Панацея.

Серость осенних дней била стеклянными каплями по окну. Мокрые от дождя деревья неестественно выгибались под давлением ветра. Все прежний стук каталок о стыки плиток вводил в умиротворение, задавая нужный ритм больнице. Каждый ожидал свой прием в порядке очереди и, казалось, такое может продлиться вечно, пока двери больницы открыты, но было одно, что заставляло липкий ужас замирать в том самом главном органе больницы.

Сирена скорой помощи разносилась по пустынным улицам города.

Среда. Для многих студентов и школьников самый ненавистный день, от которого хочется убежать. Среда - день когда он оказался тут. Больничная палата была словно в пелене. Взгляд бирюзовых глаз бегал по стенам цепляясь за каждый осколок трезвого сознания. В голове студента крутился лишь один вопрос - "Сколько я здесь?". Каждая секунда тянулась и была размазана. Неприятное послевкусие во рту не покидало, сколько воды было бы не выпито. Поджелудочная болела, поднимая изжогу, которая мучала уже не первый день. Счет времени был давно потерян. Больше всего брюнету хотелось лишь не таких важных вещей - принять душ и почистить зубы, ведь запах медикаментов и хлора, мешаясь с ароматами цитрусовых, пропитал всю кожу. Лазурные глаза, обрамленные синевой, смотрели вполне осознанно. Во рту было неприятно сухо, совсем контрастно с полупризрачными отрывками из памяти. Мысли беспорядочно крутились в голове, пытаясь вспомнить полную картину того рокового дня. Среда. Для многих студентов и школьников самый ненавистный день. На удивление солнечная для осени погода приятно отдавала последние теплые лучи. Выученный, словно в биометрии, университет. Привычная остановка от общежития, заученные за столько лет учебы маршруты, да и люди вокруг были вполне привычные. Этот день был обычной рутиной, только с бо́льшим количеством пар. Осенний ветер срывал с деревьев пеструю листву, пока под ногами все еще оставались небольшие лужи. Все спешили домой, стараясь убежать подальше от этого дня, укрывшись в собственных квартирах. Улицы кишили людьми, напоминая муравейник, где у каждого своя задача. Совершенно обычный день, который преподносил свои сюрпризы. Толпы, что шли в определенном направлении, которое каждый задавал себе сам. Смешаться с людьми - проще простого, но было то, что совершенно не вписывалось в полную картину. Белоснежные волосы, с яркой красной прядкой, под стать цветовой гамме вокруг. Грохот, исходимый из коричневого кожаного футляра, сливался с какофонией голосов вокруг. Пальцы в судорожно листали телефон пытаясь найти нужный контакт в довольно большом списке. Скар-скорая (физ-мат). Протяжные гудки и звук телефонного рингтона на другом конце улицы. Двухколесный инвалид. Звонок был поднят, а по ту сторону было сказано лишь единое слово - "Обернись". Голубые глаза всматривались в скопления людей в надежде найти белоснежную копну волос и чемодан с флейтой, и он нашел. Сколько они не виделись? Вспоминать было бесполезно, но врать себе самому себе в том, что тот похорошел Куникудзуси не видел смысла. Старый знакомый, что запомнился особой флегматичностью и беспристрастием к окружающему миру сейчас был же намного подрее, а старые синяки под рубиновыми глазами пропали. Стоя посередине улицы, где все были готовы сбить с ног, студент, что несся домой сломя голову, сейчас рассматривал приближающуюся фигуру, подмечая новые изменения. - Сегодня без велосипеда? - наклонив голову в бок и сострадальчески выгнув брови бросил брюнет в сторону блондина, что был в паре шагов. - Всю жизнь вспоминать будешь? - томно сказал юноша, кому и были адресованы эти слова, но он не обижался, из-за такого было глупо. Центральные тротуары сменяли пустынные аллеи, темы разговоров прыгали с одной на другую, словно совершенно не было тех месяцев разлуки. Одно оставалось неизменным, пока брюнет думал головой, музыкант же чувствовал сердцем и душой. Нет, это не та составляющая. Пазл не складывает. Как он тут оказался? Кто принес ненавистные апельсины на стол? Боль. Главный страх в детстве. Когда ты падаешь на коленки, сдирая кожу, родители бережно обработают и поцелуют в лоб. Боль дает понять то, что ты ещё живешь, а пока жив, то все впереди и завтра будет лучше, чем вчера. Все раны заживают спустя время. Спустя двадцать минут пока не подействует обезболивающее, пока ты не перестанешь различать реальность от собственной фантазии. Легкие покалывания в бедре сменялись приглушенной болью, что рано или поздно заставляла биться в агонии. Острая, словно тебе в кость вбивают гвозди. Резкая, словно тебя выворачивают наизнанку. И таблетки, что белоснежными конфетти рассыпаются по полу в душевой общежития. Пазл не собирался в единое целое, ведь единственное, что он помнил был провод стационарного телефона. Стук в дверь. Раз-два-три. Три раза. Светлые волосы, низкий рост, белоснежная кожа и василькового цвета радужка. Высокий и звонкий голос, который напоминал больше колокольчики, разносился по полупустой комнате, отдавая эхом, или же так казалось? Бессмысленные вопросы о самочувствии, ответом на которые были сухие и редкие фразы. Болтовня раздражала. Меньше всего ему хотелось оставаться тут, а больше всего почистить зубы и принять душ. Ватные ноги совершенно не сгибались, ходить по больничным коридорам было слишком тяжело после, казалось, бесконечного "отдыха" на больничной койке. Рост, вес - все в норме. Окружающие странно косились, словно студент был живым мертвецом. Почему он тут? Меньше знаешь - крепче спишь. Хлопок двери со стеклянной вставкой, завешанной жалюзи, оторвал от всего внешнего мира. Запах кофе, ненавязчивого одеколона и стирального порошка. Белоснежный кабинет, который в рамках серости за окном светился. Халат сливался со стенами, в прочем его хозяин тоже. Усталый взгляд из-под очков. Лазурные глаза, что смотрели на тебя, а вроде и мимо. Тишина и лишь щелчок автоматической ручки. Бархатный голос разрушил хрустальное спокойствие. Темные брови непроизвольно сводились к переносице от медицинских терминов и глупых вопросов, пока руки в резиновых перчатках двигались в такт ручки, которые каллиграфическим почерком выводила буквы в медицинской карточке. Почему? Зачем? После эйфории всегда приходят отходняки. Отравление обезболивающим. Вопросов в голове становилось все меньше. Направление на обследование, но студент не псих, не наркоман, а лишь заложник собственной боли и обстоятельств. Мягкий отказ и удивление на лице психотерапевта. Альбедо не будет заставлять, он не мазохист и так сыт по горло работой. Бархатная карточка с адресом и контактным номером больницы, только вот Куникудзуси не планирует возвращаться. Кроткое "спасибо, до свидания", хлопок двери, что отделял мнимое спокойствие от обыденной жизни. Дождь бил по асфальту, так и наровясь намочить ноги в тканевых кроссовках. Вернуться, доехать до общежития. Телефонная будка, заученные цифры, чувство дежавю. Родной голос по ту сторону провода и все те же глупые вопросы, которые слышал Куникудзуши около получаса назад...