Панацея.

Светло. Солнечные лучи сочились сквозь цветные окна, отражаясь бликами на лице. Светло, и нет, все вокруг не было привычным кабинетом. Белые мраморные колонны стремились вверх, теряясь в высоте потолка. Могильный холод заставлял мурашки бегать по кожному покрову. Каждый шаг разлетался эхом по пустому помещению. Алтарь, куча стасидий - все в порядке. Взгляды со стен, что словно прожигали дыру в груди. Ему давно не четырнадцать, но тревога до сих пор не покидала. Какофония духов и масел заставляла голову кружиться. С каждым вздохом дышать было все более труднее, словно чужие руки сжимаются на шее. Темнота в глазах и глухой стук. Будильник, вечно заведённый на одно и то же время. На экране телефона все ещё проигрывались видео. По серой, от дождевых облаков, квартире гулял сквозняк. Могильный холод. Настольная лампа неприятно била по лазурным глазам, что только очнулись от царства морфея. Холодный кофе на столе и стопки бумаг под головой. Спину неприятно тянуло, давая понять - блондин снова заснул за документами. Суббота. Капли воды сгоняли со стекол грязь. Хаос воцарился в месте, которое многие называют домом. Прошлая педантичность растворялась в стенах этой квартиры. Где-то лежали стопки документов, где-то на мебели виднелись яркие разводы от краски. Засохший цветок на подоконнике в зале и горы чашек, что неделями копились в раковине. Пшеничные волосы лежали в хаотичности, подстраиваясь под обстановку вокруг. Белоснежный халат гордо висел в шкафу, а на руках не было тяжелой резины. Выходной означал одно - психотерапевт больше не заложник снежного дворца, выстроенного в рамках собственной черепной коробки. Пора отдохнуть? Свист чайника и запах свежезаваренного кофе, что разошелся по всей квартире. Вырванные листы с набросками портретов, номеров телефонов, книги по квантовой физике. Холодные пальцы оплетали теплую чашку. Снова недосып, снова темные круги под глазами, но сколько Альбедо себя помнил он всегда был таким... Теплое лето, пока одни играли на улице, полностью проживая детство, другие же смотрели сквозь стекло. Бедо всегда ненавидел жару, ведь белоснежная кожа мгновенно сгорала под проникновенными солнечными лучами. Большой дом, изученный вдоль и поперек, собственная комната с разбросанными на столе пазлами и книжками. Крайдепринц выбирал одиночество, ведь оставаться одному куда проще, нежели поддерживать контакт с остальными. Просторный зал с камином, на котором под тонким слоем пыли, стоит семейная фотография. Родителей в жизни мальчишки было довольно мало, но он был долгожданным и желанным ребенком и не смел винить родных в стараниях для лучшей жизни. Каждые выходные семья проводила вместе: походы в музеи, выставки, научные центры, но больше всего будущему психотерапевту нравилось бывать на рабочем месте отца. Это был просторный кабинет в серых тонах, папки стояли по алфавиту, а на столе всегда были развернуты бумаги и куча красивой канцелярии, пока в воздухе летал запах чего-то родного и одновременно непостигаемого человеческими рецепторами. Мечта пойти по стопам родителей зародилась с самого детства, ведь интерес к людям становился сильнее с каждым годом. Это был интерес не к межличностным отношениям, а к тому как они устроены, что у них в голове. Каждого человека можно нарисовать по-разному, для одних требуется целый день, для других лишь пара штрихов и портрет готов, но были исключения, которые являлись словно испытанием своих сил, ведь для того чтобы сделать набросок требовались месяца и даже года. Привычка подмечать необычные черты лица, человеческие эмоции, тем самым окунаясь в саму суть человеческой натуры переросла в хобби, помогая находить отдушину даже в самый тяжелый день... Церковь. Духота толпы, запах духов и масел. Солнечный свет бил по глазам, заставляя жмуриться. Молитва священника, словно на неродном языке и холодные руки на шее, словно петля, что с каждой секундой затягивалась все туже, полностью закрывая проход кислороду. Взросление - момент, когда ломается что-то важнее костей. Блондин все так же любил учебники по биологии и квантовой физике, пока его сверстники ощущали на себе все краски пубертатного периода. Грязь. Именно так ощущались чужие прикосновения, даже практически невесомые. Словно жир и невидимая паутина сковывают все тело. Альбедо по-прежнему нравилось бывать на рабочем месте отца, ведь мечта пойти по его стопам не угасала. Медицина привлекала не только личным интересом к человеческой натуре. Все привычные карандаши и грифели, что скользили по бумаге начиная изображать от абстракции до тонких химических соединений, что запомнились с рисунков на книгах. Взросление - этап, когда ломается что-то важнее костей. Душная церковь осталась на задворках памяти, силуэты которой скользили в отрывках снов - в кошмарах. Крайдепринц был верен науке, а вера - это способ поддержки, что необходим слабым людям. Толпы людей всегда душили. Ему не нравился запах духов, свеч и масел. А молитвы пастора и нелепое свершение таинств только угнетали. Как от них может стать легче? В светлом зале с каждой минутой становилось труднее дышать. Асфиксия. Голоса в голове и звон, словно били по колокольчику. Противный звонок на телефоне выводит из собственных мыслей. Выходной был закончен. Все ещё теплый кофе был оставлен на столешнице, а на рабочем месте психотерапевта дожидалась рамка с семейной фотографией внутри...