Яшкин, резко поднявшись, и указал на барса на форме, — Слушай сюда, уебок! Глянь своим слепым рылом на кофтан на свой и на мой. Это кто блять?! — Он уткнул палец в надпись, — Че тут написано, читай блять! Если ты далеко от школы жил, я за тебя прочитаю — Татарстан. — Он указал на его джерси, — и у тебя Татарстан. Еще раз ты меня СКА упрекнешь, я за себя не ручаюсь. Я предупредил. — Я-то ничего не говорю, — развел руками Радулов, уже мысленно простроив всю тактику игры в следующих периодах. По нему было видно, что он был полностью спокоен. И тем, кто играл с ним весь прошлый сезон, стало по-настоящему страшно за исход матча. — Просто, если ты потянешь на дно свое звено, ты испортишь стату и Шипе, и Каге. Ты о них-то подумал? Хочешь играть с коэффициентом полезности минус пятнадцать, позорься в одиночестве. Эта игра на вашей совести. Я даже не потружусь по воротам кинуть. Ты же лучший. — Он развел руками, искренне улыбаясь, — Вот и покажи это, а не петушись.       Яшкин кивнул, чувствуя, что начинает злится. Мысленно он все еще не верил, что Радулов готов проиграть неизвестно кому. Он всегда последний, кто будет «катать вату». Видимо, пришел черед разочаровываться в капитане. В какой уже раз на этой неделе? В пятый? Дима закрыл глаза, тихо выдохнув. Все думал о происходящем. Потрепав волосы, он вдруг сказал, открыв глаза: — Знаешь, мне отец как-то сказал одну очень умную мысль: Хоккей, это слишком командная игра, чтобы ты один мог что-то изменить. Шипа прав — все косячим. Да, у меня глупые удаления. Но не я тяну на дно. Не Ляма, не Кага, и не Котел с Дыней. Виноваты все. — Если виноваты все, значит не виноват никто. — Радулов пихнул Яшкина от себя. — Удиви меня, — он указал на выход, — Вперед, выблядок. Джерси с капитанской нашивкой отдать? — Я без этого справлюсь.       Время перерыва окончилось. Отдышаться получилось, смирится с поражением нет. Но и во втором периоде безнадега увеличивалась. Они пропустили еще одну. За минуту до конца перерыва пропустили еще одну.       Второй перерыв начался провалом. Решив не уходить далеко, Яшкин схватил Радулова прямо в коридоре, вдоль стены которой хранились клюшки, и, вжав его в стену, вскрикнул: — Ты же мог забить! Ты же мог, пидорас, выровнять игру! Ты же видишь что мы проигрываем! — Я тебе сказал, что я не буду больше сегодня стараться. Ты же у нас сам справишься. Ты же выдвинулся удивлять. Я же никчемный капитан. — Он указал на открытую дверь, где виднелся лед, — Что, там ты резко меняешься? Что, яичек не хватает дожать? — Ну ты и гнида. — Прошептал Яшкин, держа крепко воротник джерси, — Ты готов угробить команду и уйти с тотальным поражением просто чтобы меня на место поставить?       Радулов улыбнулся. Он был абсолютно спокоен. И вдруг выдал то, что шокировало Диму: — Если ты не одумаешься, то я готов выбить команду из плей-офф, и лишить нас не то что Гагарина, даже и кубка конференции. Если ты не отъебешься от меня, значит в этом сезоне Ак Барс останется с кубком открытия. И на этом достижения закончатся. — Ну ты и гниль. — Прошептал Дима, в шоке разжав руки. — Ты просто моральный урод. — Я знаю. — Прошептал в ответ Радулов, слегка улыбнувшись, — Ты готов пожертвовать своим важным мнением и хорошенько отсосать мне? — Пошел ты нахуй, уебок. Ты один не потопишь команду. — А ты ее не достанешь со дна. — Радулов улыбнулся, — Ну что, на это тоже посмотрим вместе, мой будущий капитан?       Яшкин продолжал вжимать капитана в стену, просто не зная что делать. Его словно пыльным мешком по голове огрели. Только не Радулов готов убить команду. Только не он. — Ты не сможешь так поступить. — Растерянно прошептал Дима, положив руки в перчатках на плечи капитану. — Ты, кажется, недооцениваешь меня и мои возможности. — Радулов кивнул, — думай, Димочка. Думай, сладенький мой. Либо отдашься мне, либо Ак Барс в этом сезоне выебут все. У нас уже был черный октябрь. И впереди может оказаться еще один, из которого мы уже не выкарабкаемся. — Он похлопал его по плечу. — Пусти меня. Я устал по шайбе промахиваться.       Яшкин отступил, оставшись в одиночестве в коридоре. Внутри все сжималось в комок. Он не мог поверить в то, что услышал. Но видя, как Радулов сегодня опустил руки, ему показалось, что вполне будет возможно, что ему хватит сил потопить команду. Яшкин уткнулся лбом в стену, решив не идти в раздевалку. Ноги ослабли и он просто рухнул на колени. Сидел зажмурившись, опустив руки в перчатках. Прошло какое-то время и игроки начали возвращаться обратно. Первым в коридоре резко застрял Ахтямов, застопорив всех остальных. Из-за его плечей тут же выглянули Лямкин с Кателевским. — Бля, Яша, все хорошо?! Э-э-э-э-эй, Яша, — Артур максимально быстро доковылял до двадцать третьего и наклонился к нему. Ловушкой аккуратно приподнял голову нападающего, — Димка, ты как себя вообще чувствуешь?! Ты вообще на связи?       Все столпились около него. Яшкин молча поднялся. Отряхнул форму и сухо сказал что в порядке. Он даже джерси не поменял. И перчатки мокрые. Плевать уже просто некогда. Пятнадцати минут не хватило на раздумья.       В третьем периоде Радулов продолжал стоять на своем. Тянул на дно все первое звено, и идущие за ними Шипа с Яшей ее могли ничего сделать. У третьего с четвертыми звеньями едва получалось вытащить шайбу через титановую оборону на красной линии, но все опять разбивалось о первое звено. За три минуты до конца пропустили еще одну. Яшкин обреченно поднял голову на табло, глубоко и тяжело дыша. Империя рухнула. Счет изменился. Шесть-ноль.       Яшкин зажмурился, склонив голову к полу, и закрыл руками лицо. Они играют дома. Болельщики свистят. Кричат. В коммерческой паузе на лед полетел мусор. У них осталось десять секунд чтобы забить хотя бы одну шайбу почета, лишив команду противника обновления рекорда и двух очков к ряду. — Тренер, — Яшкин сжал руки в перчатках, собираясь с мыслями, слыша как Бабенко пытается последнему звену что-то объяснить, и поднялся с лавки, встав спиной ко льду. — Дайте нам паузу на подумать. Мы не можем так играть!       Бабенко вытянул руки, показав судьям паузу. Через секунду послышалось объявление:

«Команда Ак Барс взяла тридцати секундный перерыв»

— У Радулова сегодня игра не идет. — тут же Яшкин отмахнулся от схемы, предложенной Юрием Ивановичем, и указал перчаткой на доску. — У меня есть идея. Шипа, подстрахуешь меня. — Нападающий переместил взгляд на Шипачева, что приподнял шлем, стерев пот с лица, — Выиграй вбрасывание. — Он повернул голову, — Ляма, Дыня, разъебите их, но пропустите меня.        Он пальцем в перчатке провел по доске, кратко рассказав свой план. Радулов же молча смотрел за тем, как утекает время взятое на тайм-аут. На лице капитана сияла улыбка, словно это его команда в сухую разъебала лидеров Западной конференции. Но нет. Он уже видел как Ак Барс пинком под зад полетит с верхушки турнирной таблицы под откос, пропустив вперед и металлических лисов, и Ладу, и Автомобилист, и Омских ястребов. Дай бог они зацепятся одной лапой за шестую строчку, но там же снизу Салават, который с великой радостью разъебет Татарстан в Великом Зеленом Дерби, которое уже будет очень скоро. — Я настаиваю на том, чтобы Радулов был с вами в связке. — Склонил голову Билялетдинов, отрицательно покачав головой, — Вы сильны только втроем. Иначе у тебя ничего не получится. — Он указал на схему, — Тебя просто загребут с этой стороны. Нужен сильный нападающий, что сможет побороться за шайбу, если Вадим ее проиграет или швырнуть к тебе, если она отлетит не туда, куда тебе надо. Тебе нужен Радулов.        Вдруг с конца скамейки послышался хохот капитана, который тут же решил высказаться: — Вы меня в эту хуйню не втягивайте! — Он отмахнулся, обняв клюшку, — Я в этом не учавствую. Пускай этот уебок сам тонет! — А если я не смогу выигрывать вбрасывание, — Шипачев обреченно поднял голову, уставившись на Диму, — ты об этом не думал? Я сегодня тоже косоват, только тридцать процентов выиграл. — У нас нет выхода. Мы должны забить хотя бы одну. — Яшкин поднял голову на тренеров, которые явно были против предложенного плана, — дайте мне Свечникова. — Я дам тебе Радулова или не дам никого. — Десять секунд! — Предупредил Ахтямов, подняв голову на табло. — Мы проиграем! — Вскрикнул Яшкин, ткнул в схему, — В сухую! Инвалидам с низа Запада! — Значит такова судьба у тебя сегодня, Яша. — Усмехнулся Радулов, сидя на лавке рядом с Лукояновым, что сложил руки на груди. — Тренер, пожалуйста. — Взмолился Дима, — Оставьте Артура на воротах на крайний случай, и дайте мне Свечникова. Или Юдина. Хоть кого-то, только не Радулова. — А можно я? — Осторожно поднял руку Кателевский. — Ну тогда нам точно пизда. — Кагарлицкий оперся о плечо Радулова, что сидел и улыбался на лавке.       Зинэтула взял паузу, явно обдумывая решение, и, услышав гудок, означающий конец таймаута, кивнул. — Уговорил. Давай, Дима, бери их, и сделайте все что сможете. Доверюсь вам. Вдруг вы лучше чувствуете игру.       Вся пятерка вывалилась на лед. Ахтямов встал на ворота, гордо осмотрев зрителей на стадионе, и опустил забрало шлема, покачав головой. Если грандиозный план Короля Пятачка провалится, он может проебать седьмую. Надо этого не допустить, а то его точно запинают в раздевалке. Шипачев замер около круга вбрасывания и положил руку на плечо Яшкину, видя, как расставляются соперники, и предупредил: — Я не выиграю у него вбрасывание, Дима, я проебу его. Я еще ни одного не выиграл. — Похуй, по дороге разберемся. — Отмахнулся Яшкин, покатив последним до круга вбрасывания около своих ворот. — Давай! — довольно вскрикнул Радулов, когда обе команды встали на вбрасывание, — Покажи свое чудо на льду! Можешь просто хер показать, вот все удивятся. — Вот гнида, блять. — Прошептал Яшкин, склонившись ко льду и прижав к нему клюшку, уставившись на Шипачева, что медленно отчистил крюком зону вбрасывания от снега, — Выродок, блять. — Моральный урод же, — пожал плечами защитник чужаков, закрыв возможности Яшкину, и кратко посмотрел на него, — Может стоило остаться в СКА?       Яшкин тяжело вздохнул, и уставился на руку судьи, что замерла над кругом вбрасывания и медленно разжалась, выронив шайбу на лед. «Возможно» — подумалось ему.       Шипачев вбрасывание выиграл, и шайба, с легкой руки Кателевского, угодила точно на крюк Яшкина. Все на лавке подскочили, закричав «Ноги, Дима, ноги!». Быстро заскользив коньками по льду, он набрал скорость, перешнуровав двух защитников. Лямкин раскидал двух нападающих, едва сумев выгородить летящему нападающему небольшой коридорчик. Дыняк успел опередить еще одного защитника, загородив его собой, не дав помешать своей клюшкой. — Шайбу! — Скандировала вся ТатНефтьАрена, — Шайбу! Шайбу!       На вираже влетев за синюю линию, слыша, как весь стадион скандирует оставшиеся секунды, Яшкин через щелчок бросил по воротам, задержав дыхание. Раздался гудок об окончании периода раньше, чем шайба пересела линию ворот. Он медленно опустил руки, видя, как все замерли. Шайба просвистела над ловушкой, угодив точно в девятку.       Раздался оглушительный крик болельщиков. Яшкин победно вскинул клюшку, едва не упав на лед и громко сам вскрикнул.       Да, команда проиграла.       Но шайба почета оказалась в чужих воротах.       Яшкин победно вскинул руку с клюшкой, промчавшись отбивать кулачки команде, которая ликовала. Радулов же сидел на лавке, сложив на бортик коньки, и молча покачал головой, не разделяя общего восторга. — Конечно, как три периода отыграл мешком, — заскользил следом за Яшкиным и Кателевским Лямкин, — а как пять секунд осталось, так он начал тут свои схемы Оппенгеймера отыгрывать. Майндгеймс устраивать, — с улыбкой сказал Никита Дыняку, что тут же рассмеялся, поехав следом и гордо отбивая всем кулачки, — Пиздец, а разъебал все-таки медведя. Переспорил, блять. — Не, ну это было разъебно, конечно, — с улыбкой сказал Кателевский, потрепав нападающего по шлему, что искренне стоял и скалился во все оставшиеся зубы, слушая аплодисменты в свою честь. — Лишь бы вам пиздячек не прилетело от Рады, — с грустью сказал Шипачев расстегнув шлем. — Почему только нам? — Удивлённо спросил Кателевский, выглянув из-за плеча Дыняка. — Потому что мы сами выдвинулись ему помогать. — Дыняк пожал плечами, — а Вадим навсегда к нему пристегнут, благодаря славе в Динамо. — Тогда с другой стороны стоило бы Яше Жафу пристегнуть. — Кателевский пошел со всеми в раздевалку, — Чего выборочно то. Шипе теперь с Яшкиным за ручку умереть, что ль, во славу Динамо. — Бля, — Лямкин рассмеялся, идя чуть поотдаль за Яшкиным и Шипачевым, — нам однажды Дима так же въебет, что мы его за СКА стебем. Пиздец, пацаны, давайте не надо. Радулов с ним не перемахался, нам ваще ловить нехуй. Он нас троих раскидает как детей.       Все уселись в раздевалке, и продолжили обсуждения. Все понимали почему у них поражение. Но никто сделать с этим ничего не мог. Первое звено слишком слабое чтобы ослушаться Радулова. Они старались, но только до того момента, как говорил капитан, затащить шайбу в зону. Авторитет капитана в случае с Радуловым иногда ставится выше чем то, что предложил тренер. И обычно, то что предлагает Радулов, срабатывает в сторону победы. Теперь, когда отразилось все в поражении, все смогли только руками развести. — Ну что пидоры! — громко сказал Радулов, и с размаху швырнул перчаткой по Яшкину, — напетушарились? Отхлебнули, уебки тупые? Заебись, да проигрывать в шесть-ноль? Ебать, с этими параолимпиадниками рекорд со дна обновили. У них прошлая победа над нами была четыре-ноль. Почувствуете всю мощь и красоту игроков СКА! — Он развел руки, выступая словно на трибуне, осматривая команду, — Ебать, вы же видите как мы гордо идем с высоко поднятым носом. Так быстро бежали за победой что разъебались прям на старте. Горжусь вами!       Яшкин медленно опустил обе руки, сняв перчатки. Поднялся, поправив рукава джерси. Дождался, пока Радулов развернется спиной. Вся команда подняла головы с лавок, притихнув. — Эй, Радулов!       Громко сказал Яшкин. Как только капитан развернулся, с размаху получил кулаком в нос и рухнул на пол без сознания. — Пидор, блять, конченный. — Прошептал Яшкин потреся рукой, которую разбил о титановые кости, — уебок, блять. Сказал похоронить игру, и сам же выебывается.       Повисла пауза. Яшкин поднял голову и осмотрелся немного потеряно. Все дружно начали хлопать. Он молча кивнул, увидев поддержку команды. — Это пять-один. — Продолжал вести счет Лучевников, и вдруг задал вопрос в слух, — Может тебя стоит сделать капитаном команды?       Яшкин потеряно обернулся, смотря на защитника, что в ответ ему улыбнулся. — Я с ним только второй год, а он меня уже заебал со своими психами. — Растерянно прошептал Галиев. — Я уже эту хуйню не вывожу. — Он дает нам результат. — Устало сказал Кагарлицкий. — Мы ненавидим его за эти психи, но на его психах мы, как раз, очень выезжаем эмоционально. — А может и правда Димку выдвинем? — Задумчиво почесал затылок Лямкин, — Вдруг так будет лучше? — Он убьет меня. — Спокойно ответил Яшкин, смотря на лежащего на полу капитана, — У меня контракт еще на два года, не надо меня раньше времени хоронить. Я еще не определился где хочу лежать. — А в гроб-то поместишься? — С улыбкой спросил Дыняк. — А поместится в сделку не входило. — Усмехнулся Яшкин, вытерев окровавленную руку об джерси. — Я просто представил это, — Заливался смехом Юдин, — Яша лежит в гробу, а там просто в нижней части дыра такая, и ласты его наружу.       Команда залилась смехом. Яшкин рассмеялся с ними. Переступив Радулова, подошел к Лямкину и обнял его: — Да, брательник, дорого нас будет хоронить. Хотя эти злодеи в зеленых штанах нам даже гробов не купят. Прям так в компостную яму швырнут. — Ну тогда один выбор у нас с тобой, — Никита посмотрел в глаза Диме, положив руку на его плечо, — Капитан. Не умирать. Пока всех гномов будет хоронить штабелями, глядишь и нам гроб сколотят по размерам. Болельщики, правда… Но тоже не плохо.