Цветы и веснушки

Джон бросил свои вещи на пол, войдя в свою маленькую, паршивую квартирку. Он отрабатывал очередную смену на своей — теперь уже бывшей — работе в худшей пиццерии в мире и вступил в спор со своим боссом, низкорослым лысеющим алкоголиком с большим красным носом и пивным животом. Итак, теперь его уволили, чему он, в общем-то, должен радоваться, потому что работа была отстойной. И он бы радовался, если бы не было так чертовски трудно найти работу, где можно бы было взять смену в любое время и получить зарплату за то, что ты сделал. Потому что, несмотря на то, что это было утомительно и изматывающе, ему действительно нужны были деньги, если он когда-нибудь хотел поступить в колледж. Вроде как, это была и его вина, он знал это, но он имеет право быть геем и поступить в колледж, не надрывая задницу. Ну, это если не спрашивать его отца. "Что вообще случилось между ним и его отцом?" — спросите вы. Ну, это была целая история. —Джек*, — сказал Генри из гостиной, — Та милая девушка, Марта, опять звонила. Мне кажется, тебе стоит перезвонить ей, она бы могла оказать на тебя хорошее влияние. Что именно это должно значить? —Эм, спасибо, отец, — Джон начал подниматься по ступенькам, но был остановлен строгим голосом отца: —Так ты собираешься ей перезвонить сейчас? —Нет... Не думаю, что вообще буду ей перезванивать. —Это очень грубо с твоей стороны, Джек. — Джон практически мог ощущать вгзляд отца на себе. — Подойди сюда, сын. Джон межденно обернулся и спустился вниз на несколько ступенек, по которым успел подняться до этого. Он прошел в гостиную, где его отец сидел на диване с полупустым стаканом виски. "Отлично", — подумал Джон. — Он уже прилично выпил. —Я хочу, чтобы ты перезвонил Марте, — сурово произнес Генри ты-сделаешь-как-тебе-сказано голосом. —Почему? Я не хочу, она мне даже не нравится! —И почему не хочешь? Она неплохая девочка, красивая и из хорошей семьи. У Марты Мэннинг было всё необходимое, чтобы выйти замуж за одного из сыновей Генри. Прямые блондинистые волосы, грудь, белая улыбка, белая кожа. Но это была только ее внешность, Генри Лоуренс не понимал, каким образом она не могла быть не типом каких-либо парней. Ну, Генри Лоуренс в общем-то был не очень умен, когда дело касалось людей. —Если спросишь меня, тебе стоило пригласить ее на выпускной вместо того чтобы идти с друзьями. Я никогда не пойму, как вы, дети, считаете, что это 'круто' приходить в группе парней вместо чтобы быть в компании неплохой юной леди. На самом деле, не было "круто" приходить в группе парней, это просто было тем, что Джон сказал отцу, вместо того чтобы пойти с девушкой и провести самую некомфортную и ужасную ночь в своей жизни. Это все еще было так же некомфортно и ужасно, но было бы еще хуже, если бы он пошел с девушкой. Джон изначально не был фанатом выпускных, с тех пор как не смог провести свидание, не избегая и не будучи избитым до полусмерти гомофобами из футбольной команды, и знал, что если бы у Марты Мэннинг появился шанс, она бы точно поцеловала его. —Она просто не мой тип- —Понимаешь, я никак не пойму- —-что здесь не понимать? Я не нахожу ее привлекательной- —-у нее есть все, что парень вроде тебя должен искать в девушке- —-о, ну и что, это потому что у нее богатые родители? Потому что она белая?!? —-милая, умная, красивая, симпатичная- —-раздражающая, тупая, расист, девчонка- Джон повысил голос, и Генри начинал говорить сильнее и строже с каждым словом, причем так, что даже не говорил громче, просто звучал сильнее, что заставляло хотеть съежиться, пока не станешь совсем крохотным. Джон всегда боялся своего отца, боялся, что тот подумает о нем, боялся его, когда он выпивал и нуждался в ком-то, кого бы можно было винить во всем. Джон, как самый старший, всегда защищал своих братьев и сестер, выгоняя их из комнаты и разгоняя по кроватям, чтобы подождать и посмотреть, что же сделает Генри. Чаще всего он просто отключался на диване, после чего Джон мог идти в постель, но время от времени он бормотал Джону разные вещи, расисткие, гомофобные, сексистские вещи, которые Джону случалось услышать. После этого он начинал защищать всех, кто бы ни попал под горячую руку Генри, что Генри очень не нравилось. Однажды Джон даже был избит. Они спорили о женских правах, и Джон не мог поверить, как Генри мог говорить такие ужасные вещи, будучи отцом двоих дочерей. Он помнил, будто это произошло вчера, как Генри занес руку и ударил его ее обратной стороной. Генри медленно поднялся со своего места на диване и строго заговорил: —Что ты подразумеваешь под этим, сын? — Генри пристально смотрел на Джона, пока говорил, и Джон уже не мог сдержать злости: —Это значит, что я гей, пап! Я ГРЕБАНЫЙ ГЕЙ! Как тебе такое, а? — Генри закипал от злости, но Джона это уже не волновало, он просто продолжал говорить: —Ты это слышал? Твой старший сын любит целовать других парней и долбиться с ними в жопу! —ВЫМЕТАЙСЯ, — закричал Генри, — Выметайся из моего дома, педики вроде тебя здесь не нужны! Ты не мой сын, я запрещаю тебе общаться с твоими братьями и сестрами! —Ох, ну и почему же, пап? Боишься, что они подхватят гейство? Будь осторожнее, твои дети могут быть заражены геем! Или, оу, подожди, может, это потому что все гомосексуалы — педофильные извращенцы? Ты думаешь, что я бы когда-нибудь поднял на них руку? Что я бы когда-нибудь применил к ним насилие, или унижал их, или подвергал их любому виду сексуального насилия? Ты отвратителен, если мог думать об этом, то, что я ГЕЙ еще не значит, что я не человек или отличаюсь от всех, единственное отличие только в том, что мне нравится целовать парней, и такая ли это большая проблема для тебя? Ты на самом деле настолько гомофоб, или это- Джон был прерван, когда кулак Генри коснулся его левой щеки. Ему бы стоило заметить, откуда придет удар, пока он не пришел. Его отец был силён, он служил в армии, не очень долго, но все же. Он был натренирован и знал, как правильно нанести удар. Удар был неожиданным и Джон потерял равновесие. Он поднял руку, чтобы прикоснуться к щеке, где он уже чувствовал, как появляется синяк. Он поднял взгляд на отца, который говорил: —Уходи. Я не хочу, чтобы снова ты преходил порог моего дома. Джон поднялся с пола со всем достоинством, что у него осталось. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы просто обернуться, не говоря ни слова. Поднявшись по ступенькам, он вбежал в свою комнату и забросил самые важные вещи в большой рюкзак. Немного одежды, ноутбук, мелочь и зарядка от телефона. Выйдя из комнаты в коридор, он увидел стоящую там Марту. —Что ты делаешь? — спросила она. Джон просто прошел мимо нее. —Джек! — Она снова позвала его, — Куда ты идешь?! Джон снова не ответил ей. Он сбежал по ступенькам, чувствуя, как слезы наворачиваются на его глаза. Когда он вышел в гостиную, он увидел своего отца, вернувшегося на диван, сидящего сгорбившись и держа пальцы у переносицы, с очередным стаканом виски. Уходя, Джон захлопнул перед ним дверь. Джон вошел в свой художественный кабинет. Это была маленькая комнатка. Стол размещен так, чтобы сидеть между ним и стеной. Кроме того, в комнате было не особо много чего, и не потому что он мог вместить туда еще что-нибудь. Картины и рисунки были повсюду на стене. Не очень хорошие, полузаконченные, валяющиеся на полу. Он взял бумагу и один из своих карандашей и начал рисовать. Он рисовал чтобы расслабиться и снять стресс, как другие люди смотрели Нетфликс или упражнялись. Обычно он даже не думал, просто позволял своей руке бежать по бумаге, создавая линии, круги, кривые и так далее... Часто он даже не понимал, что рисует, и это был как раз один из таких случаев. Он не думал об этом, доверяясь своему разуму и руке и позволяя им работать вместе и создать очередной шедевр. Пока он рисовал, его мысли скользнули к Алексу. Они встречались вечером в пятницу, два дня назад. В обычной ситуации он был бы рад видеть Алекса, да и сейчас был, но ему предстояло встретиться еще и с друзьями Алекса, из-за чего он действительно беспокоился. Но все должно было быть в порядке, Алекс был там и одна только мысль об этом заставляла Джона чувствовать себя в безопасности. Безопаснее, чем чувствовал в течение долгого времени. Может быть, дело в его постоянной потребности говорить, или том, каким возбужденным и страстным он становился в разговорах на определенные темы, но это заставляло Джона чувствовать себя дома. Не дома в Южной Каролине, но дома там, где он чувствовал себя в безопасности, которому он принадлежал, был нужен и не был просто 'странным ребенком-геем'. В Нью-Йорке было так много людей, похожих на него. Здесь он не был лишним, он принадлежал к ним. У него не было семьи, удерживающей его, был он и только он, и впервые за вечность он чувствовал себя свободным. Он сфокусировался на своем рисунке и увидел большие темные блестящие глаза, бороду-эспаньолку, черные волосы, ниспадающие перед глазами лица мужчины прекрасными волнами. Джон нарисовал Александра. В этом не было ничего удивительного, Алекс нон-стопом был на уме у Джона последние несколько недель, но было что-то... интимное в рисовании человека, с которым встречаешься всего лишь в течение нескольких недель. Он вздохнул и положил карандаш, чтобы продолжить позже. Он открыл ноутбук, чтобы проверить, нет ли каких-нибудь подходящих ему работ. Неудачно. Он снова вздохнул. Сегодня явно был не его день, как и многие другие дни. Он бросил взгляд на часы. 7:49. Стоило чего-нибудь съесть, но сейчас он не особо чувствовал голод. Он прошел в ванную, что, в общем-то, можно было ожидать от этого типа квартиры. Она была размера ванной отеля, освещение было плохим, на стенах там было несколько трещин, там были странные пятна на зеркале и он на 99% был уверен, что это не он. Тут стояла пара пустых бутылочек шампуней и кондиционеров, но это не было виной квартиры. Он плеснул немного воды себе в лицо и заметил самого себя в зеркале. Он потер свои щеки, полные веснушек. Он никогда особо сильно не любил их, его дразнили из-за них в детском саду. Не то чтобы Джон был жертвой хулигана, нет, его семья была слиииишком могущественной и опасалась этого. У него были друзья, многие люди были готовы зависать с ним, он просто предпочитал быть сам по себе. Он никогда не знал, была ли дружба настоящей, или это была хорошая связь с человеком, или дружба формировалась из страха. Даже если бы у него были настоящие друзья, он был бы слишком напуган испортить с ними отношения, или что он бы им не понравился, потому что они бы сочли его слишком стеснительным или скучным. Также, если бы у него были друзья, они могли бы узнать о его громадной влюбленности в квотербека**, Френсиса Кинлоча. Парень на самом деле оказался просто придурком с довольно плохими позициями. Джон перевел взгляд от веснушек к своим глазам. Теперь это было тем, за что он мог гордиться. Красивый темно-зеленый с карим краем. Прекрасная смесь глаз его мамы и папы. Неважно, как он не любил своего отца, он был благодарен ему за внешность. Люди всегда говорили ему, каким красивым был его папа, когда был молод. 'Он мог заполучить любую девушку, какую только бы захотел!' 'Да, если бы он не заигрывал с труднодоступными людьми.' — говорили они с игривой улыбкой. "Любую девушку, какую только бы захотел..." — подумал Джон, — "и в конце-концов выбрал мою мать." Были некоторые разногласия, когда Генри объявил о помолвке с Элеонор. Она иммигрировала из Коломбии, не имела громкого имени и денег. Да, отец любил ее. Иногда ему было интересно, что случилось с его отцом. От юного, красивого парня, который пошел против своей семьи чтобы жениться на латиноамериканке, которую любил, в этого узколобого, строгого старого расиста, которым он стал теперь. Джон разделся и вошел в душ, молясь, чтобы горячая вода работала. Он помыл голову и опустошил еще одну бутылочку кондиционера. Он нацепил свою пижаму с черепашками и расчесал волосы. 8:31. Было еще рано, но он уже очень устал. Он плюхнулся на кровать и первое, что он заметил, это то, как он одинок. Как одинок он был. В Южной Каролине у него были братья и сестры, которых он любил до смерти, но у них всех были свои жизни. Когда он переехал в Нью-Йорк, у него не было вообще никого. Ближайшим его другом была Мария, но они едва ли видели друг друга вне работы. Может, теперь это изменится. Может, он больше никогда не будет одинок. Может, он сможет построить свое будущее с Алексом. *Джек - уменьшительная форма имени Джон. **Квотербек - позиция игрока команды нападения в американском и канадском футболе.