Цветочная лавка “Pivoine Blanche”

Порывистый ветер нещадно гнул ветви деревьев, гоня тучи и угрожая холодным ливнем несчастным, оказавшимся в раннее утро на улице. Сяо Чжань лишь надеялся, что до лавки успеет добраться быстрее, чем дождь опустится на землю. Однако для начала ему бы совладать с нелегким выбором: с каким вкусом взять творожок для Ибо. Он не планировал искать в круглосуточном магазинчике неподалеку от дома спасение от непогоды. Чжань просто беспокоился о своем желудке и желудке своего подопечного. В какой-то мере уже вошло в привычку — думать о ком-то еще. На протяжении месяца находясь в компании Ибо, одинокий владелец цветочной лавки наконец проявлял заботу не только в отношении зеленых растений. И его слегка смущал факт того, что каждодневные пятнадцать минут перед работой превращались в бесконечные размышления о предпочтениях мальчишки. Конечно, он не обязан был этого делать, но... Но, выбирая между шоколадом и ванилью, все-таки выбрал шоколад и взял с полки напротив бутылку воды — на случай, если после трапезы Ибо захочется пить. Если же задать вопрос, когда это переросло в необходимость для Чжаня, он не найдет, чем объяснить свой порыв. Возможно, пожал бы плечами и выудил бы из себя подобие стараний быть хорошим боссом. Сяо Чжань и сам не поверил бы в эту чушь. Но так ведь проще жить — закрыть глаза и думать, что все это не имеет особого значения. — Привет, Чжань-гэ, — с опущенной головой проговорил Ибо. Он едва слышно подобрался к столу, за которым сидел Чжань, некогда занятый составлением цветочной композиции. Окинув взглядом промокшего до нитки, в голове мужчины тотчас возникли вопросы, начиная с «десять утра, а ты уже здесь?» и заканчивая «десять утра, а ты уже весь промокший и в грязи?». — Ребенок, ты почему не в школе? — вздыхает, отправляясь на поиски чистого полотенца и сменных вещей, оставленных в лавке на случай мало ли что. В последнее время Чжань все чаще ловил себя на том, что первая половина рабочего дня проводилась в нетерпении наступления тринадцати ноль-ноль — начало смены младшего сотрудника. Он всячески старался отогнать вязкие мысли по этому поводу, но предвкушение, циркулирующее по венам, сложно списать на что-либо еще. У него ведь никогда не было проблем со здоровьем. Хотя с появлением в размеренной жизни Ван Ибо, уже не был так уверен. Иначе как объяснить, почему Сяо Чжань поминутно считал последние пару часов до его прихода, то и дело бросая взгляды на входную дверь и прислушиваясь к звону висящих над ней колокольчиков. — Я не знал куда мне пойти, — подавленное послышалось из-за спины. За окном стеной льет дождь, на часах десять утра — не раннее утро, но все еще не день. Ван Ибо по-прежнему бьет холодной дрожью, тогда как Чжань только и может, что беспрестанно прокручивать неозвученное «пришел к тебе». — И я не ребенок, — произносит вдогонку, все-таки подняв голову. Стеклянные карие глаза и слегка припухшая щека с засохшей кровью из-за разбитой губы — достаточно для того, чтобы внутри разразилась буря чувств, преимущественно состоящая из стыда за невнимание к деталям. Винить себя в случившемся глупо: по сути Чжань ему никто, чтобы быть ответственным за приобретенные увечья. Вот только кто будет тушить пробудившуюся злость, теперь заполняющую в нем каждую клеточку тела? Не то чтобы Сяо Чжань примерный гражданин и топит за справедливость, но любое рукоприкладство, по его мнению, должно караться законом. Впрочем, сейчас он и сам готов был пойти против своих же принципов, прописав парочку подзатыльников для профилактики. — Что случилось? — спрашивает, большим пальцем невесомо проводя по нижней губе. Ответа не поступает ни сразу, ни через пару минут. Парень лишь с нечитаемым выражением лица наблюдал за действиями взрослого. Но когда до этого примерного взрослого начало доходить в чем дело, его тотчас прошибло осознанием: ладонь уже некоторое время, будто стараясь излечить, перемещалась по изувеченным местам на нежной коже. Слишком интимно, отчего Ибо практически не дышал. И недопустимо, чтобы взрослый мужчина так прикасался к подростку. — Будем играть в молчанку? — резко прервал напряженное молчание, чувствуя то, что совершенно не должен был. — Во что ты вляпался на сей раз? — Чжань-гэ, не стоит лезть в мои проблемы, — огрызнулся парень, будучи разозленным обвинением со стороны. — Зря я пришел сюда, — резко развернулся на сто восемьдесят градусов, намереваясь покинуть помещение. Чжань реагирует быстро, крепко хватая Ибо за тонкое запястье, не позволяя сдвинуться с места. — Ты сам сказал, что тебе некуда пойти, поэтому перестань упираться и просто расскажи, что с тобой произошло, — не громко, но твердо проговорил мужчина. — Я сказал, что не знал куда пойти, — акцентирует внимание старшего на важной детали. — Это одно и то же, Ибо. Пойди вытрись и переоденься, а я пока поставлю чайник, — медленно выпускает из захвата холодную руку, надеясь, что в следующую секунду его не придется ловить. — Не хватало еще, чтобы ты заболел. — Мне с мятой, — бросает Ибо, прежде чем скрыться за дверью в подсобку. Тяжелый вздох и нахмуренные брови, свидетельствующие о явном небезразличии, — то, что должно быть скрыто от глаз, в которых даже в неблагоприятные дни пляшут черти. Сяо Чжань старательно выдерживает грань, не стирая и не переступая через нее. Только на задворках сознания отчетливо слышится треск.

***

— Этот вкуснее предыдущего, — одобряет Ибо, отставляя в сторону творожок. — Тогда почему не доел? — скептично выгибает бровь Чжань, убирая оставшиеся неиспользованными ветки пальмы, чтобы протереть рабочий стол. — В следующий раз возьму с ванилью, — все-таки со вкусом прогадал. — Чжань-гэ слишком идеальный, — вздыхает парень, спрыгивая со стола до того, как его согнали бы мокрой тряпкой. — Прости, что? — вдруг оставляет свое занятие, во все глаза уставившись на Ибо. — Чжань-гэ не бранится, всегда поможет, не влазит в чужие проблемы, но в нужный момент подбодрит добрым словом и позаботится о бурчащем желудке одного школьника, — хмыкает, пальцем указывая на себя. — У такого мужчины должно быть много поклонниц. Я не впервые замечаю глаза-сердечки Сюань Лу и других постоянных посетительниц. Уверен, они приходят сюда совсем не из-за цветов. Чжань-гэ действительно популярен, в отличие от меня, — ведет плечами, будто это само собой разумеющееся. Кто бы мог подумать, что сегодняшний день станет тем днем, когда из уст Ван Ибо вылетит первая похвала, в то время как у него самого на время сократится словарный запас. Не сказать, что Чжаню не греет душу внимание к его скромной персоне. Просто он не любитель становиться жертвой смущающих ситуаций, а эта — определенно смущает. — С чего ты взял, что они приходят только ради меня одного? — улыбается минутной растерянности Ибо. — Или ты думаешь, что твоя разбитая губа не заживет? Ты довольно привлекательный юноша, это с тебя девушки не сводят глаз. — Чжань-гэ считает меня привлекательным? — с подозрением смотрит, пытаясь уличить старшего во лжи. — Очень даже, — уверяет мужчина, привычно взлохмачивая мягкие волосы. И в тот самый момент, когда Чжань встречается взглядом с глубокими черными омутами, понимает, что еще никогда раньше не видел себя так отчетливо на дне чужих глаз: там вовсе не холодно и не пусто, там не водят хороводы мелкие создания с рогами и хвостом-стрелой; там тихо и безмятежно, там цветут поля и вдали виднеются горы. Ему кажется это место чертовски правильным, отчего под ребрами ускорилось биение некогда дремавшего сердца и от чего с каждой секундой все становилось чертовски неправильным.